Эйрис Великий

      Обжигающий тонкую кожу мирийский воздух щекотал изрядно обветренное лицо, проникая дерзкими порывами сквозь открытый полог капитанской палатки. Мейлис Блэкфайр в очередной раз пробежался быстрым взглядом по кривым, сбитым в едва читаемую кучу буквам, сулившим вернуть столь драгоценную землю. Его землю. Ту, далекую и желанную. Ту, которую в мечтах и снах он звал своей, хотя и никогда не видел воочию. Золотые сады Хайгардена, усыпанные фонтанами, тенистыми беседками и мраморными колоннадами, раскинулись на плодородных почвах Простора, утонув в мирских благах. Высокие горы долины Аррен с неприступным небесным замком, скрывающимся за молочными облаками. Бесплодные острова Грейджоев, суровые и беспощадные, как старый закон, внушающий трепет каждому из железнорождённых. Далёкую зиму, укутывающую Север в белоснежные одеяния, доходящие до самых крепостных стен. Бурные потоки Трезубца, пронзающие Речные земли жестокосердными ударами. Он, рождённый в изгнании за Узким морем, получил долгожданный шанс обрести мощь, необходимую для возвращения завещанного предками королевства, вернуть положенное по праву крови и предать павших героев заслуженному отмщению.       Неожиданный визг и грохот известили капитана Золотых Мечей о приближающейся головной боли. Крупные копыта отбивали адский мотив, смешивающийся в жуткую какофонию звуков с раскалённым песком, мелкими дротиками впитывающимся в самый череп, и громким храпом коня. Его глаза уже спокойно различали мчащегося без устали вперёд вороного жеребца с бурлящими потоками белой пены, струящимися с холёной морды. Деймон. Мейлис крепко сжал челюсть, зубы тошнотворно скрежетнули друг о друга. В такие моменты он и сам гадал, по какой причине до сих пор не прикончил заносчивого засранца, спускающего немалые деньги на дорогие побрякушки, тряпки, выпивку и шлюх. Ведь, помимо того, кузен не стеснялся мнить себя вторым генерал-капитаном Золотых Мечей.       Возможно, всё из-за неё.       Женщины, что пыталась его любить.       С той поры минул не один десяток лун. Их было столь много, что не счесть. Из ненадежной человеческой памяти давно стёрлось извечно заплаканное и опухшее лицо матери, даже малейшей черточки не сохранилось. Случайно ловя себя в зеркале, Мейлис не ведал, кому из родителей обязан отражающимся уродством, пускающим тонкие трещины на идеальной поверхности. В груди же осталось лишь ощущение неугасающей боли от хрупких ладоней, терзавших собственное дитя. Много боёв он прошел и множество ран получил, но ничто не могло сравниться с ними.       Ещё дальше, во мраке души, куда Блэкфайр давно забыл путь, отпечатались хлесткие слова на скрижалях сознания. Урод. Зачем ты родился, монстр? Почему я не удавила тебя собственными руками в колыбели? А после неизменно шла пустая мольба, глубокое раболепное раскаяние. Обжигающее тепло подрагивающих объятий и слёз, пропитывающих чёрный камзол. Её платья всегда протирались на коленях, и дорогая ткань с тихим треском разрывалась. Эти моменты всегда оставались по-особенному дороги: мама касалась его, прижимала к себе, даря любовь.       Однако всему рано или поздно приходил конец. Слабая женщина сломалась окончательно, треснула дорогой вазой, так, что оказалось не собрать. Отчаяние пропитывало каждое слово, срываемое с искусанных в мясо губ. Она вновь извинялась, раскаивалась в принесённых страданиях: — Я привела тебя в мир боли и агонии. Прости меня, мой мальчик. Я виновата, лишь я. — Чёрная поверхность клинка, подёрнутая серой дымкой, опасно блеснула, разрезая плотный воздух вокруг и находя пристанище в белой шее с мечущейся синей жилкой.       Тёмный багровый водопад необузданным потоком вырвался наружу, окропляя всё, словно опрокинутый графин с дорнийским вином. Серебряные волосы преобразились, становясь почти розовыми, как внутренности, поблескивающие в тусклых лучах. Безжизненная оболочка рухнула наземь, оставляя мальчика в одиночестве. Хотя он никогда не был по-настоящему одинок. Маленький брат, застывший на шее, не позволил бы ему подобной роскоши. Звонкий, писклявый голосок всегда звучал в голове, веселя и расстраивая, вызывая ярость и умиротворение. Мейлис лицезрел густое озеро крови, медленно расползающееся под чистенькими сапогами.       Он сохранил клинок.       Символ свободы и её цены.       Но вдруг, кровь Деймона столь же темна?       Кузен резко дернул коня за поводья, точно в попытке вывернуть благородную шею куда более родовитого жеребца и в гневе ворвался в палатку вопреки всем приличиям, разорвав блаженную тишину, царящую внутри. Собранные ранее офицеры, старающиеся даже дышать тиши вблизи капитана, сделались почти прозрачными, сокрыв и ритм отчаянно бьющегося сердца. Всем в отряде было известно о дурном нраве Мейлиса и любви к тишине, в особенности — гробовой. — Как это понимать? — закричал Деймон, громко ударяя ладонями о походный стол. Бумаги и карты дрогнули, изогнувшись под взмокшими дланями, пузатая чернильница робко подпрыгнула. — Как ты смеешь принимать посланцев и не сообщать мне об этом? Это что? Оно, да? То письмо, что доставил?       Деймон практически визжал безмозглой свиньей под тесаком мясника. Смазливое лицо покрылось уродливыми красными пятнами, стремительно ползущими дальше, большие выпуклые чароитовые глаза ещё сильнее выкатились, несколько сосудов безжалостно лопнуло, портя ослепительную белизну белка. Под тугим воротником, скреплённым золотой фабулой в виде трехглавого дракона с рубиновыми зеницами, безостановочно скакал кадык, выдавая крайнюю степень гнева, обуревающего тщедушное тельце. Он беспардонно схватил помятый пергамент и наспех развернул его, надрывая края. Выпученные очи быстро прыгали по строчкам, нижнее веко неожиданно дернулось вверх. — Ты идиот если решил принять предложение от этих грязных недомерков! Сброд и мерзость. Я такой же генерал-капитан, как и ты, и я категорически против, — Деймон брезгливо отшвырнул от себя послание и сложил руки на груди, раздуваясь, как лягушка, от презрения и чувства собственной значимости.       Чёрный дракон на груди кузена смялся, походя на уродливую ящерицу, раздавленную сапогом. Оглушительный писк внутри черепа стремительно нарастал, заглушая раздражающие причитания родственника. В висках загрохотало, набатом отбивая мелодию смерти. Боль раскалёнными щипцами вытягивала преступную слабость, доказывая, что Мейлис все же человек. Однако он научился жить с ней, мириться, делать свой силой. — Как ты можешь им доверять и даже помышлять ставить на один уровень с нами? Мы от крови дракона, наследники Валирии. Те, кто стоят ближе к богам, нежели к людям! — Да закрой ты уже свою поганую пасть! — взревел Блэкфайр, опрокидывая стол одной рукой. Мириады бумаг закружились по палатке, опавшими листьями опускаясь на землю, между ними бурлила чернильная река, спускаясь с пузатого холма. Персты, сжимающие кожаный эфес Чёрного Пламени, побелели. Гнев плотным туманом окутывал его, стискивал в крепких объятиях, материнскими руками. — Как смеешь ты мне приказывать, грязный ублюдок?       Могучая скала неумолимо приближалась к Деймону, высясь над самоназванным принцем более, чем на две головы. И без того рослый Блэкфайр ссутулился, вжал голову в плечи и отступил. Мейлис ощутил кислый запах страха с примесью пота и мочи, ударивший в нос. Запуганная дичь пробуждала дремлющего хищника от мимолетного сна. — Я Блэкфайр, и этот отряд столько же мой, сколько и твой, — натужено повторил он, почти срываясь на мышиный писк. Самодовольство, некогда пропитывающее каждое слово, слетело дорожной пылью.       Одним широким шагом Мейлис двинулся вперед, преодолевая доселе разделявшее их расстояние. Деймон боязливо попятился, пока они оба не вышли за пределы укрывавшей от любопытных глаз палатки. Резкие порывы ветра подхватывали с земли мелкие песчинки, болезненно впившиеся в глаза. Блэкфайр злобно прищурился, зарычав что-то нечленораздельное, и крепче сжал эфес меча. Отточенным движением мужчина вытянул клинок из плена ножен, как и тысячу раз до сего. Ярость бурлила, клубилась ядовитыми испарениями в воздухе. Жажда крови раздирала горло.       Брошенный хозяином жеребец неожиданно громко всхрапнул, привлекая внимание капитана. Никто из наёмников не рискнул увести того, зная о краткости подобных визитов и дурном настроении, остающемся после горьким привкусом на языке. Валирийская сталь запела в воздухе, и раздался жуткий хруст и чавканье. Мускулистая шея коня отделилась от тела, интимно оголяя молочную пену позвонков. Предсмертная конвульсия пробрала его, выталкивая из могучего тела ярко-алые пульсирующие гейзеры. Крупные капли падали на песок проливным дождем, сворачиваясь при соприкосновении с землей. Нектар жизни вытекал из мёртвой плоти, вызывая последние судорожные сокращения.       Пьянящие ароматы ударили в расширившиеся ноздри, наполняя сладким металлическим благоуханием все его естество. Завороженно Мейлис наблюдал за карминовым прибоем, в любой момент способным облизнуть носки кожаных сапог. Писклявый голосок громко ликовал и возбуждённо щебетал, любуясь занимательнейшим представлением, разыгрывающимся прямо на глазах. Ещё живых и способных видеть мир, в отличие от заиндевевших тёмных омутов некогда прекрасного жеребца, уже облепленных полчищем хищных мух. — Вот всё, что здесь было твоего. — Матовый клинок, украшенный потемневшей кровью, мрачно поблёскивал при свете рыжего солнца. Острие без особого интереса указывало на некогда добротного коня, стоившего при хороших торгах не менее одного Безупречного. — Можешь забрать и проваливать, пока жив. — Я убью тебя! — пронзительный вопль вызвал лишь глумливую насмешку у обступивших их наёмников. Никто в отряде не питал особой приязни к самодовольному Деймону, интересующемуся насущными делами лишь в мгновения, свободные от развлечений, следовательно столь редко, что многие, главным образом рядовые члены Золотых Мечей, и в лицо его не знали.       Кузен несколько неловко, скорее от непривычки, нежели от неумения, выхватил свой меч и попытался тут же обрушить его на Мейлиса. Тот не шелохнулся, ни один мускул на лице не дрогнул. Подняв наследие предков, мужчина отмахнулся от Деймона, словно от зудящего под ухом комара, вызывая волну громких смешков и улюлюканий. Бездушная толпа холодными масками встретила взбеленившегося второго капитана, заранее зная итог пустых метаний.       Лицо Мейлиса дрогнуло, исказилось кровожадным оскалом, обнажая ровный ряд зубов. Он плавно, словно искусный танцор, двинулся влево, уклоняясь от очередной жалкой попытки нанести удар. Широкий замах, и сталь коснулась стали в диком огне ярости. Мелкие искры мириадами светлячков вспорхнули вверх, разлетаясь к благодарным зрителям. Клинок Деймона, тонко выкованный местными мастерами, не шел ни в какое сравнение с валирийским. По гладкой поверхности прошла рябь, не сумев справиться с звериной мощью соперника. Трещины стремительно расползались, ветвясь зелёным плющом. Мгновение спустя меч лопнул, рассыпаясь на десяток частей, подобно хрустальной вазе в домах тирошийских торговцев. Самоназванный принц завизжал, заметался раненым вепрем, когда один из осколков безжалостно вошел ему в бедро. — Чёртов урод! — простонал он, припадая на раненую ногу. Руки зажимали сочащееся кровью мясо, пурпурные штаны покрылись пылью, в мечущихся глазах горел лихорадочный страх.       Булькающий, с тихим покрякиванием, звук вырвался из глотки Мейлиса, вынудив Деймона на отчаянную попытку отползти от очага безумия. Громкий хохот разорвал мыльные пузырь застывшей тишины. Он смеялся, громко и заливисто, до колик в животе. Убей, — пронеслась в голове манящая мысль, — продолжи веселье. Брат жаждал крови, и Мейлис был солидарен с ним в желаниях.       Заставь его замолчать.       Блэкфайр внезапно бросился вперёд, обрывая неуместное веселье. Удар ногой пришёлся точно в целую ногу кузена, коленная чашечка затрещала. Очередной вопль вырвался сквозь стиснутые зубы. Деймон повалился наземь. Дурманящий запах крови усиливался, казалось, даже редкая трава пропиталась сладким ароматом металла. Мейлис двинулся по кругу, обходя ослабевшую жертву голодным хищником. Напуганный и беспомощный, жалкий, наконец узревший истинное положение дел, второй капитан. Мужчина с напускной леностью приблизился к нему. Мгновение, и чудное лицо, покоробленное первобытным ужасом, скрылось в широких ладонях. Большие пальцы довольно скоро нашли широко раскрытые чероитовые очи и мстительной коброй впились в них смертельным укусом под аккомпанемент из надрывного воя. Они лопнули быстро, как спелый виноград. Что-то тёплое потекло по перстам вниз. Слёзы или кровь? Глухой щелчок, и бывший генерал-капитан Золотых Мечей перестал подавать признаки жизни: шея выгнулась под неестественным углом, грудь более рвано не вздымалась и не опадала, биение сердца стихло. Но Мейлису не хватило, хотелось большего. Руки, словно не его, продолжили выкручивать шею с заметным потрескиванием, пока оно вовсе не смолкло, оставляя лишь противное поскрипывание кожи.       Так ли темна кровь Деймона, как была её?       Грубый рывок оборвал кровавый ритуал. Он поднял голову, как септон корону, венчая нового правителя на царствие. Однако достойных кандидатов не нашлось, лишь безликая толпа пред лицом багрового ореола. Посеревшая кожа с легким синеватым отливом и серебряные волосы, полные золотых нитей, никак не сочетались с алыми струйками, продолжавшими покидать одну из любимейших частей тела всех шлюх земель за Узким морем. Белёсый хребет Деймона оказался в разы больше, нежели думалось мужчине. На фоне обнажённого мяса, мерцавшего в лучах закатного солнца, позвонки казались почти неестественными, словно снег в середине лета. Разорванные мышцы грязными лоскутами свисали вниз, обмякшая трубка трахеи тянулась к земле.       Пустое разочарование.       Кровь Деймона до поганого красна, та же, что и у обычных людей.       Где же скрывалось истинное наследие драконов, бежавшее по её жилам?       Мейлис без особого интереса отшвырнул наскучившую голову родственника к зеленеющему трупу коня и поднял отброшенный меч. Пустые ониксовые орбиты взирали на него с немым укором, пуская карминовые слёзы по ушедшей к Неведомому жизни, растраченной впустую, без смысла и достижений, оставляя лишь пустые сожаления. Блэкфайр криво улыбнулся ей, эйфория крепко держала его в руках напитывая солёно-сладкими парами. Лицезревшие багряный пир наёмники неожиданно пришли в себя, взорвавшись восславляющими словами поддержки генерал-капитану. Голос в голове довольно заурчал, насытившись до поры до времени.

***

      Громкий визг, дробящий череп на кусочки, внезапно раздался в дремлющем сознании, заставив Мейлиса подскочить в постели, пробуждаясь от беспокойного сна. Чудовищная боль острыми клиньями пронзала тело. Он схватился за голову, опутанную свинцовым венцом, попробовал встать, преодолевая тошноту и кислое послевкусие вчерашнего вина. Натянув скинутые впопыхах штаны и наспех зашнуровав, Блэкфайр поднялся с жёсткой походной постели, подхватил валяющуюся рядом рубашку и, накинув её на покрытое испариной тело, нетвёрдой походкой двинулся к выходу из палатки. Он раздражённо поморщился, наткнувшись на окоченевший труп лиссенийской девки. Грубо пнул, вымещая закипающий внутри гнев. Серебряные волосы, покрытые розовыми разводами, шелохнулись, точно их коснулось нежное дуновение морского бриза, почерневшая на полу кровь, подёрнутая плотной пеленой, напоминала сточную канаву. Глупая шлюха, согласившаяся в обмен на золото продать себя Неведомому, не смогла подарить ему искомое, лишь стойкое чувство разочарования осталось после. Хотя Мейлис давно смирился с эфемерностью желаемого, как путник, из раза в раз натыкающийся на миражи вожделенного оазиса. Все одинаковы, пусты, скучны. Унылое дерьмо.       Выйдя из палатки, он получил прямой удар в лицо от палящего солнца, варварски выжигающего глаза. Мёртвая пустошь, единственным богатством коей были пепел и кости, служила местом встречи девяти отринутым. Спорные земли на сей раз стали гордой пристанью для будущих королей. Кто бы мог подумать, что однажды и он прибудет сюда, на пепелище, испившее крови до дна, дабы забрать своё. Золотые черепа во главе с останками самого Жгучего Клинка переливались в рубиновых лучах рассвета угрюмым блеском, незримой завесой огораживая лагерь. Предупреждение чужакам и защита своим. Каждый капитан добровольно завещал покрыть его череп золотом, следуя традиции, берущей начало с момента основания отряд. Эйгор Риверс желал захоронения лишь в родных землях и нигде более, посему останки его кочевали вслед за наёмниками. Мейлис же был одним из немногих способных даровать исполнение мечтам первого командира.       Один из офицер внезапно возник пред ним, разрушая желанное уединение, будто намеренно караулил у входа. Уродливая розоватая рана с торчащими нитками и запёкшейся кровью пересекала лицо от самого виска до подбородка. Свежевыбритый череп, могильный взгляд тёмно-синих глаз, неизменные атрибуты правой руки Блэкфайра, Эйриона. Окружающие даже поговаривали, что тот являлся бастардом кого-то из драконьего дома. Однако наёмник все отрицал, а особо разговорчивым не брезгал и укоротить длинные языки.       Наёмник отвесил почтительный поклон и распрямился в абсолютной тишине, и, если бы Мейлис не лицезрел его собственными глазами, то ничто не выдало бы присутствие Эйриона. Незыблемое безмолвие — одна из черт, поспособствовавших продвижению мужчины по службе. Все в отряде ведали о дурном нраве Блэкфайра и головных болях, преследующих того. — Большинство из этих отбросов уже собралось, капитан. Ожидают лишь вас и Старую Мать, — отрапортовал Эйрион, подняв ледяной взгляд на капитана. — Я не доверяю им. Где гарантии, что они не сбегут в последний момент? — Никаких гарантий. Однако, если их план сработает, то мы наконец вернём свою землю, а я сяду на трон моих предков, — бескомпромиссно пресёк любые возражения Мейлис, принимая из рук оруженосца Чёрное пламя. Знакомая тяжесть приятно оттягивала пояс, служа живой легендой и знаменем победы.       Расположив лагерь недалеко от Коронного древа Блэкфайр не прогадал, ибо вскоре небольшая часть их отряда уже приближалась к месту назначения, где его уже дожидались другие венценосные особы, собранные единой целью. Старая Мать оказалась проворнее его и уже сидела, развалившись на стуле и закинув начищенные до блеска сапоги на стол переговоров. На голове женщины пестрил яркий цветастый платок с тикой, инкрустированной мелкими камнями. Королева пиратов напоминала попугая, нацепившего на себя все лучшее. Аляпистая и рябящая в глазах женщина одним видом вызывала волну неприязни у Мейлиса. Головная боль усилилась. Она столкнулась с ним взглядом и похабно осклабилась, демонстрируя промежутки в зубах. — Наконец все принцы и короли соизволили явиться, — фыркнула Старая Мать, — думаю, каждый из вас знает, зачем мы здесь. Однажды какой-то глупец рискнул забрать то, что наше по праву, и мы кровью отплатим за неслыханную дерзость. — Пустые речи, а что на деле? — резко прервал королеву пиратов рыцарь, сидящий рядом с Мейлисом. Позади него вился высокий штандарт с золотым знаменем, украшенным алым яблоком. Яблочный лордёныш. До Блэкфайра доходили слухи об изгнанном сире Деррике. Подлец из подлецов, собственная семья отказалась от него, вышвырнув с родовых земель. Широкое квадратное лицо исказила гримаса неприкрытого презрения к собравшимся. — Не у всех здесь за плечами огромное войско стоит. Да и вести своих людей на смерть за чужие земли я не хочу. — Гнилое яблочко всколыхнулось, вы гляньте-ка, — едко подметил рябой мужчина по правую руку от лордёныша — два секача на сером, знак вольного отряда, стоял за ним. Столь же дерзким взглядом рыцаря удостоили наёмники, высившиеся чуть поодаль, рядом с другими сопровождающими. — У меня есть армия, и, если для получения желаемого, мне придется работать с вам, то так тому и быть, поэтому помалкивай гадёныш, коль предложить нечего. — Закрой пасть, отребье! — моментально вспыхнул тот, походя на фамильное знамя, реющее на ветру. — Во мне течёт кровь Фоссовеев, потомков самого Гарта Зелёного, в отличие от тебя, выпавшего из какой-то шлюхи в Блошином Конце.       Мужчины вскочили, опрокидывая стулья и хватаясь за эфесы мечей. Дикий визгливый хохот пронзил голову Мейлиса, предчувствуя занимательную резню, в коей можно поучаствовать. Жгучая ярость обуяла его, обостряя инстинкты, заставляя тело действовать быстрее сознания. Мгновение, и часть стола, где ещё недавно сидели представители Вестероса, жирным ломтем упала наземь. Валирийский клинок, безрадостно мерцающий в золотых лучах, предостерегал распалившихся мужчин. Рыцарь отпрыгнул за мнимую преграду в виде валяющегося стула. В каждом жесте сквозило напряжение: в сгорбленных плечах, в побелевших пальцах, цепляющихся за меч, как за спасительную соломинку, в жирных червяках губ, боязливо сжавшихся. Глава же наемников не шелохнулся, зашёлся гулким лающим смехом, обнажая золотые клыки. В глазах его пылал вызов. — Довольно, мальчики! — Старая Мать даже не шелохнулась, ленно покачивая закинутой поверх другой ногой. — Померитесь членами в другом месте. Я собрала вас здесь, чтобы заключить альянс, способный дать нам все, что мы когда-либо желали. Ты, Блэкфайр, сможешь вернуть земли, сделать то, что не удавалось даже твоим предкам. Ты, Томми, возвысишься так, как и вообразить не мог. Выбери любое место, и оно станет твоим с нашей помощью. Даже ты, сир Деррик, сможешь доказать, что яблочко не так гнило и плохо, как кажется на первый взгляд.       Они окинули ее раздражённым взглядом. Никому не хотелось первым сдавать позицию, проявлять слабость. Однако Том, капитан Мусатов, вновь зашёлся смехом и, резко подняв стул, вернулся за изрядно покорёженный стол переговоров. Привычным жестом вернув меч в ножны, Мейлис последовал за ним, растеряв весь интерес к забившемуся подальше рыцарю. Наконец и тот уселся на своё место с кислой миной, словно целиком проглотил лимон, но высказать недовольство не рискнул. — Нам нет смысла ссориться, — подал вкрадчивый голос полный мужчина. Пурпурные волосы его были зализаны назад, а уложенная трезубцем бородка того же цвета с легкой позолотой на концах забавно дергалась при каждом слове. — Я, Алексо Адарис, согласен присоединиться к этой авантюре и даже готов профинансировать её, если мы начнем реализовывать сей план с Тироша. — Почему с Тироша? — взвизгнул молчавший до того высокий эбеновый мужчина. Мейлис сжал кулаки. Даже тембром незнакомец напоминал писки, следовавшие за ним по пятам на протяжении всей жизни. — Я принц Ксобар и, если мы начнем с Летних островов, то мне тоже не составит труда вложить денег в общее дело. — Юноша, вы молоды, и кровь ваша кипит, вы не в состоянии увидеть всей перспективы происходящего. Во-первых, я несметно богат уже сейчас и готов вкладывать золото, которое имею. Вы же, принц, говорите об эфемерном, — колко возразил он, глаза его опасно сощурились, словно у змеи, гипнотизирующей кролика, — во-вторых, рядом с Тирошем находятся Ступени, откуда открывается отличный путь к одной из наших целей — Вестеросу. Да и без того, завладев столь важным торговым городом, я смогу приобрести для вас армию Безупречных. Они без особого труда окажут помощь и в ваших завоеваниях.       Эбениец смолк, так и не породив на свет новых мерзких звуков. Решительно возразить принцу было нечего. Однако взгляд его прожигал насквозь довольного своей речью Адариса. Тот в свою очередь намеренно игнорировал выскочку, изредка оглаживая крупные перстни, обвивающие почти все толстые пальцы тугими лианами. — Почему не Лис? — вклинился юноша, разодетый не хуже любой девицы, пытающейся подражать принцессам. Мейлису вспомнился мёртвый кузен, любивший роскошь и дорогие одеяния. Пустые глазницы смотрели на него, заглядывая в очи в поисках души. Яркая валирийская внешность выдавала в говорившем принадлежность к бывшим колониям. Тонкий и изящный, куда более подходящий на роль наследника Железного трона. — С него тоже можно захватить Ступени. — Время — деньги, Самарро, и я не стану тратить своё на пустые препирательства. Предлагаю заключить пакт о взаимопомощи в завоевании причитающихся нам земель и начать его исполнение с Тироша, а после определим следующее место, — его жирная шея покрылась липким потом. Быстрыми перебежками бисеринки влаги скатывались за шиворот, и даже множество флаконов с благовониями, явно вылитых на него с утра, не способны были скрыть тошнотворный запах раскачивающихся нервов. Торговец оглянулся, ища поддержки в безучастных лицах, занятых лишь собой.       Старая Мать неожиданно резво приподнялась, проявляя подозрительную активность. Цветастый тайфун закружил вокруг неё, вынудив Мейлиса перевести взгляд на других участников переговоров. Всё, лишь бы не видеть маячившие пред глазами тряпки. — Я согласна с голосованием. Идея здравая, — улыбнулась она, вновь являя миру зияющие расщелины. — Кто согласен с предложением Адариса, поднимите руки.       Блэкфайр нехотя присоединился к неожиданно большому числу взметнувшихся кверху дланей, лишь Эбеновый Князь и Последний валириец сдержались, переглянувшись меж собой. Однако они не покинули собрание, высказав молчаливое согласие на участие в столь рисковом предприятие. Первая цель была определена, и вскоре Золотые Мечи вновь обагрят клинки в алой крови. — Славно, славно, — старуха радостно хлопнула в ладоши, множество золотых и серебряных браслетов издали жалобный перезвон, раскалёнными иглами входя в медленно мутнеющее сознание Мейлиса. — С сих пор мы считаемся братьями и сёстрами по оружию до достижения желаемого. Да будет так!