Свет в бездне

*** С тех пор прошла вторая неделя. На удивление, работать с Энид оказалось не таким мучением, как Уэнсдей себе представляла. Конечно, их взгляды порой сталкивались, как острые лезвия, но общее дело заставляло их двигаться вперёд. После школы они сидели в библиотеке, окружённые стеллажами, пропитанными запахом старых книг и едва слышным шорохом переворачиваемых страниц. — Привет, — весело поздоровалась Энид, её голос звучал удивительно бодро для тягостного школьного вечера. Это была их первая встреча, чтобы приступить к работе над проектом. Уэнсдей лишь молча кивнула, её лицо оставалось таким же бесстрастным. Она аккуратно поставила сумку на пол и опустилась на стул рядом с Энид. Повисла неловкая пауза. Они обе сидели, глядя перед собой, мысленно проклиная тех, кто придумал поставить их в пару.Энид украдкой поглядывала на свою напарницу и закатывала глаза. — Ну что, начнём?Какую тему выберем?— наконец осмелилась нарушить молчание Энид, её голос звучал слегка натянуто. Так началась их дискуссия, которая вскоре превратилась в спор. — Опять?!— раздражённо воскликнула Энид, сложив руки на груди. — Да, серьёзно, Энид. Кто в здравом уме выберет тему про кроликов? — А кто нормальный будет предлагать паразитов, трупы или разложение? Мне продолжить список? — Вот именно поэтому я хотела делать проект одна. — Как будто я горела желанием работать с тобой, — огрызнулась Энид, театрально закатив глаза.Она резко отвернулась, демонстративно отводя взгляд. — Не я же сказала: «О да, я согласна!» Она насмешливо передразнила Уэнсдей, глядя куда-то вдаль. Голос получился нарочито монотонным, почти механическим. Уэнсдей медленно повернула голову, её взгляд был ледяным и жёстким, как январский ветер. — Ах, теперь мы будем играть в такие игры?— её голос звучал спокойно, но в этом спокойствии чувствовалась скрытая угроза. — Отлично, я не против. Они просидели так почти час, словно два воина на поле боя, выжидая, кто первым дрогнет.Лишь спустя какое-то время их молчаливое противостояние закончилось. С тяжёлым вздохом они сошлись на том, что их проект будет посвящён...кроликам. *** Яркое утро обещало быть не таким уж и спокойным. На школьном стадионе разгорелся урок физкультуры, но он не сулил никаких сложностей — разве что небольшую усталость после вчерашней волейбольной победы, когда они сразились на турнире и одержали уверенную победу. Сегодня же все ещё ощущали тяжесть вчерашнего напряжения. Уэнсдей стояла в паре с Аяксом, их мяч прыгал между ними, но внезапно он отвлёкся, поймав взгляд на что-то вдалеке. Мгновение — и мяч с громким звуком врезался ему прямо в лицо. — Ай, как больно! — вырвался из него смех с ноткой боли, он потёр нос, разглядывая её с укоризной. —Опять в облаках летаешь, Аякс? — с ехидной усмешкой спросила Уэнсдей.— Снова какая-то красивая девушка? Аякс, не обращая внимания на её насмешку, подошёл поближе и указал пальцем в сторону, где происходила какая-то сцена, явно привлекшая его внимание. Уэнсдей повернула голову и, следуя его указанию, заметила Энид, которая с улыбкой разговаривала с каким-то мальчиком. Энид закинула руку за голову, её смущённая улыбка была такой искренней и неуверенной, что это было... мило. Уэнсдей почти невольно размышляла об этом. — У него что-то не получилось с Анджелой? — спросила она, прищурив глаза и наблюдая за происходящим. — Видимо, нет, — хмыкнул Аякс. — А теперь он решил, что у него есть шанс с новенькой. — Энид, — с лёгким недовольством произнесла Уэнсдей. — Что? — Её зовут Энид, — ответила Уэнсдей, ухмыльнувшись. В тот момент она внезапно выхватила мяч из рук Аякса и, не обратив на него внимания, направилась к ним. — Эй, куда ты идёшь? — удивился Аякс, сбитый с толку её решительностью. — У меня есть идея, — ответила она, не оглядываясь. Аякс лишь пожал плечами и пошёл за ней, не понимая, что именно она замыслила. Яркое солнце падало прямо на школьный стадион, когда Джордж, не особо заморачиваясь, протянул свой телефон Энид, а с улыбкой на лице произнес: — Знаешь, ты такая милая. Можно твой номер? Энид с лёгкой улыбкой на губах потянулась за телефоном. Но в этот момент что-то неожиданное случилось. Из ниоткуда, словно снаряд, мяч врезался Джорджу прямо в лоб. Он сплошь растерянно потряс головой, а Энид, в мгновение ока подскочив, ловко перехватила мяч в воздухе. — Ай, смотри, куда кидаешь свой мяч! — возмутился Джордж, с недоумением оглядываясь на место, откуда прилетел мяч. — Прошу прощения, иногда я бываю немного неуклюжей, — с лёгкой усмешкой произнесла Уэнсдей, появившись из-за угла. Сзади неё стоял Аякс и кивал в сторону Джорджа, явно не без интереса наблюдая за ситуацией. — Прости, давай в следующий раз, ладно? — сказал Джордж, немного отступив, не зная, как реагировать. — Что тебе ещё нужно, Аддамс? — холодно ответила Энид, прищурив глаза, не отрывая взгляда от Уэнсдей. — Люди иногда совершают ошибки, это нормально, — ответила Уэнсдей, слегка скривив губы в саркастичной усмешке. — Да, мяч просто так решил приземлиться в голову Джорджа, да? Сколько же тут совпадений. Я видела, как далеко вы стояли, — заметила Энид, усмехнувшись и взглянув на Джорджа с нескрываемым любопытством. — Мы решили поменять свои места, не вижу в этом никаких проблем, — ответила Уэнсдей, с лёгким взглядом полным иронии. — А теперь верни мой мяч. Энид, несмотря на очевидную растерянность, с улыбкой ответила: — Думаю, ты достаточно игралась, — её глаза блеснули. — Возьми, если дотянешься. Энид ловко подкинула мяч в воздух, и он взмыл высоко, как птица. Уэнсдей, не теряя ни секунды, подняла бровь, а потом, не задумываясь, сделала решительный прыжок — высоко, почти на весь рост Энид, хотя она сама была немного выше. В воздухе она ловко перехватила мяч. — Я ценю твою попытку, — сказала она, легко приземляясь на землю, — Хочешь подсказку? Ему нужна девушка на одну ночь, и ты, похоже, одна из них. С мягкой ухмылкой она повернулась и, не сказав больше ни слова, пошла прочь. Энид осталась стоять, её взгляд был застывшим и полным удивления от высоты прыжка Уэнсдей. Конечно, Уэнсдей была волейболисткой, она должна была предсказать такой исход. Энид задумалась о её словах, и, едва ли заметно, улыбнулась про себя, как если бы поняла что-то важное. *** В коридоре царил привычный послеурочный хаос. Шкафчики хлопали, голоса смешивались в гул, и повсюду мелькали усталые, но довольные лица школьников, спешащих домой. Энид и Уэнсдей шли бок о бок сквозь толпу. — Нам ещё нужно изучить про эпитозии, — начала Энид, немного спотыкаясь на сложном слове. — Эпизоотия, — мгновенно отозвалась Уэнсдей, словно поправить подругу было для неё естественным. — Вспышка заболеваний у диких кроликов. Энид приостановилась, закатила глаза и драматично выдохнула: — Ладно-ладно, мисс Всезнайка. Уэнсдей лишь слегка приподняла одну бровь, бросив на подругу долгий, проницательный взгляд. — Шутка! — рассмеялась Энид, махнув рукой и открывая свой шкафчик. Она быстро собрала вещи и захлопнула дверцу, одновременно продолжая говорить: — Слушай, давай сделаем проект у меня дома. А то сейчас быстро темнеет, а мне ещё пешком идти. — Я... — начала было Уэнсдей, но не успела закончить. — Мама так сказала, — с готовностью парировала Энид, как будто знала, что Уэнсдей собирается возразить. Она вздохнула и потянулась за пальто, с явным усилием заставляя себя не спорить с родительским решением. Уэнсдей посмотрела на неё чуть дольше, чем нужно, затем кивнула с лёгким вздохом. Её всё равно никто не ждал дома, и если она пойдёт домой чуть позже обычного, ничего не изменится. — Жди меня снаружи. Мне нужно ещё кое-что сделать, — сказала она, направляясь к противоположной стороне коридора. Энид посмотрела ей вслед, пожала плечами и, подхватив сумку, поспешила к выходу, где сумерки уже накрывали школьный двор. Уэнсдей молча подошла к своему шкафчику, забрала пальто и, не торопясь, перешла через коридор. Шум и суета вокруг неё как бы растворялись в её внутренней тишине.С хрустом застёжки она направилась в туалет, скрываясь за дверью, которая тут же поглотила её, как и всё лишнее, что она не хотела оставлять на виду. Оказавшись в небольшой, прохладной ванной комнате, она облегчённо выдохнула, почти не замечая собственного отражения в зеркале. Но, стоя перед ним, взгляд сам собой скользнул по её чертам. Никаких эмоций. Столько раз она видела себя в этом зеркале. Вытянув ингалятор из кармана пальто, она вдруг почувствовала, как внутреннее напряжение слегка отпускает её. Один глубокий вдох, быстрый, но точный, и она сжала баллончик, чувствуя, как лекарство плавно проходит в лёгкие. После этого она быстро прополоскала лицо водой и вышла из туалета. Шаги эхом отдавались в пустом коридоре, когда она вышла, и вот уже улица встретила её свежим воздухом. Тут же её взгляд поймал фигуру Энид, радостно машущую кому-то вдалеке. Она огляделась, увидела машину, которая ждала её у самого тротуара. Сразу поймала взгляд водителя, тот тоже заметил её, готовый к следующему действию.Уэнсдей сделала короткую паузу, задумавшись, а затем, решив не тянуть время, подошла к Энид. — Мы можем поехать до твоего дома на моей машине. Энид посмотрела на неё, немного удивлённо, но, быстро вернувшись к привычному беззаботному виду, ответила: — Не нужно. Я привыкла идти домой пешком, — проглотив любопытство, она добавила: — Но спасибо за предложение. Уэнсдей остановилась и, внимательно взглянув на подругу, поняла, что спорить бессмысленно. Сложив плечи, она вновь повернулась к водителю и покачала головой. Водитель, не задавая лишних вопросов, слегка поклонился и вернулся в машину. Тихий вечер окутывал улицу, и шаги Энид и Уэнсдей звучали в унисон, разбивая тишину. Они шли рядом, не торопясь, но и не говоря ни слова. Только изредка, не встречая взглядов, они быстро переглядывались, словно оба боялись, что слово нарушит какой-то невидимый баланс. Но было что-то особенное в этой тишине, в том, как они шли, словно весь мир вокруг них замер. Так они и дошли до дома Энид, где, наконец, остановились. Уэнсдей перевела взгляд на здание. Это был двухэтажный скромный дом, окрашенный в мягкий бежевый цвет, совершенно не похожий на её собственный. Всё в этом доме казалось таким простым, но уютным, словно каждый уголок был наполнен теплом. Они поднялись по небольшой лестнице, и Энид постучала в дверь. Тишину нарушили шаги, и через мгновение раздался голос: — Сейчас, сейчас. Дверь открыл молодой парень, с теми же светлыми волосами, что и у Энид. Он был чуть моложе, с лёгкой улыбкой на лице, которая мгновенно исчезла, когда он заметил Уэнсдей. — Привет, Мэтью, — сказала Энид, улыбаясь. — Привет, — ответил Мэтью, переводя взгляд на Уэнсдей. Позади него появилась маленькая девочка, с сияющими глазами, и громко воскликнула: — Папа, Энид привела домой девушку! Мэтью засмеялся, подхватил девочку на руки и исчез с ней в доме, оставив за собой только хихиканье. Энид слегка покраснела, смущённо улыбаясь, и сказала: — Заходи. Когда Уэнсдей вошла в дом за Энид, первое, что её поразило, — это необычность и яркость пространства. Как только она переступила порог, глаза сразу встречали стены, окрашенные в насыщенный бирюзовый цвет, который казался одновременно живым и немного игривым, словно здесь каждый уголок был пропитан энергией. На полу лежали ковры с причудливыми рисунками, словно отголоски старинных времён, но с неожиданными современными акцентами — будто они были найдены на блошином рынке, где старина встречается с экстравагантностью. В углу стояли несколько деревянных полок, переполненных книгами, и прямо на них в беспорядке лежали виниловые пластинки, рядом с которыми виднелись старинные камеры. Когда она шагнула дальше, её внимание привлекла гостиная. Мягкий диван, с обивкой из разноцветной ткани, словно переживший не одно поколение, стоял в центре, окружённый яркими подушками, каждая из которых контрастировала с тёмным деревянным полом. Вокруг царила особая атмосфера — стены были украшены постерами культовых фильмов, произведениями искусства, абстрактными картинами, созданными, как казалось, руками маленькой девочки. В центре комнаты стоял большой деревянный стол, изношенный и утёртый временем, но всё ещё внезависимости от своих следов оставался основным местом сбора, на котором можно было почувствовать пульс жизни этого дома. В этот момент из кухни вышел мужчина, среднего возраста, с бородой, придающей его лицу строгий вид, и монобровью, при которой, казалось, сам взгляд приобретал особую силу. Он остановился в дверях, и его лицо озарила тёплая улыбка. — Когда я сказал, что домой мальчиков приводить нельзя, не думал, что ты приведёшь девушек, — произнёс он с лёгким смехом, оглядывая Энид. — Пап, — тихо сказала Энид, направляясь к нему. Он рассмеялся, распахнул объятия, и, как всегда, обнял её с такой нежностью, что она почувствовала это, несмотря на все подростковые протесты. Он поцеловал её в макушку, и его смех переполнил пространство комнаты. — Шучу. Представишь её? — спросил он с улыбкой, поглаживая её по волосам. Энид немного покачала головой, но ответила спокойно: — Она моя одноклассница, мы с ней делаем совместный проект. Я же вам вчера говорила об этом. — Вот и хорошо, — сказал он с удовлетворением. — Только спускайтесь к ужину. Эстер скоро приедет. — Целую, — сказала Энид, поднимавшись по лестнице на второй этаж. Уэнсдей, наблюдая за сценой, не смогла не почувствовать лёгкую зависть.Она тихо вздохнула и, снова глядя на Энид, последовала за ней наверх. Энид шла впереди, а Уэнсдей, внимательно оглядываясь, старалась запомнить каждый уголок этого дома, каждую деталь, которую она могла бы отметить. Энид остановилась у двери своей комнаты, быстро её открыла и, не дав времени на дальнейшие мысли, тут же захлопнула за собой. — Ты можешь немного подождать здесь? — спросила Энид, её глаза были полны умолящего выражения. Уэнсдей просто кивнула, и в ту же секунду Энид исчезла в своей комнате. Из-за закрытой двери послышались резкие шаги и шум, а Уэнсдей, не двигаясь, оперлась на стену рядом с дверью и закрыла глаза, пытаясь унять свой внутренний ритм. — Ты устала? — раздался вопрос. Голос был мягким, но настойчивым. Уэнсдей открыла глаза и перед ней стояла маленькая девочка. Её волосы, заплетённые в аккуратные косички, резко контрастировали с золотистыми локонами Энид и её брата. Лёгкое любопытство сверкало в её глазах, и она не отрывала взгляда от Уэнсдей. — Немного, — ответила Уэнсдей, не скрывая интереса. Она не торопилась говорить и продолжала смотреть на девочку. — Ты подруга Энид? — Скорее враг, — с лёгкой усмешкой сказала Уэнсдей, играя с словами. — Ты красивая, а у тебя есть подруги? — Немного, — Уэнсдей чуть пожала плечами, — лучше качество, чем количество. Девочка задумалась, потом с искренней наивностью произнесла: — Можно я стану твоей подругой? Я могу дать тебе свои куклы и... — Она сделала паузу, копаясь в кармане, и достала конфеты. — Вот, — сказала она с гордостью, протягивая Уэнсдей маленький свёрток. Уэнсдей усмехнулась и уже собиралась ответить, как вдруг дверь резко открылась, и Энид вытащила её внутрь, потянув за собой. — Эй, она не ответила на мой вопрос! — крикнула маленькая девочка, но прежде чем её слова закончились, дверь была закрыта прямо перед её носом. — Потом, Бэтти, — весело ответила Энид. — Мы могли бы стать подругами, если бы ты не мешала, — сказала Уэнсдей с лёгкой ухмылкой. — Один-один, — тут же парировала Энид, не отставая. Уэнсдей сдержанно улыбнулась и перевела взгляд на комнату. Комната Энид была настоящим отражением её яркой личности — смесью весёлых хаосов и уютных уголков. Входя, сразу ощущалось, что здесь царит свобода и креатив. Стены были выкрашены в светлый пастельный цвет, на них висели несколько эксцентричных постеров с изображениями культовых фильмов и абстрактных картин. В одном углу стояла огромная полка, на которой были книги, раскиданные в разном порядке. Кровать стояла в противоположном углу. Она была застелена белоснежным покрывалом, на котором ярким пятном раскинулись разноцветные подушки — розовые, синие, с причудливыми узорами. Рядом с кроватью уютно устроился небольшой столик с карандашами и блокнотом, испещрённым спонтанными записями. Недалеко от окна стоял старинный кресло, обитое мягкой тканью с мелким цветочным узором. Это было место, где она любила сидеть с книгой или просто мечтать, смотря на уличную жизнь. По всей комнате было разбросано немного необычных вещей: маленькие фигурки, старые игрушки, коллекция виниловых пластинок, стоящих на полке. На одной стороне комнаты стоял рабочий стол с ноутбуком, стопкой книг и несколькими канцелярскими принадлежностями, которые ждали своего часа. Именно к нему они направились. Энид, смеясь, уселась первой, увлекая за собой Уэнсдей. — Давай начинать, — сказала она, разложив свои вещи. Уэнсдей вздохнула, но всё же села рядом, начиная вписываться в эту эксцентричную, но тёплую обстановку. Прошёл почти час с тех пор, как они углубились в работу над проектом. Но сейчас внимание Энид было далеко от их записей. Она устроилась в старинном кресле у окна, лениво глядя на улицу. Свет мягко падал на её лицо, отчего её волосы сияли теплотой золотистых бликов. Уэнсдей, сидя за столом, продолжала сосредоточенно писать, но, уловив безмолвие, подняла глаза. Она задержала взгляд на Энид, мысленно оценивая её. Упрямая. И всё же... — Я была неправа, — неожиданно сказала Уэнсдей, её голос звучал низко, но твёрдо. — И осознаю, как это могло тебя задеть. Прими мои извинения. Энид оторвалась от окна и обернулась. Её глаза слегка прищурились, в них читалась смесь удивления и лёгкой настороженности. — Ты серьёзно это имеешь в виду? — спросила она, внимательно изучая лицо Уэнсдей, словно ища подвох. — Однозначно. Победа за тобой, Энид, — ответила Уэнсдей, её тон был сухим, но достаточно честным, чтобы не вызвать сомнений. Энид расплылась в широкой улыбке, которая казалась почти солнечной. Она вскочила с кресла и сделала шаг к Уэнсдей, почти подпрыгивая. — Значит, я больше не тупая? — её голос звучал с притворной обидой, но в глазах танцевали искорки лукавства. Уэнсдей чуть приподняла бровь, уголки её губ на мгновение дрогнули в лёгкой усмешке. — Ты никогда не была неразумной, — ответила она ровным, но искренним голосом. — И я не это имела в виду. На миг всё замерло. Их взгляды встретились. Между ними повисло странное, едва ощутимое напряжение, словно невидимая нить натянулась и не позволяла нарушить момент. В комнате воцарилась тишина, которую не осмеливался разорвать даже шёпот. Было слышно лишь их дыхание и размеренное тиканье часов. В этот момент дверь распахнулась, и оба взгляда мгновенно направились туда. — Вас папа зовёт, — сказал Мэтью, пристально изучая их выражения лиц. — Ладно, идём, — ответила Энид, не оставляя места для возражений. Они шагнули на кухню, и Уэнсдей обнаружила, что здесь уже собралась вся семья. Папа, брат, сестрёнка и какая-то женщина. Судя по её улыбке и мягким чертам лица, это была их мама. — Еда немного подгорела, — сказал папа Энид, с улыбкой держа в руках подрумяненную курицу, только что извлечённую из духовки. — Поэтому нам нужна ваша помощь, давайте все вместе приготовим еду, —предложила Эстер, её голос звучал с тем особым обаянием, которое она всегда придавала своим словам. — Ура, мы все вместе будем готовить! — весело воскликнула Бэтти, подпрыгивая на месте от нетерпения. — Готовить вместе? —с удивлением спросила Уэнсдей, будто это было что-то совершенно новое для неё. — Да, мы обычно готовим все вместе. Если не хочешь участвовать, можешь просто сидеть и наблюдать, — ответил папа Энид с доброй улыбкой, словно это было совершенно естественно. Уэнсдей, немного озадаченная таким предложением, молча посмотрела на всех и, решив не вмешиваться, взяла один из стульев, присела и приготовилась быть наблюдателем. Всё происходящее вокруг неё было новым и немного странным. Вся семья приступила к готовке, и кухня наполнилась шумом и весельем. — Мюррей, возьми муку. Энид, ты возьми яйцо. А ты, Мэтью, возьми воду, — сказала Эстер, распределяя задания с уверенным тоном. — А мне что делать? — Бэтти прищурила глаза, глядя на взрослых с живым интересом. — Ты будешь главным, — пошутил Эстер, поддразнив её, легко потянув за нос. Всё было разделено: кто-то с энтузиазмом смешивал муку с водой, а кто-то управлял этим процессом. Смех и весёлые перепалки раздавались по кухне. Энид и Мэтью, как обычно, не могли удержаться от шуток и начали кидать друг в друга муку. Уэнсдей сидела в сторонке, наблюдая за происходящим. Она была в замешательстве. В её доме такие моменты — радости и спонтанности — казались невозможными. Здесь, в этой кухне, царила особая атмосфера, как будто приготовление еды было частью какого-то праздника. В её семье всегда были важнее другие вещи. — Моя новая подружка, не хочешь присоединиться? — спросила Бэтти, дернув Уэнсдей за чёрную рубашку и вытащив её из мыслей. — Бэтти, ты испортила её рубашку! — возмутилась Энид. — Ничего страшного, я могу присоединиться, — ответила Уэнсдей, закатывая рукава и, не раздумывая, встраиваясь в эту семейную атмосферу. Все вместе они продолжили готовить. Уэнсдей теперь смешивала ингредиенты, а Эстер с Мюрреем, обнявшись, наблюдали за детьми с такой заботой и нежностью, что в глазах Уэнсдей замелькали непонятные чувства. Они говорили тёплые слова, направленные не только к её подруге, но и к ней. Обычно такие слова её раздражали, вызывали отвращение, как что-то лишнее, ненужное. Но когда Эстер назвала её «милая», в груди что-то неожиданно екнуло. Это было странное, даже немного пугающее чувство. Почти невозможно было понять, что это за эмоция, но она ощущала, как будто внутри неё что-то начало плавиться. Она всегда считала эмоции слабостью, полагала, что они делают человека уязвимым. Но сейчас, от одного лишь слова, её тело предательски откликнулось, словно само против её воли поддавалось. Как она могла быть такой? Всё, к чему она привыкла, рушилось прямо перед глазами. Она готова была растаять от этого простого, почти невидимого слова. После того как они приготовили пирог, все сели за стол. Каждый взял себе кусочек, и Уэнсдей тоже села. Весь этот момент Мэтью странно наблюдал за ней, и она догадывалась о причине его взгляда. — Так как тебя зовут? — наконец, нарушил молчание Мэтью, не сводя с неё глаз. — Уэнсдей Аддамс, — ответила она ровным тоном, ощущая, как его внимание с каждым словом становится все более плотным. Эстер, попив воды, едва не поперхнулась, а Мюррей, испугавшись, что она не может перевести дух, быстро похлопал её по спине и протянул салфетку. Фамилия Аддамс была известна в стране, её часто упоминали в новостях и показывали на экранах телевизоров. — Аддамс? — переспросила Эстер, ошарашенная. — Энид, почему ты ничего не сказала об этом? — Ну, мама… — начала было Энид, но её тут же прервали. — Мы могли бы тебя как-то лучше угостить, а не позволить готовить самой, — сказала Эстер, покраснев и почувствовав стыд. — Как-то всё вышло неловко. — Почему? Мне было вполне достаточно, — ответила Уэнсдей, откусывая свой пирог с невозмутимым выражением на лице. — Ну, учитывая твои семейные... — начала Эстер, но тут же осеклась, понимая, что могла переборщить. — Всё нормально, вы мне ничем не обязаны. Это я должна быть благодарна, что вы угостили меня, — ответила Уэнсдей, не прерывая своего спокойного тона. — Мама должна гордиться тобой, ты такая хорошая, — произнесла Эстер с тёплой улыбкой, но на её слова Энид бросила странный взгляд, полный недоумения. Уэнсдей не ответила. Она сжала вилку, уставившись в тарелку и продолжила молча есть. Тёплый свет лампы освещал её лицо, но внутри всё оставалось холодным и отстранённым. — О, а я видел твоего брата, Пагсли, по телевизору вчера, — восхищенно сказал Мюррей, немного прищурив глаза, но этот комплимент только вызвал у Уэнсдей внутреннее напряжение. — Мам, пап, прекратите, — перебила их Энид, тяжело вздохнув, её взгляд метался между родителями и гостем. — Думаю, мне пора, — тихо произнесла Уэнсдей, вставая. Она чувствовала, что атмосфера за столом становится всё более невыносимой. — Извини, что заставили тебя сюда приехать. Мы просто хотели понять, с каким партнёром работает Энид, — сказал Эстер, улыбаясь, но его улыбка была несколько натянутой. — Мы можем тебя подвезти, да, Мюррей? — Я могу вызвать водителя, спасибо, — ответила Уэнсдей, вытирая рот салфеткой и поднимаясь из-за стола. — Энид, проводи гостя до двери, — попросила Эстер. — Нет, Энид, сиди. Я сам, — сказал Мэтью, вставая и уверенно направляясь к двери, чтобы проводить Уэнсдей. Когда они вышли в коридор, тишина заполнила пространство между ними. Мэтью вдруг схватил Уэнсдей за воротник её рубашки, резко и сильно, словно пытаясь вытянуть из неё что-то скрытое. — Что ты задумала? — спросил он, прищурив глаза. В его взгляде была настороженность, а выражение лица... оно было почти идентично тому, что она когда-то видела у Энид. Братья и сестры. — Что ты имеешь в виду? — спокойно ответила Уэнсдей, сжимая его руку, которая сжала её воротник, и оставляя в голосе только лёгкую насмешку. Мэтью не отрывал глаз от её лица, в его взгляде не было ни малейшего намёка на сомнение. — Ты думаешь, я не знаю, что ты задумала? Ты хочешь использовать её, а потом бросить, унизить перед всей школой. Ну, по крайней мере, так поступают все эти богатые сучки. Уэнсдей почувствовала, как от этих слов в её груди что-то сжалось. Она не злилась, не обижалась — просто это не было её проблемой. Не её дело, как они с Энид решат свои отношения. — Я ценю твою заботу о сестре, но если хочешь быть героем, начни с других, — сказала она, и толкнула его, отстраняясь, так, будто это был не более чем лишний пустяк. — Но имей в виду: если ты обидишь её, ты получишь от меня, — предупредил он, его голос звучал как угроза, а глаза сверлили её, как в них пульсировала ненависть. Уэнсдей лишь взглянула на него с таким выражением, которое могло бы заставить его усомниться в своей стойкости. — Думаю, до такой стадии ненависти мы не дойдём. Прощай, — сказала она, и взяла своё пальто. Ее движения были уверенные, как у человека, который точно знает, что ему нужно, и что ему не стоит тратить время на бессмысленные угрозы. Она развернулась и вышла из дома, не оглядываясь, оставив его стоять на пороге в пустом коридоре. *** Энид сидела за обеденным столом, задумчиво ковыряя вилкой свой салат. Рядом с ней беседовали Йоко и Дивина, но их голоса, казалось, доносились откуда-то издалека. Ее взгляд был прикован к столику у окна, где, склонив голову к плечу, сидела Уэнсдей Аддамс. Черные, как воронье крыло, волосы Уэнсдей спадали на плечи, а строгая черная рубашка в сочетании с безрукавкой подчеркивали ее непринужденную элегантность. Энид молча наблюдала, как Уэнсдей, словно статуя, невозмутимо слушала болтовню Аякса. Тот что-то оживленно рассказывал, размахивая руками, а она лишь изредка кивала, поджимая губы в легкой полуулыбке. Рядом с ними сидела Бьянка, грациозно потягивающая сок, и высокий парень с растрепанными волосами. Как его звали? Ах да, Ксавье. Энид почувствовала, как уголки ее губ сами собой изгибаются в улыбке. Уэнсдей всегда так внимательно слушала людей, что само по себе было редкостью. И всё же... что-то в ее отстраненном, загадочном взгляде притягивало сильнее, чем хотелось бы признать. Сегодня Уэнсдей выглядела особенно... красивой. Чертовски красивой. Энид не могла отрицать этого факта, как бы ни пыталась. Да, ей бывать рядом с ней — испытание для нервов. Но что-то в ее образе, в этой таинственной ауре, заставляло Энид замирать. "Интересно," — мелькнула мысль, прежде чем она успела ее подавить. — "А у нее кто-то есть?" — Энид! Земля вызывает Энид! — голос Йоко ворвался в ее мысли, сопровождаемый легким щелчком пальцев перед лицом. Энид моргнула, сбрасывая задумчивость, и повернулась к подругам. — Ты как? Всё в порядке? — осторожно спросила Дивина, искоса глядя на нее. Энид вздохнула, чувствуя, как щеки начинают предательски гореть. Чертова Аддамс. — Девочки, кажется, у меня проблема, — наконец призналась она, переводя взгляд с одной на другую. — Проблема по имени Уэнсдей Аддамс? — с иронией предположила Йоко, сдерживая смешок. — Тише ты! — Энид бросила взгляд по сторонам и прикрыла ладонью рот подруги. — Не здесь. — Давайте обсудим это где-нибудь спокойно, — предложила Дивина, бросив на Йоко укоризненный взгляд. — Завтра у меня дома, — кивнула Энид. — Нужно будет за Бэтти присмотреть, остальные уезжают к бабушке. — Тогда решено, — сказала Йоко, делая последний глоток компота и вытирая губы салфеткой. Энид бросила последний взгляд на Уэнсдей, прежде чем окончательно вернуться к обеду. "Проблема по имени Уэнсдей Аддамс" — звучало слишком точно. *** После обеда наступил короткий перерыв. Энид направилась к своему шкафчику, где аккуратно сортировала книги: нужные для следующего урока отправлялись в сумку, ненужные — обратно на полку. У Энид предстоял урок биологии, а у Дивины и Йоко — контрольная по математике. Поэтому они разделились. Она двигалась сосредоточенно, стараясь ни о чем не думать, пока вокруг слышались шумные разговоры, смех и гул шагов по коридорам. Неожиданно она почувствовала легкое прикосновение к плечу. Она вздрогнула, обернулась и встретилась взглядом с Евой — той самой девочкой, которую она защитила в первый день учебы. Ева выглядела слегка напряженной. — Привет, Энид, — тихо сказала она, сжимающе держа лямку своего рюкзака. — Ты не могла бы пойти со мной в бассейн? Там никого нет, а мне страшно. Я забыла свои вещи после урока плавания. Энид замерла, обдумывая ее просьбу. После того первого случая они с Евой больше не общались. Даже мимолетные приветствия отсутствовали. Это было странно. Но, взглянув на ее встревоженные глаза и немного сутулую осанку, она решила не задавать лишних вопросов. — Конечно, — кивнула Энид, скользнув взглядом на циферблат своих часов. До начала следующего урока оставалось пятнадцать минут — времени хватало. Она захлопнула дверцу шкафчика, взяла сумку и добавила: — Пойдем. Ева благодарно улыбнулась, и они вместе направились к бассейну. Энид, чувствуя неловкое молчание, попыталась завести разговор: — Всё в порядке после того случая? Ева едва заметно вздрогнула, как будто вопрос застал ее врасплох. Она на мгновение замедлила шаг, потом кивнула и, опустив глаза, ответила: — Всё хорошо. Ее голос был тихим, почти неразличимым, как шорох листвы на ветру. Энид почувствовала, что в этой короткой фразе скрыто что-то большее, но не стала настаивать. Между ними повисла тишина, тяжелая и немного напряженная, как густой туман. Энид украдкой бросила взгляд на Еву. Ее плечи были чуть приподняты, будто она пыталась спрятаться от невидимого груза, который несла. Что-то было не так, но что именно, Энид не могла понять. Бассейн находился в отдельном крыле школы, где воздух всегда был чуть теплее и насыщен влажным запахом хлорки. Через большие окна, расположенные под самым потолком, лился мягкий свет, отражаясь в голубой воде и разбегаясь по стенам причудливыми бликами. Пол вокруг бассейна был покрыт шероховатой плиткой, чтобы никто случайно не поскользнулся, а вдоль одной из стен тянулись ряды узких скамеек, где обычно оставляли полотенца и спортивные сумки. На противоположной стороне виднелись трибуны — не слишком большие, но удобные, чтобы можно было наблюдать за тренировками или школьными соревнованиями. Когда Энид и Ева вошли в бассейн, помещение уже было заполнено несколькими людьми.Тени их фигур скользили по блестящей поверхности воды, а их разговоры сливались в обыденное журчание, которое сливалось с эхом пространства. Некоторые смеялись, другие переговаривались тише, но в целом атмосфера была спокойной, даже несмотря на присутствие людей. — Вон там мои вещи, — произнесла Ева, слегка наклонившись и указав пальцем на угол, где стояла группа людей, а рядом — сама вода. Ева двинулась в ту сторону, а Энид, не раздумывая, пошла за ней. Но как только они подошли, Энид заметила, что там не было ни сумки, ни полотенца. В её груди что-то сжалось от лёгкого беспокойства.Энид с подозрением огляделась, пытаясь понять, что происходит. В её глазах мелькнуло недоумение, и она обернулась к Еве. — Не жди объяснений от неё, — раздался насмешливый голос, словно вызов, разрушивший тишину. — Она не сможет говорить без нашего разрешения. Энид резко повернулась. Перед ней стоял высокий парень с длинными, слегка спутанными волосами, чьё лицо было совершенно незнакомым. Его взгляд был заигрывающе уверен, а смех, громкий и насмешливый, эхом прокатился по всему бассейну, заставляя других присутствующих замереть. — Кент, потише, — сказала девушка, которая стояла рядом с ним. Она обняла его за плечи, пытаясь смягчить эффект от его хохота. — Учителя могут услышать. Проблемы нам не нужны, не так ли? Кент сделал шаг вперёд, его улыбка не сходила с лица. — А вот и наши гости, — сказал он, прищурив глаза и приближаясь к Энид. За его спиной показалось знакомое лицо . Джордж. — Обиделся, что я не дала тебе свой номер? — насмешливо протянула Энид, склонив голову набок. — Не только номер, но ещё кое-что, — ответил он, его улыбка становилась всё шире, когда он протянул руку, намереваясь коснуться её лица. Энид отшвырнула его руку и шагнула назад. — Ну знаешь, нам скучно, — продолжил он, ухмыляясь. — Наша жизнь такая тяжёлая. У нас всё есть, и мы даже не знаем, чего хотим. — Да, вижу, как вам тяжело, — ответила Энид, нахмурившись. — Попробуй понять нас, — Джордж громко засмеялся. — Ты же такая добрая. — Сейчас меня стошнит, — пробормотала Элиана, толкнув Джорджа в сторону. — Я ведь говорила, что отомщу. Ну что, настал славный день! — Чего вы хотите? — спросила Энид. — Игрушку, — усмехнулся Джордж, подходя ближе. — Только в своих мечтах, — резко ответила Энид, толкнув его так сильно, что он потерял равновесие и упал на спину. Но он не позволил себе долго терять лицо. С ненавистным выражением на лице Джордж вскочил, и на его глазах сверкнуло яростное, почти животное озлобление. Он поднял руку, и прежде чем Энид успела осознать, что происходит, кулак, как молния, врезался ей в лицо. Это было так неожиданно, что у неё на мгновение затмилось в глазах. Сильный удар пробил её голову, и она потеряла равновесие. Всё, что она успела — это почувствовать, как мир вокруг наклоняется, как её ноги теряют опору, и внезапно, словно в замедленной съёмке, она почувствовала, как тяжёлые, ледяные воды бассейна с хрустом обрушились на неё. В тот момент, когда она поняла, что падает, она не успела даже в последний раз вдохнуть. — Спасайте её! Она же тонет! — крикнула девушка, её голос пронзил воздух, а глаза наполнились ужасом, глядя на Энид, которая с каждым моментом погружалась в воду всё глубже. — Подожди немного, — ответил Джордж, его слова были холодными и безжалостными, он даже не пытался скрыть удовлетворение от происходящего. — Эй, мы так не договаривались! — Элиана метнула быстрый взгляд на своих подруг, её лицо выражало неприязнь. — Девочки, мы уходим. Я не собираюсь быть частью этого. Тем временем Энид открыла глаза, пытаясь пробиться через мутный, холодный барьер воды. Она чувствовала, как её тело поглощается её давящей массой. Паника пронзила её, как остриё ножа. Дыхание сбилось, грудь сжалась от ужаса. Вода закрывала глаза, заливая лицо, и её мышцы, пытаясь противостоять, слабо сдвигались. Она не могла контролировать своё тело, каждое движение становилось всё более утомительным, как будто что-то невидимое и мощное притягивало её ко дну. Её руки начали отчаянно двигаться, пытаясь найти опору, но это только усугубляло ситуацию. Вода казалась вязкой, как туман, поглощая её быстрее, чем она могла сопротивляться. Каждое движение — неудачная попытка спастись. Проклятие, проклятие, её мысли стали путаться в панике.Она ведь так и не научилась плавать. Вода сдавила её, словно ледяные цепи, обвивающие грудь всё крепче. Боль пронизывала лёгкие, дыхание вырывалось короткими и отчаянными рывками. Казалось, ещё миг — и она утонет. Внезапно в мутной толще воды мелькнула тень, смутный силуэт, который быстро приближался. Энид пыталась разглядеть, что это, но силы покидали её. И вдруг... Чьи-то руки обхватили её сзади. Захват был крепким, уверенным, будто созданным специально для того, чтобы вырвать её из этой ледяной бездны. Её голова прорвала водную гладь, и она жадно вдохнула воздух, кашляя и захлёбываясь. Мир вокруг заполнили звуки — всплески воды, чьи-то голоса, но они казались приглушёнными, словно сквозь плёнку. Кто-то тащил её к краю бассейна. Тёплые руки держали её так, будто боялись отпустить. Холод пробирался до костей; одежда липла к телу, тяжёлая и пропитанная водой. Энид дрожала, каждый мускул сопротивлялся. Едва почувствовав твёрдую плитку под собой, она с облегчением обмякла. На мокрые плечи что-то мягко упало. Её сознание медленно приходило в себя, и она ощутила шероховатую ткань. Школьный чёрный пиджак. Вода, впитавшаяся в ткань, всё ещё была прохладной, но это ощущение всё равно казалось укрытием от невыносимого холода. И тут её лицо обхватила ледяная рука, неожиданно крепкая, но аккуратная. — Где ударил? — раздался низкий, отчётливо знакомый голос. Рука осторожно повернула её голову из стороны в сторону.В этот момент её зрение наконец прояснилось, и перед глазами предстало лицо Уэнсдей Аддамс. Вода стекала с её чёрных волос тонкими струйками, кончики прядей прилипли к подбородку. Школьная форма тёмными пятнами прилипала к телу: строгая рубашка и жилетка подчёркивали её хрупкую, но сильную фигуру. Выражение её лица было непривычным. Вместо обычной невозмутимости или саркастического спокойствия в её тёмных глазах читалась тревога, почти паника. Она осматривала Энид, взглядом проверяя каждую деталь, каждый сантиметр её лица, будто пытаясь убедиться, что всё в порядке. Уэнсдей была так близко, что Энид чувствовала её дыхание, еле уловимый запах воды и ветра. Она хотела что-то сказать, но вместо слов вырвался очередной хриплый вдох. Уэнсдей медленно отпустила её лицо, отошла. Энид, сидя на мокром краю бассейна, попыталась прийти в себя. Но перед её глазами всё ещё стоял этот тревожный взгляд — тот, в котором было больше эмоций, чем она когда-либо видела на лице Уэнсдей. Без лишних слов она развернулась и направилась к группе у бассейна, где всё ещё стояли Кент, Джордж и остальные мальчишки. На их лицах отражалась смесь насмешки и любопытства. Элиана и её подружки уже скрылись. — Аддамс, кто тебя сюда звал? — голос Кента был пропитан раздражением. Он хмурился, стараясь выглядеть внушительно. — Опять всё шоу испортила. — Ты что, героя из себя строишь? — вмешался Джордж, шагнув ближе. Он говорил с издёвкой, его губы кривились в самодовольной ухмылке. — Могла бы просто пройти мимо. Уэнсдей остановилась. Её лицо оставалось таким же бесстрастным, как и всегда, но что-то в её позе изменилось. Она слегка повернула голову в сторону Джорджа. — Где ты её ударил? — тихо спросила она, её голос был ровным, без единой эмоции. Мгновение молчания нарушила громкая усмешка Джорджа. Его глаза блеснули задиристым огнём. — Не поверишь, если скажу… — он сделал паузу, наслаждаясь вниманием, — в лицо. Уэнсдей медленно сделала шаг вперёд, ещё ближе. Её движения были плавными, но в них ощущалась скрытая угроза. Она остановилась так близко, что Джордж мог чувствовать её холодное дыхание. — Зря ты так, — прошептала она, наклоняясь к его уху. Её голос был ледяным, от него по спине Джорджа пробежал невольный холодок. Джордж рассмеялся ещё громче, его смех эхом отразился от стен бассейна. Но его веселье длилось недолго. Прежде чем кто-либо успел что-то понять, Уэнсдей резко нанесла удар ногой в его живот. Воздух выбило из его лёгких, он согнулся пополам и отлетел назад, чуть не сбив Кента с ног. Оправившись от удара, он вскочил и бросился на неё с кулаками, его лицо исказилось гневом. Уэнсдей оставалась на месте, как будто даже не собиралась уклоняться. Но в последний момент она наклонилась, и кулак Джорджа прошёл в сантиметре от её головы. Она слегка наклонилась, и, когда Джордж оказался достаточно близко, нанесла резкий, мощный удар кулаком ему в лицо. Он пошатнулся, его руки инстинктивно потянулись вперёд, чтобы удержаться, но он не успел. С громким всплеском он рухнул в бассейн. Кент двинулся к ней, его лицо исказилось гневом. Он размахнулся, намереваясь ударить, но Уэнсдей, казалось, предугадала его действия. С молниеносной точностью её нога врезалась ему по колену. Кент застыл на мгновение, пошатнувшись, и согнулся под внезапной болью. Она не дала ему времени оправиться — быстрым движением ударила коленом в живот, заставив его резко выдохнуть. Кент попятился, едва удерживаясь на ногах, но Уэнсдей не остановилась. Сосредоточенным взглядом она нанесла ему удар кулаком в лицо. Удар оказался слишком сильным, и Кент потерял равновесие, громко плюхнувшись в воду. Но, падая, он успел схватить её за руку, утягивая за собой. Вода сомкнулась над ними, поглотив шум толпы. Холод ударил по телу, но Уэнсдей не растерялась. Она сразу же выбралась из захвата и устремилась к поверхности. Вынырнув, она шумно вдохнула воздух, её мокрые волосы липли к лицу, но времени на передышку не было. Кент вынырнул рядом. Его лицо выражало злорадство, словно падение только подогрело его решимость. Он бросился к ней снова, схватив за плечо и силой потянув под воду. Их борьба стала ещё более отчаянной. Вода приглушала удары, превращая их в глухие толчки. Энид, сидя у самого края бассейна, беспокойно всматривалась в мутную воду. Сердце её билось так громко, что казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Вокруг гудела толпа. Люди толкались, перекрикивая друг друга. Кто-то снимал происходящее на телефон, а другие азартно обсуждали, кто выйдет победителем. Энид сжала руки, её ногти впились в ладони. Она не могла оторвать глаз от воды, надеясь увидеть хотя бы намёк на движение. Вдруг поверхность воды разорвалась. Уэнсдей вынырнула первой, тяжело дыша и судорожно кашляя. Она поплыла к краю бассейна, её лицо оставалось бесстрастным, несмотря на видимую усталость. Добравшись до бортика, она подтянулась и выбралась из воды. С её одежды текли ручейки, капли стекали с кончиков волос. Кент появился через несколько секунд, тяжело дыша. Он выплыл чуть дальше, рядом с ним в воде стоял Джордж. Уэнсдей бросила на них короткий взгляд, затем обернулась к Энид. — Идём отсюда, — сказала она, протягивая руку. Энид замерла на мгновение, растерянно глядя на неё. — Куда? — спросила она, её голос дрожал. — В раздевалку. Скоро здесь будут учителя. Надо уходить, — ответила Уэнсдей спокойно, но с явной долей нетерпения. Она уже начала двигаться прочь, не дожидаясь ответа. Энид, понимая, что времени спорить нет, схватила её за руку и поспешила следом. *** Энид сидела, завернувшись в полотенце, и тихо наблюдала за тем, как Уэнсдей сдержанно вытирала мокрые волосы, с фокусом на каждом движении, словно пытаясь привести свои мысли в порядок. В раздевалке царила тишина, нарушаемая лишь тихим звуком воды, стекающей с её волос. — Зачем ты пошла туда? — спросила Уэнсдей, слегка повернувшись, её голос звучал немного устало, но в нём не было осуждения, только искренний интерес. — Ну, Ева попросила, — ответила Энид с лёгкой улыбкой, её голос был теплом в этом холодном помещении. — Кажется, это знак научиться плавать. Уэнсдей резко повернулась к ней, её взгляд становился всё более серьёзным. — Нет, это знак не доверять всем подряд, — сказала она, снова продолжив вытирать волосы. — Что бы случилось, если бы я не пришла? — Спас бы другой рыцарь, — с улыбкой ответила Энид, надеясь снять напряжение. — Шучу! Но как ты оказалась там в нужный момент? Уэнсдей слегка приподняла бровь, её лицо оставалось непроницаемым, но в глазах мелькала тень волнения. — Хотела кое с кем поговорить и увидела, как тебя ударили, — её голос стал резким — Я серьёзно говорю, Энид. Перестань доверять всем подряд. Не все люди могут ценить золото, которое у них в руках. — Спасибо за то, что спасла, — сказала она, искренне улыбаясь. Прежде чем Уэнсдей успела ответить, в раздевалку ворвались Йоко и Дивина. Они обняли Энид с такой силой, что она чуть не потеряла равновесие. Глаза Йоко были полны беспокойства, а её руки крепко обвили Энид. — Мы слышали, что случилось, и, бросив всё, спешили сюда, — сказала Йоко, внимательно осматривая Энид. — Всё нормально? Ничего не болит? Хочешь, я всех уложу? — Не нужно, — сказала она. — Думаю, ты опоздала с этим. — Она оглядела Уэнсдей, но заметила, что её лицо стало невероятно бледным. И тут Уэнсдей поняла, что с ней что-то не так. Она тяжело дышала. Астма. Всё происходящее и напор событий заставили её забыть об этом. Чёрт. Ей нельзя быть на холоде, ей нельзя переутомляться. И хотя тогда не было приступа, она знала, это может случиться в любой момент. — Уэнсдей, всё нормально? Твоё лицо стало бледным, — обеспокоенно спросила Энид, пытаясь понять, что происходит. Но не успела она продолжить, как Уэнсдей резко подскочила и рванула к выходу из раздевалки. — Энид, идём, нам нужно в медблок, — сказала Дивина, подхватывая Энид. — Думаю, с ней всё будет в порядке. *** После того инцидента в бассейне, видео с их дракой молниеносно разлетелось по школе, как лесной пожар. Школьники не могли нарадоваться, обсуждая каждую деталь, каждый удар и каждое слово. Джордж и все его товарищи получили по заслугам — наказания не заставили себя ждать. Уэнсдей же, как по волшебству, осталась невредимой, как будто на её плечах не висел ни один след вины. И это было странно, даже немного удивительно, но, с другой стороны, для неё было, наверное, и к лучшему. Теперь все начали обсуждать её и Энид, и ходили слухи, что они, возможно, встречаются. Это казалось нелепым, ведь раньше Уэнсдей никогда так сильно не вмешивалась в чужие дела. Тем временем, в доме Энид, Уэнсдей и Энид сидели за большим столом в гостиной, пытаясь завершить их совместный проект. В комнате царил какой-то уютный хаос: бумаги, книги, ноутбук, чашки с чаем, но вот на лице Энид красовался огромный синяк. Она старалась скрыть его под рукой, но Уэнсдей не могло не быть замечено, как этот след от недавней драки тянулся по её лицу, как напоминание о том, что произошло. А Уэнсдей, как всегда, вышла сухой из воды, как будто её не коснулся весь этот хаос. Но что-то в их отношениях изменилось, это чувствовалось. Энид больше не ненавидела Уэнсдей. Напротив, между ними была какая-то новая, тонкая связь, которую никто не решался признать вслух. В какой-то момент Энид почувствовала, что её сердце, возможно, уже не так противится присутствию Уэнсдей рядом. Звонок в дверь вывел её из раздумий. — Я открою, — весело сказала Энид, подскакивая с места. Быстро направившись к двери, она открыла её, ожидая кого-то совершенно другого. Но перед ней стояли Йоко и Дивина, обе с улыбками на лицах. — Что вы тут делаете? — спросила Энид в шоке, не сразу осознавая, кто перед ней. — Что мы делаем? Мы пришли решать твою проблему, — ответила Йоко с оттенком озорства в голосе. — Ты же сказала нам прийти сегодня вчера. — Ах да, — проговорила Энид, несколько смутившись. — Ну, входите. Закрыв дверь, она поспешно вернулась к Уэнсдей в гостиную. — Вставай, — сказала Энид, подталкивая её к прихожей и протягивая пальто. — Нужно кое-что сделать. — Что ты делаешь? — спросила Уэнсдей, недоумевая от внезапных перемещений. — Подожди, — ответила Энид, и через пять минут вернулась, держа на руках Бэтти, — Извини, друзья пришли, это важно. Мы почти завершили проект, можешь пока прогуляться с Бэтти? Уэнсдей ничего не сказала, но кивнула. Через мгновение они уже стояли с Бэтти за дверью. — Привет, подружка! — сказала Бэтти, улыбаясь и весело сверкая глазами. — Привет, — отозвалась Уэнсдей, не скрывая своего холода. — Ты знаешь, почему сестра нас так внезапно выгнала из дома? — спросила Бэтти с любопытством, пытаясь уловить хоть какую-то реакцию. — Понятия не имею, — ответила Уэнсдей, ничем не выдавая своих чувств. — Тогда я, кажется, знаю, чем нам заняться, — произнесла Бэтти с хитрым блеском в глазах, и на её лице расплылась озорная улыбка. В тишине комнаты, нарушаемой только мягким шорохом одежды, Дивина села на свободное место. Рядом с ней удобно устроилась Йоко, а напротив, в удобном кресле, сидела Энид, погруженная в свои мысли. Она посмотрела на подруг, ожидая, что разговор скоро перейдет к привычным вопросам. — Так что делает Уэнсдей здесь? — спросила Дивина, наклоняя голову и поднимая брови, будто интересуясь не только её делами, но и тем, что скрывается за этой загадочной встречей. Энид слегка улыбнулась, глядя на них. В глазах мелькала искренняя дружелюбная улыбка, но она не позволяла себе раскрывать все подробности, которые, возможно, лежат за пределами их понимания. — Мы работали над проектом вместе, — ответила она, подчеркивая, что на самом деле они просто занимались учебой. Йоко слегка подняла брови, почувствовав нелепую лёгкость в ответе, и посмотрела на Энид с ярким интересом. — И куда же ты её отправила? — спросила она, не скрывая игривого тона. — Мы не закончили, поэтому она гуляет с Бэтти, — спокойно пояснила Энид. Она заметила, как глаза Йоко блеснули, а тот поддразнивающий взгляд, который всегда скрывался за её добродушной улыбкой, теперь играл на лице. – А ты уверена, что с Бэтти все будет в порядке? – с любопытством спросила Йоко, склонив голову набок. Ее глаза светились заботой, но на лице читалась легкая ирония. – Кто-кто, но с Бэтти ничего не случится, – уверенно ответила Энид, махнув рукой, как будто отметая саму возможность неприятностей. Ее голос звучал твердо, но уголки губ предательски дернулись в улыбке. – Понятно, – выдохнула Йоко, – тогда нужно переживать за Уэнсдей. – Она засмеялась, утирая уголки глаз. Энид лишь фыркнула, но прежде чем успела ответить, Йоко с неожиданной серьезностью спросила: – Энид, а это правда, что вы встречаетесь? Слова повисли в воздухе, будто эхо грома после бурной грозы. Энид удивленно моргнула, а затем решительно покачала головой: – Нет, нет и нет! Но едва она успела закончить фразу, как Дивина радостно вскрикнула: – Угадала! Энид повернулась к ней, нахмурив брови. – Что угадала? Дивина с загадочной улыбкой достала из кармана свой телефон, будто собираясь показать что-то важное, но вместо этого подняла взгляд на Йоко. – Я теперь стану богаче на 10 долларов, – сказала она с лукавым огоньком в глазах. Йоко театрально закатила глаза, но послушно вытащила из кармана несколько купюр и передала их Дивине. – Вы что, ставили деньги на это? – Энид пораженно уставилась на подруг. Но вместо раздражения в ее голосе звучала веселая насмешка. – В следующий раз и меня добавьте. Йоко, подмигнув, вытянула ладонь к Энид. – Обязательно, – сказала она, хлопнув по ее руке. — Да, хватит про слухи, — сказала она, делая паузу, как будто сама пыталась перевести разговор в более практичное русло. — Почему вы с Бэтти остались дома? Энид почувствовала лёгкую напряженность в вопросе, и её взгляд на мгновение стал более решительным. — Знаете, она заболела, а меня оставили, чтобы присмотреть за ней, — начала она, пытаясь объяснить, но сразу поняла, что её ответ, возможно, не был полным. — А она ложно заболела, чтобы не пойти к бабушке, — добавила она с короткой улыбкой, как будто уже сама осознавала, насколько забавной была ситуация. Йоко засмеялась, глаза её заиграли весельем. — Ах, вот хитрая, — сказала она с уважением к этой маленькой хитрости. — Так что случилось, Энид? Энид, не скрывая удивления, подняла глаза. — Что случилось? — спросила она, на мгновение почувствовав себя запутанной. Дивина ответила за неё, мягко, но уверенно. — Да, причина, по которой мы собрались здесь, — сказала она с легким акцентом серьезности, который заставил всех замолчать. Энид задумчиво смотрела куда-то вдаль, словно искала ответы в неясных линиях облаков за окном. Её голос звучал неуверенно, словно слова были камешками, которые она с трудом выкатывала из глубины своей души. — Знаете… — она ненадолго замолчала, собираясь с мыслями, — когда вы поняли, что любите девочек? Йоко и Дивина, сидящие напротив, переглянулись. Их взгляды говорили о многом, но не о сомнениях. Дивина слегка улыбнулась, а Йоко, подняв бровь, первой взяла слово. — Наверное, в седьмом классе, — сказала она, её голос звучал спокойно, будто она обсуждала что-то привычное. — Хотя, если честно, девочки начали мне нравиться ещё в третьем классе. Просто тогда я не до конца понимала, что это значит. Дивина улыбнулась чуть шире и мягко добавила: — А я осознала, что мне нравятся девочки, когда увидела Йоко. Энид опустила голову, будто пряча свои мысли. Её плечи чуть сгорбились, как у человека, несущего тяжёлую тайну. — Энид, с тобой всё в порядке? — осторожно спросила Дивина, наклоняясь к ней ближе. Энид чуть дрогнула, словно не ожидала вопроса, но потом тихо выдохнула: — Кажется… мне нравятся девочки, — прошептала она, закрывая лицо руками. Дивина мягко положила руку ей на плечо. — Успокойся, в этом нет ничего плохого, — сказала она ободряюще. — А раньше тебе нравились мальчики? Энид взглянула на неё из-за пряди волос, упавшей на лицо. Её голос стал чуть громче, но всё ещё звучал неуверенно: — Да… Мне нравились мальчики. Йоко слегка улыбнулась и, облокотившись на край стола, заговорила ровным, уверенным тоном: — Тогда ты, скорее всего, бисексуал. Энид, в этом тоже нет ничего страшного. Когда ты начала это понимать? Энид прикусила губу, словно обдумывая, стоит ли говорить дальше, но всё же решилась: — Недавно. До этого я даже не задумывалась, что могу быть… ну, нетрадиционной ориентации, — она провела рукой по волосам и тихо добавила: — Чёрт, мне нравятся девочки. Вам ведь тоже нравятся девочки, поэтому я… я хотела спросить совета. Дивина посмотрела на неё с теплотой. — Энид, ты не переживай так сильно. Это совершенно нормально. Но Энид вдруг сжалась ещё сильнее, обхватив колени руками. — Как? Что я теперь скажу родителям? Они так на меня надеются… А я… — её голос стал дрожащим, и она спрятала лицо в коленях. Йоко и Дивина переглянулись и почти одновременно обняли её с двух сторон. — От того, что ты любишь свой пол, ничего не изменится, поверь мне, — сказала Йоко, мягко поглаживая её плечо. — Самое главное — принять себя. — И помни, — добавила Дивина, её голос был тихим, но твёрдым, — мы рядом. Мы поможем тебе, если понадобится. — Когда вы признались родителям о своей ориентации, что они сказали? — голос Энид звучал едва слышно, словно она боялась, что слова разлетятся, как листья на ветру. Её взгляд был устремлён в пол, а пальцы нервно теребили край свитера. Йоко замерла, словно внутри неё открылась старая рана. Её взгляд потускнел, как будто воспоминания снова накрыли её волной. — Мои родители долго не могли это принять, — начала она после долгой паузы, её голос стал чуть хриплым. — Было много ссор, обидных слов, которые до сих пор отзываются болью. — Она горько усмехнулась, но улыбка больше походила на маску. — Папа... Папа не разговаривал со мной три месяца. Он думал, что если я потеряю связь с ним, то "одумаюсь". Или, может, даже "вылечусь". Энид подняла глаза, удивлённая такой откровенностью, но не перебивала. — А потом... потом они поняли, что это нормально. Что я — это всё ещё я. Теперь даже Дивину приглашают к нам в гости, — Йоко посмотрела на свою девушку и улыбнулась уже по-настоящему. — У меня всё было проще, — мягко подхватила Дивина, её голос звучал как тёплый ветер. — Родители сказали, что будут любить меня, несмотря ни на что. Для них главное, чтобы я была счастлива. Энид задумчиво смотрела то на одну, то на другую. — Думаете, мои родители смогут понять? — спросила она наконец, её голос дрогнул. Дивина посмотрела на неё с нежностью, словно сестра, которая хотела защитить от всего мира. — Судя по тому, что ты рассказывала, они хорошие люди, — сказала она мягко. — Думаю, это будет нелегко, но... важно, чтобы ты не потеряла себя в этом процессе. Энид кивнула, слабо улыбаясь. — Спасибо, девочки. Мне правда стало немного легче, — она выдохнула, словно с плеч упала часть груза. Йоко прищурилась, наклонилась ближе к Энид и заговорщицки улыбнулась: — Это Уэнсдей тебе нравится, да? Энид замерла. Её глаза широко раскрылись, будто её поймали на месте преступления. Она хотела что-то сказать, но лишь выдохнула, сдаваясь: — Да, кажется... Йоко хмыкнула, пожав плечами. — Дело сложное, но понятное. Она ведь никогда не встречалась с парнем. — И с девочками тоже, — добавила Дивина, её голос был таким же спокойным, как всегда. — Шанс не из великих. — Могли бы хотя бы дать надежду, — пробормотала Энид, нахмурившись. — Иногда нужно быть немного реалистом, — парировала Йоко, но в её голосе не было ни капли упрёка. И тут раздался звонок в дверь. — Я открою, — громко сказала Энид, вскакивая с места и почти бегом направляясь к двери. Открыв её, она увидела Бэтти, стоявшую на пороге и слегка улыбающуюся. За её спиной, невозмутимо как всегда, находилась Уэнсдей, в руках которой было несколько объёмных пакетов. — Мы закончили гулять, — спокойно произнесла Бэтти и, не дожидаясь приглашения, прошла внутрь. Уэнсдей, не сказав ни слова, проследовала за ней, удерживая пакеты так, будто они ничего не весили. Энид, ошеломлённая неожиданным появлением и количеством покупок, задержалась у двери, глядя им вслед. — Можешь поставить это здесь, — распорядилась Бэтти, указывая на кухонный стол. Уэнсдей аккуратно опустила пакеты на указанное место. Тем временем в кухню подтянулись Йоко и Дивина, привлечённые звуками. — Что это? — спросила Энид, всё ещё растерянная, пока её руки автоматически развязывали один из пакетов. Она заглянула внутрь, и её глаза округлились. Пакет оказался забит разнообразными сладостями: шоколадками, конфетами, печеньем, мармеладом и даже несколькими пирожными. — Ты сказала, что нам гулять, а нам нечем было заняться, — спокойно объяснила Бэтти, пожав плечами. — Вот и решили купить кое-что нужное мне. — У тебя зубы болеть будут, если всё это съешь, — заметила Энид, нахмурившись. — Конечно нет, — фыркнула Бэтти. — Это на ближайший месяц. — Подожди, — Энид сузила глаза, — но как ты всё это купила? У тебя ведь не было столько денег. Бэтти слегка смутилась, но тут же нашла ответ. — Моя подружка купила, — небрежно бросила она, коротко кивнув в сторону Уэнсдей. Энид перевела взгляд на Уэнсдей, которая просто стояла, скрестив руки, с бесстрастным выражением лица. — Бэтти, это неправильно, — возмутилась Энид, её голос повысился. — Она не может просто так покупать тебе всё это. Мы вернём ей деньги до последнего цента. — Нет-нет, ты не поняла, — покачала головой Бэтти, вытащив из кармана одинокую купюру. — Я хотела купить всё сама. Но, как ты понимаешь, не хватило. Тогда моя подружка решила всё оплатить. Она сказала, что у неё много денег. Уэнсдей, стоявшая рядом, сдержанно сказала, словно подтверждая слова Бэтти: — Да, я потратила всего немного. — Немного, — повторила она,её взгляд скользнул по всей куче сладких угощений, в которой было больше, чем достаточно, чтобы накормить целую компанию. *** 13 октября. Пятница 13-го. Это был её день рождения. Она всегда считала это числом, полным мистики, и в какой-то степени оно олицетворяло её жизнь. Сегодня ей исполнилось 17 лет, и, несмотря на её постоянное стремление избегать праздников, этот день всё же был по-своему значим. Да, это было воскресенье, и, как всегда, она не горела желанием собирать гостей, устраивать шумные вечеринки. Но друзья настояли, и вот она уже вернулась из ресторана, куда её пригласили Аякс, Бьянка и Ксавье. Вечер прошёл сдержанно, но приятно. Они поздравили её искренне, без лишних слов. Аякс подарил ей чудесный блокнот с кожаной обложкой, а Бьянка с Ксавье привезли оригинальную версию дневников серийных маньяков, которые она уже давно собиралась купить. За это она ещё больше уважала своих друзей. Они знали, что ей нужно. В отличие от многих, они понимали её, знали, что подарить девушке, которая не разделяет общепринятых увлечений. Когда она возвращалась домой, она заметила, что ей писало больше людей, чем обычно. Поздравления, смешанные с десятками эмодзи, не могли не оставить следа в её душе, особенно когда среди поздравивших была и Энид. Возвращаясь домой, она чувствовала странную тишину, которая царила в доме. Когда она открыла дверь, её встретили знакомые голоса. Родители стояли у двери, готовясь выйти. Утром их не было, когда она покидала дом, а теперь, когда она вернулась, они возвращались с явным намерением куда-то уехать. — Мать, отец, — произнесла она с лёгким недовольством, но без злости. всегда. — Уэнсдей, мы уезжаем к Пагсли. Он заключил контракт с китайцами, и они собираются праздновать это в ресторане. Ты поужинаешь сама, — сказала Мортиша, не оглянувшись. Они уже почти были на пороге. И вот они ушли. И снова забыли её день рождения. Она не была обижена. В конце концов, она сама не любила праздники, но на этот раз было что-то горькое в том, что её родители не вспомнили о том, что сегодня особенный день для неё. В тот момент, когда они ушли, она поняла, что Пагсли снова стал причиной её одиночества. С ним у неё было общее только одно — соревнование. Но что-то в этом соревновании всегда оставалось неизменным — она всегда проигрывала. Она шагнула в холл, и её взгляд сразу остановился на столе, накрытом для праздника. Стол был уставлен изысканными блюдами — блестящий фарфор, серебряные приборы и свечи, мерцающие в полумраке. — С днём рождения, мисс Аддамс, — с тёплой, почти материнской интонацией произнесла Натали. Она стояла у стола, словно ожидала этого момента, улыбаясь сдержанно, но искренне. — Знаю, вы не любите праздновать, но я накрыла стол в честь вашего 17-летия. Уэнсдей остановилась, мельком взглянув на стол. — Спасибо, Натали, — её голос прозвучал сдержанно. Она быстро перевела взгляд на женщину, которая стояла перед ней с этой неизменной заботой. — Но мне нужно куда-то сходить, позже вернусь. Уэнсдей даже не задержалась, быстро повернувшись и направившись к двери. Натали не успела ничего сказать в ответ. *** Энид и Мюррей уже порядком устали от поисков. Им нужно было найти тот странный клей, который Бэтти попросила для детского сада. Они прошли несколько магазинов, проверив полки и перебирав упаковки, но нужного клея не было. Вздохнув, они остановились у очередного магазина. Мюррею было лень выходить, поэтому он остался в машине, сказав, что подождёт Энид. Она быстро выскочила из машины и направилась к входу в магазин. Однако её шаги неожиданно замедлились. Вдалеке, на лавочке, в чёрном пальто сидела знакомая фигура. Уэнсдей. Она была глубоко погружена в свои мысли, нежно обнимая чашку с кофе, которая, казалось, почти сливалась с её тёмной одеждой. Уэнсдей выглядела, как всегда, неподражаемо — элегантно и таинственно. Энид, сдерживая улыбку, ускорила шаги, направляясь к ней. — Привет, — сказала она, садясь рядом с Уэнсдей. Та повернула голову в её сторону, и на её лице появилась едва заметная смена выражения. — Привет. Почему ты здесь сидишь? Я думала, ты празднуешь свой день рождения с огромным тортом и весело проводишь время, — поинтересовалась Энид, не скрывая любопытства. — У меня на них аллергия, — кратко произнесла она, отвечая спокойно. Энид приподняла брови, на секунду задумавшись. — Почему ты сидишь одна? Родители где-то рядом? — спросила она с искренним интересом. — Их нет, — ответила Уэнсдей, глядя в никуда. Энид удивлённо посмотрела на неё, не веря своим ушам. — Они забыли. Энид посмотрела на неё, ошарашенная. — Не смешно, Уэнсдей. Как родители могут забыть день рождения собственного ребёнка? — Энид произнесла это с недоверием, но под пронзительным взглядом Уэнсдей поняла, что в словах нет ни капли преувеличения. — Аддамсы творят чудеса, — сказала Уэнсдей с лёгкой усмешкой, подчеркивая горечь в своих словах. Энид почувствовала, как слова пронзают атмосферу. Немного помолчав, Энид встала, решив на мгновение оставить Уэнсдей в её одиночестве. — Подожди здесь, — сказала она, вставая и направляясь обратно к магазину. — Никуда не уходи. Уэнсдей оставалось лишь ждать. Она сидела на лавочке, глаза прикрыты, но в голове отчётливо звучал каждый отсчёт времени — 20 минут, 50 секунд, 32 миллисекунды. Каждую секунду она проверяла свои часы, словно делая это в первый раз. Молчание вокруг казалось невыносимо глубоким. И вот, внезапно, как по волшебству, её взгляд зацепил знакомый силуэт. Энид, лёгкая и весёлая, появилась в поле её зрения, неся что-то на руках. Когда она приблизилась, Уэнсдей заметила в её руках пирог, украшенный свечами. — С днём рождения тебя! С днём рождения тебя! — голос Энид звучал высоко и весело, её слова летели в воздух, как лёгкая мелодия. Уэнсдей взглянула на неё. — Только без этой музыки, — сухо произнесла она, сдерживая улыбку, которая могла бы выдать её реакцию. Энид не обиделась, а, наоборот, ярче улыбнулась, будто её слова были частью какого-то невидимого контекста. — Загадай желание и задуй свечи, — сказала она. Уэнсдей скользнула взглядом по пламени свечей, и её губы едва заметно дрогнули. Но сдержав себя, она сделала это — затушила свечи, под взглядом Энид, и, в отличие от прочих, в её глазах не было ни волнения, ни надежды на чудо. Просто следование процедуре. — Ты сказала, что у тебя аллергия на торт, — продолжила Энид. — Поэтому я взяла пирог. А вот это... — сказала Энид, вынимая из-за спины пакет. — и это... это подарок. Не знала, что купить человеку, у которого всё есть. Уэнсдей не могла сдержать лёгкое удивление, но, несмотря на свой всегда холодный взгляд, ответила спокойно: — Не всё, но за подарок я тебе безусловно благодарна. Энид обрадованно кивнула, словно не ждавшая такого отклика, и, заметив, что её время заканчивается, поспешно сказала: — Ой, я совсем забыла! Там меня папа ждёт. Извини, мне нужно уходить. Проведи последний час своего дня рождения весело! — она передала пирог, как нечто важное, и с радостью помахала рукой, исчезая в темноте, оставляя Уэнсдей с тем, что было важно. Когда Уэнсдей осталась одна и распаковала подарок, внутри она обнаружила снежный шар. Уникальный подарок. Она знала, что этот подарок останется с ней навсегда, и будет храниться в её памяти. *** Старое кладбище, укрытая слоем векового молчания, было забыто временем. Густые заросли травы и дикорастущих кустарников, впивающихся в каменные надгробья, словно стремились скрыть её от посторонних глаз. Кривые, покосившиеся кресты и мраморные плиты, за долгие десятилетия не видевшие руки человека, покрыты тонким слоем мха и лишайников, как свидетельства о старой жизни, забытой и покопанной в этом холодном и темном уголке мира. Туман, который утром и вечером словно шлейф сгущается по всему кладбищу, тянет за собой холодный, сырой воздух. Ветры, порой резкие и пронизывающие, цепляются за остатки ветвей старых деревьев, чьи силуэты кажутся зловещими и иссушёнными, как крылья давно забытых призраков. Когда наступает ночь, эти ветви скрипят, как если бы сами могилы начинали шептать свои давние секреты. Здесь, среди пустых могил, можно было услышать только еле уловимые звуки – то трещащий шелест мертвых листьев, то отголоски далёких шагов, отражающиеся от стен и камней, поглощённые тишиной. Когда-то здесь гуляли дети, а теперь — лишь одинокие путники, ищущие тень и покой. Погребенные давно забыли мир, а живые, приближаясь, чувствуют, как пространство обвивает их холодным дыханием. Могильные плиты, потемневшие от времени, почти полностью утратили свои надписи. Забытые имена, стертые временем, давно исчезли из памяти живых. Мортиша Аддамс ступила на кладбище, её фигура словно растворялась в туманной серости раннего утра. В руках она держала одну единственную розу — глубокий алый цвет, который контрастировал с мрачной атмосферой вокруг. Шаги её были медленными и плавными, как если бы она не просто шла, а плыла, пересекая пространство между мирами. Каждая её походка была наполнена таким спокойствием, что казалось, сама земля под ногами воспринимала её присутствие с благоговением. Её взгляд был сосредоточен только на одной цели — на знакомой могиле. Она знала каждую черту этого места, каждую надпись на камне, каждую поросшую мхом букву. Когда она наконец достигла могилы, Мортиша замерла. На мгновение её глаза закрылись, и глубокий вздох вырвался из груди, будто с каждым вдохом она поглощала всю тишину и покой этого места, а с каждым выдохом отпускала боли, которые с годами лишь становились сильнее. Парная могила для женатых пар была островком спокойствия и гармонии среди кладбищенской тишины. На её месте земля была ухоженной и ровной, а надгробие стояло, словно символ любви, которая пережила время и смерть. Мраморные плиты, полированные и гладкие, сияли в лучах солнца, отражая свет, как символ вечной памяти. Они были выполнены в виде двух соединённых сердец, плавно переходящих одно в другое, как если бы жизнь этих людей была неразрывно связана, не разделённая ни временем, ни смертью. На плитах, с одной стороны, выгравированы имена мужа и жены, а с другой — их даты рождения и смерти. Каждое имя было увековечено не просто как знак ухода, но как часть неотъемлемой истории, чей след в этом мире навсегда останется. Вокруг могилы был аккуратно высажен небольшой садик: белые и розовые розы, символизирующие чистоту и любовь, аккуратные лаванды, которые своим благоуханием наполняли воздух, и маленькие фиалки, придающие этой могиле нежность и мягкость. Мортиша осторожно опустила розу на парный камень, её пальцы дрогнули, но она не отступила. Она кивнула, как бы отдав дань памяти, уважения и любви, которую не могли отнять ни время, ни смерть. Легкий поклон, почти неуловимый жест, и она, не сказав ни слова, покинула кладбище. Её шаги были такими же бесшумными, как и её присутствие. Вихрь мыслей, как осенний ветер, унес её обратно в мир, оставив на кладбище лишь затухающий аромат розы и пустоту, которую никто, кроме неё, не мог бы заполнить. Фридрих и Авиэтта Фрамп.