..И всходит солнце

Пункт назначения - отель в центре города. Короткую информацию сбросила Фу Хуа сразу же. Жертва - молодая девушка, совсем девчонка. Школьница второго года обучения Ван Линцзяо в возрасте семнадцати лет погибла от резаного ранения в области живота. Если совсем просто, то ее распороли, как рыбу на рынке. Ещё Фу Хуа уточнила, что по каким-то причинам Не Минцзюэ к трупу не допускают. Более того, сегодня без Мэн Яо - увидев погибшую, он разрыдался и теперь вовсю истерит. Что забавнее всего - Ван Линцзяо была любимицей какой-то важной шишки, так что он не потерпит, если в процессе расследования что-то пойдёт не так. Ци Синю казалось, что с ним в роли главного следователя вероятность того, что что-то пойдёт не так, стремилась к бесконечности. Уставшие глаза болели от яркого света в коридорах отеля. У входа и в фойе все было спокойно - видимо, не хотели поднимать панику среди остальных постояльцев. И правильно. Только у одной двери на десятом этаже стояла охрана и полицейские, выпроваживающие чересчур любопытных гостей в халатах и тапочках, вытягивающих шеи в попытках разглядеть что-то за дверью. Ци Синь вошёл в номер и сразу же почувствовал сильный запах железа, смешанный со сладкими духами. В коридоре Не Минцзюэ - его голос можно было узнать сразу - с кем-то ругался. Учитывая, что собеседника Ци Синь не слышал, можно было предположить, что ругается он сам с собой. Так и есть - спустя секунду взвинченный Не Минцзюэ вылетел из коридора один. Он взглянул на Ци Синя своими злыми и - печальными? - глазами и как-то сбивчиво произнёс : - Ты уже здесь. Молодец. Сейчас тебя проинструктирую. Когда Не Минцзюэ закончил с короткими наставлениями, он спросил: - Все понял? - Да. Разрешите обратиться? - Быстро. - Почему вас не допускают на место преступления? Не Минцзюэ потер виски и тяжело вздохнул. - Возлюбленный нашей жертвы знает меня в не очень хорошем свете. Его отец - не последний человек во власти. Сам понимаешь, с таким потрясением легко наделать глупостей. Они не хотят, чтобы я досматривал тело - как угодно. Тебе я доверяю. К тому же, Фу Хуа и Мэй Тун Лин тебя подстрахуют. Мэн Яо я отпустил домой, так что его обязанности сегодня на мне. Теперь и ты при делах. Вперёд. Не Минцзюэ опустил голову, закрыв лицо руками и снова тяжело вздохнул. Собравшись с силами, вышел из номера. Ци Синь постоял пару секунд, слушая отзвук его удаляющихся шагов и вошёл в комнату. В нос сразу ударила тошнотворная смесь из конфетно-сладкого парфюма, крови и кислого запаха желудочного сока. Фу Хуа в форме стояла на коленях над трупом девушки. Ее живот был разрезан от лобка до груди. На лице, почему-то полностью чистом от разбрызганной повсюду крови, застыло выражение страха, боли, и непонимания. Девушка была открыто одета и ярко накрашена - видимо, куда-то собиралась, или наоборот, только вернулась. Серебрянный блестящий топ был разрезан на груди, пайетки рассыпались повсюду, будто чешуя. Ци Синь снова подумал о разделанных рыбах и отвернулся. У стола стояла Мэй Тун Лин и он, недолго думая, подошёл к ней. Она поприветствовала его кивком головы и махнула рукой в сторону - мол, я здесь сама осмотрюсь. Он взглянул на то, как она роется в скомканных листах в мусорном ведре, и решил все-таки последовать советам Не Минцзюэ. В первую очередь осмотреть ее сумочку. Ее он нашел быстро - стояла на тумбочке у кровати. Внутри - помада, кошелёк, телефон, несколько леденцов, влажные салфетки и ученический билет. Личность, конечно, была уже известна - его внимание привлекло скорее фото. Может, дело было в отсутствии макияжа, но на секунду Ци Синю показалось, что это совсем другой человек. Какая-то потерянная и испуганная девочка, смотрящая исподлобья в объектив камеры. Впрочем, это сейчас не настолько важно. Первым делом Ци Синь взял ее телефон - пароля не было. Конечно, его следует отдать экспертам, но он решил сначала самостоятельно кое-что просмотреть. Он бегло пролистывал галерею - селфи, фотографии с парнем и подругами, фото домашних заданий, закатов, еды и уличных котов... И фотографии другого парня. С неприятным грубоватым лицом и длинными несобранными волосами. Где-то он был сфотографирован будто исподтишка, а где-то - обрезан с общих фотографий. Его Ци Синь знал - это Вэнь Чжулю, смерть которого Не Минцзюэ счел звеном, относящимся к убийству Су Ше, но, впрочем, особо об этом не распространялся, и если и разбирался, то только самостоятельно. Можно ли теперь считать, что смерть Ван Линцзяо и Вэнь Чжулю связаны, и если Не Минцзюэ действительно был прав, то это уже третье убийство в цепи? Надо бы с ним посоветоваться. Пролистав галерею еще ниже, Ци Синь обомлел, увидев еще одно знакомое лицо. На фотографии был Не Минцзюэ, обнимающий за плечо невысокого худощавого парня с приятной улыбкой и волосами, собранными в косы. Внешне на Не Минцзюэ он был совершенно не похож, но Ци Синь почему-то сразу сделал вывод, что это его брат - уж слишком нежно он его обнимает. И стоят они на фоне, кажется, школы. Ци Синь решил спросить лично Не Минцзюэ об этом фото. Еще ниже он обнаружил больше фото Не Минцзюэ, сделанных тоже исподтишка. На некоторых он был, видимо, у себя дома - в домашней одежде и в фартуке, зачастую у плиты. Стало быть, с погибшей Не Минцзюэ был знаком очень, даже слишком хорошо, раз она даже была у него дома. Не найдя в галерее больше ничего интересного, Ци Синь решил проверить переписки. Самой первой стояла, конечно, переписка с парнем. Последнее сообщение от него оставалось непрочитанным : "Прости, что накричал. Не хочу тебя обижать, но ты и вправду странно себя вела. Если ты пока не готова говорить об этом, я понимаю, но меня испытывать тоже не надо. Надеюсь, ты уже спишь. Как проснешься, ответь, я волнуюсь". Сообщение было отправлено в полвторого ночи. Скорее всего, в то время она уже была мертва. Быстро пролистав переписку, Ци Синь сделал вывод, что парень погибшей сильно ревновал ее : задавал вопросы по поводу каждого ее знакомого, особенно по поводу "этого француза". Ниже - чат с подругой. Последние сообщения заставили насторожиться : "Линцзяо, прошу тебя, не игнорируй меня. Я очень за тебя беспокоюсь, и дело не только в нашей дружбе. Меня не покидает ощущение, что должно случиться что-то плохое. Я просто с ума схожу, пожалуйста, ответь". Судя по датам предыдущих переписок, Ван Линцзяо довольно долго игнорировала сообщения своей подруги. Просматривала, но не отвечала. Поссорились? Ниже он обнаружил переписку с Вэнь Чжулю. Последнее сообщение он ей отправил в день своей смерти : "Короче, меня числанули. Что мамке скажу - не знаю". Выше - ничего интересного. Общались они мало - писал больше он, она отвечала односложно и без явного интереса. Бегло просмотрев остальные чаты, ничего путного он не нашел. Ци Синь попытался найти, можно ли просмотреть удаленные сообщения и переписки, но ничего подобного найти не удалось. Решив оставить это профессионалам, он положил телефон в пластиковый пакет и добавил к вещественным уликам. Фу Хуа щелкнула пальцами, привлекая его внимание. Ци Синь подошёл, и на всякий случай задержав дыхание, склонился над телом. - Гляди, - сказала Фу Хуа, ткнув в раскрытую ладонь Ван Линцзяо. Там лежал маленький леденец, еще в обертке. Ци Синь присмотрелся - у погибшей в сумке были такие же. - Как ты думаешь, что это значит? - спросила Фу Хуа. Ци Синь глубоко вдохнул ртом и ответил: - Не знаю. Конфета. Собиралась ее съесть, наверное? - Интересно вот что. Она не сопротивлялась, однако ее смерть наступила в результате кровопотери, а не ранения, как я сначала думала. Конечно, в лаборатории я еще уточню, но все же. Обычно перед смертью люди тянутся к тому, что связано с их смертью, или же к тому, что хотят сохранить, спрятать - и сжимают будь здоров. Вот ты сам подумай, если бы тебя разрезали, как рыбу на прилавке, то самое важное, что бы ты сжал в руке так, что потом несчастная судмедэксперт еле выдрала это из твоих ладошек - дешевый леденец? - Я думаю... - промямлил Ци Синь. Фу Хуа усмехнулась. - Ты думаешь, что подумаешь об этом позже. Ладно, иди занимайся своими делами. Ци Синь снова попробовал подойти к Мэй Тун Лин. Она поприветствовала его самодовольной улыбкой - кажется, он никогда ее такой не видел - и повернула к нему мятый листок бумаги. Ци Синь пригляделся - это была записка - и обомлел, заметив знакомую фамилию : написанное предназначалось Не Хуайсану. Мэй Тун Лин с той же неприятной улыбочкой снова дернула записку к себе, сложила вчетверо и положила в пластиковый пакет под озадаченным взглядом Ци Синя. Она подняла на него глаза, и в них отразилось что-то вроде : "А ты чего тут встал? Дел, что ли, нет? " Ци Синь оставил ее в покое. Осмотр, сбор улик, помощь другим экспертам:он не был уверен, что очень хорошо справляется, но Фу Хуа, по большей части, от язвительных комментариев воздерживалась. Когда в отеле они закончили, на улице уже почти рассвело. Хорошо, что первичными допросами будет заниматься полиция. Хотя, намного легче все равно не стало. Не Минцзюэ, впрочем, проявил нечто похожее на понимание и в пять вечера отпустил еле живых сотрудников по домам. А в восемь утра снова на планерку, да и объем предстоящей работы оставался нешуточный... Учитывая последние события, Ци Синю все чаще казалось, что лучше бы он продолжил играть на виолончели. *** В восемь утра на планерку явились не все, кто участвует в расследовании. Не Минцзюэ пригласил лишь четырех человек: Мэй Тун Лин, Ци Синя, Фу Хуа и Сун Ланя. Причины объяснять не видел нужды. Пусть он ни в ком не может быть полностью уверенным, чем меньше людей будут знать, тем лучше. Часы отсчитывали секунды. Сун Ланя, как обычно, не стоило ожидать и на минуту раньше или позже указанного времени. Не Минцзюэ смотрел на тех, кто сидел перед ним. Вечно уставшая и подавленная Мэй Тун Лин вяло кивала на слова Фу Хуа, с ехидной улыбкой на лице шепчущей что-то ей на ухо. Ци Синь сидел поодаль, будто понимал, что здесь он оказался по счастливому или не очень истечению обстоятельств, но все равно старался произвести хорошее впечатление. Как всегда причесанный, гладко выбритый и аккуратно одетый, не считая только галстука, завязанного не то бантом, не то просто в узел, смотрел на Не Минцзюэ своими умными глазами, ожидая указаний. Ровно восемь - в кабинет заходит Сун Лань. Не Минцзюэ взглянул и на него : замкнутый, педантичный и хладнокровный, как обычно приветствует всех своим до жути спокойным голосом: - Доброе утро, коллеги. Не Минцзюэ тяжело вздохнул. С этими людьми ему нужно работать. С ответственным, но неопытным полицейским, саркастичной и грубоватой судмедэксперткой, чрезмерно профессиональной рептилией и невероятно умной, но едва живой военной, которая когда-то была снайпером. Да и он сам - намного ли лучше? В способностях каждого по отдельности Не Минцзюэ не сомневался, но вместе? Разногласий в работе может возникнуть слишком много. Признаться честно, больше всего на свете Не Минцзюэ боялся облажаться. А в таком деле облажаться точно нельзя. Стоит спросить Мэн Яо, как лучше поддерживать сплоченную обстановку в коллективе. Конфликтов, конечно, нет, но лучше перестраховаться. Хотя, и надежность Мэн Яо теперь под вопросом. Трупов вроде никогда не боялся, а здесь - разрыдался как девчонка. Сун Лань, как обычно, останавливается напротив проектора и раскрывает свой портфель. - Не терпится сообщить вам то, что узнал, - сказал он с абсолютно непроницаемым лицом, - Вчерашняя трагедия натолкнула меня на новую теорию. И, если я прав в своих догадках, то это станет неопровержимым доказательством связи между смертями Вэнь Чжулю, Су Ше и Ван Линцзяо. Сун Лань замолк на мгновение, позволив коллегам оценить возможную ценность его теории, и продолжил: - Итак, в прошлый раз я рассказывал о серийных убийцах и мотивации к совершению преступления. Если сейчас мы подумаем, что может связывать жертв, какие у вас возникнут идеи? - Что связи нет? - без интереса предположила Фу Хуа. - Пол, возраст, род деятельности, оружие и способ совершения преступления - все разное, - подхватил Ци Синь. - Но если бы ее действительно не было, то не было бы и этого собрания, - закончил общую мысль Не Минцзюэ, - Что же вы решили? Сун Лань снова выдержал паузу и произнёс : - Кровная месть. Не Минцзюэ невольно оглянулся на Мэй Тун Лин и заметил, как она сжала кулаки. Не укрылось это и от Сун Ланя. - Полагаю, вам о таком явлении известно. Подобная практика довольно популярна в исламистских странах. Тун Лин молча кивнула. - А для остальных я поясню. Кровная месть - способ наказания, при котором за проступок одного из членов семьи платят другие ее члены. Зачастую, за отца платят жена и дети. - Платят чем? - спросил Ци Синь. - Иногда - деньгами, но часто этим дело не ограничивается. Честью. Жизнью. Самый популярный метод - родственников мужского пола - убить, а родственниц женского пола - сексуально обесчестить, а потом убить. - Варварство какое! - вспылил Ци Синь. Мэй Тун Лин горьковато усмехнулась, царапая ногтями шрам на лице. Не Минцзюэ поторопил: - Это мелочи. Давайте о том, что касается дела. - Прошу прощения. Итак, связь между жертвами довольно проста : все они были так или иначе связаны с семьёй Вэнь. Вэнь Чжулю - их должник и мальчик на побегушках, Су Ше - партнёр лично Вэнь Жоханя, который, согласно данным информаторов, прибегал к незаконным методам для достижения успеха. Наконец, Ван Линцзяо - возлюбленная младшего сына Вэнь Жоханя. Более того, даже в порядке их смертей есть некоторый символизм. Если мои предположения верны, то преступник опирается на то, насколько лично близки жертвы с семьей Вэнь. Сун Лань снова замолчал, позволяя переварить полученную информацию. Наконец, голос подала Фу Хуа: - И вы предполагаете, что все эти убийства - месть? Лично Вэнь Жоханю? - Предполагаю. Однако, у меня есть ещё одна зацепка. Дело семьи Чан. Не Минцзюэ шумно вдохнул через зубы. Ци Синь спросил, повернувшись к нему: - Семья Чан? - Дело пятилетней давности, - ответил вместо него Сун Лань. - Убийство целой семьи, включая детей. Наиболее жестоко был убит глава семьи - Чан Пин. Интересно вот что. Во время расследования майором Не и сержантом Мэй была выявлена целая цепочка преступлений, совершенных лично Чан Пином и его приближенными. Думаю, об этом они смогут рассказать лучше, чем я. Прошу. Не Минцзюэ поднялся с места и, оглядев коллег, заговорил: - Чан Пин возглавлял кредитную компанию "Чан и партнёры". Однако, мы выяснили что начинали они как "голубые фонари". Коллекторы. Думаю, специфика работы коллекторов довольно ясна, но на их счету было также несколько убийств должников. Кто именно убивал - неизвестно, но причастность к этому Чан Пина неоспорима. После, он принял решение открыть собственную компанию, чтобы не привлекать внимания к своей деятельности, но при этом ему пришлось подчистить следы - все предыдущие сотрудники Чан Пина, другие коллекторы, погибли при разных обстоятельствах. После этого "Чан и партнёры" вели свой законный бизнес и долгое время не привлекали к себе внимания. Однако, после смерти Чан Пина удалось также обнаружить доказательства хищения государственных средств на особо крупные суммы. Как итог, компания "Чан и партнёры" перестала существовать. - Большое спасибо, майор, но позвольте дополнить, - снова заговорил Сун Лань, - О связи Чан Пина с семьёй Вэнь. - Да, информаторы сообщали о том, что именно через строительную компанию Вэнь "Чан и партнёры" отмывали деньги, однако документированных доказательств этому найдено не было. Факт сотрудничества был, но состава преступления в этом нет. - То есть, убийство семьи Чан было местью не только Чан Пину, но и Вэнь Жоханю? Прямо как сейчас? - предположил Ци Синь. Сун Лань смерил его недовольным взглядом, но мягко ответил: - Не спешите, все куда глубже. Значит, главным подозреваемым по делу семьи Чан был некий Чэнмэй. - Подозреваемым был вполне реальный человек, - встрял Не Минцзюэ, - Его звали Сюэ Ян. - Подождите минуту, майор, я закончу говорить, - осадил его Сун Лань, - Имя "Чэнмэй" было красным маркером вписано в телефонную книжку Чан Пина. Недавние сведения информаторов сержанта Мэй говорят, что Чэнмэй - псевдоним одного наемного убийцы, который сейчас работает на кого? - спросил Сун Лань у Фу Хуа и Ци Синя. Тун Лин полулежала грудью на столе и вполуха слушала, о чем говорят. Ци Синь и Фу Хуа переглянулись и пожали плечами. Сун Лань закончил: - Работает на Маэстро. А кто еще работает на Маэстро? Наша банда грабителей, которую мы обезвредили несколько дней назад. Тут встрепенулась и Мэй Тун Лин. Выпрямилась и недоверчиво прищурилась. Сун Лань поправился: - На Маэстро работали все, кроме одного, который являлся информатором сержанта Мэй. Что важно - он утверждает, что если с ним не покончит сама сержант Мэй, то это сделает Чэнмэй. Связь Чэнмэя с Маэстро неоспорима. Более того, вторая жертва - Су Ше, когда прибежал в участок, утверждал, что сейчас его убьёт Чэнмэй. Третье - пусть Чэнмэй предположительно является наемным убийцей, кроме дела пятилетней давности его имя больше не было известно в криминальных кругах. Он появился в этом году, с началом цепочки убийств. А кто появился чуть раньше, с год назад? Не Минцзюэ закончил за него: - Маэстро. - Так, держите это пока в голове, - продолжал Сун Лань с лихорадочным блеском в глазах, - Вернёмся к компании Вэнь. Это строительная компания, заимевшая широкое распространение по всему миру. Во Франции также есть одна их дочерняя компания, где в качестве юриста работал известный нам Жорж Жермон Мегрэ, который, как мне удалось узнать, по предложению лично Вэнь Жоханя перебрался в Китай для работы во французском посольстве, с которым компания Вэнь также имеет тесную связь. Жорж Жермон Мегрэ не знает китайского, поэтому при работе с представителями компании Вэнь ему помогал переводчик-инвалид по имени Сюэ Ян. А теперь, майор Не, прошу, расскажите о том, как он стал главным подозреваемым в деле пятилетней давности. - Он попал в поле зрения следствия довольно быстро, к тому же, с Сюэ Яном я был знаком задолго до проишествия и в общих чертах знал о его характере. Человеком он был всегда хитрым, жестоким и железно уверенным в своей правоте и, что особенно опасно, в собственной безнаказанности. Одним из подозреваемых он стал после слов любовницы Чан Пина, которая рассказала, что незадолго до смерти они видели в ресторане молодого инвалида с протезированной рукой. Чан Пин посмеялся над тем, как неловко он ест, на что парень ответил ему что-то вроде "Смотри в оба, а то скоро сам без рук останешься". Перед смертью Чан Пину отрубили обе руки по локоть. Однако, подозрения резко усилились после того, как нам стало известно о ранней деятельности Чан Пина. Одними из его должников была семья Сюэ, которая при загадочных обстоятельствах стала жертвой пожара. Муж и жена погибли, а их семилетний сын выжил лишь чудом, получив ожоги шестидесяти восьми процентов тела. По словам очевидцев, он пытался выползти из горящего дома сам, прежде чем заметившая его женщина помогла ему выбраться из огня. Руки при этом были чрезвычайно повреждены - врачи, которые осматривали его, сказали, что вся кисть правой руки ещё до того, как обгорела, была сломана в нескольких местах. Очень точно не скажу, но помню, что все пальцы у него были вывернуты в другую сторону. Пришлось удалить полностью кисть правой руки и мизинец с безымянным пальцем на левой. На теле также обнаружили следы побоев, и, более того, у него было вырвано два зуба. Тела родителей нашли в спальне, сидящие на стульях, связанные изолентой. К тому же, все ценности и деньги из дома пропали. - То есть, Чан Пин мог пытать Сюэ Яна на глазах его родителей, чтобы они выдали, где хранят деньги? А после того, как забрал все, он поджег дом? - предположила Фу Хуа. Не Минцзюэ кивнул. - Да, такова была наша теория. Записи врачей, которые выхаживали Сюэ Яна, говорят, что у него не осталось воспоминаний о том дне. По его словам, он помнил только то, что собирался ложиться спать. Потом - провал. - У детей такое случается часто, - Фу Хуа пожала плечами. - Однако, с возрастом память может вернуться, - дополнил Сун Лань. - Это реальный мотив, - подытожил Ци Синь. - Более того, Чан Пин был сожжен заживо. Сам по себе способ убийства имитировал травмы, полученные Сюэ Яном. Сначала - избиение и, кстати, сломанные пальцы и вырванные зубы, затем - отрезанный язык и выколотые глаза, после - отрезанные руки и сожжение. - А что насчёт языка и глаз? - спросил Ци Синь. Сун Лань пояснил: - Тоже популярный способ наказания. Можно транслировать как "Ничего не видел, ничего не расскажешь". - И еще, пусть это скорее личное наблюдение, подозреваемый не любил, когда на него долго смотрели, - добавил Не Минцзюэ. Сун Лань усмехнулся : - Это имеет что-то общее с его выбором партнёра? Не Минцзюэ молча улыбнулся и пожал плечами. Ци Синь поднял руку : - И как же подозреваемого оправдали? - Незадолго до суда стало известно, что во время убийства подозреваемый находился совсем в другом месте. - И вам не показалось странным, что он сразу об этом не сказал? - Конечно показалось. Однако, то, почему он скрывал, где и с кем был, стало вполне понятно, - ответил Не Минцзюэ. Ци Синь ожидал, что он добавит ещё что-то, но подробностей не последовало. Заговорил снова Сун Лань. - Так вот, подытожим. Преступления скорее всего совершены Чэнмэем, который работает на Маэстро. Предположительно, это месть семье Вэнь. Две из трех жертв были так или иначе знакомы с неким мужчиной, выдающим себя за работника французского посольства Жоржа Жермона Мегрэ, который по прибытии в Китай какое-то время пользовался услугами переводчика Сюэ Яна, который был главным подозреваемым в деле семьи Чан, в которой также фигурировало имя "Чэнмэй". Последнее - согласно данным, полученным с последнего места работы при прохождении Сюэ Яном обследования в больнице, его рост - 180 сантиметров, а вес - 62 килограмма, что совпадает с данными, предоставленными госпожой Фу Хуа. Итак, коллеги? - Нужно бы с ним свзязаться, - ответил Не Минцзюэ, - Однако, есть одна несостыковка. Я уточнял раньше о местонахождении Сюэ Яна, и в последний раз он посещал Китай летом этого года. - Подождите, то есть он не живёт здесь? - повысила голос Фу Хуа. - Сейчас он гражданин Швеции. - Швеции! Это все равно, что на Марсе! - Фу Хуа всплеснула руками. Ци Синь снова поднял руку: - Значит, каков план действий? Не Минцзюэ открыл было рот, но его опередил Сун Лань: - Возможно, в планах пересмотреть должность одного из работников, - сказал он с недоброй улыбкой, - Всем спасибо, коллеги. Желаю удачи. И, закрыв портфель, он вышел из конференц-зала. Не Минцзюэ повторил его слова: - Всем спасибо. Возвращайтесь к работе. *** Ци Синь покинул конференц-зал одним из первых. Мысли занимали даже не столько все эти доводы, которые Сун Лань разом вывалил на них, как то, как именно он все это разузнал. Помог Не Минцзюэ? Не зря же он все время проводит на работе. Или информаторы Мэй Тун Лин? Говорят, в криминальных кругах она пользуется большим авторитетом... Перед тем, как он ушёл, Фу Хуа предложила встретиться на обед всем вместе в кафетерии. Кого именно под "всеми вместе" имела ввиду Фу Хуа, Ци Синь не был уверен, но радовало то, что его, кажется, начинают считать реальной частью коллектива... Пусть мысли и были совсем о другом, но спешно удаляющуюся спину Мэн Яо не заметить он не мог. Что он тут забыл? В этом коридоре только конференц-зал да операторские, куда Мэн Яо идти смысла нет, не в его это компетенции. Ещё учитывая эти сплетни от Фу Хуа о том, что Мэн Яо слишком заинтересован в расследовании... По правилам, об этом нужно бы доложить Не Минцзюэ, но Ци Синь решил, что с плеча рубить не стоит. Вдруг он ошибся? Ци Синь поспешил следом. Сомнения отпали, стоило ему встретиться с Мэн Яо глазами. Тот выглядел растерянно-виновато, руки нервно сминали рукава рубашки, глаза бегали за стеклами очков, избегая зрительного контакта. Ци Синь скрестил руки на груди. - Ты был возле конференц-зала. Мэн Яо опустил голову. - Зачем ты там был? Подслушивал? - Я... - Что с тобой вообще? Сначала истерика на месте преступления, теперь это! Знаешь, что о тебе можно подумать? Сам себе яму копаешь! - Не поймите неправильно! - воскликнул Мэн Яо, - Дело в том, что эта убитая девушка... Ван Линцзяо... Я мог бы спасти её. Она приходила несколько дней назад, просила встречи с господином Не. Я подумал, что она какая-то... Что её показания не будут иметь веса. Она разозлилась и ушла. А вчера... - Мэн Яо снял очки, быстрым движением утер глаза, - Я чувствую себя виновным в ее смерти. Может, если бы выслушал... Ее бы удалось спасти? - Да какая уже разница? - пробурчал Ци Синь, - Да, ты поступил глупо. Но она в любом случае уже мертва. А ты, если будешь лезть в расследование, ей ничем не поможешь, только себе хуже сделаешь. Ты же понимаешь, что мне следовало бы доложить на тебя? У нас скорее всего завелась крыса, и сейчас все подозрения упадут на тебя. Мэн Яо прикусил губу, явно сдерживаясь, чтобы не повысить голос. - Прошу, не говори ему! Я поступил глупо, я ошибся, но прошу, пойми и ты меня! - Не понимаю. Сам себя подставляешь. Да и чем поможешь? Ты ведь не следователь. Твоё дело ты и сам знаешь. А так - сам знаешь, кем себя выставляешь... - Прошу, только не говори ему... - шептал Мэн Яо. Ци Синь вздохнул. - Не стану. Только из уважения к твоей жене. Должен же ты её на что-то кормить. Мэн Яо молча кивнул, покручивая кольцо на пальце. Ци Синь кивнул в ответ и зашагал в столовую. *** - А Мэн Яо где? Не придёт? - спросила, наконец, Фу Хуа. За столом собрались четверо : Ци Синь, Сун Лань, сама Фу Хуа и ее новонанятая уборщица Вэнь Дэйю. - Я его позвал, - отозвался Сун Лань. Ци Синь неловко потёр подбородок, понимая, что сам стал причиной того, что у Мэн Яо пропал аппетит. - Ну и ладно, сам виноват. Я сегодня щедрая, - в доказательство своих слов Фу Хуа достала пластиковый контейнер, наполненный сэндвичами, и поставила в центр стола. - Не гений кулинарии, но на вкус сносно. Налетайте. А, хотя нет, гений кулинарии на подходе! Фу Хуа захихикала как школьница, глядя куда-то за спину Ци Синю. Понятно. - Здравствуйте, - сказал он, не поворачиваясь. Зрительный контакт с Не Минцзюэ всегда доставлял ему дискомфорт. Как назло, он сел рядом. - Всем приятного аппетита. У меня один лишний обед. Может, кто-то хочет? - Не откажусь, - подала голос Вэнь Дэйю. Фу Хуа толкнула ее локтем : - Со мной тоже поделись. Ты тощая, одна все не съешь. - Решайте сами, - вздохнул Не Минцзюэ, пододвинув контейнер к Вэнь Дэйю. - Твой оболтус снова забыл обед, да? У него, кажется, довольно плохая память, - захихикала Фу Хуа. Сун Лань будто невзначай дополнил : - Отцовские гены? - Давайте не будем про это, - с раздражением пробормотал Не Минцзюэ. Ци Синь взглянул на Фу Хуа в надежде на то, что она объяснит ему, о чем речь, но она сама только пожала плечами. Вместо неё заговорила Вэнь Дэйю. - Вы это про что? - Отец майора Не был моим тренером по баскетболу, когда я был ребёнком. Довольно недолго, но его доброта и профессионализм до сих пор поражают меня. Пожалуй, такие люди рождаются раз в столетие. - Давайте не будем ворошить прошлое, -снова пробормотал Не Минцзюэ. Вэнь Дэйю очень кстати промычала : - А вкусно однако. - Эй, мне тоже что-то оставь! - снова толкнула ее Фу Хуа. Вэнь Дэйю пробормотала что-то бессвязное в ответ и Фу Хуа почему-то расхохоталась, хлопнув ладонью по столу. Столовые приборы подпрыгнули и со звоном опустились обратно. Женщины принялись говорить о чем-то своём. Ци Синь не очень-то слушал. Сун Лань и Не Минцзюэ молчали, но Ци Синь кожей чувствовал напряжение между ними. Не вражду, что-то другое. Учитывая то, что говорила ему Фу Хуа, Сун Лань испытывает к Не Минцзюэ повышенный интерес из-за его, как цитировала Фу Хуа "специфики мышления". Возможно, чувствует в нем родственную душу или вроде того? Хотя нет, это интерес другого плана. Ци Синю показалось, что он понимает, в чем дело, но мысль ускользнула так же быстро как и появилась. А Сун Лань снова заговорил : - Кстати, майор, вы упоминали о том, что были знакомы с Сюэ Яном до того, как он стал подозреваемым? Не могли бы вы рассказать подробнее? - Мы не были друзьями, но общались несколько раз. Он жил в том же интернате, что и Мэй Тун Лин, однажды они серьёзно подрались, и мне пришлось их разнимать. Так я с ним и познакомился. - А что он вообще за кадр? Весь обожженный, небось, на лицо уродец? - усмехнулась Фу Хуа. Не Минцзюэ покачал головой. - На лице у него ожогов не было. Да и внешность довольно приятная, даже красивая. Только зубы у него были кривоватые. - Как у Ци Синя или хуже? - спросила Фу Хуа будто невзначай. Ци Синь невольно прикрыл рот рукой и совсем как мальчишка покраснел, вызывав смешок у Вэнь Дэйю неловким : - У меня не кривые зубы. - Кривые-кривые. У тебя ж клыки растут вперёд, и тройки сверху на четвёрки наезжают. Не критично, конечно, но хорошо бы брекеты поставить. Знаю одного отличного специалиста, могу номер дать. Сделает качественно и относительно недорого. Фу Хуа говорила так непринуждённо и обыденно, что от этого лицо Ци Синя из красного стало синеватым от стыда. Он так и закрывал рот рукой, оглядываясь на коллег, видимо, гадая, думали ли они также о том, что ему не мешало бы носить брекеты. Уж кому-кому, а Не Минцзюэ было решительно плевать, о чем он и решил сказать : - Главное - чтобы зубы были здоровые, а остальное - дело эстетики. - Поддерживаю, майор, - подал голос Сун Лань. Ци Синь, наконец, отнял руку ото рта и неловко продолжил есть, все ещё оглядываясь, не смотрит ли кто на его зубы. Вэнь Дэйю пялилась ему в рот с таким лицом, будто собиралась запомнить все в мелких подробностях и позже рассказать всем знакомым, чтобы они передали всей стране, что у парня двадцати двух лет от роду по имени Ци Синь кривые зубы и ему не мешало бы что-то с этим сделать. Не Минцзюэ с тоской подумал, что привычка Фу Хуа высказывать все, что думает, не подвергая свои слова какой-то обработке, только что подарили Ци Синю новый комплекс. - Кстати, мы отошли от темы, - напомнил Не Минцзюэ, замечая, что Сун Лань одобрительно кивнул, - Сюэ Ян мне не понравился вовсе не из-за сложного характера. Дело было в одной черте, которую я нахожу самой опасной. Он не испытывал чувства вины. Конечно, он понимал, какие вещи законны, а какие нет, и что нарушать закон не стоит, но ни за какие свои поступки сожаления он никогда не чувствовал . Я даже говорил с ним об этом, думал, что это просто дурная черта характера. Но по его собственным словам, сострадания или сочувствия он не испытывал никогда, и если быть совсем точным, в детстве ему это казалось какой-то книжной выдумкой. Предназначения этих чувств он тоже не понимал. Более того, мне всегда казалось, что остальных людей, включая даже своего любимого человека, он ставил на ступень ниже себя. - Опасное сочетание, - пробормотал Ци Синь. - Психопат? Или, возможно, социопат? - предположил Сун Лань. Не Минцзюэ пожал плечами. - Не знаю, но человек он был невыносимый. Ума не приложу, как он всем нравился. Сун Лань снова едва заметно улыбнулся. Снова говорить о работе в короткий обеденный перерыв никому не хотелось, тем более, обед подходил к концу, поэтому разговор быстро перетек к обыденным бытовым темам. Фу Хуа рассказывала про успехи в музыке своих дочерей-близняшек, когда Сун Лань тронул Не Минцзюэ за предплечье. - Не могли бы мы поговорить наедине? Не Минцзюэ кивнул, и под вопросительные взгляды женщин и просяще-испуганный взгляд Ци Синя, который определённо не хотел оставаться с ними наедине, они покинули столовую и отправились в кабинет Не Минцзюэ. Сун Лань привычно уселся на стул напротив рабочего стола, сам Не Минцзюэ - в кресло. Дневной свет проскальзывал через жалюзи, скользя обманчиво теплым лучом по столу, рукам и лицам мужчин, заглядывал в стеклянные шкафы, пробегал по стоящим на них папках с документами и возвращался обратно к окну. На улице стоял холод, только солнце продолжало дразнить яркими солнечными днями в память о недавнем лете. Не Минцзюэ спросил : - В чём дело? - Пусть вы и просили не поднимать эту тему, я все же хочу поделиться с вами некоторой информацией, - размеренно говорил Сун Лань, наблюдая, как солнечный зайчик скользит по жилетке Не Минцзюэ, заставляя пуговицы сверкать, - О вашем отце. - Зачем? - устало спросил Не Минцзюэ и тут же устыдился своей грубости. - Не думайте, что я стервятник, охочий до подробностей вашей трагедии. Дело в другом. Я знаю, люди говорят о том, что я намерено избегаю дружбы и других связей с людьми и, дабы избежать ненужных слухов, решил, что лучше поговорить об этом без наших сплетниц. Не Минцзюэ усмехнулся и кивнул в знак понимания. Сун Лань продолжил : - Ваш отец оказал на меня огромное влияние, и я хотел выразить в первую очередь благодарность. Вы действительно невероятно похожи на него, только... - Только глаза другие, - закончил за него Не Минцзюэ, - Знаю. - Так вот, вы мне симпатичны , потому я и хотел поделиться. Правда в том, что я не избегаю привязанности. Я не испытываю её. С детства я не чувствовал ничего : ни радости, ни печали, я не любил своих родителей, да и друзей у меня не было. Я мог испытывать уважение, признательность, интерес, но не любовь. Я даже не был уверен в том, что она действительно существует, пока не познакомился с вашим отцом. Я был ребенком, а он - тренером, но я сразу почувствовал эту его странную особенность, которую я до сих пор не могу понять. - Он любил весь мир, - с горечью произнёс Не Минцзюэ, - Без усилия, без исключения и безвозмездно. Он любил даже тех, кто причинял ему страдания. - Да, именно. Такое странное качество... На тренировке я толкнул одного мальчика, он упал и выбил себе зуб. Я привык делать вид, что извиняюсь и мне жаль, и никто не мог догадаться, что я притворяюсь. До сегодняшнего дня это смог лишь ваш отец. Он был первым, кто сказал мне, что не стоит делать вид, что мне совестно, ведь он знает, что это не так. Но он не обвинял меня в том, что я такой. Он сказал мне, что я родился с даром, который позволяет мне смотреть на мир беспристрастно, оценивать людей и явления так, как есть, без эмоциональной окраски. Видеть истину и помогать видеть ее другим. Поэтому я и стал психотерапевтом. - Какая интересная история, - Не Минцзюэ и вправду удивился. Он знал, что его отец был особенным человеком, но не настолько, чтобы так сильно повлиять даже на человека, не испытывающего любви и привязанности. - И должен сказать, что вы мне также очень интересны. Просто поразительно, насколько вы с отцом похожи и насколько различаетесь. Признаю, что ваша сила воли не может сравниться ни с одним, с кем мне приходилось иметь дело. Не Минцзюэ усмехнулся. - Позволю не согласиться. - Я уверен в своих словах. Для человека с тяжёлым и весьма очевидным посттравматическим стрессовым расстройством вы очень хорошо справляетесь. Вы, кажется, способны контролировать даже неконтролируемые процессы. Это действительно поражает. - Считаете, очевидным? - Для сведущего - да. Один ваш взгляд уже о многом говорит. Впрочем, от темы мы отошли. Я сказал вам то, что считал нужным. Надеюсь, что наш разговор останется между нами. - Можете не сомневаться. - Спасибо за приятную беседу. И Сун Лань ушёл. Не Минцзюэ откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза, и улыбнулся, вспомнив, как мама не любила, когда кто-то сидел вот так и постоянно делала замечания. Вспомнил чувствительного, невероятно доброго и нежного отца, чей характер контрастировал с материнской твердостью и напором. С горечью почувствовал тепло, поднимающееся из груди от воспоминаний. Вспомнил даже домашнего кота Хвостика, который прожил очень долгую жизнь и умер во сне в возрасте двадцати одного года, когда Минцзюэ было восемь. Пожалуй, с Хвостика все и началось. Конечно, Не Минцзюэ с детства слышал о смерти. И в сказках, и в мультиках, и в обрывках новостей, которые иногда смотрели родители. Он знал, что люди и животные умирают, но что именно значит - умереть, даже не догадывался до тех пор, пока был жив Хвостик. Его отец нашёл в подъезде своего дома вскоре после переезда в Китай на учёбу. Поначалу думал, что котёнка кто-то потерял, развесил по району объявления, но шли дни, а за котиком никто так и не пришёл. Через два месяца Аланбаярлах прекратил попытки найти хозяев котёнка и решил оставить его себе. Хвостик был прекрасным, послушным котом. Возможно, немного ревнивым по отношению к своему хозяину, но на этом дело заканчивалось. И, как говорила мама, пока он был жив, даже припадков у папы почти не было. Когда родился Минцзюэ, Хвостик часто ложился спать в его кроватке, и даже терпел, когда его во время игры могли ухватить за хвост. Минцзюэ привык к Хвостику, привык к его мурлыканью, к мягкости его густой черной шерсти, к его мисочке, стоявшей на кухне. Он был больше, чем просто котом. За свою невероятно долгую жизнь он стал почти членом семьи. Но в один день он не проснулся. Он в ту ночь лёг рядом с папой, долго терся лбом о его ладонь, топтался вокруг, пока, наконец, не спрыгнул с кровати и не ушёл на балкон, где и умер, лежа на подоконнике. Минцзюэ не видел его, но зато видел отца с красными от слез глазами и поникшую маму, которые сказали ему о том, что их домашний любимец умер. Отец сделал для него гробик из обувной коробки, и они вместе с мамой похоронили его в подлеске, среди невысоких сосенок. Не Минцзюэ помнил, как глядел на свежую землю, где родители похоронили Хвостика, и в тот самый момент что-то в нём повернулось. Он понял, что смерть - это не то, с чем сталкиваются какие-то безликие люди из новостей, это не что-то смутное и непонятное, как в фильмах и мультиках, где смерть - лишь игра, где люди нелепо хвастаются руками за грудь и гротескно падают наземь. Смерть была отвлеченным понятием, а вот могила Хвостика была самой что ни на есть настоящей. И в тот самый момент он понял, что умереть может каждый. Если умер Хвостик, значит, умереть и мама с папой, и он сам. Смерть может просто заявиться к нему домой, мол, вот она я, и ее не выгнать, как нежеланного гостя! Минцзюэ стало так страшно и больно, что он подумал было, что сам умрёт прямо сейчас. Смерть пугала его своей безжалостной неотвратимостью, своим безразличием к чужим мольбам и слезам. Он понял, что это первобытная, неумолимая и невидимая сила, от которой его не защитит даже кажущийся ему всемогущим папа, и с ней никак не договориться, её не подкупишь и не обманешь. И она и за ним придёт. Он так испугался, что по детской глупости ломанулся через лес, ломая ветки и царапая кожу. Он сам не знал, куда хотел убежать и на что рассчитывал, но в тот момент он об этом и не думал. Отец кинулся за ним и догнал очень быстро, но Минцзюэ все же успел порвать футболку в клочья и расцарапать себе руки и лицо. Он пытался вырваться из отцовской хватки, брыкался и в слезах вопрошал: "Почему Хвостик? Почему именно он умер?" Отец сквозь слезы ничего сказать не смог, а мама ответила : "Небо решило, что заберёт его". Не Минцзюэ помнил, как закричал:"Зачем небу мой кот? Если надо, пускай заведёт своего! Хоть сто пускай заведёт и убивает! А Хвостик был мой!" Папа с мамой ничего не ответили, подождали, пока Минцзюэ устанет кричать и отвели домой. А вечером, когда он заснул, родители нашли подходящий большой камень, который отец раскрасил. Талант у него был - издали камень выглядел как настоящий Хвостик, который спал, свернувшись в клубок. На следующий день вместе с Минцзюэ они оставили самодельный надгробный камень над могилой Хвостика. Еще чуть позже из куска жести была сделана табличка с именем и годами жизни, совсем как у людей. А еще позже многие люди стали хоронить в том подлеске своих домашних животных. Но куда раньше в Не Минцзюэ проснулся странный, неуемный интерес к смерти. Пожалуй, тот эпизод был действительно важен для него. Ему нужно было отплакать своего кота, принять неотвратимость смерти и смириться с ней. В конце-концов, все прошло довольно мягко : Хвостик ведь умер во сне, прожив долгую, удивительную жизнь. Ему повезло, все же редко кошки доживают до старости. Сейчас-то Не Минцзюэ знал, что у котов жестокая жизнь и зачастую жестокая смерть. просто люди этого не видят. Их рвут в клочья собаки, убивают живодеры, сбивают машины и ничего с этим не поделаешь. Таков закон жизни. Не Минцзюэ не был против такого расклада. К своей собственной смерти он был готов давно и мысли о ней совсем не пугали. Он прекрасно знал, что вряд ли доживёт до старости. Последствия контузии непредсказуемы - один из его бывших командиров сгорел буквально за пару дней от резко развившейся опухоли мозга, другой умер от инсульта прямо во время велосипедной прогулки, третий погиб по неизвестным Не Минцзюэ обстоятельствам, но произошло это также очень быстро - закончив говорить по телефону с женой, он присел и сразу же умер. И это вовсе не худший расклад, ведь смерть - это далеко не самое худшее, что может случиться с солдатом. Они - как бродячие кошки - живут жестокой жизнью и умирают жестокой смертью, о которой приличные люди не говорят. Приличные люди слышат выстрелы только пробок шампанского по праздникам, а смерть видят в новостях издалека и с наложенным размытием. Приличным людям не пристало объяснять своим детям, что такое смерть - это ведь может их травмировать, зато с удовольствием во всех подробностях показывают в фильмах то, чем люди занимаются обычно, задернув шторы. Будто хотят откреститься от смерти. Хуайсан такой же. Он с детства зажимает уши руками и начинает истерить, стоит только Минцзюэ закинуться о том, что он не будет здесь вечно. Что часы идут и в какой-то момент останавливаются - и их больше не починить. Он и слышать не желает о том, что смерть - самая что ни на есть естественная часть жизни. Она сидит с тобой рядом за столом, идёт за тобой по улице и однажды ухватит тебя за яйца, и ничего тут не поделаешь. Будь ты хоть восьмилетним мальчиком, хоть взрослым двухметровым мужиком, способным раскроить кому-то череп голыми руками - перед ней все равны и она об этом знает прекрасно. И это Не Минцзюэ очень нравилось. Страх смерти у него очень быстро перерос в ее почитание и он не сомневался и минуты, решив посвятить ей всю свою жизнь. Может, он бы и мог стать кем-то другим, но, в любом случае, этого уже не изменить. Сейчас он является тем, кем является, хорошо это или плохо. Уже поздно и ломать ветки в истерике, и плакать, и рвать на себе волосы. Если придёт его час - он готов отправиться туда, куда прикажут. Ведь иногда смерть - это далеко не самое худшее.