don't protect.

      — Вышло что-то с заклинанием? — они с Томом поужинали, а теперь сидели в гостиной, не желая просто расходиться по комнатам. Это было привычно, они часто сидели по вечерам вдвоем, хоть каждый и был занят своим делом. И это не казалось неловким, наоборот, сидя в тишине, Гарри ощущал лишь странное умиротворение. Такое, казалось, было только в прошлой жизни, там, где он был учеником Хогвартса, где рядом были преданные друзья и понятные соперники, где мир делился на черное и белое, а проблемы с трудом, но решались. Такое умиротворение он чувствовал, когда гостиная Гриффиндора пустела, а они с Гермионой и Роном засиживались у камина, занимаясь своими делами. Они молчали, как молчал и он с Томом, но все равно чувствовалось единение, чувствовалось особое, необъяснимое тепло.              Том явно успокоился, видимо больше не переживая, что Абракас будет больше общаться с Гарри, и теперь расслабленно читал какую-то книгу, полулежа на диване. Гарри взглянул на обложку, узнавая книгу, что дал ему Фламель. «Теория заклинаний: свет и тьма» — самая первая книга, написанная миссис Фламель, она рассказывала не столько о создании новых заклятий, сколько разбирала существующие, при чем как светлые, так и темные. Гарри и сам только начал чтение, но уже мог сказать о том, что идеи, описанные в книге, могли привести его к успеху.              Эта книга была без преувеличения гениальной, именно она принесла миссис Фламель мировую славу. Возможно, сейчас она и не была единственной в таком стиле, но во времена её написания она была новаторской настолько, насколько это возможно. Никто раньше не разбирал каждое заклинания на столько составляющих, никто раньше не давал подробные схемы такого количества заклинаний, никто раньше не объединял светлые и темные заклинания в одну книгу. На сегодняшний день эта книга считалась настольной для каждого волшебника, который хотел попробовать себя в создании заклинаний.              По сути, чтобы понять, как работает магия, можно было прочитать только эту книгу. Там не было ничего лишнего, казалось, что миссис Фламель взяла себе за цель научить всех, потому что не понять, что и к чему было просто невозможно.              Потянувшись, Гарри призвал расчеты по заклинаниям, собираясь перепроверить их после того, как Том расскажет, что и как прошло. Они часто использовали такую схему: Гарри составлял расчеты, Том проверял их на практике, они выявляли несостыковки и шли по новому кругу. У Гарри было больше знаний в создании заклинаний (даже учитывая, что знал он не так много), а вот Том был особо терпелив и кропотлив, поэтому ему не доставляло сложности проверять новые схемы. Бывало, что они менялись, но сейчас, когда Гарри не способен контролировать интенсивность магии, так делать не стоило.              — Я думаю, что мы на верном пути, — Том отложил книгу, перед этим положив в неё закладку, — я могу добавить в цепь новые звенья, но такое ощущение, что этого недостаточно. Сложно объяснить, я не теряю контроль, все идет как задумано, но результат неверный. Магия очень нестабильная, мне кажется, что эту схему стоит доработать, но у меня пока нет идей как это сделать.              Том звучал разочаровано, словно Гарри ожидал от него мгновенного решения и кучи идей, хотя на самом деле это было не так. Просто создать заклинание было бы скучно, ему было интересно искать варианты, продумывать новые и новые схемы, раз за разом улучшая свои же наработки. Ему был интересен путь, а не конечный результат.              — Нестабильная? В каком плане?              — Пока я тренируюсь на обычных предметах — все идет хорошо, но стоит мне взять что-то магическое и добавить в цепочку, то она распадается, — пояснил Том, — при чем это самое важное. С магическим предметом не просто не появляется новая связь, она пропадает даже с уже зачарованных вещей, при чем не важно, с магических или нет.              — Понял, — кивнул Гарри, задумавшись о том, что могло давать такой эффект, — если такая реакция на простой предмет, то связь просто будет постоянно пропадать при контакте с волшебником. Тогда весь смысл теряется, никакого толку от неё не будет.              Они замолчали, размышляя о том, что можно было бы исправить в схеме. Со стороны это казалось простым: просто сделать связь между людьми на основе уже существующего заклинания, но на деле это оказалось куда сложнее. Сотни идей, миллионы опытов, тонна испорченных вещей и сплошные тупики.              — Знаешь, — Том кинул взгляд на Гарри, словно пытаясь додумать мысль, — когда я готовил тебе подарок, то не просто так использовал руны. Можно было бы просто заколдовать металл, этот способ в разы проще, но он недолговечен. Если же магию буквально впечатывать в предмет, то она останется навсегда. Как думаешь, если подготовить руну и вырезать её на теле человека, то это может стабилизировать связь?              Гарри на секунду пораженно посмотрел на Тома, тут же поднося браслет поближе к глазам, внимательно рассматривая рунный узор, а затем радостно кивнул, наконец-то ощущая не просто движение, а то самое, единственно правильное. Конечно, вот почему Метка — не просто заклинание, а татуировка — так магия переплетается с магией человека, что и делает её уникальной.              — Ты гений, — похвалил Тома Гарри, беря новый пергамент и приступая к расчетам, — но лучше не вырезать руны, они заживут, и это может повлиять на результат. Ну, на самом деле я не уверен, что это повлияет, но рисковать не хочется, все же руны вещь капризная. Что если сделать аналог татуировке? Только вместо чернил использовать магию.              Он знал, что на нормальную схему нужно было потратить куда больше времени, но пытался записать все так, чтобы мысль, пришедшая ему в голову, не успела уйти. Раньше они с мистером Фламелем думали, что Метка — лишь рабское клеймо, символ принадлежности Волан-де-Морту, но что, если она и была основой заклинания? Что, если нужно было работать не над тем, как заколдовать человека напрямую, а над тем, как сделать все в обход?              — Смотри, — Гарри призвал книгу, которую Том только что отложил, а затем, найдя в оглавлении нужный пункт, перевернул страницу к парню, — заклинание Атраменто, оно раньше использовалось для того, чтобы создавать чернила. Мы можем вплести это заклинание в ту формулу, что ты проверял сегодня. Если нам удалось сменить порядок того, как подключаются к связи разные звенья, то зачем это отбрасывать?              Том кивнул, его глаза радостно блестели, когда он поглядывал на восторженного Гарри, буквально подпрыгивающего от своей догадки.              — Помнишь я варил мазь Постоянства? — спросил Том, задумавшись о чем-то, на что Гарри весело прищурился, вспоминая несчастную ворону.              — Хочешь еще один памятник вороны? — все же рассмеялся Гарри, — учти, я подарю тебе их все на выпускной.              — Не сомневаюсь, — неловко улыбнулся парень, видимо вспоминая свой провал, — но суть не в этом. Та мазь слишком сильная, но что, если сделать для неё аналог в виде заклинания? Ты сможешь вплести в формулу еще одну часть?              — Слушай, — протянул Гарри, задумываясь. Идея была хорошей, хоть и ужасно трудной: если закрепить чернила чем-то подобным, то Метка, как ей и полагается, не будет сводится никаким заклинанием или зельем, — идея отличная, хоть я и не уверен, что вообще реализуемая. Так мы добьемся долговечности, и связь будет стабильной. Начнем именно с аналога мази, хорошо?              Том кивнул, забирая часть пергаментов себе, быстро записывая все компоненты зелья, пока Гарри прокручивал в голове как вообще воплотить настолько грандиозную задумку. Он знал, что зельевары часто пытаются повторить эффект заклинания в тех или иных зельях, хоть это и получается далеко не у каждого. А вот наоборот…              По факту, ему придется создать заклинание с нуля, даже не имея какого-либо образца.              — Смотри, это все те компоненты, которые я использовал, — Том протянул пергамент Гарри и, пока тот просматривал список, продолжил, — это не самая сложная мазь, ингредиентов мало, но результат ты видел сам.              — Как они взаимодействуют между собой?              — Так как это мазь простая, тут все части зелья просто смешиваются и ничего больше, — объяснил Том, — они не нейтрализуют друг друга, а просто дополняют и усиливают.              — Мы поступим так же, — решил Гарри, а потом добавил, но уже менее уверенно, — ну или попробуем. Нам нужно, чтобы формула повторяла каждый компонент мази, но при этом не приводила к окаменению. Ты смог понять, что не так с мазью?              — Яд зубастой герани в большом количестве парализует, а в мази его предостаточно, — предположил Том, — это догадка, но больше ничего не могло дать такой эффект.              — Отлично, — Гарри смело вычеркнул несчастное растение из списка, а затем вернул его Тому, — ты хорош в зельях, можешь кратко написать какую роль какой ингредиент играет?              — Конечно, давай.              — Спасибо, я пока выберу нам книги, работы будет много, — он прошел к шкафу, перечитывая названия книг на корешках. Нужен был справочник с заклинаниями, желательно расширенный. Он помнил, что профессор Дамблдор давал ему несколько изданий от разных авторов, поэтому нужно было их просто найти. Если они смогут соотнести эффект от каждого ингредиента с уже существующим заклятьем, то впоследствии есть шанс, что они создадут свою формулу.              Книги нашлись не сразу, но все же быстрее, чем Том успел дописать все эффекты. Гарри аккуратно положил книги на стол, а сам решил заварить им чай. С горячим напитком думалось намного лучше, да и мешать Тому не хотелось. Он легко переместил две чашки и чайничек на стол, а затем вернулся, видя, что парень закончил работу.              — В этих книгах собраны основные заклинания, — он взял любую одну наугад, — нам нужно выбрать все те, которые дублируют, неважно частично или полностью, те эффекты, которые ты написал. Желательно, чтобы на каждый компонент было несколько заклинаний, мне бы не хотелось потом начинать все сначала.              — Разделим компоненты? — предложил Том, тоже выбирая себе книгу.              — Не стоит, — подумав, ответил Гарри, разминая голову, — заклинаний много, у каждого из нас будет свое видение, а повторы потом просто исключим.              Том кивнул, а затем легко взмахнул палочкой, разливая чай по чашкам, а затем приступая к работе.              Они закончили только к середине ночи, не чувствуя усталости от того, что наконец нащупали нужное направление. Это казалось чем-то совершенно удивительным, чем-то по-домашнему уютным. Вспомнились школьные приключения, когда они так же с Роном и Гермионой искали чудовище Хогвартса, готовились к Турниру Трех Волшебников, составляли план занятий для Отряда Дамблдора. И теперь, с Томом, они также делили общую тайну, что сближало лучше любых слов. Гарри, ложась в кровать, наконец знал, что все получится.              Эта ночь была первой, когда он спал спокойно. Эта ночь стала первой, когда он даже не потянулся к палочке, чтобы запечатать дверь.              Эта ночь была точкой выздоровления.       

      ***

                    Грохот казался настолько неожиданным, настолько всеобъемлющим, проникающим в каждую клеточку тела, что Гарри едва мог вспомнить как дышать. Дикий ужас захватил тело в один момент, не было и шанса вздохнуть, он казался самому себе загнанным животным, попавшим в клетку. Сердце выпрыгивало из груди, он чувствовал его где-то в горле, и оттого дышать становилось еще тяжелее. Казалось, что весь дом рушится, что миру приходит конец, что все вокруг разрушено, что он умирает.              «Бежать» — единственная мысль, крутившаяся в голове. Бежать, даже если все тело казалось замершим, даже если сложно было найти в себе силы даже дышать. Он много раз был в ужасных местах, он не раз был на волоске от смерти, но все это казалось мелочью по сравнению с тем, как все вокруг дрожало, какой животный ужас рождал этот звук. Гарри даже не знал, что бывает так громко, он даже не подозревал, что он способен воспринимать столько звуков за раз, что его барабанные перепонки не лопались от этого кошмара.              Он оказался у двери в комнату в одну секунду, хотя до этого казалось, что его тело не может быть настолько быстрым и ловким. В дверях он практически сбил Тома, который, к удивлению, уже был тут. Его взгляд был совершенно безумным, он тяжело дышал ртом, как после длительной пробежки, а все его тело трясло. Гарри удивленно отметил, что и сам трясется, едва держась на ногах.              Он не понимал, что происходит.              — Немцы, — глаза Гарри расширились от ужаса, тут же вспоминая, что идет маггловская война, а значит на них летят бомбы. Он пытался вспомнить все, что знал об обстрелах, но в голове была лишь пугающая пустота, — скорее в подвал!              Гарри молча кивнул, хватая парня за руку и тут же разворачиваясь в подвал. Он не знал что делать и как им спастись, была лишь единственная надежда на то, что они смогут выжить. Совершенно иррациональная, непонятная мысль о том, что они не могут умереть, просто обязаны выжить, выжить назло войне, назло всему этому миру.              И вновь не было ни Избранного, ни Темного Лорда, были напуганные подростки, так отчаянно желающие выжить.              Подвал был маленьким и пыльным, им негде было даже спрятаться или сесть, но это казалось неважным. Аппарировать было нельзя — это все, что он помнил сейчас из рассказов директора, хотя тот явно рассказывал ему об этом. Все слилось в один белый шум, который никак не складывался в слова из-за ужасающей паники. Бомбы не просто разрушали дома, они еще и мешали магической активности, и даже у самых опытных волшебников аппарация могла привести к неожиданным последствиям. Рисковать было нельзя, да и даже если бы он смог аппарировать, то он не знал куда, ведь бомба могла достать их в любой точке Англии. Да и отчего-то замкнутое пространство казалось настолько надежным, словно они были у Мерлина за пазухой.               — Ставь щиты на комнату, — приказал Гарри, с трудом узнавая свой голос, тут же закрывая дверь, — любые, какие только вспомнишь.               — Бомбы могут пробить их, — Том тоже звучал истерично, но даже так подчинился, тут же начиная накладывать заклинание за заклинанием.              — Мы обязаны справиться, — Гарри с каждым разом повышал голос, пытаясь перекричать звук падающих бомб, пытаясь перекричать звук рушащихся домов. Он знал, что может просто заглушить внешние звуки, но казалось важным понимать внешнюю обстановку. — Амандил, будь с нами, мы постараемся что-то сделать.               — Хозяин, — эльф тут же появился перед ним. Он был не так напуган, как они с Томом, но все же Гарри видел, что страх окутывал и его. Казалось неправильным оставлять эльфа где-то за пределами подвала, ему грозила такая же опасность, а Гарри ощущал за него ответственность. — Амандил тоже будет защищать дом.              Эльф не дождался разрешения или какого-то внятного согласия, тут же начиная колдовать, его магия окутывала тело и принуждала чувствовать себя лучше. Гарри и сам начал накладывать все известные защитные заклинания, вздрагивая от каждого нового толчка. Все остальное казалось ерундой, были важны только искры заклинаний, исходящих из двух палочек, только бормотание, что должно было подействовать.       Защититься, спастись, сделать хоть что-то.              Он не планировал умирать просто так.              Внезапная волна, прошедшая по дому, даже не удивила, но заставила все внутри сжаться еще сильнее. Том едва не упал на Гарри, делая шаг назад, но все также продолжая сжимать палочку и шептать заклинания. Гарри развернул парня к себе, опуская его палочку, прижимаясь как можно ближе, чувствуя такую огромную необходимость быть рядом. Тепло чужого тела, его дрожь, дублирующая собственную — все это давало ощущение того, что он жив, что они все еще живы, даже несмотря на все происходящее.              Том прижимался в ответ, цепляясь пальцами, вздрагивая от каждого нового толчка, не успокаиваясь ни на секунду. Они просто стояли в пыльном подвале, слушая как рушится мир вокруг, не шевелясь, больше не делая попыток защититься.              Они сделали все, что могли, он чувствовал, что внутри не оставалось сил на более сложное колдовство, а тратить последние крупицы магии было неправильно. Даже если аппарировать было нельзя, даже если это могло бы привести к еще худшим последствиям, он не хотел лишать себя последнего шанса. Если дом начнет рушится, то он надеялся, что у него хватит сил и времени перенести их куда-нибудь.              Гарри думал о том, как же символично было бы умереть вот так вот, без предсказанного пророчества, без битвы с Лордом, да и без Лорда в целом. Всего бы этого не было, — были бы просто еще два имени в списке погибших в этой войне, просто два парня, не успевших даже пожить.              Все стихло так же резко, как и началось, но никто из них не спешил радоваться, никто из них не разорвал объятия, на каком-то подсознательном уровне думая, что это еще не конец. Почему-то не верилось, что после такого грохота, после такого ада наяву вокруг могло быть так тихо, что все могло закончиться так просто.              Гарри отпрянул первым, рассматривая Тома ближе. В полутьме подвала он казался совершенно другим, каким-то нереальным, слишком бледным и неживым, словно кукла, которую случайно оживили. На щеках у парня были порезы, которые слегка кровили, и Гарри удивленно понял, что не заметил их раньше. Он аккуратно запустил светящиеся шары под потолок, чтобы рассмотреть парня лучше, тут же отмечая такие же порезы по всему телу.              — Что с тобой?              — Окно в комнате, оно разбилось, — кровать Тома стояла у самого окна, и Гарри с запоздалой паникой понял, что парень чудом отделался парой царапин, — я не успел залечить, секунду.              Он поднял палочку, но Гарри перехватил его руку, тут же останавливая. Они оба были слишком напуганы, чтобы залечивать раны, их руки дрожали, да и на постоянное поддержание щитов ушло немало времени и сил. Они были измучены и колдовать что-то, что может привести к худшим последствиям не стоило.              — Амандил, ты можешь залечить эти раны? — магия эльфов отличалась от человеческой, и Гарри знал, что так Тому ничего не будет угрожать. Амандил лишь кивнул, приступая к работе, и уже через пару мгновений парень был здоров.              И все же паника внутри не отпускала, Гарри хотелось то ли кричать, то ли спрятаться еще дальше и глубже. Он то хотел остаться в одиночестве, то с ужасом думал о том, чтобы разойтись спать по разным комнатам, словно ничего и не было.              Он никогда не думал о такой части войны, не задумался о том, как это происходит, будучи всегда воином, солдатом. Но всегда отчего-то казалось, что это не может быть настолько простым, не может дикий ужас граничить с тишиной, не может все начаться так же просто, как и заканчиваться.              — Выйдем на улицу? — Том звучал тихо, но в наступившей тишине это подобно крику, — нужно посмотреть, что произошло.              Гарри кивнул, внутренне сопротивляясь этому. Хотелось остаться тут, под защитой заклинаний, в безопасности, но он знал, что им нужно идти. Сильнее, чем остаться здесь, он хотел только выйти, чтобы увидеть мир заново. Ему было нужно посмотреть на то, что осталось, ему было нужно посмотреть, осталось ли все, как прежде, или мир поглотила тьма. Он не верил, что все вокруг могло остаться таким же, потому что казалось, что после этого все вокруг должно было разрушиться.              Том протянул ему свою руку, и Гарри с благодарностью её взял, чувствуя, что нуждается в точке опоры, чтобы идти. Былая скорость и ловкость словно покинула их, если в подвал они бежали с невероятной скоростью, то каждый шаг обратно был наполнен страхом и отчаянием, они буквально заставляли себя переступать ногами, двигаясь вперед. Тело словно принадлежало кому-то другому, он с трудом руководил собой, и если бы не Том, на которого Гарри опирался в той же степени, что и сам Том опирался на него, он бы так и остался в том подвале.              Дом выглядел ужасно: окна отсутствовали, и ветер качал занавески, которые Гарри выбрал совсем недавно. Некоторые предметы, которые были ближе к окнам, лежали на полу, а вокруг было ужасно много пыли. Если раньше он мог думать о том, что этот дом станет ему родным, что он мог чувствовать себя безопасно, то теперь он видел, как эти мысли с грохотом разбиваются, падая куда-то к осколкам битого стекла.              Это было ужасно.              Они шли по стеклу, вздрагивая от того, насколько неправильно ощущались эти шаги, вздрагивая от того, что понимали, насколько неправильно было все это.              Они вышли на улицу спустя вечность, не закрывая дверь, не разъединяя рук, цепляясь за этот якорь спокойствия. В воздухе ощутимо пахло горелым, множество домов было разрушено до основания, а некоторые горели так сильно, что было понятно, что простыми заклинаниями уже было не помочь.              Гарри казалось, что этот запах останется с ним до самого конца: запах смерти, запах разрушений, запах покинувших надежд. Он не знал, что боль может пахнуть так.              Но то, что удивляло сильнее прочего — ужасающая тишина. Не было слышно ни плача, ни криков, ни простых переговоров, только тихий треск огня, пожирающего дом и изредка падающие камни, что не могли больше держаться на разрушенных стенах.              Гарри знал, что ноги больше не могли его держать, он присел на крыльцо, потянув Тома за собой, с удивлением понимая, как легко тот подчиняется. Они сидели, смотря на все эти разрушения, и никто из них не мог пошевелиться или сказать хоть что-то.              Только тихие вздохи Тома — единственное, на чем мог сконцентрироваться Гарри, все больше ощущая странную отстраненность. Все это словно было не с ним, словно все происходящее — дурной сон, не более.              — Знаешь, раньше я верил в Бога, — голос Тома — сплошной нарыв, он едва говорит, раскрывая душу, — наш приют был возле церкви, и нас часто туда водили. Мне нравилось это, там всегда было тепло, приятно пахло, и нас там всегда угощали чем-нибудь. Женщины, которые там служили, всегда хорошо ко мне относились, даже если воспитатели считали меня дьявольским ребенком.              Том замолчал на секунду, Гарри лишь молча кивнул, слегка сжимая руку парня в своей, выражая своеобразную поддержку. Он не знал причины этой исповеди, но понимал, что парню нужно было выговориться.              — Мне говорили, что Бог примет нас любыми, что все мы — его дети, и он нас любит. Меня никто не любил, а вот он — всегда. Я молился ему каждую ночь, старался поступать правильно, даже если это было тяжело, — он вздохнул, закрывая глаза, — я не ангел, Гарри, ты знаешь это, но я всегда старался быть хорошим. Даже когда я попал в Хогвартс, я все равно продолжал верить в Него, потому что если в мире существует магия, то почему не может существовать Бог? Я молился Ему, когда чистокровные снобы обсмеяли мою одежду, я молился Ему, когда они игнорировали меня и старались испортить мне жизнь. Я верил, правда верил, даже когда не получал никакой поддержки, никакой любви. Знаешь, когда это закончилось?              Гарри отрицательно мотнул головой, но ответ Тому и не требовался.              — Когда я поступил на третий курс, в Великобритании началась война. Летом, когда я вернулся в приют, я понял, что Бог оставил нас. Мы голодали, не было новой одежды, а над головами постоянно летали снаряды. Я пытался молиться, но это не помогало. С тех пор я знаю, что рассчитывать можно только на себя.              — Я сделаю все, чтобы ты мог рассчитывать и на меня.              — Я уже, — признался Том, снова замолкая. Он зябко поёжился, и Гарри с удивлением отметил, что и сам замерз. Уходить в дом не хотелось, он призвал плед из гостиной, надеясь, что он не будет в стекле, а затем накинул его им на плечи. Том благодарно кивнул, потерянно рассматривая разрушения.              Гарри подумал о том, что для Тома это все не впервой, что это все — привычная часть его каникул, и это разбивало его сердце окончательно. Теперь он мог понять страх парня перед смертью, желание выжить любой ценой.              — Я закурю? — он знал, как Том не любит запах сигарет, что он против курения, но просто не мог сейчас себе отказать в этом.              — Только если поделишься, — Том взял сигарету дрожащими руками, тут же затягиваясь и даже не морщась.              Они оба слишком устали.