Пустыня Сонора

      – Мы нашли телефон!       Оклик Диего застал Леандро врасплох, когда мужчина, только-только проводил семейного врача, с которым подробно обсудил резко ухудшившееся на фоне тревожных новостей о Лукасе здоровье Мануэля Ласаро. Самому отцу он клятвенно обещал, что разыщет брата во что бы то ни стало, однако шел уже третий день, а ни одной стоящей зацепки не было. Как вдруг:       – Разбитый, – запыхавшись, Диего подбежал к нему и передал целлофановый пакет на зиплоке. – Носами перерыли весь квадрат, но симка как сквозь землю провалилась.       Стиснув губы в тонкую напряженную линию, Леандро рассматривал вмятины на корпусе безжизненно-черного смартфона и чувствовал, как вместе с разгоняющимся сердцебиением начинают ускоряться и его неповоротливые от недосыпа и стресса мысли.       Повреждения телефона были настолько характерными, что вынести вердикт удалось бы без привлечения экспертов: гаджет били умышленно, чем-то тупым и тяжелым – камнем, прикладом или вроде того. Корпус был разворочен до такого состояния, что несъемный аккумулятор теперь болтался тут же в пакете – отдельно.       И главный вопрос заключался в том, кто именно нанес все эти повреждения.       Исчезновение Лукаса обнаружили спустя сутки. До этого все считали, что парень, как за ним иногда водилась, загулял, а оттого заволновались в поместье лишь тогда, когда привычный срок истек. Первой в тревожный колокол забила Альба, причем сразу так яростно, что ни одному мужчине клана не удалось отмахнуться от раскудахтавшейся старушки и вернуться к своим насущным делам. А уже совсем скоро выяснилось, что чуткое сердце нянюшки-кухарки клокотало неспроста.       С самого начала версий произошедшего было всего две, и пока что Леандро склонялся к той, что приписывала исчезновение Лукаса его же воле. В конце концов, молодой человек никогда не скрывал своей неприязни к картелю и тому, чем занималась их семья, а насильно навязанная и неуклонно близящаяся свадьба с Клариссой Гуарес вполне могла стать последней каплей. К тому же, он прекрасно знал все особенности системы безопасности в поместье и за его пределами, а значит, Лукасу не составило бы труда инсценировать собственное похищение или убийство, в нужный момент избавившись от телефона и трекера.       Сигнал по вышкам связи до того самого места, где парень исчез окончательно, отследили еще вчера. Ни самого Лукаса, ни его машины, ни следов перестрелки там не обнаружилось, что лишь крепче утвердило Леандро в изначальном предположении. Однако расслабляться было еще рано.       – А что машина? – сдержанно спросил мужчина, вернув Диего пакет.       Тот виновато покачал головой:       – Мы расширили зону поиска и теперь потеряем еще больше времени. Два с лишним дня прошло, Лео. Если Лукасу удалось покинуть штат еще в ту ночь, то сейчас он может находиться буквально в любой точке планеты.       Леандро сделал глубокий вдох и еще более длинный выдох, чтобы все-таки заставить голову работать. Вторые сутки без сна и отдыха начинали заметно сказываться.       – Лукас не дурак. Он в курсе, что сбежать от картеля невозможно. Так что где бы он ни был, он знает, что уже к концу недели мы лично явимся в ту австралийскую, индийскую, норвежскую или какую угодно дыру, в которой он пытается прятаться. А значит, попробует запутать и те следы…       Уже договаривая, мужчина почувствовал, как плотно сгустился вокруг них жаркий послеполуденный воздух. Тот буквально пульсировал не произнесенными, но читаемыми во взгляде обоих братьев словами. Ведь вся эта стройная теория имела смысл только в одном случае.       Если Лукас все еще был жив.       – Я поручил Эмилио и Пепе взять на себя все аэропорты и взлетные площадки Мексики, – твердо продолжил Леандро, не позволяя себе оступиться в неотвратимо разверзающуюся под его ногами бездну. – Хавьер занимается наземной границей со Штатами. Мигель оставил себе минимум людей, а остальных отправил в порты. Неважно, по земле, по воде или по воздуху Лукас решил покинуть клан – у него нет ни одного шанса остаться незамеченным.       Диего взял несколько секунд, чтобы обдумать что-то. Судя по тому, каким шумным было его дыхание и глубокой складка между бровей, как крепко сжимали его пальцы несчастный целлофан, мысли мужчины сильно его тревожили.       – Эмилио что-то темнит, брат, – наконец озвучил он суть своих терзаний. – Ну не верю я, что именно на этих выходных все поместье осталось без видеонаблюдения.       – Ты же доверяешь совпадениям, – неопределенно пожал плечом Леандро.       – Фортуна – моя девочка, – кивнул тот. – Она течет по мне, как сучка, и именно поэтому, брат, – потому, что я знаю ее, как облупленную, – говорю тебе: это не ее рук дело.       Вопросы к Эмилио появились в первый же день поисков – когда выяснилось, что у них на руках нет ни одной записи того, как и при каких обстоятельствах Лукас покинул поместье.       – А какого дьявола, скажи на милость, у нас не работали камеры?! – шарахнул тогда Диего по столу ладонью, и хрустальная пепельница соскочила на пол и покатилась по ковру.       – Потому что так бывает, Диего! – тоже повысил голос Эмилио, выпрямившись в своем рабочем кресле. – Техника выходит из строя!       – Почему не сказал? – В первый день Леандро, в отличие от своего младшего брата, еще без труда регулировал огонь под своей медленно закипающей тревогой, и та не лопалась по любому поводу, разбрызгивая магму вокруг.       – Серьезно, Лео? – сардонически фыркнул команданте. – Спрашиваешь, почему я не растрезвонил по этой обители сплетников, что в поместье уже три дня не работает видеонаблюдение?       – Да, – перевел на него тот чрезвычайно хмурый взгляд. – Именно об этом я и спрашиваю. Три дня, Эмилио. – Он кивнул на только что отложенный ноутбук, последняя архивная запись в котором была отмечена минувшей пятницей. – В чем бы ни заключалась поломка, она должна была устраниться на следующий день.       Команданте до скрипа стиснул челюсти, будто таким образом старался сдержать рвущийся наружу поток желчи. Его изрядно осунувшееся лицо с темными кругами под глазами побагровело пятнами, как если бы крови в нем отчего-то осталось лишь на треть, и та перетекала из одного участка лица в другой, гонимая напряжением мимических мышц.       – Я знал Лукаса с тех пор, как ему исполнилось четыре, Леандро, – процедил Эмилио сквозь зубы. – Я лично выдернул ему его первый шатающийся зуб. Вот этими самыми руками. – Он на секунду поднял ладони кверху, но почти сразу же бессильно уронил их обратно на колени. – Этот пацан мне не чужой, и я виню себя в… дерьмово сложившихся обстоятельствах сильнее, чем когда-либо обвинишь меня ты. Сильнее, чем вы оба можете себе представить! – В тот момент в его голосе звучали совершенно неподдельные эмоции – настолько яркие и острые, словно речь шла вообще не о камерах. Словно в своей голове команданте, как и Леандро, уже давно простроил всю цепочку предположений и выводов – и прямо сейчас смотрел прямо в глаза тому, что ждало их всех в самом ее конце. – Я проебался. Я блядски проебался, Лео. Хочешь – уволь меня с должности, а хочешь – казни. Но мне нечего тебе больше сообщить, кроме уже сказанного: поломка значительна, требует в том числе замены подземного кабеля, который, как я полагаю, случайно перебили садовники. В выходные магазины не работали, так что комплектующие я заказал в понедельник утром, сегодня их должны доставить. И если б не побег Лукаса, я, да, так ничего бы никому и не сказал. В интересах безопасности и…       – Побег? – перебил его страстный монолог Диего. – Почему ты так уверен, что это именно побег?       Эмилио поднял на мужчину тоскливый взгляд и произнес тише:       – Потому что любой другой вариант разрывает мне сердце.       Леандро видел, как лицо его младшего брата дернуло болью, а плечи опали. Очевидно, те невыразимо яркие раскаяние, сожаление и печаль, на которые буквально разваливался старина команданте, наконец проняли и его. А сам Леандро в тот момент принял решение, что продолжать этот разговор он не хочет. В конце концов, дерьмо и правда случается, а сразу и скопом – это вообще закон жизни. Кому как не Леандро было об этом знать?       Но вот теперь, кажется, избавившись от чар убедительности команданте, Диего снова принялся за свое:       – Если Лукас сбежал, откуда-то прекрасно зная о поломке видеосистемы и воспользовавшись именно этой возможностью, то наверняка был в сговоре с Эмилио. Думаю, нам нужно еще раз его допросить. Не верю я ему.       – Именно поэтому я и не позволил ему в одиночку заниматься аэропортами, а дал в подмогу Пепе. Но ведь Лукас и сам мог перебить этот чертов кабель.       – Может и так, – не стал спорить Диего. – В любом случае, стоит еще раз просмотреть последние имеющиеся записи. Кто бы ни саданул по кабелю лопатой, он должен быть заснят там за секунду до.       От одного только разговора про очередную задачу, требующую немедленного решения, Леандро почувствовал неописуемую усталость. Будто своей инициативой брат только что нагрузил его плечи дополнительным мешком щебня. И, по всей видимости, это отразилось на лице мужчины, так как Диего подозрительно прищурился:       – Когда ты в последний раз спал?       – Не знаю, – мотнул головой тот. – Кажется… позавчера.       Диего грязно выругался и сурово сдвинул брови:       – Так, значит, сейчас ты идешь в спальню и дрыхнешь там по меньшей мере пять часов. А я пока разберусь с остальным.       Но на это Леандро лишь скептически выгнул бровь:       – Это еще что такое? Братская забота?       Тот состроил оскорбленное лицо и едко прыснул:       – Еще чего! Чистый прагматизм. Хули от тебя толку в таком состоянии? Мне напарник нужен, а не обуза с кашей в башке вместо мозгов. Иди давай.       Леандро пару секунд стоял неподвижно, прикидывая, сколько полезного он еще может сделать вместо того, чтобы слабовольно ложиться спать посреди дня – ведь, кроме исчезнувшего Лукаса, существовали и дела бизнеса, которые тоже никто не отменял. Но, к сожалению, мужчина был вынужден признать, что вреда от него в таком состоянии будет кратно больше.       Следующие три дня приносили только плохие новости, и каждая следующая из них делала груз на плечах Леандро все тяжелее, напоминая о том, что совсем скоро никаким аргументам, логике и самоуговорам будет уже не сдержать того, что тот в себе хранил.        Диего проверил последние записи с камер и сообщил, что ничего подозрительного на них не увидел, а изображение пропало внезапно посреди ночи, примерно через полчаса, как пошел дождь.       – Видимо, вода добралась до места, где кабель был поврежден, и произошло замыкание, – передал он слова Эмилио, которого, по всей видимости, усадил рядом с собой пересматривать все с самого начала.       – Понятно, – сдержанно заключил Леандро, упершись невидящим взглядом в окно.       Пепе, Хавьер и ребята Мигеля тоже ничего не нашли. Клялись всем святым, что проверили каждую запись, допросили каждого сотрудника, кто мог прямо или косвенно поспособствовать бегству Лукаса, но тот нигде не засветился. Означать это могло только одно: либо парень долго и тщательно планировал свое исчезновение, организовав поддельные документы и комплект вещей с самым необходимым, потому что спальня его выглядела так, будто ее хозяин вышел лишь на минутку; либо… произошло что-то совсем иное.       Роза, которая в мелких деталях описала их последнюю встречу на кухне, отдельно отметила, что Лукас хоть и был в растрепанных чувствах, но совершенно точно не походил на человека, готовящегося к крупной афере.       «Он был чем-то встревожен, – сказала она тогда, нахмурившись, будто обращаясь к воспоминаниям особенным, невизуальным. – И меланхоличен. Но он… не прощался».       Лукас не прощался. И, съев полкоробки шоколадного печенья Альбы, ушел с кухни во двор в одной футболке, сланцах, домашних штанах и с зажатым в ладони телефоном. А потом просто растворился в ночи.       – Лео, – снова подал голос Диего, который, как оказалось, все еще сидел на диванчике в кабинете брата. – Парни Пепе поймали двух чуваков из Каборки, ты знаешь? Я приказал попридержать их.       – Зачем? – бесцветно и тихо поинтересовался Леандро, по-прежнему не отводя глаз от мерно покачивающейся листвы за окном.       Ответ на этот вопрос он, впрочем, прекрасно знал. Знал с того самого дня, когда они обнаружили, где именно пропал сигнал – и именно поэтому так упрямо и почти остервенело цеплялся за версию с побегом, потратив на нее столько сил и времени.       Потому что Лукас пропал с радаров именно на той трассе, которая хоть и принадлежала картелю, но, по сути, являлась последним рубежом до оспариваемых территорий между Синалоа и Каборкой. Именно оттуда приходили те, кого Леандро приказывал отпускать. Чтобы они приводить за собой еще и создавали больше проблем.       – Хочу их допросить, – ответил очевидное Диего. – Если Лукас не залег на дно где-нибудь в нашем муниципалитете, чтобы переждать основную суету, то они наш последний вариант. Только не говори, что не думал об этом.       Леандро думал. Каждый гребаный день и каждую ночь он только и делал, что думал именно об этом. Не мог есть, не мог спать, не мог смотреть в глаза членам клана. Как мужчина ни пытался, у него не получалось набрать в легкие достаточно воздуха, чтобы в груди оказалось что-то еще, кроме гнилостного смрада вины. Вины, которая заразит и отравит весь его организм сразу же, как только допрос Диего принесет положительный результат.       Именно поэтому, чтобы ответить брату, Леандро собрал в кулак все свое мужество:       – Допроси.       Диего тут же подорвался с места и вылетел из кабинета прочь, будто своим дозволением хозяин спустил уже буквально капающего злой и нетерпеливой слюной бультерьера – сказав ему короткое «фас».       Шестой день клонился к закату. А утром седьмого пришла весть, что машина Лукаса нашлась. Целая и невредимая, но умышленно спрятанная. Посреди диких каньонов, откуда пешком было не уйти. Без единого отпечатка пальцев в салоне или на дверях.       – Зачем ему вытирать за собой отпечатки? – недоумевал Пепе, который и принес эти новости.       Судя по голосу, мужчина был совершенно измотан, но точно Леандро сказать не мог, потому что не смотрел в его сторону.       – Потому что за рулем был не Лукас, видимо, – произнес он просто.       – Но… кто?       Леандро не ответил – только выдохнул резче обычного.       – А что Серхио? Ты уверен, что он к этому непричастен? – помолчав немного, осторожно уточнил Пепе.       – Да.       Серхио Агилар был первым человеком, которому Леандро позвонил в тот день. Разговор вышел сложным и очень эмоциональным, а в конце парень поклялся разобрать весь Эрмосильо по кирпичику, чем, видимо, и занимался с тех пор, пока пару дней назад не заявился в дом Ласаро – пьяный в хлам и явно настроенный на скандал.       Больше они не виделись и не созванивались, и сложно вообще было представить себе причину, по которой обычно гордый и крайне честолюбивый Серхио Агилар отважится снова показаться кому-либо из Ласаро на глаза после той некрасивой сцены.       – Что прикажешь делать дальше? – спросил Пепе с нескрываемой надеждой в голосе. – Хочешь, мы еще раз сделаем чес по границам и аэропортам? Вдруг…       Леандро покачал головой и хотел было сказать, что в этом нет смысла, как на его столе внезапно завибрировал телефон.       Имя, высветившееся на нем, оборвало мужчине сердце – вот и пробил его час.       – Слушаю.       – Брат, клянусь, я размазал обоих по полу тонкой пленкой кровавых соплей, – признался покаянно Диего на том конце. – Они умоляли убить их и просили прощения за то, что не могут дать мне той информации, которой я от них требую.       – Они не знают? – сделал нехитрый вывод Леандро, сам не понимая, рад он этим известиям или нет.       – Клялись матерями, что в те выходные не было ни одного происшествия. Ты… уже в курсе про машину?       – Да, – кивнул мужчина, поднимая глаза на капо. – Пепе сейчас у меня.       Повисла пауза, за время которой сердце Леандро забилось вновь, избавляясь от чувства вины, а потом остановилось опять.       – Мы в тупике, – озвучил его мысли Диего. – Нужно придумать что-то еще.       – Завтра, брат.       – Но…       – Все завтра, – и сбросил звонок.       От неприподъемной усталости и слишком сильных и смешанных чувств темнело в глазах. Голова Леандро наотрез отказывалась работать и принимать в себя еще хоть что-то. Ни физических, ни душевных сил поддерживать себя в подвешенном состоянии не осталось. Тотальная, непроглядная неизвестность выпаривала их из тела, как горячую воду с блюдца.       Поэтому он просто встал и, ничего не говоря Пепе, вышел из кабинета, ставшим ему на целых семь дней и тюрьмой, и пристанищем, и спальней и камерой пыток. Но теперь, потеряв последние ниточки, уцепившись за которые, он смог бы вернуть младшего брата домой, Леандро испытал чудовищный приступ клаустрофобии.       Лукас не прощался с Розой. И не портил кабель. Черт подери, он даже не надел ботинки.       Никаких операций по банковским картам в ту ночь, смехотворные суммы снятия наличных за предшествующие несколько месяцев, ни одного подозрительного номера в распечатках от сотового оператора. Так к побегу не готовятся.       И даже если Лукас купил одноразовый телефон за символическую плату заранее, то зачем взял смартфон с собой, а не оставил его дома, как все прочие вещи? Чтобы выстроить по навигатору маршрут до места, которое он и так прекрасно знал? Ведь парень даже никому не звонил, как минимум, с тех самых пор, как встретил Розу на кухне, о чем, опять же, свидетельствуют данные оператора.       Его убили – других вариантов не было. Тот, с кем Лукас, по всей видимости, встретился на трассе. Созванивался парень по одноразовому телефону, а смартфон ему был нужен для отметки конкретного километра на навигаторе. После этой встречи он собирался вернуться домой, но уже не смог.       Этот кто-то не взял парня в заложники, потому что за неделю так и не объявил о выкупе – он просто убил его. А потом уничтожил телефон, отцепил трекер и отогнал машину туда, где ее не смогут быстро найти. После чего стер все отпечатки, избавился от тела – и исчез без следа.       – Сеньор? – прорезался сквозь мутную воду размышлений голос Лючии, и Леандро поднял глаза.       Было время обеда, и девушка, нацепив наушники, басы из которых едва уловимо жужжали в тишине запустелой комнаты, протирала пыль. Взгляд Лючии, явно не ожидавшей появления хозяина средь бела дня, был изумленным всего секунду, а потом ее губы сочувственно поджались, а глаза наполнились тихо поблескивающим состраданием – таким, будто девушка мистическим шестым чувством уловила все мысли Леандро и пришла к тем же неутешительным выводам.       Что-то болезненно острое прошило мужчине грудь – а затем он понял, что больше не может тащить весь этот груз в одиночку.       – Иди сюда, – шепотом попросил Леандро, преодолевая колючий ком в горле. Но, не дав девушке сделать и шага, сам опустился на край кровати, потянул ее за руку к себе и уткнулся лицом в живот.       Лючия на мгновение застыла, а потом ее теплая ладонь легла мужчине на голову – и погладила.       Крепко обнимающий ее за бедра, Леандро непроизвольно напрягся и четко для себя решил, что если девушка посмеет что-нибудь ляпнуть в своей бездумной манере, сказать пошлость из серии «все будет хорошо» или проявит еще какую-либо явно выраженную жалость, он немедленно вышвырнет ее вон.       Но Лючия ничего не сказала. Просто зарылась пальцами в его волосы глубже и продолжила гладить.             

~

       Та злополучная ночь будто бы отняла у Розы сразу двоих – брата и любимого мужчину. Правда если один пропал бесследно и всем собой, то второй еще время от времени мельтешил где-то на дальнем плане, иногда отвечал на сообщения и даже один раз сопроводил на повторную примерку свадебного платья. Однако этим кажущимся присутствием Розу было не обмануть: с той самой ночи опустела и остыла не только ее постель, но и будто сам Пако.       << Мне не дает покоя твое сегодняшнее состояние. Пако, пожалуйста, расскажи, что случилось.       >> Все нормально, Роза. Трудная ночь выдалась.       << Это Эмилио? Он опять нагружает тебя всякой херней?       >> Большая часть моей работы состоит из херни. Не бери в голову. Все будет хорошо.       Такой была их переписка в первый день. Обнадеженная последней репликой Пако, Роза понадеялась, что уже к вечеру он отойдет и они поговорят нормально. Но парень не пришел в ту ночь, а уже следующим утром поместье сотрясла страшная новость – Лукас пропал.       << Ты слышал?!!!! Ты знаешь?!!       >> О чем ты?       << Про Лукаса!!! Ты знаешь, что его уже вторые сутки нет дома?!       >> В курсе. У нас сейчас общий сбор, ждем приказаний.       << Как думаешь, случилось что-то серьезное? Или он просто загулял?       >> Не знаю.       << Черт, я волнуюсь. Это уже второй мой брат, чьего длительного отсутствия я не замечаю! Критикую семью за невнимательность друг к другу, отсутствие любви и заботы – а сама…       << Блядь… Хоть бы с ним все было нормально…       << Знаешь, мы ведь с Лукасом разговаривали в ту ночь. Я… извинилась перед ним за всякое, а он сказал много по-настоящему важных для меня вещей. Мне тогда показалось, что мы могли бы… может… не знаю, попробовать все наладить? Или вроде того.       << Извини, что разрываю тебе телефон, ты, наверное, занят, раз не отвечаешь. А я просто никак не могу справиться с эмоциями.       << Работай, mi amor. И очень тебя прошу, напиши мне, если вдруг что узнаешь.       Но Пако так ничего и не написал. Роза выловила его на следующий день совершенно случайно, когда парень зашел на кухню к Альбе по какому-то поручению, а старушка между делом, сетуя на его плохой внешний вид, старалась впихнуть в парня что-то съестное.       – Ты что-нибудь выяснил? – набросилась на него Роза без всяких приветствий и почти что даже схватила за руку, но Пако увернулся, а потом девушка услышала за спиной шаги Тадео.       – Ничего важного, сеньорита, – ответил парень, не смотря на нее и занимаясь исключительно пакетами, в которые Альба составляла целые башни из боксов с едой. – Но работы много.       – Где ты… сейчас трудишься? – растеряла весь свой былой пыл Роза, впервые почувствовав за парнем неладное.       – В числе прочих сопровождаю сеньора Эмилио. Мы шерстим аэропорты.       – Madre de Dios, – скорбно взмолилась Альба, а Роза затаила дыхание, пораженная тем открытием, что Пако вообще на нее не смотрел – будто умышленно избегал.       – У меня завтра повторная примерка платья, – предприняла она еще одну попытку добиться его внимания. – Тебя отпустят со мной?       Тот неуверенно пожал плечами и принялся цеплять ручки нескольких груженых пакетов на пальцы:       – Я спрошу. Хорошего дня, сеньорита. И вам, Альба. Мне пора.       – Храни тебя Дева Мария, – закивала нянюшка, благословляя уходящего с кухни Пако.       Сердце Розы было не на месте, сколько бы девушка ни убеждала себя в том, что он просто устал. Что, в отличие от нее, парень без сна и отдыха занимается поисками ее брата и атмосфера у них там в полях явно царит не радужная. Девушка говорила себе, что ей и так есть о чем переживать, что он работает над единственно важной сейчас проблемой, что она не должна лишний раз утомлять Пако своими страхами и претензиями, а вместо этого ей стоит быть благодарной, понимающей и сдержанной. И Розе почти удалось поверить во все это, если бы не пара вещей, которые ползали у нее под кожей и регулярно и больно кусали.       Первая – настроение Пако если и было связано с поисками Лукаса, то лишь отчасти, потому что сломанным и разбитым он пришел к ней еще до того, как весь переполох случился. Вторая – женское сердце Розы просто-напросто чувствовало, что их связь неумолимо рвется.       Оно чувствовало это за неотправленными смайликами в коротких и сухих сообщениях; в одиночестве и холоде каждой ночи, которую Пако провел отдельно, оправдывая это работой; в его пустом равнодушном взгляде, которым парень пробежался по свадебному платью Розы, а потом уставился в телефон. Сердце Розы чувствовало, что больше не связано с любимым ничем.       << Скажи честно, ты меня больше не любишь?       На седьмой день поисков Лукаса и третий день мертвенной тишины от Пако девушка сдалась и все-таки разжала свою волевую хватку, рухнув в пропасть единственно возможного вывода.       >> Люблю.       << Тогда почему я этого больше не чувствую?       Это сообщение она набирала едва попадая по буквам – руки ее тряслись от отвращения к себе за то, что она вообще поднимает эту тему, но Розе было слишком плохо. Она переживала из-за Лукаса, и с каждым днем страх за то, что с ним случилось нечто по-настоящему скверное, все разрастался. Девушке нужны были внимание и участие со стороны, забота, ласка – и все это ей мог дать только один человек, который в самый ответственный момент почему-то стал вести себя холодно и отстраненно как никогда.       >> Прекрати. Я тебе уже говорил, что у меня много работы сейчас. А еще нам надо сбавить обороты. Альба была только первой ласточкой, и, если мы не будем осторожны, то прилетят и остальные.       << Я не верю тебе.       >> В каком смысле?       Роза горько всхлипнула, когда поняла, что фраза эта прозвучала в ее голове голосом Пако, а перед глазами четко встал образ его нахмурившегося лица.       << В прямом. Ты все это говоришь мне здесь, в сообщениях. Больше не приходишь, избегаешь меня, придумывая то одну причину, то другую. Я не верю тебе.       >> Чего ты хочешь, Роза?       << Чтобы ты сказал мне все это в глаза!       Пако долго ей не отвечал: появлялся онлайн, набирал что-то, потом, видимо, удалял, снова пропадал на несколько секунд. И наконец, будто убедив – или, может, переубедив – сам себя, выдал короткое:       >> Хорошо. Увидимся ночью.       С этого самого момента Роза чувствовала себя мечущемся зверем – запертой в собственной комнате, как в клетке. Время тянулось настолько медленно, будто нарочно откладывало предстоящий важный разговор. Разлучало оно таким образом двух влюбленных или наоборот берегло их союз, неизвестно, но к тому времени, когда на Сонору спустилась ночь, а в поместье воцарилась тишина, Роза успела проиграть в своей голове абсолютно все доступные ее воображению сценарии – от светской беседы до скандала с битьем посуды или жарким примирительным сексом. Так что, когда Пако все-таки явился, Роза израсходовала большую часть душевных сил и даже успела подуспокоиться.       Парень всегда поднимался к ней с осторожностью, стараясь не издавать лишнего шума, но сегодня двигался особенно медленно: успел несколько секунд посидеть на подоконнике, потом еще возился с ручками, закрывая створки, и наконец необыкновенно вдумчиво задергивал шторы. И в какой-то момент Розе вдруг стало совершенно очевидно, что он бессовестно и нагло тянет время. Как будто уже знает, о чем она спросит, и оттого прикладывает все усилия, чтобы не давать ожидаемого ответа.       – Ты меня разлюбил? – спросила девушка, ощутив в себе острое желание отомстить ему за все это – отобрать последние глотки воздуха раньше времени.       – Что? – Пако наконец оставил в покое занавески и повернулся к ней. Он выглядел осунувшимся и усталым, под глазами у него залегли тени, а щеки покрывала минимум трехдневная щетина.       – Ты меня разлюбил, – повторила она тише и на этот раз без вопросительной интонации.       – Нет. – Он нахмурился, и линии его лица в приглушенном свете ночника стали острее и резче. – Я думал, мы с этим уже разобрались, нет?       – Разве? – Девушка неторопливо прошлась по комнате, собираясь с мыслями, а потом опустилась на пуфик у туалетного столика и закинула ногу на ногу. – А мне вот по-прежнему кажется, что этот вариант единственный правдоподобный в нашей с тобой ситуации.       – В нашей с тобой… – медленно повторил Пако за ней, как будто пытаясь уловить ход ее мыслей. – В той ситуации, где я целую неделю, как в жопу ужаленный, бегаю и ищу твоего брата по всему штату, и у меня почему-то после целого дня на ногах не хватает сил сделать тебе массаж перед сном? В этой ситуации, Роза?       Он был зол – она видела это по его лицу и глазам. Девушка отлично знала это выражение его лица: нервно подрагивающие ноздри, вертикальную морщинку между плотно сведенными бровями, полуоткрытый рот, которым Пако заметно втягивал воздух. А еще она знала, что он всегда злится по-разному: когда устал, когда был голоден или оскорблен – или когда из последних сил оборонялся.       И прямо сейчас Роза видела перед собой именно это: парень, кажется, готов был пойти на что угодно, лишь бы отогнать ее от того сокровенного угла, где пряталась истинная причина его состояния. Причина всего, что между ними происходило в последнюю неделю. Но если дело не в его чувствах к ней, то… в чем тогда?       – Зачем ты это делаешь? – спросила она тихо, понимая, что никаких душевных сил на то, чтобы терпеть такую чудовищную несправедливость по отношению к себе, у нее не осталось.       – Что делаю? – оскалился тот. – Ищу Лукаса?       Роза мотнула головой:       – Зачем закрываешься от меня? Почему не подпускаешь к себе? Для чего оставляешь меня бесконечно пережевывать твои отмазки и накручивать себя? – Девушки видела, как выразительно Пако закатил глаза, и жестом руки пресекла его уже созревшую реплику. – Я никогда не просила тебя делать мне массаж или нечто подобное – не передергивай. Поэтому все твои причины не видеться со мной и не говорить я воспринимаю исключительно как отговорки. Я… не верю тебе, Пако. Очень хочу поверить, но сердце говорит, что ты врешь мне.       Произносить все это вслух было тяжело, потому что когда-то очень давно Роза уже говорила примерно те же слова, но другому человеку – Висенте. Потом она клятвенно обещала себе, что впредь не станет ни перед кем унижаться и капризно требовать любви и внимания, которые ей, очевидно, больше не хотели давать. Но вот позорная ситуация повторилась вновь, а любовь Пако была нужна Розе сильнее воздуха.       – Я больше не чувствую тебя. – Голос ее звучал вымученно и сипло. – Мне… холодно и больно.       Его движение было коротким, пресеченным разумом в самом своем начале, но девушка видела, как, реагируя на надлом в ее голосе, Пако потянулся к ней. Не думая, едва ли отдавая себе в этом отчет, но, как всегда, инстинктивно реагируя на ее боль одним-единственным порывом: закрыть, защитить, утешить.       – Роза, пожалуйста, не надо, – глухо выронил он, глядя на нее с удушающей мукой во взгляде.       – Что? – улыбнулась она горько, чувствуя, как глаза начинает заволакивать слезами от слишком сильного давления на старые раны. – Предлагаешь мне не искать причины в себе? Вот уж сомневаюсь. Нет, Пако, если вымотанный, заебавшийся в край, несчастный мужчина идет куда угодно, но только не к своей женщине – дело именно в ней.       Он задохнулся, словно ее слова остро заточенным лезвием вошли ему под ребра. Еще секунду парень стоял на месте, словно прибитый к полу неизвестным ей бременем, а потом вдруг в два шага преодолел разделяющее их расстояние, поднял Розу на ноги и прижал к груди.       – Нет, ты не права. Не права, глупая ты девочка, – услышала она его остервенелый, рвущийся шепот у себя на головой. – Я пришел к тебе. Именно к тебе, потому что больше мне идти было некуда. Потому что я не знал, что мне делать. Не знал, как справиться с этим. Но Роза… Роза, как я мог после всего… Я не имел права еще тогда… А уж потом…       Мысли его неслись так быстро, обгоняя, запинаясь друг об дружку, обрываясь на полпути, что девушка окончательно перестала улавливать их смысл. Когда пришел? В ту злополучную ночь неделю назад? Так почему не рассказал, что стряслось? Зачем было так жестоко поступать с собой и с ней все это время, если дело не в угасших чувствах? Ради чего?       – Я не понимаю, – бессильно заскулила Роза ему в грудь, изо всех сил обнимая парня за талию в иррациональном страхе, что он сейчас отпрянет, раздраженный ее глупостью – и больше не станет ничего объяснять. – Не понимаю, Пако, пожалуйста. Скажи мне, иначе я сойду с ума… Я так точно сойду с ума.       Он и вправду замер. Под своими ладонями девушка почувствовала, как опасно напряглась его спина, и в панике подняла на него свое мокрое от слез лицо.       – Скажи, mi amor. – Взмолилась она пылко. – Я же люблю тебя…       – Я знаю, – совершенно севшим голосом прошептал он. – Я тоже тебя люблю. И именно поэтому… именно поэтому я не смог тебе сказать.       – О чем? – одними губами спросила девушка.       Пако взял ее лицо в ладони, вглядываясь в глаза с такой безграничной нежностью – и такой безысходной тоской, что у Розы защемило сердце. А потом…       – О той ночи, – выдохнул Пако. – О том… что случилось с твоим братом.       Девушка несколько секунд стояла молча и неподвижно, глуповато хлопая ресницами. Руки ее безвольно опали вдоль тела, будто вообще вся работа мозга сосредоточилась на одном-единственном вопросе, отбросив все остальные свои задачи:       – Ч…то? – переспросила она, нахмурившись. – Причем тут Лукас? Ты… – И тут она задохнулась, сложив наконец-то два и два: Пако пришел к ней в спальню не ночью, а лишь под утро – через несколько часов после того, как девушка рассталась с братом на кухне. – Нет… Я не… Что ты…       – Я его не трогал, – сразу предупредил парень, как будто именно это было сейчас самым главным. – Но я… помог избавиться от его тела.       – Тела? – окончательно потерялась девушка и, будто не выдержав мощи хлынувшей информации, о которой еще недавно умоляла сама, сделала шаг назад – освободилась от рук Пако и тяжело упала обратно на пуфик. – Он… мертв?       – Да. – Признание парня выбило из ее легких остатки воздуха.       Нет, этого не могло быть. Просто не могло быть. Как же так? Лукас… ведь еще недавно… Они разговаривали! Смотрели друг на друга, он поцеловал ее в лоб, съел половину коробки печенья, ушел не прощаясь… А теперь его нет? Убит?       И Пако… Все это время Пако знал о том, что случилось на самом деле, но врал и притворялся, усиленно делал вид, что участвует в поисках. Какой ужас. Какое отвратительное, наглое лицемерие! Предательство! Измена! За что он, ради всего святого, так поступил с бедным Лукасом, со всеми Ласаро – с самой Розой? Кого он прикрывал в этом гнусном деле, черт возьми?!       – Кому ты помогал? – внезапно низко и твердо спросила девушка, подняв на Пако взгляд исподлобья.       Тот тяжело вздохнул и отвел глаза.       – Эмилио. Эмилио застрелил твоего брата в саду, а потом заставил меня помочь ему отвезти его труп в пустыню и… замести остальные следы.       Роза смотрела на парня во все глаза и не могла поверить услышанному. Эмилио? Эмилио, вашу мать?! Что здесь происходит вообще?!       – Как можно заставить замести чужие следы? – еще более ожесточившимся голосом спросила девушка.       Пако отошел к стене и, опершись на нее спиной, сел прямо на пол. После чего достал из кармана пачку сигарет и, не спрашивая позволения, закурил.       – Ты помнишь ту ночь, когда мы познакомились? – устало спросил он, затянувшись. Роза кивнула. – Ну вот тогда оно все и началось.       Рассказ парня вышел недолгим – было видно, что сейчас его абсолютно не тянет погружаться в детали. Но никаких деталей тут и не требовалось, чтобы девушка слушала его, почти не дыша и совсем не двигаясь.       По словам Пако, сначала все выглядело довольно невинно: старый друг его отца случайно стал свидетелем их первого поцелуя, а после решил взять шефство над молодым и перспективным охранником, умеющим отстаивать личные границы и не ведущимся на провокации. Тогда у Пако еще не возникло ни вопросов по поводу того, почему команданте ему помог, ни подозрений относительно его истинных намерений. И лишь позже, в ночь помолвки Розы, когда отношения между влюбленными запутались и едва не разрушились окончательно, тот показал свое истинное лицо, рассказав о первопричинах и о том, зачем Пако ему нужен на самом деле.       – Он пригрозил сдать меня, если я не останусь с тобой, – негромко произнес парень, затушив докуренную сигарету и тут же взявшись за новую. – К тому моменту у него накопилось порядочно компромата, который мог испортить жизнь нам обоим, так что… – Он вяло пожал плечами. – Я остался.       – Остался, потому что он тебе так сказал?       – Нет, Роза. – Впервые с начала своего монолога парень поймал ее взгляд. – Я согласился поговорить с тобой, потому что он на меня надавил. Но остался я из-за того, что ты мне тогда сказала. Эмилио… никогда не принуждал меня быть с тобой в этом смысле. Он только пользовался тем, что появилось и… набрало силу без его участия. Роза, ты же знаешь меня. Я бы никогда не смог так поступить.       Но прямо сейчас девушка смотрела в его глаза и вообще не понимала, что в них видит. Ничего она уже не знала и даже не была уверена, что за человек на самом деле перед ней сидит.       Столько времени Пако врал ей – столько времени умело скрывал правду, рассказывая о любви и рисуя красивые картины невозможного будущего, – так что теперь Роза не могла ухватить за хвост ни одну мысль, которая вывела бы ее к правде.       А хотела ли девушка вообще знать ту самую правду? Чтобы что? Окончательно уничтожить себя? Затолкать себе в горло еще больше обиды и разочарования? Роза и так уже ощущала себя преданной, растоптанной и бесконечно глупой – сплошным пульсирующим пучком боли, который даже закричать не может, чтобы хоть как-то облегчить свое невыносимое страдание.       Не узнает она от Пако никакой больше правды. Очевидно же, что парень говорит и делает ровно столько и ровно в те моменты, которые ему более выгодны. И даже эти крохи, которые Роза вытребовала от него сейчас, могли не отражать истинной картины вещей. Если парень врал все это время – вообще с самого начала, – то что мешало ему продолжать это делать сейчас? Кто вообще даст гарантию, что в только что рассказанной им истории нет второго, третьего и десятого дна? Как отделить зерна от плевел? И были ли вообще зерна во всей этой шелухе?       – Ты так и не ответил, – проговорила Роза, едва удерживая равновесие в голосе, – чем он тебе угрожал, что ты поступил с Лукасом таким образом.       Девушка даже не сомневалась, что сейчас Пако ответит что-то предельно веское и обязательно касающееся ее самой – здоровья, безопасности или, о наглость! их совместного будущего. И это тоже, без всяких сомнений, будет ложью. Потому что нельзя заботиться о ком-то, строить планы о счастье с ним, а потом избавляться от трупа его же родственника и семь гребаных дней имитировать бурную деятельность.       – Роза, он… – Парень сделал короткую паузу на вдохе, словно собираясь с мыслями. – Он предложил нам выход. Тебе и мне.       Ну конечно. Что и требовалось доказать.       – Какой?       – Выход отсюда. Выход из того тупика, в который мы вот-вот упремся. И не говори, что не понимаешь о чем я! – Он вскинул на нее пылающий взгляд.       Но Роза, впрочем, ничего говорить и не собиралась. Просто продолжила с тоской и болью наблюдать, до каких еще низостей может дойти этот человек.       – Эмилио… знает людей, которые могут нам помочь, – меж тем продолжил Пако с внезапно вернувшейся в голос уверенностью. – Я знаю, что ты думаешь: от картеля нельзя убежать и вот это все, но он может. Он правда может помочь. Роза, тебе не придется выходить замуж! Не придется быть разменной монетой в руках своей семьи! Мы уедем. Ты и я. Начнем все заново. У нас все может получиться, слышишь? Все, о чем мы мечтали – домик в Испании, безопасность, будущее, дети… – Пако говорил все медленнее, словно сам переставая себе верить.       А может, просто реагируя на изменившееся выражение лица Розы.       – Испания? – Не удержавшись, она нервно усмехнулась. – Серьезно, Пако? А как же охота на Салазаров? Или твое рвение к сотрудничеству так вдохновило Эмилио, что он решил отказаться от всех своих грандиозных планов и выписать тебе досрочную премию? Чушь.       Нет уж, хватит с нее, пожалуй. Больше Розу на эту удочку с радужном будущем на кончике крючка не поймать. Настолько неправдоподобных сказок она не слышала, наверное, даже в детстве от Альбы.       Сомнений нет – Пако просто прикрывает свою задницу и задницу своего старшего подельника, стараясь скормить строптивой девице, которая, между прочим, уже начала что-то подозревать и истерить, нечто вкусненькое. А то вдруг слишком много шума наделает!       Дева Мария, да кто вообще может организовать побег от картеля с полной гарантией безопасности? Господь бог?       Все ясно. Сейчас песня о любви и счастливом уходе в закат под ручку, потом просьбы подождать еще немножко, потому что случилась какая-то очередная накладка, затем обещание выкрасть ее прямо из-под венца. Ну и в завершении: «Давай, детка, просто сделай то, о чем мы тебя просим, раз уж ты в доме Салазаров – а уж потом я точно-точно тебя спасу».       Пошел нахуй.       – Никуда я с тобой не поеду, Пако. – Роза поднялась на ноги и, сложив руки на груди, взглянула на парня сверху вниз. – Но сделаю предложение, от которого ты, увы, не сможешь отказаться. Так ведь принято поступать в нашем несправедливом мире, где простых и честных парней подбивают на низкие поступки?       Титанические усилия, которые девушка прикладывала, чтобы оставаться хладнокровной, а не, разрыдавшись, наброситься на Пако, кричать, царапаться и кусаяться, выпивали из ее тела энергию, как коктейль через толстую трубочку. Да и руки-то она сложила исключительно чтобы не дрожать слишком явно. По-хорошему, Пако давно нужно было приказать проваливать ко всем чертям и запретить приближаться к себе на пушечный выстрел до скончания веков, но прежде нужно было решить кое-что еще: вопрос намного более важный, чем ее вдребезги разбитое сердце.       Поплачет Роза потом, но сперва вернет брата. Вернет себе семью – единственное, что у нее когда-либо было. Единственное, что у нее осталось.       – Роза, не надо, – тихо попросил Пако, качая головой. – Я знаю, как все это звучит, но…       – Скажи мне, где Лукас, – перебила его она. – Скажи, где он, иначе, клянусь, Пако, я закричу. Я закричу, и через минуту тут будет полно охраны, которой я сдам и тебя, и твоего хозяина. Так что дай себе немного форы, а в обмен верни мне брата! Верни мне его, лживый ты кусок дерьма!       Она не знала, чему он в итоге поверил: ее словам, срывающемуся голосу или взгляду, в котором сейчас не было ничего, кроме презрения. Но губы его вдруг сжались в тонкую линию, а плечи набрякли напряжением. Парень полез в карман за телефоном, а через несколько секунд экран на смартфоне Розы вспыхнул, уведомляя о входящем сообщении.       – Я специально сохранил координаты, чтобы передать их твоей семье после того, как мы… – Кривая, полная боли усмешка оборвала его реплику. – Но, кажется, пригодилось пораньше.       Роза взяла в руки телефон и открыла входящие: там и правда был набор цифр, указывающих широту и долготу.       Здесь. Лукас, ее прекрасный, умный, добрый, ни в чем не повинный старший брат покоился здесь – а не рядом с мамой и Алехандро. Но Роза все исправит, очень скоро она восстановит порядок вещей и свою семью.       Ощущая, что к горлу уже опасно подступил слишком долго подавляемый всхлип, девушка погасила экран мобильника и поторопилась в ванную.       – А теперь убирайся отсюда, – рыкнула она, не оборачиваясь, и хлопнула дверью.       Выход он найдет и без нее.