Внимание! Агент заметил вас.

      Большой и обычный спикермены.       Тебе говорили, что ты не умеешь пить алкоголь? Все упустили момент, когда людской корпоратив смешался с яростной вечеринкой спикеров, но ты решила оторваться по полной спустя две рюмки крепкого, которые в тебя влили почти насильно. Кровь словно огонь течёт по твоим венам, и ты пьяной походкой плывёшь среди танцующей толпы. Музыка рвёт колонки, а басы закладывают уши, и ты едва можешь стоять на ногах, хихикая от нелепости ситуации. Ты без понятия, кто притащил алкоголь, но это и не твои проблемы, отвечать за это будут организаторы мероприятия. Тебе становится душно, и твоё тело ведёт в сторону, пока не врезается во что-то жёсткое. Ты поднимаешь плывущий взгляд и смотришь на серую колонку. О, кажется, это тот милаш-спикермен, который угощал тебя чупа-чупсом.       — Доведешь… до диванчиков? — глупо лыбишься растерявшемуся агенту, чуть не сползая на пол.       Спикер успевает обнять тебя за плечи, и за грохотом музыки ты не слышишь, как он гудит своей колонкой что-то смущенно-одобрительное, мягко ведя тебя к манящим диванчикам. Ты шумно дышишь, опираясь на милашку-агента, и на удивление не сразу замечаешь большого спикера, вальяжно сидящего и вываливающего басы со своей колонки. При виде вас он замолкает, пытливо наклоняясь на бок.       — Так вы друзьяшки? — доходит до тебя, и ты даже не пытаешься отпрянуть от неожиданно горячего тела робота.       Не пытаешься даже тогда, когда большой спикермен сгребает на руки вас обоих, усаживая на свои — охренеть, какие огромные! — бедра. Тебя лишь слегка мутит от смены в пространстве, и ты откидываешь голову назад, опираясь ею на плечо того, кто тебя сюда привёл. Странно уточнять спикеров по росту, поэтому ты просто клеймишь одного Милашкой, а другого Задирой. Кто знает, какие тесные отношения между ними двумя, но то, что назревает между вами тремя пробуждает в тебе лёгкую дрожь испуга. Ты начинаешь чётко осознавать, что тут слишком душно, что два вибрирующих тела слишком близко, и тебя просто дико плющит от алкоголя. Милашка неловко обнимает тебя за талию, в то время как задира придерживает вас обоих своей ладонью, практически закрывая от всего окружения. И его колонка «смотрит» прямо на вас. Ты собираешься с духом, со свистом втягивая воздух, и чётко выговариваешь, сгорая от невесть откуда взявшегося смущения:       — Мне пора идти спать.       Камерамен.       Ученый зависает у своего рабочего стола, наблюдая за твоей сгорбленной фигурой у платформы со всяким барахлом. Ты колупаешься в вещах, которые были для тебя настоящим сокровищем, рассматривая каждую мелочь и едва сдерживая визги восторга. Камерамен порой задумывается, как с таким великолепным резюме и списком разработок ты по прежнему умиляешься любой ерунде. Но больше всего его сейчас вводит ступор твоя невероятно кривая спина, он правда не понимает: какого чёрта ты сложилась в три погибели, почти что носом тыкая в каждую деталь. Зрелище настолько неприятно его объективу, что твой начальник качает камерой и подходит к тебе.       — Выпрямись, — слышишь осуждающий голос камерамена, но не успеваешь среагировать на выговор.       Он кладёт одну ладонь на твоё плечо, другу на поясницу, силой разгибая тебя обратно. Ты ахаешь от неожиданных прикосновений, замирая истуканом, в то время как начальник принимает твой возглас за ещё один повод тебя отчитать:       — Тебе же больно. Такие напряжённые плечи, словно ты не из плоти и крови, а из камня.       Сильные и широкие ладони перетекают на изгиб шеи, мягко массируя мышцы, и ты чувствуешь тупую боль облегчения, от чего невольно мычишь и опускаешь голову. Он мнёт плечи, спускаясь пальцами на позвонки между лопаток, разгоняя соли, и ты натурально плывёшь в руках начальника. В твоей кисельной голове даже не сразу формулируется интересующий тебя вопрос. Черт возьми, когда тебе последний раз делали массаж? До войны, в далёком детстве?       — Где вы этому научились, сэр Аллен? — твой голос хрипит, и ты надеешься, что он это не заметил.       Камерамен отводит взгляд в сторону, словно документы на дальнем столе резко привлекли его внимание.       — Изучал анатомию на досуге, — сконфуженно отвечает ученый, поспешно ретируясь от тебя.       ТВмен.       Ты знала, что эта чёртова прохлада не оставит тебя без последствий, и поэтому сегодня с самого утра чувствуешь лёгкое недомогание. Ты поправляешь чужое пальто на своих плечах и продолжаешь выполнять свою работу — осталось каких-то жалких пару часов до конца рабочего дня, а потом ты отоспишься и все станет нормально. Твои мысли прерывает стук в дверь, и тебе приходится прохрипеть разрешение на вход, поспешно прочищая горло.       Ты была не готова увидеть хозяина «грелки».       — Греешься? — ты впервые на своей памяти слышишь его голос — глубокий и вкрадчивый. Таким впору работать психологом. Или впаривать кредиты под огромные проценты.       Он неспешным шагом проходит в твой кабинет, и ты рассматриваешь его широкие плечи и узкую талию, от чего приталенные рубашка с жилеткой сидели на нём, как влитые. Понимаешь, что пялиться и молчать неприлично, и киваешь ему. Непонятно только: в знак приветствия, или отвечая на его вопрос.       Градус неловкости повышается тогда, когда ТВмен проходит мимо твоего стола, вторгаясь уже в совсем личную зону. Ты отъезжаешь на кресле назад, стукаясь об стену позади, на что он вновь мигает «:з», и подходит до неприличного близко.       Ты в недоумении вздрагиваешь, когда он резко хватает тебя за щеки, вздергивая твоё лицо повыше. Экран наклоняется в бок, придирчиво осматривая твоё лицо. Недоумение сменяется негодованием, и ты набираешь полную грудь воздуха прежде чем разразиться в возмущениях:       — Что вы себе позво-мх?! — тебе становится не до шуток, когда он уловил момент и просто протолкнул свои средний и безымянный пальцы прямо в твой рот.       — Сомкни губы, — говорит он тихо, и ты чувствуешь, как чужие пальцы гладят твой язык, пытаясь пролезть под него.       Тебя трясёт от возмущения, но его экран неожиданно загорается синим, и ты просто зависаешь на месте. На твоей памяти не было ситуации тупее, чем эта!       — Пожалуйста, — с нажимом выговаривает он, и к собственному ужасу ты беспрекословно выполняешь его просьбу.       «Какого хуя?!» — крутится в твоей голове, но ты не можешь даже воспротивиться — что за цыганские фокусы?! Ты хочешь оттолкнуть, укусить чужие пальцы, и тебя, наверное, останавливает лишь тот факт, что перед тобой вообще-то робот. Который запихал свои пальцы в твой рот, и нагло щупает твой язык, попутно трогая все, что только можно. Ситуация настолько абсурд, что тебя посещают исключительно неприличные мысли. Не смей сосать их, слышишь?!       — Люди такие забавные, — хмыкает он, поглаживая другой рукой твой подбородок, а ты трясешься в бессилии и смущении.       Дверь в твой кабинет неожиданно открывается, и ТВмен неспеша отпускает твоё лицо, вытаскивая обслюнявленные пальцы из твоего рта. А после достаёт платок из кармана брюк, в пол-оборота смотря на вошедшего уже обычным серым экраном. Ты сидишь вся раскрасневшаяся, сгорая от позора и вообще: какого чёрта сейчас произошло?! Везёт, что за его корпусом тебя не видно от слова «совсем».       — Вызывали, сэр Каин? — спрашивает полный мужчина в очках, держа в руках мелковатую папку.       — Либо усильте отопление, либо проведите дополнительную линию обогрева, — говорит ТВмен невозмутимо, отходя от тебя к выходу. — Люди в этом крыле мёрзнут, а ваша подопечная и вовсе сидит уже с температурой. Оформите ей больничный, — заканчивает он, выпроваживая вместе с собой твоего начальника.       Даже не посмотрев на тебя, агент просто захлопнул дверь. Он… Померил твою температуру? Таким образом?! Пальцами?! Ну и бред!       Ты сползаешь вниз, укутываясь в его пальто с головой. Плевать, что он робот — в первую очередь он для тебя чертов мужчина!       Большой камерамен.       Ты отнюдь не пай девочка. От родителей тебе мало того, что досталась андрогинность по внешним признакам, так ещё и высокий рост даже среди мужской половины населения. Поэтому встреча с этим здоровяком заставила прочувствовать все прелести «мизерности».       Наверное, твой рост — единственное, что сыграло решающую роль для найма тебя на эту должность. Тихое, спокойное место, монотонная работа. Даже коллега молчалив, но предельно заботлив. Вы редко разговариваете между делом, в основном уточняя у друг друга наличие тех или иных боеприпасов. Как и сейчас, ты пытаешься разглядеть висящую наверху пометку на одном из сотни стеллажей, когда сзади к тебе подходит камерамен, вопросительно склоняя свою камеру на бок.       — Ты видишь, что там написано? — ты щуришь глаза, прежде чем развернуться к нему, скривив недовольную рожицу. — Мне кажется, что эта бумажка скоро превратится в прах. Достань, я её перепишу.       Большой камерамен молча кивает, вытягивая руку вверх… и не дотягиваясь до неё. Вы смотрите на друг друга, прежде чем ты вздыхаешь:       — Эм… Кай, у нас есть стремянка?       — Я могу посадить тебя на плечо, — предлагает он, решая умолчать об этой хлипкой конструкции, которую намеренно спрятал пару дней назад.       Ты молчишь, смущаясь предложения, но киваешь в знак согласия. Большой камерамен присаживается на колени, протягивая свои руки к твоему телу. Ты испуганно вздыхаешь, когда он буквально садит тебя на своё плечо, а после аккуратно поднимается, придерживая тебя за бедро и талию. Одной рукой тянешься за бумажулькой, легко срывая её со своего места. Другой ты страхуешься, держась за его камеру, на что он в общем-то не возражает.       На его памяти ты первый человек с таким ростом, и ему не приходится чувствовать себя уж слишком неловко. Тебя спускают на пол, после наблюдая, как ты радостно убегаешь на своё рабочее место. Большой камерамен думает, что определённо избавится от всех лестниц в этом ангаре. Человеческое тело невероятно мягкое в металлических руках.       Большой ТВмен.       Ты залипаешь в потолок, вновь сражаясь со своим желанием поспать, но в этот раз тебе точно нельзя этого делать. Смена в самом разгаре, к тому же скоро прибудет твой начальник. Чтобы скоротать время, ты решаешь попереписываться с чуваком, который пару дней назад спас тебя от участи уткнуться лицом в салат, после чего вы обменялись контактами и поддерживаете связь. В глазах слегка плывёт, и ты давишь в себе зевок, находя нужную переписку, после чего строчишь незатейливое сообщение, проверяя свободен ли собеседник. Молчание затягивается и ты не можешь сопротивляться больше, прикрывая глаза. Из небытия тебя вырывает звук вибрации, от чего ты даже подпрыгиваешь на месте.       «А, да, я свободен сейчас. Слушай, не хочешь вечером прогуляться по штабу?» — всплывает в уведомлениях, и ты разблокировываешь экран, не глядя нажимая на первую иконку и печатая ответ на грани сна.       «Я бы хотела сходить на улицу, но ты ведь и сам понимаешь — мы не можем покидать стены Альянса… " — быстро печатаешь ты, после чего отправляешь ответ, и с тяжким вздохом падаешь грудью на стол.       Ты даже не успеваешь прикрыть свои глаза, как телефон вибрирует вновь, и на этот раз ты замечаешь аж два уведомления. Первый: от начальника, а второй… Второй тот, на который ты, по идее, должна была ответить…       Сон как рукой сняло. Ты в панике залетаешь в мессенджер, смотря на то самое сообщение от коллеги с другого офиса, и сообщение от ТВмена.       Тебя переполняет такая буря эмоций, что ты подскакиваешь на месте, начиная мерить кабинет шагами. Ты отправила сообщение своему начальнику! А ведь он просто написал тебе, что задержался и скоро прибудет. Стыд! Позор!       «???» — первое, что отправил ТВмен после твоего определённо странного ответа на его сообщение. «Понял,» — второе, которое высвечивается в то время, как ты отупелым взглядом смотрела в свой экран. Как же тебе хочется провалиться сквозь землю, кто бы только знал!       Ты мечешься из стороны в сторону, пытаясь придумать, как исправить ситуацию и вообще, все выглядит так, словно ты пригласила его на свидание. Пригласила своего начальника, мать твою! Ты решаешь позорно сбежать прежде, чем он придёт в твой кабинет, и плевать на штрафы или даже понижение в должности — тебе кажется, что ты не способна пережить этот кошмар.       Перед самым твоим носом, когда ты уже твёрдо решила свалить от греха подальше, раздалось шипение и заклубился чёрный дым. Ты замираешь на месте, словно тебя спалили родители за первой сигаретой, и боишься поднять взгляд на экран ТВмена, удерживая взгляд прямо перед собой. Ну, если быть точнее — пустым взглядом пялишься чуть ниже его паха.       Твой начальник определённо интересуется твоим странным поведением, кладя ладонь тебе на голову.       — Эм… — отмираешь ты, поднимая на него испуганный взгляд. — Г-господин Раут, вы понимаете т-тут это…       — Если ты действительно хочешь на улицу, то почему сразу не сказала об этом? — звучит даже не сердито, от чего ты сильнее теряешься.       Большой ТВмен сразу понял, что ты ошиблась адресом, но он даже подумать не мог, что в твоей голове есть желания подобного рода. Обычно люди боятся нынешней ситуации, и точно не хотят лишний раз показывать свой нос за пределы безопасного убежища или штаба Альянса.       Ты тушуешься под пристальным взглядом белого экрана, прикусывая губу от неловкости. Даже не находишь слов, чтобы ответить — перед тобой начальник, характер которого тебе до сих пор не до конца понятен, но…       — Я знаю одно место, но мне придётся взять тебя на руки. Не против? — гудит он динамиками, и ты в неверии поднимаешь хлопаешь глазами. А после киваешь головой как китайский болванчик, и телевизионщик встаёт на колено, чтобы легко подхватить тебя на руки — проклятье, ты такая маленькая, от чего чувствуешь, как смущение начинает топить тебя с головой без права на воздух.       Ты потом подумаешь о том, как будешь вести себя после этого рядом с начальником. Сейчас, когда лёгкое головокружение после телепортации прошло, а в лицо подул свежий прохладный воздух, ты с наслаждением смотришь багровый закат на крыше одной из высоток. И приходишь к выводу, что Господин Раут тот ещё романтик и вообще достаточно лояльный ТВмен.