Ведение боя Скарабеев

      До начала операции оставалось двадцать минут. Робин мечтала о дополнительных полутора часах, чтобы морально подготовиться и просто потянуть время, но навязчивое волнение не позволяло ей расслабиться. В голове словно что-то постоянно гудело, пытаясь пробиться сквозь хаос мыслей. Оно и понятно: миссия отличалась от всех остальных тем, что раз так в десять сложнее и опаснее. Придётся соблюдать каждую мелочь, а сталкерша ещё не уверена в том, что хорошо сработается под гнётом подозревающих её лиц. Мужчины будут работать слаженно, профессионально, как делали это на своём веку, и каждый из них уже давно перерос её двадцатилетие. Мало ли, что может возникнуть в их головах, если…       Нет, не стоит зацикливаться на этом. Она ведь не одна, рядом будет Винсент. Он, если что, поможет. Чёрт, да она пошла к ним, чтобы, мать твою, помочь, а не стрястись от каждого шороха, как маленькая девочка!       Робин никогда не предполагала, что когда-то будет настолько озадачена чему-то вроде кооператива. Впрочем, это объяснимо. Люди из патруля, как никак. За их плечами было множество спорных ситуаций и недоразумений с бандой Ломщика. Одни были известны своими варварскими садистскими занятиями и многими другими возмутительными вещами, за что их так не любили обитатели Убежища. По их мнению, мир давно сошёл с ума, а они лишь идут путём матери-природы: выживают сильнейшие, слабые же остаются на обочине со вспоротым брюхом. Либо ты идёшь в бой первым, либо получаешь в нос и утрачиваешь своё достоинство в грязи. Убогое, отвратительное зрелище.       Другие же, патрульные, хоть и тоже не идеальные представители общества, но у них иное понимание своей роли. Им вовсе не нужно прибегать к избиению должника до кровавых соплей и огромных гематом, терроризировать ближних и через запугивающий вариант собирать сторонников на свою сторону. Подход у них менее агрессивен, не настолько зверский. Надо будет — встрянут в наглую потасовку и оставят самых храбрых без нижнего белья, если те сунутся в доверительные дела с соседскими зонами. В остальном же поначалу предпочтут острый матёрый язык, пока из того, что будет, не перерастёт в серьёзную неурядицу. Особо бесцеремонных награждают чем-то побольше словесных пресечений. Пушки и не понадобятся: они ведь и так запрещены в стенах. Хоть их это правило не касается — авторитетные персоны, — но всё равно его порядочно соблюдают. Не пересекают черту, которая могла бы коснуться невинных, и выполняют свою задачу. Остальное же в их обязанности не входит.       Что касается основного дела этих воинских, то они как раз таки контактируют с другими убежищами, как слышала сама Робин. Что-то транспортируют им, что-то обменивают, торгуют оружием и поддерживают как никакой временный порядок. Стремятся держать всё под контролем, и в случае чего помогают одиночкам-сталкерам и прочим на вылазках за простое спасибо. Важная, однако неблагодарная, муторная и слишком ответственная работа. Робин начинает понимать их не слишком вежливое отношение.       Конец света заставил всех измениться, пойти на такие шаги, к которым бы ни разу не прибегли в мирное время. А, может, кто-то бы и рискнул всем до апокалипсиса, но к выражению своей сущности сложные обстоятельства подтолкнули каждого второго. Всем следовало быть осторожными даже с ближними выжившими. Почему-то Робин держала это в голове, но не всегда применяла к действию, всё ещё сохраняя человечную благосклонность. Правильно говорят, что всегда нужно давать шанс дипломатии. Но может ли это работать, когда в городах бушует немыслимое количество преступностей, а в любом собеседнике ты сможешь найти потенциального врага? Даже несмотря на то, что вы оказались в одном положении, будешь ли ты спокоен с кем-то, или всё равно выберешь одиночество?       А если этот человек давно мёртв? Как Робин. Что, если он не станет срубать проросшие ростки в своей плоти, не станет сдерживать себя, чтобы не съесть чужой мозг?       Стресс и предательство повсюду. Риск никогда не исчезнет.       Робин не заметила, как прошла уже большую часть своего пути, погружённая в личные раздумья. Пальцы на правой руке начали холодеть и покалывать. С приближением декабря воздух становился всё более прохладным. По словам жителей, этот сезон был самым сложным из-за отсутствия выносливости к низким температурам у скота и недостатка свежей травы для них. Стужу людям переживать нелегко, а качественного силоса зачастую не хватало. Самых слабых животных приходилось сразу забивать, так как навряд ли они бы смогли даже банально отстоять на ногах несколько месяцев без еды. А кормление их чем попало было связано с высоким риском заражения из-за непроверенных ростков.       Для сталкеров и патрульных же зима оказывалась третьей по трудности порой года. Основная часть их времени уходила на вылазки: ликвидация зомби, поиск необходимых мест и бесконечное накопление полезных ресурсов. Всё это происходило в условиях физической активности, благодаря которой тело продолжительно поддерживало тепло. Фермерские дела их не волновали вовсе; если потребуется, перекусят первыми попавшимися консервами на пути. Но ведь и осложнения должны быть тоже, верно? Как раз для такого существовали и установленные правила для благополучного передвижения, которые следовало всегда соблюдать, чтобы добраться в установленный пункт без происшествий. Для многих даже это являлось мелочью, ведь именно зимой было чуть спокойнее. Что удивительно, встретить блуждающих заражённых даже в биомах проблематично — те застывали из-за обмороженных конечностей, как бы погружаясь в спячку, — с мутировавшей растительностью такая же ситуация. Работа за стенами занимала больше времени, тем не менее осуществлялась прилежно и без излишнего психоза. Что не сказать о весне и её «особых» днях цветения…       Впрочем, сегодняшний выезд за барьеры нёс в себе положительный характер в самом удачном для сталкерства сезоне. Робин ещё и будет сражаться плечом к плечу с профессионалами минимум три дня, как ей сказали. А те и деньжат хороший накинут, даже если не придётся батрачить, как это обычно бывает. Главная задача — продержаться.       Следующий её маршрут вёл к дому, который Кенни и Винсент делили вместе. Он располагался в районе, где сочетались хозблоки, совмещённые с гаражами. Который раз девушка убеждалась, как им свезло поселиться в месте, где вообще стояли подобия таких зданий — много пространства для других объектов и удобно для тех, кто не против соседства.       Ещё наибольшее удивление у Робин вызывало то, что жилище парней поддерживало достаточно аккуратное состояние, чего нельзя сказать о многих других домах. За полгода пребывания в загрязнённом городе, где не было и следа зелени для элементарного кислорода, можно было успеть повидать многое. Особенно то, что совершенно не ожидаешь.       — Сестрица Робин! — внезапно окликнули впереди девушку, которой и принадлежало это имя. — Какая хорошая компания уже в мои ранние будни! А я уж было жаловался Гретте на плохо начавшийся день, когда наша Барри-псина с пеной у рта и пустым желудком вцепилась в мишени!       Рядом с кучей изношенных покрышек стоял рослый мужчина тёмного типа с тучным телосложением. Его бас Робин могла узнать из тысячи, ведь именно его она могла слышать перед отправкой за заказами в местном тире.       — Хорас, — кивнула она в его сторону. — Не ожидала... тебя здесь увидеть.       Нахождение знакомого в спальных районах вызвало у нее подозрения относительно его намерений. Просто так этот человек никогда не разгуливал далеко от своего дома. Как-то говорил, что ему просто незачем это делать. А сейчас он ещё и выходил с противоположного направления его жилища. Значит, покидал кого-то. Но кого?       Будто уловив её неозвученные вслух вопросы, Хорас поспешил ответить:       — Я тут по делу. Занёс кое-что братцу, — и в подтверждение покрутил пустой сумкой, в которой ранее находился товар.       — Конечно. Что же это, как не огнестрел?       Тот широко улыбнулся ей, оценивая лёгкую язвительность:       — Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть.       Существовали в его делах распорядки о неразглашении заказа другим лицам. И называл эти заказы Хорас по-особенному — «нелегальными», — что напрямую и означало теневую дополнительную деятельность в поставке оружия. Только вот, даже если кто-то другой знал о том, как этот начальник огнестрельного оружия получает надбавку, мужчина не соглашался на сотрудничество так просто. В нём жила коммерческая проверка сделки, а уж по каким именно критериям тот отбирал клиентов было большой загадкой. И, похоже, Робин могла дать имя одной из таких загадок, но ей хотелось извлечь конкретный ответ из чужих уст.       — Ага, ты же к нему явно с конфетами пришёл в честь годовщины, — девушка со скептицизмом взглянула на знакомого, поднимая одну бровь. — Гляди пиньяту соорудишь из подручных средств и ромашки под его окном посадишь, композиционный ценитель.       По лицу мужчины можно было сказать, что словесного нападения с её стороны тот явно не ожидал. Какие-то несколько секунд они пробыли в тишине, таращась друг на друга, пока один из них не сдался.       — Ладно, только тебе, красотуля, — протяжно посмеялся Хорас от такого необычного подхода к выпытыванию информации, напоследок харизматично подмигнув. — Меня очень просто подкупить изумительными глазками.       В постоянных попытках закокетничать с женщинами ни для кого, кто когда-либо разговаривал с Хорасом, не было новостью. Не сказать бы, что его постоянные попытки несли в себе отрицательный характер, ведь делал он это очень обворожительно, и никто не был против… За исключением его супруги Гретты, которая была чересчур неуверенной в себе, оттого и ревнивой. И Робин решила воспользоваться этим для маленькой шутки. Высунув голову из-за его массивного тела, девушка сделала вид, что смотрит куда-то вдаль, как бы рассматривая что-то ею замеченное.       — Кажется, там бежит Гретта. У неё что, разъярённое лицо?       Такое довольно правдоподобное актёрство позволило мужчине не заметить никакого обмана с её стороны. То, насколько испуганно он развернулся в сторону, где по чужим словам и должна была быть упомянутая злая жена, заставило Робин немного позлорадствовать.       — Ты что! Я до сих пор не извинился перед ней. Не шути так больше, Робин, — округлённые тёмные глаза давали понять, что эта сцена подруги заставила его на секунду понервничать.       — Не буду, если научишься сразу переходить к делу, Хорас, — уже приняла более серьёзный облик своему лицу девушка, смотря на собеседника исподлобья.       Первая группа ранних прохожих появилась на соседней тропинке, что заставила начальника стрельбища сбавить тембр голоса.       — Женщины, — хмыкнул и закатил глаза он, — Всё останется между нами, лады? Этот-то молчун тебе не скажет, зато ты будешь в курсе всех дел, — наклонившись к Робин так, что та смогла почувствовать стойкий запах цикория и пота на его одежде, Хорас процедил ей в ухо сквозь стиснутые зубы: — Он попросил меня снабдить одной… пушкой.       Даже не зная, что и думать на этот счёт, девушка смогла лишь в недоумении поднять свои сощуренные глаза. Он попросил его? Хораса? Попросил. Снабдить. Оружием.       — Поправь меня, но нам же сегодня приказали идти на тренировки в стрельбище? — всё ещё пребывая в густом тумане из перечней соображений, девушка не могла проговорить предложение чётко, а потому пару раз замялась.       — Тише ты, базарная! — мгновенно заткнул той рот Хорас из-за слишком громко произнесённых ею слов. — Это оружие не зарегистрировано у патрульных.       — Что? Но зачем Винсу…       Мужчина не дал ей договорить.       — Та-ак, время тикает. Сейчас на моём месте будет малец Брэм, так что большей информацией я не смею заведовать. Ещё увидимся, — похлопав её по плечу своей тяжёлой ладонью, мужчина поспешил отклониться, — И да, поосторожнее там, за пределами! — а когда он уже был на значительном расстоянии, решил выкрикнуть последние подбадривающие слова, на которые Робин кое-как смогла улыбнуться. Если Хорас вообще увидел на её лице хотя бы какую-нибудь мимику.       Конечно Робин осознавала, что мотивация Винсента останется неясной ещё какое-то время, поэтому решила удержаться от вопросов, прикусив язык. Снова пытаться выяснить правду было, по сути, пустой затеей, но любопытство продолжало её терзать. Нутро слабо подсказывало ей, что заказ имел в себе цель вспомогательной защиты. А если Винсент из-за чего-то посчитал, что эта защита стала необходима именно на данную операцию за пределами барьеров, значит всё может пойти не по плану. И самое главное — он уверен в текущей догадке. Но вдруг она просто сама себя накручивает? Что нет здесь никакого другого фактора, и оружие Винсенту просто передал заведующий патрулём через Хораса?.. Тогда зачем вообще задействовать начальника по общим пушкам в какой-то долбанной нелегальной доставке огнестрела, если они перед работой решили встретиться в тире? Он мог бы просто предать всё лично ему из своих рук.       Нет, здесь точно скрывается нечто иное.       Если Хорас пронёс товар в сравнительно маленькой сумке, то, скорее всего, это было что-то компактное, например, пистолет или револьвер. Даже если судить чисто логически, вряд ли Винсент смог бы вообще протащить двуручный ствол в тихую от Понграца. Оставались небольшие отделки карманов в его снаряжении, куда можно было спрятать что-то необходимое. Но здесь внезапно всплывает тот же недавний вопрос: зачем же ему понадобилось это «что-то» именно в сегодняшней вылазке? Тем более, без осведомлённости патрульных, что на общем борту будет лишнее, незарегистрированное оружие.       Каждый раз, когда Робин выходила за рамки дозволенных себе рассуждений, голова начинала вскипать. Плохо, что она даже могла себе это позволить в любой момент, так как отвлечься на что-то другое, более занимательное, было чем-то невозможным в сложный период. От этого становилось не по себе. Казалось, что произнесённых вслух слов было намного меньше тех же бесконечных раздумий. Ведь именно так потихоньку люди сходят с ума? Разговаривают сами с собой, слушая лишь голос своих внутренних соображений.       Двигаясь по дороге, девушка наконец добралась до желаемого места, где разжились её друзья. Место вокруг домов не сказать, чтобы поменялось после её последнего визита, однако всё ещё оставалось в довольно сдержанном состоянии. По крайней мере, гораздо чище в сравнении с общественным помещением для раздачи пожитков и пайков. В центре Убежища обстановка никогда не менялась. Всем было не до этого.       Ей приходилось как-то раз заходить к Кенни, чтобы забрать гель для стирки. На тот момент те средства, которые привезли сталкеры, имели слишком едкий запах из-за дешевизны, и стирать в них вещи было невозможно, даже в условиях сраного апокалипсиса. Хорошо, что этот парень оказался до боли запасливым; Робин смогла перелить себе несколько миллилитров из завалявшегося бутыля, дабы постирать парочку вещей для пробы. И как же было удивительно в тот момент, когда аромат геля показался ей удивительно знакомым и приятным — вероятно, она пользовалась этой маркой до наступления всего этого зомби-хаоса. Не задумываясь, девушка потратилась на целую литровку, с которой до сих пор обходится бережливо. Если она сможет найти на вылазке ещё одну, станет намного легче.       — Алоха, цветочная старушка! — показался Кенни из дома. Видимо, тот увидел её в окне и сразу же решил поздороваться. — Как-то ты рановато по районам колобродишь. Не ростки ли сейчас твой мозг контролируют?       — Привет, Кенни, — кивнула ему Робин в ответ. — Наверное, была бы я заражена от головы до пят, тогда бы мне не пришлось сейчас церемониться.       Парень улыбнулся на ответную шутку, соглашаясь с девушкой. Судя по тому, с какой именно интонацией она об этом сказала, проверять правдивость слов он бы точно не стал. Но ранний азарт не думал исчезать так просто.       — Учти, — начал Кенни, кидая мыльную губку куда-то вглубь прихожей. Робин проследила за этим движением и услышала характерный всплеск из ведра, спрятанного за стеной. — Если что, наша берлога оснащена тем, что может сразу прикончить тебя, если оскалишь свои белёсые зубки.       — Боюсь, твоя рука не поднимет эти чудо-устройства, — насмешливо подметила Робин, показушно бегая глазами по мокрым пятнам на его одежде. Весь в своей работе.       Даже если вдруг Кенни и попытается обороняться от неё самостоятельно, то только, разве что, шваброй и использованными тряпками. Забавно, что пару минут назад она подумывала о стерильности чужого жилища, и сейчас к её приходу замечает картину в виде чистящего холл паренька.       — Ничего, у меня всегда есть план Б, — он сделал жест рукой. — Но я тебе не скажу — слишком много повидала на свой век. Вдруг ещё инсульт случится.       Злиться на него из-за постоянных шуток про их разницу в возрасте Робин даже не имела никакого права. Понимала, что без его юмора, пусть даже и такого колючего, Кенни был бы совсем не Кенни. Порой, если признаться, в какие-то моменты их разговора с помощью них становилось намного легче. Они позволяли раскрывать сталкерше ту самую любимую черту соперничества, которая не исчезала даже из-за какой-то там сраной амнезии.       С хитрой улыбкой Робин перенесла вес на левую ногу и поправила спадающую лямку своего заполненного рюкзака, обдумывая, что ответить.       — С восстановленной выдержкой ты решишься остаться на какое-то время у миссис Уолш? — после долгой паузы наконец-то спрашивает она.       — Да, она звала меня позавчера, — тут же отвечает ей взлохмаченный парень.       — Тогда смотри, чтобы от выстрелов ты не повалился видом оцепеневшего козла, когда будешь проходить мимо мишеней. Её дом ведь рядом находится, — победоносно заканчивает Робин и скрещивает руки на груди.       От собеседника слышится звонкий хохот. Уж кого он не встретит за всю свою жизнь, а сталкерша всегда сохранит тот полюбившийся ему шарм острословий, от которых Кенни ещё долго будет отходить. Понимая, что придётся уступить, он не продолжает шутку, а лишь снимает с пояса зелёное болтающееся полотенце, об которое нервно вытирает свои мокрые ладони.       — Хорошо, пока ничья, — не переставая лучезарно улыбаться, выдаёт Кенни и заходит в дом, чтобы продолжить свои утренние дела, попутно разговаривая с гостьей. Робин следует его примеру и направляется за ним, — Но действительно, чего это ты не спишь? Обычно только в пол второго с кровати поднимаешься, если верить рассказам нашей всемогущей целительницы, — он берёт ведро с водой за ручку и ставит его на зашарпанную угловую тумбочку в конце прихожей. Последнее чего хотел Кенни — это того, чтобы, не дай Бог, кто-то кувырнул его.       — Захотелось изменить режим, — кратко отвечает девушка.       — Самое время, — одобряет друг и принимается за расстановку своих побрякушек, чтобы в дальнейшем вытереть на полках скопившуюся пыль.       Только переступая порог дома, Робин понимает, насколько снаружи было холодно. Запасная утеплённая одежда, которую посоветовал взять дозорный патруля, может оказаться весьма полезной, если вдруг понизится температура. Конечно, костёр всегда выручал в таких ситуациях, но она ещё совсем не знала, смогут ли они его развести в тех местах, к которым направится их группа. С ней часто происходили подобные моменты, когда не оставалось ничего лучше, чем греться об саму себя. Огонь мог спасти от особенно морозных ночей, но также и подставить из-за дыма и яркого свечения, к которым всегда следуют всякие ублюдки, чтобы ограбить или, того хуже, убить.       Никогда девушка не думала, что её тело сможет быть чувствительным к жаре и холоду, если она уже считалась мёртвой. «Как же оно поддерживает температуру, если сердце не функционирует?» — Робин как-то раз задала этот вопрос Вивиан, чувствуя какой-то подвох. Казалось, что этому даже не было объяснения, ведь сама её «покойная» ситуация уже считалась абсурдной со стороны природы. Но не со стороны науки. После анализов из докторской формулировки девушка поняла только про какие-то клетки, которые и отвечали за поддержку жизни организма, в том числе и за искусственную перекачку крови. Про остальное даже не хотелось слушать. Было такое чувство, что её разрезали на операционном столе и исследовали, омерзительно копаясь в кишках. Она ведь теперь не человек, а что-то иное, нечто неисследованное и враждебное. Такое, что навряд ли можно было назвать настоящей Робин.       Несмотря на холод, дверь Кенни всё же попросил не закрывать, чтобы хоть немного остудить помещение. Однако девушка не смогла заприметить пленительную духоту; внутри было легко дышать от недавнего мытья полов. Вещей вкруг всё так же оставалось по максимуму, но уже выглядели более организованно и не мешались под ногами. Поскольку один гараж всё ещё принадлежал Винсенту и Кенни, в основном можно было заметить барахло второго. Из-за его творческой натуры они особенно отличались своей яркостью и креативностью.       — А ты, я вижу, припозднился с сидячим образом жизни, раз с пяти утра не бегаешь возле стен, — подметила девушка, поднимая с центрального столика первый попавшийся сундучок с причудливой гравировкой. Она заинтересованно покрутила его в руках и вновь поставила на законное место.       — Это ненадолго. Да и к тому же, я узнавал вокруг насчёт тебя и заказов пока нет. Не волнуйся ты так. Если что, скажу, что ты три дня отбывать в патруле будешь. Не забыл я, — не оглядываясь сказал Кенни, продолжая протирать убранное от вещей место стеллажа смоченной тряпкой.       Робин хмыкнула на его вечную прилежность.       — Ещё забронируй меня на всякий, чтобы потом делать несколько отсрочек, — смогла лишь пробурчать она в ответ. От одного лишь упоминания патрульных становилось дурно, пусть они же и дадут ей нехилые деньги за проделанную работу после.       — Кто-то не выспался? — наконец повернул к ней голову парень, на минуту прерывая своё занятие. — Слишком много красноречивости от тебя слышу.       — А ты как думаешь? С отрешёнными черпаками не каждый день постреляешь где-то в заднице. Сегодня ещё только первый день. Лишь бы от нервов колена себе не прострелить, — ответила тому сталкерша.       Она обняла себя руками, беспокойно растирая ладонями плотный слой джинсовки. Кенни же проследил за этим движением, но говорить ничего лишнего не стал. Понимал, какие сейчас она испытывала чувства по отношению к предстоящей вылазке с кучей брюзгливых мужиков. Хоть он и знал, что работать ей приходилось с личностями и похуже, как например Дерек, которого все называли просто «Бревно». В качестве банальной шутки можно было бы взять иное обозначение этого прозвища, но первое, что в основном характеризовало его — это всечасную неудовлетворённость и твердолобость. Но ведь это был совсем другой уровень для неё. Смена обстановки может сбить с толку, пусть даже если ты будешь уверен в своей подготовке.       Он с трудом сдержался, чтобы вновь не начать разговор об её опрометчивом решении пойти на зачистку медицинского комплекса. Сколько раз он сам видел реакцию Винсента обо всём этом, когда тот приходил уставший домой. Изменилось его поведение, так как он прекрасно осознавал, что она идёт не потому, что сама захотела этого, а чтобы помочь ему. И это самое чужое упорство никому не давало покоя. На какое-то неопределённое время Кенни даже решил не заходить к Вивиан, пока она не успокоится из-за поступка Робин. Братца-кролика он ещё как-то мог пережить — живут уже сколько вместе, как никак, привык, — а вот нрав доктора и испытывать на себе не хотелось.       — То-то ты сварливее обычного. Небось наконец принимаешь настоящую сущность, — решил сбавить летающее между ними напряжение парень. Ещё бы не хватало им закончить разговор на плохой ноте.       — Ещё раз пошутишь про мой возраст — пеняй на себя, Кенни, — не оценила шутку Робин, морща свой нос.       — Ладно-ладно, злюка! Надо бы тебе уже подарить журнал с анекдотами… — поднял руки Кенни и после решил вернуться к уборке, уже не решаясь сказать что-либо ещё.       Девушке стало от чего-то паршиво, словно в горло запихнули толстую верёвку, а на голову свалили не меньше пяти тонн кирпичей. Если на подобное самочувствие действительно мог влиять её приближающийся возраст, тогда все приколы друга вполне могли бы стать правдивыми.       А стареют ли зомби-люди? Или же постепенно разлагаются?..       Рука Робин непроизвольно коснулась места, где был наклеен большой пластырь. Она провела кончиками пальцев по его центру и ощутила, насколько же сильно вырос росток за несколько месяцев. Иногда ей приходилось срезать его выступающие стебли, когда они нарывались выбраться из плотного слоя хлопчатобумажной ткани, и заклеивать живот вновь. Была бы воля, к нему она даже бы не прикасалась, но случайное обнаружение означало неминуемую смерть от любого в убежище. Независимо от того, являешься ли ты им товарищем или врагом. Только вчера избавил их от расправы или же предал, обливая грязью с ног до головы. Никому не будет дела. Стоит смириться. Мир давно сошёл с ума, а вместе с ним и само общество. В условиях, когда все сосуществуют под одной крышей, для каждого действует строгое правило: без промедлений убивать укушенного, пока он не навредил другим. Если кто-то из этих людей всё же узнает про её секрет, никто не посмеет заступиться. Ни о каком суде не может быть и речи, как и до других благополучных выходов из ситуации. А что с ней могут сделать патрульные в случае чего?       Она резко мотнула головой, стремясь отогнать весь заносчивый бред от себя подальше. Нехорошо. Вновь погружается в себя. Рука, что так долго держалась на чувствительном участке, будто сильно обожглась и поскорее отпрянула. Хотелось бы поговорить с Кенни ещё, отвлечься на привычные занудные темы, но Робин вдруг вспомнила, зачем вообще сюда пришла. Явно не для долгих разговоров, а для дела.       — Винс уже встал? — поинтересовалась сталкерша, невольно заглядывая в единственное окошко дома. Сквозь прозрачную тюль пробивались не только лучи холодного солнца, но и чья-то крупная фигура, сидящая неподалёку от деревянного слесарного верстака.       — Встал, — отвечает ей Кенни, — Ходит, ворчит-бурчит чего-то. Вы точно общий язык найдёте, голубки, — еле скрывая ухмылку, он перемещает свой взгляд на подругу и охотно добавляет: — Или, можно сказать, крольчата.       Робин смогла лишь молча покачать головой на его многозначительную игру бровями. К безобидной шалости в виде сватания замечание не требовалось.       — Он что, пока не собирался отбывать?       — А вот, спроси у него, когда пойдёт, — Кенни пожимает плечами. — Пока за хозблоком посидеть захотел. Я его лишний раз трогать не хочу — вдруг этот хмырь мне ещё руку откусит. Мне, видишь ли, ещё свою комнату надо убирать.       В последний момент перед расставанием девушка смогла выдавить из себя лишь глухое хмыканье. Ей почему-то казалось, что если парень потревожит своего молчаливого друга ещё раз, тот, возможно, даже ответит ему чем-то нецензурным. А отреагирует ли Винсент также на неё? Чтобы проверить эту догадку, пришлось идти по направлению к нему — за тот самый хозблок, о котором говорил Кенни.       Заметить мужчину было несложно. Он бросался в глаза ещё изнутри дома: сидел на старой табуретке, погружённый в какое-то занятие. Положения он так и не сменил, даже когда Робин подошла ближе. Слышал небось шаги рядом, но дожидался чего-то. Присущая ему неизвестность, задействованная и в его неозвученных планах никогда не ускользала, и это… захватывало больше прежнего. В исключительно положительном смысле.       Только когда она находилась от него уже на расстоянии вытянутой руки, в животе вдруг что-то защекотало от недавних внутренних суждений. Нервное, даже режущее ощущение. Будто отдавало мерзким чувством вины. Да, она уже давно решила для себя, что будучи в своих силах поедет с ним и поможет, чего бы это не стоило для неё. Но в то же время понимала, что это задание — не какая-то прогулка по парку с ловлей заражённых бабочек в сачок, а отъезд в биом. Смертельный биом, где всё будет не так просто, как ей кажется сейчас на первый взгляд. Даже если рядом будут профессионалы своего дела, полагаться всё равно придётся лишь на себя. И если она облажается, если пойдёт что-то не так и она будет в опасности, больше всего будет переживать именно её друг. Не какие-то патрульные, ведь для них Робин, вероятно, всего лишь ещё одна безымянная сталкерша, как и двое других временных помощника, а именно Винсент.       Но бешено пролетающие чувства стоило от себя отгрести. Хотя бы на время, которое будет отведено при их разговоре.       — Утречка, Винс, — первой поздоровалась Робин, и Винсент наконец обратил на неё внимание, остановив своё занятие. Взгляд девушки быстро скользнул по древесным опилкам, рассыпанным под его широко расставленными ногами, и на охотничий нож, который он держал в правой руке. В левой сжимал какую-то вырезанную фигурку. Он слегка повернул к ней голову и ответно кивнул, не проронив и слова. — Кенни сказал, что ты здесь, убиваешь время. Как спалось после вчерашнего?       Под словом «вчерашнее» Робин имела в виду моментальное сбагривание Понграца в сборку припасов, которые понадобятся группе на предстоящей вылазке. Полностью залечиться от ран не было времени, а что до восстановления энергии… Как до Робин дошло из уст её личного информатора, Винсент не смог сегодня нормально поспать из-за травм или ещё каких-либо причин. Девушку раньше радовало, что хотя бы благодаря её рукам их работа была быстрее закончена, но сейчас, глядя на друга и одновременно учитывая этот неприятный факт о его самочувствии, сталкерше казалось, что её усилия не сыграли никакой роли. Всё выглядело бессмысленным.       Мужчина, привычным жестом, защитил её от негативных мыслей: он лениво отмахнулся рукой, как бы говоря «более чем». Ситуация была терпимой, хоть и далеко не чистой. Впрочем, как и у Робин.       — Также, — призналась Робин. — Ну, хорошо, что мы будем делить работу хотя бы на одинаковую «подачу».       Из-под маски-респиратора донёсся приглушённый выдох, походящий на смешок. Или ей могло показаться, что он вообще был. Наёмник снова повернул голову вбок, перенаправляя своё внимание на деревянную фигурку. Догадаться, что рядом сидящий напарник не был в восторге от очередной патрульной нагрузки, было несложно. Даже если он неоднократно шёл на каждый вызов военных за стены, то, что там происходило, безмерно изматывало его. И мужчина не решался сказать хотя бы кому-нибудь о том, что его гложет. Казалось, даже и не думал об этом, а лишь продолжал делать то, что у него безупречно получалось, пока была польза для остальных.       Робин прикусила губу, едва сдерживаясь от желания пощёлкать пальцами от резкого подскока перевозбуждения. Чтобы точно скрыть свои нервы, руки устремились в карманы куртки. Стоило бы найти что-то, на чём можно посидеть эти отведённые минуты — стопы начинали ныть от длительного стояния на одном месте. Вскоре замечая такую же ближайшую табуретку возле верстака, она взяла её и поставила рядом, поудобнее устроившись.       — У тебя не болит ничего? Раны не беспокоят? Извини, просто хочу точно знать, всё ли хорошо, — решилась всё-таки задать мучавшие вопросы сталкерша. Всё не выходило спросить об этом раньше, но сейчас в разговоре они казались уместными, хоть и с какой-то стороны хлёсткими. — До меня... дошла та информация насчёт...       Он слегка расслабил плечи, которые всё это время держал в напряжении, но почти сразу вернул их в прежнее положение, будто на что-то решаясь. Озвучить свои мысли девушке не стал, как и не озвучивал их всегда. Она и не настаивала.       Винсент не дал ей договорить, обрезая поток очередной растерянности подруги своим хриплым, томным голосом:       — Забудь. В норме.       И ни разу бы Робин не поверила этим словам, зная привычку друга не беспокоить остальных своими проблемами. Несмотря на то, что они были связаны с чем-то большим, как собственное здоровье, все они были решаемыми для него, абсолютно мелочными. Но те сомнения и страх за друга покинули её мгновенно, когда после слов на колено секундно упала тяжёлая рука. Тепло его ладони пробивалось сквозь ткань перчатки и утеплённых джинсов сталкерши, заполнив её внутреннее «мёртвое» сердце необычным волнением и радостью, которые давно подавлялись. В окружающем мире, полном бандитизма и угнетения, не оставалось места чему-то хорошему. Каждый момент жизни требовал платы: не только денежной, но и натиском на свою плоть. А какая плоть была у Робин? Не человеческая, наверное, гниющая из-за инфекции этих зловонных ростков. Так почему она до сих пор могла уловить ей жар от кого-то вроде Винсента? Может быть, её организм продолжал стремиться к чему-то живому, что могло бы дать надежду на выживание. Или же дело заключалось в чем-то другом?       Хотелось съесть?       Впервые, когда девушка невольно задумалась об этом, к её горлу подступил тяжёлый и мерзкий комок отчаяния, который невозможно было проглотить. Не от того, что Винсент мог оказаться для неё невкусным или что-то в этом идиотическом роде. Ей стало противно от самой себя. То казалось поистине паскудным, чудовищным для неё. Позволила себе впихнуть его в свою разрастающуюся натуру, не подавила то, что так в себе ненавидела.       Вес чужой руки тут же исчез, как и прияственный аффект. Теперь над девушкой возымел резкий, жгучий страх от того, что мужчина мог уловить в ней. Вдруг не так подумал, увидел в её лице совсем не то? Робин поспешила исправить это.       — Это радует.       Она чувственно улыбнулась ему и пододвинулась ближе. Облегчённо отметила для себя, что тот даже и не подумал сдвинуться. Только вновь начал срезать дерево, уже преображающее похожие черты сидящей лягушки на кувшинке. И Робин вдруг заинтересовалась тем, что он делает. Движения среза были выверенными и плавными, будто нож проходился по сливочному маслу, а не по срубленной доске. Будь у него вид дуба, части так легко бы не поддавались даже самым заточенным инструментом. Скорее всего, у него в руке было что-то вроде липы или осины.       Опилки отдавали насыщенным медовым запахом, который смешивался с другими оттенками, держащимися на одежде наёмника: ментолом и чем-то натурально мужским, его индивидуальным, что невозможно было ни с чем сравнить. От них девушка невольно приблизилась к нему ещё ближе, то ли для того, чтобы подобрать ракурс для удобного наблюдения за его занятием, то ли чтобы лучше прочувствовать чужой аромат. Или, возможно, и то и другое, как бы смущающе это не звучало.       — У тебя хорошо получается. Крутая жаба, — после сказанного Винсент резко остановился, глянув на неё. Если бы не маска, сталкерша непременно заметила бы, как уголки его губ высоко приподнялись. То, как Робин решила подобрать слова, показалось ему забавным, и он не сдержался — позволил себе негромко фыркнуть, — от чего она непонимающе моргнула, — Что? Я не шучу. Мне правда очень нравится. Она довольно милая. — поспешила оправдаться девушка, и мужчину это позабавило ещё больше.       Иногда происходили ситуации, когда Робин вела себя необычным образом. Ей не всегда удавалось уловить суть шуток, она нелепо каламбурила и не избегала своей прямолинейности. Мало кому это нравилось, но Винсент находил в этой её особенной, настоящей черте привлекательность. На некоторых их вылазках в качестве сталкеров он оставался в приподнятом настроении, когда девушка в разговоре с не очень приятным типом-напарником могла едко ответить на провокационный юмор. Или из рассказов Кенни, когда за столом тот вспоминал очередной момент со словесной потасовкой подруги и людей из банды Ломщика. В такие моменты иногда казалось, будто это было единственным, что ещё могло его развеселить. Похоже, предпочтения к тому, что всё ещё вызывало смех, у него такие же странные, как у самой Робин.       — Давно занимаешься резьбой по дереву? — полюбопытствовала девушка. Её неутихающая заинтересованность показалась Винсенту осторожной просьбой попробовать заняться тем же, чем и он. На вопрос он не ответил, а протянул собеседнице всё то, что держал в двух руках — нож и саму фигурку. Однако она отказалась взмахом выставленных ладоней. — Ох, нет-нет, я быстрее себе все пальцы отрублю, чем закончу брёвна срезать. Да и тем более, испорчу же. Лучше ты.       Обыденное время никто не намеревался нарушать. Два наёмника затихли, перенаправляя свой слух к звукам просыпающегося района. Впереди за крышами ветхих зданий и водонапорной башни уже можно было разглядеть густой дым от большого костра на площади, который здешние довольно часто поджигали. Скорее всего, народ собрался там, чтобы согреться или просто провести время в компании, подобно Робин и Винсенту. Птицы вблизи убежища появлялись редко, оттого и ценно было услышать их утреннее чирикание над головой. Будто знали, что их ждёт здесь, если лишний раз сунутся людям на глаза. Но вот зигзагами проскакивает бравая птица с красной грудкой, чем-то напоминающая породу трогона. В лапках у неё большой сухарик — видимо, неподалёку её подкормил кто-то, — а из клюва доносится длинное, мелодичное «зинь-зинь». Робин ярко восхищается ей, восторженно вздыхает, а её рядом сидящий напарник замечает это: радуется так же, только не птице.       Он подмечает то, как девушка удовлетворяется в коротенькой музыке, и тем самым ловит своё забытое намерение, таящееся в отдельном отсеке набитого рюкзака. Наклоняется к нему вбок, открывает застёжку и ищет наощупь, пока Робин наблюдает за его действиями. В конечном итоге, мужчина находит что-то и тут же протягивает ей прямоугольную, плоскую коробочку со стёртой пожелтевшей картинкой. Едва на ней можно было разглядеть незнакомую группу лиц со смешными причёсками и прорези нечитаемого текста на обложке.       — Что это? — не понимает сталкерша и принимает из рук подарок, интригующе разглядывая его.       — Открой, — всего лишь подсказывает ей Винсент.       — Как-то вы расточительны на подарки, — подозревающе ухмыляется Робин. Наёмник в её слова не догоняет, и та поясняет: — Пару минут назад встречалась с Сарой в баре, она перед нашим походом отдала свой нож. Сегодня какой-то особенный день? Конечно, если в пределах этого захолустья кто-то вообще ещё устраивает праздники прошлого.       Мужчина отрицательно покачивает головой и финально добавляет:       — Просто. Для тебя.       И она доверяет ему. Аккуратно стягивая картонку, из-за неё выглядывает пахнущая пластиком чёрная кассета. Когда-то давно, она наверняка пользовалась такими ещё до апокалиптического переполоха. Может, даже знала несколько музыкальных групп, которые ей очень нравились. Но сейчас уже точно не вспомнит хотя бы одну. Развернув её другой стороной, взору устремляется белый, явно недавно налепленный на кассету скотч, на котором высохшим чёрным маркером было написано: «The Turtles — Happy Together».

3-мя неделями ранее

      Период резкого взвала текучки, когда многие сталкеры распределялись по парам для большей добычи оленьего и кабаньего мяса. Одна из групп собиралась в сторону неинфицированных лесов и разбредалась на далёкие расстояния, занимая позиции. Другая следовала за намеченной парой, но отведённое время тратила на сбор припасов в заброшенных зданиях, заправках и подобных местах, а уже после подключалась к своим и все вчетвером и более дотаскивали добытые туши. Ко второму варианту отнеслась Робин и её выбранный напарник Матиас, который, чёрт возьми, слишком много болтал. По делу или нет — волновало её только то, почему он вообще согласился на сотрудничество с ней, если в тяге волоком избирали крепких ребят. А она на свой внешний вид навряд ли походила хотя бы на ту, которая без проблем в две руки таскает литровые бочки. Только стреляет метко. И если уж тот первым делом считал, что с женщинами проще заводить разговор, то сталкерша поспешила доказать ему иное. Огорчён ли он был от такого или нет — узнать невозможно. Да и не очень-то её это заботило, если даже имя его запомнила лишь недавно.       Счастье, что со своей группой в начале пути с ним ещё кто-то поддерживал разговор, пока она предпочитала отмалчиваться. Но когда пришло время рассоединяться, Робин осталась тет-а-тет с коренным мексиканцем, у которого было уж слишком приподнятое настроение, чтобы помолчать хотя бы минутку, как она его просила несколько раз. После третьего уже просто наплевала. На заброшенную дорогу они вышли после двух часов блуждания по зелёным дебрям и ещё часа вдоль обочины. Дошли до знака с логотипом местной автозаправочной станции, от чего девушка с облегчением выдохнула; на стоянках ещё были не угнанные машины, поэтому Робин поручила ему дело осмотреть их на наличие чего-то ценного. Бензин в баках точно не дельный — просрочилось всё давно, — а вот запчасти могли сохраниться. Да и всяко он разберётся в этом лучше, а она пока осмотрит мини-маркет. В тишине.       Из полезного, что всё ещё оставалось на не сильно обчищенных прилавках, она забрала жидкость для розжига, батончики, заваренную лапшу, воду, и прочую химию. Съестное как в обычных супермаркетах в этом месте найти было невозможно, так что Робин рассчитывала лишь на походное снаряжение. Всё другое, что не поместилось в рюкзак, положила кучкой рядом с выходом, чтобы уже забрал Матиас, когда он закончит с машинами. Двери склада за прилавками были заперты, выламывать всё же не решилась — бессмысленно. Когда она закончила с осмотром всего, прихватила к себе в карманы сигареты и пакетики с кофе и вышла на улицу. Мужчина уже сидел на металлическом ограждении у бензобака и ждал её, бормоча что-то под нос. Удивительно, что даже наедине не затыкается.       — Крутой мотив! Кажется, я слышал что-то подобное в одном из клубов Карризо Спрингс после того, как пересек границу Мексики, — одобряет сталкер, попутно бинтуя свою разодранную руку.       Девушка непонимающе вскидывает бровь. Сначала ей показалось, что он продолжает разговор сам с собой, но на самом деле он обращался к ней, всё так же улыбаясь глазами с густыми ресницами.       Ещё ни разу ей не встречался настолько непредсказуемый человек, как этот мексиканский коллега с густой бородой. С первого взгляда, подумаешь, ничем непримечательный простак, но почему-то сегодня Робин уловила, что именно таких она побаивалась. Даже объяснить было сложно. От идиотов сразу всё замечаешь — полно вокруг неё таких и с их поведением бытуешь. А этот… Чёрт знает, слишком отзывчивый. Везёт же ей с подобными сталкиваться лицом к лицу.       — Да ладно? — как бы невзначай поддерживает диалог сталкерша, одобрительно кивая на собранные мужчиной детали в виде аккумулятора, воздушного фильтра и нечто похожее на бензонасос.       — Правда, — говорит он, стягивая бинт потуже.       — Где уже умудрился? — она спрашивает на выдохе. Если уже один из них ранен, то как они собираются тащить живность до убежища? Повезло, что хотя бы кровью не фонтанирует, а просто большую царапину перевязывает.       — Да так, капотом порезался. У этих дряхлых тачек упор вовсе не держится. — отмахивается мужчина и встаёт, чтобы собрать всё валяющееся под ногами в дорожную сумку. Робин помогает ему в этом.       Чуть позже, когда время уже поджимало, они потащились по обратной дороге к двоим охотникам. Все сумки и рюкзаки были сильно наполнены, поэтому сталкеры передвигались медленнее, чем обычно. Стоило ещё смотреть под ноги, так как в лесу без труда можно было споткнуться об по-ублюдски выступающий корень. Радовало, что по этим лесам не ходили какие-нибудь зомби-туристы или зомби-грибники, поэтому ускорять шаг не было надобности.       Разговор от мужчины всё шёл и шёл. Вначале Робин даже хотелось послушать его от скуки, но слова с каждым разом доносились до неё всё хуже из-за накатывающей усталости. Приходилось перебираться и по более сложным маршрутам, куда более дальние расстояния преодолевать, но почему-то именно этим днём хотелось финально лечь в кровать как никогда. Накатило морально и физически. Сейчас бы ей очень хотелось выпить что-то горячее…       — Так откуда она? — как-то соскочил со своей темы Матиас, от чего девушка даже подпрыгнула от неожиданности.       — Откуда что?       — Песня, — уточняет он.       Конечно же, незамеченным её присвистывание в магазине говорливец бы так не оставил. Небось хороший у него слух, раз смог это от неё услышать там, пока она всё собирала одна.       — Почём мне знать? Помню от этой песни только мелодию и парочку слов, не более. — пожимает плечами та.       В Убежище большинство людей, связанных с добычей и сталкерством, были в курсе амнезии Робин и знали, как она здесь оказалась. Да и сама девушка не то, чтобы стремилась скрывать этот факт, иначе бы когда-то подобное могло бы вызвать недоразумения у многих. Просто оглашать незнающим первая не всегда решалась, как и разговаривать о чём-то не приближённом к делу: всяко личная жизнь раскроется. А ведь у неё её и не было. По крайней мере, не о чем говорить, если даже своё настоящее имя не знала. Будто соорудили из неё куклу без истории и оболочки, долг которой постоянно убивать таких же, как она. Мертвец убивает мертвеца, врёт окружающим о своём виде, а не сближается с ними. Таков путь, с которого ни в коем случае нельзя сбиваться. Одним словом — шпион, пусть даже если сама так не считает.       Дальше на их пути вырастали низкие деревья, ветки которых настойчиво лезли прямо в лицо. Их иногда приходилось отодвигать, чтобы, не дай Бог, случайно порезать ими глаза. Ещё и учитывая, что мужчина нёс через плечо всю тяжёлую механику, сложнее ему было раза в три из-за этих природных заданий на выживание. На реплику девушки мужчина задумчиво мычит и смотрит куда-то в небо сквозь прорези листвы.       — Ты знаешь, это уже второй раз, как я замечаю от тебя её напев и отрубленные строчки, не так ли? — как бы слегка подкрадывается он, надеясь выведать из своей молчаливой напарницы хоть что-то.       — Предлагаешь спеть что-то другое? — уже высказывает Робин от балды. Ветки попутно заканчиваются и дальше можно было идти прямо.       — Хотя бы для разнообразия… Да, было бы неплохо, — тот поворачивает к ней голову, ни на минуту не останавливаясь. Волосы, высоко собранные в маленький хвост, покачиваются от лёгкого дуновения ветра, а на щеках выступают ямочки.       Предложение от Матиаса звучало заманчивым. В конце концов, идти им ещё чуть меньше четырёх километров, а скрасить прогулку было бы хорошим дополнением их спокойной вылазки.       — К сожалению, вынуждена огорчить, — Робин легко отмахивается. — Помню только её. Если так желаешь добавить в нашу работу что-то интересное, могу отдать тебе инициативу.       — Не переплюну. Пою я плохо. Поверь.       Проверять это, естественно, сталкерша не решилась. Лишь согласно кивнула ему.       — Она, почему-то, позволяет мне расслабиться, когда я её пою, — нежно проговорила Робин, переступая небольшую вырытую зверем яму. — Кажется, с ней у меня были связаны хорошие моменты.       — Похожая ситуация с альбомом «Mobb Deep». Помню, в моё студенческое время я очень любил их слушать снова и снова, пока мне не сказали: «Чувак, как тебя ещё не вывернуло от этого? Я уже начинаю сходить с ума рядом с тобой, когда ты включаешь это кошачье дермище Шрёдингера на репите», — мужчина пародийно замахал руками, как бы показывая своего приятеля. Девушка на это усмехнулась.       — Наверняка ты срал на их мнение больше, чем они слушали от тебя это самое «дерьмище».       — Чёрт, верно сказано! — Матиас протянул гласные, и слегка стукнул её плечо своим кулаком. На эту его выходку сталкерша ничего не стала говорить. Попыталась воспринять его поведение дружеским жестом. — Он был слишком хорош, подруга. Знаешь, я бы всё отдал, чтобы вновь оказаться в кафетерии университета и сидеть в любимых огроменных наушниках, пока мне в раковины поют про стволы и вонючую бандитскую смерть. Тогда я даже не задумывался, что строчки на похер написанного гангста-рэпа скоро станут частью моей жизни.       Никто из них не знал, что спокойные времена кончатся так быстро. Наверняка, даже сама Робин. И Джейк...       Им удалось добраться до охотников, что удивительно, к концу обеденного перерыва. Те поймали крупного кабана и тощего рогатого оленя, что стало довольно проблематичным для их пары. Сталкеры ведь тоже не были с пустыми руками. Кто же знал, что всё так удачно сложится? Унести такие здоровенные туши они вчетвером-то смогут, но придётся изрядно попотеть. Справятся лучше, если обескровят двоих зверей. Оставлять головы всё равно нельзя — из них получается вкусный аспик, — поэтому срежут только ноги и запрячут их куда-нибудь в кусты, если не найдут проходимцев для помощи. Потом за ними ещё вернутся. Матиасу и Робину издалека попались на глаза ребята с южной стороны, тоже имеющие неплохую дичь, поэтому настроение у всех было приподнятое, что добавляло сил. Люди в убежище хорошо поедят.       После того, как более собранный и седой охотник с ушастым парнишкой справились с намеченным планом, остальные приступили к перевязке рёбер и плеч, давая первым секундную передышку. Один из них даже похвалил сталкеров за добытые запчасти: какой-то пикап начал в последнее время сильно барахлить из-за внутренней поломки. Тащили двоих зверей молча до полностью стёртых верёвками рук, передали убитых животных ждущим за главными воротами мясникам и сделали отчёт сторожам.       Подойдя к охранной будке, Робин так же выдала рабочему припасы из рюкзака и тяжело выдохнула. Теперь у неё был шанс отдохнуть после всех пережитых событий. Желательно простирать всю одежду от крови, пота и земли, помыться самой, получить паёк, а потом уже хорошенько отсыпаться. До сих пор она корила себя за то, что взялась тащить грязного кабана на своей спине. Грязь на рукаве она уже вряд ли до конца отмоет.       С Вивиан говорить долго не хотелось. Та с порога начала объяснять о каком-то открытии целозии и эвкалипта и их разной реакции на инфекционное вмешательство. Всё пролетело мимо ушей, когда врач своим привычным научным языком ещё и поясняла за свои выдвинутые теории. Будь у Робин ещё желание её выслушать, всё равно бы не поняла сразу что к чему. А чтобы разобраться с этим словесным вихрем, требовался особый подход, которого у девушки не хватало. Она коротко рассказала про то, что добыла с группой за воротами и убежала делать запланированное. Постиранные мылом вещи развесила на новой верёвке — старую пришлось отвязать, потому как она неожиданно порвалась, — переоделась в чистую, лёгкую одежду и направилась в столовую, где уже сидела большая часть сегодняшних групп. В том числе за одним из забитых столов сидел и Матиас, который махнул ей присоединиться.       Полноценно обедать с ними девушка не собиралась, но и отклонить приглашение было бы невежливо. Всё-таки, ничего не случится, если мужчины отвлекут её на чуть-чуть. Закончили они быстрее, чем она ожидала. К своему пайку Робин ни разу не притронулась, что немного заинтересовало одного из парней за столом. Ведь устали после работы все, как и изголодались тоже. Она же, в свою очередь, ответила своим проверенным методом: «Ем только дома». Хотя тут правда в том, что не ест вовсе, потому что зомбарь, но об этом они даже не смели подумать. Заварив себе кофе из найденных пакетиков на автозаправке, девушка со всеми попрощалась и направилась к выходу, но вдруг её остановил уже знакомый мексиканец.       — Не думала спросить у наших, знают ли они, как называется та песня? — всё не унимался он. Робин же его заинтересованность только убеждала охотно поддерживать беседу.       — Даже не приходило в голову, пока ты мне не сказал, — удивлённо проговорила она.       — Самое время подумать, если ты у нас персональная Сильверфокс! Попытайся узнать у Элайджи, когда он здесь закончит. Если не слышала, этот пацан в своё время был заядлым меломаном и коллекционировал аудиокассеты с хитами. Небось и во время катастрофы прихватил что-то такое из дома вместо какой-нибудь полезной пушки или холодного оружия. Отбивался пластиком и лентой, псих последний.       Непонятно, шутил ли он или так пытался помочь ей восстановить утратившую память, но сталкерша была ему благодарна за неравнодушие. Сама же говорила, что песня, которую она иногда напевала себе под нос, связана с чем-то приятным. Но о том, чтобы спросить у кого-то про неё, она действительно не задумывалась. Наверное, думала на задворках, что результаты ни к чему не приведут. А Матиас дал ей шанс, от чего она была в неимоверном восторге.       Совсем недавно поиски Джейка никак не продвинулись, но теперь Робин была способна приобрести то, чего так мечтала заполучить. Эта запомнившаяся мелодия приносила туманные, но одновременно и существенные видения о парных танцах в красном заведении, напоминающем кабаре. Было ли что-то такое слишком дорогим для неё, но девушку тогда это точно не озадачило. В тот момент не было никаких смятений. Рядом с ней, красиво одетой и непривычно женственной, стоял её любимый мужчина, крепко прижимая её тело к своему, такому же утончённому и привлекательному. В тот вечер они искренне наслаждались обществом друг друга, пока вокруг летала экспрессивность выступающих танцоров и музыкантов, играющих ту самую песню, которая до сих пор звучала в её голове. Даже забыв всё, она не смогла отпустить её. Ни тот момент, ни эту песню, ни те чувства… Ни на секунду.       Элайджи, о котором говорил Матиас, оказался тем самым ушастым парнем, который сотрудничал сегодня со вторым старым охотником. Он не очень вклинивался в разговор за столом и предпочёл посидеть и спокойно поесть. Она и не осуждала его за это: сама ведь была такой же. Пока девушка искала его глазами, заметила, что тот относил грязную посуду на кухню и о чём-то разговаривал с поваром, обычном выдающим пайки и записывающим имена уже получивших свою порцию.       — Матиас сказал, что ты любитель музыки, — резко вклинилась Робин, тем самым обрывая диалог двоих. Но, похоже, она пришла вовремя, так как никто из них не возражал. Повар удалился в свою подсобку, оставляя коллег наедине.       — Ну, этот болтливый мексиканец не ошибся, — заметил он, ожидая, что собеседница продолжит.       — У меня есть к тебе просьба. Надеюсь, ты за это ничего не возьмёшь.       — Зависит от того, что именно ты хочешь.       — Верно, — сталкерша кивнула. Конечно, даже если он возьмёт за это кучу бабла, она всё равно заплатит. Неважно, что для потребуется что-то ещё. Главное — заполучить информацию. — Хотела спросить насчёт одной песни…

Убежище, день 1

      От увиденного сердце, если бы могло, заколотилось бы так, что отголоски его ударов раздавались бы в ушах. Сохранившееся чувство неверия и полной восторженности перехватило дыхание, а стремительно переливающаяся по венам кровь взбудоражило ещё больше, вызывая шквал мурашек. Вот она — та песня, которую Робин так долго не могла найти, о которой думала в каждую свободную минуту. Надежда, казалось, ускользала сквозь пальцы, когда её с трудом удавалось схватить. Каждый разграбленный музыкальный магазин за пределами Убежища не имел ничего из того, что она так отчаянно искала. Словно этой песни никогда не существовало. Но теперь, держа эту самую ценность, на которой она уже хотела ставить крест, всё вмиг будто перевернулось.       Руки непроизвольно задрожали, то ли от резкого адреналинового всплеска, то ли от страха, что это всё не по-настоящему. Но вот она вновь проводит пальцем по поверхности, ощущая где-то шероховатость, а где-то гладкость кассеты. Снова вдыхает запах пластмассы.       — Да ладно! О Боже, ты это не в серьёз. Это та самая песня?! — неожиданно громко для себя восклицает Робин. Ей пришлось заставить себя сбавить тембр голоса. — Я... даже не знаю, что сказать. Не могу поверить. Но где... где ты нашёл её?       Она не нашла объяснений, как смогла это сделать, но поняла, что мужчина напротив, ни на секунду не отводивший от неё взгляд, улыбнулся после её выброса эмоций. Судя по всему, ему определённо понравилась её реакция, ведь это именно то, чего он ожидал от Робин.       — Секрет, — довольно тихо проговорил Винсент. — Нравится?       — Ещё спрашиваешь? Это восторг! Конечно мне это нравится! Спасибо... Спасибо тебе большое, Винс. У меня в голове сейчас столько мыслей, ты не представляешь, — слова давались с великим трудом. Всё ещё казалось, что происходящее было сном, оттого и невозможным шансом отнестись к ситуации со всей серьёзностью. Будто окружение походило на невозможную мистику. — Прости, что я не могу достойно поблагодарить тебя. Это... что-то невероятное.       В ответ он мягко погладил ей плечо, как бы говоря: «Всё нормально. Мне от тебя ничего не нужно взамен». Тем не менее, девушке всё равно этого было недостаточно, чтобы внутренняя досада утихла. Поэтому ей оставалось только крепко обнять друга в хотя бы по малому достойный знак благодарности. Сейчас у неё не было ответного подарка для него, но даже чужие слова и действия он уже смог вдоволь оценить, разрешая женскому телу прижаться к себе.       — Будет ли это большим разочарованием, если я сейчас проснусь? — шутя говорит Робин, наконец отстраняясь. Винсент на слова сталкерши легонько щипает её бок, и она посмеивается от его маленькой игры, — Наверное, было очень непросто достать её, — собеседник слабо отмахивается. Правда, что может быть сложного для Винсента? Явно не поиск какой-то там кассеты. — Знаешь, Кенни не прав в своих угрюмых подкалываниях твоей кроличьей чести. Винс, это настоящее очарование. Правда.       Она не могла знать, о чем думал Винсент после её слов. Наверное, о чём-то таком… особенном, непостижимом для него, раз уж надолго застыл, почти не дыша грудью, как делал это размеренно до. Слова девушки показались ему необычными, как и её вид, не скрывающий внутренний характер удивительно не зачерствевшей души. Её глаза блестели, мимика проявляла её ясную действительность. Всё выражалось такой искренностью, от чего в груди приятно трепетало. Он поступил правильно — она подобрала те слова, на которые мужчина глубоко надеялся. Оба нашли то, что искали.       — У нас ещё есть время в запасе. Как думаешь? — предложила девушка, вынимая из рюкзака плеер с подключенными к нему наушниками.       Операция должна была начаться через пять минут. Плевать, время ещё было.