Обескровлен.

      Утром вторника он почувствовал себя намного лучше. Похоже, адреналин, который он получил, и горячий душ, который он принял, вернувшись домой после долгого пути по городу, привели его в чувство. Он готовил себе завтрак — на этот раз в одежде, слишком тёплой для того, чтобы называть её «домашней» — на ручке шкафа висел его китель в чехле, а за окном светило солнце. Наверное, снова будет стоять непривычная для этого времени жарень, изнуряющая и надоедливая.       Яичницу с жаренной колбасой он проглотил в два счёта, а сразу после того, как он поставил вытертую посуду на место, ему позвонил Серёжа — это было очевидно, так как на его номере стояла любимая песня эксперта. Да, это было наказанием за проигрыш в конкурсе.       — А?       — Доброе утро, Сань.       — Доброе.       — Ты сегодня необычно весёлый для такого раннего времени. Лёгкая жизнь, да? — Саша понял, что действительно улыбался, но тут же попытался придать своему голосу больше сдержанности:       — Нет, совсем нет. Работаю в поте лица. Зачем звонишь?       — Дело у меня тут. Знаешь, какие странности ходят вокруг него?       — Какие же?       — Полковник мало того, что сам передал его тебе, сам позвонил твоему начальнику, так твой начальник ещё и сам позвонил мне, чтобы я сам позвонил тебе. Понял?       — Чё? Помедленней, я записываю, — Саша налил в кружку кипяток из чайника, вода медленно стала окрашиваться в тёмные цвета.       — Короче, ладно. Полковник дело тебе передал. Сначала один сантехник нашёл труп в подвале, а уже после вскрытия и опознания завели дело. Главная проблема в том, что этот мужик мёртвый разлагается…       После этого эксперт долго молчал.       — Ну и? Разве не все люди после смерти разлагаются? — мужчина сел за стол и стал делать первый глоток чая. Ему ли не знать о том, как протекает трупное окоченение и дальнейшие разжижение органов (он предпочёл бы не знать).       — Да, но он это делает прямо на глазах. Я не понял, после чего всё это началось, но… Видишь ли, насекомые, которых он подхватил в подвале, умерли внутри него, а сам он разлагается самостоятельно. И очень быстро, вся кровь внутри свернулась минуты за две, он уже весь чёрный. А сжиженные органы говорят, что…       — Так-так, стой, подожди. Давай без подробностей, я только поел, — он еле проглотил свой чай и выдавил эти слова.       — Ха-ха, а что, желудок уже не тот?       — Да кто бы говорил, — Саша поставил чашку на стол. — Щас приеду, любовь моя.                    — Давай быстрее, пупсик, тут жена его рвёт и мечет.       Саша положил трубку и, залпом допив чай, поспешил за одним из своих костюмов, схватил китель, чтобы по пути забросить его в химчистку, и стал спускаться вниз.

***

      Следователь вошёл в морг. По холодному современному помещению пробегал громкий женский голос, отражаясь ото всюду. Он был таким оглушительным, что даже его сердце вздрагивало, находясь за рёбрами и одеждой. Не сложно было догадаться, куда ему надо идти.       Атмосфера была здесь обычной, по крайней мере, привычной для подобных мест. Саше уже не нужно было показывать своё удостоверение, он прошёл дальше и увидел в светлом коридоре двух охранников, толстую женщину, на лице которой была сама старость, и Серёжу. Он замедлился, решая понаблюдать.       — Я не дам вам пустить моего мужа на органы! Немедленно дайте мне его забрать!       — Да успокойтесь вы, никуда мы его не денем. Прошу поговорите со следователем, который узнает, почему ваш муж умер.       — Да знаю я вас, тварей! Где этот ваш следователь? — женщина повернулась. Она была воплощением всего самого страшного в старухах. Низкий рост, округлая форма тела, много цветов на одежде, а самое главное: взгляд, способный обвинить тебя во всех смертных грехах человечества по факту рождения. — Вы, да?       — А?.. — Саша был так ошеломлён, что даже забыл, что он следователь.       — Да какой молодой! Ты вообще знаешь, как расследования вести?! Посмотри на себя, молоко на губах не обсохло! — пока женщина подходила, Саша облизал свои губы, чтобы проверить, пусть молока он сегодня и не пил. Как только он пришёл в себя, то приготовился принять проклятия этой женщины.       — Гражданка, возьмите себя в руки…       — Это я-то должна себя в руки взять?!       Серёжа стоял спиной к двери и прикрывал рукой рот, наблюдая за тем, как эта старушка водит такого успешного следователя по особо важным делам то за ухо, то за волосы на затылке, при этом отчитывая не весть за что. Второй рукой он держал свой телефон с включённой камерой. Двое охранников тоже улыбались и не подходили.       — Прекратите…       — Отдавай моего мужа, ты, прохвост!       — Гражданка! А ну быстро прекратить эти бессмысленные возгласы! — вдруг такой же оглушительный голос нарушил бедлам в коридоре. На пару секунд эксперт даже подумал, что сюда пришёл какой-нибудь вышестоящий по званию, но нет, этот голос принадлежал Саше. Он крепко держал руку старушки и злобно смотрел на её старое лицо. — Иначе мне придётся принять меры по вашему задержанию по статье двести девяносто четыре! Вы же порядочная женщина и позволите себе заплатить штраф в размере вашей пенсии за восемнадцать месяцев?!       Эти две секунды, которые он строго смотрел ей в глаза, длились безумно долго. Женщина вся замерла и, кажется, даже дышать боялась. Саша отбросил её руку, поправил пиджак и двинулся к эксперту, бросив на прощание: «Что за бардак».       Серёжа быстро открыл перед ним дверь и сам юркнул в помещение лаборатории, оставляя всех ошеломлённых в коридоре.       Мужчина наблюдал, как спина следователя с каждым шагом к столу расслаблялась, а когда он опустился в кресло — скорее плюхнувшись, чем сев — то шумно выдохнул.       — Твою же… У тебя есть лёд?       — Ну ты и выдал, — сказал Серёжа, доставая из холодильника с препаратами небольшой гипотермический пакет и протягивая его своему другу.       — Да сам в шоке… Фух, давай рассказывай.       — Время смерти приблизительно десять утра, обнаружил его сантехник, — эксперт протянул заключение. — При нём был его паспорт, по месту проживания кто-то уже нашёл жену.       — Когда нашли?       — В то же время. Угадаешь, от чего он умер?       — Не из-за того, что пропала вся кровь, я полагаю.       — Хах, его задушили, вот, — он указал на одну из фотографий, — чем-то относительно тонким, но прочным. Мы с ребятами ещё осматривали подвал, там никого не было.       — Значит, преступник ушёл до того, как появился сантехник?       — Всё бы ничего, но он говорит, что мужик упал на его глазах.       — О-о… Да, надо будет с ним поговорить. Что ты про труп говорил?       Сергей щёлкнул пальцами и пошёл к противоположной стене с металлическими ящиками. Следователь пошёл за ним, морально готовясь увидеть мёртвого человека.       — Не дыши, — сказал он и, прицепив себе на нос прищепку, стал открывать ящик. На свет выехал чёрный чехол, который эксперт раскрыл, показывая не тело, а, скорее, его остатки: кожа сухой плёнкой прикрывала жёлтые кости, органы и различные соки плавали рядом вместе с волосами и даже ногтями. В нос всё равно проник этот ужасный гнилой запах. Саша зажмурился и отвернулся, стараясь не думать о том, что увидел.       Эксперт вернул покойника на место и включил вентиляцию, воспользовавшись пультом.       — Что за ужас, его же всего с час назад нашли.       — Про что я и говорил. Когда я тебе звонил, он лучше выглядел, а сейчас — как будто в земле двести лет пролежал, — голос его был бы смешным из-за прищепки на носу, если бы не картина, остающаяся перед глазами после такого.       — Так, ладно. Видно, опять это… мистические штучки.       — Теперь и я готов в них поверить.       — Давно пора. Видел бы ты, что видел я.       — А что ты видел?       — Да так, восстание растений. Где сантехник?       — Э-э… Наверное, в участке.       — Понятно, — следователь отдал компресс Серёже. — Как кино?       — А?       — Ты в кино с Леной ходил.       — А. Да, кстати, классный фильм был. Тебе тоже надо будет его посмотреть, пока прокат не закончился.       — Не думаю, что успею.       — Почему? Дел много? — эксперт снял прищепку и кинул её на стол, присаживаясь на его поверхность, немного сдвигая папки бедром.       — Да нет, просто попалось одно тяжкое. Мне нужно выяснить, что произошло со странным делом о, кажется, серийных убийствах. И я думаю, что лидер культа имеет к ним отношение.       — Лидер культа? Смеёшься? У нас что, тут есть культ?       — Сам в шоке. Помнишь те убийства с обескровленными телами?       — Ага, в которых твой первый оперативник сознался.       — Заткнись, — Саша махнул рукой куда-то, даже не в сторону эксперта, — я уверен, что этот Игнат состоял в культе и прикрывал его, взяв всю вину на себя, — Саша вспомнил отчёт о допросе и то, в каких деталях Игнат описывал ситуации, в которых управляет Демоном.       — Жесть какая-то. Тебе сложно поверить, знаешь.       — Ну спасибо. Всё, я обиделся на тебя, — Саша махнул на него рукой и развернулся к двери, ведущей в коридор, вон из лаборатории.       — Ладно, схожу с тобой в кино как-нибудь тоже. Прощаешь?       — Решу, когда я буду выходить из зала с животом, полным попкорна. Всё, давай, — он поднял ладонь, намереваясь открыть дверь.       — Ладно, выживи там.       Следователь не сразу понял смысл сказанных ему слов, пока дверь не щёлкнула и к нему не подскочила жена жертвы.       — Ну? Что, товарищ полицейский? Когда мне отдадут мужа?       — Гражданка… — выпалил он, но не сразу придумал, чего бы ей сказать. Её бы нужно допросить…

***

      Это был ад.       И как хорошо, что он уже закончился.       Саше плохо давался образ строгого начальника, и как ему повезло, что эта старуха слушалась только так! Во многом он полагался на то, что уже видел в фильмах, но выходило паршиво.       Никогда раньше он с таким облегчением не пил обычную воду из кулера.       Пришлось сказать женщине, что её мужа необходимо кремировать и этим займётся кто-то из похоронного бюро, а не она сама. Саша был во многом уверен, но в её психике — точно нет. Она, конечно, кого угодно порвёт, но…       Саша увидел, как в дверь его кабинета постучался мужик среднего роста, и поспешил к нему.       — Здравствуйте.       — Добрый день. Я… э-э…       — Сантехник?       — А, да.       — Это ко мне. Прошу, проходите, — он открыл дверь и усадил очевидца на стул, — Арсен, верно?       — Да.       — Расскажите, как всё было? — следователь был готов всё записывать, держа между пальцев новенькую ручку. Сантехник, сидевший перед ним, был обычным мужиком, без особых внешних черт, кроме запоминающегося растерянного взгляда.       — Да-да… Так, я прибыл к тому дому, меня обещала встретить управляющая. Она сказала, что в подвале что-то с трубой не то, и мы отправились туда.       — Через наружную дверь? — когда мужчина узнал район, где был этот дом, то сразу вспомнил особенности тех старых, где часто появляются проблемы с водопроводом. Там подвалы имеют выход в подъезд и два выхода на улицу.       — Э, да. Я спустился вниз за ней, там, знаете, поворот в конце был, неярко светило всё. Я, пока работал, краем глаза заметил, что там что-то двинулось. Решил посмотреть, мало ли отвалилось что, а там человек. Ну, я побоялся его трогать, вызвал скорую и полицию.       — Вы молодец. Скажите, в той стороне подвала был ещё выход?       — Нет, там не было.       — И вы не видели никого подозрительного, когда приехали?       — Да там совсем никого не было. Только я да управляющая.

***

      Управляющая сказала ровно то же самое, добавив лишь, что второй ход вниз был закрыт, и следователь незамедлительно отправился к дому. Тот вход в подвал, которым они и воспользовались, был рядом с подъездом, поэтому управляющая точно заметила бы кого-то, кто входил или выходил. Можно было бы предположить, что преступник скрылся внутри самого дома, поэтому Саша побеседовал с консьержкой.       — Здравствуйте, — сказал он, разворачивая удостоверение, — Александр Рудаковский, следователь по особо важным делам. Вы заняты?       Женщина за окошком опустила книгу по анатомии и внимательно посмотрела в удостоверение.       — А, так вы по поводу подвала.       — Да, всё так. Слухи быстро разлетаются?       — Да, весь дом уже знает. Я не видела никого подозрительного, из подъезда в подвал никто не заходил.       — А вы готовились. И вы никуда не отлучались?       — Не-а.       — Понятно. А что у вас по новостям?       — Что? — женщина провела по скуле пальцем, как будто хотела поправить очки, которых на её лице не оказалось.       — В доме что-нибудь происходило? Может, въехал кто-то необычный?       — Въехал? Да, знаете, иностранец здесь квартиру начал снимать, на втором этаже.       — Что, прямо иностранец?       — Ага, из Азии откуда-то. Он очень много работает, хотя сегодня зачем-то возвращался домой.       — Возвращался домой? В котором часу это было?       — К десяти, наверное, — это примерное время смерти мужчины. — Он поднялся в квартиру и ушёл.       — Ничего в руках у него не было?       — Да нет.       — Хорошо. Ещё что-нибудь?       — Хм, — женщина пожала плечами, — Нет, наверное. Никто после девяти не шумит, никаких наркоманов тут не водится.       — Это хорошо, — следователь осмотрел подъезд. Почтовые ящики, лестницы, лифта не было. Не смотря на то, что всё выглядело прилично, возле двери в подвал он заметил очень знакомый след от подошвы.       В морге, где работал Камышников, у экспертов могла быть одинаковая рабочая обувь с очень интересным рисунком подошвы. Да, они могли снять возможные отпечатки пальцев, но чем дольше мужчина смотрел на эти следы и на лестнице, ведущей на второй этаж, тем нереальнее становилась эта версия.       — Скажите, а у вас тут кто-то работает в области судебной экспертизы?       — Как раз тот иностранец, кажется. Если вам интересно, я его часто вижу в ресторане на углу.       — Понятно, спасибо. Хорошего вам дня.       — Да, и вам.       Следователь вышел на улицу и стал спускаться вниз, аккуратно осматривая то, что было в тусклом свете у него под ногами. Дневной свет делал темноту впереди ещё гуще и твёрже, а фонарик, который всегда был рядом, смог разогнать этот туман почти полностью. Внизу было сыро и прохладно, как в обычном подвале. Здесь ничем трупным не пахло, спокойно гудели трубы.       Саша был сосредоточен, он сразу увидел тот поворот и неяркую лампочку, было легко представить, как из-за угла оттуда падает труп. Если из подвала никто не выходил, то преступник ещё где-то здесь. Саша завернул за угол — тупик. За этим поворотом даже он сам полностью не спрячется, чего уж говорить про двух человек.       Он вытянул руку вперёд, намереваясь ощупать стену, но столкнулся только с холодным камнем. Постучал — за ним ничего не было, сплошной бетон, камень, ещё что-нибудь, из чего строят дома.       Решил внимательно осмотреть вообще весь подвал. В каждый уголок заглянул, залез туда, где даже закрыто было, — никого, даже ни намёка на присутствие человека.       Следователь вышел наружу и уселся на скамейку у подъезда. Стал думать, пока высокое солнце щедро поливало город своей жарой.       Ещё можно было опросить жильцов дома, но что именно у них спрашивать?       Звонил Серёжа.       — Чего?       — Как там дела?       — Туго, здесь просто невозможно кого-то пропустить в подвал. Я уже не знаю, есть ли смысл опрашивать жильцов. А почему ты спрашиваешь?       — Да я из лаборатории выйти не могу, эта бабулька всё спрашивает и трясёт меня. Давай быстрей включай Шерлока и найди убийцу, а то она мешает нам работать.       — Подожди… После какого события тело начало быстро разлагаться?       — Э-э… не знаю…       — Описывай все события. Все подряд.       — Ладно-ладно. Я ушёл за кофе, бабулька эта пришла, пара наших уехали на вызов.       — Кто?       — Я их плохо знаю, так, соседи по лабораториям. Но один иностранец с ними был тоже.       — Иностранец?       — Да, нам специалиста прислали, для какого-то там обмена. Прикинь, из Японии. Названия большинства препаратов на русском не знает — специалист, блин.       — Японец, значит… Ты не видел, у него большой размер ноги?       — А-а… что? Зачем тебе?       — Да так, догадки, — следователь смотрел на пыль перед собой. — Не мог бы ты прислать мне его личное дело?       — И как я тебе это сделаю?       — Давай, Доктор Ватсон, Шерлоку нужны инструменты, чтобы работать.       — Чёрт бы тебя побрал, — пробурчал эксперт, когда понял, что звонок уже сброшен.

***

      Саша решил представить, что он японец, и посетить тот ресторан на углу. Заказал себе салат и чай, рассматривал большой двор того дома, где в подвале нашли тело. Панорамные окна выходят чуть ли не на этот злосчастный подъезд.       Досада была в том, что Серёжа долго молчал. От него не было заветной весточки часа два, а то и больше. Небо уже начало окрашиваться в оранжевый, а внутри росло беспокойство. По крайней мере, он мог наблюдать за жизнью этого двора: с родителями из школы возвращались младшие классы, учёба у которых началась пару дней назад; заприметил несколько дорогих машин и прочий бардак.       Когда у следователя уже заканчивалось терпение, на его телефон пришло сообщение. Фотография личного дела японца от Серёжи.       Тадаси Доре, двадцать девять лет, вдовец, есть ребёнок. Адрес этого дома указан как временный пункт проживания. Пересёк границу в… из города… и бла-бла-бла. Подозревать его пока не стоит, а то ещё сочтут, что следователь ненавидит японцев, однако побеседовать надо.       Но что-то здесь было не так. Нужно будет посмотреть записи с камер, почему-то Саша не решил сделать это ещё в морге.       Мужчина поднялся и отправился на улицу, до этого заплатив за кофе, добавленный в заказ. Иначе бы он там уснул.       Жара стихала, начинал дуть ветерок, в рубашке стало даже как-то свободнее дышать. Странное дело, ему было невообразимо любопытно, как убийца заставил тело так быстро сгнить. Ладно мягкие ткани, их можно растворить какой-нибудь химией (в чём Саша не силён), но вот придать костям жёлтый оттенок без следов, которые Серёжа бы пропустил — надо постараться. Почему-то мистика была слишком скучной версией, говорящей лишь о том, что преступники стали менее изобретательны.       Следователь совсем не жаловался.       Но будь это правдой, ему нужно позвонить кое-кому, чтобы те присутствовали хотя бы на допросе.       — Привет, Саш.       — Привет, Давид. Ты нормально себя чувствуешь? — раз он ответил, то Никита уже с ним виделся и отдал личные вещи, значит, время посещений уже было (либо его уже выписали), и ответ на его вопрос очевиден:       — Да со мной всё в порядке, я уже вернулся из больницы. Спасибо, что пригнал мою машину.       — Не за что, мне было несложно. Кстати, я должен вам кое-что рассказать. — Он обратился к «обоим», так как был уверен, что Никита снова рядом, и тот не заставил себя ждать:       — Ну давай, расскажи нам, о следователь.       — У меня новое дело. Убийство. Почему я вам позвонил, собственно… Тело жертвы очень быстро разлагается. Вы что-нибудь знаете об этом?       — О, ну это вопрос к Никите. Он у нас в таком разбирается, — сказал Давид, чем-то набив рот. Похоже, они ужинали вместе у кого-то дома. Скорее всего, у детектива.       — В чём, в трупах? Не особо, на самом деле. Но я… могу предположить, что этот человек был жертвой какой-то сущности и, когда та отошла от него на долгое время, жертва потеряла то, что поддерживало её здесь.       — И на дальность влияет сила, да?       — Да, ты прав.       — Тогда я могу сказать, что у меня есть неофициальный подозреваемый. Вы не могли бы прийти на допрос? Я могу позвать Давида как стороннего наблюдателя.       — Э-э… К сожалению не можешь, меня уволили не так давно.       — Что?! Тебя? — Саша из-за удивления повысил голос, и на него покосилась мимо проходящая женщина с сумками. — Как ты умудрился? Меня всего пару дней не было!       — Да ладно, я не расстроен, без работы не останусь, я уже выбрал пару вакансий, — Саша был уверен, что он ничего не выбрал. Будучи человеком, разгадывающим загадки, сложно начать работать кем-то другим. Такие, как он, к конкурентам не пойдут, и точно даже на биржу не встал, поэтому даже не безработный.       — Ладно. Потом разберёмся, короче. Просто придите, ладно? Если этот японец выйдет из-под контроля и захочет, чтобы ещё парочка человек сгнило, вы нужны там.       — Мы же пойдём? — Никита как-то долго в ответ молчал.       — Да, мы можем, почему нет?       — Отлично. Тогда спросите меня в отделе. А, стойте. У меня ещё вопрос. Какие есть способы телепортации?

***

      Давид сказал, что слух у него уже вернулся в норму и он теперь может дойти до Саши, не спрашивая у дежурного. Однако когда они попробовали пройти сразу в коридоры отдела, их остановили. Один из полицейских проводил их в допросную, закрыв за их спинами дверь.       Это было обычное помещение, как в фильмах здесь было окно вдоль стены, которое являлось, очевидно, зеркалом с другой стороны. Серые стены и деревянный пол, как и в коридоре, на столе перед окном — аппаратура для записи. А также там был один полицейский.       — У меня есть информация, что вы отлучались во время выезда на место преступления недалеко от вашего дома. Зачем и куда вы ходили? — Саша уже вовсю свою строгость восседал на стуле, будучи напротив мужчины с очень необычной внешностью.       — Ого, — удивился Давид, уставившись на азиатское лицо.       — Потише, пожалуйста, — сказал полицейский, сидящий в этой части помещения.       Парни кивнули и встали поближе. Ощущения были странные: Никита уже был здесь и всё это видел, однако по другую сторону зеркала всё меняется, чувствовалось, что ему нельзя здесь быть. А для Давида всё это в новинку, он всё осматривал и во всё вслушивался.       — Я пользовался туалетом, — сказал мягкий голосок с акцентом. — Мои коллеги скажут то же самое.       — Тогда как вы оказались у себя дома? Консьержка утверждает, что примерно в десять вы зашли в подъезд, а через несколько минут вышли.       — Нет, вы неправы. Я не ходил домой.       — Хотите сказать, что кто-то другой с вашей внешностью проник в вашу квартиру?       — Я этого не знаю. Я не понимаю, о чём вы говорите.       Никита наблюдал за этим процессом, будто был атеистом в церкви. Он считал, что никак не связан с этим миром расследований и преступников, пусть и был подозреваемым. Особого комфорта здесь не наблюдалось, хотелось бы уйти, но Давид как-то уж очень серьёзно смотрел на того, кого допрашивал Саша.       — Он врёт, — прошептал детектив, наклонившись в сторону. Никита удивился и посмотрел на следователя. Было непонятно, уверен он или нет в правдивости сказанных ему слов, но парень точно знал, что Давид фигни не скажет.       Когда Никита смотрел на всё это — на допросную, на этих профессионалов детективной деятельности — его охватывало какое-то беспокойство.       — У вас есть какие-то родственники?       — У меня есть дочь. Какое отношения она имеет к вашим обвинениям?       — Я просто думал, что у вас мог бы быть брат, который очень похож на вас. Скажите, может, из ваших знакомых кому-то нужно было проникнуть в вашу квартиру?       — Вы думаете, у меня что-то украли?       Нет.       Никита понял — волновался он не из-за того, что был не в своей тарелке. Сейчас должно было что-то произойти. Следователь должен задать какой-то вопрос, который спровоцирует опасные события.       — Готовься.       — Что? Ты думаешь, он скоро нападёт?       — Да. И я пока не знаю, что он такое. И как предупредить его, — парень кивнул головой в сторону следователя.       — Кто знает, может, и украли. Это было бы полезно, если кто-то всё же переоделся в вас. Скажите, вы не теряли ключи?       — Ключи? Нет, у меня есть ключи… — японец потянулся в карман и показал бренчащую связку над столом следователю. Со своего ракурса Никита увидел брелок. На деревянном куске было вырезано лицо.       Брелок Беннета. Если надеть на ключ, можно создать портал в дверном проёме. Работает один раз с одним ключом. Если ключом так и не воспользоваться и снять брелок, с другими он работать не будет. Старик Беннет вырезал из дерева эту голову несколько сотен лет назад на удачу для своей дочери.       Никита зажмурился и протёр лицо ладонью, чтобы смахнуть не свои мысли. Так вот почему Саша спрашивал про виды телепортаций.       — Можно посмотреть?       — Зачем?       — Я хотел бы убедиться, что никто не успел сделать слепок. В спешке злоумышленник мог оставить следы.       Японец нехотя потянул вперёд свою руку.       — Давид, — Никита стоял чуть позади и для привлечения внимания дёрнул за того рукав. Скоро этот мужчина побежит и столкнётся с женщиной, как только та…       Он не успел озвучить свой план, как дверь позади открылась.       Нет. Разве уже?..       Никита обернулся назад. Женщина. Он сразу побежал к ней, казалось бы, одновременно со странным звуком, который сотряс стены. Он буквально сбил её с ног и упал вместе с ней на пол, та закричала, когда через их головы перепрыгнуло что-то и помчалось по коридору.       — Да… — он не смог позвать Давида из-за того, что неправильно пользовался своими лёгкими, но ему это было и не нужно. Давид перепрыгнул через них и погнался за силуэтом, при этом крича правильные слова, о которых хотел попросить Никита:       — Отойдите! Не смотрите ему в глаза!       — Что происходит?! — женщина забарахталась, и Никита вскочил с пола.       — Эм, вы могли пострадать от преступника, — быстро сообразил он и протянул руку.       — Ужас какой…       — Э-э, следователю вкололи что-то, и он не может двигаться. Позаботьтесь о нём, — сказал он, быстро отпустив ладонь поднявшейся на ноги дамы, и убежал, так и не заглянув более в допросную, где сидел следователь и другой шокированный полицейский.       Никита выбежал на улицу, уже тяжело дыша.       — Никита! — позвал его голос. — Давай быстрее!       Давид закрыл дверцу своей машины. Парень заставил себя добежать до заднего сидения — обходить машину, чтобы сесть спереди, было бы слишком долго.       Как только он закрыл дверь, машина сорвалась со своего места, колёса понесли по асфальту, казалось бы, лёгкий пластик, а не железо весом с тонну. Тело парня прижало к спинке кресла, за которое он схватился, чтобы не впечататься лбом в стекло. Он нашёл ремень дрожащими руками и почти сразу воткнул его куда надо, чтобы его не шатало по всему салону.       — Что с Сашей? — он хотел бы добавить, что слышал много странного, но это было бы лишним. Существо, которое видели и простые люди, сейчас точно было страннее обычного. Никита кожей на груди чувствовал — сердце так сильно бьётся, что почти касается её.       — Он обездвижен. Этот человек был Дзин… д… Дзиником, короче. В японской мифологии ночью вынужден есть мёртвых людей. Насколько я понял, Саша… — его прервал резкий поворот.       — Что? — переспросил Давид. Никита видел, как сильно тот сжимал руль, как волосы на его затылке стояли дыбом.       — Он ест трупы. И когда встречаешься с ним взглядами, не можешь двигаться, — Никита умолчал о том, что все мышцы тела при этом перестают двигаться, включая те, что возле лёгких, и те, что в сердце…       — Когда это проходит? — спросил Давид, когда очень резко свернул во двор невысокого дома. Существо скрылось в подвале, снеся при этом наружную дверь.       — С наступлением рассвета или после смерти Дзинкина этого, — Никита отцепил ремень и выскочил из машины, хлопнув дверью. Газон под ногами, казалось, был из силикона, как и земля, создающая ощущение, что Никита бежит по воздуху. Он даже особо не знал, что ему делать, когда он настигнет существо. Раз оно из Японии, то и изгнать его можно, скорее всего, японскими молитвами.       Да он даже не знал, какая там религия!       Давид, вроде, бежал за ним. Его тень закрыла обзор, когда Никита спустился по лестнице в подвал и открыл вторую дверь, ледяную и тяжёлую. Ворвался в холодное помещение.       — Нет!       Никита повернул голову и понял, что смотрит ему в глаза.       Две красные точки в темноте.

***

      У Серёжи отваливались руки.       Он оказался в отделе случайно, по делу, так, отчёты и прочее. Но что бы было, если бы он не смог быстро среагировать?       Он чувствовал, что его мышцы на грани, что сейчас их поразит спазм или судорога, а дальше — длительная боль и болезненное восстановление. Его ладони и выпрямленные руки ритмично надавливали на грудную клетку, вокруг которой мялась ткань пиджака и расстёгнутой рубашки. Сам он сидел на животе следователя и иногда наклонялся, чтобы сквозь платок выдохнуть воздух в чужие лёгкие.       Как назло из допросной все убежали, оставив его одного, наедине с человеком, у которого не запускается сердце.       Он не успел понять, что тут произошло, но по состоянию тела Саши было ясно, что ему вкололи какую-то химию, вызвавшую паралич или онемение. Самое плохое в том, что это мог быть яд. А они поражают всё подряд, возможно, у него уже сильное отравление. Сам весь горел от того, что волновался да ещё и так много двигался. С него, наверное, уже семь потов сошло! Благо дежурный, писавший отчёт о допросе, вызвал скорую. Вопрос только в том, сможет ли Серёжа продержаться до тех пор, пока она не приедет.       Он наклонился и приложился губами к платку, уже тёплому от того, как долго он помогает следователю дышать. Когда поднимался обратно, то ощутил, как у него кружится голова, и продолжил делать массаж сердца.       Каков шанс, что такое длительное воздействие на рёбра их сломает?       Каков шанс, что его действия бесполезны и мозг уже был мёртв, когда Серёжа увидел его?       Каков шанс, что его руки слишком устанут прежде, чем прибегут врачи?       У него сбилось дыхание, и ужасно кружится голова, и руки, конечно, сейчас отвалятся. Он ими даже не сможет поколотить следователя за такую нервотрёпку!       Ему нужно было делать чуть ли не полтора удара в секунду, хотя бы минимум один удар. А силы уже окончательно покидали его. Он пробовал менять ладони местами, пробовал переносить вес на ноги, пробовал позвать кого-то на смену.       Он не поверил своим глазам и ушам.       Рядом с ним стояло два медика в синей одежде, они опустили рядом носилки. Один сбросил платок со рта Саши на пол и сунул в рот Мешок Амбу, другой успел схватиться за ноги. Серёжа вскочил, понимая, что он сейчас умрёт прямо здесь, и просунул дрожащие руки под туловище следователя.       — Раз, два, три, — сказал один из медиков, и они втроём одновременно переложили следователя на носилки. Серёжа почувствовал, как его руки чуть не уронили туловище, как они просто не могли оставаться согнутыми и опасно распрямлялись под весом. Он потратил последние силы на это, он так устал.       Наверное, его тяжёлое дыхание и собственный сбитый пульс были единственным, что он слышал у себя в ушах, являясь единственным живым существом в допросной.       «Без кино обойдётся», — думал эксперт.

***

      Никита ничего не понял. Он смотрел на белую кирпичную стену дома, находясь, вообще-то, перед входом в подвал. Знакомое головокружение покрыло мозг туманом, но уже спустя мгновение парень заставил себя повернуться и устремить взгляд вниз по лестнице.       Давид стоял там и уже спустя секунду побежал вперёд.       Что…       Что?       Никита без особых размышлений стал спускаться вниз второй раз. Нужно было придумать что-то прежде, чем он или Давид окажутся в опасности. Неизвестно, какими ещё способностями обладает это существо.       Когда холодный воздух объял его, он снова смог ясно мыслить. Где-то в подсознании понял, что Давид смог поменять их местами и как-то избежать взгляда существа, но он был полностью сосредоточен на том, чтобы не потерять из виду две лавирующие между трубами фигуры. Последний раз глубоко вздохнул, чтобы успокоить бешеное сердце и старческую отдышку.       Что делать?       В ответ ему не приходили мысли. Ни одной идеи о словах на латыни, пока он нёсся из последних сил, ни одной даже на хоть каком ещё языке. Он чувствовал лишь, как его нутро горело от того, что кровь так быстро грела холодный воздух, попадавший в лёгкие. Он был готов поспорить, что даже увидел пар.       Достигнув какой-то комнаты, Никита остановился, врезавшись плечом в дверь, которую ранее распахнул Давид.       — Что?! — воскликнул какой-то третий голос.       — А?.. — Никита поднял голову и заставил себя осмотреть помещение. Новая мебель среди грязи и обшарпанных стен.       — Никит, это… ? — парень стал опасливо отходить назад, и Никита наконец смог разглядеть то, что было за его плечом: щуплый мужчина с неухоженной, выщипанной бородой стоял, облокотившись на странную размытую фигуру существа. Парень резко поднял ладонь, чтобы случайно не коснуться его взгляда.       — Почему вы здесь?! Вас не должно тут быть!       — Да, это культист, — Никита выпрямился, до сих пор тяжело вздыхая. В его голове ещё не было ни одного плана. Наверное, судьба хотела, чтобы он бездействовал. На всякий случай парень стал осматриваться, надеясь найти что-нибудь.       Под ногой Давида он увидел обложку, втоптанную в пол вместе с пылью и грязью. Он пригляделся и усмехнулся бы, если б ситуация располагала — обложка от конституции.       Ясно.       Ему нужно заставить человека напротив ответить за убийство, в котором его подозревал Саша.       Никита не знал, но Давиду пришла эта же мысль, когда тот услышал его сдавленный выдох, похожий на смешок, и шуршание картонки под ногой.       — Эй! Какой сегодня день?       Давид уверенно достал телефон и сказал:       — Вторник, — он стал быстро двигать пальцами, Никита увидел, как тот включает диктофон. — Странно, я думал уже среда.       — Вот именно! — воскликнул культист. — Эй, положи телефон немедленно! Иначе я убью его!       Он хватил существо за загривок, как кота. Откуда-то в его руке успел появиться чистый кухонный нож. Никита обратил внимание, что здесь было много чистых предметов, даже свежие продукты на новенькой скатерти современного стола.       — Хорошо, — Давид поднял руки, показывая ладонь и выключенный экран. Опустил телефон на грязь. Раздался сдавленный выдох, говорящий о том, какое недовольство сейчас испытывает этот странный мужчина.       — Ну как же так! Неужели я ошибся днём?!       — О чём ты говоришь? — спросил Никита.       — Я не обязан тебе говорить! Как…! Как же так…? — мужчина отпустил существо, которое спряталось за его спиной. Теперь чёрный дымок, который мог быть и тонкой шерстью, струился за его спиной, создавая очень жуткое впечатление. — Проще уж умереть самому, чем ждать их расплаты.       Мужчина взял нож в обе руки и посмотрел на него напряжённым взглядом.       — Не делайте этого, — вдруг сказал Давид. Никита ничего не понял, но, наверное, с помощью своего слуха тот успел сообразить, что задумалось. Секунду спустя и его настигло осознание.       — У меня нет другого выхода, ты не понимаешь. Не отговаривай меня, — мужчина поднял нож к своему глазу и стал наклоняться вперёд, намереваясь упасть на остриё. Никита смотрел на это так, будто его там не было, будто это фильм.       А Давид, как настоящий герой боевика, в один миг сделал шаг и поднял ногу, очень точно попадая по лезвию, которое вылетело из рук культиста и ударилось об стену. Сам мужчина упал брюхом на пол, оказавшись у ног парня, и поднял голову. Никита увидел, как на его лице застыл ужас.       Неяркий свет, который исходил от настольной лампы на батарейках, ложился на кожу парня, делая её бледной, как мрамор вековой статуи, замёрзшей в снегах одного из полюсов. От этого тени становились чернее и глубже. Ему могло и показаться, но глаза Давида светились!       Никита стоял, пребывая в таком шоке, что даже никак не мог подобрать слов, чтобы выразить своё удивление.       — Ты… — мужчина сжал кулаки, опустил голову, потом резко поднял, как будто его осенило.       Он повернулся и…       Упал.       Никита понял, что тот посмотрел в глаза существу, обличие которого контролировал, и прямо сейчас ни одна мышца в культисте не двигается. Парень выдохнул:       — Что, твою мать, происходит?.. — покосился на Давида.       Парень смотрел на человека у его ног с широко открытыми глазами и напряжённым телом.       Он не слышал ничего.       Сердцебиения нет.       Дыхания нет.       Мозговой активности нет.       Смерть.       Он слышал смерть.       — Ааа… — выдавил кто-то ещё. Никита осмелился подойти к своему другу и коснуться его плеча своим, обнаружив, что существо после очевидной смерти своего хозяина потеряло облик. Японец в своей обычной одежде сидел, обхватив себя рукой и закрыв рот ладонью.       Между ними был мёртвый культист, у стены весь трясся Дзинки из совершенно другой мифологии. И у него с Давидом наверняка будет какая-то травма.       Да, в такой ситуации Никита ещё не был.       — Я убил его… а… а-а-а… — завыл японец, схватившись за голову и с силой сжав свои короткие волосы.       Давид стал отступать назад, всё ещё глядя на мертвеца.       Никита по-прежнему не знал, что ему делать. Теперь уже наверняка зря пытаться заставить этого культиста ответить за убийства, которые он совершал с помощью существа. Парень просто стоял и осматривался.       Японец, труп, Давид.       В таком порядке несколько раз в десяток секунд.       Он был замершим так долго, что даже какое-то короткое время его тело ничего не чувствовало.       Что ему делать?       Он уже неоднократно задавал этот вопрос Вселенной, но та так и не ответила.       Никита пришёл к выводу, что он не всегда будет знать ответы на свои вопросы.       — Прошу, освободите меня… — плакался японец. — Освободите меня, я всё вам расскажу-у.       На его глазах буквально без перерыва выступали слёзы. Он разогнулся и подполз к ногам Никиты.       — Пожалуйста, всё что угодно…       — О чём ты говоришь? — Никита прочистил горло и попытался заставить себя вернуться в реальность.       — Я не хочу убивать людей, я проклят! Вы можете меня освободить от этого?!       Японец уместился на своих коленях и стал кланяться с мольбами и рыданиями.       — Эй, прекрати. Я думаю, я могу тебя освободить.       — Правда? — Никита неуверенно кивнул. — Спасибо-спасибо! Я сделаю всё что угодно!       Никита обернулся назад. Давиду было плохо, он чуть согнул колени и опирался спиной о стену, закрыв глаза руками. Парень бы и сам рад смыться отсюда поскорее, но…       — Дайте мне свои руки, — он протянул их вниз, и японец вложил в них свои ладони, успевшие испачкаться в земле. Скоро воздух наполнили его слова, которые Никита использовал всего несколько раз: — Ignis vincet amorem, Aqua sanguinem expellet, Firmamentum autem caelos aperiet, Lacrima erit in aere.       Под кожей японца как будто прокатились шарики, растягивая её до белизны и поднимаясь к голове. Он что-то закряхтел и согнулся, стал дрожать. Никита в лёгком испуге отдёрнул свои руки и стал отходить назад. Он услышал какой-то звук со стороны Давида, как будто тот похлопал себя по щекам, но не мог отвести свой взгляд.       Давид подошёл ближе и встал перед Никитой, стараясь не закрывать ему обзор, пока японец что-то старательно пытался извергнуть из своего горла со всеми задыхающимися, хлюпающими и гортанными звуками. Чёрная масса вывалилась перед ним. Она начинала раскрываться, будто это всё были клочки шерсти, тонкой, похожей на дымок.       — Фу… — тихо сказал Давид, наверное, просто вырвалось. И Никита был с ним согласен, зрелище не из приятных, но это ещё детектив не видел себя со стороны несколько раз.       Чёрная масса обрела какую-то неопределённую круглую форму и резко сорвалась с места, проскакивая между ног так метко, что Давид не сумел попасть по ней своим очередным ударом, намереваясь пнуть её обратно к стенке.       — Твою ж мать!       — А… — он хотел что-то сказать, но парни обернулись и в очередной раз удивились. Да этого слова даже не хватало, чтобы описать этот шок и тот, что был много раз до этого. Тени плотной толпой встали в дверном проёме, тысячи белых глаз смотрели на маленькое существо, а оно — на них. Вскоре к нему потянулись руки и схватили со всех сторон. Комок дымчатой шерсти начал трепыхаться и в следующее мгновение был поглощён Тенями.       — Э! Куда?! — Никита побежал в коридор, но там совсем не было света. Лишь неяркая лампочка далеко-далеко и одна щепотка дневного света с улицы.       — Я думаю, он больше никому не навредит, — Никита обернулся на Давида, который подошёл к нему и заглянул за угол, открывая уверенный взгляд в темноту, шею и что-то ещё, что очень цепляло, но так и не показывалось. Парень предпочёл вздохнуть и согласиться:       — Да, наверное. Но их поведение как минимум странное.       — Я свободен? — с кашлем вернул внимание японец.       — Да, — уверенно сказал Никита, засовывая руки в карманы. Сегодня ему о многом надо подумать.       — Извините, — Давид поднял свой телефон, как бы невзначай держа его в руке, подошёл к мужчине, — не могли бы вы рассказать, что происходило?       — А-а… Этот мужчина! Он заставлял меня делать такие страшные вещи! Я… Он заставлял меня убивать людей, кха… — он выдохнул, выплёвывая остатки черноты, закашлялся. — Я не хотел, но у меня не было выбора!

***

      — Сумасшедший день, да? — спросил Никита, глядя на то, как белая машина увозит японца.       Они поговорили с полицией, предоставили доказательства. Самое интересное случилось после того, как Давид начал новую запись. Японец много чего рассказал о планах культа.       Глубокий закат полностью поглотил город, окрашивая каждое растение в красный, напоминая о том, что недавно началась осень. Давид сидел на лавочке перед подъездом с большим термосом, который имела при себе консьержка и которым любезно поделилась. Аромат чая поднимался к его нечитаемому лицу.       — Ох, это ещё мягко сказано, Никит, — он отпил немого. Тоже смотрел, как удаляется машина с мигалками. Они так и не узнали, всё ли с Сашей хорошо и пострадал ли кто-то ещё. — Это самый сумасшедший день в моей жизни.       — Да, тут я с тобой согласен. Мой тоже, — он вздохнул.       Никита достал того мужчину из пучины своих кошмаров. Чем и снял последнюю печать. Это он понял так же быстро, как щёлкал пальцами.       — Ну всё, отправляйтесь домой, — скорая забрала тело культиста и тоже уехала. Никита вернул термос за Давида.       Парни отправились к машине. Никита сел на переднее пассажирское и увидел, как Давид опустил руки на руль, а на них — лоб.       — Давай чуть позже поедем?       — Тебе плохо?       — Да, наверное, — у него был шок. Никите было знакомо подобное, так что он никак Давида не торопил.       Парень отвернулся к окну, ранее они отогнали машину в более приемлемое место для парковки. Надо бы обсудить информацию, которую они получили, потому что неизвестно, сколько времени осталось перед тем, как мир навсегда изменится, но… Ни один из них был не в состоянии говорить о чём-то серьёзном и масштабном.       Никита хотел бы больше обсудить то, чтобы он сегодня вернулся к себе. Нужно было поскребсти деньги, чтобы оплатить те счета, из-за которых его скоро могут вызвать в суд. А заодно поколдовать или пошаманить (зависит от того, какие предметы он найдёт быстрее) над письмом от Мистера Икс. То есть Херобрина.       — Никит.       — М.       — Тебе страшно?       — Чё?       — Ну… Он так много всего рассказал… Про портал, про печати. Что мир изменится. Тебе страшно?       — Не особо, — он относительно врал. Если сравнивать его страх с тем, что сейчас кипело в Давиде, то это просто незначительное беспокойство, которое бывает перед тем, как ты найдёшь очки на своей голове, — знаешь, я просто уверен, что… Не умру в ближайшее время.       Только после того, как он сказал, понял, как эти слова были эгоистичны.       — Учитывая, как мы связаны, я думаю, что ты тоже не умрёшь ещё много лет. Ты явно удачливее, переживёшь ещё такого старика, как я.       — Хах, — это был тот самый грустный смешок, какой бывает, когда над шуткой просто надо посмеяться, — просто я… Боюсь смерти, наверное.       Никита смотрел на его грустное лицо и отведённые в сторону глаза, молчал. В отражении лобового стекла он рвано видел всё, что парень пытался скрыть.       — Ещё мне снится всякое. Как думаешь, это что-то значит?       — А что тебе снится?       — Что я под водой. Я… нахожусь под водой один. Я пытаюсь что-то найти. Там много чего происходит, но я не особо уже помню. Я всегда нахожу якорь и смотрю вверх.       Давид замолчал, поэтому Никита сказал:       — Вода наверху спокойная?       — Э-э, да, наверное. Знаешь, что меня напрягает? Якорь же имеет цепь и… Она уходит вверх, но я никогда не могу увидеть, кто её бросил.       — Хм, ну… Можно поискать в интернете, я о снах мало что знаю, — они замолчали. — А почему ты раньше не говорил?       — Да… Не до того было, у нас постоянно какие-то неприятности случаются. А тот день, который мы провели в отпуске, был и вовсе ненастоящим. Как этот сказал…       — Я понял. Думаю, нам обоим стоит отдохнуть.       — Думаешь, у нас получится?       — М?       — С тех пор, как мы встретились, вокруг нас постоянно что-то случается.       Никита хмыкнул:       — Не переживай, Давид, я попрошу у судьбы ещё пару выходных.