The Weirwood Queen | Чардревная Королева

Октябрь, 299 год З.Э.

Чем дальше на север они продвигались, тем глубже Бран погружался в видения.       Теон стоял на стенах Винтерфелла, ярость искажала его лицо. Позади него возвышались две маленькие головы на пиках, и, приглядевшись, он заметил мелькнувший в глазах Теона страх. Бран слышал, как внизу рыдала старая Нэн, но мейстер Лювин молча смотрел.       Вонючка валялся на кровати, рядом с ним лежал меч. Зелёный гной сочился из ран, нанесённых ногтями леди Хорнвуд, бледный рыбий глаз заплыл. Лювин промыл рану дымящимся вином и наложил припарку из трав. Он добавил щепотку какого-то тёмного вещества на внутреннюю сторону полотна, затем завернул глаз.       Вонючка ускакал из Винтерфелла с повязкой и ужасной улыбкой на лице.       В Волчьем лесу легко спать. Деревья росли густо и тесно, с ветвями, которые обнимались, как влюблённые. Они не видели других людей, когда путешествовали по выцветшим охотничьим тропам. Время от времени они видели чардрева, стоящие поодиночке или парами. У каждого чардрева они останавливались, чтобы напоить его кровью, — обычно белки или зайца. Чардревам одиноко без их лиц, но Бран не умел вырезать, и он слишком горд, чтобы попросить Жойена или Миру вырезать за него.       Робб гордо восседал верхом на коне под разрушенным замком, с мечом в руке и бронзовой короной на шлеме. Люди в серебряном и красном взбирались на стены, пока Робб кричал, чтобы люди в белом и сером таранили главные ворота. Кудрявый оруженосец со знаком дома Фреев наполовину выбил Робба из седла, и стрела, которая должна была пронзить горло, лишь задела его.       Робб лежал в постели, а девушка с лицом в форме сердечка обрабатывала рану. Леди в ожерелье из морских раковин сидела в соседнем кресле и вышивала. Большой Джон вошёл в комнату, его лицо было мрачным, когда он вручал Роббу письмо. Лицо Робба вытянулось, когда он читал, а затем стало замкнутым и холодным, как склеп. Как только Большой Джон ушёл, леди тоже ушла. Это странно. Никто никогда не оставлял Теона и Сансу одних в комнате.       Когда рядом не было никого, кроме девушки, Робб начал тихо плакать, рвать на себе волосы и бить себя в грудь. Исчез суровый Король Зимы; Робб был похож на брата Брана, мальчика из Волчьего леса, который слишком напуган, чтобы решить, что делать с одичалой. Его корона лежала на столике рядом с кроватью, и Робб бросил её на пол, его руки шарили, пока не нашли кинжал рядом с подносом с недоеденной едой. Девушка вскрикнула, нежно обняла Робба и целовала его в лоб, пока он не выронил кинжал. Затем Робб начал отчаянно целовать её в ответ, его руки запутались в мягких каштановых волосах, и Бран отвернулся.       Они много дней скакали по Волчьему лесу, когда Танцовщица оступилась. Повезло, что они только что миновали груду камней, похожую на остатки башни. Внизу было сухое хранилище, и Мира сложила им мягкую подстилку из листьев.       Горы были огромными, огромные зубцы из серо-голубого камня, покрытые таким количеством снега, сколько Бран никогда не видел. Одичалые в косматых доспехах наблюдали за дуэлью двух воинов Ночного Дозора, их мечи сверкали на солнце. У одного длинная седая коса, такая же серая, как его выцветший плащ. Он сражался левой рукой, как будто родился с клинком в руке, а другой разведчик — Джон, это Джон под косматой бородой — отступал под шквалом яростных ударов.       Лето поймал пару зайцев. Мира освежевала их и порезала на маленькие кусочки, а Жойен добавил собранных им кореньев. Тушёное мясо часами булькало в маленьком горшочке, который Оша положила в их седельные сумки, и когда его желудок был полон, Бран уснул.       Одичалая и мальчик молча стояли на коленях в пещере. Лохматый грыз огромную кость, пока Рикон гладил его. Оша нарезала мясной окорок на очень тонкие полоски, тщательно удалив весь жир. Две седельные сумки лежали пустыми на полу пещеры, их содержимое разбросано. Где их лошадь?       За стенами полуразрушенной башни завывал ветер. Бран знал, что становилось холоднее. Как долго продлится осень? Он скучал по Винтерфеллу, удовольствию погрузиться в горячую ванну, теплу своей постели.       Всадник — сир Родрик — расхаживал взад-вперёд, ожидая, когда огромный чёрный жеребец подъедет ближе. В глазах Теона блеснули искорки веселья, когда он разговаривал с кастеляном, который краснел всё больше с каждым словом. Теон помахал рукой стенам и повёл сира Родрика к воротам, но обнаружил на подъёмном мосту приземистого мужчину с топором в руке.       Сны приходили всё быстрее и быстрее, и Бран жадно впитывал каждое мгновение за стенами убежища.       Арью вырвало в ведро. Светловолосый мальчик в бледно-фиолетовом плаще сочувственно промокнул ей лоб влажной тряпкой. Мужчина с рыхлой кожей и лохматыми седыми волосами нахмурился, глядя в огонь. Пугало с чёрным кольцом на шее и молнией на нагруднике схватило Арью за руку, и она в ярости отдёрнула её.       Была ночь, и Арья выбралась из Полого холма. Она седлала лошадь, когда мускулистый парень с упрямым выражением лица похлопал её по плечу.       Каждый день Мире приходилось отводить лошадей дальше пастись. Она старалась идти медленно, как Танцовщица. Каштановая шерсть кобылки поблёскивала в тонком луче солнечного света, пробившегося на лесную подстилку.       Солнце палило на площади из красного кирпича. Шеренга за шеренгой стояли молодые люди в бронзовых шапочках с шипами, их кожа была всех цветов — от тёмно-эбенового до бледно-белого. Перед ними ехала девушка на лошади. Её лошадь была такой же серебристой, как короткие волосы, едва прикрывающие затылок. Она взмахнула хлыстом в воздухе и закричала на незнакомом языке.       Позади неё на носилках восседали три дракона, их чешуя сияла зелёным, кремовым и чёрным. Все трое прикованы, но группа мужчин, закутанных в странные одежды, дёргали за цепь чёрно-алого дракона. Дракон зашипел, когда серебряная девушка приблизилась. Внезапно она ударила плетью по лицу одного из мужчин и выкрикнула какое-то слово. Пламя чёрного дракона попало мужчине прямо в лицо, и серебряная девушка кричала, и её люди нападали на тех, кто в мантиях, а зелёный и кремовый драконы смотрели прямо на Брана.       Бран отвернулся от беличьего рагу. Лето и его меньшие кузены завалили оленя, и он уже вдоволь наелся в шкуре своего лютоволка. Жойен печально наблюдал за Браном, его щёки были бледны, как чардрево.       Вокруг росли деревья чардрева, у каждого своё лицо. Санса лежала у каменистого бассейна, короткое платье из зеленой листвы не скрывало худых белых ног. В бассейне плавали дети. Но точно ли это дети? Их коричневая кожа была пятнистой, как у оленят, глаза-щёлочки — огромными, голоса — чистыми, когда они пели. Рядом с Сансой присела на корточки маленькая женщина, чья кожа была такой же зелёной, как и одеяние. Женщина осторожно бросила камешек в воду, и Санса наблюдала, как расходится рябь.       Они ждали много недель, и наконец нога Танцовщицы зажила. Когда они покидали полуразрушенную башню, Бран задавался вопросом, как далеко на север им предстоит забраться.       Бран не знал, что горы могут быть красными. Когда группа всадников пересекала перевал, на небе ни облачка. Во главе колонны ехал лорд в плаще из бледно-алого шёлка, шерсть его жеребца была тёмной, как ночь, грива и хвост — подобны пламени. Рядом с лордом ехала леди на кобыле песочного цвета.       Их знамёна были такими же странными, как шёлковые плащи с капюшонами, которые скрывали их лица от солнца. На фиолетовом поле виднелись лимоны, череп в короне, чёрные скорпионы, красное и жёлтое пламя, золотое перо в зелёную клетку… но на самом большом знамени красовалось ярко-красное солнце, пронзённое золотым копьём.