Крестьянин с копьём

***

Стоя у борта, я вдыхал солёный морской воздух. Закатное солнце окрасило горизонт в тёплые оттенки, играя на волнах отблесками золота и огня. Вдалеке, за этой безмятежной картиной, на горизонте скапливались тучи, густые и серые, словно чья-то надвигающаяся угроза, но сейчас их тяжесть была где-то далеко. Над головой же небо сияло чистотой, глубокий синий оттенок постепенно сменялся лиловым. Волны лениво поднимали и опускали корабль, вода у борта пенилась, разбиваясь на тысячи мельчайших капель, которые иногда поднимались и касались лица. Шум моря был словно музыка, дополняемая стуком сапог моряков по палубе, их криками и руганью. Скрип досок под ногами добавлял мелодии уюта. Всё вокруг казалось частью одного большого механизма, слаженно работающего в этой бесконечной морской стихии. Внезапный удар в плечо вывел меня из созерцания, но не настолько, чтобы полностью переключить внимание. Не оборачиваясь, я уже знал, кто это. — Знаешь, как это называется? — знакомый голос прозвучал с лёгкой насмешкой. — Это море. По нему плавают корабли. Усмехнувшись, я продолжил смотреть на воду, не спеша отвечать. — А я думал, это просто большая лужа, — отозвался я спокойно. — Чего тебе надо, Пол? Он встал рядом, оперевшись на борт. Боковым зрением я уловил, как он поправил ворот своего плаща. Вечерний ветер развевал его рыжеватые волосы и длинную косу, свисавшую на плечо. На его лице играла привычная озорная ухмылка, а лёгкие доспехи, оставлявшие пространство для движения, подчёркивали уверенность, с которой он держался. — Слышал от Элинализ, что ты начал учиться продвинутой исцеляющей магии у Зенит. Говорят, что у тебя настоящий талант к этому, — начал он, слегка прищурившись, будто это его на самом деле очень занимало. — Как сам оцениваешь свои успехи? Я сразу насторожился. Пол редко задавал вопросы без задней мысли, особенно такие. Продолжая смотреть на волны, я скосил взгляд на него. — С каких пор тебя это волнует? — Ну, если ты не забыл, я лидер группы, — пожал плечами он, глядя куда-то вдаль. — Которая, кстати, недавно пополнилась новым членом. И я должен знать, что происходит у нас всех, чтобы оценивать риски. Забота о команде, сам понимаешь. Я изучал его лицо, стараясь понять, говорит он правду или просто хочет выудить что-то ещё. Два года, как мы в одной группе, и ни разу он не проявлял подобного интереса и заботы. — Пол… ты пиздабол, — произнёс я с лёгкой улыбкой, но голос был твёрдым. — Давай сразу к делу. Чего тебе надо? Он фыркнул, но, вместо того чтобы отшутиться, опустил взгляд на доски палубы. Этот жест говорил больше слов. После короткой паузы он всё же заговорил: — В Милишионе… в закрытом борделе, — начал он медленно, будто это слово само по себе было горьким. — Я подхватил какую-то непонятную заразу. С таким я впервые сталкиваюсь, если честно. Уже всё перепробовал: и своё, и то, что было у Элинализ в запасах. Полегче стало, но не прошло. А теперь, если ничего не предпринять, может дойти до фатального. И я в своих словах серьёзен. Я молчал, переваривая услышанное. Всё-таки Пол оставался самим собой, даже в такой ситуации. — И ты не пошёл к Зенит, потому что боишься, что она перестанет видеть в тебе «рыцаря» и поймёт, что лидер её группы на самом деле является похотливым чудищем наравне с Элинализ, — констатировал я, не скрывая своего веселья. Он кивнул, не поднимая головы. Я усмехнулся. — Я не буду лечить твой хрен. Просто отрежь его и выбрось в море. Вам, Грейратам, нельзя размножаться. Пол метнул в меня взгляд, полный смешанных эмоций, но я видел, что шутка не вызвала в нём гнева, только усталость. — Если поможешь, — тихо сказал он. — Я буду в долгу перед тобой. Я поднял бровь. Пол, который обычно держал свою гордость выше неба, вдруг ставил её на кон? Это было серьёзно. Я задумался, вспоминая последние уроки с Зенит. Она как раз пару дней назад обучила меня заклинанию очищения тела. Оно сложное, даже опасное, но… Если что-то вдруг не получится, я хотя бы буду знать, что сделал всё, что мог. Да и лишняя практика точно не будет, а Пола не жалко. — Значит, гордый рыцарь и дворянин готов принять помощь от крестьянина? — протянул я, глядя на него с лукавой усмешкой. Он открыл рот, чтобы что-то ответить, но вовремя осёкся, опустив глаза. — Сейчас я, как никогда, рассчитываю на помощь товарища, — признал он с неожиданной искренностью. Я ухмыльнулся ещё шире. — Ох, как низко пал дворянский сын. Но, знаешь, этот момент твоей беспомощности будет греть мне душу всю оставшуюся жизнь, — сказал я, глядя на него. — Ни за что это не забуду. Пол только тяжело вздохнул. — Не вздыхай ты так, сам ведь виноват, что член сейчас отваливается. Не шастай, где попало, и своё хозяйство везде не суй, — хмыкнул я. — Путь к созданию гарема долог и тернист, — отозвался он с усмешкой, а потом добавил: — Полон вот таких вот препятствий. Тебе не понять, конечно. Тебя же только длинные палки интересуют… Я резко повернул голову в его сторону, и он осёкся, замолчав. — Эх, сотни разных групп авантюристов по всему миру бродят, но именно мне повезло оказаться в той, где находятся два самых извращённых сгустка похоти во всём мире. — Хм, не думаю, что ты на самом деле не рад тому, как складывается твоя жизнь сейчас, Эрик, — ответил Пол, пожимая плечами. — Кто знает, что было бы если мы с тобой не встретились тогда и я не решил тебя пригласить в Клыки. Улыбнувшись, я поднял руку, готовя заклинание. — Свет очищения, проникни в глубины плоти, изгнание болезни и восстановление равновесия. Очищение тела!..

***

Я проснулся в крохотной каюте, ощущая лёгкую качку корабля. Воздух был прохладным и пах морской солью с примесью древесины. Пространство вокруг казалось почти пустым – узкая койка, на которой я лежал, едва умещалась у стены. Рядом стоял небольшой деревянный столик с грубой, но крепкой поверхностью, а рядом – старый шкаф, куда я успел закинуть свои вещи, чтобы они не болтались по полу при каждом движении судна. Никаких украшений или личных предметов, только голые деревянные стены, на которых играли слабые отблески света, просачивавшегося через маленькое круглое окно. Эти скромные условия всё равно были куда лучше, чем нары в нижних уровнях, где обычные матросы и люди победнее делили пространство, почти лежа друг на друге. Нам троим, по крайней мере, как авантюристам S-ранга, выделили отдельную каюту – небольшую привилегию, которой я вполне был доволен. В углу на другой койке спала Элинализ. Её светлые волосы выбились из-под покрывала, одна рука была небрежно переброшена через бок, а дыхание было ровным и спокойным. Обычно она излучала кипучую энергию и похоть, но сейчас выглядела по-домашнему умиротворённой. Это было странно – вряд ли ночное путешествие могло лишить её сил, скорее всего, у неё просто не оказалось достойной компании для её любимых развлечений. На другой стороне каюты дремала Гислен. Её фигура казалась странно беспомощной, свернувшись почти клубком на узкой койке. Я вспомнил, как плохо она переносила качку. Даже её железная стойкость не могла справиться с непривычной морской болезнью, и поэтому она, нехотя, приняла несколько горьких лекарств спустя пару минут после отбытия из порта, чтобы избавиться от мучений. Эти средства, кажется, не только избавили её от тошноты, но и отправили в глубокий сон. А я лежал, уставившись в потолок, на котором тонкими трещинами разошлось старое дерево. Перед глазами всё ещё мелькали обрывки сна. Пол... его унылая рожа и больной хрен, моё заклинание исцеления, его голос, полный надежды и отчаяния, – всё казалось настолько реальным, будто я на самом деле только что пережил этот момент… Чёрт, даже ощущение магии, текущей через моё тело, всё ещё словно отдавало лёгким эхом внутри. Но эти воспоминания о сне были только началом. Почти сразу же в моей голове начали всплывать хаотичные картины. Обрывки образов, мест, лиц, которые я никак не мог вспомнить, начали вытеснять сонное оцепенение. Каменные улицы незнакомых городов, тёмные подземелья, шум рынков, запах травы после дождя, лица людей, некоторые из которых казались почти родными, а другие – абсолютно чужими. Всё это всплывало перед внутренним взором, как пузырьки воздуха в глубине моря, ломая моё сознание на части. И боль. Острая, тягучая, как будто эти образы пытались пробиться наружу, разрывая мой разум изнутри. Я сжал голову руками, надеясь, что это хоть немного утихнет, но давление только усиливалось, с каждым мигом становясь всё невыносимее. Закрыв глаза, я попытался отгородиться от этого хаоса. Темнота за веками встретила меня, словно старый друг, укрывая от острого света воспоминаний. Постепенно шум начал затихать, боль отступала, оставляя после себя тяжёлое, гудящее ощущение в голове. Я глубоко вздохнул, стараясь собрать ускользающие мысли, но это оказалось слишком сложно. Наконец, как только наступила долгожданная тишина, я почувствовал, как тело расслабляется. Веки стали тяжёлыми, и я снова провалился в сон, будто убегая от этой головоломки, что скрывалась внутри меня.

***

Подземелье окружало нас мрачной, почти первобытной атмосферой. Каменные стены, будто выточенные веками, были покрыты сетью тонких трещин, в которые пробивался едва заметный блеск кристаллов. Каждая трещина была словно шрам на теле этой древней конструкции, а запах сырости и тлена дополнял ощущение, что мы находились в самом чреве умирающего великана. Потолок был неровным, местами обвалившимся, из-за чего солнечный свет падал редкими полосами, в которых плавали частички пыли. Всё остальное пространство освещалось мягким голубоватым сиянием грибов, плотными шапками покрывающих стены. Их свет был слишком слабым, чтобы считать это место светлым, но достаточно сильным, чтобы подчеркнуть мрачность деталей. Наставница шла впереди, будто хищник, готовый в любой момент броситься на добычу. Её тёмные зелёные волосы, заплетённые в короткую косу, развевались в движении, подчеркивая резкость и скорость каждого её шага. Одежда – простой кожаный доспех, потёртый, но явно добротный, – прилипала к её телу от влажности. В руках она держала короткое чёрное копьё, металлический наконечник которого сверкал в слабом свете, словно обещая смерть каждому, кто осмелится встать на её пути. Её движения были быстрыми и точными, каждый удар копья разрезал воздух со свистом. Её смех – звонкий, почти безумный, – эхом разносился по узким коридорам, наполняя пространство пугающим весельем. Казалось, что для неё эти бои – не испытание, а праздник. Скелеты – наши противники сегодня – не могли сравниться с её мастерством. Каждый их шаг был медлительным, неуклюжим. Они падали, как куклы, лишённые нитей, когда её копьё находило цель. Кости разлетались в стороны, иногда ударяясь об стены, оставляя на камне едва заметные следы. Вдали маячили призраки, их прозрачные силуэты переливались тусклым светом, но они не спешили вмешиваться. Они наблюдали и отходили дальше, в глубины этих руин. Возможно, ждали момента, чтобы нанести удар, загоняя в ловушку или просто отступали куда могли. Или, может, просто наслаждались зрелищем, которое устроила моя наставница. Я же был не более чем тенью за её спиной. Тяжёлый рюкзак тянул плечи вниз, а мешочки с находками, что висели на поясе, глухо звенели при каждом шаге. Моя задача была проста: собирать всё, что оставалось после её кровавого шествия. Разрубленные мечи с ржавыми клинками, обломки щитов, осколки доспехов – всё это отправлялось в мой рюкзак. Но самым ценным были монеты и украшения, которые иногда находились на теле мертвецов. Сегодня мне уже удалось собрать несколько перстней, испачканных пылью и грязью, и один массивный браслет с потускневшими рубинами. Каждый такой трофей был моей надеждой на более сытный ужин, хотя большую часть дохода забирала наставница. Она считала это справедливым, ведь, по её словам, она делала всю работу. Скелеты лежали вокруг меня, их костяные тела были изломаны в самых нелепых позах. Один из них – в остатках доспехов, украшенных затёртыми узорами, – привлёк моё внимание. Его грудная клетка была почти целой, а в правой руке он всё ещё сжимал рукоять меча. Я присел, осторожно разжав его пальцы. Меч был древним, с поломанным лезвием, но рукоять – богато украшенной, покрытой резьбой. Я тщательно осмотрел её, пытаясь понять, можно ли продать это как антиквариат. Решив, что вещь достойна внимания, положил её в мешочек. Я склонился над очередным скелетом, осторожно перебирая его останки. И пока мои руки методично осматривали останки, мой взгляд упал на собственные запястья. Кожа там была грубой и изрезанной, а глубоко врезавшиеся шрамы всё ещё напоминали о прошлом. Следы кандалов... Проклятые цепи, которые впивались в кожу, казалось, намертво срослись со мной, когда я был рабом. Воспоминания, словно туман, поплыли перед глазами: темный, вонючий клетушный угол, куда даже свет едва пробивался; цепь, натянутая так, что нельзя было выпрямиться; издевательские голоса охранников и побои после попыток побега... Полгода прошло с тех пор, как она, моя наставница, вырезала всех, кто называл себя моими «хозяевами». Я не забуду, как её копьё, словно буря, пронеслось сквозь тех, кто держал меня в цепях. Холодный взгляд, озарённый странной искрой удовольствия, и короткий вопрос: — «О-бал-деть. Мигурд. Жить хочешь, мигурд?» Я только кивнул, слишком потрясённый, чтобы произнести хоть слово. Теперь я смотрел на свои руки, вспоминая то, какими они были тогда – худыми, измождёнными, едва способными сжать кулак. Шрамы больше не причиняли боли, но остались немым напоминанием. Прошлое всё ещё цеплялось за меня, как камень на шее, не позволяя забыть. Я крепче сжал пальцы, стараясь стереть всплывшие образы. Эти руки, казавшиеся мне такими хрупкими и изуродованными, уже стали сильнее. Сейчас они всё ещё не идеальны: шрамы пересекали кожу, но мышцы, которые я постепенно развивал, говорили о прогрессе. Они больше не были такими беспомощными. Пройдут годы, и эти отметины сойдут окончательно. Я стану сильным. Настоящим воином… Задумавшись, я пропустил момент, когда движение рядом привлекло моё внимание. Краем глаза заметил, как костлявая рука дернулась, а череп склонился в мою сторону. Раздался тихий щелчок – челюсть открылась, пытаясь дотянуться до моей руки. В последний миг мои рефлексы сработали. Я отпрянул, но нога поскользнулась на влажном камне, и я потерял равновесие. Внезапно что-то крепко схватило меня за лодыжку. — Ааа! Сука!.. Острые пальцы скелета впились в плоть, словно ржавые железные тиски. Я вскрикнул и упал, ударившись спиной о камень. Холодное давление на ноге усилилось, как будто эта неживая тварь не собиралась отпускать. Сердце бешено заколотилось, но паника не успела завладеть мной полностью. С трудом я выхватил кинжал из ножен, собираясь разрубить этот мерзкий захват, но замер, когда услышал знакомый свист. Череп скелета в следующую секунду рухнул на землю с глухим стуком, а рука ослабла. Я резко втянул воздух и отполз назад, хватаясь за ногу. На коже остались глубокие, кровоточащие борозды, словно рука мертвеца не просто схватила меня, но пыталась оставить метку. Боль пульсировала, отдаваясь в каждый шаг. Я поднял взгляд. Передо мной уже стояла наставница, её копьё едва видимо дымилось после мощного удара. Она выглядела полностью невозмутимой, как будто только что убила муху, а не спасла мне жизнь. — Серьёзно, Богданчик? — произнесла она насмешливым тоном, её губы растянулись в ухмылке. — Ты даже против одного скелета не справился? Мне что, теперь тебя на руках носить? Я тяжело дышал, всё ещё лежа на земле, но попытался выдавить что-то вроде оправдания: — Он... Я не ожидал, что они могут снова двигаться... — Ну, теперь ты знаешь, — перебила она. — А за спасение, кстати, полагается оплата. Ужин с тебя. Полностью. Сегодня и завтра. — Что?! Я ведь мог сам справиться с ним! — возмутился я, всё ещё лёжа на полу. — А мне... — она замахнулась ногой и с силой пнула черепушку скелета. Тот со свистом улетел в темноту коридора. — Плевать, ха! Услуга оказана – платить обязана, как говорится. И это я ещё скидку тебе сделала, как своему бестолковому, но любимому ученику. А теперь поднимайся, мы не закончили и у тебя ещё куча работы…