Пороки души

Несколько часов назад

Валентино

      Нам нужен был план. Нам нужна была стратегия. Мы не могли просто так взять и наведаться к дому, который, как теперь мы все думали, и являлся убежищем похитителей. Маргарет дала нам наводку, и теперь, что с ней делать, решать Дону — Невио. Он редко прислушивался к мнению кого-либо, даже своего Консильери — Массимо, однако на кону стояла жизнь Катерины — дочери Савио и Джеммы — и жизнь Кармелиты — жены одно из Капитанов семьи Фальконе, поэтому сейчас вопрос совершенно в другом: не какая-то сделка не совершиться, а могли умереть близкие люди, и вряд ли кто-то из нас простит Невио такую оплошность, хотя это слово вовсе не подходит для данного контекста и ситуации.       Дон не стал долго размышлять над тем, как все правильно сделать — времени было категорически мало, ведь никто из нас не знал, с чем в данное время и все те дни, что они уже провели там, по словам Маргарет, в подвале, Катерина и Кармелита сталкивались. Оставалось надеяться, что им не причиняли вреда или еще чего похуже…       Чем больше проходило времени, тем сильнее я себя накручивал. Мне было свойственно слишком долго гонять мысли в голове и делать из мухи слона, поэтому я не мог спокойно спать по ночам: как только засыпал, видел Катерину и Кармелиту, лежащих в крови, мертвыми, либо я и Лоренцо пробирались в подвал, они были живыми, но потом все шло наперекосяк, и только я оставался в живых… Каждый долбанный раз, просыпаясь от похожих снов, молился, чтобы выжили они, а не я. Да, я готов был пожертвовать собой, но спасти дочь Савио и чтобы он посмертно простил меня за этот чертов проеб — самый большой в моей жизни. А ведь раньше я считал, что самая больная моя ошибка — отпустить Клару из Лас-Вегаса, но теперь жизнь показала, что все может быть гораздо хуже, и то это вовсе не предел.       Невио приказал действовать так: завтра, то есть уже сегодня — я снова не мог уснуть, ворочаясь в кровати, либо прохаживаясь по дому своего брата и его жены — поехать на окраину Лас-Вегаса, но так, чтобы никто из тех ублюдков не заметил нас или, по крайней мере, не понял, что Фальконе все-таки нашли лазейку. Маргарет согласилась впустить нас в свой съемный дом и доказать, что в ее подвале и правда слышны приглушенные разговоры. Когда она ушла, Невио засомневался в ее словах, сказав, что это может быть ловушка, но за каким хреном кто-то из нас, например, меня и Лоренцо нужен был похитителям? Я даже до сих пор удивлялся с того, что они похитили Катерину и Кармелиту, потому что продавали только детей, крадя с улиц Лас-Вегаса, а может, и не только его… Однако нельзя было недооценивать противника, поэтому мы готовились ко всему.       Все-таки случайное знакомство Маргарет со мной на вечеринке в честь дня рождения Катерины могло быть не таким уж и случайным, а слова про то, что она являлась подругой Калисты, которая, в свою очередь, лучшая подруга Катерины, — сладкая ложь на золотом блюдечке только для того, чтобы сблизиться, узнать побольше о моей семье, узнать о том, как и где мы с Катериной проводим время вместе. Конечно, это все только предположения, но, опять же, мозг придумывал настолько реалистичные и страшные сценарии, которые я не мог игнорировать, да и это было правильно — никому нельзя доверять на сто процентов, кроме тех, с кем ты уже через многое прошел и знаешь наверняка — ни за что не предадут.       Уже ранним утром я не мог сидеть и лежать в кровати, да даже ходить по дому, поэтому все, что мне оставалось, — пойти приготовить завтрак, пока Лоренцо, видимо, крепко спит. Я всегда завидовал брату и его выдержке; казалось, он настолько закален какой-то невероятной силой духа, отчего ему с легкостью удавалось забить на бушующие эмоции внутри, быстро прийти в себя, а что самое главное — успокоить меня в моменты отчаяния и сказать, что сейчас совершенно не время раскисать. Не то чтобы я был нытиком, но, если бы не Лоренцо, с большой долей вероятности, валялся бы сейчас на кровати или диване в глубокой депрессии, а что еще хуже — ушел бы в нее еще после смерти Клары. Что бы я все это время делал без старшего брата?..       — Ты готов? — вдруг раздался его голос в проеме между гостиной и кухней, и я отвлекся, повернув голову в сторону Лоренцо.       — Даже не позавтракаешь? — первое, что спросил я, указывая на сковороду на плите, в которой осталось половина омлета, а рядом, на тарелке, лежали тосты, намазанные арахисовым маслом, как любил брат.       — Не ты рвался поскорее в бой? — хмыкнул он и прошел к плите.       — Какой от нас будет толк, если мы не подкрепимся? Кто знает, что нас ждет дальше, — пессимистично ответил я и отодвинул стул рядом с собой, когда Лоренцо переложил омлет в тарелку и теперь в двух руках держал свой завтрак и шел к столу.       — Думаешь, Маргарет посыльная? — он будто прочитал мои мысли, а может, сделал это гораздо раньше, просто сейчас нашлась свободная минутка, когда мы могли поговорить наедине ото всех, ведь в последние дни только и делали, что буквально жили в особняке Фальконе; возможно, нас уже принимали, как неких членов семьи.       — Один Бог знает, — пожал я плечами и отпил кофе, на котором теперь жил двадцать четыре на семь — без трех или даже четырех чашек в день просто не мог здраво мыслить и существовать. — Нельзя исключать этого факта, не так ли? — Лоренцо кивнул. — Как Мигель?       Их с Кармелитой сын видел отца только поздно вечером или рано утром, постоянно спрашивал о маме, и моему брату не оставалось ничего, кроме как врать, что Кармелита уехала в другой город по работе, но скоро обязательно вернется — мы все отчаянно верили в это.       — Бабушка с дедушкой развлекают и отвлекают его, как умеют, поэтому более менее, — с долей грусти ответил Лоренцо. Я знал, как он не любил быть вдали от семьи, да и я тоже. Семья давала нам огромную силу и поддержку, и, возможно, именно она сейчас подписывала и не давала окончательно сдаться. — Самое ужасное, что если что-то пойдет не так, Мигель поймет, что все мои слова — наглая ложь, а я не хочу быть для своего сына лживым отцом, — внезапно признался брат; нечасто можно было увидеть Лоренцо таким, и на самом деле я безумно ценил наши откровенные разговоры: при этом мы часто узнавали что-то новое друг о друге.       — Для него так будет лучше, по крайней мере, сейчас, ты же и сам понимаешь, — ответил я, и он кивнул, соглашаясь. — И все пройдет нормально. Я уверен, что Катерина и Кармелита в порядке. Во всяком случае, их должны продать в хорошем состоянии, иначе покупатели откажутся платить деньги за «товар», — я попытался сказать это как можно безэмоциональным голосом, однако на последних словах чуть не сорвался, потому что не мог спокойно говорить таким образом о любимой девушке и о жене Лоренцо.       И суть заключалась в том, что никто из нас не имел ни малейшего понятия, как по итогу пройдет вся операция, если ее вообще можно было так назвать, однако, я бы на самом деле дал бы именно такое название, потому что чего-то другого в голову попросту не приходило. Самое интересное было еще и то, что похитители не откликались ни на какие наши предложения: Невио предлагал бешеную сумму денег, которая, как ему казалось, могла покрыть все расходы, да и обеспечить им всю оставшуюся жизнь, однако никто не вышел на связь, будто покупатели и правда платили гораздо больше, а может, ублюдки подозревали, что все наши попытки прийти хоть к компромиссу — ложь, и что таким способом Дон Фальконе лишь брал их в ловушку, чтобы потом скормить бешеным псам в виде своих братьев и дядей, которым не терпится расквитаться с теми, кто причинил боль их семье. Честно говоря, я и сам был не в курсе, правда ли Невио готов вот так просто отдать деньги и отпустить похитителей, которых мы ловили несколько месяцев подряд. Скорее всего, конечно же, нет. Он хотел приманить их, ведь, что таким нужно? Правильно — деньги. Однако ублюдки настолько умны и хитры, отчего нам приходилось играть по правилам — их правилам, а Невио это чертовски бесило, потому что — он здесь закон, он — Лас-Вегас, он — глава семьи Фальконе, а теперь какие-то утырки, как Дон выразился, смели ему указывать. Я мог поспорить, что, когда мы возьмем их, никто из Фальконе, да и меня с Лоренцо, не оставит живого места на телах ублюдков. И на самом деле, как бы я не отнекивался раньше от пыток и причинение боли, лишь наблюдая в большинстве случаев, теперь чувствовал, что готов приступить к ним, ведь забрали не только у Фальконе, но и у меня — Катерину, а у Лоренцо — Кармелиту.

· · • • • ✤ • • • · ·

      Маргарет встретила нас гораздо дальше, чем находился съемный дом. Мой брат специально предложил такой вариант: оставить машину за несколько миль, практически в другом районе, а остальную часть дороги пройти пешком, чтобы похитители не заподозрили неладное, когда увидели бы подъезжающую машину к дому Маргарет, так еще и крутой марки — на окраине Лас-Вегаса у людей явно не так много денег, чтобы покупать подобные модели автомобилей, не говоря уже про огромные особняки, как у Фальконе.       — Как обстановка? — поинтересовался Лоренцо, когда мы вышли из машины, припарковав ее у захудалого продуктового магазинчика, и, оглядываясь по сторонам, остановились напротив Маргарет, выглядевшей обеспокоенно.       — Все довольно-таки тихо, — начала отвечать она, пожав плечами. — Пару мужчин выходило из дома, о чем-то болтали, потом один из них сел в машину и уехал, а вернулся с двумя большими пакетами в руках, кажется, из магазина «Еда и лекарства от Смита». Насколько я заметила, кто-то из них постоянно выбирается раз в несколько дней за продуктами, — рассказала Маргарет.       — Сколько человек проживает в доме? — снова задал вопрос Лоренцо.       Эта информация и правда была для нас слишком важной, потому что тогда мы могли бы с точностью рассчитать, какие силы придется задействовать для спасения Катерины и Кармелиты, хотя Невио, я уверен, не станет жадничать, а пустит все свои силы, предоставит лучших людей, хотя лучшие — его братья и дяди, однако кому-то все равно придется остаться в особняке для защиты женщин и детей, так как дом кишит ими.       — Точно не скажу, — помотала головой Маргарет, а я мысленно выругался. — Может, человек пять, но не больше семи. У меня хорошая память на лица, так что даю гарантию на это количество, — очень любезно с ее стороны, но все же опрометчиво.       Мы кивнули с Лоренцо, и я сказал, что нужно выдвигаться, потому что стоять на месте слишком подозрительно, особенно на пустынной парковке — мы как на ладони, а зная то, насколько были умны похитители, кто-то из них запросто мог следить за каждым углом района, в котором они проживали, да и не только в нем, но и вблизи, а если им все еще нужен был товар для продажи — тем более.       — Вы действительно хотели сделать это вдвоем? — внезапно услышали мы и повернули головы на источник звука.       Савио собственной персоной быстрым шагом переходил дорогу с другой стороны улицы, наверное, оставил машину еще дальше, чем мы. Его разъяренный вид, не успокаивающийся ни на минуту с тех пор, как Катерину похитили, снова больно давал мне под дых, колол виной, но я надеялся справиться с этим, потому что намерен вытащить его дочь, и не только ее.       — Мы планировали разузнать обстановку и правдивость информации, — ответил я и кивнул в сторону знакомой Катерины. — Невио одобрил этот вариант, доверяя нам, — прозвучало так, будто я не доверял родному отцу своей девушки, однако и намека на это не было.       — Катерина не только твоя девушка, Валентино, — с укором бросил он и указал на меня пальцем. — В первую очередь, она — моя дочь, и я должен присутствовать на всех этапах, касающихся ее спасения, так что плевать я хотел на приказы Невио! — Савио стал огрызаться на меня, и это настроение понемногу переходило ко мне, а я не хотел сейчас срываться на него, кажется, уже достаточно прошло времени, чтобы мы отстали друг от друга с претензиями — и так понимали, кто виноват, кто упустил, кто недоследил.       — Никто и не собирался держать тебя в неведении, Савио, — резко ответил я, будучи тоже на пределе. — Мы думали, что ты больше нужен Джемме и Луне, чем сейчас тоскаться с нами по окраине Лас-Вегаса, — Лоренцо опасливо смотрел на меня, наверняка думая, не стоило ли прекратить очередную словесную перепалку, пока кто-нибудь из нас не начал драку, но после моих слов Савио кивнул и взглянул на Маргарет, стоящую чуть дальше от нас, явно не желая вмешиваться.

· · • • • ✤ • • • · ·

      Маргарет вела нас какими-то окольными путями, и я то и дело смотрел по сторонам и оборачивался. Мне все еще казалось, что она могла быть засланным казачком, ведущим нас в логово дракона, но даже если и так, что у меня, что у Лоренцо в телефоны были встроены специальные маячки, по которым Фальконе нас легко могли отследить, так что в случае чего найдут не только нас, но и нужный дом.       Савио шел прямо за Маргарет и даже не проверял, следовали ли мы за ними, кажется, он готов был вообще пойти без нас, но я не винил его в этом, ведь, если поставить себя на его место и представить, что похитили мою дочь, я бы, скорее всего, вообще не спал бы и каждое утро, день, вечер и ночь куралесил по городу в поисках, хотя то, что происходило с ним и Джеммой знали только остальные Фальконе, и то не факт. По Савио можно было понять, что он не любил проявлять слабость, точнее, чтобы ее видел кто-то другой — не из семьи, не из близких людей, а вот жене, я уверен, он открывался спокойно, впрочем, как и второй дочери — Луне.       Когда до нужного дома оставалось совсем ничего, мы решили остановиться. Лоренцо должен был первым проверить периметр, чтобы, не дай Бог, не наткнуться на похитителей, ведь тогда они точно заподозрят что-то неладное, увидев всех нас. Сердце же бешено колотилось, будто я прямо сейчас спущусь в подвал, в котором держали Катерину и Кармелиту, однако мои переживания были связаны не только с ними, но и с братом. В каком-то плане я перекладывал ответственность за него на себя, ведь он рисковал не только ради своей жены, но и ради моей девушки. Конечно, я понимал, что мы находились в равных условиях, но я слишком любил брать на себя вину, поэтому в последние дни часто размышлял о том, что если бы я остался в тот вечер с Катериной и Кармелитой, а не поехал на пытки одного из похитителей, в которых, по правде говоря, даже не участвовал, ничего бы не случилось.       — Улица пустая, — отвлек от мыслей Лоренцо, говоря практически шепотом, пока мы прятались за соседним домом от съемного дома Маргарет. — Кажется, они либо все внутри, либо куда-то уехали, — продолжил он, однако я сомневался, что, если в подвале и правда держали наших женщин, они уехали, не оставив хотя бы одного с ними.       — Тогда вперед, — отозвался Савио, и Маргарет, кивнув, снова зашагала первой.       Окраина Лас-Вегаса и правда представляла из себя захудалые улочки, в которых обычно боишься ходить даже днем, поэтому я вообще не представлял, как знакомая Катерины могла жить здесь, но это, конечно, ее дело — не собирался становится нянькой и учителем для совершенно чужого человека.       — Скорее, — подгоняла нас Маргарет, когда мы стали подниматься по крыльцу ее дома и когда открыла перед нами дверь, быстро вставив ключи, которые заранее достала из кармана джинсов, в замочную скважину.       Никто из нас не стал вглядываться в интерьер маленького домика, и так было понятно, что ожидать того, что находилось в особняке Фальконе, не стоило, поэтому Савио буквально приказал заместо Лоренцо, показать нам подвал, чтобы мы либо поскорее убрались отсюда и стали действовать другим способом, либо поскорее предприняли меры для спасения.       С улицы никто из нас не заметил, что два рядом стоящих дома и правда как будто бы когда-то были соединены, но как только мы спустились в небольшой подвал, пространство которого в основном пустовало, за исключением нескольких шкафов, видимо, оставшихся от прежних хозяев, и подошли к нужной стене, на которую указала Маргарет, ясно поняли, что она построена не так качественно, как могла бы, если бы два дома изначально являлись разными проектами.       — Мы можем тупо просверлить в ней несколько дыр, и она с легкостью поддастся нашему напору, — предложил Савио, трогая в нескольких местах стену, проходясь возле нее туда-сюда.       — Не думаю, что это хорошая идея, — произнес я и снова встретился с прожигающим взглядом отца Катерины — когда-нибудь он перестанет смотреть на меня так, будто ненавидит больше всего на свете, но даже если и нет, даже если будет всю жизнь припоминать мне этот проступок, я справлюсь с этим; во всяком случае, мне не жить с Савио. — Мы не знаем, что держит эта стена, и что случится, если мы попытаемся сломать ее. Если Катерина и Кармелита по ту сторону, то какова вероятность, что стена, например, не упадет на них или то, что будет от нее отваливаться? — Лоренцо покачал головой, как бы взвешивая мои слова. — Мы понятия не имеем, какое расстояние от стены до них. Возможно, они сидят прямо за ней в темной крохотной комнатушке, и наши действия только навредят им. Я бы так не рисковал. — закончил я, осматривая всех в данном подвале.       Конечно, сейчас каждому из нас, и даже тем, кого здесь не было, хотелось броситься на амбразуру и как можно скорее увидеть своих близких, однако поспешные решения практически всегда несли за собой хаос и делали только хуже, поэтому нам стоило сосредоточиться и подумать на холодную голову, как всегда это делал мой брат; кажется, понемногу я начинал понимать Лоренцо, но не уверен, что буду на сто процентов походить на него.       — И как ты тогда предлагаешь узнать на правильном ли мы пути? — немного поразмыслив, спросил Савио.       Я хотел уже предложить, чтобы мы провели в этом подвале некоторое время, но не пришлось даже открывать рта, потому что по ту сторону послышался громкий голос, и Лоренцо напрягся, буквально приказывая всем нам сохранить тишину, чтобы расслышать слова получше.       — Мне ведь не кажется? — спросил он у меня, и когда женский голос снова закричал, я помотал головой в разные стороны, как в говоря: «вовсе не показалось».       — Почему только один голос?.. — обеспокоенно спросил Савио, будто Катерины там могло и не быть.       — Зачем им кричать вдвоем? Это может привлечь ненужное внимание, — сказал Лоренцо, а потом голос резко затих, хотя до этого мне показалось, что более грубый и глубокий, но тоже женский голос прервал Кармелиту — никто из нас уже не сомневался, что они там — и, вероятно, это и была Катерина, ведь только у нее, кажется, из женщин Фальконе был такой голос.       — Убедились? Надеюсь, я и правда не сумасшедшая, — вдруг спросила Маргарет, все это время стоя позади нас.       Мы смогли лишь кивнуть и мельком посмотреть друг на друга, будто таким образом молчаливо разговаривая, однако мы действительно поняли дальнейший план: быстрое возвращение в особняк Фальконе, быстрое изложение Невио о том, что узнали, быстрый план и быстрый приезд обратно, но теперь уже поздно вечером или даже ночью, чтобы ублюдки точно не ждали гостей.

· · • • • ✤ • • • · ·

Спустя несколько часов       Конечно, мы постарались продумать четкий план действий. Невио назначил каждого из нас на определенные позиции, а когда дошел до Савио и сказал, что он должен будет остаться на территории дома, но никак не входить внутрь, чтобы спасти свою дочь, чуть не получил кулаком в нос. Честно говоря, понятия не имел, почему Дон запретил родному отцу спасать дочь, хотя в каком-то плане, возможно, это было и правильно, ведь он мог увидеть Катерину не в лучшем состоянии, это вызвало бы панику и злость, а такие эмоции точно не нужны были никому из нас. Единственное, что мы должны были сделать идеально, — четко действовать по обговоренному плану, точнее планам — их было несколько, впрочем существовали планы, где мы проваливались или кого-то из нас убивали — исключать нельзя, однако лично я надеялся, что до этого не дойдет, и мы возьмем всех похитителей живыми.       Полиция также работала с нами, и прямо сейчас их машина ехала за машиной Лоренцо, в которой сидели только мы вдвоем. Остальные же, кто участвовал в, так называемой, операции, а именно Массимо, Роман, Адамо, Савио, Давидэ — Скудери, на удивление, не остался в стороне, хотя все то время не особо интересовался проблемами семьи Фальконе — и даже Баттиста, насколько точно мой брат мог рассчитать время, должны были остановиться неподалеку от того самого дома и проверять периметр из машин, а может, и выйти из них.       Меня и Лоренцо отправили последними, так как для начала необходимо расчистить территорию и проследить, откуда побегут крысы, чтобы мы спокойно зашли внутрь дома и спустились в подвал. Я подозревал, что отец Катерины не доверял мне спасение дочери, но для себя четко решил, что сейчас точно плевать, потому что все, чего мы все хотим, а я и Савио, если говорить только о Катерине, особенно, — спасти любимую девушку и любимую дочь. Если говорить в общем, то спасти Катерину и Кармелиту. Насрать, что вообще кто-то думал обо мне или Лоренцо, потому что мы можем выполнить то, что нам поручили, потому что теперь я мог отключить эмоции и чувства — за эти несколько дней научился у брата. Больше не имел желания уходить в себя, когда я так нужен кому-либо из близких. Не то чтобы раньше я не мог этого сделать, хотя и сейчас у меня выходило довольно дерьмово — сердце стучало так сильно, разгоняя кровь по венам, отчего на лбу скапливались капельки пота — просто, наверное, не хотел лишать себя человечности что ли. Все в нашем мире умели скрывать боль, тревожность, панику и даже ненависть, правда именно она чаще всего и вырывалась самая первая, когда человек отпускал себя из лап безэмоциональности, а мне казалось, что прожить первоначальные эмоции гораздо легче и… безопаснее, нежели взрываться потом.       — Эй, ты как? — прервал бесконечный поток мыслей Лоренцо, и я только сейчас понял, что машина больше не ехала, а стояла на парковке.       На улице уже стемнело, а фонарей в этом районе, да и в целом на окраине Лас-Вегаса было довольно-таки мало, поэтому сколько бы я не пытался разглядеть место, в котором мой брат решил оставить машину, не выходило.       — Как будто прямо сейчас грохнусь в обморок, — честно признался я и потер двумя пальцами влажный лоб, как будто на улице не дул прохладный ночной ветерок, а стояла ужасная жара, которая то и дело опускалась на город.       Лоренцо всегда был тем, кому я мог рассказать все, что угодно. Даже родители не знали столько всего, сколько знал брат. Самое удивительное было то, что мы не являлись родственными душами. То есть… были совершенно разными, но что-то в Лоренцо заставляло меня верить ему на все сто и даже тысячу процентов, и он никогда не подводил. Никогда не рассказывал мои секреты. Никогда не делился моими эмоциями по поводу той или иной ситуации, например, как со смертью Клары и тем, насколько она была дорога мне, а может, и сейчас дорога.       — Не волнуйся, спасем мы твою суженую, — легко сказал брат, и я усмехнулся с его тона голоса.       Надо признать, что Лоренцо одновременно и успокаивал этим, и невероятно бесил; казалось, что он должен точно так же, как и я трястись от страха, что все может пойти наперекосяк, а не сидеть так, будто мы пришли на долбанный киносеанс, но брат являлся тем, кем являлся.       — Потом сядем в новом доме наших родителей, сгребем в охапку каждый свою любимую, долго не будем отпускать из крепких объятий, возможно, больше никогда и никуда, — я хмыкнул, представляя, что Кармелита скажет на такие ограничения в свободе, затем и образ Катерины, танцующей в клубе, заставил усомниться в позволении мне поставить границы в ее жизни, — и забудем все, что случилось и случится сегодня как страшный сон, — карие глаза Лоренцо нашли мои, после чего он подмигнул мне. — Поверь, как только Катерина восстановится, снова задаст жару, и ты вернешься к тому, на чем вы остановились, и никто не помешает вам, даже ее отец, который чуть не сломал тебе нос, — крепкая ладонь брата опустилась на мое плечо и немного сжала его в знак поддержки.       — Кривой нос в принципе был бы заслуженным, не так ли? — вдруг спросил я и огляделся по сторонам.       Кроме нас, на темной парковке больше никого не было. Полиция проехала мимо нас, как только наша машина остановилась. Кажется, Невио пообещал им отдать некоторых похитителей живыми и практически невредимыми, а также заплатить им энную сумму денег. Еще бы, кто бы согласился бегать за какими-то неугомонными ублюдками? Конечно, полиция обязана это делать, но, судя по тому, что именно Фальконе первыми наткнулись на них, полиции глубоко плевать. К сожалению, так бывает.       — Перестань уже винить себя во всем, Вал, — а шарманка у Лоренцо все та же. — Сосредоточься на настоящем и на том, что нам предстоит сейчас сделать, — я только кивнул, соглашаясь и пытаясь вытащить голову из дерьма, в которое окунал себя раз за разом.

· · • • • ✤ • • • · ·

      Когда нам дали сигнал, я и Лоренцо тронулись с парковки. Машина сначала резкими толчками увеличивала обороты и ускорялась, но нам просто необходимо было добраться до злосчастного дома как можно скорее, ведь идеальный момент мог быть просто проебан, потому что ни мы, ни Фальконе не подозревали, сколько на самом деле ублюдков находилось внутри дома, внизу — в подвале, а что самое главное — где-то поблизости, будь-то другие дома, крыши, улица и тому подобное. Наверное, самое страшное именно это — незнание того, что тебя ждет.       — Лори! — бросил я практически вдогонку брату, когда мы вышли из машины, увидев, что наши люди бегали по территории двора и возле него — значит чисто, либо почти чисто, так как откуда-то слышались крики и негромкие выстрелы, наверняка, на пистолеты были надеты глушители.       Лоренцо обернулся, а мне по какой-то причине захотелось запомнить каждый сантиметр его лица, каждую морщинку возле глаз, каждый полученный при службе семье Фальконе шрам на руках, да и не только на руках — на всем теле. Странное ощущение присутствовало внутри весь день, и я не понимал, с чем или… с кем оно связано, однако только в этот момент, когда мы почти что понеслись внутрь дома, чтобы спуститься в подвал, стал подозревать, что это чувство связано с братом. Возможно ли, что я попросту накручивал себя?       — Знай, что я люблю тебя, Лори, — тихо произнес я, когда ближе подошел к нему.       Он усмехнулся в своей манере и ехидно улыбнулся. Лоренцо хотел выглядеть смелым, сильным и бесстрашным. На первый взгляд так и могло показаться, а еще могло показаться, что ему плевать на всех и все, но я-то знал — мой брат очень много чувствовал.       — Брось эти сентиментальные штучки, братишка, — кинул он, но все же коротко прижал меня к себе, обняв двумя руками за плечи. — Но я тоже люблю тебя, ты ведь в курсе, да? — практически ослепительно улыбнувшись, произнес Лоренцо, и я, выдавив откуда-то изнутри улыбку, растянул губы, затем сглотнул, когда понял, что теперь точно не время раскисать.       На пути ко входу в дом мимо нас пробежало несколько полицейских с автоматами в руках, после я заметил, как Савио настиг кого-то прямо у калитки, ограждающей территорию от проезжей части; он колотил того кулаками так, будто дрался на смерть, будто ему совершенно плевать, что останется от костяшек на руках, и, честно говоря, я понимал его, очень сильно, блять, понимал.       — Там чисто! Ублюдки бегают по двору, как гребаные испуганные овечки! — услышал я голос Невио, хотя думал, что он остался в особняке, чтобы контролировать то, что происходит там, однако охранять женщин и детей было кому, наверное, поэтому Дон все-таки решил развлечься, если говорить на его языке.       После слов Невио мы с Лоренцо забежали в дом, следуя по пятам полицейских, чтобы в случае чего спрятаться за их спинами, но уже через минуту свернули в другую сторону. Сообщение в телефоне от Давидэ дало понять планировку дома — именно он первым вошел внутрь еще до нашего приезда, видимо, не страшась быть покалеченным или вовсе убитым, однако на то он и являлся головорезом Каморры, пошел по стопам отца — Фабиано Скудери.       Если до этого сердце готово было выпрыгнуть из груди, то теперь, ступив на первую ступеньку лестницы, ведущей вниз, в тот самый подвал, в котором должны были находиться Кармелита и Катерина, оно чуть не остановилось. Я сделал несколько глубоких вдохов и приказал себе успокоиться, потому что до сих пор ничего страшного не случилось, за исключением того, что Фальконе уже, скорее всего, практически держали острые ножи возле глоток ублюдков, которые водили всех за нос долгое время.       — Почему так тихо? — прошептал я, смотря в широкую спину брата и светя фонариком под ноги.       — Может, они услышали звуки наверху и испугались, теперь сидят и ждут своей участи, — ответил Лоренцо, и буквально через несколько секунд я чуть не впечатался в его спину. — Дверь, — немного недовольно сказал он, как бы упрекая меня в том, что я отвлекаюсь и не слежу за обстановкой вокруг и в принципе за тем, что ждет впереди. — Открыта, — Лоренцо едва дотронулся до ручки, а та уже двинулась вперед, однако… кроме кромешной темноты, ничто и никто нас не ожидал. — Молчи пока, — едва слышно, обернувшись, проговорил брат, и я кивнул, будто он мог видеть. — Выключи фонарик, либо уменьши яркость, — Капо внутри него проснулся, выпроваживая родного мне человека, или, скорее, запирая глубоко внутри.       Я не стал совсем выключать фонарик, иначе мы бы остались совершенно без света, из-за чего спотыкались бы обо все, что или… кто встречались на пути. Осторожно и почти без лишнего шума и держа наготове в руках пистолеты, мы прошли мимо одной комнаты, которая была больше похожа на прихожую или коридор, после свернули в другую и резко остановились.       — Какого хера?! — в грубой форме спросил Лоренцо, и я, чтобы полностью видеть всю картину, из-за которой кровь в жилах уже стыла, вышел из-за его спины, вставая рядом, плечом к плечу. — Это, блять, что, клетки, как для животных?! — Лоренцо склонил голову вбок, а я поджал губы — ответы здесь не требовались, впрочем, как и слова, и так все было понятно.       Две большие клетки стояли у стены напротив нас, но никто не пошевелился при виде нас. В каждой клетке лежал человек, но из-за приглушенного света фонарика было сложно разглядеть, кто именно — наши ли женщины или нет? Я первым двинулся вперед, потому что не имел более ни малейшего терпения ждать чего-либо — особенно чуда — и сразу понял, что в правой клетке лежала Катерина, кажется, без сознания: либо спала, либо…       — Проверь Карму, — быстро сказал я и опустился на корточки, кладя фонарик рядом с левой ногой.       Замка на клетке не было, впрочем, как и задвижка — не задвинута. Означало ли это, что сюда кто-то совсем недавно спускался? Даже если и так, почему не закрыл клетки? Не успел?       Как только я открыл доступ к Катерине, пригнулся и протянул руки внутрь клетки, чтобы дотронуться до нее и попробовать растормошить, чтобы не волочить ее по полу — даже думать об этом не хотел, не то, что делать, будто она уже не дышала… Однако так и казалось, поэтому после первой неудачной попытки привести Катерину в сознание, я положил ладонь на ее грудь и, спустя несколько секунд, почувствовал, как медленно билось сердце, после чего закрыл глаза и выдохнул — живая.       Сколько я не пытался, Катерина не приходила в себя, и мне не оставалось ничего, кроме того, чтобы подтаскивать ее за ноги к себе. Как только руки стали дотрагиваться до ее ног, Катерина стала вертеться и бормотать ругательства вкупе со словами, чтобы ее отпустили; казалось, что она прибывала в беспокойном сне, из которого не могла выбраться, однако я не обращал на это должного внимания и продолжал вытаскивать Катерину из клетки, следя за тем, чтобы она не поранила саму себя. Через несколько мгновений, я держал ее в руках, но она все еще вырывалась, из-за чего в голову стукнули непрошенные мысли о том, что с ними здесь делали, но я быстро откинул их, потому что даже если и так, то сейчас наша задача — вытащить Катерину и Кармелиту, а остальное — позже.       Когда я понял, что она буквально пугалась меня и моих прикосновений, позвал именем Кэти, ведь только я называл Катерину таким образом, и она, на удивление, не была против. Видимо, услышав знакомый голос, Катерина встрепенулась, затем вовсе перестала двигаться, будто отошла от страшного сна, но в то же время не верила, что я или кто-то еще мог наконец-то прийти, чтобы вытащить их из этого ужасного вонючего подвала. Наощупь я не почувствовал никаких явных повреждений на ее теле, поэтому, опять же, выдохнул.       Я посмотрел в темные глаза Катерины и понял, как сильно скучал по ним, по ее рукам, которые сейчас хватались за меня, как за единственный путь к спасению, по ее вечному бормотанию — в основном говорила Катерина, когда мы оставались вдвоем — да и в целом — по ней. Конечно, и до этого момента я скучал, безумно скучал, но сейчас это ощущалось совершенно иначе, и, честно говоря, мне бы, а может, и не только, хотелось, чтобы наша разлука имела другие причины.       Кармелита, кажется, так и не приходила в себя, да и после слов Лоренцо о большом количестве крови и Катерины о том, что в нее стреляли, это не удивительно. Если жена моего брата потеряла слишком много крови, то организм, отключившись, пытался таким образом восстановить силы, или Кармелита получила болевой шок. Во всяком случае, никто из нас точно не знал, сколько пуль попало в ее тело, но одна прошла через бедро, по словам Лоренцо.       Когда я поднялся на ноги, еще крепче сжав в руках Катерину, она издала протяжный стон, будто я сделал ей больно и уже хотел остановиться, хотя времени на раздумья вовсе не оставалось — да, Фальконе, скорее всего, схватили ублюдков, впрочем, как и полиция должна была обыскать дом, однако все равно было опасно оставаться в подвале на большее время, чем планировалось. Темные радужки посмотрели на меня почти с вызовом, поэтому я кивнул и направился в сторону выхода.       Брат не показывал то, насколько был взволнован или даже испуган, но я знал, как он относился к Кармелите, как любил ее, лелеял и защищал всеми силами, а еще знал, на что Лоренцо готов был пойти, чтобы уничтожить ублюдков, посмевших причинить вред жене, и, скорее всего, эта ненависть затмевала страх; возможно, при данных обстоятельствах это лучшее, на что способен был организм человека.       Я пытался шутить, пытался успокоить Катерину, когда она вздрагивала и пугалась каждого шороха; кажется, я вообще никогда не видел ее такой хрупкой, а может, и никто не видел, но жизнь умела ломать.       То и дело я оглядывался на Лоренцо, который теперь шел позади и почти что подталкивал меня в спину — Кармелите необходима была медицинская помощь, но я лишь аккуратно ступал по лестнице, чтобы, во-первых, не упасть, а во-вторых, чтобы прислушаться к звукам наверху, в доме. Сейчас я не готов был рисковать, не готов был ввязываться в драку, когда на кону стояли две важные жизни, а потому, если полиция или Фальконе упустили кого-то из похитителей, мы обязаны услышать это и предотвратить неизбежное.       Адреналин бушевал в венах, в голове, в висках, в руках, в ногах, да вообще везде! Я чувствовал, какая ответственность лежала на моих плечах, чувствовал, что не мог подвести ни Катерину, ни Кармелиту с Лоренцо, ни Фальконе, а самое главное — Савио. Мне чертовски хотелось, чтобы между нами наладились отношения, чтобы отец моей любимой девушки вновь доверял мне ее и ее жизнь. Думаю, и сама Катерина желала этого, хотя, наверное, и не подозревала, что между мной и Савио испортились отношения.       Наконец свет фонариков, используемых полицией, осветил наши лица. Катерина зажмурилась и подумала, что сейчас день, но я коротко объяснил, как сейчас обстояли дела. Лоренцо теперь первым быстро шагнул в сторону выхода, и его практически сразу же встретили врачи — они ожидали, что кто-то будет ранен. Я же двинулся за ними следом и, как только Кармелиту затащили в машину скорой помощи, аккуратно усадил Катерину, но она тут же застонала и сгорбилась, чуть ли не падая в мои руки обратно. Я забеспокоился и стал оглядывать ее тело, но видимых повреждений так и не замечал, затем она сама медленно подняла руку к затылку, а потом… начала говорить, и все клеточки тела сжались и от боли за нее, и от ненависти на того, кто это сделал.       «Дерьмо», — вот, как прокомментировал Лоренцо состояние Катерины, однако мы оба знали, что это не просто дерьмо, это, блять… Я не знал, какое приличное слово подобрать сюда, поэтому просто заткнул мысли и слова внутри себя, поджал губы и крепко стиснул Катерину в объятиях.       Сердце в очередной раз обливалось кровью, а вина, которая на несколько часов утихла, чтобы я нормально соображал, захлестнула с новой силой. Если бы не слова врачей о том, что с Кармелитой и ребенком все в порядке, я бы, наверное, вообще сошел с ума, но после них мог хотя бы радоваться тому, что они обе живы, они дышали, были здесь, с нами, а не внизу, в грязном подвале, где с ними происходило то, чего мы можем и не узнать, хотя, уверен, что Фальконе, что мы с братом выбьем все дерьмо из похитителей.       В следующие часы я планировал глубоко дышать и постоянно находиться рядом с Катериной, да и в следующие дни — тоже, и когда я хотел еще раз выдохнуть — кажется, третий раз за этот поздний вечер — выпученные глаза Катерины то ли от страха, то ли от чего-то еще, заставили задержать дыхание, а после последовал ее крик вместе с почти что оглушительным выстрелом, а может, только нам в гробовой тишине показалось так. Все тело моментально среагировало на опасность, я прикрыл собой Катерину, обнимая ее двумя руками, буквально впечатывая в себя, надеясь, что если в меня и выстрелят, то пули не пройдут сквозь тело, а останутся в нем, не задевая ее.       Несколько мгновений я сжимал Катерину все сильнее и сильнее, хотя выстрелов после первого так и не последовало. Я поднял взгляд, убеждаясь, что Кармелита в порядке и что врачи занимались ее здоровьем, но… некоторые из них отвлеклись и почему-то резко поднялись со своих мест. Катерина снова начала вырываться из моих рук, и я не понимал причину, поэтому мне пришлось отстраниться и посмотреть в темные радужки, которые будто бы говорили: «не оборачивайся».       — Катерина! — закричал знакомый голос, и боковое зрение подсказало, что он принадлежал Савио.

Don't Wake Up (Slowed) — Apovabin, TTM, Lowx

      Я окончательно выпустил ее из объятий, но она схватилась за мои руки и потянула на себя. Врачи суетились за моей спиной, и я только сейчас понял, что рядом и в принципе где-то поблизости не стоял Лоренцо, хотя несколькими мгновениями раннее был прямо здесь, следил за женой.       — Нет! Нет, Валентино! — вдруг практически стала приказывать Катерина, а Савио в это время старался успокоить свою дочь. — Останься со мной, Валентино!       Я все же смог высвободиться из ее хватки, шагнул назад, затем обернулся, повертел головой в разные стороны, а потом… между двух врачей увидел знакомые карие глаза, которые безжизненно смотрели в небо.       Не помнил, как оказался на траве, как упал на колени, как растолкал врачей, пытающихся что-то сделать, но что они могли, если моему брату прострелили мозги? Что они могли, если Лоренцо — мертв? Что могла Кармелита, оставшаяся без мужа и без отца своих детей? И что мог я, оставшийся без брата и его поддержки?       Я смотрел в застывший взгляд Лоренцо и произносил его имя как молитву, будто это помогло бы воскресить его каким-то чудом, держал двумя руками его лицо, пытаясь пробудить от вечного сна, трес за плечи и умолял вернуться, умолял сказать, что его смерть — просто долбанная детская игра, в которую мы играли с отцом в детстве, притворяясь мертвыми, когда игрушечные пульки попадали в сердце или голову, но… ничего из этого не произойдет. Никогда.       — Отпусти меня, папа! — сквозь пелену шума в голове услышал я, затем ощутил, как Катерина врезалась в мою спину и стала обнимать, что-то попутно приговаривая, но единственное, что я мог делать в данную минуту, — сидеть на коленях у тела брата и не ронять ни слезинки, а копить ненависть, которая потом обрушится на всех, кто причастен к причинению вреда и моей семье, и семье Фальконе. — Валентино, Боже, посмотри на меня! — снова и снова просила она, при этом практически рыдая, но я застыл, как замертво застыли карие радужки Лоренцо.