Сарада Учиха: путешествие во времени

Третий Хокаге, Хирузен Сарутоби, сидел в своём просторном кабинете, за окном которого расстилалась панорама Конохи — холмы, утопающие в зелени, извилистые улицы, переливающиеся под лучами заходящего солнца, и далёкие, едва различимые, вершины гор. Атмосфера здесь витала напряжённая, сгущённая тяжестью недосказанности и тем, что обычно может остаться между строк; она ощущалась даже сильнее, чем аромат крепкого чая, стоявшего на низком столике. А напротив, раскинувшись в своем обыкновенном небрежном стиле, восседал Джирайя — один из легендарных санинов, выходцев из Конохи. Жабий отшельник — вечный искатель приключений и, в то же время, верный ученик Третьего. — Джирайя, — начал Хокаге, его голос был спокоен, но в нём слышалась усталость, накопленная годами управления деревней. — Ты знаешь, что Коноха — это не просто скопление домов и людей. Это сложный, динамичный организм, история которого насчитывает десятилетия. Это живое наследие, сотканное из побед и поражений, радости и горя, верности и предательства. Каждый житель, начиная от опытного джоннина и заканчивая самым юным генином, от кузнеца до простого фермера, — каждый вносит свой, незаменимый вклад в её существование и процветание. Здесь мы учимся не только владеть силой чакры, но и ценностям, которые важнее любой техники. Здесь мы учимся дружбе, преданности, самопожертвованию — качествам, без которых любая, даже самая могущественная деревня, обречена на гибель. Мы создаем целую систему взаимопомощи, и эта система — наша настоящая сила. Джирайя, не питавший особой любви к формальностям, и стремившийся к одиночеству, невольно прислушивался к словам наставника. Его взгляд, о обычно наполненный игривой иронией, стал сосредоточенным, серьёзным. — Я понимаю, сенсей, — ответил он, почесывая затылок. — Но мир за пределами Конохи — это бесконечный океан опасностей. Там царят беспощадность и хаос. Я видел это, поскольку жестокость, направленная людми на тех же самых людей, не способных дать отпора, проиходила на моих глазах, и испытывал на своей шкуре. И порой кажется, что все наши усилия, все наши жертвы — это лишь капля в бескрайнем океане. — Да, мир жесток, Джирайя, — согласился Хокаге, в его голосе появилось нечто похожее на печаль. — Но именно в эти тяжелые времена мы должны проявлять нашу исключительность. Мы должны защищать Коноху не только от внешних врагов, но и от внутренних раздоров, от сомнений и отчаяния. Мы должны передать эти ценности следующему поколению — это наша самая важная миссия. Ведь наша сила в нашем народе, в нашем единстве духа. И это единство — фундамент нашего будущего. Джирайя молчал, вглядываясь в закат, освещающий холмы Конохи. Он понимал, что его путь, весь испещренный приключениями и опасными миссиями, неразрывно связан с судьбой этой деревни, с судьбой его наставника и его друзей. И он, несмотря на все свои странности и неукротимый характер, всегда будет готов защищать свой дом, свою Коноху. Но в этот раз его приключения начинаются с тренировки Наруто. Джирайя встал с кресла, погладив свою лохматую шевелюру, и, полагаясь на свои инстинкты, произнес: — Сенсей, я готов взять на себя эту ответственность. Наруто — особенный ученик, и он требует особого внимания. Я знаю, как вскормить его потенциал, направить его энергию на защиту Конохи. Хирузен кивнул, его взгляд стал ещё более серьёзным. — Это не просто тренировка, Джирайя. Ты будешь не только учителем, но и примером для него. Передай ему наши ценности, объясни, что сила — это не только мощь, но и способность защищать тех, кто слабее. Джирайя задумался, осознавая, что его роль в судьбе Наруто будет основополагающей и важной. Он вспомнил, как сам был молод, полон духа приключений и стремления к свободе, желания обойти весь мир. — Я сделаю это, — кивнул санин, преисполняясь решимостью сделать из не путевого Узумаки человека. — Наруто станет силой, о которой мы мечтали. Он защитит Коноху, как защитили когда-то мы. Виновник встречи двух людей в кабинете Хокаге, внезапно врывается внутрь сам, едва не снеся с петель дверь, как вихрь, мгновенно разрушая напряженную угнетающую атмосферу. Его белобрысая макушка традиционно растрепанных волос, только успевает мелькнуть в проходе и за миг оказаться перед столом, Хокаге, а глаза, полные волнения, сверкают искренним беспокойством. Он легко разрушает рабочую атмосферу, чтобы рассказать о своих, наверняка ужасно «важных» проблемах, совершенно не подозревая о том, что его неожиданное появление прерывает важный разговор. — Эй, старик! — восклицает он, крайне сбитый с толку и не скрывающий тревоги. — Что за дела? Почему АНБУ забирают обычных девчонок по среди дороги? Хирузен слегка вздрогнул от резкого входа Наруто и направил взгляд на своего ученика Джирайю, чей лик изменился — сосредоточенность уступила место беспокойству, а проблема действительно грозилась разрастись до серьезной. — Наруто, — говорит он сдержанно, — такое поведение неприемлемо. Наши АНБУ расследуют потенциальные угрозы, и если такая девочка попала в бедственное положение, мне бы об этом доложили. Джирайя, всегда готовый поддержать своего ученика, присел на край стола, стараясь приободрить Наруто. — Не переживай, Наруто, — произнес он с мягкой улыбкой. — Мы обязательно разберемся в этом вопросе. Но Наруто, не в силах успокоиться, продолжал нервно метаться по комнате. Он старался повторить и обдумать каждое слово, произнесённое старшими, но его тревога становилась всё сильнее, да и не то чтобы у него получалось хорошенько пораскинуть мозгами в критические моменты, требующие незамедлительных действий. Поэтому он всегда ощущал себя защитником, срываясь с места, толком не подумав, когда кто-то находился в опасности. Его инстинкты ему подсказывали, как нужно действовать. — Ну, старик, выясни у своих подчинённых что происходит? Пока не выясните, я с места не сдвинусь.

***

Мрак, густой и липкий, обволакивал Сараду, словно живое существо. Единственный источник света — одинокая свеча, дрожащим пламенем выхватывающая из тьмы фрагменты комнаты. Она стояла на черном, отполированном до блеска столе из темного дерева, который казался холодным и враждебным. Руки Сарады были крепко связаны, запястья сдавливали грубые, шершавые веревки, врезаясь и царапая кожу. Кресло, к которому она была прикована, выглядело старинным, его обивка, словно пропиталась пылью веков. Где она? Этот вопрос обжигающе пронзал ее сознание, подобно осколкам стекла. Сарада попыталась повернуть голову, чтобы лучше рассмотреть окружающее пространство, но резкая боль пронзила шею. По всей видимости, ее также привязали к спинке кресла. Комната, насколько позволял разглядеть мерцающий язычок пламени, была небольшая, квадратная. Стены, похоже, были каменными, сырыми, пронизанными темными, едва заметными трещинами, словно морщины на лице древнего исполина. В воздухе висел запах сырости, смешанный с чем-то едким, металлическим — запах крови или ржавчины. Пол, был вымощен камнем, холодным и гладким под невидимыми пальцами мёртвой тишины. Каждый вдох Сарады, короткий и прерывистый от нарастающей паники, отдавал гулким эхом в безмолвии, словно кто-то подхватывал ее страх и усиливал его. Сердце колотилось в груди, бешено стуча, будто пытаясь вырваться наружу. Что же ждет ее здесь, в этом мрачном, удушающем плену? Последние воспоминания, которые всплыли в голове отрывочные, словно в тумане: разговор с маленьким Седьмым, просьба отдать черепаху… А затем — резкая боль, темнота… Похитители — в странной, необычной одежде, скрывающие лица под масками. Были ли это АНБУ? Нет, что-то не сходилось. Одежда не соответствовала тому, что она знала об АНБУ Конохи. Она помнила символы клана, эмблемы, особенности тканей, используемых для пошива униформы. Это были другие люди, возможно, наемники, или представители какой-то неизвестной ей организации. Они действовали профессионально, быстро, без лишних слов. Маски животных скрывали их личности, но не скрывали холодную решительность в их действиях. Внезапно, из глубины темноты донёсся приглушенный скрип. Звук, похожий на скрежет металла о камень, заставил Сараду вздрогнуть. Что это? Ее воображение рисовало жуткие картины: острые клинки, приближающиеся фигуры, боль… Или, возможно, это просто скрип двери, а то и старого кресла? Она не могла знать наверняка. Ей оставалось только ждать, напрягая все свои чувства, пытаться уловить любой звук, любой шепот, способный дать хоть какое-то представление о том, что происходит за пределами этого мрачного плена. Страх был её единственным компаньоном в этой бездне мрака и неизвестности. В этой игре в кошки-мышки она была беззащитной мышкой, ожидающей своего приговора. Внезапно тишину разорвал резкий звук, словно кто-то шагнул на старый пол. Сарада застыла, замирая в ожидании. Сердце стучало в унисон со звуками, и каждый шорох казался приближением неминуемого. Из-за тени вынырнула фигура, ее контур едва различим в полумраке. В руках он держал длинную палку, на подобие трости, и, видно, от слабого света свечи его лицо оставалось неизвестным для неё. — Ты наконец-то очнулась, — произнесла фигура негромким, но уверенным голосом. Сарада почувствовала, как мороз пробежал по её спине. Она представила себе, какие вопросы могут быть заданы, и какое наказание ожидает её за несговорчивость. Силуэт шагнул ближе, и в момент, когда он приблизился к свету, она увидела в его глазах не только холодный расчет, но и что-то ещё — заинтересованность, как будто её судьба была ему интересна. Сарада поняла, что время на исходе. Нельзя было позволить себе упасть в пучину страха. Надо думать, действовать! Собравшись с силами, она произнесла тихо, но решительно: — Кто ты? Зачем я здесь? Её вопрос повис в воздухе, как вызов, и фигура замерла на мгновение, прищурившись, словно раздумывая над ответом. — Вопросы здесь задаю я, а не ты, девочка, — произнес мужской голос, его тон был холодным, как острие ножа. У Сарады задрожали колени от страха, но она старалась не выдать свою слабость. Кому-то, кто был способен на подобные поступки, не стоило показывать уязвимость. — Почему вы похитили меня? — спросила она, делая акцент на каждое слово, чтобы они звучали твёрже. Внутри бушевал ураган эмоций, но она знала, что показаться неуверенной — значит подписать себе приговор. Фигура прищурилась, словно выбирая, какие слова произнести. Силуэт шагнул вперед, и мягкий свет свечи выхватил из тьмы детали его лица: чёткие, строгие, один чёрный глаз и второй закрытый повязкой. — Кто ты? Какое ты имеешь отношение к Узумаки Наруто? — спросил старик с тростью. — Никакое. — Не лги. Ты похожа на выходца из Учих. Сарада почувствовала, как волнение нарастает. Она знала, что за её плечами давит наследие целого вырезанного клана Учих, но она не понимала, зачем это было нужно ее похитителям. Старик посмотрел на нее с интересом, пока его черный глаз блестел в свете свечи. — Я не знаю кто вы такой. И не желаю с вами общаться. Сарада старалась говорить уверенно, но сама чувствовала, как колебалась на грани паники. Её желания оставаться сильной шли вразрез с реальностью, в которой она оказалась. Страх и неуверенность, закрадываются в её разум, пытаясь одержать верх, но он она знала, что не может позволить этому случиться. — Ты очень дерзка для человека, который оказался в подобной ситуации, — произнес старик, его голос стал ещё более холодным. — Но ничего, мы тебя разговорим, у нас есть методы для таких случаев. И старик постучал тростью, дав кому-то команду, от тени отделился человек и подошёл ближе, на нем была маска животного. Он медленно приблизился к Сараде, его выражение лица было надежно скрыто под другой личиной. Он был спокоен, уверенно держа в руках длинный тонкий кинжал, заточенный до зловещего блеска. Тусклый свет отразился на кончике его лезвия, и это зрелище заставило Сараду затрепетать. Старик продолжал с непривычной, слегка насмешливой интонацией: — Мы постараемся быть к тебе как можно более вежливыми, но, как ты понимаешь, есть вещи, которые не терпят отлагательств. Давай, кот, покажи ей, что происходит с теми, кто не хочет говорить. Холодный пот прошёл по её позвоночнику, а страх накрывал, как волна. Сарада попыталась отстраниться, но верёвки лишь сжимались туже. АНБУ шагнул ближе, нависая над ней и сверкая лезвием. — Не пугайся, — произнес он с лёгкой ухмылкой в голосе, — я не собираюсь тебя убивать. Просто немного развлечемся, прежде чем вернемся к вопросам. Сарада замерла. Она ощущала прилив паники, и, несмотря на это, адреналин заставлял её мозг быстрее шевелиться. Она искала путь к спасению. Она знала, что её основное оружие — это мыслительные способности, но страх зависал в воздухе, и эта ситуация могла забрать у неё всякую бодрость. — Умоляю, не надо! Я не знаю, чего вы хотите от меня! — вскрикнула она, стараясь изобразить в своём голосе побольше отчаяния.

Ей нужно было в срочном порядке что-то придумать, в то время как к ней неизбежно приближалось лезвие, и это было достаточно трудно вот так симпровизировать. Сбежать скорее всего не получится — снаружи могло быть полно охраны. — Не бойся девочка, я буду осторожен, — как-то едко и одновременно наигранно тянет мужчина за маской, словно перед ним пятилетний наивный ребенок. Если она и вправду такой кажется, то с одной стороны это хорошо… Нож блеснул перед ее лицом, как раз перед тем, как Сарада почувствовала обжигающую боль на предплечье.

***

Наруто притопывал ногой. Это ж надо было!.. — Наруто, не суетись ты так, — откинувшись к стене, вальяжно протянул Джирайя, словно его и не заботило ничего вовсе. Тут людей воруют посреди бела дня (ну ночи, но какая разница?), а ему хоть бы хны! — Да не смотри ты на меня так. — А как мне смотреть? — весь взвинченный, Узумаки не знал куда себя деть и чем занять. — Старик же куда-то ушел! А нас тут кинул. И что теперь? Как мы ее спасать будем? Наруто, встав посреди кабинета Хокаге, упёрся взглядом в санина. — Да успокойся, ты толком и не объяснил, кто, что, кого похитил, — лениво отзывается тот. — Как же не объяснил?! Я пять раз повторил тебе, чем ты слышал? — Наруто завыл, схватившись за голову. — Перестань, ещё ничего не известно, — спокойно ответил мужчина. — Может, ее для регистрации забрали и ничего страшного не происходит. — Но ведь старик сказал, что ему не доложили по этому поводу ничего. Как же так? — Возможно, это не требует его вмешательства, поэтому. Кстати, ты знаешь как ее зовут? — Не знаю, но она не представилась, но меня знает. И ты действительно так думаешь? — с надеждой поднял глаза Наруто на шиноби у стены. — О-хо-хо, правда? Интересно, — Санин прикладывает к подбородку указательный и большой пальцы. — Эй, заканчивай со своими извращениями! Но дверь открывается и там появляется Хирузен Сарутоби. Наруто и Джирайя замолкают, ожидая что им скажут. — Да, действительно сегодня вечером была доставлена бессознательная девочка лет двенадцати. Но это были не наши люди, а из Корня. — Данзо значит, — хмуро поднимается на ноги Джирайя. — Что, ты знаешь кто это? — воззряется Наруто на отшельника. — Знаю. Но как не лучшего человека, со своей волей Огня. И своими виденьем, как решать угрозы для деревни. Порой он слишком на этом зациклен и не умеет себя сдерживать.

***

— Все ещё не хочешь говорить? — в голосе человека с тростью проскальзывали нотки раздражения. Сарада едва его расслышала, тяжело дыша. За все те двадцать минут допроса ее успели в нескольких местах порезать, подвесить ее к стене за ноги и руки, но так ничего и не добиться. Благо, кровь быстро останавливалась, хоть раны и болели жутко, постепенно став ныть. Сколько она ещё продержится — уверена не была. И это ещё было не серьезно, она точно знала это. Потому что обычно все обстоит намного хуже. Ее же почему-то жалели и не выворачивали пальцы или иглы под ногти не загоняли. Да даже не били по лицу. — Девочка, хватит упрямиться. Однажды мне это может надоесть, а быть добрячком я не привык, — говорит старик и от его наигранности Сараде самой хочется улучшиться. Она скорее помрет от его нудных речей и уговоров, чем от самых жестоких пыток. Хотя вряд ли ей дадут так просто помереть. Учиха опускает голову, уткнувшись подбородком на грудь и как никогда понимает, что ввязалась она не в забавное беззаботное приключение, а в реальную жизнь, где опасностей было везде всюду полно. А она, всего лишь наследница такого великого клана как Учиха. Клан основатель, великий сильнейший клан из всех; и она, девочка, которая всегда считала себя умной, а Боруто безрассудным дураком. Но в итоге где она сейчас? В подземелье, в прошлом, в котором ее никто не знает? Одно только то, что она наследница, давило все больше неподьемным камнем. Неужели она сейчас сдастся? — Отвечай, когда тебя спросили, — шипит АНБУшник и бьёт ее впервые в живот. Сарада сгибается, кашляет и пытается отдышаться. Как жаль, что знает она немного в медицине, всего базу, но все же хоть что-то, что уймет боль задетых органов. А ведь мама предлагала ей, и не один раз… — Ну что ж, пора покончить с этим, — произнес Данзо, бросив взгляд в сторону человека в маске. Сарада, погруженная в свои мысли, не обратила на это внимания. Она уже находилась на грани активации своего шарингана, когда АНБУ выуживает из-за плаща связанную соломенную куклу, ложит её на раскрытый свиток с какими-то печатями. А затем и вовсе берет кунай. Сарада вскрикивает от резкой боли в предплечье. — Ну, как ощущения? — с ехидностью спрашивает старик. Учиха равно вдыхает, стискивает зубы. Растрепавшиеся волосы спадают на лицо. Но Сарада не так проста как кажется, просто разнести тут все хочется и вмазать по море самодовольного старика, что-то возомнившего о себе. Она опускает взгляд вниз, сначала на свою руку, разрываемую болью изнутри, но без и капли крови, затем ещё ниже — на АНБУ. Он кунаем все ещё прорезает соломенную руку в кукле, а после резко его вынимает. Сарада не издает ни звука, хотя все ее нутро и болевые рецепторы сходили с ума и были на пределе. — Ну же, долго ты будешь отпираться? Надолго тебя не хватит — ты девченка, даже если вдруг куноичи, то это ничего не меняет. Обессиленно она вновь роняет голову. Не думала она, что встретят ее в прошлом так «тепло», да ещё и черепаха теперь неизвестно где. Она такая… баззрасудная. Так легкомысленно без четкого плана отправится на 20(?) лет назад, где время и люди были совершенно другими. В мире было напряжение и никаких мирных союзов между пятью великими странами. Что там ещё было?.. Сарада не может вспомнить, пока ее мозг затуманен остаточной, почти фантомной болью. — Понятно. Раз молчит, то в камеру ее. Когда подумаешь, — Данзо приоткрывает единственный видимый глаз, — можешь позвать, — АНБУ кивает, поднимается. — Пока оставим ее. Рано или поздно она все расскажет. — Данзо-сама! — в дверях появляется еще одна маска. — Хокаге! — Что Хокаге? — Он идёт сюда! — Да что нужно этому старикану? Как он узнал, про девченку? — Данзо недовольно хмурит брови. Он ненавидел вмешательства в свои дела. — Возможно, когда ее схватили, джинчурики девятихвостого мог заметить ее… — И так вы работаете? У всех на виду? — АНБУшник вздрагивает от холода в голосе начальника. — Такого больше не повторится, — он низко склоняет голову, упав на одно колено. — Естественно не повторится. Второго шанса не будет. Данзо не успевает сказать что-то ещё, как проходе уже видна широкополая шляпа и белый безмерный балахон. В комнату входит пятеро человек. — Данзо, что здесь происходит? — спросил один из них. — Сарутоби, — произнес Данзо, его голос звучал так буднично, словно он обсуждал обычные дела. — Ничего особенного, всего лишь маленький допрос. А ты что же, теперь будешь проводить экскурсии по подземелью? Очень интересно, но ты здесь не частый гость, да и у хозяина тоже не помешало бы спросить. Тогда бы я устроил гостям достойный прием. — Допрос? — Лицо Хокаге сморщилось от недовольства. — Ты же знаешь, что применять силу к детям недопустимо. — Никакой силы и детей, — холодно ответил Данзо, не отводя взгляда от Хокаге. — Это лишь беседа, требующая определенной дипломатии. Не находишь, что не очень правильно приходить на чужую территорию, а, Хирузен? — Если ты так считаешь, не значит, что я тоже буду закрывать глаза на твои выходки. Сарада, все еще сжимающаяся от боли, попыталась поднять голову. Яркий свет ослеплял её, но она узнала Хокаге. Надежда, как яркий луч, пробилась сквозь занавес страха. Ее внутренний голос шептал, что помощь наконец-то пришла, однако она и понятия не имела, с чем имеет дело. «Корень» был для нее все ещё непроходимым темным лесом. — И что, по твоему мнению, она может сообщить? — продолжал он, полным презрения тоном. — Всё, что ей нужно, — это немного настойчивости. Ты ведь знаешь, как высоко клан Учиха ценит силу. Хокаге нахмурился, затем шагнул ближе, почти заслоняя собой Сараду от взгляда Данзо. — Это не тот путь, Данзо. Я здесь, чтобы остановить это безумие. Уходи. Мы не оставим ребёнка на произвол судьбы. Данзо сжал челюсти, его глаза сверкнули опасностью. Подобные выходки Хокаге всегда раздражали его. Как можно проявлять слабость в такой ситуации? Он сделал шаг вперед, чтобы обойти Хокаге, но тот встал на пути, словно стена. — Ты не понимаешь, — произнес Хокаге, его голос был тихим, но полным решимости. — Мы не можем позволить тебе использовать детей как инструменты. Каждая жизнь важна, даже если ты этого не понимаешь. Сарада, ощущая напряженность в воздухе, приподняла голову чуть выше, желая увидеть больше. Сердце её колотилось от напряжения, но в глубине души она испытывала благодарность к Хокаге. Если кто-то и мог её спасти, так это именно он. — Уходи или я буду вынужден вмешаться, — произнес Хокаге, его глядя на Данзо был полон предостережения. Затем он медленно повернулся к Сараде. — Держись, девочка. Мы не оставим тебя. — У тебя, как всегда, слишком много нежности к детям, — усмехнулся Данзо, его тон был полон презрения. — Пойми, Хирузен, они не так безобидны, как ты думаешь. Это будущие ниндзя, и я намерен подготовить их к реальности, а не прятать за спинами. — Реальность не должна быть бесчеловечной, Данзо, — решительно ответил Хирузен, его голос стал строгим. — Я запрещаю тебе продолжать допрос. Мы выведем её отсюда, и я сам позабочусь о том, чтобы она была в безопасности. — Заберите ее, — приказал Хокаге своим подчинённым, и в комнате повисло напряжение. АНБУшники обменялись взглядами, не веря своим ушам. Ни один из них не осмеливался выступить против приказа Хокаге, но в то же время новое напряжение, возникшее между двумя влиятельнейшими фигурами в деревне, вызывали у них беспокойство. Сарада, почувствовав, как её сердце стучит в унисон с мерцанием надежды, опять подняла голову. Она знала, что является целью многого, но страх и боль не могли больше держать её в плену. — Хокаге-сама, — произнес один из АНБУ, слегка наклонив голову и касаясь ладонью сердца. — Мы готовы вывести её. Сарада наблюдала, как один из ниндзя шагнул к ней и, аккуратно освободив её от веревок, предложил руку. Она колебалась, не веря, что это происходит на самом деле. Её гордость и ниндзя внутри неё сталкивались с реальностью, что такое слабость, как она полагала, никогда не имела над ней власти. В её глазах лежала решимость, и она приняла его помощь. — Это будет твоим решением, Хирузен, — произнес Данзо, его голос стал хриплым от злости. — Я не забуду, что ты сделал. Ты слишком долго проявлял слабость к этим детям. Это приведет только к катастрофе. — А вот и нет, Данзо, — спокойно ответил Хокаге, подавая Сараде руку. Его уверенность была заразительной. — Сделай так, чтобы этот мир вырос без страха и боли, и тогда никакая катастрофа не угрожает нашим детям. Сарада, собирая силы, сделала шаг к Хокаге, словно она превращалась из слабости в силу под его влиянием. Она знала, что эти слова касаются не только её, но и всей деревни.