The Resurrected sunset

У каждого своя история. Мне, оказавшемуся в этом забытом Богом месте, было трудно выйти наружу. Остаться в храме на пару часов не составило труда, но день становился всё ближе, а отсутствие каких-либо интересных предметов делало моё пребывание здесь невыносимым. Я начал выглядывать сквозь щели, отрывать заплесневелые доски с окон и осматривать храм с новой силой. Полустёртые бумажки с едва различимыми иероглифами приводили в уныние. Они расклеены повсюду: на местах, где раньше находились подоконники, на входных дверях со всех сторон, но больше всего — на задней двери. Удивительно, но они сохранились в первозданном виде, несмотря на течение времени. Я был готов поверить, что это место охраняли божества. Не потому ли мне было так странно находиться здесь? На голову упало несколько капель дождя, и звук его барабанной дроби по дереву приносил умиротворение. Я расправил плечи, чувствуя, как тревога, сжимавшая мою грудь, постепенно отступает. С катаной в руках решительно распахнул дверь, но на пороге и вокруг никого не было. Лишь следы, оставленные после произошедшего, свидетельствовали о том, что всё это не было плодом моего воображения. Длинные фаланги с острыми когтями кружили вокруг входа, а мелкие щепки, подхваченные ветром, улетали вдаль. Поспешил покинуть Долину Ада, понимая, что это место уже не спасти. Вернувшись в деревню, направился в гостиницу, где меня встретил у ресепшена извиняющийся владелец. Он настойчиво уговаривал покинуть заведение, не объясняя причин. Лишь бормотал что-то невнятное и непрерывно кланялся на расстоянии. В номере Хидана не оказалось, но развороченная постель и едва уцелевшая тумбочка красноречиво свидетельствовали о ночном госте. К счастью, туалет после его пьяного нашествия оставался в рабочем состоянии. Я оставил пару монет в знак извинений и выпрыгнул из окна. Посетив множество гостиниц, не смог найти ни одной, которая согласилась бы принять меня, даже за двойную или тройную плату. Кстати, во многих гостиницах не было свободных номеров. Предприимчивые хозяева, предвидя возможность использования хенгэ, отказывали всем без исключения. Проклиная Хидана и того старика, зашёл в единственное доступное место. В тихом квартале, среди традиционных домов и магазинов, скрывалось заведение, которое на первый взгляд выглядело как обычный жилой дом. Вход находился сзади, за каменной оградой, которая маскировала дверь под обычную стену. Номера для клиентов располагались на верхнем этаже, а внизу, в более светлом пространстве, размещались залы для развлечений и приёмные комнаты. Ко мне подбежала девушка и пригласила пройти дальше по коридору. Очутившись в просторном месте, заполненном низенькими столами, заметил, что некоторые стены украшены цветочными композициями из свежих лоз и зелени, что должно было создавать аромат и свежесть воздуха. Освещение в помещении создавало романтичное и интимное настроение для посетителей. Однако ужасная смесь ароматов, которая исходила от цветочных духов, недавно приготовленной пищи и, местами, пота, заставляла меня морщиться каждый раз, когда я подходил к своему столу. Спустя пять минут ко мне подсела новая улыбчивая девушка и завела беседу ни о чём. Мне пришлось купить несколько закусок и проявить терпение, чтобы удовлетворить её любопытство относительно «красивого молодого человека, который неожиданно появился в этих краях». — У вас такие прекрасные волосы! — щебетала девушка, осыпая меня комплиментами. — Их оттенок напоминает мне тёмный шоколад, который я часто покупаю. А вы были в закусочной в переулке за цветочным? Говорят, там… Вскоре за одной девушкой пришла другая, а за ней ещё одна. Усталость начала овладевать, и отвечать на вопросы становилось всё труднее. От скуки девушки начали болтать между собой, пытаясь вовлечь меня в разговор, но я лишь угрюмо смотрел на них. Неловко посмеиваясь, они одна за другой покидали столик. Я был рад остаться один, но не успел насладиться одиночеством, как ко мне подошёл новый человек. Женщина среднего возраста представилась администратором заведения «Кябакура» и начала задавать вопросы. — Вам что-то не нравится? Может быть, девушки не под вкусы молодого господина? — О, нет. Всё в порядке. Девушки были милы и очень общительны. Амэя нахмурилась и улыбнулась. — Как сотрудник данного заведения, нам важны отзывы от наших дорогих клиентов. Наверное, вас интересуют другие услуги? За отдельную плату мы готовы оказать их. Мне не успев скрыть свою заинтересованность, Амэя лишь сильнее улыбнулась в ответ. Сколько можно улыбаться? Она провела в отдельное помещение, расположенное под лестницей на второй этаж. В центре комнаты стоял потрепанный диван, а рядом с ним — несколько ваз с ирисами. Впереди виднелись ещё две двери, закрытые красной тканью. Я был скептически настроен, но приходилось скрывать лёгкое удивление. Убрав чёлку с глаз, притворился, что рассматриваю собственное отражение в зеркале. Было неприятно видеть чужую внешность, украденную у одного из прохожих. Желание снять маску становилось всё сильнее. Амэя что-то щебетала на фоне, распыляя на себя духи с ароматом вишни и лёгким оттенком шоколада. Затем протянула меню с различными услугами. Похлопав в ладоши, девушки в нарядных кимоно вышли и предстали перед нами. Интересно, они покупают свои кимоно или им их дарят клиенты? Девушки с улыбками поприветствовали нас, и Амэя предложила выбрать ту, которая соответствует предпочтениям. На листке были указаны более классические услуги, такие как массаж, стриптиз или сексуальные игры в приватных номерах на втором этаже. С обратной стороны был прайс с более дорогими и экзотическими для японцев играми: групповые сеансы, полноценные комнаты с БДСМ-реквизитом и список фетишей на любой вкус. Когда увидел пункт «асфиксиофилия», чуть не подавился. В этот момент не смог полностью проигнорировать стреляющий взгляд крайней девушки. В глазах читалось то, как и с чем она будет оказывать услуги. Жуть. Я подписал все необходимые бумаги, выбрал наиболее спокойную на вид девушку и оплатил её услуги. Забежав в номер, скинул дорожный плащ и поспешил в ванную. Иоши осталась ждать снаружи, хотя и пыталась последовать за мной, но пришлось вежливо отказаться. У меня не было никакого желания ни физического, ни духовного. Мне была необходима комната, горячая ванная и еда. Окно в ванной оказалось достаточно широким, чтобы я в него протиснулся. И выходило оно очень удобно — на задний двор, не просматриваемый с дороги. Иоши, погружённая в гендзюцу, уверена, что выполнила свои обязанности. Чувствуя жалость к ней, оставил её спать на кровати, а сам устроился на небольшом диване у окна. Так прошло несколько дней. Я исправно платил деньги и высыпался, не обращая внимания на зеркало на потолке. Амэя, радуясь высокой прибыли, пыталась привить мне других девушек, но получала отказ и разочарованно уходила. Понятное дело, что личных вопросов никто не задавал. От скуки иногда выходил из номера и наблюдал, как чья-то жена буквально вытаскивала своего мужа из комнаты. По ночам просыпался от криков, стонов, различных шлепков и сетовал на плохую звукоизоляцию. Каждый день в номере царили разные благовония. Иоши, узнав о моей нелюбви к насыщенным цветочным духам, сменила их на более лёгкий аромат, напоминающий о морской воде и свежескошенной траве. Это сочетание показалось мне восхитительным, и я не переставал делать комплименты, находя всё новые и новые поводы для восхищения её идеям. Ей понравилось их распылять, радуясь о признание к своему увлечению. Поздно вечером, пока магазины ещё не закрылись, я передал письмо под недовольным взглядом сотрудника почтовой службы. Написав инициалы Сакуры, заплатил за срочность в несколько раз больше и поспешил покинуть заведение. Надеюсь, они поймут, что происходит.

Привет, Сакура!

Я понимаю, что уже давно не писал тебе. Прости, у меня было много дел. Если я вернусь в Коноху, даже не буду сопротивляться. Можешь ругаться, если хочешь. Надеюсь, у тебя всё хорошо. Как продвигаются твои занятия ирьёниндзюцу? Ты прочитала книгу, которую я тебе рекомендовал? А как твоё здоровье?

Прости-прости, я понимаю, что ты не это ожидала услышать. В конце письма приложил несколько зарисовок, которые сделал накануне и сложенный белый цветок хризантемы.

В дороге,

Твой друг.

Передай, пожалуйста, второе письмо Цунаде-сама. Спасибо.

Здравствуйте, Цунаде-сама.

Прошу прощения за долгое отсутствие, но, думаю, Вы и так всё знаете. В данный момент я нахожусь в Стране Горячих Источников, и погода здесь просто замечательная. Лучше, чем непрекращающийся дождь.

Место, которое Вы мне рекомендовали посетить, просто великолепное. Недавно я познакомился с очаровательной личностью, и это знакомство было настолько прекрасным, что я на мгновение потерял голову. Разговоры, которые ходят в Конохе об этом месте, не лишены смысла. Я уверен, что Джирайя-сан найдёт здесь много полезного опыта для своей истории. Думаю, мне стоит задержаться здесь ненадолго и встретиться с ним лично. Местные жители очень хвалят горячие источники.

С уважением, Хисахито.

P.S. Не забывайте принимать таблетки от давления! В вашем возрасте не стоит волноваться.

Бархатное спокойствие, утренняя свежесть бьёт прямо в открытое окно, в комнате витает терпкий аромат полевых цветов и свежесваренного кофе. Когда солнце только начинало светить, а торговцы, ещё не до конца проснувшись, открывали свои лавки, я выходил на прогулку. По деревне, словно рой пчел, ползли слухи о ночных убийствах, совершенных серийным убийцей. Следы его преступлений были красноречивы: символ Джашина на земле, пронзённая грудная клетка и остывший труп. Нетрудно догадаться, кто был подозреваемым, но проблема заключалась в том, чтобы его найти. Хидан исчез. Никто не знал, где он, и все были рады, что он пропал. Ни в борделе, ни в ресторанах нет никаких сведений о его местонахождении. Ситуация становилась неприятной. У меня нет причин вмешиваться в его дела или помогать местным жителям, но груз прошлых событий не давал мне покоя. От скуки размышлений решил ввязаться в это дело и попытаться найти попугая. Недолго думая, я нашёл лучшее решение и провел несколько дней за бумагой. Чтобы найти сумасшедшего, нужно мыслить как сумасшедший. В моём случае это означало стать ебанутым самому. На следующий день Хидан, как разъярённый лев, появился на окраине деревни, полный гнева и раздражения. В руках он сжимал смятый листок бумаги.

Хидан — тупица!

Идеальный образец дурачка!

С ним невозможно разговаривать:

Его слова — лишь хриплый крик!

Поэтому Хидана лучше игнорировать.

Что уж тут говорить — то да, он просто дурак.

P.S. В 12:30 приходи, если не зассал. Место ты знаешь.

За его спиной висела коса и блестела в лучах солнца. Хидан раздраженно глядел по сторонам в поисках. — Кто это написал? Я знаю, что ты здесь, выходи, ублюдок! Он не знает, что тот плохо написанный стишок стоил мне большого количества времени и гудящей головы. Писательство — худшее, что придумано человечеством. По крайней мере, для неподготовленного человека. Я спрыгнул с дерева около него. Пришлось изменить голос, сделав на полтона выше. Переделать новую манеру речи так, словно осваивал незнакомый диалект, учил иностранный язык или исполнял роль в истории. Неторопливая манера речи, как будто жадничаю, и каждое слово — золотая монета, с которой я расстаюсь. Я прекрасно осознавал: мои действия висят на тонком волоске, готовые волной, подобно цунами, накрыть с головой. Раньше игра на публику приносила удовольствие от внимания или желания получить сладости, редко бывающие дома из-за проблем со здоровьем. Затем, начиная с маленького комка снега, оно разрасталось всё больше и больше, пока я не перестал видеть концы. Как ни старался я не мог отличить: здесь играю ради чего-то или это настоящие чувства? Запутавшись в самом себе, не в силах отличать реальность. Изо дня в день привычка укоренилась и перестала восприниматься чем-то чужеродным. Лицо, скрытое настоящей маской, приняло наигранную мину. — Тебе понравилось? Я долго сочинял, размышляя о высоких нравственных метафорах, заканчивая откровенной похабщиной или даже о твоей религии. Без обид, но ты действительно полный идиот, раз веришь в это. Нет никакого Бога. Мне повезло, что взбесить такого человека было легко. Во взгляде Хидана читалась неприкрытая ненависть ко мне, она исходила из самых глубин его сердца. «Убью!» — кричало бы оно, если бы могло. Я ощущал приятную тяжесть катаны на спине и был готов в любой момент сорваться с места и вступить в новую схватку, которая, был уверен, закончится для меня плачевно. — Мне глубоко посрать, оскорбляешь ты меня в «нем», — он выплюнул последние слова и выкинул листок в кусты. — Я хотел мирно убить тебя и вознести благословение Джашина, но, к твоему несчастью, планы поменялись. Ты- Резким выпадом и под шокированные взгляд Хидана, улетевшего в лес и застрявшего в ветвях, я наносил удары лезвием. Разозлившись пуще прежнего, он шаг за шагом размахивал косой. Комки сухого песка разлетались в воздухе, мешая разглядывать пространство, дышать в маске становилось всё сложнее: першение и отсутствие свежего воздуха затрудняло движение. В какой-то степени я радовался происходящему, у него на косе отсутствовала веревка, и это давало мне фору. Отринув оружие в сторону, повалил противника на землю, ударяя кулаками в грудь и выбивая хриплый вскрик. Мысленно поблагодарил наставницу за приемы, и следующим мгновением я очутился на противоположной стороне. Неудачно развернувшись, в ухо проборобанил звук скрестившегося металла, и лицо Хидана искривилось в улыбке зверя. Коса, воткнувшаяся в предплечье, разрезала мышцы, кровь брызнула ему на лицо, и капли, спускаясь вниз по шее, распространялись на белой майке, подобно распустившимся цветам. В мгновение радостная улыбка показала безупречные зубы, но тут же, спрятавшись, он нахмурился и опустил глаза вниз. Из его живота торчала катана: с медленным хрустом ломающихся костей она прокручивалась внутри тела, зачарованная чакрой, старалась разрезать торс пополам. С тихим звуком, напоминающим открытие новой бутылки алкоголя, оно вышло из него, и с двух сторон фонтаном начала выливаться кровь. Ему разворотило брюшную полость, кишки разбросало по округе, крови вылилось несколько литров, а он до сих пор глотал воздух и моргал глазами. В ту же секунду Хидан рухнул на землю, распластавшись на две половины, местами соединен едва уцелевшими мышцами. Я отошел на несколько шагов назад и удержался от желания сбежать от зрелищ. Что-то похожее на растерянность и жалость появилось в груди. Скривился и вернулся обратно, перевернув лицо вниз, снял маску, затем вырвало уже собственной кровью; откашлявшись, я тяжело вздохнул. Не стоит так часто их использовать, кажется, за последнюю неделю перешел лимит. Что же дальше? Из меня выйдут собственные органы? Или однажды взорвусь, как сверхновая звезда? Выплюнув очередной сгусток, залечивал раны и лениво размышлял. Клоны, оставленные по округе на случай непредвиденных ситуаций, как по щелчку пальцев чуть ли не одновременно стали рассеиваться. За матерившись, двинулся обратно. Сил осталось совсем мало, едва ли выдержу второй раунд, разве у Хидана были сообщники? Когда спускался с горы, солнце скрылось за холмом, и вдруг резко стало темно, хотя было ещё довольно рано. В борделе было шумно: разгоряченные разговорами с пошлыми намёками мужчины разных возрастов, рассевшись по разным углам, старались уломать сотрудниц на другие услуги, не входившие в их рабочие задачи. Тут и там вспыхивали пьяные крики, готовые перерасти в драки, но охрана, зачастую набранная из бывших шиноби, выгоняла посетителей пинком под зад из заведения. Переступив порог номера, заметил заранее подготовленный столик с заказанной едой и чуждый для этого места аромат. Я не разжал рукоять, хотя от внезапной вспышки боли потемнело в глазах. Пахло мылом и дымом, как от пылающего костра, странная, головокружительная смесь. И ещё что-то, что было трудно понять, но казалось до боли знакомым. Удивительно, но я успел увернуться, хотя нас разделяло всего пара шагов. Иоши, в ужасе прижимая ладонь ко рту, с тревогой взглянула на меня. Почему именно она? — С вами всё хорошо, молодой господин? Мне позвать помощь? — спросила девушка, оставшись в проходе. — Не стоит беспокоиться, Иоши. Это всего лишь неудачная тренировка, ничего страшного. Она с сомнением смотрела, закусив губу, и подошла ближе. Под действием адреналина мысли стали путаться, и не сразу доходило происходящее. — Ты сменила духи? Они такие… Необычные для молодой девушки. — Вы заметили? — спросила Иоши, радостно улыбаясь. Её короткая юбка, едва доходящая до колен, колыхалась в такт движениям, а шелковистые волосы, закрученные на кончиках, спадали на грудь. — Я так старалась, чтобы молодой господин вспомнил меня. Надеялась, что он не забудет сестричку Иоши, когда покинет это место, и будет помнить. Свечи горели в маленьких плошках, их мягкий свет гулял по лицам и рукам, заставляя одежду выглядеть выцветшими и бледными. — Будь уверена, если бы я ранее встретил столь миловидную девушку, то непременно бы помнил всю оставшуюся жизнь. Ложь сорвалась с моих губ наподобие молнии. Она забеспокоилась, её плавные и грациозные движения, напоминающие танец с веером, который девушка любила носить за поясом, сменились на дёрганные и ломаные. Отказавшись покинуть номер под предлогом помощи молодому господину, Иоши переводила взгляд с обстановки на меня и открыто рассматривала, не скрывая своего любопытства. Спустя некоторое время я обменялся с ней несколькими односторонними фразами и, стараясь казаться непринуждённым, направился в ванную комнату. Закрыв за собой дверь, открыл кран на полную мощность, и под шум льющейся воды вылез в открытое окно. Рана в плече, которую успешно залечил остатками чакры, перестала беспокоить и зудеть. Оказавшись на крыше, продвинулся на несколько метров вперёд и краем глаза заметил стремительное движение в свою сторону. Не успев отскочить в сторону, почувствовал знакомое жжение на спине, а чужая хватка на ноге становилась всё сильнее. Человек, принявший облик Иоши, сидел на корточках и не давал сбежать. Я едва различал, кто передо мной: незнакомый подвыпивший шиноби или моя собственная галлюцинация, вызванная нестабильным состоянием от потери крови. Голос его звучал очень мелодично, но говорил он шёпотом — тихим, как шелест прибрежного песка, поднятого в воздух ветром. Он произнёс только одно слово: «Поймал». И мир схлопнулся. В комнате, освещённой тусклыми фонарями, установленными по углам, царил полумрак. Вокруг раздавался звон металла, напоминающий удары молотка по наковальне. С трудом осознал, что всё это лишь в моём сознании. Я не чувствовал ни рук, ни ног — они были крепко связаны верёвками со стулом, и чакра перестала свободно циркулировать. Боль, как адская сеть, окутала тело, не позволяя сосредоточиться. Скосил взгляд на своё плечо и, поморщившись, вспомнил недавний порез, полученный в бою. Но почему эта рана, которую я залечил, кажется настолько запущенной? Она не только не позволяла двигать плечом, но и не давала даже повернуть голову. Догадка осенила внезапно, заполнив недостающие пустоты в мозаике. Несмотря на боль, начал стараться ослабить верёвки. И тут, как в самых типичных романтических историях, дверь противно скрипнула, и в комнату вошёл мужчина. Я поднял голову и, не скрываясь, встретился с ним взглядом. В его руке покоилась маска, которую он только что снял. В другой руке он небрежно крутил кунай, играя с ним. — Пока мы здесь давай поговорим по душам. — Боюсь, тут вышло недопонимание. Увидел, как желваки заиграли на скулах, и поэтому напрягся, не иначе взведённая пружина. Я невольно вздрогнул от знакомого голоса, который протяжно произнёс: «Отчего же?» В голове пронеслись сотни мыслей о том, как выбраться из сложной ситуации, но ни одна из них не была подходящей. Оказавшись погрязшим во лжи, я не мог найти выход из этой ситуации. — Я признаю, что на нашей последней встрече вёл себя не совсем корректно и воспитанно. Мне не следовало говорить о чувствах человека, с которым я даже не был знаком. Прошу меня простить за это. — С какой стати мне верить твоим словам? — он подошёл ближе, взял соседний стул, сел напротив и закинул ногу на ногу. — Пророк — должен был предвидеть своё похищение. Я бы с радостью отрезал себе язык, но, увы, он мне ещё нужен. Поморщившись от боли, заёрзал на стуле. Напряг своё зрение, стараясь разглядеть лицо собеседника. Он надел на лицо тканевую маску, которая закрывала половину его головы. Виднелись непослушные волосы и глаз, в котором горел шаринган. — Это не совсем так работает. Понимаете, я и сам этого не понимал, пока в один день мои сны не начали сбываться. Меня зачислили в Академию шиноби, появилась команда номер семь… В общем, ситуация тогда была прескверная. Кунай у горла выглядел превосходно. Он смело разрезал нежную кожу, и тонкая струйка крови стекала до самого пола. Едва уловимый аромат мыла и дыма снова прорезал запахи сырой земли, словно спасительная нить. — Говори по существу. Не пытайся обмануть меня, утешаясь надеждой, что я сжалился и отпущу тебя. Это не так. Легким движением Обито убрал кунай от моего горла, с легкой брезгливостью стряхнув капли крови, и вернулся в прежнюю позу. — Тебе нет смысла держать меня при себе, не легче ли просто убить? — с любопытством поинтересовался я и прикусил язык, ругая себя за вырвавшиеся слова. Но я не мог остановиться. — Зачем был нужен этот цирк? Чтобы подтолкнуть Хидана к убийствам, избавиться от клонов, а затем стать девушкой. Каково это? Скажи только честно, понравилось? Он не ответил, скрестив руки на груди, и задумчиво смотрел на меня, поглаживая кольцо на пальце. В ту же секунду, когда осознал, что на данный момент меня не собираются убивать, поумерил свой пыл и попытался вновь завести разговор с похитителем. Но Учиха игнорировал меня, казалось, ему наскучил этот разговор, и не желал общаться ни при каких условиях. Обдумывая это и все больше поддаваясь своему волнению, не могу найти себе места. В голове то и дело возникали вопросы. Я сомневался, что Хидана действительно кто-то подталкивал к убийствам, Акацуки не занимаются подобными вещами. В любом случае, попугай будет находиться внутри организации, поэтому им нет смысла разыгрывать эту сцену. Не так ли? Проблема лишь в том, что Обито не просто так занимает своё положение в иерархии Акацуки. Играть на нервах такого человека может быть опасно. Это в любом случае рискованно. Катастрофа. Армагеддон. Черт, как еще можно назвать свихнувшегося мужика, готового схлопнуть этот мир в лепешку и заправить под слоем гендзюцу? — Ты знаешь, кто я, — произнес Учиха, скорее утверждая, чем спрашивая. — Откуда? Не говори ерунды о пророчествах, их не существует. Это лишь фантазии людей, которые верят, что определённые слова могут их спасти или, наоборот, причинить вред. — Стоит только поверить, и все тайны станут явью. Хочешь верь, хочешь нет. Во сне я увидел твою жизнь: соперничество с Какаши-сенсеем, обучение у Четвертого Хокагэ и твою влюбленность в Рин. Я плохо помню те события, ведь это было давно, но отчетливо помню ваше последнее совместное задание. И мне… жаль. Он молчал, сохраняя расслабленную позу, но в тени, мелькнувшей за его спиной, мне показалось, что одно упоминание о погибшей девушке заставило его насторожиться. Я тряхнул головой, чтобы волосы рассыпались, и продолжил свой рассказ. — Какаши-сенсей рассказывал мне о своей команде, даже показывал общие фотографии, — на этих словах Обито не смог сдержать смешок. — А когда я отправился путешествовать, однажды мне приснился конец этого мира, и ты без маски, с шаринганом. Доволен? Я нигде не соврал! Клянусь! — Я уверен, что ты врешь в двух моментах. Во-первых, Какаши никогда не хранит фотографии. Во-вторых, Хидана никто не подталкивал к убийствам. Это его личное решение. Я кивнул с улыбкой, понимая, что неприятности из-за не вовремя сказанных слов только начинаются. — Тогда какое наказание ожидает того, кто посмеет солгать такому человеку, как ты, без суда? Мне показалось, он улыбнулся, разгадав мою хитрость, но всё же принял предложение. — Смерть. А каков твой ответ? — Соглашусь с тобой, но лучше умереть без сожалений. Если бы цель состояла в том, чтобы привлечь его внимание, то можно было бы устроить что-то впечатляющее или экстравагантное, чтобы вывести из равновесия. Из-за этого приходилось петлять из стороны в сторону, чтобы понять, как поступать рядом с ним. Блять, ну почему каждый день со мной что-то случается? Похоже, Бог — большой шутник. Скривившись, я невольно вспомнил предыдущий способ. Моё недовольное лицо Учиха воспринял на свой тон. С каждой секундой всё больше казалось, что я нахожусь на грани взрыва. Вместо ответа на его пальце засветилось кольцо. В какой-то момент меня охватило веселье, и я даже поперхнулся, услышав удаляющиеся шаги похитителя и хлопок двери. Но смех исчез на полпути. На мгновение стало удушающе тихо, к спине прилипла мокрая от пота футболка, четыре простых слова заставили замереть в ужасе и облизнуть пересохшие от страха губы. — Он на неё похож. До сих пор я не осознавал, насколько серьёзную проблему создал сам для себя. Внезапное понимание сложившейся ситуации, как ледяной душ, обрушилось на меня. Я оказался в плену у безумца. Твою мать. В тот же миг перед глазами всё потемнело, будто кто-то надел на голову плотный джутовый мешок. Очнулся от толчка по ногам и, заморгав, увидел мутную картину. Обито, сменив одежду, сидел на том же месте, крепко сжимая в ладони кунай. Меня охватил хриплый кашель, согнулся пополам и попытался прикрыть рот ладонью. Но, переменившись от увиденного, мрачно взглянул на мужчину. Словно не замечая этого, он приподнял оружие и провёл указательным пальцем по острию. — Хочешь? Я отвернулся, не понимая, чего тот хочет от меня. Сидеть на полу было ужасно неудобно, руки, облепленные новыми печатями, были зафиксированы цепью с крупными звеньями и не давали возможности свободно двигаться. И Обито был рядом. Стоял впереди, дышал тяжело и страшно. Особым хищным способом держал в руке оружие. Бросив на меня быстрый взгляд, переменился в лице и резко схватил за волосы. Дерганым движением заставил поднять голову и посмотреть на него. Я не сопротивлялся и не пытался возражать, поджав губы. В груди, тугим узлом, сворачивалось отвращение к нему. Воображение рисовало уродливые картины будущего, и, не сдерживаясь, корил себя за вспыльчивый характер и упрямство, вспоминая прошлые ошибки. Зажмурившись, я стал готовиться к худшему. Его руки до омерзения горячие. Они не липкие от пота или других жидкостей, невесомые прикосновения скользили по коже, оставляя после себя тонкие следы, как будто жжение пламени коснулось меня. Кожа покрылась мурашками от брезгливости и неудобства. Он потянул за волосы, заставляя нагнуть голову в сторону, кончиком куная задумчиво вырисовывал на шее небрежные узоры. Сердце бешено колотилось, но я не мог заставить себя открыть глаза и сопротивляться, парализованный от страха. Хотелось кричать, умолять его не делать этого. Я не мог поверить, что кто-то мог убить человека, который не причинил ему зла. С тихим вздохом Обито убрал оружие в сторону. Но как только я успел перевести дух, он снова взял его в руки и начал срезать волосы на уровень нижней челюсти. В неверии распахнул глаза, и, встретившись с ним взглядом, замер, словно пойманная птица. — Если дернешься, то сразу умрешь, — прошептал он безжизненным голосом. Отрезанные волосы скользили по одежде и падали вокруг нас. Закончив, он со странным выражением внимательно осмотрел свою работу. По-видимому, результат его удовлетворил, и Обито вернулся на прежнее место, произнеся: «Хорошо держишься».