Ведение боя Скарабеев

      Сегодняшним ранним утром в баре «Конура» было на редкость оживлённо. Не считая то, что пребывание в этом месте было спланировано усталым невыспавшимся мозгом для уединения, Робин мало волновали доносившиеся с дальнего столика похмельные громогласные сквернословия и презрения какого-то доверителя из-за неудавшейся вылазки. Для неё сейчас существовала лишь она, потрескавшийся стакан с выцветшим узором в виде голубого цветка, откуда источался пар плохо разбавленного чая, и дикое желание грохнуться на стол. Последний пункт успешно подавлялся, хотя в какой-то степени нёс в себе и положительную черту — помогал забыться в себе, закрыть глаза и перестать слушать окружение вовсе.       Ещё вчера Робин могла бы взять пример с ублюдков из банды Ломщика и надраться в стельку, чтобы потом её доставал кто-то из-под барной стойки, которую она успела бы облить спиртным, или, чего хуже, своими внутренними извержениями желудка. Плевать на то, что она отныне запретила себе проверять действие алкоголя на себе после первой приготовленной еды Вивиан. Даже если бы потом и выяснилось то, что, оказывается, виновата была стряпня самой кулинарной мастерицей-учёной, а не её зомбированный организм, который отвергает стряпню вообще. От возникшей возможной картины улыбка ещё долго с лица не сходила, и дело было вовсе не в приятных для девушки мыслях. Всё это походило на нездоровый нервоз и глупость происходящего.       Сказал бы ей ещё месяц назад кто-то из знакомых, что управляющий патрулями Убежища согласен на совместную работу с новоприбывшим в ряды сталкеров, да ещё и не на обычную прогулку до торговых центров или банальных проверенных заправок на наличие заражённых, а до целого медицинского комплекса, Робин бы покрутила у виска и предложила горе-мечтателю завязывать с энтеогенами и настойками из святой травы. Многовато находится обдолбанных в их районах, которые решили брать от жизни последнее, что всё ещё даёт приятные ощущения. За сегодняшнее положение уже мало тех, кому будет какое-то дело до достоинства, но за своё существо цепляются, как умирающие животные. Да, скверно, но ей ли сравнивать вещи с мерзостью, если сама она полгода моется в душевой кабине с плесенью и укрывается ночью от холода непонятно откуда взявшимся пледом, попутно вдыхая не запах флиса, а пыли и затхлого табака.       Надо бы отдать должное: дочь того самого начальника, с которой Робин неплохо общается, поспособствовала появлению его благосклонности и вытеснила вполне разумные сомнения. Именно поэтому Робин сейчас и сидит в шумном баре, сёрбая третью, а то и четвёртую чашку чая из сушёных ягод, поджидая миниатюрную фигурку на входе. Чтобы достойно поблагодарить перед отъездом, не оставлять её без ответа с чужой стороны. Если вдруг что с ней случится за барьерами, слов уже не останется. Наверное, только тело на носилках в стадии гниения: уж оно-то точно ничего путного не скажет. А если и скажет, то только тянущиеся гласные буквы и хрипы, что всегда слышно от безмозглых зомби…       Робин станет одной из них в случае такого исхода?       Не было необходимости много размышлять, когда тёплый и слабый свет огоньков от включенных ламп затмил проникающее солнце за окном. На мгновение он даже ослепил девушку, сидевшую лицом к главному проходу. Все выездные гости, которых жадно ожидали рабочие после сложной вылазки, уже потихоньку добавлялись в число жаждущих беспрестанно уйти в забытие, поэтому новой посетительницей бара оказалась Сара.       «Эталон женской красоты» — как бы могла описать Робин или те же самые сидевшие по соседству мужики, проглотившие не только вонючие жидкости из своих кружек, но и тактичность. Однако они с замыленными глазами каждую почитают «сочной бабёнкой», смущённо путая женщину со своим приятелем, в то время как Робин воспринимала её естественную привлекательность без каких-либо непристойных мыслей.       Она была самой молодой в компании её знакомых, за исключением, пожалуй, мальчика по имени Майк, который очень любил обжимать ногу Робин при встречах на перекрёстках и улочках. Та была яркой и ухоженной в свои шестнадцать. В не цивильном образе жизни старалась поддерживать чистоту и тела и одежды, походя на принцессу-чужеземку среди всего сущего безобразия. Казалось, что она — как насыщенное светлыми цветами пятно на тёмной бумаге с хаотично нарисованными мазками из акварели и с перебором в количестве набранной воды. Если бы Робин умела завидовать удаче в лотерее внешности, ей бы не составило труда это делать постоянно, когда она видела Сару. Но всё, что она чувствовала в этом аспекте по отношению к подруге — просто человеческое сопереживание, что во времена постапокалипсиса внешняя притягательность высоко ценится по-другому. Неадекватно, по звериным меркам.       Погружаясь в страницы сохранившихся глянцевых журналов, она проникалась стилем изображённых моделей на мелованной бумаге. Смогла использовать для своей работы знания в написанных профессиональными стилистами книгах, собранных сталкерами. В Убежище Сара была единственным таким стилистом для местных девушек и редких мужчин, которая брала малую прибыль по понятным всем меркам, но лично получала массу удовольствия: не стоило ей даже оглашать свои эмоции на словах, когда всё было уже написано на красивом личике.       В ходе бесед с ней Робин медленно вспоминала и некоторые детали своей личной жизни. Например, как она с удовольствием делала себе маски по выходным чисто из-за их свежего запаха и приятного увлажняющего чувства на щеках (особенно в жаркий день), как обожала наносить прозрачный лак, всегда имея ухоженные и аккуратные ногти без лишних едких цветов, от которых она так раздражалась, стоило ей только первый раз сходить к мастеру… Вспомнила и то, как она делала это всё с Джейком, который был не против перед уходом на работу намазать губы новой бальзамической помадой с изображением морских звёзд на колпачке, потому что он видел, как это нравилось ей.       «Наверняка, только завидев меня, она уже успела сделать много размышлений о моих волосах. Судя по её выражению лица, это правда так» — подумала Робин, слегка улыбаясь самой себе.       Она точно соврёт, если скажет, что ей не нравится эта излишняя забота в тех же чужих синяках под глазами или плохо подобранной куртке, которую Робин ещё не успела постирать. Почему-то она считала это ребячливым и предельно неестественным: не для их мира, воцаряющемся вонючими зомбарями. От того и особенным для неё.       Только пройдя половину пути, Сару успевает окликнуть довольно оглушающий свист. Пришлось даже слегка от него сжаться и протереть заложенное ухо плечом. Ещё бы, грешно соседнему столику не преуспеть и тут. Знают же, что проблем от своего поведения не нахватаются из-за скромности стилистки. Ублюдки.       На звук, изданный недостающими передними зубами мужчины, подруга не среагировала. Как и на последующие хмельные смешки компании. Она стойко выдержала в себе эмоции и приблизилась к ждущему её столику.       — Мудаки. — озвучила Сара свои мысли, громко скрипя стулом. Всё-таки, не сдержалась.       — Забей. Что с них взять? — Робин закатила глаза.       Как же она сейчас боролась с собственным желанием встать и пересчитать выбитые её кулаком ещё оставшиеся ряды зубов этих спившихся свиней. После такого уж точно бы вспомнили свои первые дни жизни из утробы безнадёжных матерей. Может, тогда бы поняли по законам джунглей свою ошибку. Останавливало только то, что у Робин сегодня было запланировано важное дело, в котором совсем не хотелось сгибаться от полученных побоев. Не так рано.       Ладно, плевать, засиживаться они всё равно долго не будут. Подождут, пока наступит тишина. А пока лучше вспомнить, зачем они на самом деле встретились здесь.       — Сядь-ка лучше сюда, — девушка похлопала по своему месту, приглашая зажавшуюся подругу сесть на него. Стилистка приняла её предложение и нервно заправила выбившийся локон волос. Сама же Робин расположилась перед благополучно усевшейся Сарой за другим стулом. Её положение тела точно скроет красотку от надоедливых глаз. — Вот теперь можно и адекватно поздороваться.       — Да, здравствуй, Робин, — собеседница улыбнулась ей немного устало и переместила свой взгляд чуть выше — к её причёске. — Довольно… интересная идея.       — Поверь, даже не думала над ней.       Конечно же, стилистка не ожидала от неё ничего иного, а потому усмехнулась ответу, прикрывая рот ладонью. Любое слово утренней невыспавшейся Робин почему-то всегда казалось ей излишне забавным. Появлялся в ней некий артистизм, что редко желал показываться в поздние, наработавшие дни.       — В общем, перейдём сразу к делу... Ты не против? — собеседница заёрзала на месте, то и дело мечась глазами из стороны в сторону. Будто высматривая затаившегося, что мог их подслушивать. А они не могли бы заметить: неудобное место для контроля над всем помещением. Сталкерша нахмурилась; поспешное желание рассказать всё сразу в лоб было… неожиданным. Ответ с её стороны последовал действием в виде медленного кивка. — Я поговорила с отцом вчера. Окончательное решение об оплате принято; как тебе говорила ранее, сумма будет меньше, чем у тех же лично проверенных. Так что, думаю, понятно, почему они так поступили.       — Конечно, — согласилась Робин, но настороженность всё не спадала.       — Ты здесь не так давно, а они бывшие военные, — неуверенно начала Сара, кусая губы. — Их информация и боевая подготовка на совершенно другом уровне, так ещё и орудуют всем у нас уже эти семь лет. Поперёк слово не скажешь — сразу в предатели запишут. А отец ещё… совсем головой поехал после того, как узнал от сталкеров про ту восточную больницу.       О том медицинском комплексе Робин узнала не так давно. Кенни, в качестве надёжного источника информации, не мог не упомянуть про то, что удалось найти сталкерам на довольно продолжительной вылазке. По его словам, они смогли добраться до второго торгового центра, что находится за тридцать километров от барьеров. Хотя запасы там были достаточно обширные, забрать что-то оттуда никто из них ничего не смог, в том числе и мародёры с других концов; этажи заполонила толпа заражённых, что при первой вспышке решила пережить катастрофу внутри, подальше от оживлённой дороги. Исход оказался плачевным — вроде как, по словам выживших очевидцев, добродушные незнающие люди затащили укушенного, выстроили баррикады и поплатились своими жизнями.       Группа действовала предельно аккуратно, очень рискуя собой. Огнестрельное оружие использовалось только в самом крайнем случае, если что-то пойдёт не так и им придётся убегать. В основном лишь придерживались чётко намеченного плана: перебираться тихо, не разговаривать на повышенных тонах (а уж лучше вообще не говорить по пустякам), обороняться топорами, ножами, палками и тому подобное против зомби, которые мешают пути и прочее из скрытных действий. В конце концов, они нашли лазейку к пожарному выходу и забрались на несколько зданий по крышам, делая удобный обход всех вероятных неприятностей на уровне земли. Заодно обыскивали несколько разрушенных жилых домов и нашли карту местности в одной из пустующих квартир. При помощи неё им удалось удобно добраться до желаемого отеля на холме, откуда и увидели огромную больницу.       Весьма маловероятно, что кто-либо из незнакомых индивидов захочет шагнуть на участок земли, пропитанный смертью, но свои следы всё-таки пришлось подчищать. Были возможны не очень приятные события. А если уж они приняли решение вернуться туда в будущем, то подумать о таком — хорошее для них решение.       Чуть позже после благополучного прибытия назад сталкеры поделились информацией с патрульными, когда до них дошло, что запасы лекарственных препаратов иссякают. С того дня в команду взяли тех троих храбрецов для их наглядного показа пройденных троп и помощи в различных делах, вместо использования записной книжки. Уже тогда управляющий Понграц был против объединения, но альтернативы не было. Времени оставалось слишком мало, как и количество медикаментов в убежище.       По непонятному стечению обстоятельств один из тех парней пропал прямо во время их совместного похода, а второй получил тяжёлые ранения по глупости, когда напрочь отказался уходить без его напарника. Казалось, всё пошло вверх дном. Тогда они прошли больше половины пути и были почти у цели, пока не произошли некие инциденты, о которых предпочли не распространяться. Коротко назвали их «ошибкой неопытных», что бы это ни значило. Не хотели лишних сплетен и ненужных мнений зевак.       Время поджимало, а людей из патруля не доставало для благополучного свершения задуманного. Второго члена группы с эмоциональными проявлениями выгнали с временного поста, а тот, ничуть не разочаровываясь в чужом решении, после открестился от работы сталкера. Остался только третий, но даже его не хватало для хотя бы малейшего шага в сторону больницы, где ещё оставалось неизвестное количество зомби. Пришлось прибегнуть к созыву знакомого, с которым сталкер несколько лет совместно выдвигался за барьеры и всегда успешно зарабатывал на наёмничестве. Им оказался Винсент.       Вылазки с ним пошли на лад довольно эффективно. Его рука оказалась слишком удобной как в штурме дорог и переулков, так и в расчистке этажей. За эту последнюю неделю они выполнили с ним больше работы, чем в начальный период атаки больницы.       Личностью он был… удивительной, непредсказуемой и надёжной — так Робин могла бы охарактеризовать его. Служители патруля, со своей стороны, могли бы сказать о нём, что он был личностью эрудированной. Будто рядом с ними стоял ещё один бывший военнослужащий, осведомлённый каждым армейским аспектом. По правде говоря, девушка бы сказала также, хотя бы по банальной причине в его атлетическом телосложении и стиле боя. В начале этапа их знакомства успело пройти полгода, но Робин казалось, что это время охватывало всю её прожитую жизнь. Пусть и с недостатками в виде потерянной памяти, но в то же время со всеми сохранившимися моментами, связанными с ним.       Как-то она успела задуматься, сможет ли всецело доверить саму себя этому человеку, не будь у неё иного выбора. Ответ ей пришёл сразу — определённо да. Безусловно.       Сложно было бы не догадаться, что подвох в словах Сары будет именно со стороны командира. Но Робин не решилась высказать свои мысли.       — Говорила со своим другом? Чёрт, прости, я забыла. Как там его?.. — вдруг резко слетела с темы стилистка.       — Винсент, — напомнила ей Робин, не отрывая глаз от впереди сидящей. — Нет, не говорила. Он всё ещё восстанавливается после вчерашнего. Кенни только докладывает, что когда ему еду приносит, он лежит на том же месте в той же позе. Будто совсем положения не меняет: нет сил и на это.       — Боже, мне так жаль его. Я бы предложила помощь, но боюсь побеспокоить.       Она определённо права. Исходя из слов Кенни, Винсент был очень не в восторге от последнего выхода за барьеры и нагрузка на него была особенно большой. Даже сказать, с перебором.       К ним внезапно подоспел официант, закончивший обслуживать задний столик. Учитывая, как долго его кошмарили посетители, Робин не стала лишний раз беспокоить его и отказалась от идеи взять что-то сносное для Вивиан, что Сара охотно подхватила. Они сделали заказ на две кружки кипячённой воды, после чего мужчина поспешно ретировался, вновь оставляя девушек наедине.       — Да, лучше не стоит, — согласилась сталкерша, наблюдая за уходящей фигурой. За её спокойным сидящим положением последовало отстранение от стола и нервозное трение рук друг об друга. — Так что там дальше? К чему клонишь?       Подруга продолжительно промычала, подбирая слова для ответа:       — В общем, они смогли зачистить от заражённых дороги и ещё несколько внешних периметров, чтобы как-то подобраться к больнице. Но если бы не их раненный товарищ, он бы поменял своё решение. Даже слово Винсента, с которым они долго бок о бок работают, ничего бы не стоило. А ты знаешь, с какой паникой ему пришлось совладать, чтобы принять твою помощь? Только твою! Принять одну тебя! — вновь Сара неконтролируемо начала ёрзать на стуле, поджимая пухлые губы, — Всё из-за этих… ублюдков Ломщика. Всю веру в людей потеряли из-за одного недоноска! — она сильно стиснула кулаки на столе, от чего костяшки пальцев заметно побелели. Робин проследила за этим движением в ожидании дальнейших слов. — Робин, отец бы смог взять ещё кого-то. Но даже тобой, неизвестной, он рискует, а Убежищу нужны эти припасы, как никогда, но воюющих не хватает. Будь у него хорошее отношение к людям, он бы ещё несколько здоровых мужиков взял, которым свою жизнь не жалко отдать: никого у них нет! А у тебя… у тебя много кого, есть стремление, есть мы. Так почему? Неужели это для тебя так важно? Не говори мне, что я пошла на убеждение отца только из-за твоих нетрезвых чувств.       Вот оно что. Пазл в голове наконец-то сложился. Всё это время Сара была убеждена, что решение Робин пойти на риск было обусловлено недостающими важными вещами в её жизни. Не просто следствием нехватки медикаментов, а результатом глубокой апатии.       На самом деле, у Робин были причины действовать не только из желания помочь другим. В первый раз это проявилось, когда она заметила, что Винсент стал слишком часто пропадать на тех миссиях, а позже захаживать к Вивиан рано утром за медикаментами. Тогда Робин поняла, что он утратил контроль над ситуацией. Получая деньги от заказчиков, друг периодически отвлекался от сбора припасов за Убежищем и занимался чем-то другим. Можно сказать, давал организму отдохнуть, чтобы потом в расцвете сил приступить к работе дальше. Сейчас же… не встретишь его и в той же бывшей библиотеке, преобразованной в место для отдыха, где все, а в том числе и он сам, предпочитают поиграть в карты и прочие азартные игры на деньги. Полностью отдал себя чёртовой больнице.       Но ведь, если так посудить, мысли Сары обо всём этом правда были небезосновательны. Если бы девушка была на её месте, пришла бы к такому же выводу; Робин упоминала о своей утрате памяти и единственной цели — отыскать Джейка во что бы то ни стало. Если сложить два плюс два, то в таком ключе трудно представить себе иной подход к размышлениям.       — Сара, послушай, — аккуратно начала Робин, — В первую очередь, это моё решение. Ты должна это понимать. Я иду туда не из-за того, что мне нечего терять. Я боюсь за… — девушка вовремя себя остановила, не проговаривая первую мысль. Нет, про Винсента она не скажет: не поймёт, — всех, кто живёт здесь, рядом со мной. Вы же моя семья, а я семью не оставлю. Никогда, — она взяла сложенные руки Сары, как бы укрепляя свои сказанные слова. — Если могу оказать помощь — я делаю это. Если нужно стрелять — стреляю не задумываясь. Таково сейчас положение, Сара. Мы все теперь в условиях, где риски стали максимальными, и наши ошибки могут быть роковыми. Этого, к сожалению, пока не изменишь. Нам остаётся только подстраиваться под обстоятельства и бороться до последней капли крови, чтобы выжить.       Как бы Робин до последнего не хотелось говорить правду, утаить очевидное она не могла. Пусть сказанное и могло оставить рану похуже ножа, но это было их суровой реальностью, в которой они существовали. Игнорирование и бездействие каралось неприятными последствиями.       Диалог был прерван, когда рядом с ними разместили две заказанные чашки с горячо обдаваемым паром фильтрованной воды. Тихо поблагодарив официанта, Робин завершила расчёт и принялась за свою новую порцию. Соседка, подражая её примеру, также сделала несколько глотков из своей ёмкости. Между ними вновь остро ощутилась мрачная тяжесть чего-то нематериального.       Сара размышляла над услышанным довольно долго, противостоя своему внутреннему сомнению. Можно было бы подумать, что она в какой-то момент превратилась в статую, однако подозрения на это спали после её шумного вздоха. Решилась.       Перед тем как ответить, стилистка потянулась за пазуху куртки и достала оттуда карманный, хорошо заточенный ножик. Робин не смогла скрыть своего удивления. Такое поведение подруги застало её врасплох. Возможно, ей это просто казалось, но этот нож она уже где-то видела раньше. Такой Саре дарил мистер Понграц на её шестнадцатилетие, и сталкерша заприметила его ещё тогда из-за необычности подарка и самого дизайна. У него была чёрная ручка с вручную нарисованным логотипом Убежища, таким же, как на нашивках.       Холодный металл прикоснулся к столу, сопровождаясь глухим звуком.       — Пообещай мне, что вернёшься. Покалеченной, морально опустошённой... Да неважно какой, чёрт тебя дери, но обязательно вернись домой, — сказала Сара, пододвигая оружие поближе к собеседнице. — Это должно послужить тебе защитой.       — Сара, тебе необязательно отдавать его мне, — глаза переметнулись с ножа к подруге и уловили её серьёзный взгляд.       — Пообещай, Робин.       Она пододвинула оружие ещё ближе, только теперь кладя чужую руку на него и сжимая пальцы на рукоятке.       Робин тяжело опустила голову, зажмуриваясь. Молчание будет соизмеримо с предательством всех надежд. Если ответить Саре не то, что она желает услышать из её уст — воцарится нечто такое, что она бы навряд ли желала лицезреть. А поэтому, борясь и разрушая установленные границы лгать без необходимости, девушка смогла сказать:       — Обещаю, что обязательно вернусь назад.       И в подтверждении слов взяла подаренный нож в руку, сложила его и убрала к себе в карман свободных штанов, чтобы у стилистки не осталось сомнений в её обещании. За всем этим последовала чужая улыбка.       — Желательно здоровой и невредимой, если такая возможность представится, — добавила от себя Сара.       — Если это правда будет так, я её точно не упущу. — кивнула Робин, улыбаясь той в ответ.       — Хорошо, я тебе верю.       Гладкие длинные локоны Сары обдали стойким цитрусовым ароматом, стоило ей лишь распушить их по бокам головы. Теперь же она была полна надежды, которой её смогла заполнить Робин.       С момента, когда всё началось, Сара мало встречала смерть, в отличие от тех, кто стал жертвой зомби-апокалипсиса. Этому поспособствовали её отец и погибший старший брат, которые так рьяно старались отгородить младшую от всего того окружающего ужаса, перевозя семью в более укромные места. Когда выбора больше не осталось, удача им подвернулась оказаться в запустении Убежища.       Здесь безопасность была гарантирована: заражённые находились под контролем, а запасов продовольствия могло бы хватить ещё на два года, пока мистер Понграц не утроится на работу для поддержания всех ресурсов и зачистки ближайших территорий.       Робин неоднократно была вынуждена напоминать Саре о больших рисках, когда та пыталась с осторожностью отговорить её от тяжёлой сталкерской работы. Она просто не желала смиряться с тем, насколько же паршиво человеческое положение, что приходилось умирать даже женщинам с детьми. А Робин, пусть и видно её спортивное и стройное телосложение, в первую очередь, оставалась девушкой, которая уж точно не горела желанием лишний раз пойти и отрубить голову какому-нибудь попавшемуся заражённому. И Сара была на этот счёт права. Желания не было — была лишь безысходность, которую крепко закрепляла цель найти ту часть своего былого, отрадного и позабытого существования. Лишь это в тисках держало Робин остаться здесь и бороться. А Сара… Что могло бы держать её? Родительская опека и страх смерти.       — Пора бы нам выйти. Задние уже начали осиливать пятый кувшин. — сказала Робин, вставая из-за стола и закидывая на плечо тяжёлый рюкзак.       — Да, тоже так думаю. — согласилась Сара, спеша вслед за ней. Подкрадывающееся буянство пьяных отрезвляла, включая инстинкт самосохранения. Столкнуться с ними никто не хотел.       На улицу они вышли рывком, громко хлопая входной дверью. Но в этом районе, даже если кому-то было бы дело до этого, никто бы не сделал замечание.       Прощаться долго они не стали: не было времени, да и не к месту. Всё, что их волновало за последние дни, уже обсудить успели. Осталось только пойти по своим делам и ждать дальнейших новостей.       Они обнялись друг с другом настолько крепко, что заболели рёбра. И пока Сара обжималась всем телом с Робин, она невзначай напоминала ей о том, что будет ждать. Независимо от времени, но её ожидание будет неизменным. И даже когда их ноги случайно соприкоснулись, общий крепко выстроившийся устой лишь подтвердился, стоило Робин ощутить спрятанный в кармане нож. Этот подарок от Сары стал символом, чтобы сталкерша не забывала об обещании. А это означало, что она не подведёт свою подругу, и в этом не было повода сомневаться ни первой, ни второй из них.