Багровый венец

╔═══════════ஓ๑♡๑ஓ════════════╗

Ночная гостья Рене тихо посапывала у неë на груди. Бонна была слишком уставшей и взволнованной, чтобы создать пикантное продолжение жадных поцелуев. Рене не настаивала. Было одно, но…

«Она подумала, что я обиделась. К тому же, меня несколько напрягла фраза: «Как хорошо на душе, ведь моя возлюбленная уважает мои желания…» Как это понимать? А раньше с еë желаниями никто не считался? Или она просто боялась отказывать?»

Рене пригладила непослушные кудряшки Бонны и бросила взгляд на еë платье, повисшее бесформенным тряпьëм на ширме.

«И всë же… Что за чудо-юдо такое девушек в ночи пугает? Меня больше интересует, в какой момент придëтся засыпать с топором в обнимку. Ежели этот Голос Версаля украдëт мои деньги и украшения — сама лично его убью!»

Девица постаралась последовать примеру своей пассии — закрыть глазки и метнуться кабанчиком прямиком к леди Ворон и карточному домику. Проще говоря, в мир нарко-сюра… Сновидений! Но никак. Бонна была как котик — ляжет в самую неудобную позу, ни вздохнуть ни сдвинуться, а прогонять жалко. Сладкое мурлыкание просто профессионально избавляет от любых тревог. Похрапывание Бонны, конечно, мало походило на мур-мур… Ай, к чëрту эти метафоры! Излишняя романтизация — вредна для женского здоровья.

•┈••✦ 🌹 ✦••┈•

Эти стены многое повидали и очередная ссора молодой парочки не особо удивит их. В покоях принца шла ожесточëнная драка между Филиппом и шевалье де Лорреном. Выяснилось, что шевалье проиграл крупную сумму в карты и записал сей проигрыш на счёт принца. В коридоре спальни раздался утробный крик Филиппа: — Что Вы себе позволяете?! У меня бюджет не резиновый, идиота кусок! Он с гневом схватил канделябр, бросившись на шевалье, а тот забился в угол, хватаясь за кочергу оттуда. Какие бы легенды о смелости развратного принца не слагали, Филипп де Лоррен всë равно был сильнее. Шевалье поднялся и тяжëлый, металлический удар оглушил Филиппа, заставив выронить канделябр. Свечи на нëм быстро потухли и воск раскрошился от удара. — Бить меня будете? — спросил шевалье, ехидно ухмыляясь. Филипп зажмурился, думая, что любовник ударит его. Глаза увлажнились, однако плотно сжатые веки не позволяли вытечь ни одной слезинке. И зачем всë это? Неужели какие-то деньги способны подпортить отношения? Кочерга с грохотом последовала за канделябром. Де Лоррен с нежностью обнял принца. — Да, милый, я могу порой обижать Вас… Но моя любовь к Вам никогда не уменьшится, даже если нас насильно разлучат. Помните это. Сердце Филиппа билось так сильно, казалось, оно сию минуту разобьëтся от невыносимого давления. Нет… Это уже слишком. Разум принца зачем-то проецировал всë самое хорошее прожитое с ним. Ему было тяжело просыпаться, не видя прелестный лик своего возлюбленного. Ангельское лицо Филиппа де Лоррена сводило с ума принца. Но… Филипп резко оттолкнул шевалье и скороговоркой ответил: — Нет нет нет… Уходите, видеть Вас больше не желаю… Между нами всë кончено! Шевалье только захотел возразить, однако совершенно обезумевший от горя и гнева Филипп буквально вышвырнул его за дверь. Де Лоррен погрузился в темноту. Откуда-то из-за стен раздавались одинокие шажки… Тяжелые такие, будто хозяин этих звуков был достаточно грузным мужчиной. Но они безразличны шевалье. Он сбит с толку.

«Мы же мирились всегда…» — он нервно посмотрел на свои дрожащие руки — «Но до драки никогда не доходило! Господи…»

Мужчина шагал по коридору шатаясь, будто бы осознавая, что натворил. Мир вокруг перестал существовать. «Жить не хочу. Идти не могу. Сил нет.» Он был на грани истерики и от безысходности опëрся о стену, и опустился на холодный пол. Напротив висела картина неизвестного автора. Шевалье уставился на неë влажными от слëз глазами. Лунный свет позволял разглядеть портрет женщины. Она не была слишком красива, но не уродлива. Из всех девичьих прелестей у неë были только серые глаза и красивые каштановые кудри. На еë груди было колье с большим янтарным камнем, с чем-то чëрным посередине. Шевалье подошëл ближе, дабы рассмотреть. Этот камень показался ему странным… Он… Мигал. Де Лоррен тихо прочитал мутную надпись снизу: — Для жены хирурга Людовика XIII Геллы… И для чего в сам Версаль повесили портрет не особо красивой, не знатной женщины? Будто бы с целью, что на него смотреть никто не будет. Картина сливалась со стеной, поблекнув среди пëстрых узоров. Затем юноша снова переключился на камень. Он выпучил глаза, осознав, что это просто дыра в полотне и сейчас она пуста… Получается… — ЭТО БЫЛ ГЛАЗ?! Шевалье закрыл рот рукой, тихо завывая. Нечто заскрипело прямо в стене. Всë тело юноши сразило онемение, лишь его грудь тяжело вздымалась урывками набирая воздух. Лëгкие напитывались им не до конца и запрашивали ещë ещë… Это сравнимо с удушьем. Ещë чуть-чуть, в глазах потемнеет и шевалье падëт ничком на пол. Его завывания слились с режущим уши шорохом. Некто отодвинул картину словно ширму. Показалась большая рука, выглядывающая из коридора за портретом. Темно, хоть глаз выколи! Шевалье не мог рассмотреть, кто это был. Рука потянулась к воротнику юноши, но он начал медленно пятится. Некто гневно рыкнул и рывком потянулся за воротником, затащив шевалье в тайный коридор…

•┈••✦ 🌹 ✦••┈•

Филипп резко очнулся от сна. Он чувствовал, будто что-то от его души оторвали. Юноша поднялся с постели и осмотрелся. В мраке спальни он был абсолютно одинок. Его светлые волосы словно света лучик, выделялись ярким пятном. Филипп протëр припухшие от рыданий глаза. Он как ребëнок — сразу после истерики крепко уснул. И даже сейчас, чувствовал себя словно во сне. Во сне, которому не будет конца…

«Где нет моего ангела, частицы души моей без которой моя грудь наполовину опустошена…»

Филипп взглянул на зеркало. Прямо за ним послышался шорох.

«Опять эти грызуны.» — подумал принц, сконфузившись. Но вдруг он улыбнулся — «Когда мы с Филиппом впервые побывали здесь, из-под кровати выбежали жирнючие крысы. Он запрыгнул на табуретку от испуга, достал револьвер и отстрелял их. Шевалье не слезал с табуретки, пока я не заверил, что они точно мертвы. В тот день Генриетта назвала его пострелом…»

Тепло на душе почти сразу пропало, когда он понял, что это навеки в прошлом. Ведь теперь придëтся бороться с желанием вернуться. Филипп подошëл к зеркалу. Его светлые глаза помрачнели и лицо накрыла холодная вуаль.

Из зеркала послышался утробный рык:

— Чëртов мальчишка посягнул на честь и здоровье королевской особы. Не много ли в нëм спеси?

Филипп вытаращил глаза, аж подскочив от неожиданности. Он нахмурился и стал нервно озираться, внимательно всматриваясь в каждый угол. — Кто здесь?! Стража!

Эхом раздался мягкий смех.

— Тише, мой король. Ваш покорный слуга ни в коем случае не навредит.

Грудь Филиппа тяжко вздымалась, но он всей силой сдерживал дрожь в коленях. В конце концов он приосанился и, рефлекторно глядя куда-то в потолок, грозно сказал: — Бонтан? Вы? Или… Кто бы там ни был, я… — принц вооружился табуретом, приготовившись к драке… С голосом? Страх мешал понять абсурдность всей ситуации.

Голос усмехнулся.

— Нет. Я Ваш ангел хранитель, сир.

Филипп опустил взгляд на зеркало. Он равнодушно протянул: — Вы идиот? — принц подошëл ближе к стеклу, прикоснувшись к нему кончиками пальцев. По спине пробежал холодок от того, насколько это странное, тупое и страшное происшествие. Только представьте; на дворе ночь, а с Вами болтает какое-то чëрт пойми что, то ли из зеркала, то ли из самой комнаты… — Пойдите прочь. И без Вас проблем хватает… — вздохнул Филипп и подошëл к постели, грохнувшись на неë. Ему показалось, что хозяин голоса улыбнулся. Не знаю как. Просто почувствовал.

— Не беспокойтесь, мой господин. Мальчишка завтра же будет вымаливать прощение.

Филипп вдруг встрепенулся. Он уставился куда-то чуть выше своего отражения в зеркале, коротко спросив: — Что? Дворец наполнился низким, заливистым смехом. Этот гул был настолько громким, что принц зажмурился, заткнув уши. Хохот постепенно отдалялся…

╚═══════════ஓ๑♡๑ஓ════════════╝