Обескровлен.

      Никита выходил из ванной опять в одежде Давида, довольно приятные на ощупь шорты, футболка (опять новая) и даже трусы. Потому что «она чистая», а его одежда теперь крутится в стиралке, которую закинул туда против его желаний. Он чувствовал себя страшно неловко за то, что о нём так заботятся, но, кажется, сделать ничего не мог.       С его последних видений прошло несколько часов, но какой-то осадок от них в затылке всё ещё тяжко переваливался от каждого незначительного движения. Наверное, ему надо поесть или снова поспать, пока чернь с его тела не уйдёт. Когда он открыл дверцу фонаря душ, то ему стало намного лучше. Сине-голубой дым объял его голову, и все мысли отступили, усталость стала приятной и немного болезненной.       Душа его была на месте, Никита только об этом хотел поделиться с Давидом, как тайком увидел его. Он застыл и интуитивно прижался к стенке, заглядывая на кухню одним глазом.       Давид сидел за столом с пустыми глазами, оперев голову на руку, и свободными пальцами мял зефирку. Перед ним остывала кружка, Никита отсюда мог догадаться, с чем она. Грязная одежда и растрёпанные волосы только добавляли усталости в его странный образ, который из широкого окна освещало какое-то серое дневное солнце.       Он тяжело вздохнул, провёл рукой по голове, пропуская волосы через пальцы, и съел помятый зефир. Выпил какао залпом, Никита смотрел, как у него дёргается кадык, и даже сам захотел. Решил аккуратно подойти и сказать, что душа теперь у него, поблагодарить за одежду и прочее.       Пальцем дотронулся до плеча и испугался. Давид так внезапно и сильно дёрнулся, обернувшись с правда испуганными глазами.       — А-а! А, фух, ты меня напугал, — Никита был удивлён его словам.       — Напугал? Извини, — он сел напротив. — Я хотел сказать спасибо. И ты что, меня не услышал?       — Нет, совсем. А-а, я понял, о чём ты… Я с самого утра сегодня всё хуже и хуже слышу.       — Странно. А с живучестью как? — Никита знал, что регенерация у Давида намного лучше, чем у него самого.       — Не знаю, не проверял, — он пошевелил плечом, которым сбил культиста. По лицу не сложно было догадаться, что оно ещё немного болит.       — Странно, я никогда раньше с таким не сталкивался. Это не очень хорошо, — культ совершил ошибку, позволив Давиду пробраться к себе и украсть душу. Сначала Никита хотел подумать о том, куда им податься в случае побега или что делать в случае драки, но потом вспомнил. Культ всегда оставлял своё логово, когда была опасность, и после побега Давида в четверг они должны были найти новое место. Но они до сих пор там, почему?       Никита хотел спросить у Давида, видел ли он какие-нибудь странности или что-нибудь интересное, какие-то свои замечания, но столкнулся с очень уставшим взглядом. Лицо Давида всегда было натянутым, без морщин, он выглядел свежим и каждая клетка источала позитив. А сейчас у него под глазами были небольшие синяки и заметные складки, живая мимика как будто старила его, когда он расслаблял лицо. И он весь был уставший, серый, не мог долго держать взгляд у него на лице даже при разговоре.       — Тебе бы в душ, — вдруг сказал Никита.       — Да я тоже думаю, только сил нет никаких. У меня так всё болит, — он откинулся на спинку стула и запрокинул голову, открывая шею и кадык. Никита даже разглядел что-то вроде щетины у него на подбородке.       — Я могу тебя довести и раздеть.       — Никита, — он тут же поднял голову и посмотрел с прищуром и поднятой бровью. На ехидное лицо перед ним улыбнулся. — Давай без этого, я и сам дойду.       Он деланно сердито встал и направился к шкафу в спальне, чтобы взять очередную одежду, а Никита заметил, что так можно манипулировать этим бедным мальчиком. И он ещё подумал, что теперь должен более значимо его поблагодарить, раз вся эта беготня так вымотала.       Пока Давид где-то пропадал, Никита решил быстро осмотреть холодильник на предмет того, что подкинет ему идею для их обеда-ужина. Парень хотел приготовить что-то такое, что хотя бы могло сравниться с едой Давида, однако его умения были довольно сильно ограничены и даже утеряны из-за образа жизни. На полках из простого было молоко, два вида колбасы, разные овощи и даже творожки в небольших баночках. Никита снова вспомнил, что Давид сладкоежка.       Потом решил по-хозяйски осмотреть морозилку. Её он открывал осторожно, потому что у Давида точно там залежи, как у бабушки. Однако там целая полка была пустой, а на второй были пельмени, чебуреки и какой-то фарш, ещё что-то. Вдруг услышал шаги по коридору, закрыл и прислушался.       — Тебе в ванной ничего не надо? — донеслось с эхом.       — Не!       — Тогда я купаться, — и дверь с щелчком закрылась.       Никита выдохнул, размял плечи, затёкшие от страха, и снова открыл холодильник, решил основательно проверить каждую полку. В итоге наткнулся на сало. Оно навевало воспоминания о мамином борще и деревне летом. Там мистика была довольно безобидной, только пугала своим наблюдением, никак больше не вредила. Может, правда борщ сделать? Это и то, что он не сможет испортить, и то, что они смогут есть ещё пару дней. Только Никита не помнил, как Давид любит: бульон или гущу.       Поставил воду, помыл и почистил овощи, поискал специи и мясо. Постоянно прислушивался к шуму воды из ванной, она всё лилась и лилась. Видимо, Давид наконец отдыхает. Солнце уже клонилось к крышам высоких домов, когда Никита попробовал чуть бурлящий суп на вкус. Язык пронзила соль. Он пересолил.       И это количество нельзя терпеть даже с хлебом. Он всё-таки испортил суп. Что же делать?       — Что это у тебя? Пахнет вкусно, — Давид появился за спиной внезапно. Его мокрые волосы, накрытые полотенцем, смешными, мокрыми завитушками легли на лоб, а кожа немного подтянулась, хотя усталость вокруг глаз никуда не ушла. Он выглядел свежо, от него веяло шампунем и теплом. Никита даже не заметил, как Давид взял у него из рук вилку.       — Нет, не пробуй! Я пересолил! — парень не останавливал его на самом деле, больше предостерегал. И самооценка немного надломилась, когда тот скорчил сморщенную мину.       — Вот блин… — промямлил он и даже вздрогнул. Видимо солёное ему даётся тяжело. — Оф…       Он и слова не мог сказать, Никита тут же протянул ему стакан воды, который был выпит моментально.       — Так, давай спасать борщ.       — Ага, а как?       — Хм, ну, рисом можно, — Давид открыл верхние полки, где было довольно много круп, и стал вытаскивать разные каши. Сейчас он казался таким высоким, но и смешным из-за полотенца на голове. — Только я не знаю, сколько надо.       — Давай немного добавлять и пробовать.       — Давай. Только ты пробуешь, ладно?       — Ладно-ладно.       Никита предложил ему опустошённый им стакан в качестве меры измерения и после первого не почувствовал никаких изменений. А вот после третьего — да, только борщ с рисом совсем не навевает воспоминания уже, особенно, когда парень делал его с таким человеком, как Давид. Он хоть и устал, говорил тихо и расслабленно, но не затыкался, говорил и говорил о чём-то. Никита не заметил, но их разговор от любимых каш каким-то образом перешёл к странностям в «Губке Бобе». А потом к «Бременским музыкантам».       И тем не менее, это время проходило мягко, после всех ужасов, которые внезапно их настигли, обычный солёный суп был именно что обычным. Бытовым и приземлённым, в какой-то момент, когда Никите вновь удалось подшутить над Давидом и искренне изобразить ехидну на лице, то тот вдруг сказал:       — О, у тебя эта прошла! Как её… чернота…       — Да? Правда?       — Ага, — но Никита всё равно поднёс половник к своему лицу и стал рассматривать смешное отражение. На котором и правда не было никакой чёрной кожи. — Теперь ты не умрёшь?       — Теперь точно нет.       Он улыбнулся, казалось бы, чтобы успокоить своего друга, но на самом деле и сам был рад. Давид волшебник с полотенцем на голове, который уже спасает его просто так, а не за деньги. Давид крутой.       — Ура! Замечательно, Никит. Мы сделали это! — он отпраздновал эту победу и поднял ладонь.       — Чего ты радуешься, у нас всё ещё впереди, — Никита не умел радоваться, как он, но дал пять. Морщинки в уголках глаз становились только глубже, а парень вот-вот скоро подружится с чувством радости внутри себя.       Давид крутой.

***

      Никита проснулся посреди ночи без особой причины. Точнее, по сравнению со всем, что могло произойти, эта причина — сущий пустяк и простая случайность. После того, как они оба уснули на кровати, так и не досмотрев фильм, умный телевизор перешёл в режим ожидания, комната стала пригодной для сна. Однако за окном шумела дорога, и по ней со свойственным «пердежом» промчался мотоцикл.       Парень покосился спросонья на своего друга, который дремал как убитый после сегодняшнего дня. У них в кровати были ещё тарелки с чипсами, а на тумбе рядом — газировки. Некоторые даже не открыты. Снова выбрали ужастик, снова он был таким скучным, что ни один скример их не разбудил. Никита поднялся в постели и потёр глаза, потянулся, хрустнув спиной, и решил выпить воды: от сладости и соли всё в горле пересохло.       На город опустился поздний вечер, у многих уже считавшийся ночью. Квартира была привычно для него погружена во мрак, мелкие огоньки бодрствующих квартир заменяли звёзды. Шагать по темноте ему было не сложно, найти уже знакомую кухню — тоже, выпить воды — и говорить нечего.       Однако воздух вдруг пронзила несильная вибрация, Никита даже сначала её не услышал, пребывая в сонном состоянии. На столе засветился телефон Давида, наверное, он перестал за ним следить из-за того, что перестал работать детективом. На экране было имя «Марина дело…».       Никита вспомнил эту женщину, чьего сына они спасали от культа буквально сегодня. Наверное, у них опять что-то случилось, но уже по рассказам Давида она казалась очень скромной и уступчивой, стала бы она звонить в полночь?       Парень решил поднять трубку и промолчать до первого слова звонившего, может быть, он сможет что-то узнать.       — Мистер детектив? — это был голос парня, видимо, он звонил с телефона мамы.       — Это его… коллега, что случилось? — Никита немного запнулся, решив, что «друг» сейчас не очень уместно. Его голос сейчас был глубоким, не заметил, как немного испугал парнишку на проводе.       — Так, как бы сказать… — Никита попытался прислушаться к тому, что слышит в телефоне. Какое-то странное сопение-рычание на заднем фоне, как будто у зомби из игр.       — Беда с твоей мамой?       — Да, можно и так сказать. Можете помочь? Она сама не своя, как будто…       — Зомби? — Никита прищурился. Сердце вдруг забилось быстрее при мысли, что экзорцист внутри него снова может делать свою работу.       — Да, точно. Как вы узнали?       — Не важно, можешь скинуть адрес СМС-кой? — Никита стал переживать: воскрешать мёртвых он не может, на это точно способен кто-то из культа. Максимум его возможностей сейчас: устроить разговор с его мамой, в результате которого может произойти всё, что угодно. Женщина может вернуться к жизни сама, умереть, остаться зомби, превратиться во что-нибудь и так далее.       Разблокировать телефон Никита не сумел, поэтому вычитал из уведомления на экране блокировки этаж и квартиру и отправился на автобус. Примерно помнил, в каком районе находится дом, а там как-нибудь сориентируется. Подумал о том, чтобы оставить записку, только когда уже проехал пару остановок на автобусе. Но быстро отмёл эти мысли с отговоркой «Давида не разбудишь». Интересно, как он вставал на работу, если его ночью не будят такие мотоциклы? Должно быть, мелодия на будильнике ну очень противная.       На удивление, в ночь с субботы на воскресенье в этом автобусе довольно много людей и никакого контролёра, поэтому он мог воспользоваться удачей и проскочить зайцем. Спустя ещё примерно двадцать минут он нашёл похожий дом, а ещё через пять, смог попасть на нужный этаж. Позвонил в квартиру, понял, что у него совсем нет вещей и решил, конечно, действовать по ситуации.       Дверь ему паренёк отпер быстро и затащил в квартиру, где со всех сторон лилось на них напряжение и странный, мистический звук.       — Ну наконец-то! У вас же есть сверх способности? Пожалуйста, просто прочитайте вот это! — Пашка сунул ему в руки листок, вырванный из тетради. Довольно ровным почерком выведены слова на незнакомом Никите языке, который использовал культ. Увидев удивлённое лицо, пацан сразу запереживал.       — Что это?       — Это заклинание! Я не могу творить магию, но вы точно можете, да? Это заклинание для того, чтобы спасти мою маму!       — Подожди, откуда ты знаешь такие заклинания?       — Моя способность — языки. Я их хорошо понимаю, но творить с ними магию не могу. Пожалуйста, скорее, это же сейчас не важно! Моя мама… она может пострадать!       — Ладно, где она? — Никита двинулся за пацаном через коридорчик. Квартирка была узкая, и кухня — маленькая. К стулу была привязана ремнями и скакалкой женщина маленького и щуплого телосложения. Её кожа местами была совсем зелёной, с большими и сочными гнойниками, некоторые даже вскрылись, воспалениями и ранами. Очень глубокими. Крови не было, одежду, наверное, она порвала себе сама, из-за чего немного был виден бюстгальтер и ещё больше страшных ран. Щёки впалые, всё тело потное, как у студента на второй сессии.       Никита почувствовал, как его кишки сжались в ещё более запутанной комок в животе и повернулся к пацану.       — Расскажи, что происходило до всего этого? Это важно.       — За мамой что-то охотилось, я хотел, чтобы ей помогли, но мне отказывали постоянно, ей всё хуже и хуже становилось. Потом ей стало очень плохо, и вот, — он махнул в её сторону рукой, но снова спрятался за угол, когда услышал более сердитое рычание.       — Подожди-подожди. С твоей мамой всё будет хорошо, не волнуйся и расскажи всё ещё раз, — Никита положил руку ему на плечо и затолкал глубже в коридор, чтобы и самому не быть так близко.       — Фух, — выдохнул он и снова начал тараторить: — Я заметил, что за мамой что-то ходит, и в последнее время она себя плохо чувствовала. Я познакомился с культом Красного факела, они пообещали, что помогут моей маме, если я буду работать на них, но они так и не согласились, а потом я и вовсе отчаялся. Я очень много заклинаний знаю, но они не работают, когда я их использую. Пожалуйста, прочитайте вы, это вылечит мою маму!       Никита медленно и тихо вздохнул, чтобы успокоиться. Эти стремительные события заставляют его нервничать, а сон в крови сменился адреналином. Всё его тело было готово дрожать и от страха, и от изобилия энергии.       — Я не знаю, как читается это твоё заклинание, давай вместе скажем. Только медленно говори, у нас всё получится, — он взял его за руку, вручил листок и встал перед женщиной так мужественно, как мог. Почему-то страх не был его двигателем сейчас, адреналин был точно, но не из-за него он становится таким храбрым.       — Так… Metrɔna ɖe nusiwo dzɔ va yi ŋu. Gbugbɔ xɔe.       — Metrɔna ɖe nusiwo dzɔ va yi ŋu. Gbugbɔ xɔe, — повторял Никита и стал замечать, как пространство вокруг него странно меняется, оставляя постоянным только силуэт женщины.       — Gbugbɔ xɔe, — повторили они вместе, и всё стало тёмным. Кроме самого Никиты и женщины.       — Ты! — крик сопроводился вспышкой прямо перед ним. Жёлтый свет из воздуха очертил знакомое человеческое лицо со злобой и с красивыми прямыми волосами. Демонша.       — А-а?! — парень отшатнулся от неё из-за внезапности и очень близкого зрительного контакта. Он мог поклясьться, что дотронулся до неё носом.       — Какого чёрта ты такой сильный? — она топнула по полу ногой. Голос её был намного выше и истеричнее, чем в их последнюю встречу. — Ты в курсе, что и парня втягиваешь в неприятности?! Да я его спасти пытаюсь, а ты! Ух-х!       Она махала кулаками и ругалась, как девочка, чья подруга сказала очередную раздражающую глупость. Никита чувствовал себя этой подругой. Её голос искажался из-за эмоций, человеческий облик иногда показывал странные картины: кости, чёрные щупальца. Парень отходил назад, но Пашка, который не двигался, как и всё остальное кроме них, очень крепко вцепился в руку.       — О чём ты вообще, твою мать?       — Этот парень — мой потомок! А за этой женщиной пришла Слизь, как ты мне предлагаешь избавиться от неё по-другому?!       Слизь?       Никита смотрел на Демоншу и вдруг всё узнал. Это была не его мысль, не его воспоминание, не его голос.       Слизь — существо в виде кубика прозрачного зелёного вещества. Оно без причины цепляется к людям, принося им различные болезни, включая мистические.       Маму Пашки ещё можно спасти, раз она стала простым зомби, но способа никто не знал.       Никто не знал.       Не знал.       Как смешно.       — Чего ты на меня смотришь, чертёнок?       — Мне нужно яблоко жёлтого цвета. Прошу, поверь мне, принеси его.       — Какое, блин, яблоко?!       — Пожалуйста! — Никита подумал, что если он крикнет, это по-особому подействует, но, кажется, переборщил. Из-за его голоса вокруг завертелся воздух, предметы попадали со своих мест и стали носиться по кругу. Редкие голубые искорки волшебного огня Никиты будто превращались в электричество в этом небольшом и слабом урагане, который он устроил случайно.       Демонша что-то прохрипела или пробурчала, когда исчезла. Всё вернулось в норму, какая-то ложка задела затылок Пашки.       — Ай… Что это?       — Не сработало, давай по-другому.       Ураган успокоился, как только Никита покинул его центр и вышел вместе с пацаном в коридор.       — Не-е-т! Да не может этого быть!       — Не волнуйся, мне нужна банка с небольшим количеством воды, уксус, соль и укроп, — Никита легонько встряхнул его за плечи. — Мы спасём твою маму.       — Ладно, да. Фух. Я не боюсь, — сказал пацан себе и направился на кухню. Никите выпала более сложная миссия: найти паука. Он как-то узнал, как сделать зелье, как его нужно использовать в этом случае и что говорить, чтобы зелье сработало. В конце-концов, каждый может смешать шампуни в ванной, но не каждый сможет создать из этого месива полу-живое существо.       Для этого нужна была сильная магия, уверенность и супер точность. По мнению парня, всё это у него есть, но меньше половины. Однако попытаться он должен, вдруг всё же сработает?       В квартире на удивление не было ни одного грязного угла с паутиной, даже за диваном и под кроватями никого не было. Пришлось выйти на лестничную площадку.       Никита нервничал: он совсем не ожидал вернуться к работе экзорциста вот так быстро и резко. Однако его организм ликовал от привычного недосыпа, лёгкого голода и напряжённой ситуации. Кажется, ему самому это немного нравилось, но всё равно много непонятного произошло за какой-то час.       Наверное, час.       Парень поднял голову и разглядел на потолке долгожданное пятно с тонкими ножками. Это был обычный тонкий паучок, но брать его руками Никита как-то побаивался.       — Я всё нашёл, — сказал Пашка, выглядывая из-за двери квартиры.       — Принеси банку и табуретку, пожалуйста, — он гипнотизировал паучка взглядом, чтобы не потерять его. Когда его лицо уже было возле него, а табуретка шаталась из-за неровностей пола, он пытался крышкой сбить это насекомое в банку с водой. И у него это получилось, спустя пару длительных минут.       Потом на кухне он закинул рюмку соли, порезанный наспех замороженный (какой был) укроп и залил две рюмки уксуса. Закрыл крышку и стал болтать из стороны в сторону, приговаривая:       — Non opus est veneno, opus est infirmitate. Non opus sal, opus est infirmitate, — он повторял это по кругу, внимательно наблюдая за женщиной в обличии зомби. Она была очень хрупкой, казалось, что ремни и скакалка могут сломать её кости только из-за дыхания. Лицо постоянно кидалось вперёд на парня с желанием откусить нос или щёку, порвать кожу.       Когда она широко раскрыла рот, Никита сразу открыл банку и плеснул зелье прямо в черноту внутри. Потом обернулся на коридор, где на стене висело зеркало. Из него длинная рука Демонши протянула жёлтое яблоко. Парень схватил его, искать специальный прибор для чистки овощей и фруктов времени не было, поэтому он просто зубами немного содрал шкурку. Её он тоже закинул в рот женщине. Не с первого раза, но, наверное, это не страшно. Он надеялся, что нет.       Её тело затряслось, будто под кожей ползали тараканы, она растягивалась, вибрировала. Было слышно как трещали кости от каждого маленького движения. Она кричала и скоро изо рта полилась пена.       Пашка спрятался за спину Никиты, а тот и сам бы хотел куда-нибудь деться, чтобы не быть свидетелем такого эпилептического припадка. Однако он должен был контролировать этот процесс. Если нет, то что он тут делает? Стал отходить назад, чуть подталкивая рукой пацана.       Зрелище было совсем отвратительным, он старался чаще и дольше моргать, но пена белой, воздушной плесенью стекала по груди, штанам. Она затекала женщине под одежду, пока та билась и вредила себе ремнями и скакалкой. Был бы здесь Давид, он бы точно предложил её развязать. Однако Никита не мог позволить себе вот так подойти к зомби, а тем более отпустить. Придётся после такого выздоровления женщине лечь в больницу, потому что зелье и яблоко вылечат только этот зомби-вирус и растворят слизня.       Спустя, может, минуту — самую мучительную и жуткую в его жизни — женщина просто повисла на этих ремнях головой вперёд, закрывая лицо тонкими, жидкими и изломанными волосами.       — Всё? — спросил Пашка тонким голоском, который, казалось, вот-вот сорвётся и превратится в мышиный писк.       — Да, наверное, — Никита попытался выпрямиться и расслабиться, но этого не получилось сделать в должной мере. Из-за того, что он пережил такое и не поел нормально перед выходом, его тошнило. Живот чуть скрутило, где-то в солнечном сплетении. От вида такого обезображенного силуэта становилось ещё хуже, а Пашка, наверное, и вовсе с ума почти сошёл, пока смотрел на свою слабую и хрупкую маму.       — Что же с ней будет? — пацан очень смело вышел из-за Никитиной спины и аккуратно встал возле женщины. Потянул к ней руку, и парень хотел его остановить, но почему-то не стал. — Мама…       Никита хотел сказать про её множественные переломы, которые изнутри дополняют её мученический образ, но молчал. Он стал чувствовать себя лишним, но и уйти сейчас казалось чем-то жестоким. Может, попросить помощи у Демонши? Она наверняка что-нибудь придумает, а он вернётся к Давиду. Правда самостоятельно с ним на одной кровати он заснуть не сможет по понятным причинам.

***

      Возвращался Никита будто жутко пьяный примерно в четвёртом часу. Небо уже было немного светлым, появлялся первый утренний туман и первые машины, едущие на работу или с ночной смены. Он не закрывал дверь на ключ и даже не знал, как будет объясняться, если Давид не спит. В голове пытался придумать что-то, пока поднимался на лифте. В подъезд получилось зайти без проблем, вместе с бедными ночными грузчиками.       Квартира была закрыта.       Когда у Никиты не получилось тихонько открыть дверь, душа ушла в пятки, оставляя всё тело в жутком холоде осознания. Он попытался ещё раз, но только убедился в том, что он в квартиру не зайдёт.       Что же делать?       — Я всё пропустил, да? — Давид появился за спиной внезапно.       — А-а! Давид! — Никита вскинул руки, обернулся и прижался спиной к двери.       Парень перед ним хихикал, стыдливо подняв плечи. Никите на несколько секунд показалось, что часть его лица, опущенная во тьму, заставляла один глаз светиться.       — Извини, — ему точно не было жаль.       — Д-давид, зачем ты меня так пугаешь, мать твою?       — Я хотел тебя пойти искать, только вышел, а тут ты. Я не думал, что ты так сильно успугаешься, вообще, — пока Давид в своей манере качал головой и немного жестикулировал, парень успел увидеть Тень на нём. Он в том странном состоянии, и это немного пугало. — А куда… Где ты был вообще?       — Я… Давай за чаем, пожалуйста. Там такая жесть была. Ты будешь в шоке, Давид.