Крестьянин с копьём

***

Ситуация с Элинализ стала для меня сюрпризом, причём из тех, что оставляют неприятный осадок. Эта бесстыдная задница ещё недавно умудрялась оправдывать своё поведение в темнице с такой убедительностью, будто была святой, вынужденной принимать мученическую долю, а её легкомысленное отношение к интригам с мужчинами – это способ избежать безумия. Она уверяла меня, что, мол, если бы не её подход, она бы давно сломалась. Вот только её рассказы звучали скорее, как оправдания бабника, который ни одной бабы мимо себя не пропустит, чем как признание человека, ищущего утешения в сложных обстоятельствах. Честно говоря, мне не было дела до того, с кем она развлекается. Пусть хоть с гоблинами кувыркается в пещерах – если ей это нужно и доставляет удовольствие, пусть так. Я не её муж, не любовник, а скорее друг, или, по крайней мере, мне так казалось. Во всяком случае, я так думал, пока эта порочная задница не ускакала по лесным мужикам, даже не удостоверившись, что со мной всё в порядке после своих же действий, которые у меня целых два дня жизни украли! Для кого-то подобное – пустяк, но не для меня. И, что хуже, я теперь не мог быть уверен, что её «процедуры» не оставят ещё каких-то последствий. Обида на эту бессовестную потаскуху у меня была, и искренних извинений я от неё всё-таки ждал. А вот добиться их – это задачка не из простых. Я хотел услышать от неё искренние извинения с полным пониманием того, за что она извиняется, а не обычное «прости», но добиваться этого было сложнее, чем казалось. Элинализ изначально попыталась как-то оправдаться и обелиться, но увилистые и половинчатые извинения я принципиально не принимал. Я решил не торопить события, оставляя ей время, чтобы понять, что именно она сделала и почему я на неё обижен. Хотя стоит признать, я на неё особо не злился и уж тем более не проклинал. В конце концов, она мне ничем не обязана: ни помогать, ни лечить, ни таскаться со мной по местам моей истории. Но именно эту ситуацию хотелось закрыть раз и навсегда. Я просто хотел, чтобы она была честной со мной, чтобы я мог ей доверять и не таскать за собой груз прошлых косяков. Так что, пока «Пик Адекватности» продолжал своё путешествие на запад к порту, я занимался выбиванием искренности из одной ушастой лгуньи. А идти теперь приходилось пешком. Разлад с охотниками в лесу лишил нас повозки, и, как назло, никаких других телег на нашем пути не встречалось. Только изредка проносились мимо одинокие всадники или попадались повозки, идущие навстречу. Но сзади никого, и это выглядело странно, особенно если учесть, что это была главная дорога к Западному Порту – одному из самых оживлённых мест на всём материке, через который, по словам Гислен, шёл весь поток на Центральный континент. Казалось бы, из столицы сюда должна идти бесконечная вереница караванов, а по факту... тишина. Впрочем, пейзаж вокруг был живописным, и я просто наслаждался красотами: просторные зелёные равнины, пересекаемые редкими рощами, синие вершины гор виднелись вдали. Тёплый ветер наполнял воздух ароматами трав и цветов, но моя голова была занята совсем другим. Я продолжал выбивать из эльфийки крупицы искренности. Пока мы шагали по этим чудным просторам Милиса, я методично пытался выбить из Элинализ чистосердечное признание. Она пыталась увильнуть, меняла темы, но я не намерен был отступать. Мне нужна была честность. Без этого я не мог бы спокойно идти дальше и обсуждать что-либо ещё – не только по этой дороге, но и в наших странствиях вместе. — Неужели тебе самому это ещё не надоело? — буркнула Элинализ, сверля меня одновременно недовольным и виноватым взглядом. — Нисколько, — отозвался я беззаботно, даже не взглянув на неё. — Ты в гостинице прогревала меня с чувством и упорством, так что теперь моя очередь. Давай, ещё раз, но на этот раз постарайся вложить больше искренности, чтобы я наконец точно поверил. Начинай. Эльфийка тяжело вздохнула, закатив глаза, как будто я только что предложил ей сделать что-то невероятно трудное. Она скрестила руки на груди, обдумывая свои слова, но, в конце концов, деваться ей было некуда. — Ладно… — протянула она с видимой неохотой, сделав драматическую паузу. Затем поравнялась со мной и выпрямилась, словно собираясь произнести что-то очень важное. — Я искренне прошу прощения за то, что я конченная шлюха, которая уже давно привыкла к постоянному сексу с разными мужчинами и не видит в этом ничего плохого. Её голос дрогнул на секунду, но она продолжила: — Я поступила как полная идиотка и дура, когда не удостоверилась в твоём стабильном состоянии, прежде чем уйти трахаться не пойми с кем. У меня не было на это никакой веской причины, кроме желания грубого, дикого секса где-то в лесу. Повела себя, как последняя сука во время течки. И я это прекрасно понимаю. Она опустила взгляд, явно стараясь избежать моего осуждающего взгляда, но я продолжал идти, молча поглядывая на неё, ожидая продолжения. — Да, такие привычки и этот образ жизни… Всё это – последствия проклятия. Оно сделало меня такой. Но я могла бы себя перебороть. В этот раз точно могла бы. Но я не стала. Её слова стали тише, и в них появилось что-то похожее на искренность. — Эрик, прошу, прости меня. Я знаю, что после случившегося мои слова ничего не значат. Они даже не стоят каменной монеты и звучат лицемерно. Поэтому я прошу тебя позволить моим будущим поступкам доказать, что я могу исправиться. Позволь мне очистить своё имя. Она сделала паузу, но затем, будто боясь, что я её перебью, добавила: — Клянусь, я тебя больше не подведу. А если окажется, что я всё-таки лгу… Её голос стал тише, а взгляд вновь устремился вниз. — Можешь сам взять меня и трахнуть, как хочешь, чтобы я… — Достаточно, — оборвал я её резко, подняв руку. Она замолчала, но в её взгляде мелькнуло что-то вроде вызова, смешанного с лёгким смущением. — Я не уверен, что хотел услышать именно это, но это уже больше похоже на искренность с полным пониманием произошедшего… — выдохнул я, слегка улыбнувшись, но в голосе всё равно ощущалась тень разочарования. — Ладно, хоть я и потерял пару дней, в чём приятного мало, но действительно плохих вещей не произошло… Впрочем, вид тех охотников всё-таки нанёс мне моральную травму. Вот скажи честно, как можно вообще сношаться с такими уродами? — сказал я, с долей недоумения, ощущая лёгкий интерес ещё с лагеря. — Гоблины и то симпатичней будут, разве нет? — Ха-ха! — рассмеялась Гислен, идущая чуть впереди с небольшой сумкой на плече. Лёгкий, беззаботный смех, словно я только что сказал что-то по-настоящему забавное. Она шла впереди, покачивая сумкой на плече, её движение было лёгким и уверенным, как всегда. — Эрик, я не думаю, что смогу объяснить такие вещи простыми словами, кроме как сказать, что я просто шлюха, — голос Элинализ звучал неожиданно откровенно, без признаков игривости. Она прищурила глаза, как бы призывая меня слушать серьёзно, а не пытаться понять её сквозь покровы иронии. — Ну, я серьёзно. Главное в этом деле – удовольствие и удовлетворение, как физическое, так и психологическое. Определённые границы, конечно, у меня есть, но те ребята в лесу были очень даже милыми… — Эх, — вздохнул я, обдумывая её слова и вспоминая тех «милых ребят». Я закрыл глаза на мгновение, чтобы избавиться от навязчивых мыслей. Мудрец и то поприличней выглядел, когда помоется. — Ну не вздыхай так, — буркнула она, будто наигранно раздражённо. В её голосе не было зла, скорее всё это прозвучало как привычная реакция, от которой я уже не удивлялся. Она легко толкнула плечом воздух, словно пытаясь отогнать лишние мысли. — Ты знаешь, что всё это не важно. — Ладно. Я понял, что этой темы в принципе касаться не хочу, — уверенно сказал я, пробуя вернуться к более привычному руслу. — Поэтому давай-ка вернёмся к обсуждению того, что вообще произошло со мной? Она прижала сумку к бедру, на миг задумавшись, а потом её взгляд стал чётким и сосредоточенным, как у профессионала, который объясняет что-то важное. — По неизвестной причине ты провёл в состоянии бессознательности дольше положенного, несмотря на самые минимальные дозировки раствора. Оказалось, работать с сознанием мигурда, хоть и полукровки, не так-то просто, мягко скажем. Из-за этого действие зелья окончательно завершилось только сейчас, спустя пару дней, а не через десять минут, как это должно было быть, — объясняла она. — Нет, по факту, ты вроде бы и очнулся, но не полностью. Просто представь себе обычного человека, но абсолютно неразговорчивого, хмурого, витающего в облаках – это то, чем ты был последние два дня. Сначала я пыталась привести тебя в чувства, а потом решила оставить тебя в покое, дать время на восстановление. Ты, вроде бы, двигался и действовал как обычно, но в редких словах проскальзывали вещи, которые человек, потерявший память, точно не мог бы знать. Но ты был на моём постоянном контроле, и только сегодня я дала вам с Гислен побыть немного наедине, а себе дала время немного сбросить напряжение и стресс, накопившийся за эти дни. И да, я признаю, что момент выбран весьма неудачный, за что ещё раз прошу прошения. — Может, мне ещё и спасибо тебе сказать? — немного посмеиваясь, я оглядел её, пытаясь разрядить атмосферу. — К слову, стоило бы! — хмыкнула Элинализ. Ее алые глаза сверкнули, и на мгновение мне показалось, что в них мелькнула тень самой твердой решимости. — Потому что со мной сейчас говорит явно не деревенский парень лет тринадцати, а вполне взрослый мигурд-авантюрист. И говорит так, словно и не терял ничего… — Минуточку, а вот не нужно притягивать – если я не задумываюсь об этом, я веду себя так, как до потери памяти. Это ещё с первого дня стало ясно. Сейчас я просто не сдерживаю себя имеющейся памятью и ощущениями прошлого, вот и получается, что веду себя так дерзко и прямо, — легко ответил я, ухмыляясь. — Да, с одной стороны, немного непривычно. Я осознанно ещё ни разу не угрожал людям, копьём не махал и не обсуждал тему сношений с древней эльфийской… «авантюристкой». Но какого-то неприятия нет, наоборот – словно всё идёт так, как и должно идти. В целом, как я уже говорил, я стараюсь об этом вообще не думать, просто отдавшись чувствам и инстинктам – они в отличие от меня ничего не забыли. — Ну, знаешь ли, я не такая уж и древняя «авантюристка», — Элинализ слегка приподняла бровь, хмыкая. — Да неужели? — Да-да, не удивляйся, — продолжила она, но быстро перешла на серьёзный лад. — Но если говорить серьёзно, то определённые успехи у нас всё же есть. Как минимум, мы точно узнали, что какая-то часть воспоминаний в твоей бедной голове ещё хранится, но отброшена она куда-то на самый край сознания. О таком я слышала и даже встречала пару раз людей с такой же проблемой. То есть, просто сидя на месте в том же Милишионе, она сама по себе не вернётся, даже если опробовать все возможные зелья и магию. Наоборот, время в данном случае играет против нас. Пока ещё рана, нанесённая тем взрывом, свежа, а какая-то уцелевшая часть воспоминаний всё ещё витает где-то на краю сознания, как пыль в пустой комнате. И эту пыль нам нужно как можно быстрее «поймать». И в этом деле могут помочь рассказы о прошлом, знаковые места и похожие ситуации, как, например, та, что произошла вот совсем недавно. Я поймал её взгляд, и, почувствовав, как напряглись плечи, продолжил слушать. — Представь комнату, в которой витает пыль. Эта пыль – твоё прошлое, которое всё ещё где-то рядом, но постепенно оседает. Чтобы она не исчезла, комната должна наполниться предметами: знаковыми моментами, связанными с твоей жизнью. Чем больше таких предметов появится, тем больше пыли осядет на них и останется там, сохранив кусочки воспоминаний. Времени у нас немного: если не успеем, пыль может рассеяться совсем. Конечно, вернуть всё до конца вряд ли получится, но хотя бы часть — вполне возможно. Именно поэтому мы отправились на Центральный континент. Там сейчас находятся остальные из Клыков, а ещё это место, где прошла большая часть нашей жизни как группы авантюристов. На Милисе знаковых мест почти нет, кроме столицы, но в ней ты уже успел побывать. — Гислен в общих чертах уже успела всё это рассказать. Но сравнение с комнатой дало больше понимания ситуации. Но я не буду грустить, если забуду плохие времена. Жаль только последние часы точно никуда не исчезнут, — я почти не заметил, как мои слова вырвались с лёгким сарказмом, но внутри всё равно оставалась лёгкая грусть, словно нечто важное ускользает. — Рада, что ты сохраняешь приподнятое настроение. Но, к сожалению, не мы выбираем, что вспоминать, а что нет. Главное выяснили, что не всё потеряно, а дальше всё будет зависеть от нас. На пару минут между нами повисло молчание, и только скрип шагов Гислен вырывал нас из этого состояния. Порой её движения были слишком быстрыми и стремительными, как будто она убегала от чего-то, не позволяя никому себя догнать. — Хоть способ, который ты выбрала для снятия усталости, сомнительный и почти полностью растоптал твои слова в комнате, но… — начал я. — Я должен признать, что твою помощь я ценю. И спасибо, что помогаешь и дальше. — На то и нужны друзья и товарищи, — сказала эльфийка самым простым голосом, без всяких смешков и игры. — Да, я сильно просчиталась сегодня, особенно после того, что наговорила тебе. Но поверь, если я взялась помогать, то я помогу. И не брошу друга, если тот сам не попросит этого. — В это ещё могу поверить, но про проклятие и вынужденные меры относительно него можешь мне больше не рассказывать, — предупредил я с улыбкой на лице. — Второй раз не поведусь. — Хм, ну не знаю, не знаю, — протянула она с лёгкой усмешкой, как будто уже предвкушая очередной поворот событий. — За два следующих месяца пути до Западного Порта проклятие ещё даст о себе знать… Я остановился, и Элинализ тоже. Тишина навалилась на нас неожиданно тяжело. Но Гислен продолжила идти вперёд, её шаги становились всё тише, пока она не ушла вперёд совсем, будучи в своих мыслях, как настоящая кошка. — Гислен! Её фигура мгновенно застыла, и она обернулась. — М? — Ты ведь говорила, что до Западного Порта осталось два дня пути. — Я? — искренне удивилась она. — Я говорила, что прошло два с начала пути, а вот до порта… — девушка призадумалась, махнула серым хвостом и продолжила идти дальше, небрежно махнув рукой. — Ну, видимо, оговорилась. Бывает. Милис – континент меньше Центрального, но тоже далеко немаленький, и пройти его за неделю даже на повозке не получится при всём желании. Месяц-полтора – это самый минимум. — Вот как? — Ага, и лучше не терять время, а то ночь уже скоро, а нормальных мест для стоянки в округе так-то много. Опасных монстров в этой местности быть не должно, но это не повод совсем уж расслабляться…

***

После долгого пути пешком, сначала через редкий лес, а затем по бескрайним зелёным равнинам, на которых росли высокие травы и редкие деревья, мы наконец добрались до места, где могли сделать привал. Окрестности постепенно менялись. Мы пересекли одну полосу леса, довольно редкую и светлую, но теперь, перед нами открылся более тёмный и густой лесной массив. Леса здесь становились плотными и сырыми из-за множества мелких ручьёв и болотистых участков. Стволы деревьев здесь были более угрюмые, их листья плотно переплетались, создавая тусклое освещение, а воздух был насыщен запахом влажной земли и мха. Эта тень и сырость, казалось, скрывали нас от любопытных глаз. С одной стороны, было это даже приятно – меньше опасностей от случайных встреч, с другой – с такой атмосферой лес мог скрывать гораздо более серьёзные угрозы. Припасов у нас было откровенно немного, но, как утверждала Элинализ, до следующего города нам должно было хватить. Мы сидели у костра, в уютной прогалине, скрытой от главной дороги, но видимой с небольшой поляны, где, несмотря на уединённость, ощущалась некая безопасность. Костёр потрескивал, излучая тепло, которое прогоняло ночную влагу. На протяжении всего пути нам не встретилось ни одной телеги, направляющейся в порт, только одинокие всадники, да редкие отряды святых рыцарей. Время от времени на дорожке мелькали тени, но нас никто не тревожил. Мы – авантюристы S-ранга – могли бы взять лошадей у гильдии бесплатно, воспользовавшись привилегиями, но из-за моего состояния ещё в столице девушки решили двигаться пешком. Но если честно, я не жалел ни о чём. Это путешествие было для меня чем-то особенным, ведь я чувствовал себя как никогда живым, как будто вновь обрел свою свободу. Это был первый путь, который я совершал после того, как покинул родную деревню. Путь от пещер с гоблинами до Милишона, конечно, не считаю, так как он не был полностью осознанным путешествием. Сейчас, будучи частью полноценной группы авантюристов, мы шли на поиски приключений и моей памяти. И в этом, в том, как мы шагали в эту неизвестность, было что-то волнующее. Каждый шаг наполнял меня странным предвкушением, словно за горизонтом скрывалось нечто важное. Возможно, это было воспоминание о том, кто я на самом деле, а может – просто сама суть приключения, этот дух свободы и поиска. Это ощущение возвращало меня к тому дню, когда я сбежал из деревни. Я думал, что такое чувство невозможно испытать дважды. Но жизнь удивительна – оказалось, можно. Особенно я наслаждался разговорами во время пути. Это был шанс узнать о мире, о его сущности и жителях. Без пафосных и пустых фраз мудреца и его бреда, который порой казался настолько запутанным, что не знал, что из этого правда, а что – выдумки. Когда я говорил с Гислен, это была, по сути, игра в угадайку, потому что она говорила отрывисто и мало. Но с Элинализ, или как я стал её называть, с Лизой, всё было иначе. Она была не только готова рассказать о мире, но и делала это с каким-то лёгким чувством вины, словно что-то не успела мне объяснить, а теперь пыталась наверстать упущенное. Её рассказы, несмотря на схожесть с теми, что рассказывал Мудрец, были намного более последовательными и полными. В отличие от него, который когда-то показывал мне карту, рисуя её палкой на земле и поглощая весь разговор в своем бреде, Лиза рассказывала все с такой ясностью, что порой я забывал, что не всё из этого было мне известно. Мудрец был мастером странных и неожиданных извержений сознания, когда фразы не имели никакой логической связи, но при этом они оказывались в какой-то момент удивительно полезными. В отличие от него, Лиза говорила ясно, без суеты, просто и доступно. Её объяснения были не просто логичными, но и наполнены теми деталями, которые мне, как бывшему крестьянскому сыну, было интересно узнать. Я уже знал о разных странах, расах, что населяли их, и ключевых событиях из истории мира. Но то, что рассказывала Лиза, давало мне гораздо больше картин, гораздо больше жизни. С каждым её рассказом мир становился ярче и более осязаемым. Однажды, в какой-то момент её рассказа, она затронула тему боевого духа, который мне впервые ещё показал Мудрец. Я до сих пор помнил, как он просто и без усилий разрезал огромный валун тяпкой, и я пытался понять, как так получилось-то. Лиза рассказала, что это был пример боевого духа – искусства использования магической силы, хранящейся в теле, чтобы резко и взрывообразно увеличивать физические возможности. Это своего рода усиление тела с помощью магии, слияние физического и магического потенциала, когда ману можно направить в каждую часть тела, укрепляя её, и в момент сражения почувствовать, как твоё тело становится мощным, как будто каждый удар приобретает невероятную силу. Гислен в этот момент активно подключилась к разговору, говоря, что я освоил эту технику достаточно хорошо. И хотя она была гораздо сильнее меня в плане опыта и техники, в бою, благодаря боевому духу, я мог некоторое время держаться на равных с ней. Гислен была не просто опытным бойцом – она в свои года уже была Святой Меча, носительницей стиля Бога Меча, учеником самого Гала-Фариона, Бога Меча. Мои же навыки были несколько далеки от её мастерства, и я прекрасно это понимал. Тем не менее, что-то в этом ощущении борьбы на равных с таким мастером заставляло меня гордиться собой. Это был шаг к чему-то большему, что я хотел понять и освоить. Но была ещё одна вещь, которая всегда оставалась в моей голове – это Лаплас, Демон-Бог, который сыграл катастрофическую роль в истории мира. До этого дня я, благодаря Мудрецу, знал его только, как «какой-то злой типочек». 400 лет назад он возглавил армию демонов и поднялся на вершину власти, намереваясь уничтожить человеческие цивилизации под ноль. Всё это время мира, разрушения и насилия не было просто войной – это было вторжение, которое коснулось всего, что существовало. Лаплас был невероятно мощным, почти неуязвимым, и разрушал всё на своём пути. Но в конце концов группа героев смогла объединиться, чтобы свергнуть его и положить конец его разрушительному правлению. Интересно, что в этой истории важную роль сыграли супарды – раса демонов, которые служили элитным отрядом Лапласа. Они были вооружены… копьями и использовали их с такой яростью, с таким искусством, что это оружие стало символом разрушения и смерти. И девушки меня сразу предупредили: реакция на копьё у окружающих будет неоднозначной. Своё оружие я выбрал не случайно, но в этом мире оно теперь несло не только боевую ценность, но и определённую символику. Копья супардов использовались, чтобы уничтожать. Их оружие, скорее всего, будет ассоциироваться с чем-то разрушительным, и люди будут подозрительно смотреть на меня. Девушки говорили, что на Демоническом континенте и в Милисе, которые были сильно затронуты действиями супардов, реакция на копьё будет местами напряжённой. Народы, пережившие нападения, будут видеть в этом оружии угрозу. Но для меня это было второстепенно. Я провёл с копьём слишком много времени, чтобы отказаться от него. Это было моё оружие, моё прошлое и, возможно, моя сила в будущем. С этими мыслями я сидел у потрескивающего костра, прислонившись спиной к шершавому стволу дерева. Огонь горел ровно, лениво потрескивая, словно оберегая нас от ночного холода. Его тёплый свет мягко освещал наши вещи, разбросанные у лагеря, отбрасывая длинные, колеблющиеся тени на землю. Ночь была тиха, лишь редкий крик ночной птицы разрывал спокойствие. Воздух, наполненный ароматами свежей травы, сырости земли и едва уловимым запахом дыма, будто обволакивал меня, заставляя забыть о тяжёлых размышлениях. Я смотрел на своё раскладное копьё. Его потёртая зелёная поверхность отражала отблески костра, будто оживая. Я медленно провёл пальцами по засечкам на древке, изучая их, как в первый раз. Механизм складывания, гладкий и точный, вызывал у меня странное ощущение – смесь гордости и тоски. Это было что-то большее, чем просто оружие, но что именно, я пока не мог понять. Ощущение привычности росло, как неясный голос из прошлого, но дальше смутного чувства дело пока не заходило. Шелест шагов вывел меня из раздумий. Гислен появилась из тени деревьев, двигаясь бесшумно, как хищница. Её взгляд, всегда внимательный, задержался на мне, но она ничего не сказала. Она села рядом, сняла с пояса меч и уложил его рядом с собой на землю. Затем, не сказав ни слова, опустила голову мне на колени, словно это было чем-то естественным. На мгновение я замер, удивлённый её неожиданным поступком, но затем, движимый странным чувством, начал осторожно гладить её волосы. Они были мягкими и густыми, приятно скользили между пальцами. Её уши слегка дрогнули от моих прикосновений, а сама Гислен тихо мурлыкнула, едва слышимо, но вполне различимо. — Завтра утром проведём полноценную и осознанную тренировку, — произнесла она, закрыв глаз. Её голос был низким, спокойным, с ноткой усталости, но всё равно твёрдым. — Ты сегодня в бою показал неплохой уровень, но это далеко от того, что было ещё неделю назад. Надо возвращать прежние навыки. Постараемся это сделать за время в пути до Западного Порта. Я слегка усмехнулся, продолжая гладить её голову. Её прямота и практичный тон, перемешанный с насмешкой, вызвали у меня чувство лёгкости. — За два месяца? Думаешь, получится? — спросил я, чувствуя, как в моём голосе мелькает сомнение. Она едва заметно хмыкнула, не открывая глаз. — Ты ведь всегда хвастался, что научился владеть копьём всего за две недели, — напомнила она. — Вот и проверим, что это был за бред. Я не смог сдержать смешка. — Бред? — поддразнил я, продолжая водить рукой по её волосам. — Надеюсь, ты потом не пожалеешь о своих словах. Как бы Святую меча не одолел простой крестьянин с копьём, хах. Её уши дёрнулись, и она коротко фыркнула, но уголок её губ приподнялся в слабой, почти невидимой улыбке. Костёр между тем начал затухать, превращая пламя в красные угольки. Ночь стала ещё тише, словно само время решило замедлиться. Глядя на огонь, чувствую тяжесть головы Гислен на своих коленях, я вдруг осознал, что впервые за долгое время обрёл покой.