Last for me

       — Я так со своей днюхи не наедался, — Ликс довольно распластался на старом разложенном диване и похлопал себя по немного выпяченному животу. — Классное место ты себе нашёл. Безопасное.        — Угу, — гукнул в ответ Волк, обгладывая последнюю косточку крупной, жареной на костре крысы. Охота сегодня удалась на славу. — Я тут зимой чаще живу. Удобно. Тепло.        Хёнджин привёл Феликса в трёхэтажный многоквартирный дом. Квартирки были небольшие, но удобные и с хорошей, не разложившейся от времени мебелью. Многое было разгромлено и украдено, но Хван навел порядок на верхнем этаже. Вход в само здание был заблокирован. Забирались парни через пожарную лестницу и разбитое, прикрытое фанерой, окно. Ни зараженных, ни людей тут не ожидалось. Пробив пару стен, получилось хитро соединить несколько запертых квартир, и теперь тут были условия класса ‘люкс’ с доступной тонкой струйкой льющейся родниковой водой из сломанной трубы, и даже туалетом в дальнем помещении (если железное ведро и кувшин с водой таковыми назвать можно). Самое удобство было в камине, который давал свет, тепло и возможность приготовить еду или погреть воду.          — Скоро пора спать, уже давно стемнело, — Хёнджин потянулся. — Пошли, покажу где можно помыться.         Феликс радостно подскочил. Просить дважды не нужно. Взял из рюкзака пару вещей и пошёл за старшим.           Пока юноша плескался (благо тут вода текла безлимитно), Хван даже закимарить успел. Зато вернулся Ликс с таким счастливым лицом, что у Волка чуть своё не треснуло от умиления. Парень выглядел неестественно идеально. Гладкий, аккуратный, светлый. Он будто существовал вне этого времени. Нет таких людей в апокалипсисе. Он как нереальная несуществующая фантазия.        — Ты чего пялишься? — голубые глаза смущенно опустились вниз, а белокожие руки поправили новую чистую майку и поношенные, но тоже чистые штаны.        — Ничего, — Хёнджин так же смущенно отвернулся и резко встал. — Я мыться. Веди себя хорошо.         По привычке схватив с собой мачете и пару шмоток, Хван пошёл на водные процедуры, буквально физически ощущая пристальный взгляд в спину.            Пока Хёнджин мылся, Феликс ходил по комнате, наводя небольшой порядок в своих вещах и делая небольшой сюрприз Волку. Зачем? Он не задавался этим вопросом. Просто хотелось. Поставив на огонь старую алюминиевую кастрюльку с водой, Феликс продолжил заниматься своими делами, пока в глаза не бросилось оставленое на диване полотенце.        — Хён, ты свое полотенце забыл! — крикнул юноша и взял полотенце.        Отнести ‘необходимость’ старшему казалось хорошей идеей до тех пор, пока юноша не зашёл в помещение и не застал Волка дрочащим.         — Оу… — прошептал на выдохе смущённый парнишка. Глаза невольно пробежались по широким мускулистым плечам, рельефной груди, отчётливо выделенным кубикам на плоском животе и отличного размера члену, так красиво зажатому в длинных тонких пальцах. Чёрт побери, он выглядел как первобытный мифический бог из древних сказаний. Даже обильная, так всю жизнь ненавистная Ликсу растительность на чужом лобке сейчас не смущала. — Я… я… — Феликс сглотнул, явно растерявшись. — Ты полотенце забыл. Я принёс… Вот.        Парень положил полотенце на импровизированный из старых кирпичей столик и попятился назад к выходу. Хёнджину же, как и в тот раз, стыдно не было. Он всегда дрочил во время мытья. Для него это привычная рутина и необходимая разрядка.         — Пасиб.         Волк даже на секунду руку не остановил. Глянув на парня, продолжил наяривать кулаком и приближать себя к извержению. Феликс, наверное, никогда не привыкнет к его уровню бесстыдства и простоты. Некомфортно развернувшись на пятках и сгорая от своих пылающих щёк, он пошёл назад в комнату с камином.        Хёнджин вернулся минут через 20. Одетый как и напарник в серую майку и заношенные до дырочек плотное трико, он беззаботно вошёл, вытирая голову полотенцем, и бросил свой мачете на диван. Капли воды залипательно стекали с мокрых длинных локонов, впитываясь в ткань его одежды. И снова голубые глаза задержались на объекте восхищения дольше, чем следовало.         — Что? — на этот раз спросил уже Хёнджин.        — Ничего, — Феликс отвёл взгляд и замотал отрицательно головой. — А! Чуть не забыл! Закрой глаза! — он метнулся к другому концу комнаты.        — Феликс, мы подобное уже обсуждали.        — Ну пожалуйста! Если бы хотел, уже мог сто раз тебе подгадить. Возможностей была уйма.        — Справедливо, — ухмыльнулся, немного пораздумав, Хван и закрыл глаза. — Но чтоб без сюрпризов.         — Сюрпризов без сюрпризов не бывает, — подметил Феликс с широченной улыбкой на лице. — Не пугайся, ладно?          Юноша осторожно подошёл к старшему почти вплотную. Губ Хёнджина коснулось что-то тёплое, а затем разлилось по языку горько-сладким привкусом. Глаза Хвана резко раскрылись. Феликс готов был поклясться, что видел, как зрачки шоколадных глаз расширились и сузились обратно.         — Это….. кофе?? — большие ладони аккуратно переняли кружку. Длинные мазолистые пальцы на мгновение соприкоснулись с более мягкими маленькими. — Сладкий…         Феликс тихонько кивнул. Сдержанная, но счастливая улыбка озарила его лицо, когда он увидел в глазах напротив искренний уязвимый блеск сдерживаемых эмоций.         — Где ты это всё нашёл?         — В том салоне. Я подумал, ты скучаешь по нему, и решил удивить. Нравится?        Хёнджин сделал ещё глоток, смакуя неизведанный ранее вкус. Горечь, странный непонятный привкус жжёных зёрен, кажется привкус плесени, сладость… Сладость, которую Хван лет восемь на языке не ощущал.        — Если честно, я никогда раньше не пил кофе, — карие глаза сузились, а пухлые губы растянулись в искренней редкостной улыбке. — И вкус сладкого давно забыл.        — Я тоже, — Феликс ответил такой же улыбкой. — Должен сказать, что вкус этого дерьма весьма заразителен.         — Да ладно тебе, — усмехнулся Хван. — Полагаю, двенадцать лет назад вкус этого ‘дерьма’ дерьмовым не был. Ну, по крайней мере, не настолько.        — В нашем случае, думаю, мы можем назвать себя счастливчиками,  — Ликс пожал плечами. — Большинство оставшихся не знают вкуса кофе даже приблизительно… и никогда не узнают.        — Они много чего не узнáют, — ответил Хёнджин с серьёзным видом и отпил ещё зернового отвара. — Например, зачем одному человеку две коробки вазелина в одно рыло?        Хёнджин заржал, явно довольный своим подъебоном. Феликс оскорблённо открыл рот и мягко заехал кулаком в пресс Волка. Того это рассмешило еще больше.          В итоге, двое разных по внешности, интересам и характерам людей просидели перед камином, смеясь и шутя, весь вечер. Историй для рассказов в достатке было у обоих, однако молчаливый Хёнджин чаще ловил себя на том, что с неприкрытым интересом слушал бесполезные и беззаботные трели собеседника, в голубых глазах которого так красиво отражались огоньки тлеющих брёвен.                                      ***        Хёнджин просыпается от тихого быстрого сопения и характерного похлюпывающего звука. Матрас равномерно покачивается еле ощутимыми волнами.        — Клянусь, если ты опять делаешь это с кукурузой, завтра я заставлю тебя сожрать её на обед.        Феликс дёрнулся, и резко отпустив член, убрал руку из штанов, наивно прикидываясь спящим. В комнате наступила гробовая тишина. С улицы откуда-то издалека доносился еле слышный крик бегуна. Минута… Две… Три…        — Что и додрачивать не будешь? — разрезал тишину саркастичный смешок Хёнджина.         — Иди нахуй, — голос Феликса низкий и грубый от возбуждения. Блять, почти же кончил. Жаль, что он не может раскрепоститься, как Волк.        — Неее, это по твоей части, — зевнул Хван.         — Ты просто мне завидуешь.        — Я твоей кукурузе не завидую, — плечи Хёнджина затряслись от тихого хихиканья.        — Ты невозможен, ты знаешь?! — Феликс обиженно повернулся на бок спиной к брюнету.         Хенджин хмыкнул:        — Знаю, — однако, в этом коротком слове весёлых ноток уже не услышалось.