Обескровлен.

      Давид наполовину проснулся, когда до его ушей донёсся какой-то неопределённый звук. Его сонное сознание ничего не понимало и хотело продолжить спать, но этот звук повторился. Заставила парня зашевелиться и протереть глаза отчаянная мысль: что-то происходит.       Парень смог сесть в кровати, его голый торс встретил холодок воздуха, который всю ночь провёл за пределами тёплого одеяла. Облокотил голову на руку и стал сонно прислушиваться.       В самой квартире тихо, за её пределами — только относительно. Потребовалось немного времени, чтобы снова не уснуть. Голова даже немного кружилась.       Снова этот странный звук.       Да даже не звук, а только мимолётная вспышка, которая притворяется словом «показалось».       Давид разлепил глаза, разглядеть что-то было очень трудно. В коридоре ничего не было, даже Тени сегодня не баловались. Прислушался к Никите.       Сердцебиение, дыхание, трение покрывала об его пижаму. Вроде жив.       Из-за сна реакция у мозгов замедлена, поэтому Давид не сразу понял, что сердцебиение какое-то быстрое, а дыхание — тяжёлое. Но как только эта мысль явилась в голову, так парень сразу встал с кровати, даже не разлепляя глаза, пошёл на кухню, прилагая усилия, чтобы не упасть.       Снова этот звук. Теперь, когда он стоял ближе, какой-то сдавленный стон — даже и не стон толком — более ясно разрезал воздух. Давид аккуратно подошёл к дивану и наклонился, чтобы рассмотреть лицо Никиты в темноте. Брови чуть нахмурены, челюсти чуть напряжены. Снова полустон-полувыдох.       — Никит? — тихо спросил он, ощущая, как внутри начинает расти паника.       Руки потянулись к его плечам. Как только те коснулись оголённой кожи, на Давида обрушился испуганный рассеянный взгляд и очень цепкие пальцы, которые схватились за руки в ответ. После какого-то неопределённого тихого вскрика медленные тяжёлые вздохи наполнили пространство между ними.       От всей этой резкости испуг разлился и у Давида в груди. Он только и смог сказать:       — Всё хорошо, это я, — он, конечно, пытался вложить больше спокойствия в голос. Обычно черты лица у Никиты довольно мягкие. Но когда их окрашивает страх, то ямочки в уголках рта становятся глубже, а разрез глаз — резче, острее.       — Давид… — невообразимо тихий шёпот. Хватка чуть ослабла, Давид смог совладать с той паникой внутри и отстранился, всё ещё держа руки своего друга.       — Всё хорошо. Тебе кошмар что ли приснился?       Выдох. Очень странный выдох.       — Это был не просто кошмар, — выдавил Никита и поднялся, спустив босые ноги на холодный пол. Он оторвал свои руки от рук Давида и протёр лицо, продолжая тяжело дышать.       — Видение?       Никита кивнул, но больше ничего не сказал, продолжая то ли глядеть на стол, то ли просто дышать с закрытыми глазами. Давид, слушая, как быстро билось сердце у него в груди, положил руку тому на спину, желая поддержать, и встретился с мокрой тканью. В то же время до него долетел запах пота.       Похоже, он видел что-то ну очень страшное.       И молча тяжело дышал довольно долгое время. Давид успел замёрзнуть.       — Я сейчас приду, — сказал он и вернулся уже одетый. Всё это время ни на мгновение не переставал слушать. Никита периодически вздрагивал, пытался размеренно дышать, у него даже получилось немного успокоиться к моменту, когда Давид снова сел рядом с ним. — Как ты?       — Всё нормально, — он не врал, пусть парню было сложно это определить. Сердце всё ещё быстро билось. Не удержался и снова положил руку на спину.       — Расскажешь, что видел? — аккуратно спросил.       — Да, щас, — он медленно выдохнул. Потом вздрогнул. — У меня никогда ещё таких реалистичных видений не было.       — Там всё так жёстко было?       — Да, я видел… завтрашний день, наверное, — он поднял ноги с пола и сам весь подобрался, устраиваясь на диване. Давид учтиво засуетился и накинул на него покрывало. — Спасибо.       Тишина была звенящая. Парень удерживал панику и любопытство в себе, чтобы Никита смог успокоиться и спокойно рассказать. Тот лишь редко и поверхностно дышал.       — Я видел Зимбера. Это он откроет разлом и уничтожит некоторых мифов.       — Зимбера? — переспросил Давид, явно удивляясь такому.       — Да. Много кого ещё, кого я раньше встречал. Это всё, вроде как, будет происходить в лесопарке, где мы уже были.       — Рядом с их убежищем? — тогда понятно, почему они там остались, когда их секрет был раскрыт несколькими людьми.       — Не знаю точно, наверное.       — Когда это будет? — Давид, хоть и пытался выдерживать паузы, но тишина и любопытство не уживались.       — Там… Небо было… Ночь и день очень быстро менялись, я не смогу сказать время.       — Ого… — Давид повернул голову в сторону, в темноту, чтобы немного осознать всё услышанное. — Тебя это так напугало?       — Нет. — Никита вздохнул. — Я там умирал. Много раз.       — Ого… — Давид не представлял, что бы испытывал, если бы с ним такое произошло. Не мог понять, чего бы тот хотел, поэтому поддержать своего друга добрым словом было как-то сложно.              — Я понимал, что это видение, что я сплю вообще. Но я не мог проснуться, даже шуметь пытался, — теперь парню стало понятно, почему с губ во сне слетали сдавленные стоны. В полусонном состоянии ему ничего не оставалось кроме как попытаться проснуться с помощью своих же вздохов.       — Получается, хорошо, что я тебя услышал.       — Да, наверное. Теперь я не знаю, все ли смерти видел или нет, — это должно было быть шуткой.       — Можешь рассказать мне о каждой, я подготовлюсь, чтобы защитить тебя… от всех этих мифов.       Никита чутка затаил дыхание и немного повернул голову в сторону своего друга, достигая его лица лишь краем глаза.       — Не думаю, что я смогу что-то понять.       — Ну ладно. Я в любом случае тебя в обиду не дам.       — Спасибо тебе, Давид, — Никита усмехнулся и позволил себе расслабиться, опуская свою спину на спинку дивана.       — Обращайся, Никита, — Давид сделал то же самое. — С тобой посидеть?       Сначала парень не понял, что тот имел ввиду, но спустя секунду молчания ответил:       — Да.

***

      — М-м… потом мне пришлось переписывать отчёт, прикинь? Я тогда в агентстве до часу сидел. Ужас просто.       — Да вообще, — честно говоря, Никита слушал вполуха. Он был занят тем, что тщательно соблюдал придуманные им правила и делал кучу оберегов. Толком не знал, от чего защищаться, а у него ещё и Давид на очереди — работы тьма.       — Нифига ты… — парень впервые за долгое время повернулся к столу. Из-за того, что Никита отказывался есть, а идти куда-либо ему было лень, Давиду пришлось придумывать что-то. За спиной запаривался Доширак. — Ты как так быстро сделал?       Для него за мгновение на столе оказалась небольшая, но всё же внушительная кучка переплетённых ниток и бусин.       — Та-а… рука набита уже.       — А научи меня тоже, — он отодвинул стул и сел напротив. Сегодня он выглядел очень потрёпанным, а то волшебное преображение у раковины с зубной щёткой во рту совсем не исправило некоторых синяков под глазами и усталости в живой мимике. Никита всё ещё бросал внимательные взгляды, желая увидеть хоть намёк на шрам. Но замечал только какую-то отстранённость.       Поэтому парень и удивился:       — А? Да, давай научу, — он ловко собрал пару ниток в небольшой пучок.       Сейчас ему выпал такой шанс.       — А цвет нитей тоже что-то значит?       — Конечно. Я тебе предлагаю сделать связанные обереги, — Давид удивлённо поднял взгляд, Никита продолжил, — они отличаются тем, что защищают не самих людей, а их взаимоотношения. На самом деле лучше всего работают на коллегах.       — Взаимоотношения? Блин, круто. А как его делать-то?       — Так, смотри. Выбери несколько цветов, — Никита выдвинул вперёд несколько мотков нитей, те покатились по поверхности стола.       — Та-ак… Я правильно понимаю, что я буду делать оберег для тебя, а ты — для меня?       — Ты всё правильно понимаешь. Я возьму для тебя оранжевый, вот этот, вот этот… ну и всё. — В его руке оказались сиреневый и жёлтый.       — А я тебе -… фиолетовый. О, и вот этот ещё красивый, — он поднял бирюзовый моток. — Может, ты какой-нибудь хочешь?       — Нет, всё должно быть полностью на твоё усмотрение.       — У тебя тут два серых?       — Нет, этот серебряный.       — О, тогда возьму его.       — Хорошо, теперь внимательно следи за тем, что я буду делать…       Уже спустя пару минут Никита понял, что его друг в рукоделии неоднозначен. Он явно приобрёл какую-то сноровку, несколько раз на неделе взламывая замки в прошлом, но она не особо явно помогала. Никите приходилось неоднократно нарушать придуманные им самим правила, но со временем он так увлёкся, что те из головы сами улетучились.       Время, проведённое за этим занятием, стало неважным. Никита был вовлечён в действие постоянно, ни разу не отвлёкся на что-то другое. Давид старался за ним повторять, подходя к этому необычному делу так же серьёзно. Нужно было крепко завязывать узлы, но не слишком сильно затягивать. Нужно было делать их одинаковыми. Нужно было ещё много чего делать. И от этого почти гудела голова.       А вплетать бусины было той ещё морокой. Давид перепутал цифру и пришлось аккуратно развязывать почти всю проделанную работу.       Благо, это хотя бы закончилось.       Давид радовался куче ниток на своей руке, как будто был на ночёвке у лучшей подружки, с которой они всю ночь плели браслеты дружбы. Нитки были какие-то толстые, они необычно касались кожи, которая могла только часы для образа надеть.       Никита тоже испытывал что-то необычное.       Во время завтрака-обеда.       Во время разговора.       Во время поездки на белой «Ладе».       Во время всего он не мог перестать трепать пальцами завязки. Смотрел на бусины и узлы, как будто те были чем-то странным, необычным просто для этого мира. Если рассматривать оттенок аур, то Никита подобрал те цвета, о которых думал ранее. Они для энергичного и жизнерадостного человека, косвенного связанного с тайными силами. Но про свои цвета он подумает немного позже, а пока просто полюбуется.       Давид заметил, что его друг притих, но никак не реагировал. Сам радовался новому приобретению. Правда, с некоторым временем оберег перестал быть ощутимым и забылся.       Во второй половине дня Никите стало невыносимо сидеть у себя дома, а в ответ Давид предложил ему пойти к нему на квартиру и хоть залипнуть в приставку. Сейчас они остановились у подъезда, парень каждый раз поднимал голову и смотрел на непривычно высокое здание. Бывший детектив всегда усмехался этому и тоже смотрел наверх, хотя обычно такого не делал.       — Давай доставку закажем?       — А чё, тебе уже лень меня удивлять?       — Да нет, мне не лень тебя удивлять. Мне просто… — Всё то время, пока Никита задротил, Давид сидел в телефоне, ничем особо полезным не занимаясь.       — Тебе просто лень, я понял.       — Ха-ха, ну да, мне просто лень. Так, это… Будем доставку заказывать или нет?       — Ну давай. Пиццу?       — Пиццу? Мм…       — Что?       Они были в одной комнате, говорили друг с другом, но не видели лица другого уже около двух часов. Поэтому, когда Никита поставил на паузу и обернулся, Давид словил загрузку.       — Я хотел что-то из ресторана заказать.       — Ну давай из ресторана. Только что?       — Давай посмотрим, какие рестораны вообще есть, — парень переместился к другой части кровати, ложась на живот, чтобы быть поближе к Никите. Тот запрокинул голову, положив щёку на покрывало, чтобы заглянуть в телефон.       — Ну давай.       На самом деле он почти не смотрел в экран, его больше интересовал оберег на руке, которая оказалась прямо перед его лицом. Обычные деревянные бусины как-то удивительно сочетались с цветастыми нитями.       А ещё ему хотелось вернуться к игре, пусть там и был спад действия по сюжету.       — Во, здесь не далеко.       — Покажи меню.       Никита от нетерпения практически выдернул телефон из чужих рук, когда парень нажал на вкладку с меню. Торты, пирожные…       — Давид. — Голос его вдруг приобрёл серьёзный тон.       — А?..       — Это же «Мистер круассан». Ты специально?       — Что, правда? Я и не сразу понял. Это «Мистер круассан»? Давай оттуда закажем?       Никита вернулся на главную страницу и увидел, что название ресторана (если это заведение можно так назвать) написано довольно чётко, не увидеть его сложно. Он повернулся и выгнул бровь, но встретился с очередным невинным взглядом.       Да уж.

***

      — Нет, я с тобой точно диабет заработаю, — сказал Никита, когда, поставив две кружки с какао на стол, смотрел, что именно Давид выкладывал из пакета, полученного от курьера, на стол. Минутами ранее он избавился от надоедливого пластыря на носу.       — Да ладно тебе.       Два его любимых круассана с шоколадом внутри, какая-то хрень с помидорами и колбасой, два чизкейка, в которых не было сыра (удивительно) — всё оказалось вскоре на тарелках, а через время — в животах.       — Кстати, я забыл сказать.       — Что на этот раз? — Никита залпом допил остатки какао. Во рту стояла ужасная сладость, но парень терпел изо всех сил, чтобы не обидеть своего сладкоежку.       — Мне Лаврентий предложил дело.       — Это тот твой начальник?       — Ага. Говорит, если соглашусь, то мог бы рассмотреть моё восстановление в должности.       — Ты согласился?       — Нет ещё, я пока думаю.       — Та чего думать? Соглашайся, ты же любишь работать детективом, сам говорил.       — Да… Но это дело нужно провернуть в субботу, а в субботу я тебе нужен.       — Постой… Разве у нас это… конец света не в воскресенье?       — А… в воскресенье?..       Давид попытался вспомнить, почему решил, что это произойдёт в субботу, но ничего в своей голове не нашёл.       — Всё окей, занимайся этим делом. Кстати, а что там с ним?       — Я ещё не смотрел, хотел с тобой посоветоваться сначала. Сейчас посмотрю, — парень достал телефон и открыл электронную почту. Стал быстро пробегать взглядом по тексту. — Бли-ин…       — Что такое?       — Если, вот, в общих чертах, то мне нужно проникнуть в роддом и проследить за тем, чтобы младенцев не поменяли местами…       — Ха-ха-ха! — Никита залился смехом. — Твою мать, Давид, какой роддом, какие младенцы? Ха-ха-ха!       — Тс, Никит, я серьёзно. Это может затянуться надолго. Кто же знает, когда они рожать будут.       — Я не могу… — он смеялся. — Кому вообще понадобилось такое?       — Заказчик — это какой-то сумасшедший, хах, он лежал в психиатрической больнице.       — Хах, ну заметно. Но я настаиваю на том, чтобы ты пошёл.       — А вдруг у меня не получится быть рядом, когда тебе нужна будет помощь?       — Не страшно, — эти слова вызвали у Давида воспоминание о раннем сегодняшнем утре, о потной спине, полустонах и испуганном взгляде.       — Да как тебе не страшно?       — А я просто… — начал он растягивать, -… крутой мифоискатель.       — Пф, — Давид сунул себе в рот последний кусочек круассана. — Как скажешь.

***

      Вечером Давид предложил остаться у него. Отчасти из-за того, что он боялся повторения видения-кошмара. Он видел что-то похожее в фонаре душ, Никита мог как-либо навредить себе. Да и к тому же с ним намного веселее.       Даже если это какая-то незнакомая программа про кулинарию, о которой только можно было когда-то услышать, она всё равно становится интереснее. Пусть они почти и не говорили, а только смотрели, залипнув в телевизор.       — Расскажи мне интересный факт, — ни с того ни с сего сказал Никита.       — Рассказать тебе интересный факт… — он увидел на экране, как участник шоу готовил блюдо с болгарским перцем. — У Лаврентия аллергия на болгарский перец.       Никита проследил за указательным пальцем.       — А ещё?       — Эм… Ты так резко спрашиваешь, даже не знаю.       — Да скучно как-то.       — Можешь ты мне рассказать какой-то интересный факт. Про мифов этих.       — Ну… Так сразу я не могу.       — Хм… — Давид достал телефон и стал что-то печатать.       — Что ты делаешь?       — Хочу посмотреть в интернете общие темы для разговора. О, что ты можешь сказать обо мне?       — Чё сказать?       — Обо мне.       Никита вскинул брови, а Давид сделал телевизор по-тише.       — Например, мою самую неприятную черту характера.       — Значит, такие разговоры у нас пошли? — Никита подобрал ноги.       — А почему нет? Ну так что ты думаешь?       — Я думаю, что ты слишком налегаешь на сладкое. А ты обо мне что думаешь?       — Слишком налегаю на сладкое? Да не налегаю я, — Давид сложил руки, положив телефон на стол, и отвернулся к телевизору.       — А кто съел все чизкейки и круассаны, запивая какаом, Давид? Не я точно. Может быть, Тени?       — Ну да, Тени. Сто процентов.       — Ха-ха, хорошо, я тебя понял.       Давид ничего не ответил, смущённо продолжая пялиться в экран.       — А у меня есть неприятная черта? — Никита выдохнул и попытался подумать, что мог бы сказать его друг в ответ.       — У тебя… Хм… О, знаю, какая у тебя неприятная черта. Ты слишком легкомысленен. И никогда ничего не планируешь.       — А что такого?       — Ну… Мне просто неприятно без плана куда-то идти. Мне часто стрёмно на тебя просто так полагаться.       — Хм, я тебя понял. Не уверен, что я с этим что-то сделаю, но постараюсь больше планировать.       — Хах, спасибо, Никита. Ты невероятно добрый друг.       — Спасибо, Давид. Ты тоже ничего.

***

      — А у тебя вообще носки грязные, так что всё, заткнись, — Никита держал в руке пять игральных карт. Давид лишь раз заикнулся о том, что ему приходилось играть в покер, а дальше развитие событий стало ясным. Теперь они пытались обвинить друг друга в жульничестве.       — Да какие носки, Никита. Ты у меня вообще конфеты стащил, — из-за того, что на деньги играть не получилось бы, а фишек не было, ставки принимались конфетами.       — Ха-ха! — вложил всю надменность в тон. — Да больно нужны мне твои конфеты. Ты, вот, смотри, сколько их у меня.       — Ну правильно! Их у тебя много, потому что ты их у меня украл, пока я в туалете был!       — Не правда, это всё клевета!       — Какая клевета? Я тебе щас покажу клевету, вскрываемся!       — А давай!       Карты шлёпнулись на стол. У Давида — флеш, у Никиты — стрит.       — Ну не-ет!       — Ха-ха-ха! — захохотал Никита с довольной широкой улыбкой, жадно загребая ставку пятернёй. — Туда его!       — Нормально, я отыграюсь.       — Да не отыграешься, Давид. Исход уже предрешён, я всё выиграю у тебя.       — А вот и нет.       — А вот и да.       — Нет.       — Да.

***

      — Опять она, — говорит Давид, слыша знакомое начало песни по радио.       — О, да.       На этот раз Никита не подпевал, а только дёргал ногой и качал головой в ритм. Был уже вечер, наверное, он устал за день. Хотя ничего особенного и не произошло, его состояние понятно: плохо и как-то мало спал.       Давид скачал игру на телефон и позволил Никите зайти там в свой аккаунт и поиграть. Примерно в тоже время парень вспомнил, что у него есть полка с некоторыми детективными романами, которые он бросил из-за работы. Хорошо, что из звука он не получал информацию о сюжете, а то не было бы смысла читать.       — Хы-хы, смотри какая, — Никита широко и ехидно улыбался, лёжа на столешнице, повернул экран к хозяину телефона. В игре у него был женский персонаж с довольно открытой одеждой.       — Да, красивая.       — Красивая? И всё?       — А что ещё?       — Ну не знаю…       — Отстань, Никита, у меня тут женщина самоубиться пытается…       — Чё за фигню ты читаешь?       — Тебе сюжет рассказать? — Давид положил салфетку меж страниц и повернулся к другу.       — Ну давай, а то тихо, — Никите, похоже, сейчас всё равно на радио…       — Эм, короче. На острове потерялся мальчик…

***

      — Блин, а ты интересно рассказываешь. Думаю, я бы даже не начал читать, но теперь интересно, что будет дальше.       — Ну, могу тебе рассказать, как дочитаю.       — Да, давай, — Никита вернулся к игре полностью. Всё это время он проигрывал и получал три тысячи урона из-за того, что не был полностью сконцентрирован. — А зачем тебе так много детективов?       — Они вообще не мои, мне их подарили. В агентстве все дарят друг другу детективы, а мне их читать некогда было, поэтому я никому дальше не передавал. Даже совесть мучает.       — Вот это традиции, конечно, — парень положил телефон на стол и потянулся. — Может, спать?       — Хорошо. Я не помню, я давал тебе щётку?       — М-да, Давид, тебе нужно средство для памяти.       — Давал или нет?       — Давал, давал. А мы до сих пор про щётку?       — Никита.

***

      Никита решил принять душ перед сном. Распаренное тело в одних домашних штанах вышло из ванной и сразу встретило Давида, который клал на полку книгу. Парню было тепло, а в коридоре вдруг стало холодно, из-за чего пробежала дрожь.       — С лёгким паром тебя.       — Спасибо, — хмыкнул Никита, зализывая короткие волосы назад. Кажется, это был первый раз, когда друг мог увидеть его голый торс. И кожа чувствовала небольшой дискомфорт даже от мимолётного взгляда.       — Постой, — сказал Давид, когда Никита уже хотел идти строить баррикаду из подушек.       — М?       — У тебя что ли шрам на плече?       — Че? — он опустил взгляд и попытался увидеть что-то на себе. И правда, от ключицы вниз и в сторону шла борозда светлой кожи размером, наверное, с его мизинец. — А, это. Я и забыл уже.       — А откуда он?       — Кажется, во время взрыва поезда в меня что-то прилетело. Неудивительно.       — Вообще-то удивительно, что ты остался жив.       — Давид, мы по-своему бессмертны.       — А, ну да. Ладно, я тебе там уже постелил.       — А ты где спать будешь?       — Ну, с тобой. Ты не против?       — Да нет, — пожал плечами и ушёл дальше от света, собираясь лечь в постель.

***

      Никита долго не мог уснуть. Да, он хотел спать, ещё и глаза уже не могли держаться открытыми, но сон так и не шёл. Давид уже во всю сопел — зависть хватала.       Парень перевернулся на спину. Глаза не открывал. Даже мысль никакая в голову не лезла, мозг был уже полностью готов ко сну. Раздражало.       Часы соседей пробили два ночи. Никита довольно шумно вздохнул.       Ему было скучно и лениво.       А ещё чутка страшно. Потому что в воскресенье мир изменится, он изменится. А Давида во время разлома может рядом и не быть, как являлось ему в видениях.       В Астрале вообще всякая фигня происходит. Массы нечисти бегают туда-сюда, поедают друг друга, порождая полнейший хаос перед выходом в реальный мир. У Никиты в груди металась тревога, та, которая заставляет тело чувствовать себя легче, чем оно есть. Та, которая заставляет дрожать всё.       Перед глазами стали мелькать какие-то страшные картинки, и Никита был бы рад их не видеть, но уже задремал.

***

      Давида вырвало из сладкого сна, шум и последующий грохот заставили его очнуться очень резко. Страх разлился внутри, лицо даже ещё не проснулось, на коже чувствовалось онемение.       Парень сразу же сел в кровати, протирая глаза. Какой-то непонятный шум, спросонья слух не мог достаточно чётко его уловить.       Быстрое дыхание и учащённое сердцебиение.       — Нет… Прочь!       Давид раскрыл шире глаза и увидел, как Никита отодвигался к стене, вжимался в неё, продолжая двигать руками и ногами. Воздух наполняли быстрые вздохи, парень не видел, но слышал, как лицо корчится от чего-то.       Он быстро выпутался из одеяла, преодолел кровать и небольшое расстояние. Сел на колени напротив Никиты, протянул руки к его плечам как в прошлый раз.       — Никита, посмотри на меня. Это я, — голос волновался, а в груди росла паника. Кажется, у него дрожали руки.       — Нет, — в голос сказал Никита. Глаза его горели белым, щурился и пихался руками. — Не трогайте меня, уйди.       Никита не давал подобраться ближе. Он так и норовил в бреду зарядить ногой в глаз. Темнота прятала его очертания, только белые глаза давали понять, где находится голова. На звуки сложно ориентироваться, из-за стресса в ушах чуть звенело. Давид тоже начинал быстро дышать.       — Никита, всё хорошо, поверь мне.       — Уходи-и, — страдальчески протянул он, хватаясь за голову рукой.       Это шанс.       Давид резко подался вперёд, бёдрами заблокировал Никите ноги, а руками схватился за запястья. Парень вскрикнул и начал вырываться, зажмурился.       — Никита. Никит, всё хорошо, — Давид положил руки своему другу на глаза и весь прижался, грудью впечатывая того в стену. Поверхность чужого тела была прохладной, парень не знал, он чувствует сердцебиение или всё же только слышит. — Закрой глаза, не смотри.       Вероятно, у него галлюцинации.       Холодные руки впились в тёплую спину, пробежали мурашки. Никита пытался куда-то деться, но не мог. Вскоре замер, только донося до ключиц Давида тёплое частое поверхностное дыхание.       — Всё хорошо, здесь никого нет. Ты в безопасности, — его лицо было так близко. Когда глаза окончательно привыкли к темноте, парень смог разглядеть все морщинки и страхи в них. Чужие колени упирались чуть выше живота, чужие руки холодом держались то ли за лопатки, то ли за что ещё, чужое дыхание он повторял сам, тоже переживая.       — Давид…       — Да, это я, — после этих слов парень аккуратно убрал руки с чужих глаз и медленно выдохнул, когда белого света не оказалось. Ладони положил на щёки.       Какое облегчение он испытывал сейчас.       Он опустил голову и медленно выдохнул ещё раз, чтобы успокоиться самому.       — Твою мать…       — Всё хорошо, — Давид ещё раз посмотрел в его глаза и опустил ладони на плечи. Те были ужасно холодными.       От чего-то не хотелось Никиту оставлять одного.       — Я…       Давид поднял сложенные домиком брови и попытался снова разглядеть лицо в темноте. У его друга на лице страх, сожаление. Он хватался холодными пальцами уже за себя, за свои руки.       — Всё хорошо.       И парень не знал, что дальше. Вроде и с Никитой всё уже хорошо, а вроде и что-то волновалось внутри него, билось в ужасных судорогах от того, что он мог позволить другу остаться одному. Может, это была детективная чуйка?       Нежный звук прокатывающейся по щеке слезы, Никита склонил голову, задержал дыхание и напряг живот.       — Никит…       Парень выдохнул.       — Всё будет хорошо, я с тобой.       Он немного сместился в сторону, положил его голову себе на ключицу и обхватил тёплыми руками.       — Я с тобой.       Никита на это сдавленно выдохнул, обхватил своими руками в ответ и за спиной теребил цветные нити.