Третья голова дракона

Принц Эйгон Таргариен, принц Драконьего Сердца — Нет, ну что за зверь! — в очередной раз восхитился Визерис, задрав голову к небесам так, что зубчатая корона грозила вот-вот свалиться с его макушки и загреметь по каменной кладке замковой стены. — Да и дракон неплох, — насмешливо добавил Деймон. — Я о нём и говорил. — Разве? Мне показалось, ты о своём сыне. Мастер над драконами только хмыкнул над этим братским обменом любезностями. Всё его внимание занимал ослепительно-золотой дракон, паривший в небе над Драконьим Камнем. Восходящие потоки воздуха наполняли ярко-розовые перепонки крыльев, напоминавших по цвету рассветное небо. Послышался звонкий рык, в котором была и чисто мальчишеская радость от полёта, и гордость от собственных успехов, и желание оповестить о них весь мир, после чего молодой дракон заложил новый вираж. Эйгон удовлетворённо кивнул: в воздухе Солнечный Огонь — так его одноимённый племянник назвал своего зверя, — держался уже уверенней, несмотря на тяжесть седла, цепей, поводьев и собственного всадника. — А он у нас ещё и певчая птичка? — поинтересовался Деймон. — Да, он довольно голосист, — кивнул Эйгон. — На канарейку похож. Этого сравнения не выдержали все трое братьев и разразились смехом. Когда на десятилетие своего первенца Визерис разрешил ему оседлать дракона, восторгам юного принца не было предела — на Драконий Камень королевской семье пришлось отплыть на той же неделе, потому что Эйгон Младший не мог говорить ни о чём, кроме драконов и за пару часов довёл королеву Алисенту до отчаяния, пообещав оседлать саму Вхагар. Мать попробовала ему это запретить, но маленький нахал безапелляционно заявил, что та ничего не понимает в драконах, и её мнение по этому вопросу не учитывается. Однако, стоило ему по прибытии на остров увидеть в небе могучую драконицу королевы Висеньи, как вся его решимость куда-то испарилась — Вхагар немедленно была признана «старой уродиной», не подходящей для принца, и все вздохнули с облегчением. Однако отказ от Вхагар поставил перед мастером над драконами новую проблему: из расплодившейся молоди требовалось выбрать одну особь, достаточно сильную, чтобы нести на себе седло с десятилетним ребёнком, и при том достаточно покладистую, чтобы тот с ней мог совладать. Разумеется, дракон ещё должен был глянуться своему будущему всаднику, а тот оказался весьма привередлив. Несколько серебристо-голубых дракончиков были отвергнуты по причине своей невзрачности, ещё один, красновато-медный, оказался слишком мал, а кобальтово-синяя драконица сама не взглянула на принца, зато золотисто-серебряный юнец с розовыми крыльями сам обратил на себя внимание. Младший брат Сиракс любил покрасоваться перед людьми и собратьями, и среди всей драконьей молоди был едва ли не самым смелым. Эйгону было достаточно одного взгляда на племянника, чтобы понять: своего дракона он нашёл. Принц подтолкнул мальчишку, и тот сделал пару шагов в сторону золотого красавца, а несколькими мгновениями позже дракон сам сунулся к принцу за лаской, получив и её, и достойное своей внешности имя. Несколько дней ушло на более близкое знакомство; за это время драконоблюстители успели изготовить седло и сбрую, а королевская семья вдоволь наслушаться детских восторгов о прекрасном, чудесном, великолепном, несравненном, богоподобном Солнечном Огне. Сам принц Драконьего Сердца воспринимал эти восхищения отстранённо: старший сын Визериса не был первым ребёнком, оседлавшим дракона с его помощью за последнее время, и хлещущие через край эмоции не просто не были чем-то новым, но и уже откровенно утомляли. Это было в новинку, когда Алисса впервые взобралась на Красную Плясунью; когда два года назад в небо поднялся Джейхейрис на своём Вермаксе, основной удар принял на себя Деймон; наконец, когда в прошлом году, стоило зиме окончательно уступить место весне, Бейла и Рейна отправились в первый полёт на Закате и Утро, Эйгон, как и положено отцу, был рядом и разделил с ними этот момент. Однако выслушивать одно и то же в пятый раз было тяжело. Первый полёт вышел коротким и не слишком изящным — Солнечному Огню хотелось взлететь повыше, но непривычная тяжесть тянула к земле, к тому же молодой принц бестолково дёргал за поводья и только мешал. Закончилось всё до крови ободранными пальцами перенервничавшей Алисенты, шишкой на лбу Эйгона, умудрившегося при спуске запутаться в стремени и свалиться вниз головой, и безудержным смехом остальных детей. Теперь же, к четвёртому полёту, и дракон, и его всадник уже лучше чувствовали друг друга и вместе наслаждались свободой, которую давали перепончатые крылья. — Ты уже сказал Алисенте, что в Королевскую Гавань ему придётся лететь? — как бы невзначай спросил Эйгон. — Хочешь снова сделать меня вдовцом? — поморщился Визерис. — Мне кажется, она к концу месяца начнёт седеть. Вчера устроила мне истерику, когда Эймонд заикнулся про собственного дракона. — Она ведь понимает, что такие вопросы решать не ей? — вкрадчиво спросил мастер над драконами. — Она считает, что я подвергаю опасности детей, позволяя им так рано возиться с драконами. — А когда же им с ними возиться? — Не раньше рыцарских шпор, а то и помолвки. Хелейну она вовсе намерена уберечь от этого. — Прости, Визерис, но если женщина дура, то это навсегда, — припечатал принц-десница. — Она считает, что это плохо влияет на деторождение, — король не то оправдывал супругу, не то жаловался на неё. — Мол, наша мать тому пример, да и у бабушки осталось бы побольше детей, не летай она на Среброкрылой. — Это никак не связано, — поморщился Эйгон, и благостное настроение, рождённое созерцанием драконьего полёта, испарилось, словно его и не было. — Можно подумать, все женщины умирают на родильном ложе и теряют детей только из-за того, что летают на драконах. Это же смешно. — Я сказал ей то же самое. Говорю: Эймма на драконов посмотреть боялась, а Алисента ещё пуще разошлась… Про Эймму король, конечно, брякнул зря. Алисента не любила, когда ей напоминали о предшественнице, и старалась сделать всё, чтобы память о первой королеве поскорее стала в один ряд с памятью о Доброй Королеве Алисанне — чем-то полузабытым, чем-то из прошлого века. За одиннадцать лет господства при дворе она постепенно обновила убранство Красного замка, удалив из королевских покоев любой намёк на то, что когда-то здесь хозяйкой была Эймма Аррен. Алисента пожертвовала на убранство большой септы на холме Висеньи сумму столь крупную, что её можно было счесть неприличной, не будь это даром во славу Веры, и в результате в святилище, строившееся под именем Септы Королевы Эйммы, сократило своё название до Септы Королевы. С одной стороны, её можно было понять: какой жене понравится, когда муж ставит покойную супругу в пример здравствующей? С другой стороны, не всем была по нраву борьба с наследием предыдущей королевы. Ярой противницей этого стала принцесса Рейнира, которую вымарывание имени матери приводило в бешенство. Становящийся всё более неприятным разговор о королеве Алисенте прервало появление галдящей оравы детей, несущейся по замковым стенам к отцам. Придворные, малая часть королевской свиты, в основном лорды Узкого моря, шарахались с прохода, вжимаясь в стены и едва не прыгая в узкие бойницы, уступая дорогу молодому поколеню дома Таргариенов. За десять с небольшим лет оно увеличилось до четырнадцати человек и грозило увеличиться ещё больше — Рейнира в отличие от Алисенты и Лейны не планировала ограничиваться четырьмя детьми и, родив пятого, снова была на сносях. Эйгон не без удовольствия отметил, что из общей кучи наравне с Алиссой вырвалась и Бейла, ни в чём старавшаяся не уступать кузине, несмотря на разницу в три года. За ними следом наперегонки бежали его Эймон с Джейсом и Эймондом, а дальше Рейна и Хелейна тащили за собой взявшихся за руки Дейрона, Эймму и Бейлона, едва поспевавших за старшими. Выводком принцев и принцесс верховодила Алисса. Первенство досталось ей не только в силу старшинства, но и благодаря характеру, унаследованному от бабки вместе с именем. Две трети всех проказ начиналась по её инициативе (оставшуюся треть отважно брала на себя Бейла), и оставалось только молиться всем богам Вестероса и Валирии, когда под её началом собирались все её братья, сёстры, кузены и кузины, ибо ей было под силу вовлечь во всеобщий детский заговор и внешне спокойную Рейну, и замкнутую в себе Хелейну, а уж принцы и вовсе смотрели ей в рот и уже готовились драться на турнире за её расположение. Сама принцесса на эти неуклюжие детские ухаживания только смеялась с высоты своих одиннадцати лет и заявляла, что против любого жениха сама выйдет с мечом в руках. Однако в этот раз выразителем всеобщих чаяний стала не она. — Папа, папа! — запыхавшаяся Бейла едва не впечаталась с разбегу в Эйгона. — Папа, можно мы тоже полетаем? — Мы? — переспросил коварный отец. — Ну, мы с Рейной, Алисса и Джейс! — А остальные побегут за вами по земле? — Эйгон уже летает, — встряла Алисса. — Мы хотим с ним вместе. Kostilus, kepus! Принцесса могла вить из отца верёвки, особенно, если говорила с ним по-валирийски. Но в этот раз тот лишь смерил её вместе со всей компанией хитрым взглядом и вместо ответа спросил сам: — Что скажешь, мастер над драконами? Эйгон посмотрел вверх. — Солнечный Огонь старше ваших драконов, но он ещё только учится слушаться своего всадника. В некотором роде он несмышлёныш по сравнению с Красной Плясуньей или Закатом. Боги знают, как он отреагирует на вашу компанию, не будем рисковать. — Ну па-ап! — В другой раз, милая. — Мастер над драконами сказал «нет», слышали? Потом полетаете с кузеном, — Деймон умел быть строгим с детьми, когда хотел, и те ожидаемо приуныли. Эйгона, однако, его тон не обманул: и он, и смешинки в уголках прищуренных глаз обещали достойную компенсацию. — Но может быть я полетаю с вами вечером. — Правда?! — Джейхейрис от радости едва не выпрыгнул из штанов. — Правда. — Не врёшь? — настороженно уточнила Алисса. В отличие от младшего брата она уже понимала, что взрослые не всегда выполняют обещания детям, но пока ещё верила, что переспрашивание может дать правдивый ответ. — Не вру, — сказал Деймон и взъерошил дочери и без того растрёпанные волосы. — Но только если мейстер Герардис будет вами сегодня доволен. — Это нечестно! — Зато справедливо. Нам ведь не нужны всадники-неучи, правда, Ваша Милость? — Правда, — очень серьёзно кивнул король. — Учёные тоже не нужны, — буркнул Эймонд. Старшему брату он завидовал со страшной силой, и когда тому позволили оседлать дракона, а ему нет, жутко дулся на всех. — Это не так, сын, — мягко и немного растерянно сказал Визерис. — Просто… — Я знаю больше, чем Эйгон! Я учусь лучше него, скажите ему, дядя! — Это так, — был вынужден признать принц Драконьего Сердца. — Тогда почему… — Ты можешь хоть сейчас пойти в гнездовье и выбрать себе дракона, если уверен, что он не откусит тебе руку. — Я не… — начал было принц, но осёкся. Эйгон заметил тень сомнения, промелькнувшую на лице племянника и, добившись желаемой реакции, удовлетворённо кивнул. — Видишь? — Я не… я не боюсь! — Твою руку спасёт не отсутствие страха, а знания, скорость реакции и умение быстро просчитывать возможные варианты событий. Пока у тебя или кого-то из вас нет ни того, ни другого, ни третьего сёдел у вас не будет. — Но Эйгон… — Мы с твоим отцом сочли, что его способностей хватит, чтобы удержать в узде дракона. Ещё вопросы? — Нет. — Тогда ступайте. Дети покидали их уже не столь стройным рядами, которыми к ним прибежали. Алисса, Бейла и Джейс шли едва ли не вприпрыжку, предвкушая вечерний полёт. Эймонд ушёл снова обиженным на весь мир и вселенскую несправедливость, и Хелейна, недолго думая, догнала его и, поймав за руку, пошла рядом — общество сестры всегда действовало на него успокаивающе. Рейна уже привычно взяла на себя заботу о младших кузенах, наперебой галдящих о том, какими великими всадниками они вырастут и с детской непосредственностью обещавших друг другу оседлать и Вхагар, и покойного Балериона, и вполне здравствующую Мелеис. Подле отца задержался лишь Эймон. — А когда я смогу полететь на Орбарис? — спросил он. В колыбель своему первому сыну Эйгон положил яйцо, одно из двух, которые оставил в новом гнездовье в Дымной долине. Спустя пару месяцев из него вывелась дымчато-серая драконица с золотыми рожками и серебристыми перепонками, получившая имя Орбарис. Сперва принц Драконьего Сердца хотел подарить Эймону седло на седьмые именины, но боги и судьба щедро одарили сына — статью он пошёл в деда, — и, по здравому размышлению, Эйгон решил подождать, пока молодая драконица достаточно окрепнет. В конце концов, носить на спине почти что оруженосца, совсем не то же самое, что и щуплых девчонок. С тех пор редкая неделя проходила без самого волнующего мальчишку вопроса. — Скоро, — привычно ответил Эйгон. Эймон столь же привычно вздохнул и нога за ногу поплёлся за кузенами и сёстрами. — Вы снова сделали из меня строгого дядюшку-злюку, — разочаровано сказал Эйгон. — Извини, но эта роль тебе очень к лицу, — рассмеялся Деймон. — Наследие дяди Вейгона живёт. — Он и сам неплохо справляется, — поддакнул старший из братьев. — А ты, Визерис, ради всех богов, поговори уже со своими детьми. Они же друг друга загрызут из-за драконов. — Хелейне он как будто и не очень нужен… — А я и не про Хелейну говорю, — отрезал Эйгон. — Хорошо, — вздохнул он. — Возможно, нам не стоило сажать Эйгона на дракона так рано. Не было бы всех этих глупых истерик. — Ты сам ему сделал такой подарок, — напомнил принц-десница, вновь поднимая взгляд на золотого дракона в небе. Судя по всему, Солнечный Огонь утомился и начал постепенно снижаться. Эйгон в седле снова как-то бестолково дёргал руками, вместо того чтобы ослабить поводья. — Ну я же не знал, что Эймонд будет так ревновать! — А кто будет знать это о твоих сыновьях? — Проклятье, почему я от бабушки не слышал таких жалоб на отца и дядю Эймона? — покачал головой Эйгон. — Потому что дед занимался этим сам, — пояснил Визерис. — Да и отец не просто так оседлал Вхагар, а чтобы в тени брата с его Караксесом не быть. Кажется, они тогда поссорились единственный раз в жизни. — Поэтому ты решил переплюнуть вообще всех, выбрав себе Чёрного Ужаса? — уколол его Деймон, но, стоило королю скривиться, как от зубной боли, поспешил смягчить эффект. — Что ж, тебе это вполне удалось. Тем временем Солнечный Огонь, наконец, приземлился на склоне Драконьей горы, чуть выше замка, где дракона и всадника поджидали драконоблюстители. В этот раз Эйгон выбирался из седла гораздо медленнее и осмотрительнее, явно стараясь не ударить в грязь лицом не только перед наблюдавшим за ним отцом, но и перед братьями и кузенами, успевших выскользнуть из замка и спешивших теперь к нему. Оказавшись на земле, юный принц тут же прижался к драконьей шкуре, обхватив изящную шею руками, а сам Солнечный Огонь, любивший ласку, обернулся вокруг него. — Нет, всё-таки это очень красивый зверь, — вновь с удовольствием отметил король. — Хорошо, что ты его нашёл, Эйгон, лучше и быть не могло. — Служу Вашей Милости, — мастер над драконами отвесил шутовской полупоклон. Снова кивнув, больше самому себе, чем брату, Визерис пошёл вниз, к замку, подметая чёрные каменные плиты своей чёрной мантией. Эйгон и Деймон переглянулись и двинулись за ним, хотя младшему из принцев хотелось ещё понаблюдать за юными драконами, крылатыми и нет. Пара королевских гвардейцев двинулись следом молчаливыми белыми тенями в компании с тенью серой — от белых братьев сира Денниса отличали только клятва верности конкретному принцу и наличие жены. — Когда ты намерен вернуться в Королевскую Гавань? — поинтересовался Деймон у старшего брата, когда они спустились со стен в Сад Завоевателя. — Не ранее, чем на следующей неделе. — Солнечному Огню следует привыкнуть к седлу, — поддержал решение Эйгон. — А моему одноимённому племяннику нужно научиться обращаться с его рукоятями и поводьями. — Но ты ведь будешь его сопровождать? — Куда я денусь… — Я спрашиваю не просто так, — вернулся к своему вопросу Деймон. — Я хочу навестить Карларисов. — Один? — Вместе с Алиссой. Каллио в прошлый раз просто упрашивал взять её с собой. — Не вижу в этом ничего плохого, — пожал плечами Эйгон. — Красная Плясунья уже в состоянии пересечь Узкое море. Если что, сядет Караксесу на хвост. — Да и пентошийцам будет полезно напомнить, что племянница Каллио — будущая королева Семи Королевств. — Это правильно, — одобрительно кивнул Визерис, но тут же озабоченно нахмурился. — Постой, а как же Рейнира? — Герардис говорит, что ей ходить ещё полсрока, так что мы успеем вернуться. — Ну, что же, тогда летите. Не было ещё года, чтобы Деймон не наведывался к своему бывшему шурину; когда Алисса подросла, он стал брать её с собой, сперва в собственном седле, а теперь вот решил совершить перелёт вместе. Визиты в Пентос были не только данью памяти покойной принцессы Каллы Карларис, и даже не столько поддерживали дружеские связи между Деймоном и королём Каллио (а они, к некоторому удивлёнию Эйгона, сумели найти общий язык), сколько напоминали всему Пентошийскому королевству, раскинувшемуся от Бархатных холмов Андалоса до берегов Миртского моря, что соседи из-за моря ближе и опаснее, чем все хвалёные наёмники Эссоса. Сам Каллио об этом помнил и, лишь пару раз проверив длину поводка, более вольностей себе не позволял. Между тем, братья вошли под сень беседки, образованной крыльми каменного дракона. Здесь Деймон читал Рейнире сонеты Гейлара Тирийского, а до этого здесь же Эйгон целыми днями играл для их бабушки на скрипке, а ещё раньше здесь вдовствующая королева Висенья вспоминала славные дни Завоевания. Теперь же перед этой беседкой металась, не находя себе места, Алисента Хайтауэр, как и в девичестве, затянутая в платье зелёного атласа. Пальцы нервно теребили свисавшие с пояса длинные чётки; по тому, как дёргалась из стороны в сторону золотая семиконечная звезда с небольшим бриллиантом в каждом её луче, было понятно, что королева не молится, а просто бессмысленно перебирает жемчужные зёрна, чтобы не теребить уже израненные пальцы. За ней, на разбросанных по каменной скамье подушках, восседали в ряд три её фрейлины; каждая была из Простора, каждая приходилась королеве кузиной. Дамы с беспокойством следили за Её Милостью, не прерывая её метаний, но при виде короля и принцев дружно вскочили со своего насеста и присели в глубоком реверансе. — Я думал, ты в септе, — с некоторым недоумением заметил Визерис. — Это склеп, капище, а не септа, — поморщилась Алисента. Септа Драконьего Камня и правда обладала некоторым своеобразием: это было небольшое, довольно тесное помещение, где чувствовалась скорее сырость, нежели прохлада, а свет проникал через узкие окна-бойницы. Хотя храм и был сложен из того же чёрного камня, что и весь замок, создавалось впечатление, что это более поздняя постройка, возведённая скорее из необходимости, чем по зову души. Статуи Семерых, по преданиям, были вырезаны из мачт кораблей Эйгона Завоевателя; в крупных, рубленых чертах ликов богов неуловимо чувствовалось что-то хищно-драконье, и даже щедрая позолота и самоцветы со всех концов известного мира не делали изваяния более человечными. Кроме того, замок давно не имел собственного септона, и дом Семерых-кто-Един стоял закрытым — обитатели замка и всего острова в целом не были строгими приверженцами Веры. Неудивительно, что набожной королеве, привыкшей к другим молельням, там было неуютно. — Да, довольно неприглядное место, — легко согласился Визерис, кажется, не слишком задумываясь о своих словах. — Но в Драконьей Гавани тоже есть септа, она просторней. Если хочешь… — Да не в септе дело! — воскликнула Алисента, в сердцах бросив чётки, и звезда на жемчужных нитках опустилась с пояса практически до самой земли. — Как я могу сидеть в септе, пока Эйгон… Пока он… — Ну-ну, он уже сел, — король успокаивающе забрал её руки в свои. — Всё благополучно, наш сын молодец, он уже гораздо лучше держится в седле. Правда, Эйгон? — Да, с первым разом этот полёт не сравнить. Но, конечно, ему ещё есть над чем работать. — Ничего, с каждым полётом получаться будет всё лучше и лучше, — улыбнулся Деймон, наверняка сознательно давя на больное. — В этом деле главное практика. Судя по поджатым губам Алисенты, удар пришёлся в цель. — Где Эйгон? Всё ещё с этой… С этим драконом? — Да, вместе с остальными детьми. Если хочешь, можем их встретить, — предложил Визерис. — Да, пожалуй… С этими словами король взял супругу под руку, а та позволила себя увести. Фрейлины последовали за своей королевой, шурша подолами платьев и подметая ими узкие мощёные дорожки сада, за ними последовали белые плащи. Стоило последней из них скрыться за поворотом и раскидистым розовым кустом, Деймон, более не сдерживаясь, громко фыркнул. — Нет, ну ты видел? Трясётся, как курица-наседка! Да даже хуже! — Видел, — кивнул Эйгон и опустился на лавку, пристроив трость рядом. — Признаться, я удивлён, что дракон вообще признал её сына, — первенец Визериса и Алисенты редко удостаивался от Деймона упоминания по имени. — В нём же половина крови андальская. — Больше. Ты забыл про леди Аллару Масси, она ведь тоже была андалкой. А кроме того, lekia, твоя старшая дочь в той же степени полуандалка, что и мой одноимённый племянник. У Алиссы проблем с Красной Плясуньей не было и нет. — Её не воспитывала святоша-мать. — Так дело в крови или в воспитании? — поймав брата на противоречии, Эйгон лукаво улыбнулся. Деймон, не слишком любивший отступать, недовольно скривил губы и отвернулся, якобы любуясь цветением диких роз. Принц Драконьего Сердца хмыкнул и присоединился к молчаливому созерцанию, позволяя брату соскочить со ставшей неудобной ему темы. — Зря ему вообще позволили сесть на дракона, — негромко проговорил Деймон после некоторого молчания. Разумеется, с его точки зрения это было зря. Рождение нового сына короля от новой жены в своё время едва не перечеркнуло братское соглашение о передаче престола, с таким трудом созданное Эйгоном в предыдущий кризис. Тогда братоубийственной войны удалось избежать благодаря его же посредничеству, очередным уступкам и заверениям Визериса, что всё будет так же, как и прежде. Вот только как не зови драконье пламя льдом, холодным оно не станет. Угрозу раскола забыли, спрятали под гобелены, замели под ковры, но отрицать наличие у короля здоровых и крепких сыновей было нельзя. Какое-то время принцев игнорировали — в конце концов, далеко не всякий младенец доживал до десяти лет, и за примерами далеко ходить было не надо, их хватало в самом доме Таргариенов. Однако с каждыми новыми именинами принца Эйгона Алисента сама как будто бы крепла: плечи её расправлялись, взгляд становился всё более уверенным, голос всё более властным. Знакомство детей с драконами оказалось едва ли не единственной брешью в её новом панцире: огнедышащих ящеров королева боялась и ещё больше боялась, когда рядом с ними крутились её сыновья. К чести Алисенты стоило сказать, что ей хватало ума понимать, какое значение для дома Таргариенов имеют эти огромные звери. Трясясь за детей, она никогда не запрещала им седлать драконов, но по малодушию и из удушающей материнской опеки старалась оттянуть этот момент. Значение драконов понимал и её отец. Отто Хайтауэр, проигравший Деймону несколько лет назад череду политических сражений, всё чаще позволял себе многозначительные комментарии, в которых, разумеется, было много оговорок, умолчаний, намёков и полунамёков, но лорд-камергер исправно находил уши, в которые можно было вливать свой яд. Ситуация, когда у короля в наследниках ходит брат, вместо младенца, была непривычной, но с ней ещё можно было как-то смириться. Ситуация, когда брат короля опережал в очереди на престол его старшего сына, драконьего всадника, вызывала куда больше вопросов. — Как, по-твоему, я должен был противиться королевскому приказу? — недоумённо спросил Эйгон. — Сказать Визерису, мол, извини, не выйдет? — Да хотя бы и так, — зло бросил принц-десница. — Это ведь то, о чём мы с тобой говорили, причём буквально на этом же самом месте. — Я помню. Но подумай сам: наши с тобой дети имеют драконов, а дети короля нет. На что это похоже? — На то, что они андалы! — Мы это уже проходили, это весьма слабое объяснение, пока они выглядят, как валирийцы. А со стороны двора это похоже на то, что сына последнего всадника Балериона лишают прав на дракона. Корлис выбил из Визериса право на дракона для Лейны, правнучки короля по женской линии, так почему теперь король должен отказывать в этом своему сыну? О собственной роли в тогдашних переговорах с Веларионами о драконах принц благоразумно умолчал. — А теперь прекрати подражать трясущейся наседке, — ехидно добавил Эйгон. — И посмотри на ситуацию трезво. Кого оседлал наш милый племянник? Дракона-канарейку. Солнечному Огню не больше пятнадцати лет, скорее даже меньше, лет двенадцать. Твой Караксес перекусит его пополам и не подавится. Сиракс ему может без проблем крылья повыдёргивать. Разве это угроза? Чем эти милые мальчики могут тебе угрожать? — Мальчики имеют свойство вырастать, — буркнул Деймон. — К тому моменту, когда Солнечный Огонь сможет вступить в схватку с Караксесом на равных ты успеешь взойти не только на Железный Трон, но и на собственный погребальный костёр. Едва ли стоит об этом переживать. — Зато стоит переживать о тех, кто стоит за этими милыми мальчиками, — передразнил интонацию принца брат. — Помнится, на этом самом месте ты клялся, что развесишь на Высокой Башне дурных советчиков Визериса, если они продолжат лить ему дерьмо в уши. К столь радикальным мерам я тебя не призываю, конечно, но пока что у Эйгона маловато защитников. Если не допустить увеличения их числа… — Для этого нужно отослать Отто, без него Алисента не справится. Предлог придумать не сложно, но кто-то должен стать камергером вместо него. — Джейгор? — Он нужен мне в Тироше, — покачал головой Деймон. Их кузен вполне достойно справлялся с наместничеством. Лорд Илилеон сумел восстановить тот урон, что городу нанесла война и последовавший за ним захват власти Таргариенами, переманить из обгорелого Мира мастеров-стеклодувов, предотвратить несколько мятежей бывших рабовладельцев и усмирить восстание бывших рабов, посчитавших, что Золотой закон их обманывает, а подлинная свобода должна быть по браавосийскому образцу. Джейгор определённо мог справиться и с королевским доменом, а его знание эссосских порядков и особый взгляд на вестеросскую политику могли оказаться весьма полезными в Малом совете, но короля Тирошийского можно понять — с таким советником не хочется расставаться. Однако Деймон, похоже, не мог определиться, что для него важнее: лично им выкованное и закалённое в крови и морской воде королевство или вся держава, созданная его предками. Эйгон бы на его месте даже не думал. Если человек может принести больше пользы в Малом совете, чем где-либо ещё, он должен туда попасть. В конце концов, наместника можно нового найти, в крайнем случае, воспитать, а вот умных камергеров не сыскать. Проблема Джейгора заключалась в том, что он чувствовал себя кругом обязанным Таргариенам (что было справедливо) и, в особенности, Деймону (что было справедливо только отчасти), и платил за это непоколебимой верностью. Именно это, видимо, и было той причиной, по которой брат не хотел отпускать от себя кузена — тот был слишком удобен для него в качестве наместника его владений. Наверное, стоит попытаться ещё раз поговорить с кузеном самостоятельно; вряд ли он согласится, но попробовать стоило. Эйгон недовольно поджал губы, но всё же напомнил: — Нужно найти кого-то, кто будет смотреться более компетентным, чем Отто, а это непросто. Как бы братья не относились к тестю короля, стоило признать, что он неплохо справлялся с управлением королевским двором и имуществом: пиры, приёмы, турниры, свадьбы проводились с поистине королевским размахом, земли исправно приносили доход, Королевская Гавань богатела день ото дня. Не будь Отто властолюбивым интриганом, ему бы не было цены, но, вот незадача… После некоторого молчания, десница объявил: — После Пентоса мы облетим Семь Королевств. В конце концов, не только пентошийцам нужно показать будущую королеву. Представлю Алиссу лордам, заодно напомню, что они присягали в качестве наследника Железного Трона мне, а не какому-то мальчишке. Возможно, кто-то из них окажется достаточно хорош, чтобы заменить эту плешивую лису. — Тогда приготовься торговать рукой своей дочери. — И не подумаю, — фыркнул Деймон. — Алисса будет королевой. Я обручу их с Джейсом, когда она расцветёт. Они неплохо ладят и в чём-то дополняют друг друга. Джейсу порой недостаёт смелости, настойчивости… дерзости, если понимаешь о чём я. Алисса способна ему это дать. Они будут хорошей парой. — Джейс пока ещё даже оруженосцем не стал, — напомнил Эйгон. — Но я понимаю твой ход мыслей, в этом есть свой смысл. Что об этом думает Рейнира? Она не возражает? — С чего бы ей возражать? — удивился Деймон. — Она вырастила Алиссу как родную дочь, точно так же, как и Эймму, и любит её точно так же. Это будет брак по традициям нашего дома. — Разумеется, — рассеянно кивнул принц, впрочем, не слишком убеждённый. Брак брата и сестры без сомнений давний обычай Таргариенов, к которому, порой, прибегали и Веларионы. Для последних драконьих всадников из Старого Фригольда это был способ сохранить своё наследие, но этот же способ серьёзно ограничивал возможности для политических манёвров. Чернь может заключать браки по любви, но для лордов и тем более королей брак, помимо продолжения рода, всегда был возможностью приобрести союзников, получить новые земли в качестве приданного, новые права и привилегии, ценные ресурсы, армии, корабли — иными словами, упрочить свои позиции. Можно было говорить, что отказ Таргариенов родниться с лордами Вестероса продиктован нежеланием возвышать один дом над всеми остальными, но это было бы лицемерием после того, как Визерис женился на Алисенте. Можно было сказать, что этот отказ продиктован желанием сохранить контроль над драконами, не размывать драконью кровь в человеческих жилах, однако случай Алиссы и Эйгона Младшего показал, что даже половина андальской крови не влияет на способность оседлать крылатого змея. Принц Драконьего Сердца не сомневался, что, когда очередь дойдёт до остальных детей Визериса, все они без особого труда найдут себе дракона, как не сомневался в том, что Алисента не будет столь слепо следовать брачным обычаям своего мужа и озаботится достойными партиями для своих детей. Эйгон притянул к себе трость и бездумно тронул резкую фигурку набалдашника. Задумчиво постучав тростью по плитам, он сказал: — Знаешь, lekia, на твоём месте я бы не торопился с помолвками детей. — Это ещё почему? — скептичный тон Деймона в полной мере соответствовал его внешнему виду: сведённые на переносице брови, недовольно сжатые губы, скрещённые руки на груди явно говорили о том, насколько невысокого мнения десница был об этом совете. — Семейные традиции — это, конечно, хорошо, но и о поддержке присягнувших тебе лордов забывать не стоит. Ничто не покупает лояльность лордов столь же гарантированно, как брак с членом королевской семьи. Боги благословляют тебя всё новыми детьми, так что глупо не использовать эти дары. Подумай над этим, брат мой. С этими словами принц поднялся и, махнув тростью, двинулся было к выходу из сада, но в спину ему полетел раздражённо-насмешливый вопрос: — А сам-то ты уже нашёл своим дочерям женихов? Эйгон оглянулся через плечо; брат стоял, всё так же демонстративно скрестив руки и ожидая ответа. Плотно сжатые челюсти и взгляд исподлобья выдавали едва сдерживаемую ярость. Видимо, непрошенный совет задел его, но принц давно перестал переживать о таких мелочах: от советника короля, в том числе будущего короля, требовалось умение говорить неприятную правду, даже если её не хотели слушать. — Нет, — после некоторой паузы честно ответил Эйгон и позволил себе тень улыбки. — Но мне и не нужно доказывать первенство в очереди на трон. Не дожидаясь ответа от Деймона, он развернулся и пошёл дальше по дорожке. Недовольный брат скрылся за розовым кустом, а ещё пару поворотов спустя его догнал Деннис. На пятом десятке верный рыцарь всё ещё не утратил силы и ловкости в обращении с мечом и мог дать фору многим молодым рыцарям, поэтому Эйгон без всяких сомнений доверил своему присяжному щиту обучать Эймона воинскому искусству, а через год-другой к нему должен был присоединиться и Вейгон. — Слышал, как зубами заскрипел? — поинтересовался Эйгон у рыцаря. — Слышал, — хмыкнул тот. — Не любит ваш брат, когда против шёрстки гладят. — А кто любит? — Мало кто. Вот только Кровавого Змея не каждый под седлом имеет. — Тоже верно. Так что, думаешь, я не прав? — Правы, мой принц, — согласно кивнул Деннис. — Да только и принц Деймон прав по-своему. С такими советами лучше самому пример подавать. Эйгон промычал что-то неопределённое, и рыцарь послушно умолк, верно поняв, что большего от него сейчас не ждут. Правы опять оказались все, но каждый на свой манер. Последние десять лет, прошедшие после покорения Ступеней и Тироша, Деймон правил Семью Королевствами в качестве десницы, полагаясь в основном на плоды своих военных побед. Репутация нового Завоевателя, щедрость к сподвижникам и беспощадность к врагам обеспечили ему поддержку лордов по всему Вестеросу: многие их младшие родственники добились нового положения в эссосских владениях и обеспечили родню новыми связями и богатством. Однако добытое золото имеет неприятное свойство заканчиваться, а связи со временем слабеют и забываются, если их не обновлять. Конечно, партия Деймона при дворе — Чёрная партия, как её звали с уважением и страхом, — имела большое влияние, но теперь, когда партия королевы получила первый козырь за десять лет, господство её могло быть оспорено. Пока этому можно противопоставить поддержку других лордов, заинтересованных в том, чтобы именно Деймон и его потомки унаследовали Железный Трон, но если брат и дальше будет тянуть и настаивать на старом обычае… При желании можно сразить одной стрелой двух птиц. Рейнира, похоже, решила превзойти королеву Алисанну, нарожав мужу целую армию детей — с такими несомненными доказательствами любви Деймон, пожалуй, может позволить себе некоторую принципиальность в вопросе о браке старших детей. Однако это не отменяло справедливости вопроса о его собственных дочерях. Они с Лейной уже неоднократно затрагивали эту тему, но всякий раз приходили к одному и тому же выводу: всерьёз вести разговор о помолвках можно будет только через пару лет, а пока девочки могут спокойно наслаждаться детством. Погружённый в матримониальные планы, Эйгон не заметил, как вышел из Сада Завоевателя, и прохладная тишина сменилась деловой суетой внутреннего двора замка. Приезд королевской семьи даже с малой частью придворных наполнил обычно величественный, таинственно-молчаливый Драконий Камень кипучей деятельностью, которая казалась чужой в древнем месте, помнящем владык Валирийского Фригольда. Замок нравился принцу другим: отстранённым, полупустым, строгим — таким он больше всего походил на храм, и тогда все стены и башни воспринимались лишь как декорации, пристройки к тайному святилищу в стенах Ветрогона, и Эйгон больше, чем когда-либо чувствовал себя жрецом старого культа. Направляясь в свои покои, принц пересёк двор, попутно кивая встречным лордам. Отъезд королевской семьи на Драконий Камень Визерис приурочил к воссоединению всего дома Таргариенов по случаю именин старшего его сына. Наряду с Веларионами и Илилеонами, приглашения получили и их старейшие вассалы, Селтигары, Бар-Эммоны, Масси, и теперь, направляясь в свои покои, принц успел повстречать почти каждого из лордов. — Великолепное зрелище, мой принц, просто великолепное, — объявил Бартимос Селтигар, сверкая рубиновыми пряжками плаща. — Да, мой принц, потрясающей красоты дракон, — поддакнул ему Рикард Масси. Почивший отец его какое-то время был лордом-камергером, и теперь наследник, такой же полноватый, но хотя бы без лысины, явно надеялся получить какое-нибудь место при дворе, а то и повторить путь лорда Робина. Однако, мысленно поставив его рядом с Отто Хайтауэром, Эйгон был вынужден признать, что хозяин Камнепляса по всем статьям проигрывает визерисову тестю. — Принц увёл дракона с моего герба, — притворно посетовал стоявший рядом Джейгор. — Хочешь перекрасить его? — насмешливо уточнил мастер над драконами. — Ну уж нет! — Принц Эйгон потрясающий всадник, а как ловко он управляется с упряжью! — восхитился встреченный на лестнице Петир Бар-Эммон. Разойдясь с ним, принц не удержался от язвительного замечания: — Как много рыба-меч понимает в драконах и верховой езде. — Уж всяко меньше, чем морской конёк, — заметил Деннис из-за его плеча. Только когда за ними закрылась дверь принцевых покоев, шум оживлённого замка остался позади, и Эйгон перевёл дух. Комнаты, занимаемые его семьёй на Драконьем Камне больше всего подходили под понятие «дом», за исключением, разумеется, Драконьего Сердца. Лейна говорила, что, если бы у неё не было собственного замка, ей было бы уютней в Высоком Приливе, но это было естественным следствием того, что она в нём выросла. Дети, насколько он понимал, называли «домом» любое место, где они жили с родителями, однако любимые места уже успели появиться и у них: Бейле нравилось на Дрифтмарке, Рейна и Эймон больше предпочитали башни Драконьего Сердца, и лишь Вейгону за малолетством пока что было всё равно. Само Драконье Сердце, да и все его земли, претерпели немалые изменения с тех пор, как Эйгон десять лет назад получил их в удел. Когда в конце 112 года кончилась зима, Эйгону удалось уговорить Визериса и Малый совет обновить Королевский тракт, успевший за полвека порядком износиться, хотя бы до Трезубца. Под этим весьма благовидным предлогом построили новую дорогу: у Белостенного тракт разделялся надвое, и новый, западный его отрезок протянулся вдоль берега Божьего Ока, подходя к стенам Драконьего Сердца, воссоединяясь со старым трактом уже у Дарри. Параллельно с прокладкой дороги, работы велись и в самом замке. С приходом весны мейстеры новой Цитадели обследовали отведённую им башню Плача и признали её ограниченно годной для своих нужд: в помещениях хозяевами были не люди, а жуткие сквозняки, завывавшие в трещинах стен. Для их восстановления, как и предполагал кастелян замка сир Мейларр Телтарис, стали разбирать башню Призраков, пострадавшую от пламени Балериона, а затем и запустения, больше всех. Им же была передана и замковая септа, никогда не использовавшаяся ни Хоарами, ни последующими владельцами замка. Параллельно в порядок привели Королевский Костёр, где Лейна дала себе волю, переобустроив его на свой вкус. Обилие строгих чёрно-белых чешуйчатых узоров, багряных огненных языков и традиционных драконьих силуэтов, супруга Эйгона разнообразила морскими мотивами: гобелены, каменная резьба и роспись на стенах с кораблями, рыбами, морскими змеями и прочими тварями создавали впечатление, что отдельные покои чудесным образом перекочевали даже не из Высокого Прилива, а из родовой твердыни Веларионов, старого Дрифтмарка. Затем обновлению последовательно подвергались Чертог Ста Очагов, Вдовья башня и башня Ужаса, и другие постройки. Постепенно год за годом Драконье Сердце становилось всё более и более обжитым, хотя работы предстояло ещё немало. Перестройка замка и новая дорога не могла не затронуть Харрентона. Приток сперва мейстеров, потом строителей, а за ними мастеровых, ремесленников, купцов, не говоря уже о крестьянах, способствовал росту города под стенами замка. Харрентон разрастался, пока в отсутствие хозяев не случился пожар; пламя уничтожило практически весь город вместе с его неприглядными деревянными домами; жители его по большей части остались живы, спасшись за стенами замка. Вернувшись с Дрифтмарка, Эйгон выразил должное сожаление, но, внешне сокрушаясь, решил, что если бы пожара не случилось по вине какого-то пьянчуги, уронившего в кучу опилок факел, то его стоило устроить самому. Каменщики, архитекторы и горожане поручили приказ отстроить город в камне, а сам город сменил имя, став по воле Визериса из Харрентона Бейлонисом. Так исчезла последняя связь феода принца Эйгона Белого с надменным врагом короля Эйгона Завоевателя. Между тем Лейна обнаружилась в горнице. Супруга расслаблено возлежала на широкой кушетке, закинув ноги на высокие подушки. Свежий ветер, пахнущий солью, морем и самую малость дымом с Горы, проникал в комнату через распахнутые окна и шевелил свешивавшийся подол лазоревого платья. Эйгон, не желая тревожить дремавшую жену, хотел было отступить в кабинет, но тут Лейна, не открывая глаз, предупредила тихим голосом: — Я не сплю. — Что, я разбудил? — с виноватой улыбкой спросил принц, подходя ближе. — Нет. Просто легла отдохнуть, пока мама нянчится с Вейгоном. — Опять капризничал? — младший из сыновей пары, в отличие от старшего брата, рос беспокойным ребёнком и устраивал настоящие истерики до хрипоты, чуть что было ему не по нраву. — Не больше обычного. Лейна поджала ноги, уступая Эйгону место в углу дивана. Стоило принцу сесть, как жена извернулась, не особо стараясь сберечь платье, перебралась ему под бок, пристроив голову на его коленях. Эйгон нагнулся и поцеловал её, чуть оттянув губу. Тонкие косицы с обсидиановыми бусинами скатились вниз, закрывая их подобно занавесу. — Мы уже виделись с утра, милый, — улыбнулась в губы Лейна и заправила серебряную волну с чёрными каплями ему за ухо. — Без тебя каждый миг — как год. — Как там новоиспечённый всадник? — Довольно бестолковый, его многому придётся учить. Подозреваю, что этим тоже придётся заниматься мне — Визерис-то бездраконный, а Деймон едва ли сочтёт необходимым позаботиться об этом. — Возможно, Рейнира бы согласилась помочь, не будь она беременна, — задумчиво протянула леди. — Сама вряд ли, — покачал головой Эйгон. — Только если бы её попросил отец, но Визерису едва ли придёт в голову такая здравая мысль. — Тогда ты и правда единственный учитель. Неужели там всё так плохо? — Ты просто не видела, как он дёргает поводьями. Бедный дракон не знал, чего от него хотят и куда ему лететь. Бейла с Рейной в первые полёты так себя не вели. — Просто у них было с кого брать пример, а у Эйгона нет. Какое-то время они провели молча, наслаждаясь уединением и друг другом. Лейна пальцем водила по вышитым на тунике мужа драконам, повторяя каждый изгиб жёстких нитей, а Эйгон, покручивая кольцо с аквамарином на пальце жены, любовался её безмятежным лицом. Ни десять лет, наполненные заботами и хлопотами по обустройству их замка, ни три беременности, одна сложнее другой, не оставили на ней следа. Кожа её оставалась столь же белой, мягкой и упругой, а аметистовые омуты глаз были по-девичьи яркими, и принц при каждом взгляде тонул в них, как в первый раз. Их совместное любование прервало появление принцессы Рейнис с Вейгоном на руках. С годами к серебряным от природы прядям на висках стала прибавляться седина в прежде иссиня-чёрных баратеоновских волосах, и Почти Королева, посмеиваясь над своим возрастом, говорила, что ещё лет через пять она догонит собственных детей по белизне волос. Вейгон, судя по мятой беленькой рубашке и заспанному лицу, в отличие от матери успел вздремнуть, и теперь хлопал осоловелыми глазами. Разглядев отца, он заелозил на руках у бабки и едва не выскользнул на пол. — Kepa! — потянулся к нему маленький принц. — Ещё немного и будешь таскать его сам, — объявила Рейнис, передавая ребёнка отцу. Вейгон тут же повис у Эйгона на шее, зарывшись лицом в копну волос, и умудрился лягнуть мать, почему-то разлёгшуюся на отцовых коленях. Лейна охнула и вынужденно сменила позу, но осталась рядом с мужем. — Если ты, милая кузина, исчезнешь из его жизни, он совсем отобьётся от рук, — возразил Эйгон, ероша мягкие светло-золотые волосы сына. — Это многое говорит о тебе, как об отце, — беззлобно фыркнула Рейнис. — Что поделать, если он такой каприза, — с тех пор как Вейгону исполнилось два года, успокоить его кроме родителей и бабки не могли никакие кормилицы, и даже Алис, нянька всех их детей, не могла с ним справиться. В этот момент в горницу влетел юркий оранжевый дракончик, и всё внимание ребёнка сосредоточилось на нём. — Кедион! — воскликнул он, и замахал ручкой, подманивания змеёныша к себе. — Келдлион, — поправил его Эйгон. — Qeldlion. Vestrās, ñuha taoba. — Келд… — Так… — Келдлион. — Умница! — похвалила его Лейна и вознаградила за старания поцелуем в щёку. Между тем дракончик, приманенный столь частым повторением своего имени, уселся на резной подлокотник дивана, до невозможности похожий на янтарную статуэтку, и вопросительно склонил голову на бок — мол, зачем звали? Вейгон потянулся и, свесившись через ограду отцовых рук, похлопал Келдлиона по макушке, отчего тонкая шея несколько прогнулась. Дракону, однако, ласка пришлась по душе, и он, взмахнув крыльями, перебрался на плечо Эйгона, чтобы его будущему всаднику было удобнее. Келдлион вылупился из яйца на излёте прошлого года и пока не превышал размерами кошку, но всё равно вес был заметным. Ещё пара-тройка месяцев его пламя станет достаточно жарким, чтобы представлять угрозу, и дракона придётся перевести обратно в гнездовье; мысли о неизбежных истериках и капризах сына при расставании с любимцем принц уже научился воспринимать со смирением обречённого. — Обложили, — усмехнулась Рейнис, присаживаясь в кресло напротив. — Кстати, готовься расстаться с Мелеис, — предупредил кузину Эйгон. — Это с какой стати? — удивилась она. — Её хотят прибрать к рукам Дейрон с Бейлоном на пару. — Как, сразу вдвоём? — Видимо, — Эйгон пожал плечами. Потревоженный Келдион недовольно зашипел, за что получил по носу от Вейгона и тут же заткнулся. — Они собственных детей нарожать успеют, прежде чем я освобожу Мелеис. И вообще, пусть себе молодняк лучше поищут — с моей старушкой не каждый управится. — Действительно, — кивнула Лейна. — Эйгону вот нашли. — И хвала всем богам, а то это нытьё… — Теперь его будет ещё больше, — заметил принц, усаживая сына на колени. — Теперь его братьев будет зависть грызть, они будут грызть Визериса, а Визерис будет грызть меня. А Деймона я бы и вовсе вместе с племянниками не оставлял. Рейнис закатила глаза; о мнительности кузена по отношению к своим племянникам-шуринам она была хорошо осведомлена. Эйгон коротко пересказал им свою беседу с братом, и по мере его рассказа леди Драконьего Сердца, окончательно сбросив с себя дневную праздность, свесила ноги с дивана и села, расправив юбки платья, а угольно-чёрные брови её матери сходились на переносице. — Мне это не нравится, — мрачно объявила Почти Королева под конец. — Мне тоже, милая кузина, — вздохнул Эйгон, выдёргивая уже порядком пожёванный конец широкого пояса из пасти Келдлиона; другой конец увлечённо трепал, выдёргивая нитки, Вейгон. — Но в словах Деймона есть своя доля истины. — Деймон просто хочет использовать нас, хочет, чтобы мы заключали союзы от его имени и для его пользы, а сам потом просто соберёт все сливки и плоды. — Можно подумать, мы с тобой на его месте поступили бы иначе, — снисходительно улыбнулся принц. — В любом случае, заниматься этим всё равно придётся. — Мне кажется, он пытается тобой манипулировать, — подумав, сказала Лейна. — Мы это уже выяснили, разве нет? — Я о другом. Может быть, Деймон подталкивает тебя к тому, чтобы мы поторопились с помолвками? Помогли ему определиться на чьей мы стороне. — А может и сам почву прощупывать, — заметила её матушка. — Джейхейрис одного возраста с Бейлой и Рейной, они все уже оседлали драконов. Чем не союз? Эйгон покачал головой: — Он слишком часто распинается о желании видеть Алиссу королевой. — А мой муж часто распинается о том, что сходил бы в ещё одну экспедицию, но он собирается в неё последние лет двадцать. Слова — это ветер. — Ты говоришь в точности как наш дед. Однако в желании Деймона видеть женой Джейса именно Алиссу есть и практический смысл — это доведёт союз с Карларисами до его логического завершения. Пришьёт их к нам, а в дальнейшем… — Карларисов можно пришить к себе регулярными визитами на драконе, и Деймон это регулярно доказывает, — фыркнула Лейна. — Нельзя всё время бить кнутом, — возразил принц. — Кровь Карларисов на Железном Троне сделает их поддержку куда более надёжной и искренней, нежели простой страх перед драконьим гневом. — Однако вопрос с Карларисами не снимает нашего вопроса, — вернулась к насущному Рейнис. — Вы уже думали об этом? Лейна ответила первой: — Да, думали. У меня была мысль выдать девочек за сыновей Лейнора. При упоминании внуков от сына Почти Королева поморщилась. В 112 году Морской Змей таки заставил своего сына жениться, устроив его брак с племянницей золотого триарха Волантиса Эйнерой Веларос. Браком Корлис очень гордился, и было отчего: Старокровные редко выдавали своих дочерей замуж за пределы Чёрных Стен, но потомком двух родов драконьих всадников не могли не соблазниться. С точки зрения Таргариенов и Веларионов брак оказался неплохим прецедентом: браки с волантийской знатью укрепляли связи между двумя державами, позволяя при этом сохранить чистоту валирийской крови. Но свою выгоду имели и «тигры», правившие в Новом Фригольде. Хорошие отношения с Семью Королевствами оборачивались выгодной торговлей, но, более того, надёжным тылом и как минимум молчаливой поддержкой, особенно учитывая их весьма амбициозные планы по покорению верховий Ройны. Переворот Карларисов в Пентосе, распад Триархии, падение Тироша и покорение Таргариенами Ступеней привели к тому, что Браавос, бывший ранее практически безраздельным хозяином всех морей, оказался фактически заперт в северных морях. Разумеется, браавосийские купцы не были бы купцами, если бы не научились извлекать выгоду и в этой ситуации: их корабли стали чаще ходить до Иббена, и далее, вплоть до Тысячи Островов и далёкой Моссовии, но это не означало, что Титан смирился с тем, что в южных морях его не ждут. Вольный Мир, единственный из городов Триархии сохранивший независимость от соседей, естественным образом стал союзником Браавоса и за прошедшие годы успел отстроиться на деньги Железного банка. Норвос и Квохор, справедливо опасаясь стать следующими жертвами волантийской экспансии, также были вынуждены искать покровительства у Браавоса. В обмен на сырьё из их лесов и недр, Морской владыка был вынужден смягчить риторику в отношении господствующих в этих городах культов, а сами жрецы — стать более терпимыми по отношению к другим вероисповеданиям. С поддержкой северян поклонники козлов и медведей ковали военный союз и готовились нанести по Волантису упреждающий удар. Свою выгоду от брака наследника Веларионов и племянницы золотого триарха имел и Деймон. Поддержка Волантиса, несколько ослабшая за последние годы, была необходима для поддержания нового порядка на Ступенях, особенно учитывая, что его старались подтачивать и браавосцы. Свадьбу в Высоком Приливе сыграли с большим размахом, Эйгон тогда с дюжину раз исполнил песню про пиратов с Дрифтмарка, тоскующих по дому, но боящихся вернуться из-за необходимости предстать пред судом строгого лорда. Песня пришлась Корлису по душе (иначе и быть не могло, ведь под строгим лордом подразумевался, естественно, он), и вскоре весь многочисленный дом Веларионов горланил нехитрую песенку; под неё даже провожали молодых, вместо традиционных «Короны и башмачка». На следующий год новоиспечённая леди Веларион родила здоровых мальчиков-близнецов, что, по мнению Эйгона, было очень по-веларионовски. Имена младенцам давал сам лорд Корлис, и он же радовался продолжению рода едва ли не больше их отца. Монтерис и Люцерис удались настоящими Веларионами, и многие добродушно посмеивались, что сир Лейнор преисполнился мужества и исполнил супружеский долг с запасом, чтобы более к нему не возвращаться. Но это были шутки, а о правде на Дрифтмарке говорить было непринято. Правда же заключалась в том, что Корлис решил самолично позаботиться о продолжении прямой линии дома Веларионов. Слуги о частых визитах своего лорда в будуар его невестки молчали с истинно вассальной верностью. Многочисленные родственники молчали с неодобрением, но публично репутацию дома не чернили, хотя сир Веймонд пару раз и ссорился со старшим братом. Эйгон с Лейной предпочли просто закрыть на это глаза, но вот у Рейнис поступок мужа вызвал неудовольствие: одно дело, когда муж задирал юбки портовым девкам, и другое, когда наставлял рога собственному сыну, пусть даже и ради блага своего дома. В отличие от Веймонда она не стала закатывать истерик, и даже не стала демонстративно перебираться в отдельные покои — только стала чаще покидать Дрифтмарк, подолгу гостя у дочери и зятя. Прежней любви и согласия между супругами, впрочем, всё равно не стало. — Мне показалось, это может исправить… сложившуюся ситуацию. В их детях будет и твоя кровь тоже, это восстановит линию вашего союза, — продолжила Лейна. — Ты наивнее, чем я думала, если считаешь, что меня это утешит, — сухо сказала Рейнис. Жена пожала плечами. Этот вариант никогда не был основным, ни что не мешало от него отказаться. — У Бейлы и Рейны есть и другие кузены, — заметил Эйгон. — Замучаешься выбирать, — хмыкнула принцесса. — Это, пожалуй, даже опаснее брака с кем-то из Великих лордов, — нахмурилась Лейна. — Устроить помолвку с сыновьями Деймона — значит встать на его сторону во всех его конфликтах. — Этого он и добивается. — Но при этом, если он женит Джейхейриса на Алиссе, мы ничего не получим. Если выбрать сыновей Визериса… — Если выбрать сыновей Визериса, то у меня станет на одного брата меньше, — сумрачно закончил мастер над драконами. — Деймон не простит такого предательства. — Возможно, имеет смысл… Что конкретно имело смысл Рейнис сказать так и не успела. Дверь распахнулась, и на пороге горницы возник Деннис. — Лорд Джейгор, мой принц, — объявил он. — Пусть войдёт, — пожал плечами Эйгон, и потревоженный Келдлион недовольно чирикнул. Кузен вошёл в комнату порывисто, двигаясь так, как марионетка дёргается в руках кукольника. Резкие движения выдавали волнение и нервозность, а сведённые белёсые брови — ещё и недовольство. Под глазами у Джейгора уже давно печатью усталости пролегли тени, которые сейчас смотрелись особенно жалко. — Прости, что врываюсь, — начал он издалека. — Но мне показалось, что тебе стоит знать. — Судя по твоему виду, кто-то успел скончаться или опасно к этому близок, — успокаивающе улыбнулся принц. — Садись. Лорд Рубежа кивнул ему, затем, опомнившись, коротко поприветствовал женщин, и лишь затем сел в соседнее с Рейнис кресло. Теребя золотые пуговицы лазоревого камзола, он объявил: — Я получил ворона из Тироша. — Твоя мать таки довела город до восстания? — сама тётя Сейра явиться на семейное торжество не захотела. Не будь на Драконьем Камне сразу и королевы, и Эйгона с Веларионами, она бы ещё, может, и попробовала наладить личные связи с лордами, но едва ли оскорблённая ею королева и младший племянник позволили бы ей чувствовать себя свободно. — Нет. Эйрион покинул Тирош. — Вот как? — с недоумением переспросил Эйгон. — Решил попутешествовать по Эссосу. Знал, что я его не отпущу или буду отговаривать, поэтому дождался, когда меня не будет и сбежал. Эта дура его даже не остановила, только осторожности пожелала! — Которая дура? Молодая или старая? — Да обе! — в сердцах воскликнул кузен. — Одна от кубка отрывается, только чтобы член заглотить, вторая… Вторая слишком занята, видите ли, у неё плантации, у неё мастерские, у неё встречи и приёмы. Обе только рады, что малец под ногами не путается. — Друг мой, твоему племяннику сколько? Тринадцать? — спокойным голосом спросил принц. — Четырнадцать. — Некоторые в этом возрасте на турнирах выигрывают, — вставила Лейна. — Действительно. Он не маленький мальчик, кузен, он сумеет за себя постоять. К тому же, если он и правда захотел сбежать, то ты бы его не остановил. Вернее, остановил бы, но только с Поминовением в руках. Так что пусть испытывает удачу, если ему так того хочется. Джейгор тяжело и невесело вздохнул, и откинулся в кресле, явно разочарованный словами Эйгона. Принц понимал, что стало тому причиной, но, во-первых, переступить через себя и через их с Лейной детей, он не мог, и, во-вторых, в любом случае было уже поздно что-либо делать. Племянник лорда Рубежа уже наверняка плывёт на каком-нибудь корабле или плетётся по пыльным дорогам Спорных земель в каком-нибудь караване — это если он поумнее собственной матери. Забавно, что мальчишка решил отправиться покорять Эссос, а не Вестерос. Неужто боится драконовластной родни? Ничего, так даже лучше. Пусть боится, пусть путешествует по Эссосу; чем дальше от столицы и Драконьего Сердца, тем лучше. Эйгон не видел его с самой попытки выдать его за своего сына, да и не горел желанием, честно говоря. Между тем Лейна решила отвлечь наместника Тироша от невесёлых дум: — Как поживает Алиандра? Я не видела её последние пару дней. — Ей нездоровится, — угрюмо объявил Джейгор. Уже прибыв на Драконий Камень жена его, леди Алиандра Илилеон, урождённая Мартелл, заподозрила, что ждёт ребёнка. Мейстер Герардис после осмотра её подозрения подтвердил, а пока ошарашенный Джейгор принимал со всех сторон поздравления и пожелания крепкого здоровья будущему наследнику Рубежа, Алиандра познавала все «прелести» первой беременности: от скачков настроения, осложнявших и без того непростой характер, до странных вкусовых пристрастий и невозможности удержать в себе обед. Отношения между супругами были натянутыми (Эйгону пришлось напоминать себе, что таков итог большей части браков по расчёту, да ещё и с такой разницей в возрасте), а с беременностью они и вовсе как будто разучились друг друга понимать. — Я со своими мальчиками тоже мучалась, — сказала Лейна, ласковый голос которой никак не вязался с воспоминаниями Эйгона о рвоте и летающих вазах. — Не переживай, это пройдёт. — Когда я ждала Лейнора, мне первое время ужасно хотелось устриц, — призналась Рейнис. — Я могла есть их на завтрак, обед и ужин. Мейстер даже ругал меня, мол, столько есть вредно, а потом вообще запретил их мне подавать и самолично следил, что мне готовят. Так что это нормально. — Точно, сын будет, — убеждённо сказала её дочь. — Если не веришь, можно пригласить к Алиандре Алис, она всегда угадывает. — Видишь? Женщины всё уже решили, — усмехнулся Эйгон. — Так что выбирай имя для наследника. На губах Джейгора всё же мелькнула слабая улыбка. — Если всё же мальчик, будет Мейрисом, — после некоторого раздумья решил кузен. Стало быть, Мантарисская трагедия до сих пор его не отпустила. С одной стороны уж сколько лет прошло, а с другой — сколько бы ни прошло, всё равно мало. Надо полагать, не так просто забыть, как у тебя на руках умирает младший брат. Вейгону, наконец, надоело сидеть на отцовских коленях, и он съехал по ноге вниз. Обойдя тяжёлый сапог с толстым каблуком, маленький принц целеустремлённо потопал в сторону детской. Келдлион издал игривую трель и сорвался за ним. Из-за двери высунулась и тут же пропала копна смоляных волос, а пару мгновений спустя вслед за ребёнком метнулась Алис, по привычке не размениваясь на реверансы. Эйгону почудилось, будто за дверью недовольно вздохнули; Деннис жаловался, что встречи с женой «на службе» хотя и приятны, но отвлекают: насладиться ими нельзя, отвлечься от них тоже. Присяжный щит бурчал скорее просто так, нежели по делу, но наблюдать за этим было забавно. Разговор между тем лениво тёк сам собою, перескакивая с воспоминаний о беременностях на тирошийскую знать, с неё на младшие ветви Веларионов, обосновавшиеся на Ступенях, потом на их замки, пытающиеся подражать Высокому Приливу, на сам Высокий Прилив с его садами-террасами, на Драконье Сердце… Эйгон вспомнил, что хотел поговорить с кузеном о делах, попробовать уговорить его согласиться на должность в Малом совете, но потом решил, что лучше выбрать другой момент, когда эта непонятная история с письмом про Эйриона чуть отступит в прошлое. В конце концов, Деймон ещё никуда не улетел, время у них ещё было. — Мне кажется, Джейгор, ты давно не был у нас в гостях, — объявил принц. — Я открою страшную тайну: я вообще у вас в гостях не был. — Тем более! Вам с Алиандрой нужно всё-таки добраться до Божьего Ока. — Когда это ещё будет… — кисло отозвался кузен. — Да хоть на следующей неделе, — поддержала приглашение Лейна. — День до Черноводной, ещё неделя вверх по ней и озеру — и вы у нас. — Ну, если вы так настаиваете, — Джейгор притворно стушевался, и Эйгон вновь увидел юного волантийского эйкса, которому предлагают какую-то дивную эскападу. — Как я могу отказать? Действительно. Там можно будет и поговорить, и повспоминать пережитое, и отдохнуть от становящегося всё более колюче-негостеприимным двора.