Спасти возлюбленного из книги

      31 августа, 1995 год. Великобритания, Уилтшир. Малфой-Мэнор.       Дверь скрипнула, отворяясь, и в проёме появилась эльфийка в потрёпанных обносках.       — Моя благороднейшая госпожа! — пронзительно пропищала она. — Вам с вашим братом пришли письма из Хогвартса! Ваши родители ожидают вас в гостиной на первом этаже!       Широко улыбаясь, Кики затараторила эти слова с таким восторгом, будто сообщала не о письмах, а о нечто бесценном. Диана, не выходившая из комнаты вот уже третий день, подняла голову от книги, которую читала, и с лёгким вздохом захлопнула её. Встав с кресла, она подошла к зеркалу, чтобы привести себя в порядок. Лёгким движением руки разгладила выбившиеся пряди светлых волос, поправила складки на юбке и встряхнула рукава блузки, чтобы ткань лежала ровно. Всё должно было выглядеть идеально — как и ожидалось от неё.       Спускаясь по мраморной лестнице, Диана держала спину прямой, позволяя каблукам лёгкими, но уверенными ударами отбивать ритм о ступени. Внизу, у выхода на задний двор, показался Драко. Заметив сестру, он остановился, едва заметно нахмурившись, словно рассчитывал на что-то большее, чем её ледяное молчание, которым последний месяц сопровождалась каждая их встреча в этом особняке. Но Диана не собиралась ничего менять. Она лишь смерила его взглядом, в котором не было ни раздражения, ни злости — только ровное, безмолвное презрение. Как если бы Драко был не братом, а всего лишь пустым местом на её пути.       Диана не просто злилась на Драко — её обида была куда глубже, чем могла показаться со стороны. Это не было детским упрямством или обычной ссорой между братом и сестрой. Драко предал её доверие. Возможно, он не осознавал этого, возможно, ему казалось, что всё было не так уж серьёзно. Но для Дианы это значило слишком много. С детства ей внушали, что мир не прощает слабости, что Малфои всегда должны держать голову высоко. Но если от чужих людей она не ждала ни понимания, ни поддержки, то её младший брат должен был стать исключением. Должен был быть тем, кто всегда на её стороне. А он выбрал не её. Он выбрал себя, свой страх, своё стремление угодить родителям. Годы, проведённые рядом, заставили Диану смотреть на Драко иначе. Она привыкла видеть в нём того, кем он мог бы стать, а не того, кем он был на самом деле. Но теперь, глядя на него со стороны, она осознавала, что оказалась неосмотрительной. Она переоценила его человечность, его преданность, позволила себе поверить, что он сумеет подняться выше страха и эгоизма. Как же она ошибалась. Ведь в глубине души Драко всегда был таким — трусливым, эгоистичным, готовым лицемерить, если того требовали обстоятельства. Просто раньше Диана не хотела этого видеть. Наверное, потому что она привязалась к нему. Впустила в свое сердце. Она сама виновата в том, что слишком долго обманывала себя.       Но Диана все же не прощала предательства — даже если оно заключалось в одном неверном слове или одном мгновении слабости. Она могла любить, но любовь её была строгой и требовательной. И теперь Драко должен был заслужить её прощение, а не надеяться на него. Поэтому, увидев его внизу лестницы, она не сказала ни слова. Только ледяной взгляд — короткий, но острый, словно удар. Не гневный, не упрекающий — он был даже хуже. В этом взгляде было презрение.       Оставив Драко позади, она вошла в гостиную, где их уже ждали родители. В глубине комнаты, на кожаном диване, сидела Нарцисса. Грациозная, безупречно собранная, она сжимала в тонких пальцах два письма, запечатанных сургучными печатями. Рядом, в тени высокого книжного шкафа, стоял Люциус. Его осанка, как всегда, была безукоризненной. Диана не сказала ни слова, но в воздухе и без того повисло напряжение.       — Ах, мои дорогие! — при виде детей Нарцисса озарилась тёплой улыбкой и поднялась с места. — В этом году ваши письма прислали так поздно. Надо же — прямо в последний день каникул!       Её голос зазвучал резко, и в глазах промелькнуло раздражение. Нахмурившись, она с лёгким возмущением покачала головой, словно задержка писем была чем-то немыслимым. Люциус, стоявший у книжного шкафа, медленно развернулся, бесшумно обошёл комнату и с привычной грацией опустился на диван.       — Дамблдор в последнее время суетится пуще прежнего, — протянул он, растягивая слова, словно смакуя собственную мысль. — Я ведь давно говорил: этот старик уже не способен толком управлять Хогвартсом. Давно бы ему пора на пенсию.       Диана только закатила глаза. Очередная ядовитая тирада отца о Дамблдоре не вызывала у неё ничего, кроме лёгкого раздражения — сколько можно повторять одно и то же?       — Мама, письмо, — наконец заговорила она, протягивая руку.       — Ах, да, конечно! — спохватилась Нарцисса, передавая детям запечатанные конверты с гербом Хогвартса.       Диана молча разорвала сургучную печать и вынула из конверта сложенные листы пергамента. К ним что-то прилагалось — небольшой металлический значок, который холодил пальцы. Она нахмурилась. В конверте оказалось не два, а три письма. Рядом Драко срывал печать с собственного письма, и буквально через мгновение воздух разрезал его радостный возглас:       — Меня выбрали старостой Слизерина!       Он торжествующе поднял значок, сияющий зелёным и серебряным, и повернулся к родителям.       — О, Драко! — восторженно выдохнула Нарцисса, её лицо озарилось гордостью. Она тут же заключила сына в объятия, осыпая поцелуями в лоб и щёку.       Даже Люциус позволил себе одобрительный кивок, а затем, поднявшись с дивана, положил руку сыну на плечо. Пока все восхищались Драко, Диана молча развернула "лишнее" письмо и быстро пробежалась по строчкам. В следующую секунду её желудок болезненно сжался.       «Староста школы?»       Металлический значок в руке показался незначительным по весу, но он давил, словно камень. Диана чувствовала, как внутри всё сжалось от глухого, раздражённого протеста. Её и так последние два года тяготила роль старосты факультета. Обязанности, постоянные проверки, слежка за порядком среди слизеринцев... А теперь? Теперь ей предстояло отвечать не за один факультет, а за всю школу. Она чуть ли не застонала вслух. Именно в этот момент Нарцисса, сияющая от гордости за сына, заметила выражение лица дочери.       — Диана? — её голос стал более внимательным. — Что случилось?       Диана молча повернула письмо, так чтобы мать смогла прочесть. Мгновение — и радость Нарциссы вспыхнула с новой силой.       — О, дорогая! Так ты стала старостой школы!       Её глаза загорелись ещё сильнее, чем при новости о Драко. Она почти взвизгнула от восторга и тут же потянулась к дочери, явно намереваясь обнять её, но Диана отступила на шаг, не разделяя этого энтузиазма.       — Это же потрясающе! — продолжала Нарцисса, не замечая хмурого взгляда дочери. — Такая честь! Такая гордость!       Диана же в этот момент могла думать только об одном: какой же это ужас.       Люциус прищурился, оценивающе посмотрев на дочь, а затем перевёл взгляд на её значок, сжимавшийся в пальцах.       — Староста школы, — протянул он медленно, словно взвешивая каждое слово.       Диана знала этот тон — спокойный, почти ленивый, но в глубине которого скрывалось удовлетворение. Люциус не привык разбрасываться похвалами, но сейчас даже ему было несложно признать: его дочь получила не просто должность, а статус, который возвышал её над всеми учениками Хогвартса.       — Я ожидал этого, — наконец сказал он, кивая с явным одобрением. — Разумеется, ты лучшая кандидатура. Потому что ты — моя дочь. Ты Малфой.       Диана едва удержалась от раздражённого вздоха. Разумеется. Потому что она всегда должна была быть лучшей для них.       — Да, это просто замечательно! — с восторгом продолжала Нарцисса, не замечая, как у дочери сжались пальцы на значке. — О, дорогая, какая гордость для нашей семьи!       Драко, который ещё минуту назад был в центре внимания, нахмурился, явно не в восторге от того, что его триумф неожиданно померк на фоне сестры. Опять. Он не сказал ничего, но Диана уловила, как его губы сжались, а в глазах мелькнуло недовольство, но он тоже сдержанно улыбнулся.       — Великолепно, — пробормотала она, невесело усмехнувшись.       Это был вовсе не триумф, а приговор. Это означало, что её последний год в Хогвартсе пройдёт не в желанном спокойствии, не в тишине, отстранённой от суеты и чужих проблем. Вместо этого ей предстояло вновь взять на себя ответственность, которая ей была совершенно не нужна. Ещё больше обязанностей, ещё больше контроля, ещё больше учеников, за которыми нужно следить. Как будто прошлые два года с ролью старосты факультета не были для неё достаточно изнурительными. Особенно тяжёлым выдался прошлый год, когда её обязанности старосты Слизерина переплелись с постоянной тревогой за жизнь Седрика. Тогда каждое её действие, каждое слово, каждый шаг были пронизаны страхом, что любое промедление или ошибка могут стоить ему жизни. Всё это время она жила в напряжении, плетя тонкую паутину решений, чтобы обойти судьбу, уже вписанную в историю. И теперь, когда казалось, что она наконец заслужила передышку перед надвигающейся Второй магической войной, ей снова вручили бремя ответственности, которого она не желала.       — Ещё столько всего нужно купить к новому учебному году, — заметила Нарцисса, ловко выхватывая письма из рук детей и пробегая по ним внимательным взглядом. — Надо отправляться в Косой переулок прямо сейчас, чтобы всё успеть. К тому же, мои дорогие старосты не могут остаться без соответствующих подарков.       Она мягко улыбнулась и, движением, в котором сквозило неизменное материнское тепло, ущипнула сына за щёку — словно он был тем самым маленьким мальчиком, которого ей до сих пор не хотелось отпускать во взрослый мир.       — Диана...       Люциус было шагнул в сторону дочери, но та тут же отступила, не позволяя ему продолжить.       — Мама, надеюсь, ты сама справишься с покупками. У меня нет желания никуда идти. — Она аккуратно сложила письмо, сообщавшее, что её назначили старостой, и вновь подняла взгляд. — Думаю, я лучше вернусь к себе.       В её голосе звучала непоколебимая решимость, а в глазах читалось что-то большее, чем простое нежелание отправляться в Косой переулок. Девушка даже не взглянула на Люциуса — молча развернулась и, выйдя за дверь, стремительно бросилась вверх по лестницам. Её шаги гулко отдавались в пустых коридорах особняка, срываясь на лёгкий бег, словно она пыталась сбежать. Добравшись до своей комнаты, она захлопнула дверь с таким решительным звуком, что он эхом разлетелся по тишине. Письмо со значком старосты полетело на письменный стол, как ненужный клочок бумаги, а сама Диана мерила комнату шагами, будто запертый в клетке зверь. В какой-то момент она резко остановилась, судорожно втянула воздух и закрыла лицо руками. Её пальцы дрожали, но она не убирала их сразу, задержавшись на несколько долгих секунд. Затем, медленно и тяжело выдохнув, провела ладонями вверх, зачесывая назад упавшие пряди волос, отбрасывая их вместе с охватившими её мыслями. Этот жест был не просто усталостью или раздражением — в нём читалось что-то глубже, будто попытка спрятать эмоции за привычной маской хладнокровия.       — Но в этом есть и свои плюсы, — пробормотала Диана, словно пытаясь убедить саму себя. — Теперь у меня будет власть над всеми студентами, независимо от их факультета или курса.       Она продолжала шагать по комнате кругами, скрестив руки на груди.       — Возможно, профессора станут относиться ко мне с большим уважением и... будут поощрять, — её голос прозвучал тише, задумчивее.       В какой-то момент Диана подошла к столу и, наклонившись, открыла самый нижний ящик. Оттуда она извлекла чёрный блокнот — потёртый, с немного загнутыми уголками, свидетельствующими о том, что его часто листали. Развернув обложку, она быстро пробежалась пальцами по страницам, перелистывая их с нервной поспешностью. Время от времени задерживалась, вчитываясь в отдельные записи, пока, наконец, не нашла нужную страницу.       — Так, так... — пробормотала она себе под нос.       Положив блокнот на стол, Диана снова развернулась и начала шагать по комнате, на этот раз медленно, размеренно, словно собирая воедино разрозненные мысли.       — Пока никто не верит, что Волан-де-Морт вернулся, Орден Феникса уже начал действовать... как, впрочем, и Пожиратели смерти.       Она резко остановилась в середине комнаты, больно закусила палец, словно это могло помочь ей сосредоточиться.       — В этом году в Хогвартсе будет Амбридж. И отряд Дамблдора.       Слова повисли в воздухе, но продолжения не последовало. Диана и без догадок знала, кто скорее всего присоединится к этому отряду.       Седрик.       Эта мысль засела в её голове, неприятной занозой, но она не захотела произносить её вслух.       Погружённая в размышления, Диана даже не заметила, как на открытый балкон бесшумно опустилась сова. К её лапке было привязано письмо. Только спустя несколько мгновений, уловив едва слышный шорох крыльев, девушка наконец подняла взгляд. Это была сова Эдриана. Заметив гостью и, чуть нахмурившись, девушка направилась к балкону. Она вышла в слегка прохладный воздух, полный запахов увлажнённого дождём сада. Сова Пьюси сидела на перилах, внимательно глядя на неё круглыми янтарными глазами. Малфой протянула руку и осторожно провела пальцами по гладкому оперению птицы, ощущая под ладонью шелковистую прохладу перьев.       — Прилетела с новостями? — тихо проговорила она, развязывая ленту, которой письмо было прикреплено к лапке.       Разворачивая послание, Диана вернулась в комнату, но краем глаза заметила, что сова не улетела. Она осталась на месте, слегка переступая коготками по перилам, а значит Эдриан ждёт ответа.       Дорогая Диана,       Надеюсь, ты в добром здравии. В этом году письма из Хогвартса пришли непозволительно поздно, и среди них я обнаружил известие, которое, признаюсь, меня удивило. Меня сняли с должности старосты факультета, поскольку на этот пост избрали учеников пятого курса.       Мне стало интересно — получила ли ты такое же письмо? Или, возможно, тебя повысили до старосты школы?       Жду твоего ответа и с нетерпением предвкушаю нашу встречу завтра.       Твой Эдриан       Перечитав письмо ещё дважды, Диана на мгновение задумалась, затем опустилась за стол и взяла перо. Её ответ вышел коротким, почти лаконичным. Она сообщила, что у неё всё в порядке, поинтересовалась, как дела у него самого и у его бабушки, а затем без лишних эмоций написала, что теперь назначена старостой школы, а новым старостой Слизерина стал Драко. Её письмо оказалось даже короче, чем письмо Эдриана — сдержанное, по-деловому чёткое, без излишних подробностей. Сова Пьюси всё это время терпеливо ждала на перилах балкона, лишь изредка переступая с одной лапы на другую. Когда Диана аккуратно закрепила на её лапке ответное письмо, птица коротко ухнула — словно довольная выполненной миссией — и, расправив крылья, бесшумно исчезла среди облаков. Диана несколько секунд провожала её взглядом, затем вернулась в комнату. Подойдя к столу, она открыла выдвижной ящик и достала оттуда волшебный блокнот. Стоило Диане раскрыть блокнот, как её взгляд сразу же упал на аккуратные, ровные буквы — знакомый, до боли родной почерк, который она узнала бы среди тысячи.       «Представляешь? Меня назначили новым старостой школы! Даже не знаю, куда деваться от этого прилива радости. Как только получил письмо, первым делом решил написать тебе».       Диана невольно улыбнулась, читая эти строки. Она почти видела перед собой Седрика — с его искренней, лучезарной улыбкой, которая казалась неугасимой, и горящими энтузиазмом глазами.       Она не раздумывала долго над ответом, лишь провела по лицу кончиком пера, прежде чем вывести на чистой странице:       «Я очень рада за тебя. У меня тоже есть одна новость, но о ней ты узнаешь только завтра на платформе».       Диана даже не успела увидеть, прочитал ли Седрик её сообщение — едва чернила высохли, как в дверь её комнаты раздался тихий, но уверенный стук. Рефлекторно она захлопнула блокнот и быстрым движением убрала его в ящик стола.       — Да? — откликнулась она, бросив взгляд на дверь.       Дверь приоткрылась, и в проёме показалась Нарцисса.       — Ты не занята? Можно войти?       Диана на секунду задержала дыхание, но тут же кивнула, вставая из-за стола. Вместо того чтобы остаться на месте, она пересела на диван, жестом приглашая мать присоединиться. Нарцисса улыбнулась, вошла и, аккуратно закрыв за собой дверь, села рядом с дочерью. Несколько мгновений она просто смотрела на неё, затем мягко провела пальцами по её волосам, заправляя выбившиеся пряди за ухо. В её взгляде светилась материнская нежность.       — Ты уже взрослая, Диана, — начала она, словно ненавязчиво подводя к чему-то важному. — Через год ты окончишь школу, вступишь во взрослую жизнь…       Она замолчала, давая дочери время осознать сказанное, прежде чем продолжить:       — И, конечно, я понимаю, что сейчас ты увлечена совсем другими мыслями — учёба, экзамены, обязанности старосты... но всё же есть вещи, о которых следует задуматься заранее.       Диана слегка напряглась, но пока не перебивала.       — Ты чистокровная волшебница, — голос Нарциссы оставался таким же мягким, но в нём уже ощущалась нотка непреклонности. — Наследница древнего и уважаемого рода с высоким происхождением. А это значит, что перед тобой стоит важная задача, которую невозможно игнорировать.       Диана уже начала догадываться, к чему идёт этот разговор, и все же решила попытаться прервать мать.       — Мама… — начала она, надеясь сразу пресечь дальнейшие рассуждения, но Нарцисса, словно предвидя её реакцию, лишь слегка подняла руку, давая понять, что не собирается позволить дочери перебить себя.       — Долг каждой чистокровной волшебницы достойного происхождения — найти столь же достойного спутника жизни, — спокойно продолжила она. — И дать новое поколение чистокровных волшебников, чтобы сохранить наш род и его традиции.       Диана крепче сжала пальцы на юбке, чувствуя, как внутри поднимается волна раздражения. Она не хотела слушать всё это. Девушка едва сдержалась, чтобы не выдохнуть раздражённо. Всё это было настолько предсказуемо, что она даже не удивилась.       — Ты хочешь сказать, что мне пора искать жениха? — прямо спросила она.       Нарцисса не отвела взгляда, её губы тронула лёгкая улыбка.       — Я хочу сказать, что пора задуматься о будущем, — ответила она. — О своём положении, о своём месте в этом мире. Семья — это не просто обязательство, Диана, это фундамент, на котором строится всё.       Диана молчала, но сжала губы в тонкую линию.       — Я понимаю, что тебе не хочется об этом думать сейчас, — продолжила Нарцисса, внимательно изучая лицо дочери. — Но пойми, ты не просто обычная волшебница, не просто девушка, которая может жить, как ей заблагорассудится. Ты Малфой. А это значит, что твои решения важны не только для тебя, но и для всех, кто связан с тобой.       Девушка отвела взгляд, уставившись в противоположную стену.       — Так ты уже подобрала мне жениха? — сухо спросила Диана. Нарцисса мягко вздохнула, но её взгляд остался неизменно спокойным.       — Я лишь хочу, чтобы ты была с тем, кто достоин тебя и нашей семьи, — произнесла она. — И чтобы ты сама осознала, насколько это важно.       Диана прищурилась, пристально изучая лицо матери, словно пытаясь прочитать между строк.       — И ты правда думаешь, что счастье можно обрести по расчёту?       Нарцисса не ответила сразу. Несколько секунд она просто смотрела на дочь, прежде чем тихо сказать:       — Я думаю, что счастье приходит к тем, кто понимает свою судьбу и принимает её. — Она слегка склонила голову, изучая реакцию Дианы, затем добавила: — Я тоже вышла за вашего отца не по любви. Но обрела её со временем. И сейчас я счастлива.       Эти слова повисли в воздухе. Диана молчала, всматриваясь в собственные руки, сжатые на коленях. Спорить с матерью не имело смысла. Но принять её слова… принять их она тоже не могла.       — Раз уж мы заговорили об этом, — голос Нарциссы звучал по-прежнему ровно, но теперь в нём сквозило нечто новое, более оживлённо, — недавно твой отец встречался с Ноттом, и он упомянул, что его сын явно заинтересован в тебе.       Диана чуть не поперхнулась воздухом. Она резко подняла голову, глаза расширились от неожиданности. Слова отозвались в её голове глухим эхом.       — Теодор… Нотт? — переспросила она, будто осознать сказанное с первого раза оказалось невозможным.       — Да, — кивнула Нарцисса, невозмутимо наблюдая за реакцией дочери.       Но Диана лишь усмехнулась и покачала головой, словно отказываясь даже рассматривать это всерьёз. Словно это было какой-то абсурдной шуткой.       — Мама, — её голос был полон недоверия. — Он однокурсник Драко.       — И что же в этом странного?       — Он младше меня!       — Всего лишь два года. А может и меньше.       Диана смотрела на мать так, будто та только что предложила ей выйти замуж за маглорожденного. Настолько это все было бредовым для Дианы.       — Это просто нелепо! — выдохнула она, поднимаясь на ноги.       Нарцисса продолжала смотреть на дочь с лёгкой улыбкой, в которой не было ни тени насмешки, но и не было шутки.       — Я хочу, чтобы ты просто подумала об этом, — мягко сказала она. — Теодор — умный, сдержанный юноша. Из чистокровного, древнего и уважаемого рода. Он…       — Хватит, — резко оборвала её Диана. — Просто хватит.       Она прошлась по комнате, стараясь совладать с нахлынувшими эмоциями. Всё это было слишком.       — Ты ведь даже не задумывалась об этом, — мягко продолжила Нарцисса, проследив за дочерью взглядом.       — И не хочу думать, — отрезала та, оборачиваясь.       — По твоей возрастной категории сейчас критически мало вариантов. И сын Нотта самый подходящий.       — Ну конечно же. Уверена, это было заветным желанием мистера Нотта — однажды породниться с Малфоями.       — Почему бы и нет? — Нарцисса спокойно склонила голову набок. — Ты красива, умна, род твой знатен. Он был бы глупцом, если бы не рассматривал такой союз.       Диана закрыла глаза и выдохнула, пытаясь не выдать бурю, которая разрасталась внутри.       — Мама, — её голос дрогнул от напряжения. — Я не выйду замуж за однокурсника моего младшего брата. Я вообще не выйду замуж за того, за кого я не хочу и кого я не люблю.       Нарцисса с лёгким вздохом поднялась с дивана, подошла к дочери и, аккуратно коснувшись её плеча, заговорила почти шёпотом:       — Я не заставляю тебя делать выбор прямо сейчас. Но у тебя нет другого варианта, — женщина улыбнулась, смотря в отчаянные глаза дочери. — Это ещё один твой долг. Твоя обязанность.       Она осторожно провела пальцами по рукам дочери, а затем, не дожидаясь ответа, развернулась и направилась к двери. Нарцисса уже потянулась к дверной ручке, когда вдруг замерла, словно вспомнив что-то важное. Она медленно обернулась, её взгляд стал пристальным, изучающим.       — И ещё кое-что, — негромко сказала она, чуть прищурившись. Диана подняла на неё глаза, в которых ещё пылало возмущение. — Диггори.       Имя прозвучало в комнате, как удар по натянутой струне. Диана напряглась, но постаралась сохранить невозмутимое выражение лица. Нарцисса чуть склонила голову набок, оценивая реакцию дочери.       — Ты же понимаешь, что твои отношения с ним — это… не то, что подобает девушке твоего статуса?       Диана крепко сжала губы.       — Я ведь говорила, что это было лишь...       — Чтобы это не было, этого достаточно, чтобы испортить твою репутацию и репутацию наши семьи, — спокойно возразила Нарцисса. — Теперь ты к тому же староста школы, и теперь твои поступки будут иметь ещё больший вес. Ты должна понимать, какие связи тебе следует поддерживать, а какие — нет.       Диана почувствовала, как в ней поднимается злость, но тут же задавила её.       — Ты хочешь, чтобы я просто… оборвала с ним все связи?       — Именно.       Диана сжала руки в кулаки. Голос Нарциссы был мягким, но непреклонным. Внутри всё кипело, но Диана знала, что спорить сейчас нельзя. Она едва слышно выдохнула сквозь стиснутые зубы и, опустив взгляд, тихо произнесла:       — Хорошо.       — Обещаешь?       — Обещаю.       Обещание прозвучало глухо, словно выдохнувшееся пламя. Миссис Малфой внимательно посмотрела на дочь, словно оценивая, насколько искренним был этот ответ. Затем удовлетворённо кивнула.       — Моя дочь всегда была умницей.       Она ещё раз лучезарно улыбалась, и наконец вышла, оставив Диану наедине с тишиной, в которой гулко отдавались её собственные мысли. Девушка не обернулась, пока дверь не закрылась за матерью. Только когда шаги Нарциссы стихли в коридоре, она с силой опустилась обратно на диван, сцепив руки перед собой. Она досадливо выдохнула и прикрыла глаза. Это был сущий абсурд.

***

      Диана, плавно пройдя по коридору вагона старост, остановилась перед дверью купе. Её ладонь легла на ручку, и с лёгким нажимом створки поддались, раздвигаясь в стороны. Внутри сидел один лишь Седрик. Он сразу поднялся, едва завидев её, его лицо озарилось лёгким удивлением, смешанным с радостью. В следующую секунду он оказался рядом, заключая Диану в крепкие, но тёплые объятия.       — А... а почему ты тут? — с лёгким недоумением спросил он, отстраняясь, чтобы взглянуть ей в глаза.       Диана едва заметно приподняла бровь, уголки её губ дрогнули в едва уловимой усмешке.       — А ты как думаешь?       Она чуть повернулась боком, позволяя солнечным лучам за окном упасть на её мантию. Там, чуть ниже плеча, сиял значок старосты школы. Седрик заметил его не сразу, но когда взгляд его уловил мерцающий отблеск металла, он на мгновение замер, а затем его лицо озарилось неподдельной радостью.       — Так ты тоже староста школы? Это и есть твоя новость, о которой ты вчера писала? — произнёс он, и в его голосе слышалась искренняя радость.       Диана кивнула, и в её голубых глазах вспыхнуло что-то, похожее на удовольствие — не столько от собственного достижения, сколько от его реакции.       — И как отреагировали Пьюси и Эйвери? — поинтересовался Седрик, запирая дверь купе на замок, после того как новые старосты факультетов уже получили инструкции и разошлись, оставив их вдвоём.       — Положительно, — кивнула Диана, рассеянно глядя в окно. За стеклом мелькали зеленые луга и деревья, отражаясь в её глазах. Затем она перевела взгляд на Седрика. — Правда, Эдриана не слишком обрадовало известие о том, что вторым старостой стал ты.       Седрик коротко усмехнулся и опустился на сиденье рядом с ней.       — Не удивлён, — с лёгкой иронией заметил Седрик. — Думаю, его расстроил сам факт того, что это не он.       Диана закатила глаза и цокнула языком.       — Ну перестань.       Но прежде чем она успела добавить что-то ещё, Седрик мягко, но уверенно потянул её ближе. Тёплая ладонь легла ей на талию, и в следующую секунду он накрыл её губы своими. Поцелуй был нежным, но настойчивым — в нём ощущалась лёгкая игривость, смешанная с глубокой, сдерживаемой страстью. Мир за пределами купе исчез, приглушённый стуком колёс поезда. Её пальцы, словно по собственной воле, скользнули к вороту его мантии, сжимая плотную ткань.       Однако через минуту Малфой отстранилась первой. Ее дыхание было чуть сбившимся, а на бледных щеках заиграл едва заметный румянец.       — Нас ведь могут увидеть, — тихо произнесла она, ловя его взгляд.       Диггори не ответил сразу. Его губы изогнулись в медленной, почти ленивой ухмылке, а в глазах мерцал тёмный, затуманенный огонь. Не сводя с неё взгляда, Седрик небрежно вынул палочку и взмахнул ею в сторону двери. Замок щёлкнул, запирая купе так, что никакая Алохомора не открыла бы ее.       — Теперь — нет, — негромко сказал он, возвращаясь к ней ближе.       Последовал ещё один поцелуй — глубокий, чувственный, полный неприкрытой тоски по времени, что они провели в разлуке. Теперь никто из них не пытался сдерживаться. Диана обвила руками его шею, притягивая ближе, чувствуя, как их дыхание смешивается, а сердца стучат в одном ритме. Когда они, наконец, отстранились, воздух между ними оставался наэлектризованным. Оба дышали часто, будто после долгого забега. Седрик, не разрывая зрительного контакта, мягко коснулся своим лбом её лба.       — Я скучал, — негромко произнёс он, и в этих словах прозвучало всё — его ожидание, его чувства, его желание быть рядом.       Седрик откинулся на спинку сиденья, крепко прижимая Диану к себе. Она устроилась у него на груди, обняв его за талию, а её лицо утонуло в мягкой ткани мантии. Его ровное, мерное дыхание смешивалось с её собственным, а биение сердца под её щекой казалось самым надёжным звуком в мире.       Он был здесь. Тёплый, живой.       Иногда ей казалось, что всё это — лишь сон, хрупкий и обманчивый. Что стоит ей моргнуть, открыть глаза и реальность окажется безжалостной: Седрика не будет рядом, потому что он не смог выжить.       Но он был здесь.       И именно поэтому Диана хотела запомнить каждую секунду. Хотела проводить с ним больше времени — вот так, просто ощущая его рядом, слушая его сердце, словно стараясь убедиться, что это правда.       — Грейнджер и Уизли явно не обрадовались тому, что оба Малфоя теперь имеют преимущество старост, — негромко произнесла Диана, лениво водя кончиком пальца по груди Седрика.       — Уверен, их напряжённые отношения с твоим братом на тебя не распространяются, — вздохнув, ответил он томным голосом, поглаживая её волосы и перебирая золотистые пряди.       Диана лишь покачала головой.       «Еще как распространяются», — подумала она, но вслух произносить этого не стала.       Повисла короткая пауза, нарушаемая только ритмичным стуком колёс поезда.       — А с Драко… — осторожно начал Седрик. — Вы так и не помирились?       — Нет, — отрезала Диана, и её губы сжались в тонкую линию.       Седрик колебался, явно подбирая слова, но она не дала ему заговорить.       — И не поднимай эту тему, — твёрдо добавила она, наконец подняв на него взгляд. — Я не хочу об этом говорить.       С этими словами она отвернулась к окну. В её голосе прозвучала едва уловимая твёрдость, и Седрик понял, что настаивать не стоит.       Пока Диана молча наблюдала за проносящимися за стеклом пейзажами, он продолжал смотреть на неё — на тонкий профиль, на светлые пряди, мягко падавшие на плечи. Его пальцы рассеянно перебирали её волосы, будто стараясь запомнить их текстуру, тепло. Пока тишину первым не нарушил её голос.       — Седрик… — негромко произнесла Диана, опустив взгляд на сложенные на коленях руки.       Что-то в её тоне заставило насторожиться парня.       — Мои родители… — она сделала короткую паузу, будто собираясь с духом. — Они хотят выдать меня замуж после окончания Хогвартса.       Малфой старалась говорить ровно, но лёгкая дрожь в голосе выдала её. Седрик замер. Его пальцы остановились в её волосах, а взгляд потемнел. Он нахмурился, быстро и напряжённо осмысливая сказанное. Диана робко подняла на него глаза, в которых читалась неуверенность — и, возможно, слабая, но всё же надежда.       Седрик молчал. Напряжение повисло в воздухе, ощутимое, почти осязаемое. Диана отвернулась, вновь устремив взгляд в окно, но ощущала, как он смотрит на неё — пристально, изучающе, будто пытаясь разобраться в собственных эмоциях.       — А... а ты что? Как же твоё мнение? — наконец спросил он.       Она не ответила сразу. Губы её дрогнули, словно она подбирала слова, но в итоге лишь устало выдохнула.       — У меня не спрашивают, — горько усмехнувшись, произнесла девушка.       Пуффендуец сжал кулаки, но не убрал руки с её волос, продолжая гладить их, словно это могло хоть немного её успокоить.       — За кого? — его голос звучал низко, сдержанно, но в этой сдержанности ощущался металл.       — Теодор Нотт. Мама говорит, никого более подходящего нет.       Диана пожала плечами. Седрик медленно провёл рукой по лицу, словно пытаясь прийти в себя и громко вздохнул.       — Диана, это же абсурд. Они не могут…       — Могут, — перебила она, вновь устермив взгляд на него. — Они Малфои. Они всегда делают то, что хотят и что считают правильным.       — И что ты собираешься делать?       Блондинка сжала подол мантии, опустив голову. Она сейчас чувствовала себя такой уязвимой, какой ещё себя не чувствовала.       — Пока не знаю, — прошептала Диана. — Но у меня есть ещё время. Ещё год.       Седрик протянул слизеринку за руку и крепче прижал её к себе, едва ощутимо коснувшись губами её волос. Диана слабо улыбнулась, но ничего не ответила. Вместо этого она лишь глубже вдохнула его запах, запоминая тепло его рук, чтобы потом, когда настанет время, у неё хватило сил бороться.       С одной стороны, на горизонте стремительно надвигалась вторая магическая война. Казалось бы, в такие тёмные, тревожные времена браки и семейные союзы должны отойти на второй план. Разве кто-то станет заботиться о свадебных договорах, когда в мире назревает хаос? Но, с другой стороны, именно из-за этого хаоса семьи чистокровных могли поспешить с заключением выгодных союзов. В смутные времена родственные связи становились оружием, средством выживания. Возможно, её родители хотели ускорить процесс, чтобы успеть укрепить позиции Малфоев, прежде чем мир окончательно погрузится во тьму. Диана находилась в смятении.       Она устала думать.       Устала анализировать каждое слово, предугадывать последствия, взвешивать, к чему приведёт тот или иной шаг. Всё её будущее казалось заранее расписанным кем-то другим — словно шахматная партия, в которой она всего лишь фигура, движимая чужой рукой. Ей не хотелось думать о будущем, о предстоящей войне, о том, что решат за неё.       Ей хотелось просто жить.       Жить сегодняшним днём.