Поводырь

Первое, что сделал Оминис, получив от отца письмо, нашел Верену. Она сидела в библиотеке перед камином, забравшись с ногами в кресло и что-то увлеченно читала в одиночестве. - Ты же обещала ему ничего не говорить! – разозлено прошипел он, сердито хмуря брови. Вполне естественно, что на роль доносчика он первым делом определил ту, кто все знала и решила не соблюдать по какой-то причине договоренность. - Я и не говорила, - сестра подняла голову от книги и посмотрела на него снизу-вверх. Голос ее звучал неожиданно искренне. Оминис услышал в нем нотки недовольства. Будто девчонка была возмущена тем, что ее подозревают. - Тогда откуда он знает?! Зачем он зовет меня домой? – Оминис принялся нервно вышагивать перед сестрой. - Я откуда знаю? – огрызнулась Верена. – Мне он тоже велел приехать на этих выходных! Может, это вообще не по твоему поводу! Оминис остановился, с сомнением пожевав губами. - Есть что-то еще? – осторожно спросил он. Возможно, девчонка бездумно расскажет что-то важное о делах Корвина. Что-то касающееся таинственного Габриэля, например. - А с чего мне тебе рассказывать? – ядовито, с откровенным презрением хмыкнула сестра. - Верена, это важно! Я должен знать, к чему готовиться. Верена наградила его долгим взглядом, задумчиво теребя корешок книги. А затем закрыла ее и, подавшись чуть вперед, негромко заговорила: - Ты – досадная ошибка нашей семьи, Оминис. Тебя в принципе не должно существовать. Ты – наш позор. Извращенец, уродец, мерзость и дрянь. Мне плевать, что там для тебя важно. Я стыжусь того, что мы родственники. И все, что мне от тебя надо, мои деньги за мое молчание. Дела семьи тебя не касаются. Я ничего отцу не говорила. Если нас вызывают из-за тебя, то пеняй на кого-то другого. А я жду свои деньги, время уже подходит. Сколько раз Оминис уже слышал эти слова не сосчитать. И ему казалось, что он уже привык быть изгоем в своей семье, привык быть ненужным, нелюбимым, презираемым, осуждаемым. И в какие-то моменты эти факты его совсем не тревожили. Ему казалось, что он смирился с тем, что он один в этом мире. Но сейчас стало больно. Обидно. Совсем по-детски как-то. Может из-за того, что он слишком переживал из-за предстоящей поездки и сейчас чувствовал себя особо уязвимым. Оминис понимал, что ему страшно. Очень-очень страшно. - Ладно, - прочистив горло, произнес он. – Деньги будут. - Прекрасно, - Верена улыбнулась и откинулась на спинку кресла, открывая книгу. – А теперь избавь меня от своего общества. Еще заражусь от тебя чем-нибудь. Сжав зубы, Оминис вышел из библиотеки, чувствуя, как начинает болеть голова. В ушах неприятно шумело, а за ребрами что-то болезненно покалывало. Но наверно самым неожиданным оказался ком в горле. Само собой он не ожидал поддержки от Верены и понимал, что разговор с ней не будет приятным. Однако очередные оскорбления после предположения, что она предала их договоренность, о чем он и не думал, уверенный, что вопрос решен, оказались большим, нежели несущественный шум. Они оказались острыми ножами, а его броня вдруг стала слишком тонкой. - Вот ты где, - Вейлин появился из-за спины и по привычке потерся об Оминиса плечом, позволив ему ощутить приятное, уже какое-то родное тепло. – Ты чего застыл посреди коридора? Все в порядке? Низкий голос, обеспокоенные, заботливые интонации, будто бы обволакивающий, но при этом едва уловимый запах, приносящий ощущение мягкого согревающего пледа на плечах, чувство защищенности и уютного покоя – все это Вейлин для Оминиса в настоящую минуту. Возникло желание абсолютно немыслимого, недопустимого, что сам Мракс никогда не инициировал в их взаимоотношениях. Захотелось шагнуть навстречу Вейлину, прижаться к нему, крепко обнять, почувствовать, как его руки сомкнутся несокрушимым кольцом вокруг, обещая защиту. Захотелось чувствовать его всего, полными легкими вдыхая его успокаивающий запах. Но конечно же Оминис этого не сделает. Не признает свою слабость и потребность в поддержке. Не может себе этого позволить. Демонстрировать свою слабость – непозволительная для него роскошь. - Пообщался с Вереной, - постаравшись взять себя в руки, произнес Оминис. – Она тоже получила письмо от Корвина и должна прибыть в выходные домой. Сказала, что договоренность соблюдает и ничего про нас ему не говорила. Ответом ему оказалось неожиданное молчание. Рассеянный из-за собственных переживаний, Оминис не сразу заметил, что Вейлин задумчиво склонил голову к плечу и внимательно на него смотрит. - Какую договоренность? – наконец поинтересовался Грэйвул как-то очень вкрадчиво и как будто недобро. Оминис почувствовал, как по позвоночнику холодная дрожь пробежала. Осознание полыхнуло в голове грохочущим взрывом. Взболтнул лишнего. Вейлин ведь ничего об этой договоренности не знал. И не должен был узнать. - Никакую, - пробормотал Оминис и, шагнул вперед скорее рефлекторно, пытаясь сбежать от разговора. - Оминис, - но Вейлин сцапал его за локоть и развернул к себе лицом, опустив вторую руку на плечо. – Что за договоренность? - Тебя это не касается, - тот попытался вырваться, но хватка была сильнее. - Ты сказал, что она про нас ничего ему не сказала. Так что это меня касается, - настаивал Вейлин. – В чем дело? О чем вы с ней договорились? Голову прострелило еще большей болью, шум в ушах усилился. Сейчас, чтобы почувствовать себя совершенно жалким, не хватало только того, чтобы Грэйвул узнал, что Оминис вынужден платить родной сестре за молчание. Выглядеть в его глазах слабаком, который даже такую проблему нормально решить не в состоянии, было бы уже чересчур. - Я сказал, тебя это не касается! – огрызнулся Оминис и все-таки вырвался из рук Вейлина. – Чего ты лезешь?! Тебе больше других что ли надо?! Сам разберусь со своими проблемами! Оставь меня в покое! Оминис решительно обогнул Грэйвула и быстрым шагом двинулся вперед по коридору, надеясь, что в кои-то веки Вейлин его послушает. Сейчас не было никаких сил ему противостоять. И, видимо, чудеса все-таки случаются – никто Оминиса догонять не стал.

~~~

Найти Верену труда не составило. Вейлин просто прошел по запаху Оминиса и оказался в библиотеке. Он еще тогда подумал, что что-то странное происходит между братом и сестрой, но решил не вмешиваться в чужие семейные вопросы. Однако сейчас он не мог стоять в стороне, узнав, что каким-то образом относится к этой странности. Ко всему прочему поведение Оминиса откровенно настораживало. Ждать, когда несговорчивый упрямец снизойдет до объяснений, показалось абсолютно дурацкой затеей. Прижать девчонку возможно будет полегче. Пройдя по первому этажу за запахом, Вейлин нашел Верену. Приблизившись к ней, он остановился перед креслом, в котором та занималась чтением. Девчонка его заметила. Подняла колючий настороженный взгляд поверх книги и нахмурилась. - Чего тебе? – сварливо пробурчала она. - Что за договоренность у вас с Оминисом? – ходить вокруг да около Вейлин не собирался. Верена удивленно моргнула, а затем опустила книгу пониже, демонстрируя гаденькую ухмылку: - Он все-таки тебе не рассказал? Грэйвул сжал челюсть так сильно, что желваки под кожей ходуном заходили. До этого момента он наверно и сам не понимал, насколько сильно его это злит. - Ну надо же, - ехидно протянула девчонка. – Я думала, это ты даешь ему деньги, раз уж он твоей семейкой прикрывается. Считала тебя тем еще жмотом, который так дешево оценивает этого извращенца. - Какие деньги? – процедил сквозь зубы Вейлин. - Если он тебе не сказал, почему я должна? – усмехнулась Верена. – У него иди спрашивай. В глотке заклокотало раздраженное рычание. Сунув руку в карман, Вейлин нашел пару галлеонов, прихваченных на поход в Хогсмид. - Ты ведь любишь деньги, так? – он продемонстрировал девчонке золотые монеты. – Говори и получишь. Глазки Верены жадно заблестели, стоило ей увидеть галлеоны, и улыбка сползла с лица. Задумчиво покосившись на Вейлина, она протянула руку вперед. Грэйвул вложил в ладонь одну монету, как аванс. - Говори. - Пф… - Верена быстро спрятала полученное в карман юбки. – Я стала свидетельницей разговора Сэллоу и моего братца-урода, где он признался, что переспал бы с тобой в первый же день учебы. Если я расскажу об этом отцу, он убьет Оминиса, чтобы больше не позорил нашу фамилию. Оминис платит мне по двадцать галлеонов в месяц, чтобы я молчала. Такая вот договоренность. А теперь давай остальное. Слова девчонки тяжелым мешком ударили по затылку. Эта ситуация казалась Вейлину немыслимой. Уже давно ясно, что отношения в семье Мракс весьма специфические и кардинально отличаются от того, к чему он сам привык. Для него семья была оплотом любви, заботы, уважения и поддержки. И принимать тот факт, что где-то может быть совсем по-другому для Вейлина все еще было тяжело. - Погоди, что? – ему совершенно не хотелось верить в услышанное. - Ты что глухой? – рассердилась девчонка. – Оминис и так отброс в нашей семье, а если отец выяснит, что он еще и с парнями спит, он такого пятна не потерпит. Вряд ли Оминису очень хочется на тот свет, хотя, как по мне, так лучше умереть, чем так жить. В груди поднялась волна злости, заполнившая, казалось, каждую клеточку тела. Да разве такое может быть? Все походило на какой-то безумный сюр. - Он действительно может убить Оминиса? - Папа ненавидит извращенцев до смерти. Их смерти, как понимаешь, - отвечая, Верена словно испытывала удовольствие от озвучиваемого кошмара. - Он не потерпит подобного в своей семье. В памяти повсплывали все разрозненные с первого взгляда моменты и ситуации, которых Вейлин никак не мог понять. И в один момент они шустро сложились в полноценную картинку. Все резко стало на свои места. Вот почему Оминис отвергал его все это время, несмотря на такую очевидную тягу. Он боялся расправы. Боялся реальной угрозы смерти, пока сам Вейлин как полный идиот, ничего не зная, не замечая, потому что просто поверить в нечто подобное не мог, давил на него. В день зачисления он своими руками масла в огонь подлил, совершенно бесхитростно назвав Оминиса красивым при его сумасшедшем, лишенном всякого понимая, отце. Если бы он просто держал рот на замке тогда, если бы не вмешался, то сейчас все могло бы быть по-другому. Корвин бы ни о чем не подозревал, не просил дочь шпионить… Они могли бы быть вместе. Следом за гневом на ситуацию пришла злость на самого Оминиса. Почему он не сказал все с самого начала? Ему следовало об этом рассказать, раз уж все настолько серьезно! Тогда и Вейлин вел бы себя иначе, не списывая непонятные реакции Мракса на то, что даже объяснить невозможно. Он ведь правда думал, что тот просто капризничает или стесняется, или играет в недотрогу, специально провоцируя на то, чтобы быть пойманным. А для волчьей души охота – сладкое развлечение. Он ведь не знал истинных причин и совершенно по-дурному, несерьезно давил, упрямствуя. И все же, несмотря на страх, Оминис позволял ему многое: ванна, крипта, сон в его кровати. Он один варился в этом всем, а Вейлину из-за этого молчания досталась роль одержимого преследователя, абсолютно не считающего ни с чем. Это… выводило из себя. Кому понравится неожиданно оказаться чуть ли не самым страшным злодеем для того, к кому испытываешь лишь светлые чувства. - Эй, ау! – Верена помахала рукой перед Вейлином. – Нечего тут из себя истукана строить. Деньги давай, я все рассказала. Вейлин отмер и, сунув девчонке в ладонь остальные монеты, вихрем покинул библиотеку. Нужно было серьезно поговорить с Оминисом. Впрочем, отыскать его быстро не удалось. Сперва пришлось сбегать в подземелье, запах вел в спальни, но там Мракса не оказалось, а затем след привел ко входу к гостиную Гриффиндора. Там тоже никого не было. Пришлось вернуться на лестницы и там он на какое-то время вообще потерял Оминиса. Раздраженно заворчав, Вейлин в целом не понимал траекторию передвижения слизеринца. Тот как будто сбрендил, потерял палочку и просто передвигался по замку натыкаясь на препятствия. Снова уловить нужный запах получилось у теплиц, а там и глаза рассмотрели алый огонек палочки. Оминис говорил с кем-то из пуффендуйцев, вручив тому какой-то пергамент. К тому моменту, когда Грэйвул подошел к ним, Мракс остался один. - Надо поговорить, - раздраженно проговорил Вейлин, недовольный и из-за полученной от Верены информации и из-за того, что пришлось бегать по всему замку. – Чего тебя вообще по всей школе носит? - А я что должен сидеть прикованный на одном месте? – прошипел в ответ Оминис. – У меня вообще-то свои дела и своя жизнь есть. Вейлин шумно фыркнул, но сдержался и разводить очередную ругань не стал. Сейчас есть более важные вещи, которые необходимо решить. Взяв Оминиса за руку, он хотел отвести его подальше от чужих ушей, но Мракс резко вырвался и отшатнулся: - Не трогай меня! - Нам нужно поговорить, - терпеливо проговорил Вейлин, больше не стремясь прикоснуться. Теперь все эти требования обрели смысл. - Я не хочу с тобой сейчас разговаривать, - огрызнулся Оминис. – Я занят. - Верена мне все рассказала, - пришлось начать так, чтобы упрямец понял, что Вейлин не просто так настаивает. - Ч-что? – Оминис на мгновение замер, словно пытаясь осмыслить услышанное, а затем его губы недобро поджались в тонкую линию. – Мерлинова борода, да какого черта ты везде суешь свой нос?! Это дела моей семьи! Ты права не имеешь лезть! Чуть ли не впервые Вейлин чувствовал, что Оминис зол по-настоящему. Не просто ворчит, возмущается как-то для проформы, а действительно злится. И наверно будь все иначе, ему стало бы совестно. Да только сейчас гнев с не меньшей силой пылал и в его собственной груди. - Это не дела твоей семьи, - глухо прорычал Вейлин, дернув губами, словно хотел оскалиться. – Там и я замешан, раз уж именно из-за меня тебе приходится… Грэйвул осекся, заметив, что их перепалка привлекает внимание студентов. - В крипту, если не хочешь стать достоянием общественности, - тихо произнес он и, развернувшись, шагнул в нужную сторону. Проверять идет ли за ним Оминис не стал. Не за чем. Как только за их спинами лязгнула решетка, Вейлин повернулся к своему спутнику. Судя по лицу того крепко разъяренному. - Ты должен был мне сказать! – раздражение вырвалось громким упреком. - Ничего я тебе не должен был! – парировал Оминис. – Ты кем себя возомнил вообще?! Кто ты такой, чтобы я тебе хоть что-то о себе и своей семье рассказывал?! По какой-то причине теперь эти слова били больно. Наверно потому, что больше не воспринимались частью игры в догонялки. - Корвин способен тебя убить, а ты думаешь, что мне не стоит об этом знать?! Я же думал, что все твое сопротивление это… игра! – Вейлин шагнул к нему ближе, сжимая кулаки от злости. - Игра? – лицо Оминиса изумленно вытянулось. Стало очевидно, что для него ни один из проведенных вместе дней не был никаким развлечением. От осознания того факта насколько по-разному они на все смотрели, становилось горько. И в груди все крайне неприятно сжималось. Настолько, что дышать становилось трудно. И хотелось как-то оправдаться, объясниться, доказать, что ничего плохого Вейлин не желал. Но получалось так, что в недоразумении он винил молчавшего Оминиса, не объяснившего все сразу. - Да, игра в догонялки, если тебе угодно! Ты убегаешь, я догоняю. Если тебе нравится играть в недотрогу, пожалуйста, я люблю охотиться! Но откуда мне было знать, что я давил на тебя, вынуждая так рисковать?! Оминис, казалось, был крайне поражен услышанным. Он несколько раз глубокого вдохнул воздух, будто собирался что-то сказать, но ему требовалось время, чтобы сформулировать слова. - Ты издеваешься?! – он наконец ответил звенящим голосом. - Какие еще игры?! Ты же меня просто не слушал! Я говорил, что нас не должны видеть, что нас не должны подозревать! Тебе было просто все равно! Вейлин не сдержался и зарычал, взбешенный тем, что Оминис как будто просто не понимает, что происходило. Обида и ощущение несправедливости, где Вейлина против его воли сделали злодеем, рвались наружу. Он внезапно почувствовал себя обманутым. - Ты чувствуешь разницу между «меня отец убьет, если узнает о нас» и «нет, не трогай» при условии, что ты сам тянешься ко мне? Я же думал, что тебе просто нравится быть побежденным! А в итоге получается, что все что я делал, может тебе реально навредить! Как я себя должен чувствовать из-за этого?! Ты даже сестре родной теперь вынужден платить, чтобы она не сдала тебя! Если бы ты только сказал, почему так ведешь себя, я бы… - Что? – резко перебил его Оминис. – Ты бы что? Оставил бы меня в покое? Ты упрямец, который делает только то, что хочет! Как ребенок! Я говорил тебе, что между нами ничего не будет! Но тебе мало! Тебе объяснения подавай! Я не обязан ничего объяснять! Ты просто должен слышать и слушать, что тебе говорят! Не справедливо… Не честно… - Оминис, ты не вел себя как тот, кто не хочет со мной быть, - Вейлину понадобилось приложить не мало усилий, чтобы подавить разраставшуюся в сердце бурю. – Ты каждый раз откликался. Ты подпустил меня к себе. И ничего не говорил о том, насколько это опасно для тебя. Я не умею читать мысли. Я опирался только на твое поведение. И само собой я не вел себя достаточно осторожно, потому что не видел в этом смысла. Твой отец жестокий ублюдок, это факт, но откуда мне было знать, что он действительно может тебя убить?! В крипте повисла тишина, в которой двое тяжело дышали из-за криков и обуревающих обоих эмоций. Такого не должно было произойти. По крайней мере, Вейлин был в этом уверен. Он действительно думал, что все в относительном порядке. Он действительно думал, что Оминис просто такой человек, что ему необходимо сопротивляться, чтобы ему каждый раз доказывали насколько он желаем. Понимая, в какой семейке тот рос, какими людьми был окружен, как к нему там относились, Вейлин спокойно принимал эту колючесть, списывая на банальный страх довериться. И искренне думал, что Оминис просто по-другому не умеет. Вейлин принимал условия игры, которые ему в принципе подходили. Словить, соблазнить, создать иллюзию нарушаемых запретов. Он верил, что их отношения добровольны и нормальны именно для их пары. С самого первого дня он наивно считал их двоих парой, просто потому что по-другому быть не могло. В его мире все просто. Он с детства знал, что в его случае все решит запах. А у Оминиса он был… подходящим. Для того, чья жизнь состоит из запахов, иначе просто не могло быть. Он слышал их миллионы, самых разных, но только рядом с Оминисом мог дышать полной грудью. Вейлин правда думал, что все в порядке. А оказалось, что все это время он был дураком, который абсолютно ничего не понимал. - Мы живем в слишком разных мирах, Вейлин, - вдруг проговорил Оминис без былой злобы. – Тебе никогда не понять, что я чувствую, когда только задумываюсь о том, чтобы признать, что моя семья меня ненавидит. Ты хоть можешь себе представить, что это такое, когда понимаешь, что твой отец скорее сядет в Азкабан за убийство, чем примет сына с особенностями? Вейлин вдруг почувствовал, как какая-то невидимая ледяная рука сдавила ему горло. Конечно, представить нечто подобное он не мог. - Так расскажи мне, - просипел он, вдруг севшим голосом. – Как я могу что-то понять, если ты ничего не говоришь? - Почему я должен тебе что-то рассказывать? – как-то пугающе спокойно отозвался Оминис. – Я знаю тебя всего ничего. Школа закончится, и ты уедешь. И оставь свои глупости на тему того, что ты здесь останешься со мной. Ты ничего обо мне не знаешь… - Я знаю, - упрямо возразил Вейлин, совершенно не согласный с тем, что говорил Оминис. – Ты все никак не можешь воспринять меня всерьез, а ведь каждое мое слово не пустое обещание. Да пойми ты, наконец, я нашел свой запах. И не собираюсь его терять. - Это все романтический бред, - покачал головой Оминис. – Это все желания тела. Это нормально и это пройдет, когда страсти поутихнут. - Ты так раздражающе уверен, что я о тебе ничего не знаю. Ты так раздражающе уверен в моем поверхностном к тебе отношении, что это оскорбляет, знаешь ли, - Вейлин тяжело вздохнул. – Я знаю, что ты любишь сидеть над учебниками и составлять подробные конспекты. Знаю, что яблоки в карамели ты любишь больше, чем другие сладости. Знаю, что тебе нравится подставлять лицо солнцу, когда мы выходим на улицу, и ты улыбаешься, думая, что никто не видит. Но я вижу. - Замолчи, - голос Оминиса дрожал. - А еще знаю это беспокойное, ищущее выражение на лице, которое исчезает, когда я прихожу к тебе, - однако Вейлин не желал молчать. Не сейчас. Они и так слишком много не говорили друг другу из-за чего и возникла вся эта ситуация. - Это не так, - попытался возразить Оминис, однако ни капли уверенности в его словах не было. - Это так, - в отличие от своего упрямого собеседника Вейлин ничуть не сомневался. – И я знаю, что ты беспокойно мечешься в кровати, пока я не ложусь рядом с тобой. Не просыпаясь, ты находишь мою руку, хватаешься за нее и прячешь нос в моих пальцах, после чего спишь мирным сном до самого утра. Поэтому не говори, что я тебя не знаю и что мы никто друг другу. Не говори, что у меня нет никаких прав в твоей жизни. - Прекрати, я сказал! – Оминис беспомощно топнул ногой, повысив голос до отчаянного вскрика. – Я… я не нуждаюсь в тебе! Я ни в ком не нуждаюсь! Я сам со всем справлюсь! - Оминис, - Вейлин не выдержал и подался вперед, протянув к слизеринцу руку. Однако стоило пальцам коснуться чужого плеча, как хлесткий удар оттолкнул их. - Не трогай меня! Я не нуждаюсь в твоей жалости! – казалось, что еще немного и из лунных глаз потекут слезы. - Я никогда не жалел тебя, - понуро отозвался Вейлин, не зная, что делать, как достучаться. – И в мыслях не было. - Я тебе не верю! Как такого меня можно не жалеть?! – Оминис напоминал загнанного в угол зверька, вынужденного атаковать, защищаясь. И от этого понимания сердце кровью обливалось, ноя от боли и какой-то глухой безысходности. Вейлин почувствовал себя бесполезным. Беспомощным, потому что пытался биться с врагом, которого не знал, как одолеть. - Что я должен сделать, чтобы ты доверился мне? – чуть помолчав, спросил он. – Все, чего я хочу, чтобы ты был счастлив. Рядом со мной. Как и должно быть. Почему тебе так тяжело поверить, что все может быть легко? - Потому что ничто и никогда не бывает легко, - едва слышно отозвался Оминис. – В моем мире. - Тогда позволь мне забрать тебя в свой мир. Позволь позаботиться о тебе! - Нет, - твердо ответил Оминис, покачав головой. Кажется, он сумел взять себя в руки. – И закончим на этом. С этого дня мы никто друг другу. И не смей больше забираться в мою кровать. - Постой! – Вейлин снова дернулся к слизеринцу, однако рука хватанула воздух. Оминис резко развернулся к нему спиной и решительно шагнув к выходу из крипты. Через пару секунд Вейлин остался в полнейшем одиночестве, оглушенный произошедшим. Впервые за все время он понимал, что не имеет права идти за Оминисом. Даже если пойдет, даже если будет хвататься за чужие, прохладные руки и упрямиться, как раньше, его не ждет сварливое ворчание для проформы. Эта игра в догонялки закончена.

~~~

В полдень субботы Оминис Мракс стоял на пороге полуразрушенного поместья, где уже давно не появлялся. На небе было пасмурно, накрапывал мелкий, неприятный дождь, норовивший забраться под шарф и заставлявший то и дело ежиться. Находиться снаружи было неприятно, но, если бы у Оминиса спросили, он бы предпочел остаться здесь, а не заходить в дом, где с ним никогда ничего хорошего не происходило. Однако медлить дальше было нельзя. Отец ясно написал, чтобы в двенадцать дня он был на месте. Поспать этой ночью не удалось. Как, впрочем, и в предыдущие ночи. Вейлин, как он и требовал, в постель к нему больше не лез. С одной стороны это вызывало чувство облегчения. С другой, настолько беззащитным и беспомощным Оминис себя никогда не чувствовал прежде. Что бы он там не говорил, он привык к Вейлину. Позволил себе расслабиться рядом с ним, а это ничего хорошего не сулило. Сегодняшнее состояние тому доказательство. Оминис никак не мог взять себя в руки. Какое-то неясное предчувствие, тревожное, гадкое заставляло волны холодных мурашек то и дело бегать по коже. Не проходящий страх зудел где-то под ложечкой роем насекомых, вызывавших ощущение подступающей тошноты. Оминис изо всех сил старался успокоиться. Но ничего не выходило. И он отлично понимал, что и не выйдет. Сделав очередной глубокий вдох, он, наконец, решился и взялся за ручку старой, пошарпанной двери. И еще через пару секунд заставил себя ее открыть. - Ну наконец! Сколько можно тебя ждать?! – вместо приветствия он услышал раздраженный голос отца, и тут же невольно сжался, попытавшись спрятать голову в плечи. – Заходи, быстрее! Оминис послушно выполнил приказ и закрыл за собой дверь, ощущая себя так, словно своими руками захлопывает за собой дверь железной клетки. Стоило отрезать доступ к свежему воздуху, как Оминис вдруг уловил в знакомом запахе грязного дома нечто совсем иное – дорогой одеколон. Очередная волна мурашек пронеслась по телу. Что-то было не так. - Проходи давай! – сварливо гаркнул отец, а Оминис, не двинувшись с места, направил палочку вглубь дома. Он увидел отца в кресле, братьев на диване, Верена топталась у лестницы на второй этаж, а у камина стоял незнакомый мужчина. Совершенно не понимая, что происходит, Оминис настороженно молчал. - Чего стоишь, недоумок?! – Корвин быстро потерял терпение и вскочил на ноги. – Иди сюда, тебе сказано! Оминис словно прирос к полу. Он просто не мог заставить себя сделать шаг вперед, ясно осознавая, что если двинется, то только в противоположную сторону, обратно на улицу. - Нет необходимости так кричать, - вдруг заговорил незнакомец с напускным радушием, выступив вперед. – Рад, наконец, увидеть тебя лично, Оминис. Меня зовут Габриэль Бэгли. И нам нужно кое-что обсудить. Холодок пробежался по позвоночнику и скрылся в волосах на затылке. Этот человек уже был здесь, когда Себастьян, Йоллан и Вейлин обследовали поместье. Однако после того, о нем никто не упоминал, поскольку не нашли никакой связи. По крайней мере, студенты о ней не знали. И что этому человеку могло понадобиться от Оминиса? - Обсудить что? – осторожно поинтересовался он. - О, весьма любопытную вещь, - усмехнулся Габриэль. – Твою тесную связь с Вейлином Грэйвулом. - Я так и знал, что ты из этих! – взревел Корвин, очевидно, не сдержав себя. – Я своими руками тебя!.. Оминис рванул к двери скорее рефлекторно, чем обдумано. Он просто понял, что нужно спасать свою жизнь. Здесь никто не собирался спрашивать, правда ли это. Слухов и уже имеющейся ненависти вполне хватало. Рука едва успела взяться за ручку двери, как слуха коснулось заклинание, произнесенное четко и быстро: - Империо! Замри! Оказавшись пленником собственного тела, Оминис словно со стороны видел, как оно застыло. И как бы он ни старался заставить его двигаться, ничего не происходило. - Хорошо, а теперь иди сюда и сядь на диван, - продолжил командовать Габриэль, а лишенное воли тело повиновалось. – Корвин, мы же договорились. Возьми себя в руки. - Только из-за этого этот кусок мусора все еще дышит! – огрызнулся Корвин и опустился обратно в кресло. Оминис тем временем присел на край дивана, где было место, а Габриэль стал перед ним. - Значит, предпочитаем мужчин? – горячая рука коснулась холодного подбородка, а затем пальцы больно впились в щеки. Но Оминис даже не скривился. – У меня для тебя хорошие новости, юноша. Твой отец согласился оставить тебя в живых благодаря мне. А еще я исполню твое желание – раз уж ты так любишь мужчин, их у тебя будет много.

~~~

Себастьян и Вейлин торчали в гостиной факультета до самого отбоя. Оминис в субботу так в школу и не вернулся. В воскресенье тоже. В понедельник они отыскали Верену. Та раздраженно бросила: - По семейным обстоятельствам Оминиса какое-то время в школе не будет.