Пустыня Сонора

      Роза сидела на самой верхней ступеньке парадной лестницы в поместье и безотрывно смотрела на главные ворота. Тяжелые кованые створки с золочеными навершиями, которыми заканчивалась каждая из пятиметровых пик, казалось, прочно отпечатались даже на сетчатке, потому что когда девушка ненадолго прикрывала уставшие от дневного света глаза, то все равно видела эти чертовы ворота.       Солнце уже примерно час, как скрылось за крышей особняка и больше не жгло кожу, но Роза не сомневалась, что за день успела загореть так, как, наверное, еще никогда в жизни. Альба несколько раз подходила к ней и пыталась увести девушку в дом, накинуть на плечи покрывало или хотя бы намазать кремом, но Роза отвергала все.       Восьмой день неумолимо гас над головой, растянувшись великолепным сине-оранжевым градиентом от одной границы мира к другой. Величественный, необъятный небесный купол, будто клош, накрывал собой горячо запеченную за день Сонору и – Розу в ее центре, как самое главное блюдо.       Совсем скоро это блюдо подадут к столу всем тем стервятникам, что растащат ее смирившееся, мягкое тело по кускам и употребят на пользу бизнеса. Но это будет чуть позже, а пока…       << Клара, я очень тебя прошу, это важно! Дай мне номер Серхио Агилара, умоляю! Я не могу пока сказать, зачем, но позже ты все поймешь. Клянусь памятью моей матери – это в последний раз.       << Ради всего хорошего, что между нами было.       << Пожалуйста…       Роза отправила эти сообщения Клариссе рано утром, когда в голове ее после тяжелого разговора с Пако немного прояснилось и кусочек за кусочком сложился план дальнейших действий.       Как бы девушка ни пыталась себя убедить, что предателей клана нужно немедленно сдать отцу и братьям, сколько бы разумных доводов ни приводила – о том, что и Эмилио, и Пако заслуживают за свое преступление самой страшной казни, – Роза так и не вышла из своей комнаты. И даже удалить чат с Пако не смогла – лишь замьютила его и кинула в архив, чтоб глаза не мозолил.       Прорыдав до самого рассвета о своих поруганных чувствах и разбитом сердце, в конце концов девушка признала, что силы воли у нее больше нет и даже собственный разум ей не подчиняется: еще до первого луча солнца он сам начал прокладывать обходной путь, на котором судьба Эмилио и Пако будет зависеть лишь от Господа бога и них самих – на котором Розе не придется снова становиться виновницей казни любимого человека, пусть он и поступил с ней ничуть не лучше предыдущего.       Нет. Она не сможет жить в мире, в котором нет его. И с этим девушке приходилось считаться.       Клара ответила лишь к полудню. То ли отсыпалась после разгульной ночи, то ли очень долго раздумывала над просьбой бывшей подруги. Однако в конце концов заветные цифры пришли, и, обрадованная, Роза тут же отправила ответное «спасибо». Но сообщение ее обрубило уведомление о бане.       Измученное сердце слабо сжалось:       – Я тоже очень скучаю, дурында, – грустно улыбнулась девушка и прижалась губами к аватарке Клары. – Прощай.       Дав себе немного времени, чтобы позволить еще и этой потере отъесть положенный ей кусочек души, Роза стерла пять лет их с подругой активной переписки, а потом, сморгнув слезы, заставила себя подняться на ноги. Теперь, когда первый пункт плана был выполнен, пора было переходить ко второму.       Однако перевести тело в режим привычной коммуникации с миром вышло со скрипом – даже годы практики и наращенная поверх глупого сердца броня сегодня не помогали. И промучившись перед зеркалом несколько минут, девушка вынуждена была признать, что только слепоглухонемой мог поверить в искренность ее капризной гримасы.       Хотя, с другой стороны, может, стоило обратить это в свою пользу?       – Я хочу в город, – сухо и без приветствия оповестила Роза своего надсмотрщика. – Больше не могу тут сидеть.       Тадео поднял взгляд от экрана мобильника и неторопливо перекатил во рту жвачку, разглядывая подошедшую к нему девушку с ног до головы. Конечно, он был в курсе исчезновения Лукаса и вызванного этим событием переполоха. А еще того, что Роза переживала за брата ничуть не меньше остальных – пусть и показывала это по-своему. Поэтому, не став ничего уточнять или тянуть время, мужчина просто кивнул:       – Я позову Пако.       – Нет! – воскликнула девушка в естественной реакции, но, через секунду взяв себя в руки, недовольно поморщилась, словно поражаясь глупости собеседника: – У него сегодня выходной, ты разве не знал? Или больничный, я так и не поняла… Короче, сам справишься, мы ненадолго.       Тот с сомнением прищурился, то ли сопоставляя эту информацию с той, что имелась у него самого, то ли просто обдумывая нетипичную реакцию Розы, но какие бы выводы он по итогу ни сделал, озвучивать их Тадео не стал. Просто протянул ладонь и попросил:       – Ваш смартфон, сеньорита.       Та без проблем отдала охраннику мобильник, так как, ожидая подобного, подготовилась еще до того, как вышла из своей комнаты.       – Поехали, – наконец кивнул Тадео после тщательной проверки всех соцсетей и журнала звонков девушки и, вернув ей телефон, поднялся со своего уже до дыр засиженного стула. – Куда конкретно?       – В торговый центр. Хочу развеяться.       Тот, подумав пару секунд, кивнул и взглядом указал ей в сторону лестницы. Роза спиной ощущала его цепкий пристальный взгляд, но сегодня все это было неважно. Пусть хоть дыру протрет, все равно ни о чем не догадается.       С того самого момента, как девушка смирилась, что не сможет сдать Пако семье, перед ней встала очевидная и довольно непростая задача: сообщить точные координаты места захоронения Лукаса так, чтобы никто не стал задавать вопросов, откуда они у нее вообще взялись. Ломая над этим голову, Роза продумала и отвергла с десяток разных формулировок, версий и обстоятельств, при которых могла бы заполучить координаты, включая даже анонимный звонок с неизвестного номера. Последняя идея какое-то время казалась ей самой оптимальной – но только до того момента, пока девушка не осознала, что для полноценной имитации ей потребуется сделать этот самый звонок самостоятельно, чтобы тот сохранился в истории вызовов. И что куда хуже, если она окажется в центре всеобщего внимания как единственная зацепка во всем этом деле, то часть этого самого внимания неизбежно достанется и Пако – в том или ином виде и по любому поводу. Но как бы Роза ни убеждала себя, что это будут только его проблемы и пусть сам выкручивается, как хочет, в итоге ей пришлось смириться с тем, что она не готова рисковать даже такой малостью.       Поэтому позвонить самой себе она не могла. Но… что если этот самый анонимный звонок поступит кому-то другому? Кому-то, кто помчится к указанной точке без промедлений и лишних вопросов, а потом вернет тело семье.       И ведь человек, подходящий для этой цели, действительно существовал. Возможно, единственный во всей Мексике, но его одного было вполне достаточно. И теперь, благодаря Клариссе, у Розы был его номер.       Дело осталось за малым.       Девушка водила Тадео по торговому центру не меньше двух часов и измотала настолько, что мужчина наконец-то перестал дышать в шторку ее очередной примерочной, предпочитая отсидеться на каком-нибудь пуфике в сторонке. Так что, оставшись в относительном уединении, Роза вытащила из-под перемычки между чашечками бюстгальтера маленький кнопочный телефон. Вопреки своему «одноразовому» предназначению, тот сопровождал девушку в сотне ее авантюр разной степени рискованности и безумства. И как ей ни было жаль расставаться со своим верным подельником, но, кажется, и его время настало.       В несколько быстрых движений Роза отправила заранее заготовленное в черновиках сообщение на единственный сохраненный номер, разобрала мобильник на составные части, спрятала вытащенную симку в карман шортов, стерла о майку все отпечатки пальцев – и выбросила малыша в тут же стоящую мусорку.       – Пока, приятель, – прошептала она одними губами, глядя на разрозненные детальки на дне корзины. – Пусть ты и не был лучшим любовником, но навсегда останешься в моем сердечке. – И, схватив несколько принесенных с собой вешалок, вышла из примерочной.       – Эти футболки мне тоже не нравятся, Тадео. Пойдем еще поищем.       – Да вашу ж мать…       Ближайшая вышка связи от Galerias Mall приняла сигнал незамедлительно и отправила страшную весть в центр коммуникации, откуда ее, как маленький пинг-понговый мячик отбили в сторону вышки в городке Бийя-де-Кино. И уже с нее новость капнет прямиком в телефон Серхио Агилара – и поделит его жизнь на до и после.       Ласаро обязательно запросят данные об этом сообщении, отследят его путь, время сигнала и исходную локацию с точностью до пятидесяти метров, но неизбежно потеряются среди возможных подозреваемых: Роза же не зря выбрала самый популярный торговый центр в сердце Эрмосильо. Пусть хоть до слепоты засмотрят записи с камер видеонаблюдения – даже если они обнаружат девушку в многолюдной толпе, даже если Тадео сдаст ее раньше, – Роза просто прикинется дурочкой, а они ничего не докажут. Ведь точность в пятьдесят метров – это плюс-минус пара этажей и подземная парковка, а еще больше сотни человек, у каждого из которых с равной вероятностью в кармане мог лежать тот самый телефон.       Абсолютно любой из этой сотни ничем не примечательных прохожих мог потом наскоро избавиться от улик, как сделала это сама Роза, когда выбросила симку из окна внедорожника, возвращаясь со своим телохранителем домой. И поминай как звали.       Поэтому теперь, не опасаясь быть раскрытой, девушка сидела на самой верхней ступеньке парадной лестницы в поместье и ждала возвращения брата.       Когда дело было сделано и от нее больше ничего не зависело, силы враз оставили ее тело. Как и всякие надежды на то, что ее жизнь еще может измениться. Роза больше не могла сопротивляться неизбежному и верить в то, что появившийся как по волшебству рыцарь спасет ее от дракона и умчит в заслуженное «долго и счастливо». Хватит самообмана, ведь будущее, примирение с которым девушка так долго откладывала, наконец подсело к ней на ступеньку рядом и, точно так же обняв колени, устремило свой печальный взгляд на ворота.       – Дальше только боль, Розита, – сказало оно тихо, заслышав тревожный сигнал автомобиля и переполошившуюся охрану.       Через несколько мгновений возле ворот резко затормозила черная машина со знакомыми номерами.       – Я знаю, – бесцветно ответила девушка и, поднявшись на ноги, вернулась в дом. – Лео!!! Лео! Серхио приехал!       Все дальнейшее смешалось в какую-то сплошную непроглядную муть из суеты, криков и случайно выцепленных образов, которые, Роза знала, уже никогда не покинут ее памяти.       Вот Леандро, вышедший на голос сестры во внутренний двор, сначала хмурится от непонимания, зачем Серхио снова пожаловал к Ласаро, учитывая нюансы его прошлого визита. Но потом взгляд мужчины будто проясняется – и тут же покрывается коркой льда – а сам Леандро, огибая Розу, выходит на крыльцо.       Вот охрана, о чем-то переругиваясь с Серхио, все же открывает ему ворота.       Вот робко высовывает свои носы прислуга.       Родриго шикает на кого-то.       Серхио тормозит у крыльца и выходит из машины с таким сломленным видом, что у Розы всхлипывает сердце – а когда силы в руке парня не хватает даже на то, чтобы захлопнуть водительскую дверь с первого раза – оно окончательно рвется.       Сердце девушки сочится кровью тем сильней, чем дольше длится молчаливый диалог между Леандро и Серхио. Парень похож на подстреленное животное, которое потратило абсолютно все свои жизненные соки, пока бежало сюда, но вот теперь готово издохнуть.       Леандро что-то говорит ему. Серхио молча идет и открывает багажник: он не может ответить на вопрос мужчины. Только не вслух.       Роза понимает, что не дышит все то время, пока взгляд ее старшего брата, устремленный вглубь багажника, наливается болью – тупой и безысходной. Она так сильно искажает лицо Леандро, что тому приходится закрыть глаза и прижать их подушечками указательного и большого пальцев.       Мужчина инстинктивно отворачивается, будто в отрицании, и делает пять бестолковых шагов по кругу. Все это время Серхио что-то негромко и сбивчиво говорит ему, а когда Леандро снова открывает глаза и смотрит внутрь багажника, на лице его уже нет ни одной эмоции.       «Все так, Лео, – соглашается с ним Роза мысленно, давя плач. – Если ты сломаешься, мы все пойдем ко дну».       Чувство невыразимой благодарности к брату сдавливает ей грудь: Леандро позволил скорби завладеть собой всего на несколько секунд, а потом выгнал ее прочь, чтобы все остальные могли оплакать несчастного Лукаса в безопасности и с ощущением несгибаемой опоры рядом. Наскоро пристрелил рваную рану в груди степлером и включился в работу.       За спиной Розы, вытащенная страшным слухом на крыльцо, взвыла Альба…       

~

      Смерть Лукаса изменила все.       Буквально перевернула мир с ног на голову, потому что запустила цепную реакцию настолько немыслимых ранее событий, что Леандро едва мог удерживать их в поле своего влияния.       Сперва и без того измученное потрясениями сердце Мануэля Ласаро, не выдержав новостей о гибели еще одного сына, разразилось очередным приступом. Главу клана пришлось срочно госпитализировать, но всего сутки спустя сердце старика окончательно сдалось и осталось глухо ко всем попыткам реанимации.       Затем весть о почившем короле стремительно разлетелась среди солдат, часть из которых стала перешептываться о смене фамилии клана. Разумеется, самые громкие голоса принадлежали ребятам Мигеля Руиза.       – Хочешь, принесу тебе его голову? – предложил Диего накануне похорон, развалившись на диване в рабочем кабинете брата.       Леандро переглянулся с Пепе, который, собственно, и принес эту новость с полей и теперь сидел в кресле, задумчиво перекатывая в пальцах грани стакана с виски.       Тишина в поместье стояла настолько плотной, что мужчины переговаривались исключительно вполголоса, будто бы опасаясь, что их могут подслушать даже из противоположного крыла дома. Кто бы мог подумать, сколько суеты и шума привносили в эти стены всего три человека: Мануэль Ласаро, Алехандро и Лукас – что пока они уходили лишь по одному, все звуки, который они забирали вместе с собой, как будто даже не сильно обедняли общий фон. Потому что меры по возвращению то одного Ласаро, то другого, заполняли пространство дома шумами новыми. Но вот теперь, когда все закончилось… и никого вернуть уже не получится…       – Нет, – возразил Леандро, и голос его взрезал плотную ткань тишины, которая с каждой секундой все туже сдавливала тела присутствующих, будто живьем рядила их в саваны. – Мигель курирует транспортный узел уже лет пятнадцать. Он выстроил под собой четкую иерархию власти, завязав ее на личной преданности. Избавляться от него все равно что спиливать вросшее в фундамент дерево.       – С Мигелем надо договариваться, – согласился Пепе и потянулся за добавкой к бутылке. – Он мелочная душонка. Увеличить долю с оборота, чтоб всем своим бабам по вилле отгрохал, да и дело с концом.       – Можно я принесу тебе хоть чью-нибудь голову? – чуть погодя спросил Диего.       Леандро внимательно посмотрел на младшего брата, немигающий взор которого был устремлен исключительно в потолок, и обреченно вздохнул.       Каждый справлялся с болью по-своему. Диего, например, предпочитал искать виноватых и платить за страдание страданием троекратным. Но если это не удавалось, мужчина истязал себя сам. Наверное, и правда стоило чем-то его занять.       – У тебя есть главная миссия. Теперь, в период междувластия в нашем клане, Каборка наверняка воспользуются моментом и хлынут через границу. И если Мигель… – Леандро осекся, настигнутый внезапной мыслью, и остановил невидящий взгляд где-то в центре комнаты.       Каборка наверняка уже знают о смерти главы крупного клана, потому что невозможно выжить в мире картельных войн, не держа руку на пульсе новостей подобной значимости.       Союз Ласаро и Гуаресов не состоится, а сами Ласаро временно обезглавлены – но достаточно ли одних этих факторов, чтобы конкурент осмелел?       – Пепе, – проговорил Леандро, все еще пристально глядя внутрь себя. – Что там на границе?       – Глухо, – отозвался мужчина, предварительно сделав очередной глоток. – Была активность поначалу, но с тех пор, как босс отменил твои распоряжения, а Диего зверски запытал двоих… Да и Серхио там, говорят, кровавую баню устроил… Глухо, короче.       Да, череда весьма и весьма неприятных обстоятельств буквально обнулила все усилия Леандро. Отец слишком не вовремя почувствовал себя истинным главой клана. Диего со своими пытками очень некстати напомнил Каборке, что бывает с зарвавшимися лазутчиками. И, наконец, Серхио Агилар, собственноручно разрывший пустынную могилу Лукаса прямо на пересечении трех границ: Агиларов, Ласаро и Каборки, – сделал предсказуемые выводы и пролился скорбящим штормом на земли предполагаемых виновников.       И конкурирующий картель отступил. Всю жизнь Каборка были малочисленнее местной ветви Синалоа, и даже после бойни с Луна их силы в лучшем случае сравнялись. Но судя по тому, как легко они отказались от всяких притязаний и попрятались по норам, ловить рыбу ребята по-прежнему предпочитали лишь в мутной воде.       Что ж. В конце концов, поднять ил со дна, чтобы снова выманить затаившихся падальщиков из их логова, можно было и искусственно.       – Вот тебе задание, Диего, – снова заговорил мужчина, отмерев. – Продолжи расследование насчет той смс-ки из торгового центра…       – Там без шансов…       – Я не договорил, – понизил голос Леандро и выдержал паузу. – Продолжи расследование и пусти слух, что не было никакого сообщения.       – Что? – Диего аж привстал на локтях и переглянулся с Пепе. – Но это ведь… это ведь бросит тень на Серхио! Это междоусобная война! Все будут ждать, когда мы потребуем голову Агилара за Лукаса!       Леандро согласно качнул головой:       – Да, именно этого все и будут ждать. А ты, Пепе, позаботься о том, чтоб кандидатура Мигеля на должность главы клана засияла по-настоящему. Чтобы… это было видно даже издалека.       – Что ты задумал? – подозрительно прищурился Диего, перейдя на шепот.       Леандро еще раз взвесил все за и против, мысленно дорисовав в список дел пару пунктов, а потом уверенно кивнул:       – Мучу воду, брат. Мучу воду…       На следующий день вся верхушка картеля Синалоа собралась в Ла-Катедраль-де-ла-Асунсьон, главном соборе Эрмосильо, чтобы почтить память Мануэля Ласаро и его младшего сына, тело которого отдельно попридержали в морге ради одновременной заупокойной мессы.       Еще накануне собор проверили на безопасность, а после выставили караул, чтобы предотвратить возможные диверсии: правоверные католики порой излишне негодовали из-за того, что продажные священнослужители, соглашаясь отпевать картельных боссов, тем самым оскверняли главную религиозную достопримечательность их родного города. Но кто бы их, собственно, спрашивал.       Периметр был оцеплен в радиусе километра, снайперы дежурили на крышах, на всех дорогах были выставлены блокпосты, и внутрь впускали только своих.       К полудню на затененной площадке перед величественной громадой собора собрались почти все гости. Леандро как раз давал последние распоряжения пастору, когда его окликнул Чиро Гуарес.       – Спасибо, святой отец, – кивнул первый наследник священнику, намекая, что разговор окончен и тому пора идти. – Думаю, можно открывать двери. Здравствуйте, мой добрый друг. – Это он уже сказал подошедшему сеньору Гуаресу.       – Скорблю вместе с тобой. – Мужчина крепко сжал плечи Леандро и легонько их потряс.       – Спасибо.       – Как ты? Как семья?       Огромные черные двери собора открылись, и пастор, приглашающе поведя рукой, позвал гостей внутрь. Процессия сложилась довольно длинной, так что Леандро и Чиро Гуаресу пришлось отойти в сторону, чтобы не мешаться.       – Мы со всем справляемся, спасибо, Чиро. Роза… расклеилась сильнее всех, пожалуй. – Оба мужчины выхватили взглядом медленно всходящую по лестнице девушку в черном платье и вуалью на лице. Роза выглядела прекрасно и была накрашена, но лицо ее не демонстрировало ни одного признака жизни под шикарной оболочкой. Будто наряжала девушку и делала ей макияж та же ритуальная служба, что готовила к погребению Мануэля Ласаро.       – Жаль, Кларисса… эм, захворала и не смогла приехать, – сочувственно вздохнул Чиро, провожая Розу взглядом. – А то бы поддержала ее.       – У Розы тоже все будет хорошо, – прохладно прокомментировал это Леандро. – Через пару недель черная вуаль сменится белой фатой и скорбеть ей будет некогда.       Чиро недолго покусал свои жесткие губы, будто пробуя выкатившие на язык слова и размышляя, стоит ли их озвучивать, но потом все же решился:       – Знаю, что я сейчас буду очень не вовремя со всем этим… Но раз уж ты сам завел тему… – На лице мужчины в самом деле читалась неловкость, но в то же время свербящее любопытство. И если б Леандро не питал к Чиро определенной расположенности за его деловую хваткость, предсказуемую приземленность и душевную простоту, то наверняка бы пресек назревающий нетактичный вопрос, но вместо этого лишь ободряюще улыбнулся. Потому что Гуарес, кроме всего прочего, был важным союзником в начинаниях самого Леандро.       – Я слышал, что у вас с Даниэлой будет снова девочка…       Тот еле сдержался, чтобы не закатить глаза:       – Эрмосильо слишком маленький город.       – Да, – подтвердил Чиро, поджав губы. – Ты не думал развестись? Очевидно, эта женщина не способна…       – Нет, – мотнул головой Леандро, наконец-то осознав, в какую сторону клонит его старший товарищ: пусть Кларисса внезапно и осталась без жениха, но не пропадать же договоренностям, так? Однако первый наследник клана Ласаро предпочел бы лучше навсегда остаться без сына, нежели связать свою жизнь с чокнутой подружкой Розы. – Даниэла до сих пор жива только потому, что носит мою фамилию. Разведись я с ней, она тут же станет Луна – и Салазары казнят ее, как и прочих. Их месть не имеет срока годности, Чиро, вы и сами должны это понимать. Я не могу поступить подобным образом с матерью моих детей.       В целом, это была чистая правда. Несмотря на свое вероломство против клана, казни Даниэла все же не заслуживала. Лишившись всех родственников, расположения мужа и свободы, единственное, в чем она находила утешение теперь, это дети, сытный ужин, вежливое обращение прислуги и продолжение собственного существования. На большее она рассчитывать не могла, но отобрать у нее что-либо из этого Леандро бы никому не позволил.       – Ну, – преувеличенно бодро пожал плечами Чиро, как бы показывая, что отказ он принял и тему для себя полностью исчерпал. – Я был просто обязан спросить.       – Понимаю, – примирительно улыбнулся ему Леандро, жестом предлагая зайти в собор, так как все гости уже были внутри. – Уверен, вы еще найдете подходящего жениха.       Однако та тягостная тоска, что прозвучала во вздохе Чиро Гуареса, говорила о больших сомнениях на этот счет.       – В любом случае, – еще раз хлопнул мужчина Леандро по плечу, прежде чем покинуть его и уйти на свое место, – знай, что наши договоренности в силе. Мой клан поддержит тебя, если возникнут проблемы с… Мигелем, как я тоже слышал.       – Эрмосильо очень, очень маленький город, – усмехнулся тот на этот раз искренне, потому что был действительно рад услышать, что весть о кандидатуре капо докатилась аж до Гуаресов. Могло статься, Пепе отработал этот слух прямо на присоборной площади буквально только что.       – Наши договоренности, – кивнул Леандро напоследок, – должны остаться в силе хотя бы в память о Лукасе.       – Он был отличным парнем, – донеслось ему печальное в спину, но мужчина уже не обернулся и быстрым шагом направился к своей скамье в первом ряду.       Месса должна была вот-вот начаться.       Гроб Лукаса, в отличие от гроба Мануэля Ласаро, был закрыт, так как за неделю тело его в горячих песках пустыни сильно пострадало, и Леандро принял единственно возможное в этой ситуации решение: пусть все, кто знал его младшего брата обаятельным и улыбчивым парнем, запомнят его именно таким. А вот почившего главу клана должны были видеть мертвым. Мертвым и ничего больше здесь не решающим.       Мероприятие прошло спокойно, если не считать непрекращающихся шепотков и косых взглядов украдкой, однако и те, и другие Леандро особо не заботили: пусть сплетничают, им и правда нужно распространить, додумать и преувеличить много вброшенной информации. А самому мужчине остается лишь дождаться результатов и воспользоваться приоткрывшимся окном возможностей.       Первым вестником, что план исполняется четко, стал Анзо Агилар, глава своего клана и отец Серхио. Он подошел к Леандро сам, когда мужчина вместе с Диего и Розой принимали соболезнования от тех гостей, которые пришли лишь на мессу, а провожать покойников в последний путь до кладбища не собирались.       – Мои соболезнования, Леандро, – коротко кивнул ему мужчина лет шестидесяти.       В отличие от подвижного Чиро, который был Агилару сверстником, Анзо выглядел как истинный криминальный барон из боевиков конца восьмидесятых: темно-коричневый, жирный и весь в золоте, словно баба. Кроме того, как и в боевиках, сеньор Агилар был вальяжным и хитрожопым до ужаса. Он на дух не переносил Леандро, потому что, очевидно, чувствовал в нем достойного преемника своего отца. Мануэль Ласаро всегда был на шаг впереди него – если не считать помолвки Бьянки и Фернандо Салазара, – что доводило самовлюбленного Анзо до исступления, которое тот, к несчастью, был вынужден подавлять.       Леандро, как и полагалось в моменте, благодарным кивком принял неискренние соболезнования Анзо, однако зрительного контакта не разорвал, потому что по выражению лица мужчины видел намечающееся продолжение.       – Как дела с расследованием и тем сообщением? – спросил тот наконец.       Отличная работа, Диего, отличная.       – А что такое? – как можно невиннее удивился Леандро.       Анзо тяжело нахмурился, явно неудовлетворенный ответом:       – Кто-то пустил слух, что сообщение – выдумка. Ты же понимаешь, чем это грозит?       О да, Леандро прекрасно понимал, как размотается этот клубочек: Лукас Ласаро, вокруг персоны которого ходило столько противоречивых слухов, все-таки решил жениться, но был убит. Кем? За что? Как знать, но вот что подозрительно: самый последний вызов на его телефоне был от ближайшего друга Серхио Агилара. Того самого Серхио, гетеросексуальность которого подтвердит любая шлюха Эрмосильо, ведь он столь рьяно ее доказывает уже много лет… Тот самый Серхио, который сперва активно делал вид, что ищет «друга», потом бухал, как дьявол, а в конце концов, сославшись на какую-то там смс-ку от таинственного благожелателя, вернул тело приятеля его семье.       Кто бы что ни говорил, а попахивает убийством на почве ревности, не так ли? С последующими угрызениями совести и неправдоподобными попытками отвести от себя подозрения.       – Первый раз слышу про это, – покачал головой Леандро, изобразив на лице неподдельную озабоченность. – Я… собственными глазами видел данные по тому сообщению, Диего занимается поиском отправителя. Но мы обязательно разыщем клеветников и накажем их. Заверяю вас, Анзо, мне, как и моему отцу, очень важны добрососедские отношения с вашим кланом.       Агилар смерил Леандро недоверчивым взглядом и, что-то обдумав, отметил:       – У нас с твоим отцом действительно были прекрасные отношения. И сейчас не то время, чтобы все портить.       Ну разумеется. Неразбериха на бывших территориях Луна, небось, отнимает все силы клана, а междоусобная война с другим соседом и вовсе разорвет Агиларам жилы, так?       – Я бы тоже предпочел работать на уже имеющемся крепком фундаменте, а не рушить все до основания, – заверил его Леандро, приложив руку к сердцу. – Так что, если мне удастся встать во главу клана… – и неопределенно повел плечом.       Тот вопросительно изогнул бровь, будто бы совсем не понял подтекста. Актер.       – О чем ты?       – Вы еще не слышали? – охотно подыграл ему мужчина. – У нас… ходят толки о смене фамилии клана.       – В самом деле? – проворчал Анзо, но из-за одышки его довольный хрюк было слышно предельно отчетливо. – И кто же кандидат?       – Мигель Руиз.       Агилар задумчиво пожевал губы, пряча улыбку:       – Мигель опытный капо, – заключил он. – Может, тебе будет полезно поучиться у него немного, а уж потом…       – Вполне вероятно, – перебил его Леандро, благоразумно проглотив оскорбление, но не желая слушать его продолжения. – Уверен, сеньор Салазар будет рад назначить его на эту должность.       При упоминании имени регионального босса лицо Агилара тут же почернело, а жирные щеки его затряслись в омерзении:       – Салазар?       – Конечно, – как ни в чем не бывало подтвердил Леандро, искренне наслаждаясь зрелищем. – Мигель – настоящий бизнесмен, если вы понимаете, о чем я. Ничего личного, только дело. Как и у самих Салазаров. И хоть мне такая политика не близка, но ведь все мы трудимся на благо картеля, так? Любые личные… невзгоды меркнут перед этим.       Судя по тому, как тяжелела осанка Анзо с каждым последующим словом его собеседника, этого момента он не учел. Воспринимая Мигеля Руиза исключительно как легкую добычу в какой-то своей игре про конкуренцию и власть, он упустил из вида тот факт, что этот же самый Мигель может стать протеже и рьяным защитником интересов Гильермо Салазара – человека, по вине которого дочь Анзо так и осталась неотмщенной. Которого он ненавидел намного, намного сильнее, чем всех Ласаро вместе взятых.       С того самого момента, как стало известно, что клан Салазаров рассматривает кандидатуры на роль жены старшего наследника, Анзо Агилар чуть ли не из кожи вон вылез, чтобы продвинуть Бьянку на вершину рейтинга невест. В ход шло все, начиная от дорогих подарков и одолжений и заканчивая торговлем телом собственной дочери, как куском элитного мяса. Салазары все принимали степенно и с удовольствием – а потом вернули Анзо изрешеченный пулями труп Бьянки вместо желанных им власти и влияния в регионе. Леандро мог только догадываться, что в этой ситуации терзало главу клана Агилар мучительнее всего: уязвленная гордость, фрустрация из-за враз обнулившихся усилий – или же чувство вины перед любимой дочерью, которую он собственноручно послал на смерть.       Так или иначе, любое из этих чувств было мужчине на руку.       – Я бы предложил вам свою помощь в наведении порядков на новых территориях, – подвел итог он, намереваясь уйти и оставить последнее слово за собой, – но уверен, что к тому моменту, когда я научусь у Мигеля управлению клана, вы и сами уже со всем справитесь.       А потом удалился, оставив Агилара давиться неутешительной истиной: нет у него других вариантов, кроме как поддержать Леандро в ближайшем будущем. Потому что иначе его боль и месть так и останутся неудовлетворенными.       – Чего от тебя хотел этот жирный хуй? – спросил брата Диего, перехватив его около белого порше.       Тот тяжело вздохнул и открыл заднюю дверцу:       – Проверял, включился ли я в большую игру.       Диего скривил губы в противной усмешке и стрельнул глазами в сторону Агилара, который уже о чем-то переговаривался с Серхио:       – Вы бы удивились, – проговорил он, не скрывая своей гордости за старшего брата. – Вы бы удивились, придурки, – а потом захлопнул за Леандро дверь и поспешил к своему мерседесу. – Эй, Мэни!..       Несмотря на то, что на кладбище поехала лишь часть гостей, процессия все равно растянулась по улицам Эрмосильо длинным кортежем, останавливая движение в доброй половине города.       Оставшиеся Ласаро ехали в разных машинах. Отныне и навсегда не то что Диего и Леандро, но даже Роза не могла садиться в одно транспортное средство с родственниками: во всем этом чудовищном сплетении интриг и заговоров риск покушения стал как никогда высок. Личную охрану тоже с недавних пор усилили вдвое.       Глядя на до зубов вооруженных солдат, сопровождавших его порше, Леандро вдруг почувствовал себя Мануэлем Ласаро. Но не тем, что ехал сейчас в черном, до слепящего блеска отполированном катафалке, а настоящим – живым, вечно параноящим о безопасности себя и своей семьи, а еще всегда подозревающим в кармане каждого своего союзника нож.       «Никто никогда не будет тебя любить, Леандро, – говорил назидательный голос отца в голове мужчины. – Все эти твари только и могут что искать выгоду. Они поддержат тебя, только если ты окажешься лучшей альтернативой. И будут терпеть, но лишь до того момента, пока не поймут, что с тобой делать. Стань лучшей альтернативой, сын. Самой лучшей альтернативой на каждое их тупое предложение».       И Леандро был: для Ласаро, для Гуаресов, для Агиларов, для каждого мелкого клана в муниципалитете, но, увы, не для Салазаров – и Гильермо не мог этого не чувствовать. Самая крупная рыба в их пруду стала такой не потому, что уродилась, а потому что сожрала всех остальных – и в первую очередь самых дерзких.       Молодой Луна, осмелившийся выебать невесту Фернандо, получил пулю в лоб вовсе не из-за Бьянки и оскорбленной чести регионального лидера, а ровно потому что обнаглел. В далекой перспективе, получив достаточно власти в своем клане или вовсе сменив отца, он мог создать Салазарам очень много проблем – и его раздавили в зародыше.       Мануэль Ласаро понимал это с самого начала и оттого незамедлительно принялся вылизывать Гильермо ботинки – потому что у Мануэля было сразу три дерзких сына. Вскоре их осталось лишь двое, но, учитывая самоубийственную наглость Диего, рисковать было тем более нельзя. Тогда сеньор Ласаро продал Розу в качестве гарантии безопасности сыновьям и своему наследию. И несмотря на то, что Леандро вовсе не собирался уподобляться отцу и терпеть самодурство Салазаров, выжимающих из региона все соки, чтобы выслужиться перед Рохо и сохранить за собой власть, а все-таки помолвку Розы считал отличным прикрытием.       Нет, нужно было приложить все возможные усилия, чтобы региональный лидер не расплел интриг против себя до того самого момента, пока к его затылку не будет приставлен ствол.       – Мои соболезнования, Леандро, – раздался голос Гильермо Салазара справа, и тот вынырнул из своих мыслей, наконец-то оторвав невидящий взгляд от могил.       А вот и финальный босс подоспел.       – Спасибо.       – Как семья? – По приглушенному голосу Салазара, однако, было сложно понять, существовало ли у этого вопроса второе дно, а потому мужчина на всякий случай решил ответить максимально обтекаемо:       – Справляемся.       Повисла пауза, заполненная ветром и привкусом песка на сухих губах, а потом Салазар заговорил вкрадчиво и веско:       – Я уже наслышан, так что… К свадьбе лучше разобраться со всеми неурядицами, чтобы ничего не мешало торжеству. Понимаешь, о чем я?       Леандро наконец-то посмотрел собеседнику прямо в глаза. Гильермо, по своему обыкновению, выглядел скучающим и как будто мыслями находящимся где-то далеко отсюда. Но все-таки в глазах его в тот момент было что-то еще. Он как будто ждал ответа – а может, не только его.       Нет, у этого разговора явно было второе дно.       – Да, – выронил Леандро. – Думаю, что да.       – Эта свадьба должна пройти без сучка и задоринки, – продолжил его собеседник, будто бы изучая мужчину взглядом. – Никаких форс-мажоров или отвлекающих факторов. Никаких… неожиданностей, которые могли бы испортить важное событие. Твой отец мне это гарантировал, теперь я хочу понять, можешь ли мне это гарантировать ты.       «А ты?» – первое, что возникло в голове Леандро в тот момент. Ведь, в сущности, кое на какие моменты Салазар мог повлиять единолично – например, назначить другого кланового лидера, и никто не смог бы ему возразить.       Означал ли его вопрос то, что препятствовать естественному ходу вещей Салазар не собирается?       – Вы буквально вынуждаете меня произнести предвыборную речь, Гильермо, – вяло улыбнулся одним уголком губ Леандро. – Но лучше просто заверю, что траектория бизнеса, которую вел отец, мне ясна. И интересы картеля для меня превыше всего.       – Это хорошо, – со значением кивнул тот. – Все мы всего лишь винтики внутри большой системы, и потому очень важно, чтобы каждый понимал, в чем его функция и где его место. Только тогда механизм продолжит работать как надо. Пока это так, я всем доволен. А пока я всем доволен, тебе тоже будет не о чем беспокоиться, Леандро. Надеюсь, мы друг друга поняли.       – Разумеется, – процедил мужчина вслед удаляющемуся Салазару.       Ему только что угрожали. В целом, то не было чем-то необычным в их среде, а потому именно этот момент Леандро воспринял равнодушно. Раздражало его иное: необходимость терпеть и со всем соглашаться, когда подобная мразь наступает тебе ботинком на горло, четко давая понять, кто тут папочка, а кто покорная сучка. Сучка, которая очень рискует остаться со сломанной шеей, если дернется против папочки слишком резко.       Не выйдет, говнюк. Родного отца он только что похоронил, а второго у Леандро Ласаро не будет. Потому что в конечном итоге выживает не самая крупная рыба в пруду, а самая хитрая.       Сразу после похорон мужчина поехать домой, к сожалению, не смог: нужно было уладить слишком много дел, касаемых как легального наследства, так и криминального. Поочередные визиты к юристам, нотариусам, в бухгалтерию клана, а также в лабораторию, на транспортный узел, по нескольким фасовочным точкам и к солдатам окончательно израсходовали силы Леандро к вечеру. Но официально представить свою персону в новом ключе было крайне необходимо: слухи слухами, а реальным оппонентом Мигеля делать было никак нельзя. Каждая собака в клане обязана была знать, что сеньор Ласаро жив – пусть и поменял лицо.       В конце дня, объездив все унаследованные владения, Леандро вернулся домой с одним-единственным желанием – оказаться в собственной спальне, принять душ и позвать Лючию.       Мысль о ней пришла мужчине уже по дороге домой, но до самого поместья он не то что не передумал, но даже крепче уверился в том, что именно этой девчонки ему не хватает, чтобы закончить день на приятной ноте. Разве он не заслужил?       Вообще-то, после того спонтанного минета в кабинете Леандро твердо решил для себя подобного никогда не повторять: было в этом все-таки что-то неправильное. Однако тот румянец, которым девчонка заливалась при каждой их новой встрече, отчего-то забавлял мужчину и даже немножко умилял. Конечно же, он видел, что нравится ей, но сперва всерьез опасался корыстных намерений; потом же, когда ни слухов, ни шантажа не последовало, стал подозревать за Лючией определенное увлечение, может быть, даже некую влюбленность, вполне характерную для ее возраста и положения. Решить, что с этим делать, однако, Леандро не успел, потому что в тот день, когда мужчина позволил себе небольшую слабость и уткнулся девушке в живот, а та повела себя исключительно тактично и грамотно, понял, что не повторить близости не вышло. А сам он, хотя и очень давно этого не испытывал, все же вдруг вспомнил, что близость между мужчиной и женщиной может быть не только в рамках постели. И в тот момент, горячо дыша Лючии в живот и ощущая мягкие руки на своей шее и плечах, он вдруг понял, как страшно соскучился именно по такой близости.       Тем же вечером они впервые переспали. Казалось, девушка тогда отдала вообще всю себя – все, что у нее было, не оставив себе ни грамма сердца и гордости. Ее не напугали ни сексуальные предпочтения Леандро, ни его настрой – подавляющий, отбирающий, грубый, – на которые она отвечала исключительно принятием и покорностью, граничащими чуть ли не с восторгом.       Но сытым мужчина чувствовал себя недолго, и через пару дней все повторилось. А потом еще раз.       И вот теперь, уставший и опустошенный, Леандро летел домой, чтобы снова насытиться той восхитительной, обжигающей, сладкой энергией, которой растекалась Лючия в его руках.       Она, как всегда, явилась по первому зову – без лишних вопросов и не заставив себя долго ждать. Скользнула внутрь его спальни, как мышка, а уже спустя секунду оказалась на коленях возле его кресла, привычно прижимаясь грудью к его ногам и глядя на него снизу вверх.       – Тяжелый день, наверное, у вас выдался, сеньор, – тихо проговорила девушка и ткнулась носом в его раскрытую ладонь.       Леандро неторопливо провел подушечкой большого пальца по ее пухлым губам и скользнул внутрь.       – Даже не представляешь.       Лючия чуть прикрыла глаза, и он увидел, как реагируя на его движение, замерло в предвкушении ее тело, а затем она обхватила его палец губами и жадно прильнула к нему языком.       Горячий импульс, прокатившийся от кончика его пальца через всю руку, сильно ударил в низ живота, и Леандро надавил на зубы девушки, вынуждая ее открыть рот шире. Лючия послушалась. Она всегда и во всем его слушалась, но что куда важнее – кажется, ей это нравилось не меньше, чем ему. Нравилось по-настоящему, а не потому что у нее не было иного выхода или она пыталась ему угодить.       Поэтому мужчина ничуть не удивился, увидев, как устремленный на него обожающий взгляд быстро затянуло жаркой поволокой, а движения ее языка стали чаще и нетерпеливее. И вот уже совсем скоро широкий и влажный мазок пересек всю его ладонь.       Лючия лизала своему хозяину руки и выглядела при этом такой довольной, что, будь у нее хвост, то непременно начала бы им радостно вилять. От этой картины в голове Леандро сделалось горячо и пусто, а с враз пересохших губ сорвался единственно возможный в этой ситуации приказ:       – Раздевайся.