куда делась ася?

Она сразу позвонила Игнату. Надо было ехать в Пермь. Узнать, что хочет поведать юноша. Алина бы в жизни не стала соскакивать так просто с места, не проверив информацию. Балабанова была на взводе. Она хотела думать, что от стресса из-за внезапного белушкинского бунта, но в глубине души журналистка понимала, что в пучину неизвестности ее тянет волна стыда, накрывшая ее после сегодняшней ночи. Это была ошибка. Ужасный непрофессионализм. Всю дорогу в Пермь она глядела на уральский лес, уже плотно накрытый снежной шалью. А из головы не могла выйти эта ночь. Теплые прикосновения. Жаркие поцелуи. Обжигающие взгляды. Стоило ей вновь окунуться в омут воспоминаний, как румянец раскрашивал ее щеки. Игнат изредка поглядывал на нее. В его взгляде читался интерес. Алина уже начала переживать, что пойдут слухи. Ей это совсем не на руку. Непонятно с каких пор ее стало интересовать мнение других людей. Время тянулось мучительно долго. Балабанова не хотела думать о трупах и о Руневском. Она устремила бессмысленный взгляд в пучину пермских лесов. В такой же чаще они нашли первый труп. Нет. Журналистка не позволяла себе думать об этом. Избегая любых мыслей, Алина уснула.

***

— Приехали, мать, — протянул Игнат: — Тебя ждать? Голова Балабановой только отошла от быстрого дрёма. Сначала она было дезориентирована в пространстве. Но осознав, где находится, она протянула: — Да. Это буквально на час. — Хорошо, ток ты этава… давай без опозданий. Нам еще шаландать обратно. Она хлопнула дверью. Быстро закурив перед кафе, Балабанова собирала мысли в кучу. Все смешалось. Нужно было сосредоточиться на расследовании, но она всецело была в прошлой ночи. Потягивая легкими горький дым, с каждым выдохом она пыталась избавиться от мыслей. И только показалось, что Алина освободилась, как в голове явственной картиной появлялись фрагменты: рубашка, обнимавшая паркет; помада, оставившая след на мужском плече. «Еще одна такая мысль и я тебя ударю», — пригрозила Балабнова сама себе. Девушка затушила бычок. И зашла в кафе. Она оглядела уютный общепит: пастельно голубые стены, белая отделка, некоторые элементы были розовыми. Просто королевство сахарной феи. Балабанова искала Кирилла. К сожалению, она не разглядела на его аватарке лицо. Но вдруг ей помахал темноволосый парень, лет двадцати, сидевший у окна. Она подошла к нему и спросила: — Кирилл? Парень лишь утвердительно кивнул, приглашая ее присесть. Балабанова протянула руку: — Алина Балабанова. — Кирилл Самохин. У него была шершавая рука. Молодой человек явно работал ими. Но также от него пахло какой-то свежестью. Насколько Алина помнила: он не был похож на мать. Темные волосы. Карие глаза. Он рослый. Широкие плечи. Явно спортсмен. Кирилл кого-то ей напоминал, но она не могла вспомнить кого. — Зачем вы меня позвали? — безапелляционно спросила журналистка. — Моя мама отказалась с Вами говорить, но мне… — он потупил взгляд как-то виновато: — есть что сказать. — Конечно, — включила методику «активного слушания» Алина. Он явно подбирал слова. Не знал с чего начать. Но потом резко выдохнул и заговорил: — Вы знаете, что с моей мамой произошло… — начал неуверенно. — Да… Страшная беда… — Так вот… Я узнал об этом, когда мне было шестнадцать. Я настаивал, чтобы мама поддала заявление или сделала что-то. Важно… чтобы этот негодяй получил свое… Но она отказывалась. Мама говорила что-то про сроки давности, потом что ничего не помнит. Однажды в порыве гнева, — он тяжело вздохнул: — она назвала имя. Я уже не помню какое. Это было до того, как я узнал. Я понял, что это его имя уже после. Но хоть убей не вспомню. Я уверен, что она помнит его. Алина приподняла правую бровь: — То есть, Вы хотите, чтобы следствие вызвало Вашу мать на допрос, как свидетеля. Она утаивает важные сведенья… — Нет! — он резко перебил ее, Алина вжалась в стул: — Простите, я вообще не об этом. В общем. Пару месяцев назад. В августе. Мне написала Ася Дусманова. Она попросила встретится. Она сказала, что это касается моего отца. Я удивился, что эта малявка может знать что-то о нем. Она рассказала, что ее тетя или сестра, не помню уже, тоже пострадала от него. И она спросила о моей готовности сдать ДНК. Я, конечно, не воспринял в серьез. Но согласился. — Вы не спросили есть ли у нее какие-то доказательства? Или подозреваемые? — Конечно, спросил. Она сказала, что не может рассказать, но доказательства написаны там, где никто их не найдет. А потом она пропала… — Так, а она не была нервной? Может говорила, что за ней следят или что-то такое? — спросила Алина. Это был новый просвет в этом деле. — Дак, она такая дерганая. Может ее дома били. Не знаю. Я когда узнал, что она пропала подумал, что этот ублюдок нашел ее. Это все, что я знаю. — А почему Вы в полицию не пошли? — Мама. Она не в себе. Это бы ее убило. Но я готов дать показания. Алина тяжело выдохнула: — Я дам Ваш контакт следователю, который ведет это дело. Спасибо! Алина попрощалась с ним. Но ее тревожило столько вопросов. Откуда Ася узнала о личности убийцы? Знала ли она про убийства в других городах? Где эти доказательства? На кого же так похож этот парень? Игнат уже подъехал. Она села в машину, и они тронулись в Белушку.

***

Балабанова прокручивала в голове разговор. Где-то на фоне играла радио и ревел мотор. «— Простите, я вообще не об этом. В общем. Пару месяцев назад. В августе. Мне написала Ася Дусманова. Она попросила встретится. Она сказала, что это касается моего отца. Я удивился, что эта малявка может знать что-то о нем. Она рассказала, что ее тетя или сестра, не помню уже, тоже пострадала от него. И она спросила о моей готовности сдать ДНК. Я, конечно, не воспринял в серьез. Но согласился. — Вы не спросили есть ли у нее какие-то доказательства? Или подозреваемые? — Конечно, спросил. Она сказала, что не может рассказать, но доказательства написаны там, где никто их не найдет. А потом она пропала…» Тут что-то было. Но что? «— Вы не спросили есть ли у нее какие-то доказательства? Или подозреваемые? — Конечно, спросил. Она сказала, что не может рассказать, но доказательства написаны там, где никто их не найдет. А потом она пропала…» Алина усиленно шевелила извилинами. Мозг кипел. Километры сменяли друг друга вместе со стройными линиями елей и сосен. «— Конечно, спросил. Она сказала, что не может рассказать, но доказательства написаны там, где никто их не найдет. А потом она пропала…» «…Она сказала, что не может рассказать, но доказательства написаны там, где никто их не найдет…» «…доказательства написаны там, где никто их не найдет…» — Твою мать! Балабанова резко сказала Игнату: — Где твой брат? Таксист не считал тревожный тон. — Дак дома, наверное или на тренировке. — Пусть быстро идет домой! — Алина. Игнат занервничал. Он то и дело поглядывал на девушку. Голос его зазвучал как никогда строго: — Не смей мне малого пугать. Он и так в прошлый раз… Натерпелся. — Не буду.

***

Тем временем Руневский направлялся в управу. Так называли контору, которая занималась управлением прииском. Он хотел поговорить с Дусмановым о смерти его сестры. Но, на самом деле, следователю было не до этого. Он беспокоился за Алину. Девушка исчезла в утренней дымке. И все. Следователь пытался себя уверить, что это просто секс. Но не мог. Александр уже признал, что Алина нравится ему. Но при этом он понимал, как это все выглядит. За такое уволить мало. В этом расследовании он нарушил слишком много внутренних правил СК. Но уже с этим ничего не мог сделать. Самое страшное, что он видел, как журналистка меняется. Бунт это показал. Она слишком вовлечена в дело. Это проблема. Плюсы цинизма следователя — отсутствие личной мотивации и, как итог, меньше ошибок. Но Балабанова, во-первых, не следователь, во-вторых, слишком юна, чтобы понять это. С этими мыслями он приехал на место. Мужики отчитывались за прошедшую смену у бригадира. Они были чумазые и перепачканные не сочетались с выглаженным и чистым «важняком». Александр прошел в кабинет Дусманова. Мужчина, не отрываясь от документов, поздоровался со следователем. — Здравствуйте. — Здравствуйте, Александр Константинович. У вас какое-то дело? — Да, я хочу узнать некоторые детали о смерти вашей сестры — Ирины. Плечи Дусманова заметно напряглись. — Конечно, — голос скрывал какую-то эмоцию. Возможно, это была горечь утраты. — Насколько вероятно, что ее убил некий Игорь Коломойцев? — Я хочу верить, что это он. Жаль эта мразь не сдохла в тюрьме за то, что он сделал с Ирой. На том свете ему тоже воздаться. Руневский внимательно наблюдал за эмоциями Сергея. В нем горела ярость, когда он говорил о Коломойцеве. Это было сродни кровной вражды викингов. — А вы уверены, что это был он? — Сто процентов. Он Иру в койку затащил мне назло. А эта дурочка и согласилась. Не понимала ничего, потому что… А он с ней так поступил! Убил бы гада своими руками! Жаль не я его пристрелил. — А какие-то фактические доказательства были? — Нет, эти олухи ментовские ничего не нашли, он злобно вздохнул: — Сука, даже за 20, блять, лет ничего не поменялось. Он поник. Руневский понял, что мужчина уперся рогом в одну теорию и других поведать не сможет. Поэтому он попрощался и вышел. По пути к двери он заметил рабочих задорно болтающих. Над ними светилом висели часы. Три часа дня. Следователь удивился. Он заходил было 15:30. В кабинете он провел не менее 30 минут. Должно показывать 16:00. — А че у вас часы спешат? –— а потом следователь вспомнил, что сейчас переводят на час назад: — Или вы уже перевели. — Ха, ну вы москвичи странные,— загогатал один из рабочих. — Мы их не переводим. У нас вся контора на зимнем круглый год. Следователь ничего не сказал, лишь улыбнулся пермской находчивости.

***

Алина уже сорок минут пыталась уговорить Диму расколоться, но тот был не преклонен. — Дима, ты должен рассказать. В этом дневнике возможно данные об убийце. — Я пообещал. — Дима… Даже Игнат подключился: — Малой, да че ты керосинишь?! Скажи уже ей! — Я не скажу. Балабанова закипала. В любой другой ситуации такая приверженность принципам была бы похвальна. Но не сейчас. — Дима, я знаю, что она для тебя значила. Но этот человек убил Асю и Наташу. И может убить других. Если в ее дневнике ничего не будет, то я просто верну его на место. Никто ничего не узнает. — Она говорила, что родители не должны знать. — Я обещаю, — настаивала Алина. Мальчишка выдохнул, собираясь силами. Он разумом понимал, что поступает правильно, но сердце противилось. Взяв всю волю в кулак, Дима сказал: — На даче у нее в комнате… Нет… Короче… — он сбивчиво дышал: — под кроватью ближе к шкафу коробка. Она спрятана как бы в нишу между стеллажом и кроватью. Она просияла. В эту же секунду она договорилась о встрече с Екатериной Дусмановой. У нее дома. Только Алина хотела написать «буду через 10 минут», как получила сообщение от Александра:

«Надо поговорить. Откуда тебя забрать?»

Она быстро скинула ему адрес. Мужчина ответил, что будет через 7 минут. Балабанову охватило волнение. Она почувствовала легкую дрожь в теле. Журналистка боялась встречи с ним, но при этом страстно ее желала. Девушка попрощалась с Игнатом и Димой. Последний был хмур. Он вместо «пока» произнес: — Надеюсь, это было не зря. Алина не могла ничего обещать. Она уже все наобещала. Матерям погибших девочек. Редактору. Самой себе. На еще одну клятву сил не было. Поэтому она просто кивнула. Руневский уже ждал ее в машине. Как только она села в автомобиль, Балабанова спрятала глаза. Сама журналистка удивлялась такому поведению. «Где ее былая уверенность?» — кричал внутренний голос, но за стыдом его не было слышно. — Алина… — уже было начал Руневский, но Балабанова его перебила. — Александр Константинович, вчерашнее — ошибка. Мы оба повели себя непрофессионально. Давайте забудем, — ее сердце стучало, но голос не выдал волнения. Следователь был шокирован, но виду не подал. Его лицо оставалось таким же по-аристократически безмятежным. — Тоже самое хотел предложить Вам я. Куда Вас отвести? — К Дусмановым, если можно. — Хорошо, только на заправку заедем. Вы не против? – оба были приторно вежливыми. — Конечно, — ответила Балабанова. Ехали они молча. Противоречивые чувства захватили их полностью. Хотелось оттолкнуть и прижать. Поцеловать и не прикасаться. Их тянуло к друг другу и от друг друга. Руневский вышел заправлять машину. И Балабановой на секунду стало легче. Словно в душную комнату запустили кислород. Но почему-то ведомая инстинктом журналистка потянулась к бардачку. Следователь облегченно выдохнул, когда вышел из машины. Тяжело. Все это было слишком тяжело. Александр сто раз пожалел, что своими руками запутал эту паутину. Он залил полный бак, оплатил. Через лобовое стекло он увидел, как Алина Сергеевна копошится в своем пальто. Она была измучена Белушкой. Былой московский лоск сошел вместе с пермским снегом, таявшим на плечах девушки. Дальше они опять молчали. Тишина угнетала. Раньше все было не так. Один вечер все убил. Она вышла у дома Дусмановых, кинув лишь короткое «пока». А он поехал работать с документами в участок.

***

Екатерина встретила журналистку предложением выпить чай. Но Алина сразу начала с расспросов: — А Ася ездила перед исчезновением на дачу? — Знаете, да. Она вообще не любила. Но за два дня до того… до того как она пропала. — Екатерина, нам нудно туда поехать. Ася могла оставить там одну очень важную вещь. — Какую вещь? — возник из неоткуда Сергей. — Я не могу ответить наверняка. Нужно сначала найти. Все под вашим контролем. — Поедемте, — сказал Дусманов. Дача Дусмановых находилась в 20 минутах от Белушки. Екатерина осталась дома. А Алина с Сергеем двинулись к фазенде. Сергей остановил машину на проселочной дороге. — У нас тут типа охотничьего домика. Дальше через лес. Алина лишь молча кивнула, схватила сумку и вышла из машины. Она еле поспевала за уверенным шагом Дусманова. Девушка заметила каким крупным был Сергей. У них с Петром было схожее телосложением. Голая ветка кустарника приласкала предплечье девушки, оставив полосу грязи. Но девушка продолжала идти. Спустя пару минут перед ней открылся чудесный вид на озеро. Оно было окружено лесом. Вдали виднелись белые лысины гор. Охотничий домик Дусмановых оказался двухэтажным коттеджем из толстого бруса. — Можете не разуваться. Я не буду включать подогрев, — сказал Сергей. — А где у вас ванная? Я тут испачкалась, — Балабанова показала полосу грязи на куртки. Отец Аси показал ей комнату. Она была абсолютно обычной. Алина аккуратно вытерла куртку. Слегка ополоснула лицо. Журналистка увидела банок 15 с различной химией для уборки. Она сфотографировала их, посчитав интересной деталью для статьи. Дусманов ждал ее в гостиной. Он провел ее на второй этаж. Там была комната Аси. Сергей помрачнел в своем и так безрадостном лице. — Мне тяжело здесь быть. Я вас подожду в соседней комнате. Если что – зовите. Алина молча кивнула. Когда Дусманов скрылся за дверью, Балабанова первым делом сфотографировала комнату. После она полезла под кровать. Как и сказал Данко, в нише она нащупала коробку. Девушка аккуратно ее вытащила достала из нее дневник. Она быстро начала пролистывать кожаный блокнот с сиреневой обложкой, на котором золотым теснением была выбито золотистое солнце.

***

Руневский все копался в документах. Что-то не сходилось. Но что. Это было на уровне ощущений. На фоне у него играло местное радио. Музыка сменилась голосом диктора новостей. Он буднично зачитывал события в стране, мире и Пермском крае. После напомнил местным о переводе времени. Следователь вспомнил предприимчивых горняков, которые всегда живут по зимнему времени. И тут его прошибло.

«У нас вся контора на зимнем круглый год».

Он начал рыться в деле. Следователь начал прокручивать: «На работу прибыл в 11. Это по зимнему времени. Черт! Он приехал в 12. У него было полтора часа». А дальше он припомнил доступ к спортивном клубу на правах хозяина, автомобиль, на котором можно передвигаться, алиби в виде рабочих поездок по краю и криминальное прошлое. Руневский позвонил Балабановой, но та не взяла трубку. Он набрал жену Дусманова. — Екатерина. Беспокоит Руневский. Могу переговорить с Алиной Балабановой? Дозвониться до нее не могу. — Дак, наверное, связь не ловит. Они мужем моим уехали на нашу дачу. Там что-то для статьи. — Черт! — он сбросил. По дежурному телефону он отчеканил: — Оперативную группу! Срочно! С кинологами! Живо!

***

Алина, стоя спиной к стене, быстро пролистывала блокнот. Ничего стоящего там не было. Но вскоре ее глаз зацепился за запись: «Я нашла трусики. Это явно не мамины. Они все в грязи. Он хранит их в ящике с галстуками. Под ними. Папа изменяет маме». Балабанова не хотела читать грязное белье семьи Дусмановых. «Бабушка, когда я была маленькая, говорила в припадке, что это он убил тетю Иру. Может быть это не бред. В крае пропала еще одна девушка. А он рассказывал, как ездил туда недавно» «Боже у него куча зубов в нижнем отделении шкатулки. Он увидел меня в кабинете. Я сказала, что искала бумагу для учебы. Возможно, он мне не поверил». «Я встретилась с Кириллом. Они очень похожи. Никакой генетический тест не нужен…» И тут Алина все поняла, даже не дочитав до конца. Бывший альпинист. Значит, явно имел дело с тросами. Телосложение крупное, можно спутать его со спины с Каразиным. Любит жёсткий секс, по словам жены. И Самохин один в один на него похож. «… даже не верится, что у меня есть брат». Алина осознала все. Но было слишком поздно. Если бы она догадалась раньше, то стольких можно было спасти. Наташа была бы жива. «А как же алиби?» «Может Ася ошиблась. Да, девчонка просто ошиблась», — хотела думать Балабанова. Но после таких ошибок Ася пропала без вести. Но журналистка поздно осознала и нечто другое. Алина пыталась: вспомнить сказала ли она, где будет ближайшие два часа. Девушка забыла, что нельзя вставать спиной к двери. Она ощутила, как рот резко зажали огромной ладонью. На горле она ощутила холодок. — Дернешься или заорешь — перережу горло, сука, — злобно прошептал Дусманов.