Чужая Судьба

ГЛАВА III Небесный Суд

У Бога Солнца Шамса и Бога Луны Дормиона был сын, что появился из их общих сил. Его звали Бог Света Люмус. Он совмещал в себе всë самое лучшее от своих родителей, отчего был любим другими Богами. Люмус покровительствовал священнослужителям и рыцарям, направляя их на путь истинный и освещая сердца их надеждой, которую несли они в люди. Однажды Бог Огня Игнис узнал тайну Люмуса и своего младшего брата Бога Крови Сангвиса. В размышлениях о том, как же ему свергнуть Шамса и стать Верховным Божеством, он заметил, как Сангвис отправился в Сад Солнца и Луны. Проследив за ним, Игнис застал его вместе с Богом Света. Тогда у него родился коварный план. Люмус был глубоко любим Шамсом и Дормионом. И если его вдруг не станет, их поразит страшное горе. Но Игнис не мог просто взять и убить Люмуса, ведь мог навлечь гнев Богов на себя. Тогда он решил: дождавшись, когда Сангвис отлучится за пределы Небес, Игнис перевоплотился своим братом и отправился на встречу с Люмусом. Бог Света был сбит с толку неожиданным появлением Бога Крови и не узнавал его, но отпустил все тревоги, убедившись в том, что перед ним всë тот же Сангвис. Игнис хорошо знал брата и без труда повторил его повадки. И, когда Люмус ослабил бдительность, он нанëс ему смертельный удар и скрылся. Когда Сангвис вернулся, его тут же поймали и отправили на Небесный Суд. Впервые предстал он перед Богиней Равенства в роли подсудимого, а не палача, как обычно. Ничего не понимая, Бог Крови молча выслушивал обвинения со стороны Богов и с каждым словом ужасался всë больше и больше. Когда дело стало ясно, он посмотрел на своего брата и всë понял… Сангвис, ничего не сказав, сам покинул Небеса, отправившись в изгнание. А Шамс и Дормион, поражëнные горем, больше не могли танцевать вместе, создавая гармонию в мире. Бог Огня Игнис торжествовал.

***

Всё оставшееся время мы просидели молча, и камин успел догореть. Когда дверь наконец-то открылась, что было понятно по характерному щелчку, я первым поднялся на ноги и схватил сухую кофту, на ходу накидывая её на плечи. Гидеон встал следом за мной, и мы оба вышли из комнаты. Он прожигал мою спину взглядом, который я привычно игнорировал, уже завязывая кофту и чувствуя себя в ней комфортно. Без неё, словно без кожи. Мы миновали коридор и оказались в просторной круглой комнате со статуей посередине. Дверь за нашими спинами с шумом закрылась, отрезав путь к отступлению, что означало, что мы вновь оказались в ловушке. Мне, на удивление, удалось к этому привыкнуть. — Всё в порядке? — спросил Гидеон, как только перед нами показались Ксан, Лоренс и слегка потрёпанный Кейт, поправляющий волосы. Я впился в него взглядом, заставив парня изрядно понервничать и заулыбаться. Фыркнув, отвернулся от него вовсе. — А остальные ещё не явились? — задал встречный вопрос Лоренс, подходя ко мне. Я встретил его радостной улыбкой, и он улыбнулся в ответ. Мы оба друг по другу успели соскучиться, пока находились в разных комнатах, поэтому в этом не было ничего удивительного. — Ксан, я возвращаю тебе Гидеона, — со странной интонацией произнёс я. Аудупон улыбнулся и издал смешок, а Редфилд одарил меня нечитаемым взглядом. Видимо, его всё ещё волновало произошедшее в комнате, но я не собирался ничего с ним обсуждать. Мне самому было неизвестно, что произошло и откуда в моей голове всплыл образ человека, которого никогда в жизни не видел. Не спорю, что для дворянина моё поведение выглядело странно, но меня это волновало в последнюю очередь. Через несколько минут к нам вышли Атанасий и Рейвен, оба, кажется, в приподнятом настроении. — Какое счастье, что вы все в порядке, — с искренней улыбкой произнëс Зурлеас. — Я переживал, что может произойти самое плохое. — По-моему, что-то всë-таки произошло, — заметил Шварц, оглядев нас. — Не вижу Мессию и, как его там… в общем, того одноглазого шамца. — Не могли ведь эти двое заблудиться по дороге сюда? — совсем как-то неуверенно произнёс Гидеон, прерывая тишину. — Кто-то из них вовсю смывает кровь кровью, — вспомнил фразу Лоренса я. — Более чем уверен, что эти двое просто друг с другом поцапались. У них с самого начала отношения не заладились. Многие со мной согласились по этому поводу, поэтому нам просто оставалось ждать. Всë это время я думал о Титусе, как бы то странно не звучало. После слов Рейвена я вспомнил, что народ Шамса славился сильной связью со своим Богом, отчего даже люди имели особые способности. Мама часто рассказывала о вампирах, что правили королевством, и людях, которым повезло иметь особый дар. А Титус был шамцем. Самым настоящим. Мне было интересно, имел ли он способности, потому что то, что произошло со мной в комнате, могло быть похожим на… пробуждение способности. К сожалению, я не мог обсудить это с имперцами, которые мало что понимали в устройстве Шамса, поэтому мне был необходим именно шамец. А Титус им и являлся. Вот только какова вероятность того, что он сам хоть что-то в этом смыслит? Я же о Титусе рассуждаю… — Ох… — вздохнул Ксан, прерывая мои размышления. — Дверь открывается. Мы все повернулись к открывающейся двери: на нас подули потоки ветра, взъерошив наши длинные и густые волосы. Серьёзно, у нас у всех были густые волосы. Даже у Лоренса, чья длинна волос почти не уступала Ксану, но из-за того, что они были собраны в хвост, их практически не было видно. — Э-э… Что с вами стряслось? — выдавил Кейт, глядя на пришедших. Потрёпанные, взъерошенные, детектив и вор своим внешним видом заставляли мой мозг генерировать непотребственные мысли, хоть я и понимал, что между ними просто произошла стычка. Но что-то подмывало меня разбавить обстановку неуместной шуткой, о которой можно было пожалеть. — Гидеон, помнишь ты спрашивал Лоренса насчёт экзотики? — на понимающий взгляд мужчины я слабо улыбнулся. — Самое время спросить об этом и Рида. До всех остальных дошло только тогда, когда Гидеон задал этот вопрос своими сладострастными устами: — Кого-то, я гляжу, на экзотику потянуло, да, Мессия? Обоих парней прямо-таки передёрнуло от этого вопроса, и они с пренебрежением посмотрели друг на друга, отойдя в стороны. Эта реакция позабавила многих, и мрачная атмосфера ушла сама по себе. — Прошу прощения за опоздание, — произнёс Мессия, держа в руках свою шляпу. — Произошло некоторое недопонимание. Пока Рид очень правдоподобно отмазывался, так и не назвав истинной причины их проблем, а Шварц заботливо осматривал пострадавших, я вовсю читал надпись на статуе. Судя по символам, язык мне должен был быть не знаком, но прочесть всё равно смог, и прочитанное не радовало глаз. Не нравится мне это всё. Немного погодя, мы поняли, что выхода из комнаты не было. А если и был, то мы его в упор не видели. Скорее всего, где-то должен был находиться очередной проход, который откроется, когда мы в очередной раз решим очередную головоломку. И судя по надписи под потолком, всё было довольно просто, но… нас восемь, а нужны все десять. Дилемма. — Джуниор, взгляни на потолок, — попросил меня Мессия, но поймав мой холодный взгляд, склонил голову. — Что? — Там написано «выберете, где вам встать», — произнёс я, чем обрадовал детектива. — И мне не нравится то, что ты задумал, — я не сдержался, так как улыбка этого мальца меня раздражала. — Ребят, нам нужно просто встать на любые из плит, но из-за отсутствия двух у нас мало, что выйдет. Мне довелось занять место между Мессией, что находился по моë левое плечо, и Гидеоном, что располагался, соответственно, по правое. За ним сразу шëл Кейт, дальше Лоренс, Титус, Атанасий, Ксан, Рейвен и снова Мессия. Круг замкнулся. — Кажется, эту проблему уже не решить просто, — вынес вердикт Рид, когда спустя мгновение так ничего и не произошло. — Харе уже шутки шутить, тупой детектив! — Титус не выдержал накала страстей и перешёл на повышенные тона, отчего у меня точно заложило бы уши, стой я рядом. — Ничего ж не происходит! — Я это и сам вижу, — взгляд Мессии красноречиво говорил о том, что он думал об интеллектуальных изречениях своего оппонента. И пока эти двое были заняты высокоинтеллектуальной беседой, вкладывая в неë все свои силы, мы переглянулись между собой и занялись действительно полезным делом — мозговым штурмом. Нехватка одного человека сильно сказывалась, но под аккомпанемент жарких дебат Рида и Рама наш коллектив верил только в самое лучшее. Кажется, я становлюсь всë больше и больше похожим на брата. — Всë-таки нужно было забрать тело Амадеуса и носить его с собой для подобных ситуаций, — обыденно произнëс Рейвен, собрав на себе все косые взгляды, которые только мог. Тем не менее, мне его предложение понравилось. — Придëтся нам как-то справиться с этим восьмером! — воскликнул Кейт, больше всех не поддерживающий идею таскать чей-то безголовый труп с собой. — Как-то справиться, говоришь? — даже терпение Гидеона было на исходе, о чëм говорил его удручëнный вздох. Я перевëл взгляд на статую, что привлекла моë внимание ещë на входе. Красивая женщина, держащая в руке весы, напоминала одну малоизвестную Богиню Равенства Исо, которая следила за порядком на небесах и справедливо судила Богов, нарушивших небесные законы. Именно она решала, кого отправить на казнь к Богу Крови Сангвису, а кого — понять и простить, грубо говоря. На ленте, что обвивала Богиню, было написано что-то ещë. Я переглянулся с Акройдом: мы оба прочитали надпись на статуе, поэтому не особо обрадовались тому, что Титус и Кейт подумали занять обе секции на полу, воспользовавшись моей прошлой идеей «два в одном». Вот только там было именно что «два в одном», а не «один за двоих»! Сработали рефлексы. Я моментально отпихнул Гидеона в сторону, который чуть не сбил Ксана. Лоренс поступил также с Титусом, чья туша полетела в направлении детектива. По итогу мы оба упали вниз, только и слыша, как остальные кричали наши имена.

***

— Нио, проснись. Просыпайся, братишка. Приоткрыв глаза, я завертел головой по сторонам: меня окружали стены родного дома. Я лежал на диване, перед ним на коленях сидел Михаэль и ласково улыбался. Неужели мне всë приснилось? Потирая сонные глаза, я приподнялся и посмотрел в лицо Миши. Хотелось улыбнуться и сказать, как радостно видеть его, но вместо этого вырвалось совершенно другое: — Зачем ты это сделал? Михаэль удивился. — Что сделал? — Зачем ты меня усыпил? Когда до брата дошëл смысл сказанного, он опустил голову и поднялся. Простояв так некоторое время, Михаэль засмеялся и, подняв голову, издевательски улыбнулся. В его лазурных глазах залегла тень. — Глупый братик Нио, неужели ты до сих пор не понимаешь? Ты ведь хотел уйти от меня, как можно дальше, и жить самостоятельно. Разве ты не рад? Я хотел возразить, но слова не попадали на язык. А Миша продолжал насмехаться надо мной, говоря, какой я бесполезный и отвратительный. Как и моя мать. Он говорил о том, что его семья всю жизнь ненавидела шамцев, а мать мою приняли из жалости к младенцу. Ко мне. Я не верил тому, что слышал, но хотелось плакать от обиды. Михаэль всë смеялся и говорил ужасные вещи обо мне, и ничего не могло прекратить этот кошмар… — Хватит! — сквозь пелену в сознание прорвался совершенно незнакомый мне голос. Михаэль замолчал и огляделся по сторонам, ища источник голоса. — Хватит ворошить чужие мысли. Всë стало исчезать, проваливаясь в бездну. А я остался, застыв, словно статуя. — Не бойся мрака. Только он спрячет тебя от бед. И только во мраке каждый увидит, как ярко ты сияешь. Будь спокоен и доверься своему сердцу. И мрак ослепил меня…

***

— Джуниор, — сквозь помутнённое сознание пробился голос Лоренса, — послушай, успокойся и делай то, что я тебе говорю… — я медленно перевернулся на живот и посмотрел на парня. — Оставайся на месте, не двигайся. Последовав его совету, я очень аккуратно посмотрел по сторонам. Оу, дела плохи. — Ох… — Тс-с-с, лучше молчи… — шикнул парень. — Мы в безопасности, пока ты не двигаешься. Раз, два три… Давайте поиграем в равновесие. Это ведь то, чего нам так не хватало. Мы находились на огромном диске, который на чём-то балансировал. Пока мы не двигались, он не шатался, но стоило сделать одно неаккуратное движение — костей внизу не соберёшь. Никто из нас этого, очевидно, не хотел, и я был как никогда рад, что оказался в этой ситуации именно с Лоренсом. Будь на его месте тот же самый Мессия или Титус, я не сомневался бы в том, что умру столь бесславной смертью. — Такое ощущение, что нас поместили на чаши весов, — тихо произнёс Акройд. — Если хоть один из нас двинется и нарушит баланс, мы определëнно рухнем в бездну. Я сжал кулаки, закрыв глаза. Только. Не. Поддаваться. Панике. Я. Всецело. Доверяю. Этому. Парню. Доверяю. Доверяю… Помогло, на самом деле. Мне уже не хотелось скинуться вниз, как это было до этого. Тем не менее, нервы были ни к чёрту, так как это место буквально пыталось захоронить нас всех, чтобы мы не выбрались отсюда живыми. И посмотреть в глаза уже хотелось тем, кто придумал этот цирк с лабиринтом. — Сейчас остаётся лишь довериться друг другу и задержать дыхание. Довериться… Знал бы Лоренс, как мне было тяжело кому-то довериться. — Хорошо. Я доверюсь тебе, Лоренс, даже если ты захочешь скинуть меня в бездну, — это называлось высшей степенью доверия, которое заслужил именно этот парень и никто больше. — Не обмани меня. Взгляд Акройда стал напряжённым, слишком тяжёлым и вдумчивым. И, о да, я знал, что он значил.

***

— Кажется, они в безопасности, — произнёс Мессия, глядя вниз, где на волоске от смерти находились два важных в его уравнении человека. — Это в каком месте они в безопасности? — Рейвен впервые за это время стиснул зубы и нахмурился. — Или у тебя какие-то странные представления о безопасности? Мгновения назад секции, на которых стояли Лоренс и Джуниор, открылись, и парни упали вниз, заставив остальных перепугаться. Больше всех волновались Гидеон и Кейтлин, которые не находили себе места и чуть ли не порывались спрыгнуть вниз. Чего греха таить, даже Мессия с трудом сохранял хладнокровие, когда такие ценные личности находились в столь затруднительном положении. Атанасий погладил Рейвена по плечу, успокаивая и предотвращая возможный конфликт между доктором и детективом. Фыркнув, Шварц скрестил руки и отвëл взгляд, словно ему было плевать на сложившуюся ситуацию. — Нам нужно как-то их спасти, — тревожно произнесла Кейтлин, прижимая руки к груди. На её лице было прекрасно написано всё, о чём она думала. Гидеон казался спокойнее, но по глазам было видно, как же он сходил с ума от беспокойства, щемящего сердце. Там, внизу, находился очень родной для него человек, за которого в основном мужчина и переживал, но он бы соврал, сказав, что его мало волновала судьба другого человека. За короткое время Редфилд успел ощутить странную привязанность к необычному парню, чья личность была полна тайн, которые ещё предстояло раскрыть. Сын герцога чувствовал, что между ними было гораздо больше общего, чем казалось на первый взгляд. Да и Лоренсу он нравился, как ни крути. — А вот и выход, — обрадовался Титус и пошёл по направлению к нему, будто ничего только что не произошло, и никаких Лоренса с Джуниором не существовало вовсе. — Собираешься уйти, оставив этих двоих позади? — Кейтлин поспешила его остановить, догнав с возмущённым выражением. Рама это только позабавило, что казалось чем-то невероятным. Всем недовольный, колючий и нелюдимый преступный авторитет широко улыбался, прикрыв глаза. Он отшутился по поводу претензии девушки и сказал, что собирается всего лишь найти какую-нибудь верёвку, чтобы вытащить бедолаг. Мессия не оставил это без внимания и тут же отправился за ним под предлогом «проследить», так как не доверял вору. Тот, впрочем, впервые за всё время проигнорировал детектива. По какой-то Рейвен поспешил за ними, так как не доверял уже детективу. Так в комнате осталось четверо человек, которые решили довериться Титусу, Мессии и Рейвену. — Переживаешь? Ксан почувствовал витающее в воздухе напряжение и с точностью определил, кто его источал. Гидеон, чей вид был задумчивым и серьёзным, негромко бросил «да» и перевёл всё своё внимание на Кейт. Она это почувствовала и посмотрела в ответ, всеми силами пряча презрение к мужчине. Но Редфилд это прекрасно ощутил, мысленно подтверждая свои недавние догадки. Ксан понял, что находится между двумя враждебными личностями, чьи негативные чувства друг к другу были настолько сильными, что их концентрация могла преобразоваться в быстродействующий и сильный яд. Певец заметно занервничал, не совсем понимая, что происходит. В это же время Атанасий молился где-то в стороне, чтобы Богиня Исо пощадила Лоренса и Джуниора, не губя их. — Юная леди, знаете, вы мне напоминаете одного моего приятеля, — Гидеон приветливо улыбнулся, заглядывая в большие розовые глаза напротив. Он провоцировал свою собеседницу. — Вы, случаем, не его сестра-близнец, которую скрывали на протяжении двадцати лет? Кейтлин нервно усмехнулась, не желая сталкиваться с мужчиной в словесной перепалке, поэтому просто решила избрать самую разумную тактику, не забыв немного задеть оппонента. — Что вы, Ваше Высочество Гидеон, это вовсе не так, — легко и непринуждённо ответила девушка. — Я простая личность, о которой почти ничего нельзя сказать, в отличие от вас. — И что же вы можете обо мне сказать, юная леди? — ни один мускул на лице единственного сына герцога не дрогнул, из-за чего Кейт мысленно выругалась. Кажется, назревал конфликт, и Аудупон не знал, стоит ли ему вообще в это вмешиваться. Он пока просто стоял в стороне, поджидая наилучший момент. На Зурлеаса надеяться не приходилось, он был слишком занят молитвой, отвернувшись к ним спиной. — Я наслышана от дворян, что будущий герцог Редфилд часто ведёт себя на публике самым неблагородным образом и устраивает сцены, выказывая своё неуважение к отцу, — невинно улыбаясь, пролепетала Кейтлин. — Слухи? — Отчего же, чистая правда, — спокойно и с лёгкой ухмылкой ответил Гидеон, сбивая собеседницу с толку. — Я действительно веду себя подобным образом на публике. И отца своего я совершенно не уважаю. Кажется, из-за этого меня и считают подлецом, в котором нет ни капли воспитанности. Подобное откровение будто и вовсе не было откровением. Чуткий слух Ксана зацепился за определённые слова, и он сразу понял в чём было дело, в то время как Кейтлин не могла понять, где находился подвох. Певец был знаком с Гидеоном и раньше, и он тоже слышал то, что о нём говорят. Но ни разу мужчине не довелось столкнуться с той самой стороной дворянина, о которой столько судачили другие аристократы. И теперь он понимал, почему. Дворяне с самого рождения носили маски, поддерживая определённый образ, и учились читать между строк. Кажется, Гидеону не было равных не в первом, не во втором: он поддерживал образ отпетого негодяя в кругах аристократии и цеплялся за каждую неудачную формулировку оппонента, как самый настоящий дворянин. И при этом позволил собеседнику уловить несоответствие между его репликой и репликой мужчины. Но Кейтлин не увидела подвоха, хотя неплохо держалась первые минуты. Её просто сбило с толку полное соглашение Редфилда. Так и было. — Странно, — внезапно сказал Гидеон, перестав улыбаться, и посмотрел очень серьёзно. — Мне казалось, маркиз Мор очень дотошен в плане воспитания, но почему-то его единственный сын слаб в спорах. Девушка приняла своё поражение, стиснув руки в кулаки. Её раскрыли ещё до всего этого балагана, поэтому скрываться больше было незачем. Она подняла голову и холодно посмотрела на собеседника. — Потому что со слухами не соглашаются, мерзавец, их не подтверждают и не опровергают, — отчеканила Кейт. — И давно ты обо всём догадался? — С того самого момента, когда заглянул в твои бесстыжие глаза, Август, — Редфилд даже не думал продолжать говорить формально, раз собеседник его открыто не уважал, хоть и был ниже по статусу. — Мы все уже давно поняли, кто вы на самом деле, юный господин Морган, — Зурлеас неожиданно возник за спиной юноши, напугав его до чëртиков. — Столь возмутительное поведение свойственно только вам. Да, Кейтлин оказался вовсе не Кейтлин, а сыном маркиза Искариота Мора, который являлся премьер-министром и министром финансов, а также нынешним хозяином замка — Августом Морганом. Ксан сообщил, что сразу узнал его по шагам, так как семья маркиза была его частым клиентом. Певец убедился в этом в комнате, когда Лоренс буквально начал раздевать актёра-недоучку, заставив того во всём сознаться. Всё же эти двое (Лоренс и Август) были друзьями с самого детства. Гидеона, признаться честно, это позабавило. Он ни капли не сомневался в Акройде и знал о том, что тот не спустит подобное на тормоза. Это его действительно веселило, чего мужчина не скрывал и тем самым злил Августа. Аудупон понял, что отношения этих двоих точно нельзя было назвать приятельскими. Именно по этой причине он с нетерпением ждал возвращения надоедливого воришки и самовлюблённого детектива. — Монсеньор Зурлеас, вы лично знакомы с этим бесстыжим предпринимателем? — Гидеон обратился к Атанасию. — Достаточно, чтобы знать о том, какой грех заполонил разум господина Моргана. Точно такой же, как и его отца. — Думай, что говоришь! Едва сдержав смех, Гидеон занял сторону наблюдателя, наслаждаясь тем, как Атанасий с невозмутимым лицом парирует любые словесные атаки Августа. Ксан же не удержал обречëнного вздоха. Господи, куда я попал?

***

Нам с Лоренсом не осталось ничего, кроме как подползти к середине круга. Я, вроде как, вполне доверял этому парню, но всё равно меня преследовало плохое предчувствие, ещё с того момента, когда мы оказались внизу. Что-то точно должно было потрепать мне нервы и поволновать лишний раз. — Как и ожидалось. Здесь, в центре, качка куда меньше, — задумчиво произнёс Лоренс. Я невольно умилился его выражению лица, издав лёгкий смешок. Рыцарь вопросительно посмотрел на меня, но в ответ получил лишь родительскую улыбку, отчего смутился, даже больше обычного: заметно покраснел и попытался спрятать глаза, опустив голову. — Конечно, это же простая физика, — добродушно сказал я, не переставая улыбаться. — Надеюсь, наши приятели скоро вытащат нас, иначе будет грустно. Лоренс пронзил меня любопытным взглядом. — Думаешь, они попытаются помочь? — заглядывая в самую душу своими холодными омутами синих глаз, с каменным выражением лица спросил Акройд. Моя бровь нервно дёрнулась. Как и кадык. Как и сердце. Лоренс, не разрушай моих надежд на твою светлую юность и простодушие. Пожалуйста, ты же был хорошим мальчиком, оставайся им до конца. Не пугай старика. — А ты думаешь нет? — я тепло улыбнулся, успокаивая тем больше себя. — Знаешь, мне совсем не свойственно доверять людям, но я считаю, что среди нас полно неплохих ребят. Например, ты, Ксан, Рейвен, Атанасий, Титус, Гидеон. Я провёл с вами не так много времени, но успел кое-что подчеркнуть и прийти к выводу, что всё не так уж и плохо. — Но лишь один станет императором… — мои слова произвели на Лоренса впечатление, отчего звучать он стал неуверенно. Я достал запасное терпение и сделал глубокий вдох, после чего продолжительно выдохнул. — Давай посмотрим на всю эту ситуацию объективно: среди нас только два достойных кандидата на роль императора, и это понимают если не все, то большинство, — начал я издалека. — Давай сначала откинем самых неподходящих претендентов на престол: Титус — вор, преступник, родом из неспокойного королевства Шамс, которое давно пытается выбраться из-под колпака Империи, отчего он может оказаться подосланным шпионом. Помимо этого он явно не обладает тем уровнем образования, которым должен владеть настоящий правитель целой империи. Да, он, возможно, по-своему умён и гениален, но только как преступник. Ему тяжело находиться в социуме, он не контролирует свои эмоции и, скорее всего, привык к простому расчёту, сухим и чётким приказам и эффективным выполнениям. Поправь, если я где-то просчитался. — Нет, ты верно мыслишь, — немного удивлённо сказал Акройд, затаив дыхание. — Хорошо. Дальше Ксан: певец, который хоть и имеет некоторое воспитание и средний уровень образования, но всё ещё певец. Он имеет харизму, что немаловажно для правителя, но, как мне показалось, Аудупон несколько мягок и добродушен, он не похож на того, кто легко может повести целую империю. Мессия: гений и самый молодой детектив, хорошо воспитанный и преисполненный чувством справедливости и собственного достоинства. Но он одиночка, ему больше нравится самому ловить преступников и сажать их за решётку, чем заниматься политикой. А ещё слишком самовлюблён и не обладает даже самым низким уровнем эмпатии. Я тоже не подхожу, потому что, поверь на слово, не имею ни малейшего желания управлять страной, взвешивая на свои плечи ответственность за чужие жизни. Не считаю свой уровень образования и воспитанности подходящим для хорошего правителя. Простолюдин и шамец, в конце концов. Рейвен: да, он хорошо воспитан, из состоятельной и знатной семьи, но его призвание лечить людей. Атанасий, может, и дворянин с королевской кровью, но полностью посвятил себя религии. Кейт… — Август. Его зовут Август Морган, — внезапно перебил меня Лоренс, будто находясь не здесь и зацепившись хоть за что-то, чтобы поддержать разговор. — Он сын маркиза. Я кивнул. Впрочем, мои догадки всего лишь подтвердились, поэтому не стоило утруждать себя лишними словами. — Что ж, мне нечего о нём сказать, поэтому сделай выводы сам, — произнёс я. — Думаю, ты догадался, кто же эти два оставшихся кандидата. Акройд кивнул, и я не стал распыляться. Всё было слишком очевидно, чтобы произносить это вслух. Правда произошло то, чего я никак не ожидал: руки Лоренса неожиданно сомкнулись на моей шее, а взгляд стал каким-то мрачным. Нависнув надо мной, он сильнее сдавил шею. Чёрт… — Лоренс… ты головой тронулся? — едва произнёс я, очень медленно положив руки на его плечи. — Можно нежнее? У меня потом следы останутся. — Как ты можешь такое говорить? — холодным голосом спросил Акройд, снова смотря в самую душу. — Мы же совсем недавно познакомились и совершенно ничего не знаем друг о друге. Вполне естественно стать мишенью, особенно когда ты близок к императору. О чём он, чёрт возьми, тылдычит? — Так обо всех нас судишь, будто всё знаешь, — Лоренс звучал пугающе, от того светлого мальчишки не осталось и следа, что немного расстраивало. — Ты так легко списал себя со счетов, но при этом заявил, что мы с Гидеоном прекрасно подойдём на роль императора. Ты ошибаешься и ничего о нас не знаешь. Как и мы о тебе. Дышать хоть и было тяжело, но вполне возможно, что говорило о желании парня подискутировать на данную тему. Мне только оставалось собрать остатки сил и драгоценного терпения. — Лоренс, — выдохнул я, заставив мальчишку перед собой вздрогнуть от холодного тона родителя, который оказался удручён поведением ребёнка, — давай поговорим, как взрослые люди и не будем совершать ошибок. Ты же не хочешь, чтобы мы оба упали? И это подействовало должным образом. Что ж… я не желал умирать, но и подставлять Лоренса не собирался. Хотя моё желание жить было очень спорным, но с последним соглашался. Не люблю доводить до крайностей, но сейчас… у меня нет выбора.