Зазеркалье

*** Валера тяжело сел на кровать, а Влад устроился на диванчике напротив. Оба молчали, лишь иногда бросая друг на друга короткие, вопросительные взгляды, пытаясь уловить хоть какую-то уверенность в происходящем. Время казалось невыносимо долгим, и оно растягивалось, как тугая пружина. Тишину в коридоре четвёртого этажа нарушали лишь редкие шаги и эхо от клацающих каблуков. Однако, когда со стороны лестницы донёсся звук тяжёлых бегущих шагов, медбрат и пациент переглянулись. Оба вскочили на ноги, замерев в вымученном ожидании. Шаги замедлились, остановившись у двери. Человек за дверью нажал на ручку, но не спешил её открывать. Воздух в комнате стал густым от напряжения — каждый из этих двоих ждал момента, когда всё изменится. Три сердца бешено стучали в унисон, каждое из них было погружено в своё волнение, ожидание и страх перед встречей. Валера не выдержал первым. Он резко подался вперёд и выкрикнул имя своего любовника. Его голос был наполнен отчаянием и надеждой, что всё наконец-то станет проще. Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появился парень. Он был в спортивном костюме, тёплой куртке, высоких кроссовках, предназначенных для долгих прогулок и вязанной шапочке, надвинутой на глаза. Фигура выглядела массивной и внушительной. Парень какое-то мгновение стоял неподвижно, глядя в пол, собирая все свои мысли воедино. Медленно, с тяжёлым выдохом, он поднял голову. Казалось, молчание в комнате стало осязаемым — как будто в этот момент весь мир вокруг замер. Создавая невидимый треугольник, каждый из них ощущал скованность: двое смотрели на пришедшего, тот, в свою очередь, переводил взгляд с одного на другого. Влад смотрел на него, не отрываясь, впитывая каждую деталь: линии лица, родинку на подбородке, изгибы губ. Это было странное, тревожное чувство — видеть своё отражение в другом человеке, не понимая, что это значит. Валера, опустился на кровать, чувствуя, что не может пошевелиться. Он хотел кинуться на Чичу, обнять, почувствовать его тепло, но не мог. Чувство разрыва, словно теряет контроль над ситуацией, разрасталось внутри. Ревность, смешанная со злостью, резко ударила по сознанию Валеры. Это его Чича! Это к нему он бежал, его должен был обнимать, целовать, смотреть только на него, но сейчас всё пошло не так. Валера вдруг понял, что допустил ошибку, оставив Влада в комнате до их встречи. Нужно было сначала встретиться с Чичей наедине, а уже потом знакомить с тем, кто безусловно был его двойником. Его сердце колотилось так сильно, что казалось, ещё немного — и оно просто вырвется из груди. Губы задрожали, захлёбываясь обидой, а пальцы, побелевшие от напряжения, вцепились в простыню, как в последнюю спасительную опору. Он не мог больше терпеть. Сделав резкий рывок вперёд, Валера повис на своём парне, с силой разворачивая его в сторону от Влада и, не теряя ни секунды, жадно припал к его губам. В этот поцелуй он вложил всё — и злость, и страсть, и отчаянную потребность быть услышанным и увиденным. Не было ни стыда, ни сомнений. Только оглушающий вихрь чувств. Влад стоял, как окаменевшее изваяние. Всё внутри перевернулось, кровь застыла в венах. Он не мог ни двинуться, ни сказать хоть слово. Дыхание сбилось, словно вся жизнь в мгновение сконцентрировалась в одном единственном кадре. Он смотрел на это чудо — перед ним стояла его точная копия, до мельчайших деталей, до самой родинки на виске. Ему казалось, что если он сейчас потеряет сознание и очнётся где-то в далёком Сураски, в больничной палате или даже в собственной комнате, он будет всю оставшуюся жизнь проклинать этот миг за его краткость. Повисшая тишина, а он — в этом неподвластном ему времени — лишь жаждал одного: чтобы этот момент продлился вечно. Брат-близнец… Что может быть лучше и что способно дать больше счастья, чем эта глубинная, почти мистическая связь? Связь, которая существует не только через общую кровь, но и через что-то неосязаемое, что связывает двоих людей, разделивших саму суть жизни с момента рождения. Чечёткин понимал, что сейчас он находился где-то далеко, возможно, в каком-то ином мире — и было совершенно не важно, что это за место: сон или реальность, или что-то промежуточное. Всё остальное теряло смысл. Магия, спиритизм, древние оккультные учения… Всё это лишь фон, который исчезнет, когда реальность восстановится и всё встанет на свои места. В этот момент он не сомневался ни на секунду: перед ним был не просто похожий человек, не случайное совпадение. Нет. Это был он. Его брат-близнец. Чича крепко обнял Валеру, передавая ему всю накопившуюся нежность и поддержку, но уже через мгновение, едва отстранившись, повернул голову в сторону того, кто занимал его мысли последние несколько недель. С того самого момента, когда Птицын сообщил ему, что есть человек, похожий на него как две капли воды, его одолело дикое любопытство. Захотелось тут же увидеть этого двойника. Но всё изменилось после случившегося — после того, как мать «мелкого» настойчиво предупредила, что за любую опрометчивую выходку можно легко оказаться за решёткой. Тогда Чича решил, что лучше подождать, чем рисковать свободой. И вот, когда ему наконец позволили прийти в больницу, он был ошарашен. Отпросившись с работы, примчался, не раздумывая. И теперь, стоя рядом, не мог отвести взгляда: копия и правда была поразительной, даже лучше, чем он мог себе представить. В этом человеке ощущался какой-то особенный стиль, манера держать себя. В нём была заметна «порода», что-то аристократическое и утончённое — то, чего Чича никогда не ощущал в себе самом. И в этом чувствовалось отличие. Валерка явно не собирался отпускать своего парня, и пришлось приложить немного силы, чтобы отцепить его руки. Чича потряс его за плечи, пытаясь привести в чувство. — Погоди, дай хоть познакомиться с… — Влад! — внезапно очнулся и быстро протянул руку Чечёткин, делая шаг вперёд. — Хм… Владимир, что ли? — с прищуром спросил Чича, оглядывая двойника. — Нет, Владислав, — спокойно поправил тот. — Ну, слава богу, — усмехнулся Чича, протягивая руку в ответ. — А то я уж подумал, что и имена у нас одинаковые. Меня, кстати, тоже Владиславом хотели назвать, но батя настоял на Вовке. Тогда почему Влад, а не Славка? — Даже не знаю… Мама всегда меня звала Влади, друзьям в школе было легче произносить Влад, — пожал плечами и улыбнулся. Руки встретились в крепком, твёрдом рукопожатии, словно между ними уже начали устанавливаться невидимые мосты понимания и принятия, несмотря на всю странность ситуации. — Чича, меня на несколько лет за границу ссылают. Я не смогу приехать раньше. Даже на каникулах нельзя будет. На меня смотри! Ты слышишь меня? Они хотят от меня избавиться и… — Птица, ты о чём? Куда отправить? — Чича посмотрел на Валеру, но мысли уже блуждали, возвращая к тому, кто стоял перед ним. Владимир пытался сосредоточиться на разговоре, но не мог оторвать взгляда от своего двойника, в котором он выискивал и считывал знакомые черты: цвет глаз, прищур — всё до мельчайших деталей. — Мать хочет, чтобы я уехал учиться в Англию, — Птицын горько усмехнулся. — Бред какой-то. Чича, да посмотри же на меня. Чича на мгновение переключил внимание на младшего. — Да, малой, но это же замечательно. Ты представляешь, учиться в самой Англии — любой обзавидуется, — он бросил беглый взгляд на искажённое болью лицо Валеры, но тут же снова перевёл взгляд на Влада. — А ты откуда взялся? Это что, розыгрыш? Таких совпадений не бывает, если только… — Он остановился, задумавшись, и в полу-шутку продолжил, — в роддоме близнецов разняли? Тебя отдали в другую семью? Индийское кино, честное слово… Влад больше не мог терпеть, как игнорируют состояние его подопечного, и решил жёстко обратить внимание ошеломлённого Чичи на его парня. — Я потом тебе всё расскажу, — начал он спокойно, но вскоре его голос стал твёрже. — Сейчас важно поговорить с Валерой. Посмотри, в каком он состоянии. Ему нельзя волноваться, он только что после сложной операции. Да удели же ты ему, чёрт возьми, пару минут! Тебя сейчас только для этого и позвали, — приказным тоном закончил Влад, не оставляя места для возражений. Валера даже прекратил всхлипывать, немного растерянно оглядываясь, а Чича, снова перевёл внимание с Влада на своего парня, улыбнулся и кивнул. — Окей. Ну? Что там кроме учёбы? На сколько лет? Почему нельзя на каникулы приезжать? Что за бред? — Чича скептически поднял бровь, стараясь сосредоточиться на разговоре с Птицей, но явно был сбит с толку. Влад закатил глаза и молча отошёл в сторону, давая этим двоим возможность поговорить наедине. Однако внутри него всё бурлило. Сердце бешено колотилось, пытаясь пробиться наружу. Всё, что он видел, казалось чем-то фантастическим. С таким явлением он сталкивался, разве что, в книгах или в кино. Призрак? Нет, перед ним был живой человек, настоящий, но настолько идентичный, что это не вкладывалосьв его понимание. Единственное различие — характер, манеры, мелкие детали. Тембр голоса почти такой же, немного с хрипотцой, но этот парень хоть и редко, но курит, а Влад никогда даже не пробовал. Почти всё одинаково, но ведь должно же быть какое-то логическое, научное объяснение этому безумию. Или это нечто из загробного мира? Владимир, обнимал и укачивал Валеру, а Влад наблюдал за ситуацией со стороны, чувствуя жалость к этому мальчишке. Ему явно не повезло с семьёй: мать, которая пытается избавиться от него, отец, по сути, отсутствует в его жизни. Возможно, у них с Чичей настоящая любовь, хотя Влад и не был уверен, что это взаимно. Казалось, что Чича заботится о нём больше из чувства ответственности, а Валера — привязан, потому что ищет в нём защиту. Теперь главное, чтобы они как-то мирно договорились и решили, что будет дальше. Влад честно не понимал, как можно вообще выйти из такой ситуации без ссор и обид. Чича перестал замечать своего двойника, бросив на Влада лишь один мимолётный взгляд. Наконец его внимание полностью сосредоточилось на том, кто в этот момент нуждался в нём больше всего. Валерка плакал, дрожа всем телом, и срывающимся голосом повторял одни и те же вопросы: что ему теперь делать? Что будет делать его парень, когда их разделят тысячи километров? Чича быстро подхватил его, притянув к себе так, что Валера оказался на его бедрах, обвив Чичу руками и ногами, как будто боялся упасть не только физически, но и эмоционально. До Влада доносился мягкий, приглушённый шепот, каждое слово в котором звучало как обещание безопасности и поддержки. Фразы были слишком тихими, чтобы их разобрать, но в них угадывались чёткие нотки нежности и заботы. Один шептал, другой кивал и всхлипывал, зарываясь лицом в шею. Один ронял слёзы, второй их собирал своими губами. — Можно? — голос доктора прозвучал после того, как он несколько раз постучал в дверь. Вздрогнули все, совсем забыв, что впереди предстоит разговор с Птицыной. Мать Валеры стояла позади Андрея Степановича, рассматривая Чичу, который поставил её сына на ноги и прикрывая своим телом, как бы защищая. — Значит, двое… — её слова прозвучали с ледяным осуждением, она выплюнула их с презрением, злобно глянув на доктора. — Тем хуже. Позорище. И ты ещё противился тому, чтобы я отправила его подальше. Стыдно. Что люди скажут, если узнают? Доктор сжал челюсти, выслушивая очередной выпад Инги. В комнате повисло напряжение. Валерка, стоя за спиной Чичи, с трудом дышал, прижимаясь к нему, как к последней опоре в этом океане осуждения. Чича не двигался, оставаясь спокойным и уверенным, а в ответ на выпады этой злобной женщины в нём просыпалось что-то непоколебимое. — Двое, говорите? — медленно повторил он, не отрывая взгляда от её жесткого лица. — Да хоть трое, хоть четверо. Вашему сыну лучше со мной, чем в одиночестве среди вашего презрения. Птицына задохнулась от возмущения, резко обернулась к доктору, ожидая поддержки, но тот только тяжело вздохнул, явно усталый от её нападок. — Это не ваше дело, что скажут люди, — сухо продолжил Владимир. — Ваш сын имеет право жить, как считает нужным. Женщина бросила уничтожающий взгляд на парня. Её губы сжались в тонкую линию. Шаг назад был резким, почти механическим, когда она развернулась и бросила на ходу, обращаясь к доктору: — Как только они закончат, приведи Валерия. Нам нужно закрыть этот вопрос раз и навсегда. Гулкий стук каблуков её сапог эхом разнёсся по почти безлюдному коридору, отдаляясь, словно ударный ритм неотвратимого приговора. — Если вам нужно ещё немного времени… — Андрей Степанович внимательно взглянул на каждого, дольше остановившись на Владе. — Я подожду снаружи. Валера, дрожа, сильнее зацепился за Чичу, как утопающий за соломинку. Его пальцы словно намертво впились в куртку, не желая отпускать. Ему не нужно было ничего говорить — страх и отчаяние висели в воздухе, как свинцовая тяжесть, не позволяя двигаться вперёд. — Если поменяешь телефон, мой номер ты знаешь, — начал Володя. Голос был ровным, но в глазах читалось напряжение. — Днём и ночью я на связи. Не влезай в драки и не кури дурь. Про алкашку и вовсе забудь — ты ж знаешь, каким дураком от неё становишься. Ну и… береги себя там, англичанам не подставляйся, — невесело улыбнулся. — И… Если смогу собрать на паспорт и билет — приеду. Он быстро потрепал Валеру по волосам, затем притянул к себе и крепко обнял, как будто хотел запомнить и забрать тепло его тела. Поцелуй был жадным, почти отчаянным, каждый знал, что разлука будет долгой и невыносимой. Каждый знал, что последнее обещание сказано для обычного приличия, которое должно соблюдаться в таких случаях. Влад стоял рядом, стараясь оставаться незаметным. Он непроизвольно прислушивался к каждому слову. Глаза сами собой ловили движения, жесты. Он смотрел как пальцы Валеры легли на спину Володи, и тот, не отпуская, пытался удержать этот миг. Детали их отношений будто сами всплывали перед ним, вызывая странное ощущение тоски и такое же чувство жалости к этим двоим, к их предстоящей разлуке, словно они давно были ему родными людьми.