Призрак Вдовы

Особняка Тони Старка.  Лос-Анджелеса, Калифорния. Это были интересные посиделки. Редкие и первые, как явление. Она, Тони и куча выпивки разной крепости за душещипательными разговорами. Просто вдруг получилось, что неожиданно взявшая передышку женщина позвала миллиардера в собутыльники, а он не стал отказываться. — Что это за хрень?!         Голос Тони за спиной звучит неожиданно, и Мармора напрягается, рывком разворачиваясь на барном стуле. В глазах напротив видит ничем не разбавленную ярость.  Когда мужчина в несколько широких шагов сокращает расстояние между ними, женщина выжидающе ждёт его дальнейших действий, смотрит прямо с лукавым интересом. Ловко выворачивается из под его цепкой руки, соскочив на пол со стула. А следующую его попытку не пропускает и, позволяет ухватить себя за плечо и рывком подтянуть ближе к себе.   — Я спрашиваю: что это? — крепкая, слегка шершавая ладонь Старка касается спины и уже через секунду горячие пальцы с осторожностью ныряют под футболку и прикасаются к свежим, ещё темно-фиолетовым гематомам. Руденко молчит, пристально смотрит в потемневшие от злости глаза напротив. Почти черные, в противовес привычной янтарно-висковой теплоте.   — Небольшие ушибы, — небрежно отмахивается она, ненавязчиво пытаясь стянуть чужую руку с собственного плеча.         Старк, должно быть, забылся. Стискивал пальцы совсем не бережно. Бережно и осторожно с кошачьей мягкостью снимает палец за пальцем, но тут сверлящий тяжелый взгляд скользнул по лицу ниже, к опрометчиво расстегнутой горловине олимпийски. Туда, где из под синий плотной ткани выглядывал свежий розовый шрам — последствия гемоторакса и последующее дренирование плевральной полости. — Так, значит, всё прошло гладко и без осложнений? — тихо спрашивает Старк, не торопясь отпускать ее плечо. В приглушенном голосе столько возмущения в уличенной лжи, что она еле сдерживается от порыва закатить глаза. Она видела, как сходят краски с лица мужчины и позволила себе расслабиться. — Ты мне ещё синяков наставить хочешь?— скептически выгнув бровь, обвинительно тянет женщина. — Отлично. Ты ещё и ерничаешь, — голос у мужчины от сдерживаемой злости резонирует нет-нет, да скатываясь в рык.         Услышанное веселит и женщина заходится хохотом под непонимающий взгляд мужчины. Он резко убирает руку и нервно запускает пальцы в растрепанную прическу.   — Ты должна закончить с этой работой… — устало выдыхает Тони наконец, тяжело опускаясь на барный стул и вперяя в нее утомленный, пропитанный волнением взгляд.         — Не считаешь, что рановато для подобных заявлений? — на губах играет непринужденная и снисходительная ухмылка, что кажется только сильнее огорчает его. — Я твой друг, и я не хочу однажды быть приглашенным на твои похороны в твои тридцать лет! — Старк подскакивает со стула почти сразу после ее слов и не сдерживаясь срывается на крик, тыча в ее сторону пальцем. — Черт!..         В комнате повисает напряженное, неуютное молчание. Руденко спокойно наблюдает за его ребячеством и терпеливо ждёт когда мужчина немного остынет. Упрямо парирует сверлящий взгляд карих глаз. Мягко и понимающе ухмыляется, подходит на шаг ближе. Внимательно заглядывает в взволнованное, клокочущее тревогой лицо и бережно опускает ладошку на крепкое плечо в попытке успокоить тревогу в душе друга. Она понимает, чем руководствуется мужчина. Сердце трогает доверчивость и эмоциональность мужчины, его искреннее беспокойство и такое проявление заботы. Вот этот момент, чтобы вновь приоткрыть завесу тайн собственного прошлого и, что-то подсказывало, что мужчина справится с эмоциями, поймет и примет правду о подруге.   — Ты прав, это не было моим выбором. Но прежде, чем ты должен узнать неприятную правду обо мне, — осторожно начинает Мармора, морально готовясь к любой реакции на услышанное, но мужчина весь сдувается и устало опускается на мягкий диван. Хлопает ладонью рядом приглашая её упасть рядом и как только она садиться рядом, протягивает ей стопку текилы.   — Мне восемьдесят три. — неожиданно выдает она и роняет в себя ещё одну порцию алкоголя, заполняя неловкую паузу. Ей хочется сбежать. Вскочить на ноги и уйти, оставить срывающегося на крик мужчину одного. Просто потому, что ей в глубине души страшно увидеть осуждение со стороны мужчины, но едва ли сейчас она анализирует собственные чувства. — Что…? — несколько раз прокрутив в голове услышанное Тони непонимающе смотрит в без эмоциональные глаза напротив. Опять этот взгляд равнодушного холода и искусственно спокойствия, и для мужчины становиться очевидно, женщина боится быть отвергнутой. На сердце оседает тепло от мысли, что ей дорого его общение, хоть Мармора и не показывает этого открыто. Мужчина смотрит пытливо и предельно внимательно, пытаясь уловить любую перемену её настроения. — Как? — Я была с детства завербована правительством в программу по созданию модифицированных шпионом. Изменяли биохимию организма: внедряли усиленный иммунитет и систему клеточной регенерации с раннего возраста, благодаря чему раны заживали в четыре или даже в пять раз быстрее, чем у обычных людей, девочки почти не болели и медленнее старели — идеальные воительницы. — с горькой ухмылкой добавляет женщина, а в глазах плещется застарелая, щемящая боль от пережитого. — Так и получилось, что в восемьдесят плюс выгляжу моложе тридцати.  Старк даже не шевелился, казалось, его так заинтересовал её правдивый рассказ, что сделать лишний вдох он себе не позволял. Теперь же мужчина упрямо молчит, о чем-то сосредоточено думает, лишь хмуря брови к переносице и сверлит её лицо пристальным взглядом. Его губы сжались в тонкую полоску.  Тони поднимается на ноги и вальяжной походкой возвращается в кухню. Шебуршит чем-то, а после вновь показывается на пороге с кучей закусок.   Мармора настороженно следит, как Тони не торопясь шагает по лестнице обратно к дивану и разрывается между желанием остаться и сбежать отсюда. Ей и самой в какой-то степени отчаянно хочется сделать вид, что ничего не произошло. Старк неторопливо раскладывает закуски и угощения на журнальном столике, устроенном в ногах просторного дивана. — Итак, надеюсь ты еще не смотрела этот фильм? — Старк загружает что-то на огромный экран и наконец переводит взгляд на кажущуюся полностью расслабленной женщину рядом.  — Так и будешь молчать? — бросив короткий взгляд в её сторону мужчина быстро загружает фильм и снова выжидающе смотрит на неё, терпеливо ожидая ответа. — Спасибо. — мягко произносит она, встречаясь взглядом с карими глазами друга.         Мармора окончательно расслабляется в компании мужчины, когда Старк по собственной инициативе закидывает руку ей на плечи и крепко подтягивает ближе к своему боку. И всю первую половину фильма Тони не думает тянуться к оставленным на столе суши и ей ненавязчиво не позволяет этого делать, чуть усиливая хватку, когда шпионка решает удобнее переложить ноги. Такая поддержка с его стороны лучшее, что мог сделать Тони, ведь ничего сделать с этим обстоятельством уже нельзя, а жалость и сочувствие, лишь утомили бы.

***

Местоположение: засекречено. Штаб-квартира Щ.И.Т.а. Мармора идёт уверенно и грациозно внимательно следя, чтобы мужчина сзади не отстал и не потерялся в длинных коридорах подземной базы. Он идёт неуверенно и еле поспевает, тревожно осматривается по сторонам, бросает взгляд к высоким потолкам с толстыми кабелями проводов для качественного оснащения подземных лабораторий ЩИТа.  Шпионка посмотрев на гостя через плечо гнет губы в лукавой улыбке и пока мужчина не уличил её в наблюдении, отворачивается. Перед очередным поворотом направо она останавливается и плавно развернувшись на носках к доктору, молча указывает рукой нужное направление. Смотрит с вежливой учтивостью и дружелюбной ухмылкой на губах.  Доктор Сэлдвиг неловко осматривает пустующий коридор впереди и бросив боязливый взгляд на шпионку, что сопровождала его, медленно шагает дальше. Пару раз оборачивается, дабы убедиться, что женщина останется здесь и чуть быстрее шагает вперёд. В пустом каменном коридоре, больше напоминающий тоннель, раздаются глухие шаркающие шаги поношенных ботинок, а клетчатая спина постепенно скрывается в полу мраке тусклых ламп.  После событий в Нью-Мексико, Фьюри углубился в изучение всего произошедшего в Пуэнте Антигуо и оказался под сильным впечатлением от работы учёного Эрика Селвига. Неделю назад директор пригласил его на встречу электронным письмом. Её же вызвали как доверенное лицо для сопровождения и контроля поведения ученого, чтобы тот не натворил дел. Простая предосторожность. Сейчас наверняка Эрик в своей учтивой скромности попытается переубедить Фьюри, что все лавры должны достать его ученице и юной коллеге Джейн Фостер, но по правде говоря — она через чур юна и эмоциональна, как несмышленое дитя. Директор же намерен доктору доверить изучение крайне ценного артефакта, а именно — Тессеракт. Энергия в чистом виде заключенная в неясного рода куб, что удалось обуздать, лишь однажды швейцарскому ученому — Арниму Зола, который являлся приспешником и правой рукой Красного Черепа во время Второй Мировой войны. Технологии были утрачены, но человечество вновь решило испытать удачу и попытаться обуздать источник неиссякаемой энергии.  Через семь минут в начале коридора  послышались тихие шаркающие шаги, оповещая её о завершении затянувшегося разговора. Встретив мужскую фигуру внимательным взглядом Мармора молчаливо развернулась и спокойно пошла вперёд. Ученый пошёл следом и уже не смотрел по сторонам, а проживал взглядом дыру на её прямой спине. Он выглядит озадаченным и растерянным, но предельно серьезным, тщательно обдумывая всё произошедшее. Проводив ученого на первый этаж и передав агенту пятого уровня, шпионка поспешила вернуться к директору для контроля транспортировки объекта в подземные лаборатории на объект под кодовым названием «Пегас». Поэтично не правда ли? Данный объект был сооружен целенаправленно для изучения и разработки оружия по сохранившимся наработкам Гидры с помощью внеземных технологий. Данный проект имел кодовое название «Фаза-2» — почему бы и нет.  — Как всё прошло? — дежурно спрашивает женщина нагнав директора и поровняв шаг. — Весьма удачно. — сдержанно отвечает мужчина не замедляясь ни на шаг.  Больше никто из них не проронил ни слова друг другу. Всё происходило в обоюдном молчании, распоряжения директора женщина понимала с одного взгляда или жеста — этого было достаточно. Лишних вопросов она не любила, да и сейчас ситуация не требовала  вытаскивать информацию из оппонентов, она была знакома с процедурой от и до.  Мужчина был как всегда сдержан, но проскальзывало нечто в его движениях, что заставляла тщательно анализировать каждое микро движение в поисках ответа. Все стало сразу ясно, когда меж бровная складка усилилась буквально на долю секунды, но этого было достаточно, чтобы шпионка увидела это. Он скорбил и был подавлен, но, как все ветераны шпионажа, предпочитал личное оставлять при себе.  В мысли закрались сомнения и страшные догадки, что ощутимым холодком пробежались вдоль позвоночника. Но благо самообладания хватило, чтобы маска незаинтересованного спокойствия осталась непоколебимой. Разумеется, шпионка в момент безрадостных размышлений сохраняла лицо — это было основой и визитной карточкой любого хорошего шпиона, подтверждение его профессионализма. Так и сейчас, Мармора сосредоточенно всматривалась на посадочную полосу наклоняя штурвал, корректируя направление полета джета. Второй пилот внимательно следил за любыми изменениями и по необходимости менял настройки систем, щелкая кнопками на панели управления.  После удачной и мягкой посадки время потянулось особенно медленно — началась бюрократическая волокита. Поочередное заполнение множества бланков, протоколов и электронных форм тянулись мучительно долго. И спустя, каких-то, полтора часа она верным хвостиком следовала за директорам к вертолету на парковочной площадке. Теперь им предстояло вернуться в Нью-Йорк: директору присутствовать на собрании Совета безопасности и предоставить отчет по проделанной работе, а Марморе провести групповую тренировку новобранцев, временно подменяя Романофф неожиданно усвиставшую на очередную, внештатную операцию.   С усилием открыв тяжелую дверь в кабину пилота, женщина крепко схватилась одной рукой за предусмотренный поручень и легко подтянулась. Элегантно за нырнув в кресло первого пилота, минутой назад уступленное директором, она быстро надела наушники, поправив чуть отросшие блондинистые волосы, и настроила микрофон на оптимальное расстояние от губ.  В соседнее кресло сел мужчина элегантно оправив черный кожаный плащ и молча проделал те же манипуляции, разумеется, не поправляя волосы.  Руденко принялась нажимать на необходимые кнопки и рычажки, запуская и подготавливая машину ко взлету. Вокруг поднялся шум двигателей в наушниках зазвучали голоса диспетчера и Ника, что уже запросил разрешение на взлет, как только шпионка закончила с настройками.  Услышав разрешение она внимательно посмотрела на мужчину и только после его согласного кивка запустила лопасти. Как только количество оборотов достигло и пересекло необходимую отметку на спидометре, она плавно потянула ручку управления на себя. Машина быстро и мягко поднялась в воздух.  Через десять минут полета женщина неожиданно перещелкнула тумблер отключив связь с внешним миром, мобильные брать было строго запрещено — теперь они были одни и без лишних ушей. Под строгий и озадаченный взгляд Фьюри, она сохранила прежнее спокойствие и даже не взглянула на требующего, одним взглядом, пояснений мужчину. Она намеренно игнорировала красноречивые взгляды, чтобы вынудить первым прервать молчание. В таком случае принципиальный мужчина не сможет игнорировать разговор, что сам начал. — Что это сейчас было? — хмуро спрашивает мужчина, а глубокий баритон почти оглушает её, после давящей тишины. — Что случилось с Варрой? — строго и требовательно спросила Мармора, спрашивая сразу в лоб. Ник непонимающе с привычной строгостью бегает взглядом карего глаза по серьезному лицу женщины, ища необходимые ответы или обдумывая сказанное. В единственном глазу мелькает озадаченность и мимолетный страх, после смеясь гневом. — Она сама меня нашла и просила, по возможности, уберечь тебя от лихой пули. — с теплой и едва заметной, печальной ухмылкой на губах делится женщина, прочитав подобную реакцию, как немой вопрос «Откуда ты знаешь её имя?». — Пытали и убили в попытке найти Тессеракт. — стальным, лишенным любых эмоций тоном односложно ответил мужчина. Ему было на редкость паршиво. Сердце в миг ухнуло к почкам, болезненно сокращаясь через раз, дыхание перехватило удушьем, а чуть разряженный воздух совершенно не способствовал его нормализации. На лице отразилась болезненная скорбь — искренняя. Мармора порывисто отвела взгляд за стекло к водяной глади, что сверкала в лучах солнца. Женские плечи начали подниматься чуть чаще, а челюсть от закипающей злостью заходила из стороны в сторону. Жгучая обида расцвела за грудиной и кислотно разъедала душу. — Когда? — голос дрогнул выдавая её с потрохами, что отразилось смешением на лице мужчины.  — Три дня назад. — загробным тоном произнес Ник и отвел внимательный взгляд вниз к синей воде.  В кабине повисла напряженная тишина, но шпионка боялась нарушить её первой и оскорбить чувства о его любимой подобным вопросом. Она не считала, что вправе даже заикаться. Глаза предательски защипало и несмотря на все её старания с ресниц сорвалась соленая капля скорби и боли, и исчезла под воротником, оставив влажный блестящий след на щеке. Подобная вольность не осталась не замеченной от зоркого взгляда мужчины. Шпионка сильнее отвернулась к окну, пытаясь скрыть собственную боль и не замечает пристального взгляда со стороны. — Завтра. Приходи в пять. — угрюмо произносит Фьюри и тут же включает связь, чтобы их не потеряли. Да, бывали случаи, когда была вероятность попасть в «слепые» зоны связи, но через пять минут обычно всё нормализовалось  — они молчали шесть. Благо в центре управления это затишье посчитали небольшим отклонением от нормы и не стали бить тревогу. А после убедительных объяснений директора, вопросов не осталось и вовсе.  Руденко же, время от времени, ловила на себе нечитаемый взгляд карего глаза, но целенаправленно игнорировала, вернув себе маску непоколебимого спокойствия.  Подловив Марию и сославшись на крайне паршивое самочувствие Мармора из последних сил и последних капель самообладания, быстрым твердым шагом идёт в подвальные помещения бумажных архивов. Проходит в необычайных размеров зал со стеллажами до потолка и стремительно заходит в структурированный лабиринт. Интуитивно виляет среди узких стеллажей уверено двигаясь в противоположный угол архивного зала. И наконец-то уперевшись в тупик, обессилено падает на колени, позволяя себе выпустить весь поток слез. Утыкается лицом в ладони и тихо плачет. Спина сутулится и дрожит от беспорядочных всхлипов, щеки щиплет от соленый слез и постоянного трения ладонями. Ладони в кожаных перчатках быстро промокли и неприятно липли в коже.  Через пару минут сквозь собственные всхлипы до чуткого слуха доносится чужие тяжелые шаги — мужские. В сознании как тумблер срабатывает и слезы мгновенно перестают идти из опухших глаз. Боль никуда не уходит, но продолжить плакать не выходит. Кто-то присаживается со спины, совсем рядом и опускается прямо на пол. Горячая хорошо знакомая рука опускается на плечо, обжигая.  Они снова молчали, он не находил подходящих слов, а она вытирала следы от слез с красных щек. Через долгие десять минут гробовой тишины Руденко набирается сил навернуться к мужчине лицом, показывая собственную слабость.  Встретившись взглядами она с удивлением видит также покрасневшие глаза и пару влажных дорожек на темных щеках. Сознание поражает как молнией уровень безусловного доверия с его стороны, ведь он сбросил маски и позволил проявить собственную уязвимость — боль. Все найденные и подобранные слова застревают в горле и теряются в мыслях. Она смотрит прямо и открыто со скорбящей болью не в силах выразить свое сочувствие, как-то по другому. Опасливо подносит холодные пальцы к чужой ладони и осторожно подцепляя каждый палец, крепко сжимает в руке. Губы болезненно поджимает, а лицо перекашивает от свежей душевной раны, что обильно кровит высасывая все моральные силы за минуты.  Ник понимающе с благодарностью легонько кивает, но в глазах бездонная пропасти скорби, что кажется разорвет его душу на части. И она честно, очень хочет помочь ему облегчить разрывающее на части чувство, но сама не знает действенных способов. Поэтому просто садится на расстоянии полуметра, показалось если сядет вплотную оскорбит память Варры, не отпуская горячую загорелую руку и ждёт, стараясь в простое прикосновение вложить всю поддержку и сочувствие, дабы разделить хотя бы часть одолевающих мужчину чувств. 

***

Местоположение засекречено. Сейчас женщина стояла перед только что закопанной могилой с каменной плитой и именем. Она была одета в чёрное платье миди, но не держала зонтик. От промозглого ливня её ничего не спасало, как и от пожирающей обиды изнутри. Она не проронила ни слова, ни слезы. Мрачное торжество было тихим и малолюдным. Николас, Мария, пара скрулов и она. — Нам пора, Мара. Ты вся промокла. — Возле неё стояла Мария, держа зонтик. Минутой назад она ещё держала зонтик скорбящему мужчине, но тот ушёл в автомобиль. Конечно, от порывов ветра это не спасало, но он немного прикрыл её сырую макушку от дождя. — Идите без меня. Я вернусь сама. — Мармора игнорируя холод пошла вглубь кладбища. Она почти не отрывая глаз от тропинки шла по холодной улице двадцать, тридцать, сорок минут. Людей вокруг не было, это кладбище было строго засекречено и организовано только для агентов.  Спустя час безостановочной ходьбы она вышла к утесу, откуда открывался вид на встревоженный непогодой океан, что метал волны из стороны в сторону. Что-то подобное, но в разы сильнее терзало душу и дело было, даже не в Варре, с ней женщина общалась лишь раз. Внутренности рвало на части от жгучей обиды и клокочущей ярости из-за ужасной несправедливости жизни. Подонки изворотливы и хитры, живут в разы дольше добрых и искренних людей, что готовы жизнь положить на благополучие любимых.  Мармора относила себя к первому типу, глубоко в душе считая недостойной жить за место всех загубленных ею душ. Она давно смерилась с данным обстоятельством своего прошлого и стала воспринимать собственную жизнь, как наказание за содеянное. Она помнила каждого и не давала этим воспоминанием затеряться в глубинах памяти, а картинки множества образов приходили во снах каждую ночь, что порой проскальзывала мысль сдаться. В тоже мгновение её одолевал необузданный страх забыть, тем самым избежав наказания. Так, что она жила и каждый день находила смысл подниматься с кровати, но порой это было невыносимо тяжело. Чувство вины глушила жалкими оправданиями и новыми целями, задачами, достижениями. И сейчас всё казалось неважным, ведь ещё один прекрасный человек (скрул) погиб из-за прихоти высокопоставленного ублюдка.  Бушующая соленая вода океана на пару секунд показалась столь притягательной и соблазнительной, что она едва осознано сделала два шага навстречу. Черно-синяя глубина гипнотически призывала нырнуть, погрузиться с головой и спрятаться в ней от всех терзающих израненную душу переживаний, от преследующего прошлого.  Руденко стояла в паре шагов от края и наблюдала за этим, на удивление, умиротворяющим видом. Беспорядочное движение волн, что в смятении разбивались друг о друга гипнотизировало и привлекало всё внимание женщины. Она неотрывно смотрела как потревоженные воды бились, повторяя это снова и снова. В груди прорвалось, когда-то задавленное отчаяние и затмило трезвый разум в секунду. Что-то внутри надломилось под все пожирающим натиском эмоции. Из глаз с новой силы потекли крупные капли слез бессилия и безумия от невыносимой боли.  Сердце в груди билось зайцем, кажется стремясь сломать ребра и вырваться наружу. В ушах был слышен, лишь пульс и шум бьющихся волн о скалу под ногами, где-то там внизу.  Вдруг сознание отключилось полностью, оставаясь в стальном плену отчаяния и бессилия, а от куда-то из грудины потянула вниз с такой силы, что вымотавшаяся женщина не стала даже сопротивляться.  Два небольших шага, окрыляющее чувство полета и вот, через пять секунд, тело окутывает со всех сторон оглушающий холод. Уши сразу закладывает, оглушая. В голове и груди за секунду погружения становиться опьяняюще спокойно и тихо, как когда-то в далеком детстве, но тогда в груди клокотала радость и звенящее счастье… Она безмятежно расслабляется и позволяет силе потревоженной воды утянуть её на дно. Легкие болезненно до онемения сводит, но женщина безмятежно выпускает последние литры газовой смеси, что выходят крупными пузырями и устремляются к поверхности. Нос неприятно щиплет затекающая вода, мышцы инстинктивно начинают сжиматься, а легкие раскрываться. Грудь неприятно тяжелеет. Грудную клетку болезненно стискивает от судорог. Она захлебывается от того, что пытается дышать водой и в скором времени она потеряет сознание из-за кислородного голодания, а после умрет от отека мозга.  Секундное ясное осознание всего происходящего не отрезвляет отравленное бессилием сознание. Мармора остается неподвижна, поддаваясь колышущим её тело волнам, чувствует пронизывающий со всех сторон холод. Видит сквозь толщу воды хмурое небо и, что удивительно, грозные тучи. Видит, как человеческий силуэт погружается в воду, где-то очень высоко у поверхности. До слуха доносится глухой всплеск воды. Сквозь мутную волу она видит белый всплеск в синей толще, недалеко от того места, где нырнула сама. Она чувствует, как сознание медленно, но верно угасает, а веки тяжелеют.  Неразборчивый черный силуэт, сильно схожий с человеческим, уверенно приближается к ней. Но Мармора даже не пытается рассмотреть кто это, ведь больше ничего не имеет смысла. В голове гулкая, оглашающая тишина, а в беспокойной груди безмятежное спокойствие. Это конец.