Спасти возлюбленного из книги

      На следующее утро после бала Диана проснулась неспешно, только когда часы показывали девять утра. Слизеринская гостиная погрузилась в редкую для утреннего времени тишину — ни голосов, ни шагов, только приглушённое журчание воды за стенами подземелья.       Ей не сразу удалось стряхнуть с себя остатки сна, наполненного странными, но удивительно живыми воспоминаниями. Она видела сцены из детства — маленькая Диана играла в саду под пристальным взглядом матери, перелистывала пыльные страницы старых книг в семейной библиотеке.       Диана помедлила, вспоминая каждую деталь из сна, прежде чем сесть на кровати, отбросив на край изумрудное одеяло. Её взгляд сразу упал на Ребекку, которая уже бодрствовала и сосредоточенно застилала свою кровать, разглаживая каждую складку покрывала с почти показным усердием.       — Доброе утро, — мягко произнесла Диана, её голос прозвучал немного хрипло после долгого сна.       Эйвери никак не отреагировала, продолжая заниматься своим делом, словно не заметила её. Диана нахмурилась, её взгляд на секунду задержался на соседке.       — Ребекка, ты ведь не собираешься весь день со мной не разговаривать, правда? — осторожно спросила Диана, стараясь придать своему голосу лёгкую нотку примирения. Но Ребекка лишь слегка дёрнула плечом, не поднимая глаз.       Диана вздохнула, опустив ноги на прохладный каменный пол. Её собственное раздражение угасло почти так же быстро, как и вспыхнуло. Она знала, что подруга горда, и вероятно единственное, что могло исправить ситуацию — это время и возможно несколько осторожных слов.       — Скажи хотя бы, на что конкретно ты обижаешься? — наконец спросила Диана, глядя на подругу с прищуром.       Ребекка остановилась и повернулась к ней, скрестив руки на груди. На её лице застыло выражение упрямой гордости, смешанной с обидой.       — Ты серьёзно? — её голос прозвучал негромко, но с явным укором. — Ты даже не понимаешь?       — Дай угадаю. Это из-за Седрика? — Диана старалась говорить спокойно, хотя внутри уже начинала закипать.       — Так он теперь просто Седрик? — вспыхнула Ребекка. Её голос сорвался на чуть более громкий тон, но она тут же смягчила его, стараясь говорить тише. — Ты даже не сказала, с кем идёшь. А потом появляется Диггори. Седрик Диггори! Пуффендуец, так еще и полукровка. Да, он чемпион, ладно. Но знаешь, что меня действительно задело? То, что о вашем романе я узнаю вместе со всей школой на каком-то балу!       — С чего ты взяла, что у нас "роман"? — Диана прищурилась, скрестив руки на груди.       — Я не слепая, Диана, — фыркнула Ребекка, снова отвернувшись к своей кровати. Она нервно разглаживала уже идеально ровное покрывало — Ты стала выходить из замка либо во время ужина, либо сразу после. А когда возвращаешься, о, какое совпадение, следом за тобой заходит Диггори. В этом году ты начала постоянно опаздывать на уроки, которые у нас вместе с пуффендуйцами. И угадай, кто опаздывает вместе с тобой? Конечно он. А потом вам приходится садиться рядом на последней парте.       Диана молча смотрела на неё, сжимая губы, но Ребекка не остановилась.       — Или то, как легко он зовёт тебя по имени. Всех остальных он называет по фамилии, Эдриана тоже. А тебя — просто Диана. Тебе ещё перечислять?       Диана несколько секунд молчала, обдумывая слова подруги.       — Раз ты все замечала и раз тебя все это так волновало, почему раньше мне ничего не предъявила? — тихо спросила блондинка, стараясь скрыть сарказм.       Эйвери резко развернулась, её глаза вспыхнули.       — Меня волнует то, что моя подруга не считает нужным мне ничего рассказывать, — бросила она, всплеснув руками. — Ты знала, что это вызовет разговоры, но даже не подумала меня предупредить.       — Вот именно, что это вызвало бы лишние, вредные для меня разговоры, полные критики, непонимания и осуждения! — Диана нехотя повысила голос, её раздражение прорывалось сквозь привычную сдержанность. — Я знала, что ты отреагируешь так же, как вчера, как сейчас. С осуждением.       Она встала с кровати, глядя на Ребекку. В её голосе прозвучала нотка упрёка, смешанная с утомлением.       — Думаешь, мне было просто? — продолжила Диана. Её голос стал тише, но в нём звучала стальная нотка. — Я знала, что меня будут обсуждать, критиковать и осуждать. Что найдутся те, кто назовёт меня предательницей чистой крови. Ведь я Малфой. Ведь, по их мнению, я не могу встречаться ни с кем ниже моего статуса.       Она сделала короткую паузу, глядя прямо в глаза Ребекке, которая нервно отвела взгляд, но всё же слушала.       — И плевать все хотели на мои чувства, на мои желания, — продолжила Диана, её голос дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. — Но знаешь, что самое неприятное?       Малфой сжала руки в кулаки, её взгляд стал твёрдым, почти обжигающим.       — То, что моя подруга — человек, которому я доверяла — сейчас смотрит на меня так же, как они. С осуждением, будто я сделала что-то отвратительное.       Эйвери замерла, казалось, эти слова пробили брешь в её защитной стене. Она не ожидала такой откровенности, но её гордость всё ещё не позволяла сразу ответить. Она отвернулась, вновь занявшись покрывалом, хотя оно уже было идеально ровным. Малфой вздохнула и, казалось, остыла, но всё ещё ждала ответа, сжимая руки в кулаки.       Тишина в комнате стала почти осязаемой, словно воздух сам по себе становился плотнее, разделяя их.       — Вот поэтому тебе и стоило изначально самой мне всё рассказать, — тихо произнесла Ребекка, бросив быстрый взгляд на подругу.       Её голос звучал мягче, чем раньше, но в нём всё ещё слышалась обида, смешанная с разочарованием. Рыжеволосая села на кровать и опустила взгляд, словно размышляла, не была ли она слишком резкой.       — Ты вообще слышишь меня? — блондинка, всё ещё в ночной рубашке и босиком, приблизилась к кровати рыжеволосой. — Я боялась того осуждения, которое вчера увидела в твоих глазах и которое я вижу и сейчас.       Диана сделала шаг вперёд, её глаза были полны боли и отчаяния, а голос — напряжённый, но твёрдый.       — Сядь, — тихо произнесла Эйвери, не поднимая взгляда. Она похлопала по месту рядом с собой. Блондинка чуть помедлила, но всё же села, тяжело вздохнув.       — И когда это началось? — спокойно спросила Эйвери, продолжая смотреть вперёд будто в пустоту и не глядя на Диану.       — Осенью. На пятом курсе, — едва слышно ответила Малфой, стараясь держать голос ровным, но её выдавал слабый дрожащий вздох.       — Так и думала, — усмехнулась Ребекка, чуть приподняв уголки губ. Её лицо словно осветилось лёгкой тенью триумфа. — Именно тогда ты и начала меняться.       Диана бросила на подругу быстрый взгляд, полный какого-то непонятного чувства. Было ли это удивление? Упрёк? Или возможно что-то ещё?       Ребекка наконец повернулась к Диане, её глаза на мгновение задержались на лице подруги, словно пытаясь прочитать то, что та так старательно скрывала. Она улыбнулась — мягко, почти задумчиво, но эта улыбка была и немного обжигающей, как утренний мороз:       — Я знала, что что-то точно есть, но ты всегда так упрямо молчишь. Пора уже рассказать правду, Диана, — сказала Ребекка, её голос звучал мягко, но в нём ощущалась непоколебимая настойчивость.       Малфой опустила взгляд на свои пальцы, которые нервно теребила, будто это могло помочь ей собрать мысли. Молчание растянулось, словно тугая струна, готовая вот-вот лопнуть.       — Ты его любишь? — вдруг спросила Эйвери. Её голос стал тише, но в нём звучал искренний интерес, словно она уже знала ответ, но всё же хотела услышать его.       Диана вздрогнула, будто вопрос застал её врасплох. Она подняла на подругу глаза — в них смешались растерянность и страх быть неправильно понятой. Её губы дрогнули, но слова не находили пути наружу.       — Ответь честно. Хотя бы себе, — мягко добавила Ребекка, склонив голову набок. Её взгляд был цепким и внимательным, как будто она пыталась заглянуть прямо в сердце Дианы.       Блондинка глубоко вздохнула, собираясь с силами. Внутренняя дрожь постепенно стихла, а её лицо стало серьёзным и спокойным.       — Ты даже не представляешь насколько, — тихо, почти умоляюще, произнесла Диана. В её голосе звучало столько эмоций, что это было похоже на признание, которое она слишком долго держала в себе. Она опустила глаза и нервно перебирала пальцами, вспоминая все те моменты, когда ради этих чувств, ради их тонкой связи с Седриком она рисковала всем.       Ребекка некоторое время молчала, обдумывая ответ Дианы. Её взгляд стал мягче, но в нём всё ещё читалась настороженность.       — Понятно, — протянула рыжеволосая, её голос был тихим, но в нём звучала некоторая горечь. — Но я разочарована, что ты считаешь, будто я могла бы осудить свою единственную лучшую подругу за её чувства.       Диана замерла. Слова Ребекки ударили в самое сердце. Сжавшись от боли, Малфой осторожно взяла руку подруги в свои.       — Прости, — тихо произнесла она, едва слышно, но искренне.       Ребекка приподняла бровь и внимательно посмотрела на неё, в её взгляде читалась доля сомнения.       — Прости и что дальше? — её голос звучал спокойно, но в нём сквозила едва уловимая язвительность.       Диана сжала губы, стараясь не показать обиду, но затем вздохнула, осознавая, что гордыня и упрямство не приведёт к миру.       — Прости. Я обещаю больше ничего от тебя не скрывать, — произнесла Диана с твёрдостью, которой не чувствовала внутри.       Она посмотрела на подругу, пытаясь уловить хоть намёк на примирение. Тишина, казалось, растянулась до бесконечности. Наконец, губы Ребекки дрогнули в лёгкой, почти невесомой улыбке.       — Ну что ж, это уже что-то, — сказала она, и в её голосе звучало облегчение.       Диана невольно ответила улыбкой. Её губы чуть дрожали, но на сердце стало теплее. Она почувствовала, что стена между ними начала рушиться. Однако момент примирения прервала новая колкость.       — Слушай, а ты уверена, что Диггори любит тебя так же, как ты его? — вдруг спросила Ребекка, поднимая бровь и смотря на Диану с хитроватой усмешкой.       Вопрос застал её врасплох, но, глядя на подругу, она поняла, что та вовсе не желала её задеть. Это был не укор, а скорее вызов.       — Думаю, да. Учитывая, что он решился участвовать в Турнире ради меня, — с лёгкой усмешкой ответила Малфой, скрестив руки на груди.       Ребекка сначала округлила глаза, словно не веря услышанному, а затем растянулась в широкой улыбке.       — Серьёзно? — её голос был полон одновременно восхищения и скепсиса. — Он сам так сказал? Ты уверена?       Диана подняла подбородок, в её взгляде зажглась привычная смесь гордости и уверенности.       — Полностью уверена, — ответила она спокойно, но с ноткой вызова в голосе. — Сказал, что это шанс для него стать достойным меня.       Во взгляде Дианы мелькнула грусть. Ребекка задумчиво поджала губы, словно собираясь сказать что-то ещё, но только покачала головой.       — Ну, тогда он либо герой, либо безумец, — подытожила она, всё ещё улыбаясь. — Хотя, если речь идёт о тебе, Диана, это может быть и то, и другое.       Ребекка не удержалась от смешка, чуть прищурившись, словно оценивая ситуацию заново.        — Ну ладно, выкладывай всё. С самого начала. Как это вообще началось? — Она растянулась на кровати, упёршись локтями, и посмотрела на Диану с оживлённым интересом.       Диана на мгновение опешила от её внезапной перемены настроения, но потом не смогла сдержать улыбку. Она рассмеялась, и напряжение, сковавшее её всего несколько минут назад, будто испарилось. Атмосфера вновь стала лёгкой словно тёплый ветерок разогнал последние облака.       — Хорошо, хорошо. Всё началось наверное, думаю на курсе третьем, — начала Диана, её голос звучал весело, а глаза блестели, пока она вспоминала первые встречи с Седриком.       Ребекка то и дело вставляла остроумные комментарии, перебивая подругу, но это только добавляло разговору непринуждённости. Они смеялись над неловкими моментами, обсуждали взгляды и случайные прикосновения, которые в тот момент казались такими незначительными, но теперь обрели особый смысл.       Казалось, стены комнаты впитали этот тёплый, живой разговор. А время замедлилось, позволяя двум подругам снова почувствовать себя как раньше — свободными от груза проблем и лишних ожиданий.

***

      — Насколько всё вчера было плохо? — спросила Малфой у Ребекки, пока они шли по коридорам подземелья к гостиной Слизерина после обеда.       Эйвери бросила на неё вопросительный взгляд, явно не понимая, к чему тотчас возник интерес.       — Ты о чём вообще? — уточнила она, нахмурив брови.       — Эдриан, — пояснила Диана, чуть понизив голос. — Я его с утра не видела. Ни на завтраке, ни на обеде.       Улыбка, игравшая до этого на лице рыжеволосой, мгновенно исчезла. Она остановилась, словно вспоминая что-то неприятное.       — Ах, да... — протянула она тихо, её взгляд помрачнел. — Если честно, вчерашний вечер для него закончился... ну, не очень хорошо.       — Что случилось? — Диана напряглась, её голос стал серьёзным.       Ребекка вздохнула и нервно пригладила волосы, словно стараясь собраться с мыслями. Она понимала, что не имеет права рассказывать о чувствах друга к Диане без его согласия. Это была не её тайна, и она не хотела нарушать доверие Эдриана, даже если тот сейчас страдал. Ребекка знала, как трудно ему давались признания, особенно когда речь шла о Диане — девушке, которую он считал недосягаемой.       С одной стороны, ей хотелось подсказать Диане, чтобы та обратила внимание на друга, чтобы понять, насколько он важен для неё. Но с другой — она боялась, что такие откровения могут только всё усложнить, ведь Седрик, как поняла Эйвери после утреннего разговора с Дианой, занимал в её сердце гораздо больше места, чем кто-либо ещё.       — Он... Ну... Ты же помнишь, что Диггори ему никогда особо не симпатизировал, — проговорила она наконец, избегая взгляда Дианы.       Эйвери замолчала, но потом добавила, немного виновато:       — Думаю, тебе стоит самой с ним поговорить. Как ты поговорила со мной утром.       Ребекка вздохнула, чувствуя себя зажатой между двумя близкими ей людьми, и решила оставить всё как есть. Пусть Эдриан сам решит, как и когда говорить о своих чувствах, а она, если потребуется, будет рядом, чтобы поддержать. Она натянула фальшивую улыбку, чтобы скрыть нервозность, но Диана заметила её неуверенность. Прищурившись, она оценила тон подруги, но решила не устраивать допрос.       — Ладно, — коротко ответила блондинка, кивнув.       Обе продолжили идти по коридору. Разговор постепенно перешёл на более нейтральные темы, но беспокойство за Пьюси продолжало висеть в воздухе словно невидимая, но ощутимая тень.       Зайдя в гостиную, слизеринки стали свидетелями довольно необычного зрелища. Эдриан, стоя посреди комнаты, отбирал у одного из третьекурсников клыкастую фрисби. Закончив изъятие запрещённого предмета, он для порядка отвесил мальчишке подзатыльник, что вызвало дружный смех среди наблюдавших за этой сценой слизеринцев.       Когда всё утихло, Эдриан неспешно сел у камина, взял перо и начал сосредоточенно что-то писать. Диана и Ребекка, обменявшись взглядами, двинулись к нему.       Девушки устроились на диване напротив Пьюси. К их удивлению, он был полностью поглощён выполнением домашних заданий, заданных на каникулы: учебники, пергаменты и чернильницы были беспорядочно разбросаны по всему столу.       Заметив их присутствие, Эдриан лишь мельком взглянул на девушек, не отрываясь от своей работы. Однако спустя пару минут он вдруг произнёс:       — О, Диана, а я как раз тебя ждал, — заявил он, отрываясь от пергамента и обращаясь к ней с лёгкой улыбкой. — Не могла бы ты проверить моё задание по трансфигурации?       Он протянул ей три плотно исписанных листа, едва не уронив чернильницу в процессе.       Эдриан выглядел бодрым, и на первый взгляд могло показаться, что его настроение было приподнятым. Однако тёмные круги под глазами, бледное лицо и натянутая улыбка выдавали обратное. Его поведение, казалось, было неестественным: слишком энергичным, почти наигранным.       Диана и Ребекка, привыкшие видеть Эдриана другим, настороженно переглянулись. Диана аккуратно взяла листы, которые он протянул, и начала внимательно читать. Тем временем Пьюси не сводил с неё глаз, всё так же улыбаясь, хотя его взгляд был каким-то пустым, без прежнего блеска.       Ребекка, бросив на друга короткий взгляд, невольно вспомнила вчерашний вечер и то, в каком ужасном состоянии он тогда был. Её глаза наполнились болью и сочувствием, когда она снова посмотрела на него. Эдриан заметил её взгляд, чуть склонил голову и улыбнулся, будто вчера ничего и не было. Эйвери попыталась улыбнуться в ответ, но вместо этого почувствовала, как внутри всё неприятно начало сворачиваться.       — Всё правильно, молодец, — наконец произнесла Малфой, возвращая листы Эдриану.       — Спасибо, — коротко ответил он, начиная собирать учебные принадлежности. На мгновение девушкам показалось, что его улыбка дрогнула и исчезла, но вскоре Пьюси вновь натянул эту искусственную гримасу.       Диана взглянула на свои наручные часы — без десяти два. Встав с места, она оглядела своих друзей.       — Мне нужно отойти. Вернусь до ужина.       Получив одобрительный кивок и улыбку от Ребекки, Диана направилась к выходу из гостиной.       Как только Диана скрылась за проходом, улыбка Пьюси исчезла, и на его лице появилась неуверенная тень усталости. Ребекка пересела на диван, где сидел парень.       — Она к нему пошла, да? — низким голосом спросил староста.       — Да, — мягко подтвердила Эйвери, наблюдая за его реакцией. Несколько секунд они молчали, словно это слово зависло в воздухе между ними. Затем она осторожно добавила: — Эдриан, ты в порядке?       Пьюси коротко усмехнулся, посмотрел на подругу и кивнул:       — Бывало и лучше. Но да, я в норме.       Рыжеволосая прищурилась, изучая его лицо, словно пыталась понять, насколько искренними были его слова. Но затем, как будто преодолев внутреннюю борьбу, заговорила вновь:       — Слушай, Эд... Диана... — Она нервно сжала губы в тонкую линию, стараясь подобрать слова. — Она сказала, что любит его.       Эдриан никак не отреагировал. Он не вздрогнул, не изменился в лице, не выдал ни единой эмоции. Только его пальцы слегка дрогнули, прежде чем снова сжаться в замок. Он сидел, опустив голову, и смотрел на свои руки. Наконец, он тяжело вздохнул и откинулся на спинку дивана.       — Ты же знаешь, что она не из тех, кто говорит такое просто так. Она даже про Драко такого не говорит, — из его уст вырвался короткий смешок, лишённый радости. — Если сказала, значит, чувствует это... по-настоящему.       Голос Эдриана звучал тихо, но уверенно, без тени упрёка или боли, хотя что-то в его тоне всё же заставляло задуматься.       — Я знаю, — коротко ответила Эйвери, её голос прозвучал почти шёпотом. Она встретилась с ним взглядом, и на мгновение в воздухе повисло напряжение, словно в ожидании, что один из них всё-таки скажет что-то ещё, но тишина так и осталась не тронутой.

***

      23 февраля, 1995 год. Гостиная Слизерина.       Поздним вечером перед вторым туром Турнира трёх волшебников, Диана как и обычно вернулась в гостиную со стопкой книг, взятых из библиотеки. Вместо привычного гомона и разговоров её встретила тишина. Причиной этому оказалось присутствие декана. Северус Снейп стоял у камина, скрестив руки, его взгляд был мрачен как всегда. На диване рядом с ним сидели Эдриан и Ребекка.       — Вас я и ждал, мисс Малфой, — холодно произнёс Снейп, не спуская глаз с приближающейся Дианы. — Вас ожидает директор в своём кабинете. Пройдёмте со мной.       Не дав Диане возможности отреагировать, он резко повернулся и направился к выходу. Девушка, удивлённая такой поспешностью, лишь успела бросить на друзей вопросительный взгляд. Эдриан и Ребекка только недоумённо покачали головами, явно не понимая, в чём дело.       — Что-то случилось, профессор? — спросила Диана, догнав Снейпа в коридорах подземелий.       — Директор, думаю, сам всё вам объяснит, — сухо отрезал он, не сбавляя шага.       До статуй горгулий они дошли в полной тишине. Атмосфера казалась напряжённой, а в голове Дианы рождались всё новые вопросы.       — Лимонные дольки, — произнёс пароль профессор. Статуя тут же отодвинулась, открывая проход на каменную лестницу. Как только Снейп и Диана ступили на ступени, лестница мягко пришла в движение, поднимая их вверх.       Диана первой вошла в кабинет директора, осторожно распахнув приоткрытую дверь. Северус остался стоять в дверном проёме, словно наблюдая за происходящим со стороны.       Внутри кабинета Дамблдора Диана сразу заметила знакомые лица: младшую сестру Флёр, Габриэль Делакур, а также Гермиону и Рона. Едва успев осмотреть присутствующих, она поняла, что происходит и зачем она здесь: она станет тем самым "сокровищем", которое Седрик должен будет отыскать и спасти за отведённый час под водами Чёрного озера завтра на втором состязании.       — Ах, мисс Малфой, наконец-то вы здесь. Мы уже начали волноваться, — с добродушной улыбкой поприветствовал её Альбус Дамблдор, отрываясь от своих записей.       — Добрый вечер, профессор, — осторожно произнесла Диана, внимательно оглядывая собравшихся, пытаясь скрыть нарастающее волнение.       — Прошу, присаживайтесь, — Дамблдор указал на свободный стул рядом с Габриэль Делакур и Диана послушно села.       Директор взмахнул палочкой, и на столе тут же появилась тарелка с печеньем и конфетами, а также четыре чашки и парящий чайник, который аккуратно начал разливать чай.       — Пожалуйста, не стесняйтесь, угощайтесь, — заботливо произнёс директор и улыбнулся.       Однако никто из присутствующих, кроме Рона, так и не притронулся ни к сладостям, ни к чаю. Младший Уизли с удовольствием взял печенье и пару конфет, за что удостоился уничтожающего взгляда Гермионы, словно она хотела прожечь в нём дыру.       — Наверняка вам всем интересно, почему я собрал вас здесь в столь поздний час, — наконец начал Дамблдор, сложив руки перед собой. — Как вам должно быть известно, завтра состоится второй тур Турнира трёх волшебников.       Его голос звучал спокойно, но слова усилили напряжение, повисшее в воздухе.       — Так вот, я хочу, чтобы вы помогли нам в его проведении, — произнёс Дамблдор, и в его голосе прозвучала твёрдая решимость. Его глаза за очками-половинками сверкнули, придавая словам особую значимость. Несмотря на это, приветливая, почти дедовская улыбка всё ещё оставалась на его лице, создавая странное ощущение смеси тепла и настойчивости.       Диана лишь сжала подол мантии, прекрасно понимая, что её ждёт.