Эйрис Великий

      Жаркое полуденное солнце проникало в покои сквозь красочные витражи, переливаясь на полу, семигранным кристаллом септы. Грозная Вхагар, прославившаяся дурным нравом и жарким огнем, плавящим доспехи на рыцарях, несла на себе королеву Висенью, облачённую в чёрную броню. Бронзовое пламя лилось на несчастных вышедших на бой воинов. Справа летела серебряная Мераксес, осёдланная второй сестрой, Рейнис. Белый огонь воздвигал вторую стену пред мужчинам. Третья же горела чёрным пламенем, изрыгаемым Балерионом. Крупная морда дракона разместилась на обеих створках, поделённая тонкой тёмной полосой ровно посередине. Эйгон Завоеватель управлял им, творя адское поле, стёршее с земли не один род. На нём среди некогда золотых колосьев, готовых к жатве, а ныне — ставших серым пеплом, сложил голову и дом Гарденеров, последних королей Простора. Белое знамя с зелёной рукой более никогда не поднималось в воздух, сменившись золотой розой на зелёном поле. И над тогда ещё Шестью королевствами реял алый, словно кровь, трёхглавый дракон на чёрном, цвета валирийской стали, поле.       Джейме поёжился, покрывшись гусиной кожей. Он уже несколько дней занимал чужое тело, стараясь понять, как выбраться из молодого Эйриса и вернуться домой. Даже собственная покалеченная плоть казалась ему лучше здоровой Безумного короля. Там, в другом времени, его ждала горячо любимая Серсея, женщина, ради коей он отринул жизнь, честь и достоинство. Во имя её безопасности гвардеец выкинул из окна ребёнка и сделал бы это ещё ни одну сотню раз, даже вопреки зародившемуся в последние дни чувству вины. Что она делала там одна? Как справлялась с невзгодами, опустившимися на златокудрую голову?       Чертыхнувшись, Ланнистер оттянул впивающийся стальным ошейником в шею камзол из мягкой парчи. Чёрная ткань сидела второй кожей. Карминовый дракон рычал, и тонкие красные строчки, подобно рекам пламени тянулись во все стороны. Мелкие ониксы-пуговицы поглощали дневной свет, затягивая его в мрачные глубины без шанса на спасение. Джейме метался по покоям загнанным львом, мерил шагами.       Восемнадцать вдоль, шестнадцать поперёк.       Сегодня утром к нему заглядывал помощник мейстера, уверявшийся, что отныне он в порядке и может спокойно возвращаться к обязанностям принца, нужды отсиживаться в комнатах у него более нет. А Ланнистер в то время проклинал его, серого, похожего на противную мокрую крысу, старика, выглядевшего ничуть не младше последнего драконьего черепа, который Джейме обнаружил на столе с картами и бумагами в смежном с покоями помещении.       Более нельзя было сваливать все на дурное самочувствие и отсылать визитёров. Хотя подобное не останавливало мать Эйриса, извечно околачивающуюся у его постели. Посеревшее и уставшее, округлое, словно полная луна, лицо принцессы Шейры пробрело яркие краски. Женщина весело смеялась, рассказывая ему о последних сплетнях замка, точно они были кухарками, обменивающимися новостями. Она норовила накормить его жирным костным бульоном, пропитавшим покои невыветривающимся ароматом, и впихнуть очищенную и порезанную дольку приторно-сладкого яблока, столь зрелого, что то разваливалось сразу во рту.       Принц Эйрис обязан вернуться к своим обязанностям, выйти в свет и поддерживать беседы со множеством чванливых лордов и леди. Принц Эйрис, но никак не Джейме Ланнистер. Он не желал вникать в государственные дела и хитросплетения дворцовых интриг, постигать азы особого этикета монарших особ, изображать из себя Таргариена. Ему нужно было домой, туда, в охваченное пламенем восстания королевство, где правил жестокий бастард. Туда, где плодоносные поля выжигали дотла люди Клигана. Туда, где смерть и хаос пировали рука об руку, наслаждаясь последней людской агонией.       Он замер, взглянул в окно на мирное лазурное небо, не затянутое мутной серой пеленой пожарищ, на дворцы, укутанные рощами, на амбары и кирпичные склады, на гостиницы и дома купцов, на таверны и бордели, тесно прижимающиеся друг к другу, как подпитые товарищи, кривой походкой следующие к ночлегу. Приглушённый гомон рыбного рынка, находившегося у самого моря, также долетал до улёгшегося на вершине холма Эйгона могучего бледно-красного дракона, хмуро взирающего вниз на прямую, словно стрела, улицу Сестёр. На холме Висеньи блестела и мерцала всеми цветами радуги Великая септа Бейлора с семью хрустальными башнями, оснащёнными громкими колоколами, чей звон легко заполнял столицу звучными переливами, а напротив, в другом конце города, высилось Драконье Логово с огромным обрушенным куполом, почерневшими стенами и запертыми с момента гибели последней огнедышащей твари бронзовыми дверями. Вдали разрастались крепкие и неприступные стены Королевской Гавани. Она была всё той же, что Джейме сохранил в своих воспоминаниях перед отбытием в Речные земли. Казалось, лишь он изменился, чужак среди своих.       Тонкие пальцы, сцепленные за спиной, начинали зудеть от напряжения, окутавшего гвардейца. Как он выжил? Почему оказался здесь? Как он мог вернуться обратно? Происходящее с ним походило на бред блаженного кричащего под стенами септы. Джейме должен был умереть, отправиться в Седьмое пекло к таким же отъявленным негодяям, что и он. Его бы терзала предсмертная агония от боли в разодранной ноге, а после Ланнистер бы сгинул, оставив в анналах истории после себя лишь пару строк о предателе клятв и Цареубийце, греховном любовнике королевы.       Он остановился, тихо выругался и дёрнул на себя ниспадающую серебряную прядь, не дающую забыть о личине, в коей Джейме застрял на потеху богов. В очередной раз сие действие не помогло, оставив после себя лишь боль и небольшой клок выдранных волос.       Ланнистер раздумывал о прыжке в окно, но вид щетинящихся во все стороны железных копий, точно разгневанный ёж и дикий холодный порыв, ударивший в лицо, быстро остудили пылкую голову. Он хотел жить, а подобный трюк можно было проделать лишь раз, и никто не давал гарантии, что задумка удастся. Возможно, будь здесь Тирион, он смог бы придумать хитроумный план по возвращению обратно или поискал бы в одной из заумных книжонок, всегда припасённых где-то поблизости. Для Джейме же они были подобно воде для уличного кота: противны и вредоносны. Крючковатые буквы и ровные цифры с детства точили на него зуб, усложняя жизнь юного мечника. Противные нахалки сбегали с безукоризненных строчек, переворачивались и менялись местами, изредка норовя покинуть пергамент восвояси. В юношестве, просиживая по множеству часов за ветхими рукописями усопших мейстеров под чутким руководство безжалостного отца, львенок давился слезами и заикался, пытаясь поймать ускользающий смысл длинных фраз. В тайне же он мечтал спалить библиотеку Утёса Кастерли, избавив себя от напрасных мучений. Но фантазиям не суждено было сбыться. Со временем Джейме наловчился, однако любовь к наукам так и не посетила его, о чём на сей раз он очень пожалел.       В голове неожиданно начали складываться новые фрагменты творившегося с ним. Коль Эйрис всего лишь принц, следовательно, война Девятигрошовых королей ещё лишь только предстояла Вестеросу вместе с пожаром в Летнем замке и восстанием Сумеречного Дола. Седьмое пекло. Джейме ведал о грядущем, но даты и подробности событий улетучились из памяти, оставив ему одни рассказы о храбрых рыцарях, куда больше интересовавшие мальчика в то время. Сервин Зеркальный Щит, спасший принцессу Дейриссу от великана и убивший дракона Урракса. Райам Редвин, легендарный Лорд-командующий. Дейрон Молодой Дракон, покоритель седьмого королевства — непреклонного и несгибаемого Дорна. Эймон Рыцарь-Дракон, бывший достойным встать в ряд с самим Завоевателем. Дункан Высокий, Барристан Отважный, убивший Мейлиса Блэкфайра и вызволивший похищенного короля Эйриса.       Скверно.       Громкий раскатистый стук в дверь грубо вырвал Джейме из плена неутешительных мыслей. Дрожь стройными рядами прошлась по одному за другим позвонкам. Дождавшись несколько поспешного ответа на пороге, появился сир Харлан. В своё время Ланнистеру не довелось знать рыцаря лично, но именно его плащ он получил на том самом турнире в Харренхолле. Глубоко старый гвардеец скончался незадолго до него, угас слабой свечой в своей каморке в башне Белого Меча. Мужчина выдохнул, в последние дни он чувствовал себя загнанной в угол мышью, и любой посетитель, способный раскрыть насильный подлог принца, безжалостно бил по оголённым нервам. Джейме даже допускал мысль, что обезумел от боли и сейчас валяется грязным калекой где-то под стенами проклятого замка, медленно умирая от лихорадки. Одёрнув треклятый воротник, он выжидающе посмотрел на гвардейца. — К вам пожаловали ваш кузен Стеффон Баратеон и сир Тайвин Ланнистер. Велите впустить их, Ваше высочество? — Джейме нерешительно кивнул, в своих стенаниях успевший позабыть об отце, водившем дружбу с принцем Эйрисом задолго до печальных событий и глубоких оскорблений. Внутренности сжались, поджилки затряслись. Визиты Великого Льва Утёса всегда щекотали нервы даже в былые дни.       Спустя мгновение тяжёлая дубовая дверь вновь отворилась, и на пороге показались двое наездников, тех самых из смутных воспоминаний принца. Первым шел черноволосый юноша с живыми, широко распахнутыми ярко-синими глазами. Баратеон лучезарно улыбнулся и поклонился. Джейме сделалось не по себе. Это предназначалось не ему. Они волновались за Эйриса Таргариена, а не за Цареубийцу. Второй же, с живой плутоватой усмешкой, склонился не столь низко, нежели предписывали обычаи. Короткие, цвета кованного золота волосы были зачёсаны назад. В зелёных глазах, усыпанных золотыми искрами, горела дружеская издевка. Невидимая всякому глазу молния поразила Ланнистера, не давая и шанса увернуться. Он никогда за всю жизнь не видел родителя таким лёгким, без тяжкого бремени минувшего, без налёта гордыни, сплетённой из былых достижений, без льда, навек сковавшего раненное сердце ото всех, в том числе и собственных детей. Обычно во взгляде Старого Льва, проникающего в самую душу, можно было увидеть лишь полноту своей никчёмности и безобразности. — Ваше высочество, мы беспокоились о вас после той прогулки, — Джейме кивнул гвардейцу и остался наедине с незваными и нежеланными гостями, — и мы хотели бы принести свои глубочайшие извинения.       Баратеон, стоя плечом к плечу с Тайвином, попытался незаметном толкнуть товарища в бок, покрытый алой шелковой рубашкой с рычащим львом на широкой груди. Красивое лицо с крупным породистым носом скривилось, и он пихнул товарища в ответ. Маленькая перепалка не утаилась от Джейме продолжающего неверующе рассматривать отца. Даже перемещение в прошлое не могло сгладить потрясения от разворачивающейся картины. — Да, мы приносим свои извинения за то, что не успели вовремя отрастить крылья и броситься за вами вниз, — наконец выдал золотоволосый юноша. — Тайвин! — негодующе воскликнул Стеффон и перевел опасливый взгляд на кузена.       Джейме молчал, пока не понял, что нервная тишина вызвана ожиданием его ответа на дерзкое высказывание Ланнистера-старшего. Хотя нет, они желали услышать чудом уцелевшего Эйриса, а не жалкого самозванца, выдающего себя за оного. Мужчина прочистил горло, вновь дернул чёрный ворот. — Тайвин прав, — он попробовал имя отца на вкус. Непривычно, странно, чуждо, — я сам виноват. Мне не следовало пытаться перепрыгнуть тот овраг.       Они непонимающе переглянулись и посмотрели на него. Лицо Баратеона вытянулось на старковский скорбный манер, пальцы нервно оправили безукоризненный жёлтый камзол с венценосным оленем. Губы отца искривились в ироничной усмешке, а руки сомкнулись на груди. Он распрямился, точно индюк, становясь ещё на несколько дюймов выше. — С тобой все в порядке, Эйрис? — изящная светлая бровь пошла по дуге. — Или конь тебя ещё в полете умудрился лягнуть? — Я в порядке, но после падения часть воспоминаний пропала. Я не хотел беспокоить остальных, поэтому сохранил это в секрете. Надеюсь, и вы поступите так же, — рыцарь замялся, а после ложь на удивление легко сорвалась с губ. Он и впрямь не особо ведал о жизни Эйриса до собственного становления королевским гвардейцем, посему понадеялся, что частичная правда хотя бы сколько-то, но облегчит его новую таинственную жизнь. — Тебе следует сообщить об этом мейстеру, — протестующе заявил Стеффон делая шаг вперёд. Лазуриты его очей искрились волнение, — вдруг будут осложнения. — Он выглядит здоровым. Да и зачем? Хочешь, чтобы принцесса Шейра вновь переполошила весь двор? Да и чем ему поможет мейстер Эллендор? Этот трухлявый пень еле двигается, а видит и того хуже. Всё, что он сможет, так это забрызгать покои слюной, если доберется до них. — Моё физическое здоровье не вызывает сомнений, нет нужды беспокоиться, кузен, — Джейме потёр загривок. Он не успел обвыкнуться в новом теле, но даже без зеркала видел сколь тонок и худосочен принц. Литые, крепкие мышцы воина, заставляющие юных и не очень дев пачкать платья влагой между бёдер, остались в прошлом, точнее в будущем у Цареубийцы, но никак не у Эйриса. — Тогда нам стоит прогуляться, ты уже несколько дней не выходил из покоев. Свежий воздух поможет тебе окрепнуть, — Баратеон неловко улыбнулся, чуть поджав губы. На крутом подбородке виднелся тёмный невинный пушок, не знавший бритвы.       Юноши расступились, пропуская Таргариена вперёд, и двинулись следом, соблюдая формальную дистанцию в шаг позади. Гвардеец тяжелой поступью шёл ещё на три за ними. Шерстяной выбеленный, словно снег, плащ трепетал. В коридоры из светло-красного камня проникал дневной свет сквозь закругленные окна, открывающие вид на двадцатифутовые стены и сухой ров под ними. Ветер не проникал сюда, делая окружающий воздух стоячим и удушливым. Но твердыню строили для защиты от неприятелей окружавших Мейгора Жестокого на протяжение всей жизни, а не для праздных увеселений. — Эйрис, а я слышал, что ночью, когда ты пришёл в себя, сир Герольд нашёл тебя визжащим, как крестьянскую девчонку, впервые встретившую разбойников на просёлочной дороге, — первым нарушил молчание Тайвин, произнося унизительную правду с усмешкой на устах. — Тайвин! — громко шикнула Стеффон Баратеон. — Он имел в виду не это, не злись, Эйрис. Мы просто беспокоились, поэтому и пытались выяснить хоть что-то о твоём самочувствии, даже этот гордец. Он просто виду не подает.       Волна жара захлестнула его, тонкая кожа покрылась уродливыми красными пятнами, точно вино на свежей рубахе. Узкие ноздри раздулись корабельными парусами. Короткие ногти впились в ладони. Своё позорное перемещение в прошлое он не горел желанием вспоминать, но его грубо окунули в таз с грязным тряпьём и ледяной водой. — Я не визжал, это откровенная ложь, — процедил Джейме сквозь плотно сжатые зубы. — Это твоя версия, но по официальной ты перешёл на такой фальцет, что окна задрожали. — Я не кричал, — принц резко остановился и гневливо повернулся к Тайвину. Руки слегка потряхивало, мышцы сводило от напряжения. Однако, встретившись взглядом со сверкнувшими, точно у кота, глазами цвета сочной зелени, Джейме потупил взор. Ярость мгновенно утонула в изумрудных полях Запада, словно по привычке осознавая напрасность любых возражений. — Конечно, конечно, — издевательски протянул будущий лорд Утёса Кастерли, — им просто почудилось. Всем. Глубокой ночью. — Успокойтесь, — вклинился между ними Баратеон, — пойдемте лучше на плац, потренируемся, там и выпустите свой пар. Можем пройтись по саду. Слышал, сейчас цветут золотые розы.       Джейме кивнул, и оставшийся путь они провели в неугасаемой болтовне Стеффона, стремящегося заполнить образовавшуюся тишину или попросту не обращавшего внимания на других участников беседы, наслаждаясь звуками собственного голоса, отражающегося от стен твердыни Мейгора. Они покинули крепость, переходя через сухой ров, охраняемый королевскими гвардейцами. Железные точёные пики призывно поблёскивали в лучах полуденного солнца. Джейме задержался всего на миг, вспоминая, как отсюда видел водружённую на крепкую стену голову Эддарда Старка. Совестливый, неподкупный глупец, убиенный своей же честью и честностью. Хранитель Севера никогда не прятал откровенной неприязни к Джейме. Клятвопреступник, кричал он, требуя от Роберта справедливого наказания. Уселся на трон после убийства короля. Чёртов кретин, решивший, что спасителя нескольких сотен жизней лучше облить дерьмом и обезглавить. И к чему же привела его высоконравственность? К пике и позору. К мучениям и смертям носителям крови Старков.       Джейме вышел в сад, ничуть не изменившийся с последнего визита. Высокие зелёные колоннады сопровождали их повсюду с аккуратными изящными красно-мраморными скамейками, украшенными головами дракона. Бледные выпуклые глаза молчаливо наблюдали за ним. Завернув в один из изумрудных густых туннелей, можно было оказаться на широкой поляне, окружённой розовыми кустами. Сбоку раздался девичий смех, мелодичными переливами струящийся среди деревьев и цветов, и приглушённые хлопки. Странное любопытство овладело Ланнистером, и не в силах совладать, он свернул с главной широкой аллеи в узкий проход. Светлая поляна, залитая янтарными лучами, открылась им, золотые розы, сокровище Хайгардена, распространяли сладко-удушающий аромат, наводящий лёгкий морок. Ветер мягко подхватывал его, кружа вокруг резвившихся девушек. Они не заметили незваного гостя, ворвавшегося в их хрустальный мир.       Едва ощутимый толчок вырвал Джейме из странного наваждения. В непонимании он опустил голову вниз, натыкаясь на копну ярких огненно-рыжих волос, собранных под тонкую сеточку, украшенную сверкающими изумрудами. Несколько крутых прядей вырвались из причёски обрамляя лицо, частично скрытое под пурпурной повязкой. Девушка недовольно тёрла маленький курносый нос, попутно стягивая ткань. Капризная нижняя губа была выпячена, готовая к зарождающемуся возмущению, но стоило им столкнуться взглядами, как негодница зарделась и торопливо присела в глубоком реверансе. Краска разлилась по ланитам, почти выравнивая их цвет с мелкими веснушками, в несметном количестве покрывающими лицо, и целомудренное декольте. Мужчина раздражённо хмыкнул, отступая и демонстративно отряхивая безукоризненное одеяние. Неужто челядь нынче в девиц родовитых разряжается? Мысли на мгновение посетил образ обнажённой Серсеи с идеальной кремовой кожей, мягкой, как лучший мирийский шелк. Львица с Утёса, вырывающая принадлежащее ей по праву рождения острыми когтями. Она не краснела, подобно невинным девицам с ложной скромностью. Она предпочитала обагрять землю кровью врагов. Вздорная и гневливая госпожа. — Прощу прощение, Ваше высочество, — пропищала она пятясь назад. Послышался шорох длинных юбок о сочную зелень, тихий лязг гвардейских доспехов и шёпот белого плаща. Посредственность. Клятвопреступник, бормотал он. — Я по собственной глупости вас не заметила.       К нему стремительно, точно ястреб к застигнутой врасплох добыче, приближалась принцесса Рейлла со спутницей, высокой и тонкой, словно стрела, девушкой. Его же сопровождающие, о коих Джейме благополучно успел запамятовать, синхронно склонились вниз, приветствуя кровь дракона. На привычно холодном лице отразились негодование и ледяная ярость. Тонкие губы сжались в блёклую нить. — Брат, отрадно видеть тебя здоровым, — говорила она, а между строк скользило: «Почему ты ещё не развеян пеплом на Королевской Гаванью?» — Не думала, что вы решите заглянуть в сад.       Она сделала несколько шагов вперёд, будто ненароком заслоняя собой девушку, и лёгким движением кисти отсылая её к стоящей поодаль девице. Бросив мимолётный взгляд на Джейме, рыжая поспешила ретироваться. Высокая дорнийка что-то усиленно зашептала компаньонке, по-наставнически сведя крутые брови. — Это моя идея, прошу прощения, — сказал Стеффон поднимая голову, — мы не хотели нарушить ваш покой. Я подумал, что принцу будет полезно подышать свежим воздухом после затяжной болезни, и мы ненароком забрели сюда. — Ты, как всегда, беспокоишься о других, кузен, — на мгновение лицо её освятила слабая улыбка, но стоило принцессе вернуться взглядом к нему, как тонкие черты заострились, — однако я отчётливо припоминаю, как просила Эйриса не вести бесед с моими фрейлинами. Они ещё юные девы, и негоже им наедине разговаривать с принцем. Да и в обществе других тоже.       Она сделала ещё шаг, приблизившись на расстояние ровно для одного чёткого удара кинжалом, к Джейме, в серебряных колосьях волос блестела золотая нить с россыпью мелких фиолетовых камней. В фиалковых глазах читалось вселенское презрение, словно Ланнистер лично виновен во всех дурных делах, творящихся в мире. — Или вы забыли, что стало с моей третьей фрейлиной, многоуважаемый братец? Из-за вас она в позоре и тайне покинула двор и вернулась к родителям. И будь её отец повлиятельнее, ты хотя бы представляешь какой скандал мог бы случиться? Не смей к ним приближаться, — ядовитой змеей прошипела она сквозь плотно сжатые зубы.       Неприязнь к Безумному королю заструилась по венам вместе с кровью. Подлец и насильник, бывший таким с юности, развлечения ради. Королевская вседозволенность же с самых пелёнок лишь усугубляла дурной характер, сглаживаемый по молодости смазливым личиком. Он сжал кулаки, сделал несколько глубоких вдохов и кинул быстрый взгляд на девушек, перешёптывающихся о чём-то возле золотых кустов. Наверняка о нем. Но он не мог расслышать тонкие голоса. Дорнийка с тёмной оливкой кожей и гордым орлиным носом снисходительно изгибала губы, а рыжая глупо улыбалась. — Твои фрейлины мне не интересны. Не в моем вкусе, — Ланнистер ляпнул первое, что пришло ему в голову, и вскоре пожалел об этом. Холодная ненависть обожгла его трезвящей пощечиной. Однако он, не подавая виду и с должным достоинством, постарался быстро ретироваться, ещё долго чувствуя на спине пронзительный взгляд и слыша восторгающийся его дипломатическими способностями шёпот отца,       Какой же он идиот.       Если бы не спутники, следующие за ним по пятам, Джейме непременно хлопнул бы себя по лицу. Видал ли свет ещё таких дураков? Крепкая рука Стеффона ободряюще сжала его плечо. Однако Ланнистеру это не помогло. Мало ему было возвращения в прошлое, так он и здесь умудрялся усложнить себе жизнь. А ведь Рейлла стала королевой Эйриса. Он дёрнулся под гнётом нелицеприятных мыслей и резко оттянул давящий ворот. Джейме никогда даже вообразить не мог себя женатым на ком-либо. В его сердце места хватало лишь Серсее. Солнцу, светившему с глубокого детства.       В тишине они вышли к Западному двору, заполненному рыцарями и оруженосцами. Знакомый запах пота, песка и кожи заполнил лёгкие. Вокруг слышался звон стали и гул соприкасающихся деревянных мечей. Впервые за долгое время Джейме чувствовал себя живым. Жирной форелью с серебряными боками, резвящейся в мутных водах Трезубца. Мужчины, замечавшие их приближение, расступались с уважительным поклоном, давая дорогу принцу. — Лучше начать с затупленных клинков, Ваше высочество, — сказал сир Грандисон подзывая оруженосца. — Мы не дети — драться тупыми мечами. Несите острую сталь, — Джейме кивнул мальчонке и повернулся к друзьям Эйриса: — Я буду драться с победителем.       Юноши непонимающе переглянулись, но не стали возражать. Азарт разгорался в нём, разгоняя застоявшуюся кровь. Он не был умнейшим или хитрейшим человеком в Семи Королевствах, его стратегии не обещали безоговорочных побед, а красивое лицо не являлось прекраснейшим из всех. Однако никто не рискнул бы оспорить право Джейме называться одним из сильнейших рыцарей Вестероса. Сверкающий клинок служил продолжением правой руки сколько он себя помнил, разя неприятелей с первого же удара.       Звон стали известил о начале поединка. Тайвин с нахальной усмешкой и грацией льва танцевал перед Стеффоном, легко парируя сыплющиеся на него удары. Он то приседал, то подскакивал, то отбегал на несколько шагов назад. Неуловимый и быстрый. Баратеон безрезультатно пытался коснуться его, вкладывая в каждый удар сокрушительную силу, словно надеясь враз пришлепнуть издевающегося Ланнистера, как назойливую муху. Стеффон упрямым волом налетал на Ланнистера. Джейме видел, как вздувались вены на руках отца в моменты, когда тот всё же соизволил принимать прямой удар. Клинки соприкасались, вызывая столпы искр. Мгновение, и Тайвин резко отступил, нарушив центр тяжести у навалившегося Стеффона. Юноша оступился, сделал несколько лишних шагов вперёд, но с той же решимостью вновь обернулся к противнику. Не более фута разделяло их, когда кузен принца направив острие клинка в грудь Льва, совершил отчаянный выпад. Тайвин лишь насмешливо ухмыльнулся и вскинул бровь, гладкой поступью отходя вбок. Баратеон пролетел мимо, получив в награду унизительный шлепок по ягодицам плоской стороной меча. — Сдавайся, или мне придётся и дальше позорить тебя на глазах у всего двора, — уши Стеффона порозовели, руки сильнее сжали эфес. — Ты слишком самоуверен.       Юноша бросился вперёд, не вкладывая в удар былой силы и зная о любви соперника к изворотливым приёмам. Однако сталь встретила сталь. Тайвин принял его меч, мгновенно переходя из защиты в контрнаступление и грубым рывком выбивая оружие из рук друга. Не ожидавший того Стеффон опасно накренился и повалился наземь. Отец претенциозно прижал клинок к шее Стеффона, смотря на проигравшего сверху вниз. — Убит, — констатировал он, а после подал руку Баратеону.       Расшитый коронованными оленями жёлтый камзол покрылся пылью и грязью. На щеках горел пунцовый румянец. Чёрные волосы спутались и прилипли ко взмокшему лбу. Грудь высоко вздымалась. Джейме криво усмехнулся. Неплохое зрелище для неопытных юнцов. Однако для человека, державшего меч с той поры, как он смог ходить — не более, чем детская забава. Мастерство отца, по-видимому, и передалось Джейме в улучшенном виде, и он желал это доказать.       Оруженосец подал клинок. Приятная, хорошо знакомая тяжесть грела ладонь. Гвардеец вышел в центр образовавшегося круга из рыцарей и черни. Кузен Эйриса стоял среди них, то и дело бросая взволнованные взгляды. Но Джейме не заботило ничто и никто. Противник, медленно двигающийся вслед за ним по кругу магическим образом, притягивал все внимание к себе. Словно заворожённый мужчина вступил с ним в зарождающийся танец. Танец огня и смерти.       Наточенное железо торжественно блеснуло, и первый удар разрезал воздух, улетучивая радость Джейме. Он заметил приближающееся к нему остриё лишь в паре дюймов от лица. Клинок просвистел рядом с ухом. Пульс гулко зашумел, забил набатом в голове. Столь простой удар Ланнистера без финтов и прикрас оказался слишком сложным для парирования. Слабость накрыла тело тяжёлым пуховым одеялом. Мышцы под кожей задрожали, не приспособленные к подобному. Мужчина попытался нанести удар в ответ, но меч неумолимо тянул к земле. Он замахнулся, но слишком медленно и неповоротливо. Тайвин гибкой кошкой отскочил и плашмя ударил Джейме в бок, под задержавшимися над головой руками. Рёбра обожгло огнём.       Рыцарь отступал, стараясь отражать ленивые атаки отца, играючи загоняющего его словно дичь. Эйрис Таргариен не был рождён для боя. Тонкокостный и нежный, фиалка в стеклянном саду. Рефлексы, отрабатываемые годами, подвели Джейме, остались в его теле вместе с литым мышцами, закалённым боями. Он сжал зубы, скрипнул ими от досады. Проклятые боги отняли все, выплеснув уже почти проигранный бой ему в лицо, как ночной горшок. Руки дрожали, принимая тяжёлые удары, филигранно сыпавшиеся на него. Последний замах, и меч с позором выскользнул из вспотевших ладоней Джейме. Он отшатнулся и шлёпнулся на ягодицы. Напряжённая тишина повисла в воздухе, плотная, как лимонный пирог. Тайвин протянул ему руку. Мужчина выругался, но все же принял помощь, хотя желание отринуть, отбросить снисходительно предложенную длань, казавшуюся жалкой подачкой проигравшему, бурлило внутри. Он уже собирался заговорить, как сквозь толпу замявшихся рыцарей старающихся не смотреть на униженного принца, пробирался мальчонка. — Ваше высочество, срочное послание, — звонко огласил он. Джейме рывком поднялся и на подрагивающих ногах приблизился к нему. — Ваша матушка, принцесса Шейра, желает вас немедля видеть в покоях наследного принца.       Ланнистер раздражённо пнул меч, валяющийся у него на пути, и от вспыхнувшей боли прикусил внутреннюю часть щеки, едкий металлический привкус заполнил рот. Седьмое пекло. Пальцы на левой ноге заныли, выбивая новые искры из глаз Джейме при каждом шаге. Однако он старался не хромать, не желая демонстрировать ещё большую телесную слабость, и молча последовал за слугой. Гвардеец верной тенью шёл за ним. Сзади вновь зазвучали лязг стали и треск дерева. Стеффон высказывал Тайвину своё неодобрение прошедшим боем, но с каждой секундой голоса становились всё тише, а Красный замок, хмуро нависший над ним, всё ближе. Былой трепет, вызванный плацем, безвозвратно улетучился, оставив несмываемую горечь на языке.       В тёмных зашторенных покоях принца Джейхейриса пахло травами. Густым туманом оседая в лёгких. Тимьян и солодка, ромашка, имбирь, мелисса, гвоздика, кориандр раздражали нос Джейме едва сдерживавшегося, дабы не расчихаться. Высокие окна, завешенные плотной тканью, скрывали очередной витраж и не впускали в помещение и лёгкого дуновения свежего ветерка. Тусклые лампы испускали жуткие и кривые тени, мелькающие на красном камне. В кадиле курился белёсый дым. Громкий сухой кашель больного нарушал тишину. Ланнистер поморщился, представляя сколь сильны боли в горле у принца. Принцесса Шейра заботливо поправила подушку под головой мужа и подала ему кубок с настойкой. — Мы с твоим отцом решили, что пришло время сочетать тебя браком, — начала женщина, теребя кольцо с крупным алмазом. — Ты же слышал пророчество об Обещанном принце? Он должен родиться с чистой валирийской кровью и принести свет, отринув смертельную тьму. И для этого вы с Рейллой вступите в брак, принеся обеты в Великой септе. — Что? — непонимающе произнёс Джейме. События бурным потоком обрушивались на него одно за другим, сыплясь на больную голову безжалостными ударами судьбы. — Я против! — Так нужно во благо королевства, — тихо изрёк Джейхейрис, приподнимаясь с места. Сухое измождённое лицо застыло безэмоциональной маской. Новый приступ кашля застиг его врасплох. Густое варево расплескалось из кубка, чёрной жижей стекая по истощимся дланям. — А как же мое благо? Благо Рейллы? — вспылил он. — Ты принц крови, а она принцесса. Благо королевства выше любого другого. Это ваш долг, — холодно подчеркнул наследный принц, подписывая им смертельный приговор. Таргариен прикрыл глаза, на долгий миг скрываясь от разгневанного Ланнистера. — Я отказываюсь! — Уродливые красные пятна вновь выползли из-под тугого камзола на лицо Джейме, руки тряслись от едва сдерживаемого гнева. Развернувшись на пятках, он бросился прочь из комнаты, пинком открыв дверь. Вслед ему доносился женский крик и громкий душащий кашель.

***

      Джейме стоял в большом зале. Железный трон — эта уродливая чёрная искривлённая громадина с крутой железной лестницей высилась перед ним острыми шипами, полосами скрученной стали, лезвиями мечей, перепутанными и сплавленными вместе. Ассиметричное и жутко неудобно сиденье мрачно нависало, давило. Правую руку тяготил золотой клинок, мрачно поблескивающий сквозь багровые разводы. В двух футах от него грудой грязных тряпок валялось тело в тёмном кровавом озере, медленно пропитывающем пурпурное одеяние.       Он узнал его.       Громкий озлобленный смех прокатился по залу, отражаясь от высоких сводов и проникая прямо в голову рыцаря. Сзади, со стороны парадных дверей, к нему приближался человек, сокрытый в объятьях тьмы. Однако вскоре десяток факелов вспыхнул, сопровождая юношу. Пустые драконьи глазницы следили за ним с высоких стен. На безукоризненном лице пришельца горела белозубая, располагающая улыбка. Но Джейме не дал себя обмануть, крепче сжимая клинок. Серебряные волосы в огненных всполохах переливались семигранным кристаллом. — Так значит именно ты убьешь меня? — насмешливо поинтересовался Эйрис, беззаботно проходя мимо гвардейца. Он со странной забавой перескочил расплескавшееся на шершавом полу летнее густое вино. — Может, стоило избавиться от Тайвина в своё время?       Прыжок получился коротким, и один из мягких кожаных сапог коснулся растёкшегося кармина. Правый уголок губы дёрнулся выше, обнажая противоестественно длинный клык. Он поднял дикие чернильные глаза. Джейме поверхностно дышал, рёбра стягивало тугим ремнём. Лицо, последние дни преследующее его в каждом отражении, пугало безумием, плескавшемся на дне зеркала души истинного Эйриса. — Путь к трону никогда не бывает чистым, верно? — Таргариен сделал шаг в сторону и, подобрав укатившуюся корону, двинулся вверх по лестнице. Он перепрыгивал через ступень, две, а после развалился на троне, водружая на голову вычурный венец Эйгона Недостойного.       Корона, большая и тяжёлая, съехала вперёд на лоб Безумного короля. Драконьи головы из красного золота неотрывно следили за Джейме драгоценными глазами. Алые рубины. Голубые сапфиры. Зелёные изумруды. Чёрный оникс. Взирали на него с высоты трона. Предупреждающе мерцая.       Ланнистер попятился. Он убил Эйриса. Вот этими руками убил его. Происходящее не могло быть правдой. — Куда же ты, друг мой? Забрал мое тело, а теперь и поговорить не удосужишься? — Эйрис дёрнулся вперёд тряпичной куклой, следующей лишь воле хозяина, дёргающего сверху за тонкую нить.       Тьма сгущалась, не чураясь поглощать горящие на стене огни. Пустые глазницы неотрывно следили за ним. Драгоценные очи следили за ним. Высокая бронзовая дверь стремительно меркла в конце зала. Джейме видел ускользающий из рук шанс на спасение и, не мешкая, бросился бежать. Назад. Дальше от Эйриса. Дальше от трона. Лязг доспехов отражался от стен. Громкий окрик становился все ближе, словно Ланнистер двигался напрямик к королю. — Беги, малыш, беги. От себя все равно не убежишь       Золотая перчатка коснулась створок двери, выпуская гвардейца из плена безумца. Он ворвался в комнату, тяжело дыша. Просторные покои с двумя постелями, стоящими у противоположных стен. Большие и маленькие куклы в нарядных ажурных платьях с искусными причёсками сидели на крупном ларце, покрытом багровой лазурью, почти чёрной в ночи. Мертвые хрустальные глаза неотрывно смотрели на него. Карие. Серые. Голубые. Зелёные. Большой шкаф, переполненный парчовыми и шелковыми одеяниями, приоткрылся. Из него торчало красное платье с золотыми львами, кружащимися по подолу. Серсея любила его. А он в ту ночь впервые любил её.       На второй половине покоев лежали новенькие доспехи, подаренные мальчику отцом, дабы он привыкал к бремени мечника. Щит, выкрашенный алым и золотым, лев, ревущий на нем, висел над пустой кроватью. Джейме попятился, глянул в окно на раскинувшийся у подножья замка Ланниспорт. Пузатая жёлтая луна стояла в зените. С девичьей стороны доносились странные звуки. Серсея преподавала ему науку, подсмотренную у стражника и служанки. Мужчина схватился за дверную ручку в виде выгнувшегося царя зверей и дёрнул. Он знал, что последует за невинными, как тогда казалось шалостями: леди Джоанна ворвётся в покои и застанет детей, а после юный Джейме ещё долго не сможет находиться подле сестры без присмотра чужих глаз.       Железо под рукой нагрелось, и, громко выругавшись, Ланнистер отнял руку. Морда льва изогнулась в сардонической улыбке, отказываясь выпускать его. А секунды между тем ускользали мелкими песчинками сквозь пальцы. Хрустальные глаза неотрывно следили за ним. Он не желал вспоминать о той ночи и, не найдя другой двери, бросился в окно, плечом, облачённым в золотой доспех и белый плащ, выбивая тонкий витраж. Огни города ринулись навстречу ему, но он не коснулся земли, не разбился об острые камни. Мир дрогнул и прошёлся едва уловимой рябью.       Септа Утёса Кастерли была погружена в молчание. Никто не плакал и даже не всхлипывал. Маленький мальчик с золотыми волосами, совсем одинокий среди толпы взрослых, стоял перед алтарём и крепко сжимал чёрные края камзола. Глубокая пелена слёз заволокла зелёные глаза, но он держался. Мужчины не плачут, говорил его отец, стоящий позади. Жестокое и жёсткое лицо лорда Тайвина не дрогнуло, смотря на бездыханное тело. Золотые волосы мягкими волнами аккуратно лежали на холодном мраморе. Карминовое платье было задрапировано. На бледном пальце поблёскивало кольцо с головой ревущей львицы с рубинами. На закрытых очах лежали камни с нарисованными зеленью глазами. Леди Джоанна была прекрасна, даже отправляясь в последний путь.       Джейме сглотнул подступивший к горлу комок. Яркие рубины и искусственные глаза наблюдали за ним. Щеки коснулось что-то тёплое. Меч сделавшийся невероятно тяжёлым выпал из руки. Он припал на колено, мотая головой, зажимая уши руками. Из-за стен септы слышался крик Тириона. Громкий. Протяжный. Надрывный. Оглушающий. Мужчина полз, желая прекратить терзавшие его мученья. Дверь была совсем близко. Он протянул руку, но ему не хватило нескольких дюймов, чтобы коснуться заветного выхода.       Яростный ветер хлестал его по щекам. Оплавившиеся руины Харренхолла струились к земле застывшими волнами. Ревел дикий горн, бил громоподобный барабан. Король Эйрис поднялся с почётного места, призывая публику к тишине. Уважаемые лорды и благочестивые леди замолкли, рыцари и чернь отступили. Сир Джейме со сверкающими зелёными глазами встал на одно колено, принимая присягу, становясь частью братства белых плащей. Самый молодой рыцарь, имевший честь вступить в ряды Королевской гвардии, наследник Утёса Кастерли и ослеплённый любовью глупец. Он желал быть ближе к возлюбленной сестре, а стал пешкой в чужих руках. Заложником Безумного короля.       Силы бороться оставили его. Джейме рухнул на колени. Так кто же он? Земля под ногами сменилась на бледно-красный каменный пол. Он поднял голову, смотря на Железный трон, выросший пред ним. Юный Эйрис скучающе покачивал ногой до тех пор, пока не заметил Ланнистера. Раздражающая улыбка вновь озарила прекрасный и светлый лик. — И вот ты снова здесь. Но уже с моим лицом. — Золотой клинок, потерянный по пути, лежал у раскрытых ладоней. Из начищенного отражения на него смотрели чернильные глаза.       Джейме дёрнулся, вырываясь из цепких лап кошмара. На лбу горела испарина.