Тюльпан империи

1543 год. Жизнь дворца продолжалась так, словно никто не уходил и не пропадал. Дни были наполнены тьмой без солнца этого дворца. Михримах Султан уехала в свой дворец к мужу и дочери. На мне остался шехзаде Джихангир. Он был мне словно младший брат, ведь даже большой разницы в возрасте у нас не было. Его хрупкое здоровье, разум и добрая душа не оставляли меня равнодушной. Я всеми силами пыталась быть не просто служанкой, а утешением для милого шехзаде. В последний раз к нам зашла Хатидже Султан. Вместо того чтобы пройти мимо меня, она взглянула на меня с пугающей заинтересованностью. Меня окутал страх. От той невинной госпожи не осталось и следа. В её глазах отражалась смерть, лицо было бледным и улыбка была вымученной. Это была не женщина, а тень самой смерти. Она надвигалась на меня быстрыми шагами, её бордовое платье тянулось за султаншей. За собой Хатидже оставила холодное послевкусие и запах жасмина. Женщина остановилась, приоткрыла рот чтобы сказать мне что-то и мы встретились взглядами. Взгляд был полон боли и безумия, но даже в этой тьме я видела скрытую доброту Хатидже. Я не могла отвести глаз от её лица, где страх и страдание переплетались в невыразимую тоску. Едкий запах жасмина заставлял меня задыхаться, проникал в душу и оставался в ней. После такой тяжелой встречи я возненавидела этот запах. На следующий день объявили траур. Госпожа плача умерла позабыв о любви и счастье. Нежная роза Падишаха, его родная сестра и самое большое сокровище. Все закончилось по её воле. Её мечтательность убила её. Я подала чёрную шаль Михримах Султан. Прекрасное лико госпожи луны и солнца не выражало никаких эмоций. Я была наслышана о близкой связи тётушки и племянницы. Но теперь, вместо той маленькой девочки передо мной стояла взрослая женщина, гордая госпожа, голубые глаза которой потеряли свой цвет. Её глаза были такими после потери матери, а лицо как изысканная миниатюра было строгим и надменным. — Султанша. — Да? Госпожа часто говорила со мной надменным тоном. Но я всегда знала что где-то в глубине души она доверяет мне и пытается сблизиться. Я находила это забавным, ведь такая могущественная госпожа не могла проявлять себя открыто с рабами. — Хатидже Султан, она... — поправляя волосы Михримах, я продолжала аккуратно расспрашивать её — причастна к пропаже Хюррем Султан. — Не буду этого скрывать и не вижу смысла. Пусть весь дворец узрит её позор. — Госпожа словно сошла с ума... — одна из прядок случайно запуталась в моих худых пальцах — Одержима своим покойным мужем. — Не остановлюсь пока моя мать не вернётся. Живая или мёртвая. Мне казалось, что в этих словах была особая грусть. Нас всех уверял в том, что госпожа давно мертва и даже её тела мы не увидим. Я не теряла надежды и наивно продолжала молиться и писать картины, чтобы обрадовать госпожу если она вернётся. Смерть Хатидже Султан запустила цепочку траура династии. Настают тёмные и жестокие времена. Разразится жуткая борьба за трон в которой я обязательно буду принимать активное участие. К какому бы шехзаде я не попала, он станет следующим Султаном. Уходя в очередные походы Султан Сулейман Хан пытался забыться. — Михримах Султан, что нас ждёт дальше? Каков ваш план? — Мой отец позволит управлять гаремом и я избавлюсь от всех змей здесь. Знаешь, хоть ты мне и не нравишься я вижу в тебе потенциал и верность. А это, самое важное в такое сложное время. Мы вошли в султанские покои. О Аллах, какими роскошными они были! Я подняла голову, рассмотрела расписной потолок и опустила голову. Теперь, все что мне нужно это смирно стоять с другими служанками. Я, Лалия Хатун, была свидетельницей борьбы Михримах Султан с собственной родственницей. В голове так и всплывали её фразы: «Шах Султан не пускать во дворец больше! Иначе Мерджан Ага поплатиться головой...» После траурной церемонии жизнь во дворце стала и вовсе тихой. Гарем казался темным садом, в котором каждый из цветков постепенно увядал. Только сильные смогут выжить. В очередной из дней Михримах Султан сидела в покоях матери и занималась своими тайными делами. — Лалия! — грубо сказала она мне — Ты трогала мои письма? — в её руках была шкатулка. — Никогда бы не посмела, госпожа. Шах...Султан? — я говорила твердо и уверенно, как меня научила Фатима Хатун, но мои пальцы все еще неуверенно дрожали. Почему то эти слова вырвались из моих уст. Сюмбюль Ага уже собирался поднять гарем вверх дном, как вдруг султанша остановила его: — Если поднимется шум, мы никогда не узнаем кто это сделал. Служанка впустила Хюмашах Султан в комнату и я вдруг вспомнила в какой напряжённой позе нахожусь. Руки были на талии, я жадно дышала пытаясь унять тревогу. Ведь Шах Султан может узнать что в письмах моей госпожи! Письма были тайным оружием госпожи. Они могли скрывать тайны, что могли разрушить династию. Если бы Шах Султан узнала о их содержании, луноликая была бы в смертельной опасности. Я знала, что даже случайный взгляд на их содержимое мог стоить мне жизни. — Почему она не с Эмине? — Отлучилась куда-то — сказала служанка медленно уходя в коридор, а мы с Сюмбюлем переглянулись. У султанши был план. МЫ должны были покинуть покои и ждать, когда воровка вернёт украденное. Я вошла вместе с Михримах Султан в её покои. О чудо! Эмине Хатун копалась в письмах госпожи без зазрения совести, без страха быть увиденной, что пошёл бы ей на пользу. — Что ты там делаешь? — нахмурилась госпожа. — Решила...в шкафу убрать. Это было так глупо. Если бы я проворачивала такие дела, то никогда бы не попалась. — Моя матушка часто любила повторять. Я запомнила это навсегда и ты заруби себе на носу: «Нет ничего важнее, чем верность.» Шах Султан сидела в покоях Хюррем Султан, словно была их владелицей. Как хищник, она высматривала свою добычу не зная, что для неё приготовила властительница солнца и луны. Михримах не заставила нас выйти из её покоев, словно специально выставляя свою тетушку в плохом свете. Я покачнулась и налила чай с липой гостье. Она не удостоила меня и взглядом. Я отошла на безопасное расстояние и смотрела за их теплой беседой, до одного момента... — Лалия! — приказом крикнула госпожа. Я незамедлительно прошла по комнате, достала свёрток потертой бумаги и с прямой спиной отнесла Михримах Султан. Сегодня я выглядела намного лучше. В честь своего триумфа султанша подарила мне глицинивое платье. Как же хорошо оно сидело на мне...Я впервые почувствовала себя достаточно красивой. — Это моё письмо Повелителю, — махнула свертком девушка. — я изложила в нем все, что мне сказала Эмине Хатун. — Ты ничего не докажешь. Как же забавно это выглядело со стороны. Шах Султан уже признает свою вину и это единственное что она могла сказать? — Поверят не какой-то рабыне, а мне. — Вы не учли что есть я — разочаровано вздохнула Михримах — или недооцениваете меня. На письме ведь будет моя печать Я задумалась о том, как забавно и легко было избавиться от Шах Султан. Любая госпожа этого дворца ничего не значила, пока существовала любимая дочь Султана Сулеймана. — Всё таки мы одной крови... — беззаботно вырвала меня из размышлений султанша — Вы должны уехать. Уехать прямо завтра из столицы. И никогда больше сюда не возвращаться. — Но если все узнают, тоже так будет? Меня тогда все равно в ссылку отправят. Так что же мне даёт твоё предложение? — Вы гордая женщина и вам бы думаю хотелось уехать не потеряв достоинства. — Ты на Хюррем говорят поразительно похожа — замолчала на миг женщина, рассматривая лицо племянницы — Нет ты не просто похожа на неё. Ты не копия её, ты—Хюррем. — Для меня это великая честь. Да и ещё... У меня есть к вам одна просьба. — бодро продолжала госпожа выдвигать свои условия. Её настойчивость мне безумно нравилась.— Я бы очень хотела чтобы какую-то часть своих богатств вы пожертвовали в фонд Хюррем Султан. Шах Султан тяжело дышала и молчала. Ей было нечего сказать. На глазах копились слезы от горького поражения, а Михримах Султан только хитро улыбалась играя глазами. Шах резко встала и ушла не проронив ни слова. Я гордилась своей султаншей и мечтала стать такой же. Как ловко можно было провернуть все в свою сторону. — Всё кончено, Сюмбюль. Престарелый евнух склонился в поклоне и встретился со мной взглядом. — А эту предательницу в море! — Я умоляю, пощадите меня госпожа! Эмине Хатун схватили стражники и уводили через скрытый выход из дворца. Она извивалась и боролась за жизнь, а мне было её вовсе не жаль. — Пощады не жди! Меня зовут Михримах, я не прощаю предательства. — последнее слово она явно выделила и заставила всех слуг повиноваться ей ещё больше. Сюмбюль вновь окутал её пронзительным взглядом и не смотря на его низкое положение мне всегда казалось что он держит в себе мудрость всего дворца. Словно древний дух, бесконечный скиталец Османского дворца, тихий наблюдатель.