Без вины виновный.

      — Шестьдесят три ноль девять, с вещами на выход.              Юнги давно смирился с мыслью, что он ко всему привык и удивить его не удастся. Особенно в этом месте.              Ошибался. Снова.              — Шестьдесят три ноль девять…              — Я понял, — перебивает и поднимается с пригретого места, забрав с собой тонкий плед. Кроме этого подобия одеяла ему нечего было забирать.              Не обращая внимания на устремлённые на него недовольные взгляды сокамерников, которым тоже пришлось проснуться посреди ночи, Юнги проходит к выходу и спрашивает охранника:              — Куда меня ведут?              Юнги бы не удивился и не стал спрашивать, вызови его днём. Но такой визит ночью, ещё и требование выйти с вещами, малость, но настораживал. Юнги не хотел новых проблем, лишь поспать до положенного. А теперь и этого лишили. Без объяснений и ответов, охранник продолжает вести Юнги под локоть по тускло освещённым коридорам тюрьмы. Спрашивать снова, смысла не было, а потому Юнги молчал. Наручники не надели, и на том спасибо.              Спустя несколько минут они приходят в место, напоминающее раздевалку. Из трех люминесцентных ламп на потолке работала только одна, из-за чего в небольшой комнате было не светлее, чем в коридорах. Вдоль серой стены стояли шкафчики, практически сливаясь с ней своим цветом, а рядом с ними стояли длинные скамейки. На одной из этих скамеек лежал прозрачный пакет.              Юнги заострил на нём особое внимание, и как раз в этот момент, охранник повернулся к нему лицом. Юнги его помнит. Всегда немногословен и среди прочих, не докапывается без повода. Но если поймает на нарушении, синяки сходить будут долго, как и возможность передвигаться появится не скоро. В обычные дни его лицо выглядело каменно-безразличным, сегодня, иначе. Какое-то время, он разглядывал Юнги с необъяснимым интересом, и только после, кивком головы указал на пакет.              — Переодевайся, — одно слово звучало как приговор, и не содержал в себе ответов на многие вопросы Юнги. Всё, что ему оставалось, это молча подчиниться.              Подойдя к скамейке, Юнги взял в руки пакет и, вывалив из него всё содержимое, убедился в том, что это были его вещи. Одежда, в которой почти три года назад его привезли в участок, а по истечении нескольких часов — сюда.              Здесь была черная водолазка и в тон ей пальто. Темно-синие джинсы и некогда любимые, красные кеды. Помимо одежды и обуви на скамейке лежал ещё один маленький пакетик, в нём были его браслеты и серьги колечки.              Какое-то время он молча смотрел на эту кучу одежды, а после, развернул пальто и просунул руку в один из его карманов. Он был уверен, что не найдет того, что ищет, но к огромному удивлению, эта вещь оказалась там, куда он ее и положил. В правом кармане пальто лежала длинная цепочка с висящим на ней, тонким кольцом. Он сразу надел ее на шею через голову, и только после приступил к остальной одежде. Расстегивая пуговицы бежевой кофты, Юнги до сих пор не понимал происходящего, но решил, что лучше дождаться объяснений, чем самому доставать охранника вопросами. Сегодня у него не было настроения и желания устраивать разборки, из которых он, как и всегда, не выйдет победителем.              Стоило ему только накинуть пальто на плечи, как охранник, забрав в руки его плед, сказал следовать за ним. Юнги пришлось на ходу просовывать руки в заметно широкие теперь для него, рукава, но это занятие не помешало ему заметить, что коридор, по которому они идут, ему знаком. Он вёл к выходу. К свободе, о которой Юнги уже почти перестал думать. Но вот он здесь.              Они останавливаются у последней решетчатой двери, она открывается с громким лязгом и внутри Юнги, наконец что-то ёкает. Пройдя к высоким металлическим дверям, они встречают ещё одного охранника. Он, не сказав и слова, передал Юнги большой и увесистый, запечатанный конверт и сразу ушёл. Юнги не стал сразу его открывать, лишь наблюдал за тем, как приведший его сюда охранник, нажимает какие-то кнопки, после чего тяжелые двери стали открываться.              Холодный ночной ветер сразу ударяет в лицо. От свободы Юнги отделяют только ворота, что с шумом начали открываться, стоило им ступить за порог тюрьмы. Не выдержав, он останавливается в нескольких шагах от открытых уже ворот и обращается к охраннику только с одним вопросом:              — Почему?              Повернувшийся лицом мужчина, посмотрел на Юнги как на идиота, и ответил только:              — Приказ. Свободен.              Два слова и от каждого из них разные ощущения. Юнги казалось, что его тело сковало так, будто его обернули толстыми цепями и навешали на них гирь, чтобы точно не двинуться, ни вздохнуть не смог. Вторым ощущением стало какое-то призрачное, практически неуловимое, чувство облегчения. Два абсолютно противоречивых чувства, но как-то поселились в одном Юнги. С этими же чувствами он вышел за тюремные ворота и вдохнул полной грудью ночной воздух. Он заметно отличался от того, каким он дышал в пределах тюрьмы. И пусть он еще не до конца наполнен желанной свободой, теперь к нему хотя бы вернулась надежда.              Опустив взгляд на конверт в своей руке, он распечатывает его и видит в нём папку. Вынув ее из конверта, в тусклом фонарном свете Юнги видит на ней свое имя и номер дела. Также в конверте лежал паспорт, несколько денежных купюр, что были при нём в момент задержания, телефон, наушники и пачка сигарет с зажигалкой.              — Вот крысы, сигареты могли и отдать, — бубнит себе под нос и засовывает папку обратно в конверт.              Доставая из пачки сигарету, Юнги старается не обращать внимания на то, что та была испачкана давно засохшей кровью. Закурив и выпустив густое облако дыма в тёмное небо, Юнги пытается включить телефон, но конечно тот был разряжен. Значит, ему придется идти до города на своих двух. В прочем, в этом были и плюсы: он сэкономит деньги, которых и без того не много, а также, не будет мозолить глаза номером, на который если и позвонил бы, ответа бы не дождался.              Кивнув этим мыслям, Юнги ускорил шаг, чтобы выйти к пригороду хотя бы к рассвету. Там он сможет снять номер в каком-нибудь мотеле и отоспаться, а после думать о дальнейших действиях. Ведь когда он думал о желанной свободе, он никогда не думал дальше неё. Лишь как выбраться за тюремные ворота. Зря.

***

      Как Юнги и предполагал добрался он до мотеля, когда небо вдали уже начало светлеть. Его ноги болели от безостановочной ходьбы, а желудок сжимался от голода. Изначально он надеялся, что в мотеле сможет чем-то перекусить, но только глянув на ветхое здание, понял — не судьба. Краска на деревянном строении давно слезла, из пяти букв вывески, горели только две, и те моргали. Даже если в этом месте предполагается какой-то перекус, Юнги просто не осмелится им воспользоваться. Ему хватило дрянной пищи в тюрьме, не хотелось бы получить отравление, меньше, чем через сутки, после освобождения.              Действительно ли его освободили? Но кто?              Юнги думал о двух этих вопросах всю дорогу, перебирал множество мыслей и предположений, но ничего из этого не пролило свет на происходящее. Только голова разболелась. Вынув из кармана абсолютно бесполезного, совсем не греющего пальто пачку сигарет, Юнги считает сколько в ней осталось. Прикидывает в уме, сколько ему нужно продержаться до момента, когда он доберётся до магазина и приходит к выводу, что может выкурить ещё одну. После он снимет номер и уляжется спать. Не по режиму, без соседей. Эта мысль грела куда лучше, чем тонкое пальто.              Вот только уголёк сигареты, казался ярче единственного горящего фонаря у здания. И даже поднимающееся вдали солнце не затмевало своей яркостью этот уголёк. Это не очень хорошо. Юнги стоит пересмотреть свои приоритеты. Наверно. А ещё, поинтересоваться у хозяина этого мотеля, о наличие зарядного устройства для телефона. Он понятия не имеет, сколько сейчас стоит такси, но надеется, что за почти три года, оно не сильно подорожало и он сможет им воспользоваться. А дальше… чёрт его знает, что он будет делать дальше.              — Нужна комната?              От всех мыслей Юнги отвлекает грубый мужской голос, повернувшись на который, он замечает весьма неопрятного мужчину. Тот был выше Юнги почти на голову, крупного телосложения, с сальными волосами и в не самой чистой одежде. Выглядел так, будто только вернулся с каких-то строительных работ или просто на земле валялся. Совсем не как хозяин или администратор. Пока Юнги рассматривал мужчину, тот приблизился, и тоже закурил, с интересом разглядывая Юнги.              — Не похож на отсидевшего.              О, так вот откуда этот интерес во взгляде, а теперь и непонимание. Видно, в этом месте останавливались многие, только что освобождённые заключённые. Юнги не был удивлён, ведь встречали из тех мест немногих. Ещё реже были случаи, когда на воле кого-то ждали. Потому, это место вполне могло стать временным пристанищем для таких людей.              — Так у вас есть свободная комната? — выдохнув последнюю струйку дыма, Юнги отбрасывает окурок щелчком тонких, сухих пальцев и возвращает взгляд мужчине. Тот кивает на здание.              — Вчера освободилась пара, так что пристроим, — на ходу отвечает и толкает тяжёлую дверь.              Юнги молча следует за мужчиной, мысленно радуясь своей небольшой удаче. Сейчас, кроме всего прочего, ему как никогда необходим сон. Между заполнением бумаг и оплатой, Юнги вспоминает о разряженном телефоне и решает спросить:              — Не найдётся у вас такого зарядного устройства? — вынув из кармана джинс телефон, показывает его мужчине. — Мне бы хоть немного зарядить. — Мужчина нагибается что-то бубня себе под нос, и полностью пропадает из вида Юнги скрывшись за высокой стойкой. Спустя пару минут копошений мужчина снова показывается и передаёт ему шнур и блок питания. — Благодарю. Я верну, когда буду уходить.              — Ага, — с недоверием бросает мужчина и кладёт на стойку ключ, — налево, третья дверь.              — Спасибо.              Юнги не собирается переубеждать мужчину, просто вернёт зарядку перед уходом. Сейчас он идёт к указанной комнате и думает только о сне. Комната, в которой он оказался, была совсем крошечной. Даже его камера в тюрьме была куда больше, эта же комната напоминала одиночную. К слову, в ней Юнги проводил куда больше времени, а потому сейчас, в нём были не самые приятные чувства, навеянные совсем ещё свежими воспоминаниями.              К чёрту! За пару тройку шагов, Юнги подходит к небольшому прямоугольному окошку и полностью раскрывает его, впуская в помещение утреннюю прохладу. Находясь на улице, он очень замёрз, но сейчас ему слишком душно в этой комнатушке. Он должен чувствовать, что он не взаперти и проникновение пусть и холодного, но свежего воздуха, не даст ему забыть об этом.              Скинув с себя пальто, Юнги усаживается на узкую кровать. Второй предмет мебели в этой комнате. Первым был табурет у её изголовья. Видно, его использовали вместо тумбы, ведь прямо над ним находилась розетка. Положив конверт на табурет, он кладёт сверху сложенное пальто и подключает телефон к зарядке. Пытаться включить его сразу не стал. Он не был готов тут же оглохнуть от тишины устройства. Не был готов смотреть на список несуществующих более в его жизни, но оставшихся в телефонной книге, людей. Он не был готов ни к чему. Только ко сну.              Скинув с ног кеды, Юнги вытягивается на кровати, и приятно удивляется исходящему от белья, запаху свежести. Видно, за чистотой в этом месте следили и после других клиентов, стирали бельё. Но даже так, Юнги не стал раздеваться. Прямо в водолазке и джинсах залез под одеяло и закрыв глаза, сжал в ладони кольцо, что снова висело на его шее. Он скучал по нему. Может, с ним ему удастся как следует выспаться.              Звуки дождя становятся эхом, и в конце концов тонут в громком стуке по дереву. Юнги распахивает глаза, дышит тяжело, взгляд расфокусирован и не может сразу за что-то зацепится. Горло едва не разрывает от сильной боли, будто он кричал, напрочь сорвав голос. Стук становился всё громче, и благодаря ему Юнги полностью осознает, что он всё же проснулся. Он переводит осознанный уже взгляд на дверь и хочет сказать, чтобы стучащий человек вошёл, но из его рта выходит лишь жалкий хрип, а также Юнги вспоминает, что запер дверь на ключ.              Стоило ему подняться с постели, как его тело пробило дрожью, а ноги подкашивались не в силах выдержать вес собственного тела. Пришлось опираться на стену чтобы дойти до двери и не упасть. Повернув ключ в замке, распахивает её, едва не ударив стоящего рядом мужчину. Тот выглядел зло и беспокойно, и Юнги не сразу узнаёт в этом мужчине хозяина мотеля.              — Живой, — выдыхает тот облегчённо, а у Юнги брови вверх подлетают. — Ты тут орал как умалишённый и не открывал долго. Я уж думал опять труп вывозить, — добавляет мужчина, и только теперь Юнги понимает причину этих яростных стуков.              В тюрьме, когда он ночевал в общей камере, его часто будили по той же причине, ведь эти крики мешали спать остальным. Сам Юнги этих снов не помнил, но горло его действительно побаливало как после криков, а по пробуждении в нём ещё оставалось ощущение какого-то ужаса. Сейчас же оно болело сильнее, потому что его не разбудили вовремя.              — Простите, — только и может прохрипеть, чуть склонив голову. Мужчина же на это только рукой машет и уходит. Видно, его и правда заботило только то, что в номере не было драк, и не осталось трупов.              Юнги закрывает дверь и присаживается на кровать. Ладонями он потирает лицо и бросает взгляд на лежащий на табурете телефон. Тот уже наверняка полностью зарядился, можно включать.              Нужно ли? Нужно. Юнги нужно добраться до города и… И что? Куда дальше? У него нет больше дома. Друзей, тоже не осталось. Нет и его… Куда ему идти? Куда-то, где можно поесть. А потом? Что Юнги будет делать потом?              И правда, люди существа до невыносимого жадные. Каждый день своего заключения, Юнги думал только о свободе, до которой, был уверен, уже не добраться. И вот, он получил её. Причём, гораздо раньше, чем должен был, но что с того? Он абсолютно не знает, что делать с этой свободой. Похоже, Юнги так и остался за решёткой, а человек, вызволивший его оттуда, зря старался.       Юнги всё же решается и включает телефон. Как он и ожидал, на протяжении всего времени, что он провёл в заключении, никто не пытался с ним связаться. Его не просто посадили в тюрьму, его убили. Для каждого, кого когда-либо знал Юнги, его уже не существует. Оно и правильно. Кто захочет иметь дело с жестокой убийцей? Кто захочет слушать и верить в тихие слова, осужденного громким, справедливым законом?       Стараясь не зацикливаться на этих мыслях, чтобы те не довели его до попыток суицида, Юнги смотрит в интернете цену такси. Подсчитывает в голове сколько у него останется и с сожалением понимает, как ни экономь, деньги рано или поздно закончатся, а в таком состоянии он не дойдёт до города самостоятельно. Свалится где-нибудь на обочине от голода и усталости. Пусть он и проспал до вечера, ему была необходима еда и другое место для следующего ночлега. Эта комнатушка слишком угнетала его. Ему казалось, если он проведёт здесь ещё немного времени, у него начнётся приступ удушья. Слишком тесно и душно даже с открытым окном.       Решив, что отправится на окраину города, где сможет снять номер в гостинице или какую-нибудь небольшую квартирку, Юнги заказывает такси. Накинув пальто на плечи и надев кеды, он забирает конверт и зарядное устройство, после чего покидает номер. Хозяина у стойки не оказалось, а потому он оставил ключ от номера и зарядку на стойке. Он не хотел оставаться в этом месте дольше и готов был тридцать минут побыть на улице.       Покинув мотель, Юнги закуривает и разглядывает плывущие по небу чёрные тучи. Они практически полностью закрывали собой луну и яркие звёзды. А ведь вид звёздного неба не из решётчатого окна, было одним из самых главных его желаний, когда он проводил ночи в одиночной камере.       Но вот он здесь и совершенно не видит ни звёзд, ни луны. Небо перестало быть красивым, а тучи были словно олицетворением всего, что разрушало его жизнь. Он опустил взгляд и снова посмотрел на уголёк. Это не у Юнги проблемы с расстановкой приоритетов, просто этот уголёк то единственное, яркое и тёплое, что есть теперь у него. Теперь он верит только в этот, губящий свет. Другого он пока не видел и уверен, что для него его просто не существует.       Отбросив докуренную сигарету в сторону, Юнги чуть ёжится от поднявшегося ветра, и плотнее запахивает пальто на груди. Вздохнув, он решает посмотреть на содержимое папки, что была в конверте. Ему очень не хотелось вновь заходить в здание мотеля, а потому он подошёл к фонарному столбу почти у самой дороги. Вынув папку из конверта, он зажимает его подмышкой и раскрывает папку. На первой же странице он видит своё фото, сделанное в участке и свои данные: имя, фамилия, дата и место рождения и проживания, рост и группа крови. С сожалением думает о том, что неделю назад ему исполнилось двадцать пять, а после его взгляд падает на строку, в которой было записано обвинение.       Папка закрывается с глухим звуком. Юнги догадывается о том, что он может увидеть на следующей странице, и он этого видеть не хочет, даже глаза жмурит. Но насколько бы быстро ни были совершены эти действия, Юнги успел заметить, как перед хлопком из папки вылетела небольшая бумажка.       Несколько секунд Юнги пытался доказать себе, что ему не интересно, что это за бумажка и он согласен с тем, чтобы ветер унёс её куда подальше. Быть может, для Юнги будет лучше, если он её не увидит? А может, на ней написано что-то важное? Что-то, что даст ему хоть какой-то толчок, или же повод толкать самого себя хоть куда-то.       Открыв глаза, он блуждает взглядом по земле, заметив бумажку у лужи, он быстро шагает к ней, пока та опять не улетела. Бумага уже успела немного намокнуть, но за счёт того, что текст на ней был напечатан, а не написан от руки, Юнги смог прочесть увиденное.       «Воспользуйся этим шансом правильно. А иначе…».       Юнги хмурится, но больше на листе бумаги ничего не написано. Решив думать, что та случайно попала к нему в папку или кто-то решил таким образом подшутить над ним, он сминает листок бумаги и прячет его в кармане пальто. Вот только голос, что долгое время молчал, в этот раз решил не делать этого, и говорил он совсем не о приятных для Юнги вещах.       Он не хочет этого слушать и думать об этом. Подрагивающими от холода руками, он снова достаёт пачку, хоть и говорил себе, что в следующий раз будет курить только когда приедет на место, сейчас решает пренебречь этим планом. Он должен чем-то заглушить противно смеющийся в голове голос, который спрашивал:       — «Ты действительно веришь в то, что кто-то приедет сюда за тобой?».       Юнги оставляет сигарету зажатой меж губ и достаёт телефон чтобы проверить, сколько времени он уже провёл здесь. Прошло двадцать семь минут, значит машина должна вот-вот приехать. Именно так.       Юнги хлопает себя по карманам джинс в поисках зажигалки, но внезапно перед его лицом вспыхивает яркое пламя. Мощная ударная волна бьёт по ушам, отдаётся тупой болью в затылок, а дыхание напрочь спирает. Колени подгибаются и Юнги падает ими на сырую землю. Ему всё равно на боль, как и на то, что одно колено угодило в ледяную лужу. Туда же угодила и сигарета, выпавшая из его приоткрывшихся губ. Он не моргающим взглядом смотрел на горящее здание, ветер доносил до него звуки чьих-то кричащих голосов, но прислушивался Юнги только к одному. К тому, что шёл из его собственного рта:       — Воспользуйся этим шансом правильно. Иначе…