Далекие странницы

Когда на них в очередной раз напали какие-то недалекие недоумки, Цзышу лишь закатила глаза. Да, богато одетая женщина с компаньонкой на первый взгляд была лакомым куском, но неужели слухи о разбойниках, которым не повезло наткнуться на странствующих заклинательниц, были настолько не впечатляющими? — Отдохни, а-Сюй, я разберусь — мурлыкнула Вэнь Кэсин под непонимающими и злыми взглядами группы головорезов. На этот раз их собралось не меньше двадцати, и они явно были уверены в своих силах. Цзышу отошла к поваленному дереву, расселась на нем, как у себя дома, и отсалютовала всем присутствующим флягой с вином. — Только недолго, лао Вэнь, Чэнлин ждёт нас до темноты, — Цзышу отпила вина и небрежно вытерла губы под жарким вниманием Вэнь Кэсин, которая словно забыла, где и в каких обстоятельствах находится.   Взбешенные таким поведением разбойники решили, что это отличный момент, чтобы напасть, из-за чего первый же, кто подобрался ближе, поплатился пробитой сложенным веером грудной клеткой: Вэнь Кэсин очень не любила, когда кто-нибудь мешал флиртовать с её драгоценной а-Сюй. А её драгоценная а-Сюй, тем временем, смотрела на это представление не отводя глаз. На то, как меняется взгляд Вэнь Кэсин, и все человеческое вытесняет собой Владычица долины. Как взлетают и опадают широкие рукава и полы одежд, словно крылья, и заливает теплой кровью серебристо-белое одеяние и белоснежную бумагу веера. Она выглядела как мечта - так могла бы выглядеть мечта о страшной мести. Вэнь Кэсин металась по поляне, окровавленная, оскалившаяся, как животное, взъерошенная, и глаза её чернели, как бездонные колодцы. Эта ходячая чума была неизбежна, как стихийное бедствие. Она потрошила своих противников, сворачивала шеи, дробила кости, разбивала головы и вырывала гортани, а Цзышу казалось, что это её собственное сердце сейчас восторженно трепещет на залитой кровью ладони любимой женщины. Будь Чжоу Цзышу из нормальных людей, она испугалась бы, не самой Вэнь Кэсин, так своей реакции на нее. Но она была основательницей Тяньчуан, тайной службы королевских убийц и палачей. И сама была убийцей настолько страшной, что многие жертвы при узнавании либо цепенели, сдаваясь без боя, либо совсем теряли голову от ужаса и кидались прямо на меч. Она приговорила к медленной мучительной смерти даже себя - и сама же привела приговор в исполнение. А теперь в её жизни появилось это чудовище, родное, обожаемое до глубины жалкой больной души. Это великое бедствие, способное принести в Цзянху хаос и общую смерть, но решившее остановиться, сойти с пути и спасти жизнь своей искалеченной чжицзи. Эта чума, этот кровавый ливень оказался для Цзышу живым весенним дождем, после которого распускаются цветы и ярко сияет солнце. Эта… Когда Вэнь Кэсин закончила и отвернулась, пытаясь оттереть лицо от крови, Чжоу Цзышу вдруг сама подошла к ней, достала из рукава платок и потянулась вытереть кровь. Вэнь Кэсин ошарашенно замерла. — А-Сюй, с-стой, я же вся… — Тс-с-с, лао Вэнь. Цзышу неторопливо убирала не успевшую засохнуть кровь с бледных щек и лба и с удивлением понимала, что больше не испытывает к крови такого отвращения, как раньше. Во всяком случае, пока дело касалось Вэнь Кэсин. Хозяйка долины сама напоминала Цзышу кровь - яркую, живую, горячую, особенно, когда надевала свои кровавые одежды или, как сейчас, пачкалась во время боя с ног до головы. Этому чудовищу очень шла кровь. Еще несколько месяцев назад Цзышу лично придушила бы любого сказавшего, что ей полюбится вид чужой крови, если это будет делом рук её кровожадной родственной души. Но сейчас… Сейчас она большим пальцем стерла капельку крови с виска Вэнь Кэсин, не испытав ничего, кроме желания продолжить касаться этого лица всю ближайшую вечность.