Зазеркалье

Два Биг Мака, большая коробка жареной картошки и наггетсов, а также две бутылки колы в пакете из Макдональдса, которые Влад держал в руках, должны были стать неплохой попыткой поднять настроение ему и его подопечному. Шагая по коридору, он заметил знакомую фигуру, направляющуюся к лестнице. — Катя? — окликнул он, когда девушка застёгивала пальто. Катерина вздрогнула от неожиданности, смущённо сжала губы и нехотя остановилась, обернувшись. — А, Влад… Привет. Как ты? — её голос звучал натянуто, и в глазах читалось беспокойство. Чечёткин неожиданно прищурился, наблюдая за поведением девушки. Засунув руки в карманы спортивных штанов, которые вместе с тёплой курткой принес Андрей Степанович, он медленно подошёл к ней, задержав взгляд на смущённом лице. — Вспоминаю твои бутерброды, — слегка улыбнулся, внимательно рассматривая и пытаясь понять перемену настроения коллеги. Катерина нервно поправила волосы, избегая его взгляда, и уставилась куда-то в конец коридора. — Ты торопишься? — поинтересовался Влад, чувствуя напряжение со стороны девушки. — Да, мы с Игорем… — она замялась, заметно нервничая, словно не могла закончить фразу. Влад вздохнул, осознав, что нормального разговора не получится, и что, скорее всего их мимолётный роман окончен. — Всё нормально, — тихо добавил он после короткой паузы. — Прости, пациент ждёт. Ты же понимаешь, его надолго одного оставлять нельзя. Влад легко протянул руку и аккуратно заправил выбившийся локон Кати за ухо. — Пока, — коротко бросил и, не дожидаясь ответа, развернулся, отправившись в палату к Птицыну, быстрыми и пружинистыми шагами. На его лице ещё сохранялась натянутая улыбка, но как только он отвернулся, она быстро сменилась презрительной маской. В голове снова всплыли слова доктора о том, что Катенька, похоже, ищет мужчину для того, чтобы уехать за границу. Влад сплюнул под ноги, чувствуя лёгкую горечь. Вспоминать её больше не хотелось, хотя секс с ней можно было записать в разряд положительных. «Никто никому ничего не должен». Он тихо фыркнул, ставя точку непродолжительному роману, замешаному чисто на сексе. — Пф… Вот и ладушки. Спустя несколько дней Валера, с натянутой улыбкой на губах и с заметной грустью в глазах, сообщил, что его выписывают. Теперь он уже не походил на немощного и больного: с лёгкостью передвигался по палате, выходил курить в сопровождении Влада и, если бы мог, давно бы сбежал отсюда. Но куда? Возвращение домой для Птицына было последним, чего он хотел. Чокнутая мать и отец-алкоголик — не самая приятная компания, чтобы восстановиться. Проситься к своему парню, тоже казалось неудобным. Тот жил со строгими родителями, и они вряд ли обрадовались бы неожиданному гостю. Валера тщательно удалял сообщения на чужом телефоне, во избежание их прочтения хозяином. А то, что он всё реже просил телефон, Влад заметил почти сразу же. — Я за тебя рад, — сказал медбрат без улыбки, хотя слова звучали искренне. Он приподнял пакет с едой, которую купил, но тот лишь мимолётно взглянул на него и отвернулся. Андрей Степанович недавно предупредил Влада, что его подопечного скоро выпишут. Похоже, Валера услышал об этом как раз тогда, когда Влад уходил за едой, и теперь новость в воздухе висела между ними. — Ничего весёлого, — Валера надул губы и залез с ногами на подоконник, глядя в окно. — Вот только никому я не нужен… — В смысле не нужен? — Влад поставил пакет с едой на прикроватную тумбочку и внимательно посмотрел на парня. — Ты домой? То есть… я хотел спросить, может, не стоит к матери в «объятия»? Или больше некуда? Тётка там, бабушка какая-нибудь? Валера поморщился, отвернувшись к окну. Вопрос звучал логично, но ответа не находилось. Пока они жили на одной территории, о личном предпочитали не говорить. Пару раз вскользь обсуждали любимую еду, обменялись мнениями о фильмах, но дальше этого не заходили. Влад неожиданно для себя выяснил, что Валера совсем не интересуется играми. Это слегка удивило, но он не стал углубляться. Желание выяснить некоторые аспекты однополой любви напрямую, Влад старался подавить. Не время и не место, — думал он, понимая, что любое подобное обсуждение могло спровоцировать лишний стресс у парня, который и так немало пережил. Интерес у самого Влада то возникал, то угасал, возможно, из-за того, что последние несколько дней он не видел снов — как будто его внутренний мир погрузился в некий эмоциональный вакуум. Влад, заметил неподдельный интерес к себе со стороны Валерки, его взгляды и вздохи, видел, как он тайком фотографирует его на его же телефон, но понимал, что всего лишь копия того, кто на самом деле ему нужен. И мысли, что иногда хотелось его поцеловать, заталкивал поглубже, понимая, что ни к чему хорошему они не приведут. Лезть в отношения Валеры с его «двойником» было не только некрасиво, но и, по правде говоря, неприятно. Он сам себе признался, что вторгаться в чужие чувства не имел права. Наверное, слова Влада задели за живое, потому что Валера вдруг поник, его плечи опустились, голова склонилась на поджатые колени, и от окна донёсся тихий всхлип. Влад сжал зубы, ощущая нарастающую неловкость. Он быстро подошёл, преодолев расстояние в три шага, и обнял мальчишку, мягко похлопывая по спине. — Валер, ты чего? Тшшш… Всё будет хорошо… Это дурацкое, но любимое еврейское выражение* всплыло на автомате. Сколько бы ни происходило бед, оно всегда звучало как универсальный ответ на все случаи жизни. И теперь Влад чувствовал себя дураком, беспомощно держащим в руках подрагивающее тело, осознавая, что эти слова вряд ли могут действительно утешить. — Давай я скажу Степанычу, что у тебя головокружение, рвота и тошнота, а при резких движениях тебя заносит, — предложил Влад, надеясь продлить его пребывание в больнице. — Мне он поверит и оставит тебя ещё на пару дней, а может даже на неделю. Израильтянин всё чаще задумывался, что будет с ним самим, когда эта «опасная» работа закончится? Вряд ли его сразу выставят на улицу, ведь перспектива зимы, которая была совсем не израильской, пугала. По ночам температура всё чаще опускалась ниже нуля, и мысль оказаться в таком холоде без крыши над головой, не давала покоя. Доктор не мог поступить с ним так жестоко. Да и Влад, привыкший к теплу, не представлял себя в роли бомжа, особенно в этой суровой, для него, зиме. Валера поднял голову и посмотрел на Влада мокрыми от слёз глазами. Медленно, словно боясь спугнуть момент, он робко обхватил его за пояс, а их губы встретились в осторожном, почти нежном поцелуе. Оба на мгновение замерли. — Я не он, — тихо предупредил Влад, не двигаясь. — Знаю, — так же тихо прозвучал ответ, после чего поцелуй стал глубже. Валера прикрыл глаза, полностью отдаваясь моменту. Он вылизывал губы Влада сантиметр за сантиметром, словно смакуя каждый миг. Томные звуки, сопровождавшие это действо, говорили об его удовольствии и, почти животном, наслаждении, которое он получал, мурлыча от каждой секунды их близости. Влад сдался. В конце концов, кто он такой, чтобы сопротивляться своему телу, которое ясно давало понять, что оно не против? И Валера тоже не был против — он всё меньше стеснялся, осмелел и давал понять, что готов на большее. — Мы не должны… — начал было Влад, пытаясь остановить себя. — Да, мы никому ничего не должны, — перебил Валера, ухмыльнувшись. Он ловко сменил положение, усевшись верхом на Влада и обхватив его ногами за пояс. Его возбуждение, ощутимое и горячее, давило прямо на пах Влада, вызывая у того мгновенную, неприкрытую реакцию. Ухмылка Валеры стала шире, когда он заметил это. Взгляд их замкнулся, и между ними установилась безмолвная договорённость, от которой оба, казалось, уже не могли отказаться. Чечёткин растерялся. Такого поворота событий он не ожидал. Теоретически он знал, что делать в таких ситуациях, но на практике был полным новичком. Всё заканчивалось на поцелуях, и дальше этого Влад никогда не заходил. В памяти всплыл парень с вечеринки, который предлагал просто подрочить. Когда их очередной долгий поцелуй закончился, Влад с удивлением осознал, что его собственное тело более чем откликается и реагирует. Член напрягся и пульсировал в такт тому возбуждению, что тёрлось о его низ живота. Было очевидно, что момент приближается к развязке: или они сейчас всё прекратят, или придётся что-то с этим делать. Но как только это осознание пришло, его внутренние сомнения и даже сам процесс, были внезапно прерваны. Валера словно почувствовал его замешательство и взял всё в свои руки, лишая Влада необходимости принимать решения или думать. Чечёткин бросил взгляд на закрытую дверь и мысленно поблагодарил себя за то, что на автомате закрыл её, уберегая их от ненужных глаз. Теперь всё, что происходило в этой комнате, оставалось между ними. Птицын плавно сполз на пол, как обезьянка с пальмы, опускаясь на колени, медленно стягивая с Влада спортивные штаны вместе с трусами, делая всё с уверенностью, которая немного сбивала Влада с толку. — Валер — я не он! — снова попытался вразумить мальчишку, но прикусил губу и тихо застонал, когда его член оказался внутри горячего влажного рта. Птицын ничего не слышал и не видел, прикрыв глаза наслаждался процессом. Мальчишка как будто впал в транс. Он делал виртуозные движения языком по всему члену, посасывал и погружал до самой глотки, умело расслабляя горло и не чувствуя дискомфорта. Хотелось вцепиться в макушку двумя руками и не отпускать, управлять и наращивать темп, но Влад не мог позволить себе притронуться и помешать тому, что и так было идеально. Лишь позже он заметил выступившие капельки слез на глазах мальчишки, когда тот посмотрел на реакцию Чечёткина, едва заметно улыбнувшись. Влад чуть не подавился воздухом - от этого взгляда, глотая воздух и сдерживая стоны. — Бля… Бля… Никогда не употреблявший русских матов в Израиле, как делали это не только израильтяне, но и арабы, а также эфиопы и марокканцы, Влад не сдержался и вспомнил всё, что когда-то слышал. Валера кружил языком вокруг головки и придерживал у основания, готовый взорваться член, двумя пальцами. Реакция и поведение любовника ему очень нравилась. Второй рукой вытащил свой налитый член и параллельно наяривал, чтобы кончить одновременно. — Давай, — шепнул, оторвавшись на секунду, снова насаживаясь на член до самого основания. Влад не сдержался и несколько раз подмахнул бёдрами, откинув назад голову, хрипло простонал на всю комнату. Несколько долгих секунд оба оставались неподвижными статуями в полной тишине, нарушаемой тяжёлым дыханием, которое оба старались восстановить. Птицын первым отмер и поднялся с колен, неровной походкой прошёл к умывальнику, сплёвывая, полоская рот и смывая с руки. Влад натянул бельё, подошёл сзади и обнял обеими руками парня за пояс, положив на плечо подбородок. Несколько минут оба стояли молча, лишь глядя друг на друга в зеркало. — Ладно, нужно идти. К Степанычу. Не хочу ждать, пока он сам сюда придёт, — сказал Валерий, тяжело вздохнув. — Но сначала… Вот, возьми. Это тебе. Парнишка неотрываясь от глаз Влада стал снимать с запястья одну с фенечек. Как будто стесняясь, вложил в руку своему сиделке этот маленький, дешёвый аксессуар, смущённо улыбнулся, извиняясь. — Прости, но пока мне нечем тебя отблагодарить. А это, между прочим, эксклюзив, сделанный вот этими руками. И нитки откуда то из Бразилии. Не потеряй, пожалуйста. Влад сжал в кулаке подарок, понимая, что эта простая вещица теперь будет ему очень дорога. Не из-за того, что она сплетена мальчишкой, впервые сделавшему ему минет, и не потому что это подарок от первого серьёзного пациента. Что-то внутри скребло внутренности и жгло кожу непонятным чувством, образовавшимся после того первого украденного поцелуя у этого крашенного красавчика. Влад медленно развернул к себе Валеру, поцеловал в припухшие губы и отступил назад, чувствуя, будто что-то теряет. — Хочешь написать своему? — спросил, едва заметно дёрнув головой, пряча в карман подарок. — Он уже знает и должен через полчаса подойти. Чича хочет с тобой познакомиться. — Когда успел? — удивился Влад, вспоминая, что последний раз давал телефон вчера. — Доктор соизволил дать написать сообщение со своего, — ухмыльнулся Валера. Чечёткин растерялся. Он столько недель мечтал о встрече с двойником, а теперь, когда этот момент должен стать реальностью, почувствовал странный страх. Что делать? Конечно, нужно познакомиться. Встретиться лицом к лицу и сравнить, насколько они действительно похожи. Узнать, есть ли какие-то общие дальние родственники, или может, это будет та самая судьбоносная встреча, ради которой он сюда попал. А ещё из мыслей и головы не выходил этот мальчишка, только что перевернувший его мир.

***

— Я никуда с ней не поеду! — Валера срывался на крик, его глаза метали искры, и он нервно шагнул в сторону, чтобы покинуть кабинет врача. Если бы не Влад, который тут же зашёл следом, он бы, наверное, уже вернулся обратно в палату или убежал невесть куда. — Валерий, погоди, — Андрей Степанович поднял руку, подходя ближе в примирительном жесте. — Мама хочет с тобой поговорить и кое-что предложить. Инга сидела в кресле у окна, безмолвно глядя на сына, когда они вошли. Её лицо оставалось неподвижным, красивым, словно высеченным из камня. — Предложить? — Валера усмехнулся горько, не отводя взгляда. — План убийства собственного сына? Или, может, хочет, чтобы я полежал в психушке, пока она свои дела устраивает, как обещала в нашу последнюю встречу? Андрей Степанович кинул гневный взгляд на женщину. Его лицо исказилось от негодования. Он быстро подошёл к Валере и приобнял за плечи, словно пытаясь защитить от этой холодной, отстранённой фигуры. — Конечно же нет. Садись и успокойся, — теплее проговорил Андрей Степанович. — Я постою. И никуда с ней не поеду, — твёрдо ответил Валера, но в голосе слышались нотки беспомощности. Он обернулся на Влада с умоляющим взглядом, ища поддержки. Чечёткин, не раздумывая, сцепил пальцы с Валериными, и этот жест не ускользнул от внимательного взгляда женщины. Инга лишь закатила глаза и презрительно прошипела что-то себе под нос. — Я знала, что всё так и будет, — её голос был едва слышен. Она взяла несколько листов бумаги и подвинула их на край стола, словно приглашая ознакомиться. — Поэтому, прочти и подпиши. — Что это? — спросил Валера дрожащим голосом. Его пальцы крепче сжали руку Влада, боясь отпустить единственный якорь в этом напряжённом моменте. Он боялся не только сделать шаг в сторону матери, но и взглянуть на эти бумаги. Инга смотрела на него с ледяным равнодушием, как будто это была чисто деловая сделка, и никакой эмоциональной связи между ними не существовало. — Подпиши и можешь идти на все четыре стороны, — произнесла Инга. Её голос разрезал тишину. — Инга! — строгий голос доктора разорвал гнетущую атмосферу, заставив всех вздрогнуть. Птицына лишь усмехнулась, приподняв брови, словно ей всё происходящее доставляло какое-то мрачное удовольствие. Валера замер, борясь с самим собой, прежде, чем отпустить руку Влада. Медленно, словно в трансе, он подошёл к столу. Пальцы ощутили холодный укол бумаги, когда он взял листы и начал читать. Это был полный отказ. От всего. Отречение от наследства. — Можешь и от родителей отказаться, если хочешь, — сказала мать голосом, таким же безэмоциональным. Она достала пачку сигарет, на мгновение задержала взгляд на докторе, потом вернула их обратно и начала перебирать в руках тонкую зажигалку, словно играясь с собственными мыслями. Валера сжал бумаги, его сердце билось быстрее. Он посмотрел на Влада, который стоял в стороне, молча наблюдая, и не знал, как ему дальше быть. — Хм… Я не дурак, чтобы отказываться от того, что принадлежит мне по праву рождения. Валера дочитал бумаги и с раздражением бросил их на стол, отступив на шаг. — В любом случае, я могу лишить тебя наследства, — её голос прозвучал спокойно, но с явной угрозой. — К тому же, по праву рождения тебе может принадлежать только то, что осталось от деда. Но там… — мать повертела пальцами в воздухе. — У меня всё равно останется отцовская часть, — проговорил Валера, но не так уверенно, как хотелось бы. В памяти всплыл разговор с матерью, когда она упомянула, что отцу почти ничего не принадлежит. Уловив его сомнения, Инга лишь шире улыбнулась, наслаждаясь замешательством сына. — Ещё какие-то условия? Или это всё? — Валера невольно сжался, как будто ожидая приговора, который уже давно был решён. — Да, конечно, — Инга медленно откинулась на спинку кресла, закинув ногу за ногу, демонстративно вытаскивая изящную кожаную папку. С её лица не сходила холодная, уверенная улыбка. — Если ты всё правильно понял и не будешь подписывать это, — кивок на бумаги, — ты немедленно летишь учиться за границу. А именно — в Англию. Один из самых престижных колледжей. И заметь, не в какой-нибудь Мухосранск, а в элитное заведение, — её голос был полон насмешки и надменности. Она бросила взгляд на Артемьева, который лишь едва заметно кивнул, подтверждая её слова. Убедившись в его молчаливой поддержке, Инга продолжила: — В течение всего времени обучения ты не появишься в стране. Тебя здесь никто не увидит. И учти, я ожидаю, что ты будешь идеальным студентом, никаких скандалов, никаких выходок. — Её ногти мелодично постучали по папке. — Здесь, — она приподняла папку, словно презентуя что-то ценное, — твои документы, билет и карточка. Я буду её пополнять ежемесячно, но только если ты не нарушишь условий. Её глаза сверкнули жесткостью. — Это не обсуждается, Валера. Твоя жизнь в твоих руках… или в моих, если хочешь. С довольным лицом, Инга чуть наклонила голову, вопросительно глядя на сына, её глаза в этот момент были полны превосходства. — Чего? — Валера попытался скрыть напряжение в голосе, но холодок, пронзивший всё тело, выдал его. Он почувствовал, как нервы дрожат под кожей. — Я не хочу. Я не поеду. — Как хочешь, — Инга спокойно подвинула папку к себе, но её ухмылка говорила сейчас о многом. Она мельком глянула на другие бумаги, словно уже предвкушая развязку. — Значит, дело твоё. Ты взрослый, самостоятельный мальчик. Заметь — совершеннолетний, — она подчеркнула последнее слово с ядовитой интонацией, будто бросая вызов. Сделав это заявление, Птицына медленно поднялась с кресла. — Андрей, спасибо тебе за всё. Позвони, когда освободишься, — её голос вновь стал мягким и почти ласковым, когда она обратилась к Артемьеву, проигнорировав внутренний протест Валеры. Женщина направилась к выходу, словно всё уже было решено, её шаги раздавались эхом в его мыслях, оставляя за собой пустоту. Валера отчаянно развернулся к Владу, ища поддержки и спасения в его глазах. В его собственных стояли слёзы — слёзы безысходности, которая поглощала его изнутри. — Влад… Влад… — его голос едва был слышен, а губы дрожали. — Я не хочу… Я боюсь. Чечёткин вдруг рыкнул, словно пытаясь отогнать собственные эмоции, и схватил мальчишку за плечи. Он тряхнул его с такой силой, что Валера едва не потерял равновесие, а затем тут же притянул его к себе, заключив в крепкие объятия. — Ты сильный. Ты сможешь, — шептал он, отводя Валеру от тех, на кого мальчишка не мог смотреть в этот момент. Влад говорил прямо в его ухо, почти заглушая страхи своим тёплым голосом. — Это всего лишь на несколько лет. Пойми, она не оставит тебя в покое. Без её помощи тебе не выжить. Ты пропадёшь, понимаешь? Нужно потерпеть. — Его голос стал резче, но при этом каким-то ободряющим. — Когда у тебя будет диплом, и, чёрт, если он будет из Англии, у тебя будет всё. Все двери будут для тебя открыты! Ты просто! Должен! Потерпеть! Птицын не выдержал. Он уже ревел и его всхлипы сбивались, слёзы текли без остановки, заливая грудь Влада. Он судорожно цеплялся за него, сжимая рубашку, оставляя на его спине следы от царапин. Влад понял, что эти отметины останутся на какое-то время, но ему было всё равно. Он держал Валеру, чувствуя острую боль от того, как тот ломается у него на руках, как будто отрывалась часть себя самого, зная, что, возможно, навсегда. — Чича… Мне нужно с ним увидеться, — Валера всхлипывал, едва держась на ногах, вытирая рукавом слёзы и размазывая их по лицу. Андрей Степанович, шагнув к нему, протянул салфетки, но встретил лишь гневный, почти бешеный взгляд и тяжёлое, злое сопение. — Валерий, пойми, это лучший вариант для тебя, — попытался он убедить, сохраняя спокойствие в голосе. — Ага, лучший… — Валера с сарказмом проговорил, сжимая кулаки. — Пока не увижусь с Чичей, никуда не пойду. И не поеду, — его голос стал твёрже, в нем звучал вызов. Андрей вздохнул, уже понимая, что этого не избежать, и повернулся к Инге: — Хорошо! — Его голос внезапно стал резче, перекрывая атмосферу в комнате. — Пригласи его сюда. Вы спокойно поговорите, попрощаетесь, и тогда… Но Валера внезапно побледнел. Его лицо изменилось — оно стало бледным, как простыня. Он попытался что-то сказать, но вместо этого застонал и медленно осел на пол, словно силы окончательно оставили его. Влад, поддерживая его присел рядом, как мог, крепко прижимал к себе. Доктор подскочил к ним почти в тот же миг, проверяя состояние Валеры, и даже мать, обычно сдержанная и холодная, подошла ближе, испуганно глядя на сына. — Если я уеду, он меня бросит, — прошептал Валера, с трудом подавляя слёзы. — Не говори глупостей, — тихо, но настойчиво ответил Андрей Степанович, мягко проводя рукой по его волосам. — Вы будете переписываться. Он, в конце концов, может навестить тебя… — Ага, на третий день уже забудет, — Валера всхлипнул, едва шевеля губами, будто этот разговор вытягивал из него последние силы. — Вы не понимаете… — Значит, у него к тебе нет настоящих чувств, — спокойно, почти холодно вставила Инга, с нажимом выделяя последнее слово. — Только похоть. Ты думаешь, что это любовь? Её слова, словно яд, проникли в атмосферу, заставляя Валеру сжаться ещё сильнее. Влад, отошедший в сторону, строчил сообщение, вызывая того, кто должен был уже приехать, как и обещал, через полчаса. Услышав сказанное Ингой, его глаза вспыхнули гневом. Рык вырвался из горла, но он сдержался, сжав губы до боли, не позволяя себе ответить. На экране телефона высветился смайлик с поднятым вверх пальцем и два слова, что означало одно: парень, похожий на Влада, любовник Валеры, уже через несколько минут будет здесь. Влад позволил себе короткую улыбку. Наконец-то. Убрав телефон в карман, он снова присел рядом с Птицыным, отодвинув в сторону мать и доктора. Наклонившись к самому уху шепнул несколько слов, отчего тот заметно успокоился, и они оба медленно поднялись на ноги. — Если вы не возражаете, — спокойно произнёс Влад, глядя на присутствующих, — мы поднимемся в его палату, где он сможет спокойно поговорить со своим… парнем. — Что за цирк вы тут устроили? — начала стервозно Инга, её голос прозвучал как резкий щелчок, полный яда. — Думаешь, я не вижу, что это ты?! — Инга, прекрати! — неожиданно вмешался Андрей Степанович, взяв женщину под локоть. Она поморщилась, но замолкла. — Скоро сама всё увидишь и поймёшь. Мне тоже крайне интересно познакомиться с этими двумя, — его голос был напряжён, но уверенный. Влад, не теряя времени, быстро увёл Валеру, который был на грани. Он чувствовал, что каждый сказанный матерью упрёк и её холодные слова только ранят его ещё больше, а это значит: им нужно как можно быстрее оказаться подальше от её ядовитого языка. Ноги и руки Влада дрожали не меньше, чем у Валеры, предвкушая скорую встречу. Волнение росло с каждой секундой — даже сильнее, чем в тот момент, когда он понял, что оказался в ситуации, неподдающейся объяснению и контролю.

* Всё будет хорошо — יהיה הכל בסדר