Девочка и смерть

Рей прикрыла лицо козырьком, сложенным из ладони, но от яркого солнца перед глазами, куда более привычными к полумраку, все равно плыли мутные пятна. Это дезориентировало ее, потому, заслышав шорох в кустах, она едва не свалилась со своего наблюдательного пункта от неожиданности. Она потянулась к сумке за револьвером, но остановилась, наконец опознав источник шума. — Да твою же налево, Дофельд, — прошипела она. Мальчишка-келпи, исполнявший теперь не только роль конюха в поместье, но и ее личного водителя в дневное время, конечно же, стушевался. Он нервно потеребил нос, по которому получил веткой, продираясь через заросли следом за беспокойной госпожой. — Простите, мисс, — пролепетал он, — но в вашем положении нужно быть аккуратнее, я… «В моем положении», — уныло повторила про себя Рей. — Спасибо за заботу, но, пожалуйста, оставь меня в покое, — как могла мягко сказала она. — Лучше подожди в машине. Он не спешил уходить. К несчастью, приказы хозяйки не имели на него той же силы, как на Кайло. Они не подкреплялись магией, заключенной в медальоне. И в такие моменты Рей жалела, что не владеет теми же талантами, как ее прадед-чернокнижник, чтобы заколдовать и другую прислугу. Ей бы не помешало побольше послушания. Маз тоже стоило бы приструнить за ее колючий язык и привычку лезть, куда не просят. От нее, что ли, мальчишка этого понабрался? — Почему бы вам… мэм… — нерешительно начал Дофельд, — не зайти с парадного входа? Рей тяжело вздохнула. Она привстала на цыпочки, ухватившись за колючие ветки для равновесия, и еще раз выглянула за ограду. Отсюда открывался отличный обзор — и весь внутренний двор больницы был как на ладони. Девушка впервые осмелилась явиться сюда, так и не решившись посетить подругу открыто. Стыдно было показаться ей на глаза. Рей винила себя в произошедшем. Она просто хотела знать, что с Джессикой все хорошо, что она идет на поправку. Впрочем, слово «идет» не годилось для случая. Подруга очнулась от комы, но пока так и не встала на ноги. Рей разнюхала, что в эти часы Джимми всегда катает невесту в инвалидном кресле по территории. И Рей наблюдала за ними, причиняя себе этим страшную боль. Ведь Джесс, скорее всего, так и останется прикованной к креслу, беспомощной, парализованной ниже пояса. То, что она осталась жива, в отличие от многих других, кому повезло меньше, было слабым утешением. Джессика… так любила танцевать, была такой легкой, кружась под музыку… Образ подруги, легкой, воздушной, восторженной, так и стоял у Рей перед глазами. Он никак не сочетался с подавленной, беспомощной девушкой в коляске, глядевшей перед собой погасшим взглядом. Джессика, кажется, не замечала даже прекрасной погоды, стоявшей в конце лета. Ей было все равно. Уже все равно. — Пойдем, — бросила Рей Дофельду. — Пора домой. Слова едва продрались через спазм в горле. Она почувствовала, что еще немного — и невыплаканных слез будет не сдержать. Она жива, — отметила про себя Рей. — Радуйся этому, черт возьми. Ее галерея потерь напоминала жуткую детскую считалочку: папочку сбила машина, брату сожрали лицо, тетя слетела с катушек, дядю закопали давно. А муженек… в речке плавает, как поплавок. — Вы в порядке? — Дофельд приметил улыбку хозяйки, должно быть, совсем невменяемую. Рей засомневалась, стоит ли считать личным достижением, что даже мистической твари в ее обществе становится неуютно. Но она ничего не могла поделать: она почти уверовала в свою мнимую беременность, раскачиваясь на эмоциональных качелях из стороны в сторону и без всяких гормонов. Мгновение назад она была на пороге срыва, а сейчас кое-как сдерживала смех в приступе нездоровой веселости. — Отвезти вас… к доктору? — любезно предложил келпи. — Или куда-то еще? — Отвези меня домой, — распорядилась Рей.

***

Прикрываться некой гормональной бурей оказалось крайне удобно: парочка грандиозных истерик со слезами, криками и всеми сопутствующими спецэффектами — и Брендол оставил невестку в покое хотя бы на время. Рей могла спокойно заниматься своими делами: отелем, изучением отцовских записей, почти подошедшим к концу, и, конечно, мучительной рефлексией. Она знала, что достигнутый эффект продлится недолго, потому изредка наведывалась в городскую библиотеку за нужными знаниями, не оккультного, а медицинского рода. Чтобы обезопасить себя, ей нужно было собрать достаточно информации о течении беременности на всех сроках. И, по-хорошему, раздобыть себе на будущее накладной живот, но для того ей пришлось бы наведаться в Лондон, не вызывая подозрений. Рей предполагала, что подобный инвентарь можно раздобыть на киностудии или в каком-нибудь захудалом театре. Ее не поражал собственный цинизм в этом вопросе. Она искала способ выжить в очередных безумных обстоятельствах. Маз давно раскусила хозяйку. Наивно было полагать, что дешевый спектакль сможет обмануть старую фэйри. Этим вечером, как и во все предыдущие, старуха выставила перед Рей тарелку таких размеров, что этой порции хватило бы, чтобы накормить десяток голодающих бездомных. — Ты издеваешься, — устало вздохнула Рей. Она никогда не отличалась отменным аппетитом, а в последнее время из-за своих переживаний с трудом могла затолкать в себя хоть кусочек пищи. — Маз, прекрати уже переводить продукты. — Вам нужно хоть немного набрать вес, госпожа, — возразила фэйри. — Знаете, на кого вы похожи? На человека, которого грызет смертельный недуг, а не на женщину в положении. — Рей по привычке огляделась, но, к счастью, в кухне они были одни — постояльцам накрывали в столовой, так что подслушать их было некому. — Это не дело. Руки, как палки, кости торчат, — продолжала ворчать миссис Каната, — бледная, как смерть. Наш милый друг случайно вашей кровью по ночам не лакомится? Рей проигнорировала вопрос. Она не собиралась реагировать на провокацию, отчего старуха лишь недовольно пробурчала себе что-то под нос. Об этом она тоже частенько пыталась завести речь, но сталкивалась с глухой стеной со стороны хозяйки. Рей огромных усилий стоило удержать себя от сердитой отповеди о том, что Маз никто не просит лезть в чужие дела. Это не имело никакого смысла — фэйри считала себя просто обязанной шпионить за всеми постояльцами особняка, включая госпожу и ее ручного монстра. После возвращения хозяйки из Америки между ними что-то действительно изменилось, что, должно быть, не укрылось от чуткого внимания докучливой старухи. Рей запрещала себе любые поползновения в отношении Кайло, признавая их опасность и бессмысленность, но ее отчужденность внезапно возымела противоположный эффект. Вампир стал с ней мягче и будто сам искал общества девушки. Он тянулся к ней, не раз и не два инициируя тактильные контакты, впрочем, крайне невинные и будто случайные. И Рей готова была поклясться: хоть она и просыпалась в одиночестве, но в комнате к рассвету царил такой замогильный холод, будто на улице стоял не знойный конец лета, а январская стужа. Окна были плотно закрыты. Возможно, она ошибалась и придумывала то, чего нет, желая успокоить себя его присутствием. Увы, Рей признавала: момент, чтобы сообщить Кайло о выигрыше и потребовать исполнения сделки, выдался крайне неудачный. Рей была в страшной опасности и ей нужен был могущественный защитник рядом, а не смертный. Как только Брендол узнает правду — а он узнает — рано или поздно, ни револьвер, ни старуха-фэйри, ни мальчишка-келпи не смогут вступиться за жизнь девчонки, погубившей единственного сына этого опасного человека. Только вампир. — Я, кстати, могу тряхнуть стариной, — тем временем выдала Маз, вырвав Рей из ее мыслей, — и раздобыть вам ребеночка. Но вам все равно нужно отыграть свою роль. — Что, прости? — изумилась Рей. Она упустила нить разговора. — Ну… если вы не в курсе, госпожа, — с хитрой улыбкой продолжила старуха, — у моего собрата такое принято. Брать чужих, оставлять своих. Раз уж этот рыжий петух оказался ни на что не годен. Да и от Бенджамина в этом деле пользы никакой. — О, господи, — простонала Рей. — Опять ты за свое. Не хочу это слушать. Она почему-то снова подумала о Джессике — своей милой подруге, лишенной возможности реализовать все свои простые и чистые мечты. Джесс хотела полноценную семью и детей. Рей сильно сомневалась, что в нынешнем состоянии подруга осталась на это способна. А если и да… что бы она почувствовала, если бы коварные фэйри украли у нее ее чадо? Им же было плевать на чувства матерей, что находили в кроватках мерзких подменышей. Ненависть Брендола к мистическим созданиям вполне можно было понять. Охотники оберегали людей не только от кровожадных монстров, вроде того, что когда-то убил Тайлера, но и от подобных инцидентов. — Я запрещаю тебе воровать детей, — строго сказала Рей. — Раз ты живешь в моем доме среди людей, то оставь эти свои замашки. — А что насчет вашего дружка, госпожа? — ощерилась старуха. — Почему бы вам и ему не запретить лакомиться постояльцами? Рей сердито грохнула столовыми приборами. Она признавала правоту миссис Канаты, но была бессильна что-то предпринять. Ручного зверя нужно было кормить, а свою кровь она по ряду причин предложить не могла. В такие моменты ей казалось, что запреты, придуманные прадедом, не столько мера безопасности для себя и своей семьи, но и наказание.

***

К ночи Рей пожалела. Она признала, что зря разбередила старую рану, отправившись «навестить» Джессику. Она не могла уснуть и, комкая постельное белье в беспокойных метаниях, зачем-то вспоминала подробности дня, когда с подругой случилась трагедия. Она задавалась вопросом — могло ли все сложиться иначе, и пыталась представить себе иные сценарии. Если бы они не поругались с Джессикой из-за помолвки, если бы Рей не заторопилась сбежать от нее, если бы согласилась поехать домой с Джимми… В итоге она лишь захлебывалась отчаянием и чувством вины, заплутав в лабиринте бесчисленных «если». Рей мучительно хотелось поговорить с самой Джесс и попросить у нее прощения, услышать, что прогнозам врачей добавилось оптимизма, что последствия полученных травм со временем станут не такими фатальными. Но Рей также понимала эгоистичность этих устремлений — ее порыв успокоить свою совесть мог бы нанести Джессике больший вред. Теперь она не сомневалась, что проклята, ведь все, кто хоть сколько-то становился ей дорог, были обречены на жуткие страдания. И лучшее, что могла сделать Рей для подруги, так это держаться от нее подальше. Ближе к полуночи кто-то постучал в дверь, но Рей проигнорировала визитера. Она решила, что к ней нагрянула Маз с недоеденным ужином, а потому стоит прикинуться спящей и просто дождаться, пока навязчивая старуха уберется восвояси. У старой фэйри хватало дел, ей некогда слоняться по коридорам с подносом. Но ночной гость не торопился уходить, да и стук был слишком деликатным для миссис Канаты, имевшей привычку лупить по двери носком ботинка. Рей торопливо вытерла дорожки слез на щеках и, завернувшись в домашний халат, оставшийся ей в наследство от тети Присциллы, сползла с постели, уже догадываясь, кого увидит в коридоре. — Отнеси ей это обратно, — хмуро сказала она, — а лучше швырни в лицо. Я… — Приказ? — клыкастая улыбка Кайло была по-мальчишески озорной. Ожидаемо, он явился с подносом той жутких размеров стряпни, что старая фэйри не оставляла надежд впихнуть в строптивую хозяйку. Рей замутило от одного только вида жирной, еще дымящейся пищи. — Просьба, — вздохнула она и, подумав, кивнула, приглашая в свою обитель скорби и одиночества. — Составишь мне компанию? — Рей отошла в сторону и проследила за подносом, который дворецкий пристроил на уголок письменного стола, не занятый книгами, отчетностью по отелю и прочим бумажным мусором. — Только, пожалуйста, не уговаривай меня поесть, мне хватает нравоучений и от Маз. — Вы объявили голодовку? — полюбопытствовал Кайло. — Позволите полюбопытствовать, по какому поводу? — Нет, вовсе нет, — возразила Рей. Она закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Все же миссис Каната беспокоилась о ней не зря — нервное истощение и, как следствие, отсутствие аппетита сделали свое черное дело. Рей едва стояла на ногах, а слабость в теле нарастала. К несчастью, она ничего не могла с собой поделать. Вид Джессики, разъезжающей по двору больницы в инвалидном кресле, окончательно ее добил. А сейчас она еще и чувствовала жуткую неловкость из-за выдуманных, вероятнее всего, ночных визитов Кайло. Спросить она не решалась, а делать вид, что ничего не заметила стало попросту невозможно. Уж точно не находясь среди ночи вдвоем в тесном пространстве. Находясь так близко. Рей не заметила, как вампир оказался рядом с ней, пока не ощутила холодное прикосновение кончиков его пальцев к своей щеке. Мимолетное, как сквозняк. — Вам нездоровится, леди? — спросил он. — Нет-нет, — она помотала головой, словно пытаясь поймать призрак этого контакта, закончившегося слишком быстро. Куда быстрее, чем ей хотелось бы. — Конечно, мне, черт возьми, нездоровится. У меня же токсикоз и… — А я думаю, что вы просто маленькая лгунья, — беззлобно оборвал ее Кайло. Конечно, он знал. Это не вызывало сомнений, что монстр, с кем они связаны магией, способный слышать ее зов и, вероятнее всего, даже мысли, давно раскусил нелепый блеф Рей. Впрочем, это не делало ситуацию менее щекотливой. Она чуть не потребовала принести ей лучше вина, но порыв быстро угас. После Нью-Йорка Рей больше не притрагивалась к алкоголю. Она не забыла, как чуть не переспала с двумя мужчинами сразу, один из которых, между прочим, был ее родственником, тайно в нее влюбленным на протяжении многих лет. Это тоже было существенной проблемой. Рей было стыдно, не только перед всеми участниками того действа и самой собой, но почему-то и перед Кайло. У них не было никаких обязательств друг перед другом, но на фоне ее чистой, почти детской влюбленности тот поступок, то ее развязное поведение выглядело особенно мерзко. И именно тот эпизод окончательно сгустил краски. Чужие неуклюжие ласки пробудили в ней жажду чувственных удовольствий. Она хотела большего, чем невинные холодные поцелуи, того, что не могла получить. Но в присутствии объекта ее одержимости потребность становилась непреодолимо острой. Мысли путались, а в горле запершило. Рей облизнула пересохшие губы. Она страшилась посмотреть в лицо Кайло, потому кое-как сфокусировала туманящийся взгляд на его плече. Она примерно представляла, что дальше будет — каким-то своим особым чутьем он уловит, что госпоже плохо, и спровадит ее в постель. Она не ошиблась. Коснувшись разворошенной горы одеял и скомканной простыни, девушка мертвой хваткой вцепилась в холодные руки, придававшие ей равновесия. — Пожалуйста, — взмолилась Рей, — останься... Она хотела попросить о большем, но помнила о своей клятве. На языке так и крутились другие слова, облачающие запретные желания. Но если ее вранье о беременности было очевидно для нечисти, девушке все же удавалось хранить тайну о судьбе младшего Хакса. Она сказала всем, что он просто остался в Штатах со своим… близким другом, чье общество ему было куда приятнее, чем общество навязанной жены. Даже Кайло Рей не могла рассказать, что бедняга Армитаж отправился кормить рыб в Гудзоне. Вампир не стал бы требовать от нее исполнения сделки, то было не в его интересах, но, скорее всего, заподозрил бы причастность девчонки, за которой волочился след из трупов. Это означало, что она все же нарушила условия их договора и сжульничала. Пусть и не специально. По правде, Рей было плевать на судьбу своего покойного супруга и на возможные обвинения в преступной безалаберности, повлекшей за собой очередную смерть. Ее рот запечатывала обида. Оскорбленное чувство собственного достоинства. Кайло отвергал ее раз за разом. Она не хотела унижаться, снова предлагая себя, выторговывая жалкие крупицы внимания в обмен на победу в дурацком пари. Она стащила с себя халат и бросила на пол, оставшись в одной легкой, открытой ночной рубашке. Теплый свет лампы придал коже более здоровый оттенок, но Рей понимала опасения Маз — она и сама не далеко ушла от своего мертвого слуги. Она почувствовала его взгляд, но остерегалась поворачивать голову, все еще глядя в сторону тусклого светильника у кровати. Предвосхищая намерение Кайло, нагнувшегося, чтобы оставить поцелуй на ее обнаженном плече, Рей накрыла ладонью его холодные губы. — Я не прошу о большем, — тихо сказала она. — Ты выиграл спор. Я дала клятву и держу свое слово. — Как вам будет угодно, госпожа, — откликнулся вампир, и Рей померещилась обида в его голосе. Она ждала и, кажется, позабыла, как дышать. Рей была готова забыть про все, если только он скажет что-то еще и даст ей надежду. Тогда ни Брендол, ни их глупый договор больше не будут иметь значения. Ничего не будет иметь значения. Именно сейчас Рей хотелось быть просто влюбленной семнадцатилетней девушкой, а не охотницей на нечисть, наследницей семейного дела, погребенной под грузом обстоятельств, ограничений и правил. — Впрочем… — опустив голос до шелестящего шепота, продолжал Кайло, — эту клятву дали вы, а не я. Он перевернул ее руку, которую все еще удерживал в своих руках, и поцеловал костяшки пальцев. Рей медленно подняла на него глаза и ей стало страшно от того, каким обжигающим и голодным был взгляд ее ручного монстра. От этого взгляда закипала кровь. Все внятные мысли разом вылетели из ее головы. В следующее мгновение в них отпала малейшая необходимость. Кайло утянул ее к себе на колени, сжал в ледяных объятиях и поцеловал. Не так, как раньше, когда Рей приходилось требовать этого и просить. Поцелуй вампира был все таким же холодным, но голодным и удушающим, выбивающим весь воздух из легких. Девушка обмякла в его руках, слабость в теле достигла апогея, и оно стало беспомощным и послушным. Она аккуратно провела языком по клыкам Кайло и теперь желала не только слиться с ним в этом порыве, но и ощутить их на своей коже. Рей отстранилась, наклонила голову и убрала на спину отросшие волосы, обнажая шею. Она не знала, виновата ли в этом их связь, работающая в обе стороны, или только ее помешательство, но она слышала стук собственной крови. Она зажмурилась, предвкушая боль. Боль и удовольствие. Но ничего не произошло — ее покорность отрезвила Кайло. Открыв глаза снова, она заметила, что он изменился в лице. Вампир смотрел на нее с испугом. — Нет, черт возьми, нет, — пробормотал он, и, наверное, маленькой госпоже никогда прежде не доводилось видеть своего ручного монстра таким растерянным, таким потрясенным. Он быстро, но аккуратно ссадил ее обратно на кровать и, вскочив на ноги, шатко попятился к двери. Темные глаза блестели, как в лихорадке. Он стал еще бледнее, чем обычно. — Но почему? — вырвалось у Рей, и она разозлилась на интонации капризного ребенка, засквозившие в собственном голосе. — Потому что я «слишком юна»? Ты ведь… солгал мне, когда сказал, что не хочешь стать человеком? Ты хочешь этого. Не меня, но этого. Уж прости, но нет другого Рэдгрейва, кто мог бы снять проклятие. Даже если я тебе не нравлюсь, я… — Прекрати, — оборвал ее Кайло. — Ты не знаешь, какую цену тебе придется за это заплатить. — Не знаю, — согласилась Рей. — Так что это? Кровь? Это меня не пугает. Или… — она задумалась, прикусив губы, все еще ледяные, словно после прогулки на морозе, — жизнь? Моя жизнь ничего не значит. Я всем приношу одни страдания. Я… я больше не могу. Я хочу, чтобы все это уже поскорее закончилось. Возможно, это единственное хорошее, что я могла бы сделать… Вампир приблизился и тяжело, будто вот-вот и сам потеряет равновесие, опустился перед Рей на колени. Кайло взял ее руки в свои, и она едва сдержалась, чтобы не выдернуть свои кисти из его ладоней. Впервые, наверное, за все это время ей был неприятен этот контакт. Холод пальцев Кайло напомнил ей обо всех тех вещах, что она пыталась проигнорировать. Как минимум, о том, что он мертв. — У вас вся жизнь впереди, моя леди, — вкрадчиво заговорил монстр. — Вы еще будете счастливы. А мой долг защищать вас. В том числе и от себя… — Слышать ничего не желаю! — взвилась Рей. — Я сама способна себя защитить, сама способна решить, что мне делать, что мне нужно. Мне нужен ты. Я хочу, чтобы ты стал человеком и… — Это чушь, — не позволил ей закончить Кайло. — Вы меня не знаете. Поверьте, человеком я был куда худшим, чем вампиром. Так что лучше оставить все как есть. А вам не мешало бы повзрослеть. Рей гневно вырвала у него свои пальцы и занесла кисть для удара, но не осмелилась завершить начатое, споткнувшись о преданный взгляд своего слуги. Вместо этого она сжала руку в кулак. — Не смей морочить мне голову, — прошипела Рей. — Какого дьявола тогда все это было? Зачем ты приходил ко мне по ночам? Думаешь, я ничего не заметила? Зачем… зачем тогда ты меня поцеловал? Я не позволю так обращаться с собой. Видеть тебя больше не желаю! Убирайся! Я запру тебя, как это сделал отец! — Отличное решение нашей общей проблемы, — мрачно усмехнулся вампир. — Всем от этого станет только лучше. — Хватит! — потребовала она и крикнула ему вдогонку, стоило Кайло нацепить на себя прежнюю маску невозмутимости и направиться к двери, словно ничего и не было: — Я тебя ненавижу! Он помедлил, прежде чем уйти, и ответил, не оборачиваясь: — Простите, госпожа. Мне жаль, но я не могу ответить вам тем же. Рей швырнула подушкой ему вслед, но бесполезный снаряд не достиг цели, плюхнувшись на дощатый пол комнаты. Она откинулась на постель, задыхаясь от невыплаканных слез, и обнаружила, что к ней вернулась прежняя ясность мысли. Ей совсем не хотелось думать о произошедшем или переживать из-за визита к Джессике. Она выудила из верхнего ящика прикроватной тумбочки отцовский блокнот, нацепила очки и придвинулась ближе к свету, чтобы снова просмотреть все записи с самого начала. После этой странной сцены у Рей возникло стойкое ощущение, что она упустила что-то очень важное. Впереди была бессонная, одинокая ночь на поиски подсказки.