Крестьянин с копьём

***

— Подождите-ка… — Элинализ нахмурилась, и её лицо неожиданно стало серьёзным. Затуманенный взгляд полностью прояснился, и голос её звучал твёрдо, почти резко. — Это… не шутка? Вы действительно серьёзно? Ладно, Гислен… Но ты, Эрик, милый… Ты ведь не пытаешься так безвкусно подшутить над своей старой и доброй подругой? Скажи, что это плохая шутка. В комнате повисла тишина, мы втроём сидели, пытаясь восстановить силы после событий последних часов. Я снова бросил взгляд на Элинализ, уже более спокойную, но от усталости мне сложно было воспринимать её серьёзно после того, через что мы прошли. Воспоминания о недавнем спасении ещё живо стояли перед глазами. Где-то около часа назад мы вытащили её из городской темницы. Элинализ была едва прикрыта, ведь на момент задержания у той кроме одних трусов ничего при себе не было, и у меня не оставалось выбора – пришлось тащить её на руках в чём есть, стараясь не привлекать внимания стражи и избегая людных мест. Шагая по узким улочкам, я ощущал её обнажённую кожу и не совсем приятный запах – от неё исходило сильное амбре пота, вина и чего-то ещё, что явно не сочеталось с образом эльфийки. Сама Элинализ вела себя откровенно странно, как будто не вполне понимала, что происходит, и её взгляд постоянно блуждал. Пару раз она, смеясь, пыталась притянуть меня к себе и даже поцеловать, что выглядело совсем неуместно и неадекватно. Я едва успевал уклоняться, пытаясь при этом идти быстро и не привлекать к себе внимание. Это было непросто: вся ситуация выглядела как побег, причём довольно подозрительный. Когда мы, наконец, добрались до квартиры, я поспешно передал её на попечение Гислен. Та уже без лишних слов и нежностей подхватила свою подругу и унесла в ванную. Там началось настоящее «очищение». За закрытой дверью слышались звуки, будто там идёт настоящая борьба. Гислен не церемонилась, обдавая Элинализ ледяной водой и яростно оттирая её грубой старой щёткой. Через стену было слышно, как эльфийка стонала и вскрикивала, а порой даже кричала и молила, но Гислен продолжала экзекуцию, как будто решила вымыть из неё не только грязь, но и все дурные мысли, пробираясь щёткой в самые глубины. Каждый раз, когда холодная вода брызгала на саму Гислен, крики Элинализ становились ещё громче, напоминая вопли человека, у которого забирают последние силы. На миг мне даже показалось, что Гислен её там чуть ли не прикончит. Пока всё это происходило, я остался в комнате, усевшись на кровать, и попытался хоть немного разобраться в своих мыслях. Честно говоря, при виде полураздетой, не совсем адекватной эльфийки, от которой ощутимо разило потом и чем-то ещё, я испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, её внешний вид и поведение никак не соответствовали моим представлениям о эльфах. Образ казался странно низким, едва ли достойным: передо мной была женщина в состоянии, которое могло показаться отталкивающим, и это вызывало во мне неприятное чувство грязи и лёгкое брезгливое отвращение. Пока тащил её на руках по тёмным улочкам, уклоняясь от людных мест, меня буквально пробивало на внутренний протест. Но в то же время ощущались совершенно иные эмоции. Сквозь отторжение прорывалось чувство жалости и искреннее желание помочь ей, подогреваемое каким-то необъяснимым внутренним пониманием. Стоило взглянуть на её лицо, даже в этом странном состоянии, и в голове, начали хаотично мелькать обрывочные образы. Я не мог уловить их смысл, но они каждый раз давали понять, что Элинализ была мне кем-то важным, что за этой «эльфийской потаскухой» скрывалось нечто большее. Каждое воспоминание начиналось вполне ясно: «Так ведь мы с Элинализ…», «Ну а ещё мы…», «А полгода назад она…» — но прежде, чем я успевал понять, к чему это ведёт, оно резко обрывалось. Это несло в себе пугающее чувство неясности и потери. Казалось, я только что был близок к разгадке, но память раз за разом подводила. Конечно, потеря памяти избавила меня от многих ненужных тревог, но каждый подобный момент показывал, что и терять я успел слишком многое. Примерно спустя минут двадцать Гислен вернулась в комнату, неся на плече голую и мокрую Элинализ, словно была уверена, что любой кусок ткани в её руках окажется небезопасным. С уверенным видом, но с явными следами усталости, она усадила эльфийку на свою кровать, ловко обернув её в простыню и туго закрепив ткань, превратив её в своеобразный кокон, из которого Элинализ не могла выбраться. Из простыни только грустное лицо виднелось, да вытянутые уши в стороны торчали. После этого без лишних слов Гислен отправилась наводить порядок в ванной, оставив её в этом странном состоянии – обузданной и абсолютно беспомощной. Взгляд эльфийки оставался рассеянным, но выражение лица теперь было намного спокойнее. Она сидела почти неподвижно, казалось, стараясь осознать происходящее, а потом, видимо, усилием воли, выпрямилась и огляделась. Её глаза, всё ещё слегка затуманенные, постепенно начинали фокусироваться на знакомых образах вокруг, и она, наконец, осознала, где вообще находится и кто рядом с ней. Даже по имени меня назвала! И в целом было видно, что адекватное состояние к ней почти полностью вернулось. Поймав этот момент, я решил наконец объяснить, почему мы её вытащили и зачем мне нужна её помощь, стараясь говорить кратко, спокойно и сосредоточенно. И вдруг на моих словах в её глазах что-то переменилось. Будто невидимая рука внутри неё потянула рычаг – и в момент перед нами сидела уже не растерянная и странная эльфийка, а совсем другая Элинализ. В её лице проявилось спокойствие и решимость, исчезли все следы смятения. — Боюсь, что это не шутка, — повторил я. — Мне действительно отшибло память примерно о последних четырёх годах. Всё случилось недавно, так что мы спешили найти тебя, а также пошли на крайние меры, чтобы привести в чувства. Гислен сказала, что у тебя была… или есть до сих пор похожая проблема, и, если кто-то может помочь, так это ты. Элинализ молчала, смотря на меня с необычайной серьёзностью. Её лицо оставалось спокойным, но в еле заметной складке на лбу и чуть поджатых губах скользнуло что-то вроде стеснения или даже сожаления. — Что ж… Ты меня совсем не обрадовал, Эрик, — тихо произнесла она, делая паузу, будто обдумывая, как продолжить. — И… Значит, для тебя наша, условно, «первая встреча» произошла там, в городской темнице? Я ведь правильно понимаю? Я замешкался, не зная, как подобрать слова. — Да… Не самое удачное знакомство, — попытался отшутиться я, но получилось неуклюже. Элинализ сдержанно кивнула, но по её лицу было видно: мои слова задели её сильнее, чем она хотела показать. Она нахмурилась и перевела взгляд на Гислен, которая в это время закончила с уборкой и теперь сидела на полу у стены, уставившись в потолок, будто отдыхая. — Я так понимаю, ты решила не вдаваться в детали? — хмуро спросила Элинализ у Гислен, с трудом скрывая раздражение и частично выпутываясь из «кокона». — Я вижу его взгляд и знаю, что он значит. — Сама рассказывай, — с лёгкостью ответила Гислен, пожав плечами. — Я не знаю всех деталей и как оно у тебя там работает. Ты всегда умеешь обернуть свою проблему в красивые слова, а у меня это не выйдет. — Весьма слабая отговорка… — Элинализ чуть сжала губы и снова посмотрела на меня. Её взгляд был спокойным, но в нём читалась внутренняя борьба – она явно пыталась скрыть что-то, но не хотела, чтобы это выглядело как оправдание. — Эрик, прошу тебя… не думай обо мне так, как, возможно, тебе показалось, — сдержанно сказала она. — Всё намного сложнее, чем выглядит со стороны. И поверь, это не что-то, что я могу контролировать в полной мере. Я молча кивнул, не желая усугублять её смятение. — Гислен упоминала о каком-то проклятии, — добавил я. В адекватном и чистом состоянии Элинализ казалась совершенно другим чело… эльфом. Девушка внимательно посмотрела на меня, собираясь с мыслями, и, казалось, взвесила каждое слово, прежде чем начать. В её взгляде я заметил слабый отблеск грусти и усталости, но лицо оставалось спокойным, почти непроницаемым. — Да, проклятие виной тому, что ты мог наблюдать совсем недавно, — тихо заговорила она, её голос стал чуть ниже, но прозвучал твёрдо. — Если коротко: около двух веков назад меня спасли из ловушки очень древнего подземелья. Неизвестно, сколько времени я там провела, но я утратила всё: воспоминания, чувства… почти всё, что делало меня самой собой. Память так и не вернулась ко мне, но со временем хотя бы эмоции начали восстанавливаться. Однако пребывание в той ловушке оставило неизгладимый след, и последствия отразились непосредственно в теле… Магия кристаллизуется в моём теле, когда… меня… оплодотворяет мужчина, — она слегка замялась. — Если я не получаю его, магия начинает расширяться… неконтролируемо. Распирает меня изнутри, и в конце концов это убьёт меня. То, что произошло сегодня, – скорее вынужденная мера. В темнице я пробыла далеко не один день, и… просто не было другого выхода. — Раньше ты не утруждала себя подобными оправданиями и говорила об этом более свободно, — заметила Гислен, вскинув бровь, как будто подшучивая над излишней серьезностью подруги. — И могла держаться без секса значительно дольше, чем три дня, которые ты провела в клетке. Элинализ чуть заметно скривила губы, и в её глазах появилось что-то похожее на досаду. — Потому что раньше Эрик знал мою ситуацию и мог дать трезвую оценку, — сказала она, её голос стал жёстче, но в нём читалось что-то большее, чем упрёк. — К тому же, наша первая встреча в прошлом была совершенно иной. На текущий момент я пока не могу давать никаких конкретных прогнозов, но даже когда память вернётся к нему, яркие, новые воспоминания, которые формируются сейчас, всегда будут доминировать над старыми. Об этом я постоянно слышала и читала, поэтому я очень не хочу, чтобы Эрик, запомнил меня как… как эльфийскую потаскуху, которую… ну, вы поняли. Не маленькие уже. — Ну, если честно, я пока с трудом понимаю, что вообще могло бы заставить меня забыть эту картину, — искренне ответил я с лёгкой усмешкой, невольно вспоминая детали темницы: как дрожали прутья клетки, как осыпался камень в основании. — Но, по крайней мере, теперь у меня есть более понятная картина произошедшего. Причина подобного поведения с твоей стороны есть, и она мне вполне понятна. Сейчас мне куда интереснее узнать, как всё начиналось и какой же была первая встреча у нас. Ценность потерянных лет теперь только возрастает. Элинализ кивнула, и её взгляд потеплел, в глазах мелькнуло что-то вроде лёгкого понимания и благодарности. — Да, я полностью понимаю твоё желание вернуть память, — тихо начала она, и её слова прозвучали как нечто, выстраданное со временем. — Ведь сама столкнулась с подобным. Прошло много времени, но, сколько бы я ни пыталась, мне так и не удалось полностью восстановить свои воспоминания. Появлялись лишь крошечные, размытые обрывки… фрагменты, которые, казалось, больше запутывали, чем проясняли. Не могу сказать, что я окончательно сдалась. Просто активная фаза работы над этим давно завершена. Слишком много было попыток… Но материалы, что я когда-то собирала, у меня отчасти сохранились. Всякие там расходники, артефакты, старые записи. Возможно, они покажутся тебе бесполезными – многие из них либо слишком специфичны, либо потеряли ценность. Но я, видимо, всё-таки не зря всё это время таскала их с собой и готова помочь. Гислен тут же встрепенулась, вопросительно глядя на подругу: — Всё необходимое у тебя в комнате? — Конечно. Но, думаю, нет смысла всем туда идти, — ответила Элинализ, повернувшись к Гислен, как будто решение было очевидным. — Гис, не могла бы ты принести все мои вещи сюда? Срок аренды как раз заканчивается завтра, да и вся одежда там же. Я сейчас не в лучшем состоянии, чтобы идти сама, но ты знаешь, где я живу. На миг лицо Гислен словно омрачила лёгкая тень недовольства. Она с видимым усилием подавила вздох и медленно поднялась, поправляя куртку и гриву пышных волос. Её взгляд скользнул к двери, и я уловил в нём скрытую неохоту – ей явно не хотелось отправляться в эту роль посыльной, но возражать подруге она, по какой-то причине, тоже не стала. Возможно, в этом было что-то большее, что не требовало слов, но на что указывали её напряжённые плечи и сдержанное выражение лица. — Тц, ладно, — недовольно протянула она, выпрямившись и бросив на меня быстрый, оценивающий взгляд, будто проверяя, насколько я вообще понимаю, что происходит. — Эрик, смотри за ней. Если что – кидай в душ и включай холодную воду на полную. Сразу вся дурь выйдет. — Хах, понял тебя, — коротко усмехнувшись, ответил я, понимая её намёк и стараясь тем самым разрядить обстановку. Получив мой ответ, Гислен наконец решительно двинулась к выходу, и через несколько мгновений дверь за ней закрылась. По её быстрым, чуть громким шагам было ясно, что она не собирается откладывать дело, хотя эта миссия её явно не радовала. Теперь мы с Элинализ остались одни, и в комнате снова воцарилась напряжённая тишина. Эльфийка всё так же сидела на краю кровати, придерживая простыню на груди, но сейчас её взгляд был направлен строго на меня. В её лице читалось едва уловимое волнение, хотя, казалось, она всеми силами старалась его скрыть. Её взгляд, в котором мелькали разные эмоции, выдавал её больше, чем она, вероятно, ожидала. Она смотрела на меня с лёгким напряжением, будто на мгновение усомнившись, какие впечатления я унесу с собой после этого дня. — Ты выглядишь слишком напряжённой, — заметил я, нарушая молчание. — Ляг, отдохни. После… темницы и водных игр с Гислен ты должно быть сильно устала. — Хах, спасибо за заботу. Жаль только, что в твоих глазах я до сих пор «эльфийская потаскуха». Эх… — с лёгкой усмешкой выдохнула Элинализ, заваливаясь на бок, но взгляда с меня не убирая. Я тоже не отвёл взгляд и, решив, что лучше сразу прояснить этот вопрос, откинулся на стену, не спеша и не давая ей уклониться от разговора: — Почему для тебя так важно, как я к тебе отношусь? — прямо спросил я, желая понять её логику поведения. — Я не совсем понимаю. Гислен говорила, что после роспуска группы мы практически не виделись и не общались. Были товарищами, пока была группа, а после разошлись по разным сторонам. Элинализ ненадолго задумалась, и её взгляд смягчился, словно воспоминания на миг принесли ей покой. — У нас с тобой действительно были хорошие отношения, — спокойно сказала она, но в её голосе звучала лёгкая грусть, свойственная воспоминаниям о чем-то дорогом. — Я говорю это искренне, без прикрас. И потеря памяти... для меня это очень близкая тема, как ты можешь понять. Уж что-что, но я не хотела, чтобы кто-то близкий проходил через это, особенно так, как сейчас ты. Не понаслышке знаю, что иногда частичная потеря даже страшнее полной – когда всплывают обрывки памяти и эмоций, и ты чувствуешь, что что-то важное ускользает, но не можешь понять, что именно и почему это происходит. И мне больно осознавать, что ты потерял память о времени, проведённом в Клыках, и увидел меня, можно сказать, «впервые» в том свете, которым я сама не горжусь, хотя и не стыжусь, как когда-то. У нас с тобой столько разных и ярких моментов было – и во время миссий, и после них… А сейчас мы, по сути, снова знакомимся, верно? — Ну, в целом это так, — подтвердил я. — Эрик, пойми, я очень не хочу, чтобы в твоей нынешней памяти остался образ какой-то неадекватной шлюхи, которая лезет на всё, что движется и за которую нужно платить огромные суммы, чтобы вызволить из темниц, где та продолжает своё порочное дело… Да, такое порой случается, как ты мог видеть, — с лёгкой усмешкой признала она. — Но это не всё, чем я являюсь. Она немного помолчала, словно подбирая слова. — Что касается роспуска группы… Да, мы могли не видеться долго, но связь, что возникла между нами в дни расцвета Клыков, осталась тёплой и доверительной, даже спустя годы. После распада далеко не со всеми получилось сохранить такие отношения, и это многое значит, — сказала Элинализ, слегка прищурившись, словно погружаясь в воспоминания. — Мы ведь и сейчас иногда встречаемся в Милишионе, хоть и случайно. Я даже иногда хожу с вами на задания – чтобы размяться и просто встретиться. Та же Гислен хоть сейчас и рычит на меня, но в обычный день не против поболтать со мной в таверне. Но знаешь, далеко не все готовы на такие отношения. Секс – это легко, и мне он тоже подходит, тут я не стану лукавить, но всё остальное… для многих это слишком сложно и кажется лишним. Взять того же Пола – он яркий тому пример. Роспуск Клыков, конечно, был не самым радостным событием, — усмехнулась она. — Но зато больше не приходилось сталкиваться с Грейратом. Это, честно говоря, до сих пор греет мою порочную душу. Она сделала паузу, и на её лице мелькнуло выражение какой-то лёгкости, словно, рассказывая всё это, она сбросила груз. Я кивнул, погружаясь в её слова, словно открывая её заново, с другой, глубже скрытой стороны. Действительно, образ, увиденный в темнице, начал меркнуть на фоне её рассказа. — У вас были напряжённые отношения с Полом? — с интересом спросил я, чувствуя, что её ответ откроет мне больше, чем просто прошлое. Элинализ усмехнулась, словно мысленно перебирая старые обиды, которые теперь казались не такими острыми. — Проще сказать, у кого из нас не было напряжённых отношений с Полом, — она хмыкнула и покачала головой. — Он довольно часто ставил под сомнение моё место в группе, особенно из-за проклятия. В какой-то момент вовсе начал считать, что я создаю угрозу и неоправданные риски. А когда появилась Зенит, его отношение ко мне стало ещё жёстче, хоть он этого и не признавал, строя из себя дурака. К счастью, во время долгих миссий мне всё же помогали справляться с проклятием… и морально, и практично. Её губы изогнулись в хитрой улыбке, а взгляд стал острее, но прежде чем я успел что-то добавить, за дверью послышались быстрые шаги. В следующую секунду дверь распахнулась, и на пороге появилась Гислен, с тяжёлым мешком на плече, словно только что вернувшаяся из похода. — Всё. Собрала, — сказала она, осматривая нас с лёгким напряжением, словно проверяя, всё ли в порядке, прежде чем закрыть за собой дверь. Гислен аккуратно поставила мешок у своей кровати, затем выпрямилась и скрестила руки на груди, взгляд её был внимательным, как у стража. — Оперативно, как я и думала, — проговорила она, с одобрением кивнув подруге. Элинализ медленно приподнялась на локтях, её движения были чуть замедленными, словно она всё ещё чувствовала усталость после недавних событий. — Так, посмотрим… Одежда, одежда… — пробормотала она, копаясь в мешке. Через несколько секунд поисков она вытащила аккуратный свёрток одежды и прищурилась, оценивающе его осматривая. Её глаза оживились, и в них появилась лёгкая заинтересованность. Она слегка качнула головой, откидывая светлые волосы, влажными прядями прилипшие к плечам и спине, и поднялась на ноги. Простыня, что прикрывала её, тут же соскользнула, но Элинализ не обратила на это внимания, как будто обнажённость была для неё естественной частью жизни, не стоящей лишнего волнения. Её движения были плавными, с изящной небрежностью, подчёркивающей её уверенность и независимость. Она словно бы транслировала: это моя реальность, и я чувствую себя в ней как дома. — Сейчас приведу себя в порядок, а потом, — она бросила на меня взгляд с лёгкой усмешкой, — решим, что делать дальше. Я – особый случай, о чём слышала тысячу раз, но тебе мозги точно вправлю. Не переживай, но готовься. Гислен, стоявшая в стороне и наблюдавшая за ней с лёгкой суровостью, вскинула бровь, явно недовольная таким поведением. Но Элинализ не обратила на это ни малейшего внимания. С небрежной грацией она направилась к двери, легко ступая босыми ногами по полу, и исчезла в ванной, оставив нас вдвоём. Я проводил её взглядом, чувствуя лёгкое смятение. Её обнажённая уверенность и беззаботность, так резко контрастирующие с её недавней историей о боли и непростых отношениях, вызывали у меня смешанные чувства. Неужели у всех авантюристов такие странные, почти неуловимо сложные отношения? Или это мне просто «повезло» встретить таких необычных спутниц на своём пути?