Багровый венец

╔═══════════ஓ๑♡๑ஓ════════════╗

Девушка будто бы утопает в чëрном океане снов. Рене, когда очень сильно уставала, имела способность спать где угодно и в каком угодно положении, да так, что пушкой не разбудишь. Герцогиня резко открывает глаза. Вокруг куча жëлто-красной листвы, по всей видимости клëн. Сама она лежала в мягкой горке из листиков. Рене тихонько встала оглянувшись. Ах, ну что за диво? Вокруг будто бы райский сад. «Однако в саду лето, откуда тогда эти листья?» — подумала Рене, шагнув с кучи вперëд. Она стала легче. Словно этот слабый ветерок оставлял еë в воздухе на пару минут подольше. Девушка прошла дальше. Перед еë взором предстала аллея, вдоль которой простирались высокие деревья кипариса. Не понимая зачем, Рене шла вдоль этой аллеи, слушая как вдалеке раздавалось торопливое карканье вороны. Рене и подумать не успела, как перед ней взлетел старый ворон, описал изящный пируэт и опустился на брусчатку. — Ой! Ворон показался странным. Глаза у него выразительные, умные. Смотрит словно человек. Будто всë он понимает. Рене вдруг заговорила: — Милостивый господин, скажите пожалуйста, что это за место? Девица на секунду потупила взгляд и захохотала над своей глупостью. Она согнулась, скрестив руки на животе и от широкой улыбки невольно закрыла глаза. И когда она просмеялась, успокоилась, встав в прежнее положение, то обомлела. Перед ней не было вóрона. Это была женщина с головой вороны! На ней было чëрное платье, а оставшиеся крылья напоминали плащ. Она заговорила: — Paradisus est, Rene. Голос леди Ворон был искажëн. Будто бы она читает по слогам, не объединяя их в единое целое. Интонация часто менялась. То напряжëнная, словно ей стало плохо, то тихая, почти шëпот. Рене в ужасе выпучила глаза, вскинув брови. — Чего? — переспросила она. Однако леди Ворон взяла еë под локоть и повела дальше. Кипарис остался позади. Они вышли к обрыву. Там, внизу, простирался город. Его здания были не стиле пëстрого барокко, а чем-то напоминали Афины. Леди сделала шаг вперëд, потащив девицу за собой. Рене взвизгнула и зажмурилась, когда не почувствовала под ногами землю. — Обвиняемый Валет уже на площади, берегите карманы, господа… — раздался звучный мужской голос. Леди Ворон по-прежнему была немногословна. Она догадывалась, что своим необычным говором пугает герцогиню. Рене тем временем, ощутила выложенную каменем брусчатку под ногами и распахнула глаза. «Какой картëж!» — первое что пришло ей в голову. По площади сновали люди, будто вышедшие из карточной колоды. По цвету и форме их одежды можно было понять: вот идëт треф обыкновенный, а с ним под ручку трефовая дама. А вот перед каким-то мужчиной расступается народ и его окружают червонные тузы — значит король. Люди были до ужаса торопливыми и все шли к одному большому зданию. Зданию суда. Рене бывала в подобных учреждениях и не раз. Еë гувернантка часто отводила девчушку в кабинет дяди Оскара. Последнему жуть как нравилось рассказывать малышке о своей непростой работе судьи. Какие люди появлялись на судебных разбирательствах. От городских сумасшедших, до опасных преступников.

«Хотя обычно опасные преступники — это и есть городские сумасшедшие. Они словно обезьяны с пушками. Хм… Обезьяны с пушками… Напоминает некоторых политиков. Мишель например.»

Рене молча следовала за толпой. Леди Ворон, некогда сопровождавшая еë, вдруг исчезла. Девица ещë долго оборачивалась, вставая на носочки, в попытке найти женщину вороньей головой. Нет. Не нашла. Ворота суда отворились, впуская многочисленных зрителей. Рене с самого детства помнила твëрдо, суд — вовсе не акт правосудия, а грандиозное выступление с неожиданным концом. Там всякий жест — напоказ, всякий жест — действо, но не действие. Перед взором герцогини предстал типичнейший зал. Чуть ниже места для дворян статуса пониже; шевалье, виконты и бароны. Ну и богатые буржуи, конечно. А ложи для прочих графов, маркизов и герцогов. В одной из них уже сидел король. В этом лице Рене с лëгкостью узнала Людовика четырнадцатого — короля солнце. Его золотистые волосы и роскошные одежды пестрили так, что его статус можно было бы определить, даже обладая минусовым зрением. Рене с гордостью подумала о своëм статусе, зайдя в свободную ложу. Девушка смогла разглядеть залу получше; внизу рассаживались зрители, на подобии сцены возвышался трибунал. Судья сидел один, слева обвиняемый, а справа адвокат. По правде говоря, место адвоката пустовало. Разве что из-под стола торчала рука, а на полу сохла лужица крови.

«Так вот куда адвокат пропал…» — с жестокой усмешкой подумала Рене.

На месте обвиняемого стоял высокий мужчина с пронзительными серыми глазами, плечистый, с темно-каштановыми локонами, которые красиво подвивались на линии плеч. «Где-то я его уже видела…» — дева склонилась вперëд, прищурившись. В ту же секунду она обомлела — «Бонтан.» — еë губы тронула зловещая улыбка — «Давно пора все делишки этого недо-камердинера раскрыть.» Судья постучал молоточком пару раз, со словами: — Тишина в зале! Мужчина закашлялся, но затем продолжил: — Глашатай! Огласите обвинение. Глашатай был худощавым парнем с головой серого кролика. Его носик и усики зашевелились и, глядя в документ, он произнëс скороговоркой: — Обвиняемый Валет, обвиняется в краже писем и обвиняется в поджоге отц-… — Итак, даю слово свидетелям. Свидетель месье Лев! Вышел полный мужик с головой льва. Он гордо прошëлся по подобию сцены и заговорил прокуренным голосом: — Я полагаю, что дама сама виновата в сложившейся ситуации. Господин Валет сделал благое дело — герцогини не должны любиться с маркизами. Глашатай задрожал от одного вида Льва и весь его окрас мигом побелел. — Конечно конечно… Я с Вами согласен… — опять скороговоркой забормотал он. Король нахмурился, глянув на месье Льва. — Я не согласен с Вами. Рене заразилась недовольством. «Почему женщины не могут любить друг друга?» — подумала она. Однако следующая фраза короля ввела еë в ступор… — Отрубите ему голову. — абсолютно холодно изрëк он. В тот же миг пришли гвардейцы и взяли месье Льва за руки за ноги, потащив на выход. Зал наполнился перешëптываниями присяжных. Бедный глашатай весь задрожал и чуть не упал в обморок, бормоча: — Конечно конечно, я с месье Львом не согласен… Судья вновь рявкнул: «Тишина в зале!» и пригласил следующего свидетеля. Вышла женщина со змеиной головой. «Леди Змея?» — с усмешкой поразмыслила Рене. По сути, она должна была удивиться происходящему, но всë казалось таким обыденным. Будто она каждый Божий день имеет честь лицезреть сие безумие. Итак. Леди Змея что-то приветственно прошипела и глашатай упал в обморок. Прибежали врачи и привели его в чувства. Леди язвительно хохотнула, манерно зашипев: — Ну а по моему, Валет здесь полностью виноват. Должно быть, он из ревности сжëг то письмо, ведь нам известно, что это было признание в любви. Все знают, ревность — низшее чувство. Химия женской любви намного сложнее чем вам, мужчинам, кажется. Это многоступенчатый процесс. Влюблëнность, вожделение, отрицание и наконец принятие. Так ещë и сия процесс нужно умело скрыть. Наше общество не поймëт девичьи желания. Глашатай нервозно закивал, скороговоркой проговорив: — Конечно конечно… Я с Вами согласен… И вдруг заговорил сам Валет: — Я ничего не имею против чувств этих дам. Я лишь хотел уберечь свою прелесть от жестокой реальности. А обвинения в поджоге я отрицаю! — Вас не спрашивали об этих обвинениях. Мы говорим про письма. — изрëк судья, сжав молоточек настолько крепко, что тот сломался. И всë повторилось. Судьба леди Змеи прямо как у месье Льва. «Отрубите ей голову!», затем глашатай падает в обморок, говоря о том, как леди Змея была не права. — Свидетель мадмуазель де Ноай! Рене встрепенулась. «Это не я, это не я…» — зашептала девушка, желая слиться с окружением словно хамелеон. Судья вскинул бровь и повторил, подумав, что она просто не услышала. Серые глаза Валета смотрели прямо на неë и в этот момент, девушку одолевало желание помочь ему. Защитить его. Она залезла на балюстраду и прыгнула вперëд, зажмурившись. Открыв глаза, герцогиня оказалась прямо на сцене. Рене побежала к Валету, закрыв его собой. — Как хотите, но я его в обиду не дам! — строго прокричала она, сложив руки на груди. Мужчина лишь умилëнно улыбнулся, ничего не сказав. А король не на шутку разозлился. Он поднялся со своего места, одарив Рене злобным взглядом. И тут испугались все. Глашатай полез под стол со страху, судья схватился за голову, а присяжные вжались в свои места. — Довольно. Закройте рот. — холодно объявил король. — И не подумаю. — прошипела девица, нахмурив бровки. Тогда мужчина взмахнул рукой, громко заявив: — Отрубите ей голову! Рене на миг испугалась. Она сглотнула, прижавшись спиной к Валету. Тот очень хотел приобнять еë, однако не смог, так как его руки были плотно перевязаны. Девушка набрала в рот воздуха и выдавила из себя издевательский смех. — Кому Вы страшны! Вы всего-навсего капризное дитë! Стены резко истончали и превратившись в карты, обвалились. Потолок свалился прямо на зал, под истошный детский плач. Рене взвизгнула и от испуга прижалась к Валету ещë сильней. Тот был удивительно спокоен. Ему всë безразлично. Девушка уткнулась лицом в его грудь и зажмурилась. «Проснись, проснись…» Рене открыла глаза, когда вокруг наступила тишина, которую нарушало лишь сердцебиение мужчины. Она оглянулась. Вокруг буквально ничего, только белая пустота. Где-то в далеке эхом пронеслось торопливое «Кар!» и тогда Рене с долей печали посмотрела на Валета. Его руки уже больше ничего не стесняет. Мужчина спокойно заговорил: — И всë-таки я правда украл письмо. В ответ Рене глупо улыбнулась, пригладив свои растрепавшиеся волосы. Валет заправил свою волнистую прядку за ухо и склонился к ней, молча одарив нежным поцелуем. — Месье Бонтан?.. — промычала Рене.

•┈••✦ 🌹 ✦••┈•

Сон резко оборвался и герцогиня вскочила с постели. Постойте… Постели?! Девица не сразу заметила пропажу письма. — Ч-чего?.. Рене с ужасом обнаружила, что она не просто оказалась в кровати, хотя уснула за столом. Ещë и еë корсет был ослаблен настолько, что платье спадало и грудь чуть ли не оголялась. Девушка подтянула лиф и подошла к столу. А где письмо… С еë губ сорвалось: — Голос Версаля?! Дыхание герцогини перехватило. «Бред какой. Нет никаких голосов, это просто выдумка глупой трусихи!» — Рене нервно забегала по покоям, в поисках каких-либо зацепок — «Ну кто мог пойти в мою комнату, отнести меня в постель, раздеть, так ещë и письмо украсть! Но больше боюсь что со мной могли делать, пока я спала!»

╚═══════════ஓ๑♡๑ஓ════════════╝