Пустыня Сонора

      – Спасибо, что приехали, сеньор Гуарес, – поднявшись из-за стола и застегнув пуговицу на пиджаке, Леандро широко улыбнулся и пожал протянутую ему руку. – Это была полезная встреча. Всегда приятно иметь с вами дело.       – Мне тоже нравится твой подход, – согласился Чиро Гуарес, не стесняясь демонстрировать свою благосклонность. – Достойный сын своего отца.       Леандро поджал губы и коротко склонил голову, изображая почтительную благодарность к мнению старшего товарища, а потом жестом предложил проследовать вперед.       – У сеньора Ласаро нет недостойных сыновей, – тактично заметил старший наследник, обогнув стол и стрельнув взглядом в Лукаса, который тоже присутствовал на неофициальной встрече и только что, с повадками истинного джентльмена, открыл перед покидающим их гостем дверь кабинета.       Визит Чиро Гуареса был посвящен предстоящей помолвке. С Лукасом мужчина был уже знаком и имел о нем самое положительное мнение, однако от Леандро не укрылось, что с большей охотой тот отдал бы Клариссу замуж именно за старшего наследника. Сам же Леандро, будучи немного наслышанным о младшей дочке Гуаресов, испытывал нечто сродни радости, что супруга у него уже есть.       На протяжении всей встречи Лукас держался молодцом: расслабленно, но серьезно, умно, но на уровне гостя. Всего один раз Леандро заметил за младшим братом дрогнувшие в зарождающейся насмешке губы – когда Чиро нагло и почти на одном дыхании перечислил за Кларой полный список христианских добродетелей, – однако взял себя в руки раньше, чем тот успел это заметить.       В остальном же все прошло гладко. Да и Леандро, признаться, никогда в младшем брате не сомневался. Это Диего на всех переговорах было приказано молчать и не двигаться; Алехандро тоже иногда перегибал палку в демонстрации своего личного «я» – но не Лукас. И будь этот парень хоть чуточку более заинтересованным в семейном бизнесе, весь клан заполучил бы в свои ряды настоящего гения дипломатии.       – Так, значит, что мы решили, – подвел итог Чиро, когда мужчины уже спустились со ступеней парадного крыльца и направились в сторону гаража, – отложить помолвку до тех времен, пока Роза не выйдет замуж?       – С нашей стороны, сеньор Гуарес, – мягко заметил Лукас, идущий чуть позади, – было бы неправильно лишать сестру возможности побыть в центре внимания всей семьи. У каждой женщины должен быть свой час славы, не затененный чужими хлопотами.       Чиро одобрительно рассмеялся, а Леандро подумал, что этот мелкий хитрец только что ненавязчиво отложил не только свою свадьбу, но и помолвку аж до самой осени. Причем под совершенно благовидным предлогом.       – Значит, и о месте проведения мероприятия пока говорить не будем? – логично предположил Чиро, дав своей охране сигнал подогнать машину.       – Если позволите, – снова отозвался Лукас, вежливо улыбаясь, – я бы хотел предложить будущей невесте самой решить, где и как пройдет это важное для нас с ней событие. Думаю, ей будет приятно знать, что для меня важен ее комфорт и личные предпочтения. Может быть, это даже поможет произвести на нее лучшее впечатление.       На вкус Леандро, фразу «Не хочу я ничего обсуждать и вообще отстаньте от меня со своей херней» Лукас сформулировал чересчур витиевато. Но Чиро, кажется, остался доволен, так что и он решил слишком долго внимания на этом не удерживать.       – Будем на связи, – поставил Леандро в этой встрече точку и, ответив на прощальный обмен рукопожатиями, проводил отъезжающий кортеж взглядом.       Во внутреннем кармане его пиджака зазвонил телефон, и, мельком глянув на экран, мужчина принял вызов:       – Слушаю.       – Танцуй, Лео! – разорвался восторгом Диего, отчего тот поморщился и рефлекторно отстранил телефон от уха.       – Боюсь, я сейчас не в бальных чешках, – ответил он все же. – Что у тебя?       – Мы поймали еще одну машину Салазара! – на заднем плане прозвучал коллективный мужской гогот: видимо, ребята Диего тоже праздновали победу. – Мэни, этот тощий глист, поднырнул под фолькс старого хрена прямо на светофоре! Прикинь? На последних секундах! Каков шанс был?!       – Ну, что ж… – пожал плечами Леандро. – Выдай ему премию.       – Можно я скажу ему, что ты целуешь его в лобик?       В трубке у Диего вдруг стало подозрительно тихо, будто тот внезапно оказался посреди безлюдного нигде. И когда Леандро ожидаемо не ответил на эту чушь, он проговорил преувеличенно печально:       – Прости, Мэни, не в этот раз. Папочка все еще недостаточно доволен.       На том конце облегченно выдохнули. А потом снова загалдели.       – Ну ты хоть немного рад? – спросил Диего уже более спокойным и серьезным тоном, в котором, однако, сквозила надежда.       – Я рад, – кивнул Леандро сдержанно. – Работай, брат.       Сбросив звонок, мужчина еще какое-то время стоял на месте, глубоко вдыхая остывающий вечерний воздух с призвуками росших неподалеку гортензий, которые особенно сильно любила его мать. И от запаха этого у мужчины тоскливо щемило в груди.       Радоваться было рано. Список дел, который требовал постепенного, но обязательного решения, тянулся за горизонт – и где-то там, почти не видимая отсюда, мерцала робкая звездочка конечной цели. Достигнет ли он ее когда-нибудь? И что придется сделать – скольким пожертвовать – ради этого?       – Иногда ты настолько сильно напоминаешь мне отца, – раздался вдруг голос Лукаса, заставив Леандро напрячь плечи от неожиданности: он почему-то был уверен, что брат вернулся в дом сразу же, как за кортежем Чиро Гуареса закрылись ворота, – что становится страшно, Лео.       Мужчина обернулся и встретился с ним взглядом – тот был знакомо серьезен и пасмурен, каким становился всегда, когда все посторонние уходили.       – Хочешь рассказать мне, где я не прав? – прохладно уточнил Леандро, сунув руки в карманы брюк. – Дай угадаю: я не прав в том, что заставляю тебя жениться не на женщине твоей мечты. Но попробуй хотя бы ради разнообразия высунуть голову из собственной задницы и оглядеться – никому из нас тут не повезло. А ты просто не стал исключением.       Парень глубоко и шумно втянул носом, переваривая внутри себя слова старшего брата, а потом грустно улыбнулся:       – Я знаю, что ты делаешь это ради клана и все такое. Просто… надеялся, что, в отличие от отца, ты сможешь разглядеть в нас еще и людей – не только ресурс для достижения своих целей.       – И что ты предлагаешь? – скептически выгнул бровь мужчина. – Отменить все договоренности, наплевать на последствия, выдать вам с Розой сачки и выпустить в поле беззаботно ловить бабочек?       – Нет, конечно, я в курсе, что на кону не только наши жизни, но и множество других. И имел в виду совсем…       Парень осекся на полуслове, потому что Леандро приблизился к нему вплотную и опасно сощурил глаза, как бы предупреждая о последствиях, если тот продолжит свою мысль.       – А по-моему, ты сам не знаешь, что имеешь в виду. Не нравится быть Лукасом Ласаро? – он выдержал красноречивую паузу, а потом процедил сквозь зубы: – Что ж, встань на мое место и хоть день побудь мной.       Парень глубоко дышал и смотрел на него несколько секунд так сосредоточенно, будто в самом деле пытался обменяться со старшим братом телами и взглянуть на мир его глазами. И наконец, что-то мучительно преодолев внутри себя, кивнул:       – Ты прав, прости, – губы его снова тронула извечная легкая полуулыбка. – Я просто слишком устал и слишком расстроен из-за кандидатуры невесты, поэтому веду себя как инфантильный мудак, – он примирительно хлопнул Леандро по плечу, а потом уверенно заявил: – Я люблю тебя, брат. И сделаю все, что ты скажешь. Впрочем, как и всегда.       Лукас не стал напрасно дожидаться ответных слов или любой другой реакции, поэтому обогнул мужчину и направился в сторону гаража: очевидно, эту ночь он планировал провести в компании бутылки и кого-нибудь поласковей, что, в целом, было вполне оправдано.       И позже, возвращаясь в поместье, Леандро вдруг заметил за собой смутное чувство, похожее на зависть. На фоне кромешной усталости оно было почти неразличимо, но мужчина был достаточно зрел, а еще прекрасно знал себя, чтобы не разобраться в его причинах.       Когда в последний раз он сам выпускал пар? Вставая ни свет ни заря и ложась за полночь, за бесконечными делами он совершенно не находил времени не то что на секс, но даже на банальный отдых. А сон служил ему, скорее, способом перезагрузить мозг, но не забыться в полной мере. Уже довольно давно он просто закрывал глаза, несколько секунд созерцал темноту – а потом звенел будильник, и день начинался заново. Оттого и не было ничего удивительного в том, что душа его не была способна вообще ни на какие эмоции.       Однако, несмотря на то что концентрированное напряжение, подобно токсину, уже давно скопилось буквально в каждой клетке его организма и требовало срочного выхода, путь в спальню Даниэлы мужчина закрыл для себя навсегда. А чтобы банально доехать до проститутки, нужно было внушительное окно в дневном расписании – или оставшиеся силы на вечер. К сожалению, звучало это все как заведомо невыполнимая задача.       Погруженный в эти невеселые размышления, Леандро поднялся на второй этаж поместья и вошел в свою комнату.       – Ой, – удивленно и почти испуганно вскинулась перестилавшая его постель молоденькая горничная. – Сеньор, вы… сегодня рано.       В целом, она, конечно, была права – так рано мужчина обычно не ложился. Но сегодняшний день выпил из него абсолютно все ресурсы и покончить с ним поскорее было куда полезнее насилия над собой в попытках еще поработать.       – Предлагаешь мне выйти и зайти попозже? – все же не сдержав скепсиса, уточнил он.       – Я не это имела в виду, – сконфузилась девушка, лицо которой было для Леандро, кажется, незнакомым. – Но вам придется подождать пару минут, потому что я только начала, – она выразительно кивнула в сторону лежавшей на полу горы грязного белья, которое только что закончила снимать с постели.       Мужчина на это лишь равнодушно пожал плечами и прошел вглубь спальни. А потом тяжело опустился в кресло и, прикрыв глаза, откинул голову назад.       Пара минут с ее стороны звучали довольно претенциозно, но даже если девушка разделается со своей работой за пять или семь… Тогда, может, ему еще удастся отвести себя в душ, а не лечь спать прямо так.       Главное, чтоб дело не растянулось на более долгий срок – потому что в этом случае Леандро имел все шансы уснуть в кресле. И уже чувствуя, как по телу его разливается знакомая слабость, мужчина волевым усилием открыл глаза: нужно было занять себя чем-нибудь.       – Ты недавно здесь работаешь? – спросил он, и звук собственного голоса ободряюще ударил его по ушам.       – Да, сеньор, – ответила горничная, а потом добавила вполголоса и с коротким смешком: – Если бы мне давали десяток песо каждый раз, как я слышу этот вопрос, я бы уже накопила на тако. Вы любите тако?       – Нет, – не особо раздумывая над ответом, сказал мужчина. Получилось немного резковато, но девушку это, кажется, не смутило.       – Это хорошо, – деловито кивнула она. – Потому что на два мне бы, пожалуй, еще не хватило.       Леандро удивленно приподнял бровь, окидывая новую горничную взглядом с головы до ног: на вид не старше Розы, а может быть, даже вчерашняя школьница. Поэтому болтала первое, что, очевидно, приходило ей в голову, невзирая на положенную субординацию? Ну, конечно, молодая, глупая и оттого считающая себя неуязвимой – наверняка ведь еще ни разу не приходилось стоять на коленях и умолять не отрезать ей чересчур длинный язык. Что ж, такими темпами, поворотный момент ее жизни был уже не за горами.       Скользя по стройной фигурке девушки задумчивым взглядом, Леандро вдруг подумал, что брякни она ему подобное в любой другой день – когда бы он не был задобрен удачной встречей с Чиро Гуаресом и хорошими новостями от Диего; или будь у него чуть больше эмоционального ресурса и сил, – то непременно бы нарвалась на строгий выговор с последующей отповедью от Родриго о том, что стоит делать в присутствии хозяина, а что нет. Это если бы у Леандро было нейтральное настроение. А если бы день вышел неудачным…       Может, стоило ее предупредить?       – Ты же в курсе, с кем разговариваешь? – уточнил он, предполагая, впрочем, вообще любой ответ, включая «нет».       Горничная на несколько секунд замерла с подушкой в руках, устремив на него долгий и задумчивый взгляд, будто пыталась таким образом залезть мужчине в голову и отыскать там его имя.       – Да, сеньор, – уверенно произнесла она наконец. – Я разговариваю с очень уставшим человеком, который задолбался жить эту жизнь и хочет побыстрее лечь в кровать, – Леандро хмыкнул, оценив ее изворотливость и способность констатировать очевидное. – Я уже почти закончила, честно. Просто у вас такая большая кровать… Меня одной на нее не хватает, поэтому получается долго.       Уложив подушку, она обошла его постель и принялась заправлять простыню под матрас с другой стороны. Потом, попыхтев немного и справившись-таки с этой задачей, вздохнула:       – Ужасно одиноко, наверное, спать тут одному. Холодно же.       Леандро сперва показалось, что он ослышался.       Это еще что такое? Очередной необдуманный перфоманс? Или на редкость наглое и безыскусное предложение согреть ему постель и составить компанию?       – На что-то намекаешь? – переспросил мужчина прохладно, тем не менее еще раз окидывая горничную внимательным взглядом, но уже с другой позиции.       Симпатичная, но с отпечатком безденежья. Тоненькая, большеглазая, немного курносая, одета опрятно, но на лице ни грамма косметики, волосы забраны кое-как, а ногти коротко обрезаны.       Странно, девушка не выглядела, как все те, кто устраивался работать в богатый дом в надежде подцепить там себе папика, забеременеть, родить и всю оставшуюся жизнь тянуть из него деньги. Подобных девиц Леандро за жизнь повидал достаточно, а парочку даже лично приказал вышвырнуть из поместья, пригрозив Родриго, что за следующей подобной тот полетит следом.       Так или иначе, на работу те девушки ходили как на свидание, ленились и избегали тяжелого труда, чтобы не выглядеть к концу дня – когда мужская часть семьи возвращалась домой – вот так вот: всклокоченными и взмыленными скаковыми лошадьми.       – Намекаю? – как будто совершенно искренне удивилась девушка, обернувшись, и сдула с лица выбившуюся прядь волнистых волос. А спустя секунду, видимо, сообразила, о чем речь, и испуганно округлила глаза. – Нет, я не имела в виду… В смысле… Я не себя… я просто… О, черт. В общем! Вы меня не так поняли, – закончила она наконец свою нехитрую мысль, а потом, надувшись как мышь на крупу, резко повернулась к нему спиной и принялась с остервенением пихать одеяло в пододеяльник.       Дева Мария, серьезно?       Леандро потер двумя пальцами переносицу, скрывая непрошенную улыбку, которую девушка, впрочем, и так не могла увидеть.       Безусловно, она не врала и действительно ничего такого не имела в виду, оттого вся ситуация показалась мужчине даже забавной. Особенно в аспекте бурных реакций, что выдавала горничная с той же детской неприкрытостью, с которой озвучивала поток своих мыслей – вообще ничего не фильтруя.       – Ты еще и злишься на меня теперь? – поинтересовался мужчина, наблюдая за тем, как из его пододеяльника выбивают всю дурь.       – Нет, сеньор, – буркнула девушка, подтверждая его догадку.       – А выглядит так, будто да, – глубокомысленно заметил он, ощутив в себе вдруг странный позыв поиздеваться над ней еще немного.       Неужели он и впрямь так соскучился по женскому вниманию? Нет, все-таки стоило выделить окно в расписании на следующей неделе. Или даже два.       Несколько секунд девушка только раздосадованно сопела, но потом все-таки заговорила:       – Я не на вас и… не злюсь. Просто представляю, как по-идиотски это только что выглядело. Вы про меня невесть что подумали, и чем активнее я буду отрицать, тем тупее будет смотреться ситуация в целом. Но чтобы вы знали, сеньор: я никогда в здравом уме и светлой памяти не стала бы вам себя предлагать.       – Я что, настолько плох? – иронично выгнул он бровь, замечая, как после этих слов девушка замирает и вжимает голову в плечи.       – Нет, вы… – замялась она, бросив короткий взгляд через плечо, словно еще раз оценивая его внешность, но почти сразу же отвернулась. – Вроде красивый мужчина и все такое, просто для меня…       – Слишком старый, – подсказал Леандро, пользуясь возникшей короткой паузой и уже даже не скрывая улыбки, потому что девушка снова вздрогнула так, будто его фраза ей камушком по затылку прилетела.       Он знал, что играет нечестно – что гоняет несчастного мышонка из угла в угол и откровенно наслаждается тем, как забавно тот паникует, потому что оба они прекрасно понимают: любая попытка со стороны этого самого мышонка дать достойный отпор или потребовать остановить игру приведет к тому, что бедняжка просто останется без головы. Но Леандро никогда не считал себя хорошим человеком, так что останавливаться пока не планировал.       – Нет, старо вы тоже не выглядите, – пробормотала горничная вполне ожидаемый ответ, и Леандро уже даже было открыл рот, чтобы задать очередной провокационный вопрос, который, с большой вероятностью, довел бы девушку до инфаркта – как вдруг она повернулась к нему лицом. Причем с такой твердой решительностью во взгляде, будто собиралась сказать сейчас нечто судьбоносное и морально готовилась броситься с этого обрыва.       – Я бы так не поступила, сеньор, потому что мне нужна эта работа, – выпалила девушка. – Потому что она мне нравится. Мне нравится этот дом и… люди, которые тут живут и работают. А еще здесь отлично платят, поэтому я не хочу все испортить или… чтобы обо мне сложилось превратное впечатление, – помолчав секунду, она добавила почти умоляюще: – Я правда ничего такого в виду не имела, сеньор. Честно.       Девушка смотрела ему в глаза с таким неприкрытым отчаянием и вместе с тем покорностью – искренним признанием его превосходства и власти, – а еще готовностью принять любое наказание за все свои необдуманные слова и чрезмерную дерзость, лишь бы ее не прогнали, что у Леандро на секунду пересохло во рту. А следом промелькнула совсем короткая мысль, что с этим самым взглядом лучше всего девушка смотрелась бы на коленях, прямо тут, на ковре, у его ног…       – Ладно, верю, – резко обрубил он и бесшумно ударил ладонью по мягкому подлокотнику своего кресла, будто прихлопнул собственную дурацкую фантазию. – Ты себя не предлагала, я ничего не слышал, но впредь тебе лучше держать язык за зубами. Поняла меня?       – Да, сеньор, – поспешно закивала та, просветлев лицом и даже заулыбавшись. – Спасибо, сеньор. Простите, что… В общем, неважно. Ваша постель готова. Отдыхайте, пожалуйста.       – Иди уже, – вздохнул мужчина, наблюдая за тем, как поспешно горничная собирает с пола грязное белье и выскальзывает за дверь его спальни.              

~

      

      – Зизи, привет, ты уже слышала новости?       Голос Клариссы, звучавший в трубке, никаких надежд Розе на то, что эти самые новости окажутся хорошими, не подавал. Тем более если пришли они на ночь глядя.       – Кто-то умер? – предположила она, свешивая ноги из распахнутого окна своей спальни, и прикурила.       – Ах если бы, – вздохнула та. – Скоро перееду жить к вам.       – К нам? – удивилась девушка. – Тебя все-таки выгнали из дома? Давно пора, жрешь за семерых, а пользы от тебя…       – Меня сватают, Зизи. За вашего Лукаса.       Роза тяжело закашлялась, подавившись дымом: воистину, она ожидала каких угодно новостей, но точно не этих.       – Шутишь… что ли?       – А ты слышишь, как я тут смеюсь? – переспросила подруга мрачно.       – Нет.       – Отец сегодня был у вас, ты знала? Вот только вернулся домой и рассказал, о чем они там договорились…       Кларисса пустилась в пространный пересказ своей беседы с отцом, судя по всему, окончившейся лишь несколько минут назад, а Роза все никак не могла найти подходящую полочку в своей голове, чтобы уложить на ней новую информацию.       Кларисса и Лукас? Дева Мария, можно ли вообще вообразить двух более не подходящих друг другу людей, чем эта пара? Объедь всю Мексику, сопоставь всех со всеми – и все равно не найдешь мезальянса чудовищнее. Если так подумать, даже у самой Розы было больше шансов однажды найти общий язык с Фернандо Салазаром и зажить душа в душу.       Глупенькая, ограниченная, эмоционально незрелая, безобразно избалованная Клара, интересы которой крутились исключительно вокруг ее собственной задницы, обладала лишь теми достоинствами личности, которых никогда в жизни не оценил бы Лукас. Какой ему толк с того, что девушка была наивной и открытой, простой, приземленной и сугубо практичной, если сам он являлся полной противоположностью?       Душа любой вечеринки и неугомонная егоза, Клара не думала над словами долго, поддерживала любую авантюру и без проблем брала на себя роль той самой нелепой и дико ржачной дурочки, которая с полной самоотдачей могла крякать уткой, запихнуть апельсины в лифчик, прыгнуть в фонтан, предложить полицейскому отсосать или подраться с проституткой – причем не ради смеха, а вследствие известной только ей, но железобетонной мотивации.       И все ее эти идиотские выходки были в моменте настолько смешными и стыдными, что делали из любого небольшого междусобойчика приключение.       Например, однажды Кларисса украла у уличного малолетнего попрошайки мелочь, потому что по накурке ей срочно приспичило пожрать, а дело уже близилось к ночи и в ближайшем работающем магазине принимали только наличку.       Попрошайка, разумеется, на зарвавшуюся мажорку обиделся, так что, пока Клара ела, собрал всех своих приятелей на разборки – и тут не только самой затейнице, но и ее подругам стало не до смеха. Улепетывали они от банды разгневанных бомжей через пол-Эрмисильо, и как назло это был один из тех вечеров, когда Роза выбралась из дома тайком, а потому прикрывать их было некому: у Клары с Бьянкой личной охраны не водилось отродясь.       Припоминали ей этот случай, впрочем, недолго, потому что уже на следующей гулянке Клара отчебучила новое, еще более уморительное безумие.       Она ничего не выдумывала специально, а действовала по зову сердца и никогда не шутила. Возможно, потому что мозг ее банально не был наделен достаточным уровнем творчества и остроты, зато всем окружающим девушка предоставляла широчайшее поле для любых юмористических упражнений. И обижалась только тогда, когда шутники явно выходили за грань, и то ненадолго.       Так что вместо того, чтобы жениться, Лукас мог с тем же успехом завести стаю умилительных в своей нелепости пекинесов – но обязательно с расстройством желудка, чтоб никогда не расслабляться.       – Расскажи мне о нем, – попросила Клара, закончив свой печальный монолог.       – Ну, он… – глубоко затянувшись, Роза выкроила себе пару секунд, чтобы собраться с мыслями и придумать, как бы преподнести кандидатуру брата наименее травматичным для подруги способом, – хороший. И никогда не сделает тебе больно.       Девушка и правда не могла вообразить, чтобы Лукас позволил себе поднять на женщину руку. Или вообще на кого-либо. Физическому насилию парень предпочитал словесное фехтование и с большей вероятностью нанес бы поражение оппоненту, изящно и больно высмеяв его, но Кларе повезло и здесь – несколько ступеней эволюции отделяли ее от способности уловить и осознать многоуровневый подтекст его иронии.       – Потому что он слабый, – неудовлетворенно фыркнула та. – Я никогда не смогу уважать и слушаться слабого мужчину.       Роза согласно поджала губы: ее подруга не считала высокий интеллект показателем силы и частично была права. Потому что в случае Лукаса никакой силы не было – его ум, блестящий и нетривиальный, болтался внутри его головы досадным рудиментом, потому что был фактически ни к чему не применим. А пытаться использовать интеллектуальный потенциал Лукаса в наркобизнесе было все равно что забивать гвоздь микроскопом.       – Зря ты так, – вздохнула Роза. – Он правда замечательный. У него богатый внутренний мир и чуткое сердце. А еще красивая улыбка. Он добрый, понимающий, преданный…       – Зизи, скажи честно, он гей? – перебила Клара и хвалебный монолог подруги, и все ее мысли разом.       – Что?       – Я знаю, о чем люди говорят, – заявила та уверенно, и Розе на секунду показалось, что девушка с самого начала звонила ей ради этого самого вопроса. – Про него, Серхио Агилара и их… необычайно крепкую дружбу еще со времен университета. Так вот я хочу знать правду. В конце концов, ты его сестра.       Но правда заключалась в том, что Роза и сама не знала. Безусловно, она слышала все эти сплетни, но обычно лишь отмахивалась от них, потому что не испытывала к ним ни малейшего интереса. Личная жизнь Лукаса, как и жизни всех других членов ее семьи, находились от девушки так далеко, что вот даже сейчас новость о помолвке родного брата ей принесла Кларисса, а не кто-то из Ласаро.       – Я не знаю, честно, – покачала головой Роза. – Он действительно довольно… эм… самобытен, но, возможно, это заметно только на фоне всех остальных мужиков, которые нас окружают? Тут ценятся совсем другие качества, и привыкли мы к другому, так что… – она цыкнула, осекаясь, потому что чувствовала, что чем больше говорит, тем сильнее только подогревает подозрения Клары, поэтому резюмировала: – Но если невтерпеж, попробуй обратиться к проктологу Лукаса. Уверена, он даст тебе более конкретные сведения о состоянии его задницы.       Клара издала звук, по которому не было ясно, посмеялась она или же это было нервное.       – Надо нажраться, – предложила ей Роза в качестве альтернативы всем этим бессмысленным терзаниям.       – Точно! – с охотой поддержала ее подруга. – Поехали сейчас в клуб? До утра. Упоремся всем подряд, чтоб вообще на ногах не стоять…       – Сегодня не получится, – категорично отрезала Роза, туша бычок о край подоконника.       Перекинув ноги, она вернулась в комнату, но окно оставила открытым. Как бы сильно девушка ни сочувствовала Кларе, сострадание ее вовсе не перекрывало желания провести время с Пако наедине. Конечно, соберись Роза сейчас в клуб, то он бы тоже волей-неволей последовал за ней. И все бы даже ничего, рано или поздно Клара обязательно бы напилась, и у них с Пако появилась бы возможность уединиться, да вот только куда девать Тадео? Ведь он теперь тоже был приставлен следить за Розой.       – Может, завтра? – предложила наконец девушка, приходя к выводу, что ни на какие хитроумные подвиги этим вечером не готова, а просто хочет побыть с любимым. – Сегодня поздно уже. Ты пока соберешься, пока из своей жопы мира до Эрмосильо доедешь… Светать уже начнет.       Несколько секунд подумав, Клара снова погрустнела:       – Да, наверное, ты права.       – Не вешай нос, дорогая, – сочувственно попросила Роза. – Ложись спать и постарайся ни о чем не думать. А завтра я тебе наберу.       – Ладно, – вздохнула та. – Пока.       – Спокойной ночи.       Отбросив телефон в сторону, Роза упала на кровать и закрыла глаза.       Это был удивительно сложный день. Сначала новости о Тадео, потом Пако пропал с концами, теперь еще Клара со своей помолвкой. Все это крутилось в голове девушки роем полусонных мух, глухо билось о внутренние стенки черепной коробки, но не находило ни выхода, ни успокоения.       Когда Роза в последний раз смотрела на часы, те показывали половину двенадцатого ночи. Поместье уже погрузилось в умиротворенную тишину, даже Тадео, так и просидевший весь день по ту сторону двери, куда-то делся – но Пако все не было. И если раньше Роза просто мучилась томительным ожиданием, то теперь тревожно прислушивалась к каждому шороху.       Вдруг у него не получится? С чего он вообще взял, что сможет перехитрить охрану, камеры видеонаблюдения и влезть к ней в окно? Что, если его поймали еще в самом начале пути и теперь где-то там ведутся сложные разбирательства, в то время как сама Роза просто лежит тут и ничего не предпринимает? Может, стоит выйти и удостовериться, а в случае необходимости прийти ему на выручку?       «Нет, – осекла себя девушка строго. – У него все получится. Пако не взялся бы что-то обещать, будучи неуверенным в успехе своей затеи. А тебе, Розита, нужно слушаться его и не лезть поперек. Ты должна быть ему соратницей, а не обузой, помнишь? И тогда вместе вы со всем справитесь».       Измотанная тревогой и беспрестанно крутящимися в голове мыслями, Роза, кажется, все-таки задремала, потому что в какой-то момент ей начал сниться сон – тот же самый, что и все последние дни. Сперва размытый и нечеткий, почти неощутимый, но постепенно становящийся все более плотным и ясным, наваливающийся на нее приятной чужой тяжестью, лаской растекающийся по коже и окутывающий любимым запахом. Пойманная в плотную вязкую паутину между сном и явью, девушка не могла толком шевелиться или отвечать на скользящие по ее телу прикосновения – только прерывистее и глубже дышать и выгибаться навстречу, чтобы почувствовать больше, напитаться сильнее, ощутить ярче.       – Соскучилась? – донесся до нее еле слышный смешок.       Не открывая глаз, чтобы не спугнуть прекрасное видение, Роза затаила дыхание. Она чувствовала, что ее неудержимо тянет обратно к реальности, и сопротивлялась этому из последних сил, но ни разум, ни тело ее не слушались.       – Если бы ты только знала, как соблазнительно сейчас выглядишь, – продолжил рассуждать голос, который все явственнее звучал за пределами ее головы. – Не просыпайся, не надо. Мне и так нравится.       Девушка почувствовала, как чьи-то руки умело раздвинули ее бедра, нежно и игриво проходясь по полоске белья, а потом окончательно пришла в себя.       – Привет, – разморенно улыбнулась Роза, не открывая глаз, и согнула в колене одну ногу, чтобы пальцам Пако было удобнее проникнуть к ней в трусики и добраться до самого сладкого. – Я уже начала переживать, что ты не придешь.       Прижимающийся к ее спине парень убрал волосы Розы в сторону и сперва припал губами к ее шее:       – Ну а куда б я делся, – и принялся прокладывать дорожку из неторопливых и влажных поцелуев к плечу.       – Не… знаю… – шумно выдохнула Роза, когда почувствовала его умелые пальцы на своем клиторе, и рефлекторно прогнулась в спине им навстречу, – куда-нибудь…       Пако тихо хмыкнул и чуть прикусил кожу на плече девушки:       – Никуда я от тебя уже не денусь, Роза Ласаро, – признался он, чуть надавливая в своих медленных круговых движениях пальцами, и выжал из груди Розы блаженный стон. – Только если ты от меня.       – Нет, – тут же запротестовала она и, зашевелившись под ним, наконец перевернулась на спину. – Я люблю тебя, – прошептала девушка запальчиво, осыпая его лицо поцелуями. – Люблю тебя, больше жизни люблю… Люблю.       – Целый день бы слушал и слушал, – пробормотал он, а потом, на секунду поймав ее лицо, вгляделся в его черты. В комнате царил теплый полумрак, едва разгоняемый тусклым светом ночника, который парень, видимо, зажег, когда вошел и задернул за собой шторы.       – В самом деле? – губы Розы изогнула чуть проказливая улыбка. – А мне кажется, я знаю звук, который тебе нравится больше.       – М-да? – заинтересованно повел бровями он.       В доказательство своих слов девушка вернула его руку, которую парень убрал из ее белья, пока Роза переворачивалась на спину, обратно и, надавив на его пальцы своими, погрузила их внутрь. Глаза ее сами собой закрылись, не выдержав упоительного и сладкого ощущения наполненности, а из груди вырвался настолько блаженный стон, что Пако и правда затаил дыхание и весь напрягся.       – Это… провокация, – пожаловался он.       – Не-а, – с усмешкой возразила девушка, прихватив мочку его уха зубами. – Это значит, что я выучила все твои слабые точки.       – Пфф, – коротко фыркнул он и продолжил ласкать ее теперь и внутри, и снаружи, удерживая на клиторе большой палец. – Как будто я не знаю твоих, сеньорита.       Она тихонько рассмеялась, не споря и просто продолжая нежиться в его объятиях, ощущая, как удовольствие прокатывается по всему ее телу приятными тягучими волнами.       – Ты такая… красивая, – едва слышно прошептал Пако, внимательно наблюдающий за ее реакциями: подрагивающими ресницами, зардевшимися щеками, полуоткрытыми влажными губами и шумно вздымающейся грудью. – И такая моя.       С этими словами он наконец вытянул руку из ее белья, но не успела Роза возмутиться, как в следующую секунду почувствовала, что он вовсе стягивает с нее трусики – и сама охотно потянулась к его ширинке.       Много позже, наконец-то насытившись друг другом и восполнив опустевшие за целый день разлуки внутренние резервы, они лежали на разворошенных и все еще немного влажных простынях в обнимку – обнаженные, уставшие и медлительно-ленивые.       – Чем занимался весь день? – тихо спросила Роза, не отрывая головы от плеча Пако и вяло обводя кончиком пальца сложно переплетающиеся завитки татуировки на его груди.       Тот глубоко и шумно втянул носом, будто таким образом собирался с духом, чтобы снова заставить работать уже выключающийся мозг:       – Да там… Кое-какие поручения для Эмилио. По мелочи.       – И поэтому не нашел времени написать хоть строчку?       Парень коротко усмехнулся:       – Это что еще такое? Грозные претензии ревнивой жены? – дотянувшись до ее щеки, Пако прихватил ее пальцами и слабо потрепал. Но потом, не получив на это ни улыбки, ни еще какой-либо позитивной реакции, выразительно вздохнул и все же ответил: – Да, он меня загонял. Камеру поменяй, записи проверь, тому позвони, сюда съезди – короче, старый хрен явно пользуется тем, что я формально остался без работы.       – Старый хрен? – удивленно вскинула бровь девушка. – Я думала, вы с ним в хороших отношениях. Он же… друг семьи, нет?       – Хуй он на блюде, а не друг семьи, – проворчал парень, но потом, не дав ей развить тему, задал встречный вопрос: – А что за дела с этим Тадео? Ты знала, что Нандо подложит нам такую свинью?       – Откуда? – помотала головой Роза. – К Бьянке он же никого не приставлял. А тут… видимо, решил наглядно продемонстрировать, что извлек урок из предыдущей ошибки, – недолго пожевав губы, она заключила: – Понятия не имею, какова его цель, но этот Тадео… крепкий орешек.       – С чего ты взяла?       – А чем, по-твоему, я занималась весь день?       Судя по тому, как потяжелели интонации Пако, возникшие у него варианты ответа на этот вопрос, парню не понравились:       – Я же просил тебя ничего не предпринимать.       – А я ничего такого и не делала, – неопределенно дернула плечом Роза. – Просто… поставила несколько экспериментов. Ну знаешь, попросила поднять, отодвинуть, переставить, отнести, подать, налить, отыскать, посторожить. Даже… – тут она немного замялась, но решила всегда быть с Пако честной, потому что в прошлый раз ее умалчивания вышли им боком, – до бассейна его сводила. Спину кремом мазать не просила, не подумай! Просто… ну… В общем, с сожалением могу констатировать, что отвлечь этого, как ты выразился, Терминатора, невозможно вообще ни на что. Видимо, Фернандо определил ему весьма ограниченный функционал.       Роза ожидала, что со стороны Пако сейчас последует допрос с пристрастием на тему того, что конкретно она там делала у бассейна, потому что лично Роза после подобного признания со стороны парня в секунду откусила бы ему голову. Но тот, отметив этот момент коротким недовольным цыканьем, все же возразил на другое:       – А вот хрен его знает, на самом деле. Твой брат, например, считает, что функционал Тадео весьма… расширенный.       – Мой брат? – изумленно переспросила она. – Который?       – Которому до всего есть дело, в том числе и до бульдога Салазаров, – вяло уточнил Пако. – И который явно считает себя тут умнее всех.       Что ж, вариантов здесь было немного.       – Ты говорил с Леандро? – Роза даже приподняла голову с его плеча, чтобы заглянуть в глаза. – Зачем?       – Чтобы получить еще возок и маленькую тележку распоряжений, зачем же еще, – тяжело вздохнул парень. – Но на самом деле этот разговор был в некоторой степени даже полезен. После него у меня сложилось впечатление, что тут вообще никто не считает Салазаров удачной партией для тебя или для семьи в целом. Просто все это считают каждый в своем углу, а в итоге… происходит та параша, которая происходит.       Слова парня – и особенно выражение лица, с которым он их произнес – заставили Розу вспомнить вечер помолвки. И то, что тогда сказал ей Лукас. Но что делать со всей этой информацией или как она могла повлиять лично на ее жизнь, девушка по-прежнему не представляла.       – И что нам делать? – тихо спросила Роза, чувствуя себя на редкость беспомощной.       – Тебе – ничего, – хмыкнул Пако и мягко нажал пальцем ей на кончик носа. Но потом, чуть посерьезнев, повторил: – Ничего, понимаешь? Если я говорю «сиди на жопе», ты сидишь на жопе, Роза. Я сам со всем разберусь, и мне вообще не надо, чтобы у меня… взорвался газовый баллон на кухне, пока я слежу, чтобы не капали трубы в ванной. Улавливаешь мою метафору?       В целом, улавливать тут было нечего, потому что и сама Роза придерживалась примерно такого же мнения. За свою не слишком долгую жизнь она провернула достаточное количество афер и многоходовок, чтобы понять очевидное: неучтенные переменные почти никогда не играют на руку, зато с завидной регулярностью рушат вообще весь план. Так что она должна была либо отдельно согласовывать свои действия с Пако – который конкретно в их ситуации обладал значительно большей маневренностью, нежели она, – либо не предпринимать ничего вовсе.       – Я могу быть тебе чем-то полезна? – спросила девушка наконец, складывая брови жалостливым домиком. – Мне… сложно просто сидеть весь день у окна и переживать за тебя. Это… почти противоестественно для меня.       Пако уже открыл было рот, собираясь ответить, но потом вдруг резко помрачнел и снова его захлопнул. Словно некстати вспомнил о чем-то. Или о ком-то.       – Что? – уловить причину перемены в его настроении Розе, однако, не удалось. – Пако, что?       – Просто подумал о том, какие мы оба предсказуемые, – помолчав, все же ответил он, а потом прижал ее к себе крепче и поцеловал в лоб. – Мы обязательно придумаем, чем ты сможешь мне помочь, когда я сам… начну чуть лучше ориентироваться в происходящем, ладно? А пока просто будь осторожна и держи ушки на макушке.       В качестве согласия Роза поцеловала его в изгиб нижней челюсти и доверчиво уткнулась носом в шею, подавляя в себе нехорошее чувство недосказанности.       Ничего страшного. Если Пако чего-то не говорит, то это потому, что у него еще недостаточно сведений, а не потому что он ее обманывает. Нет, он не такой. Он вообще лучше всех.       – Кстати, – вдруг вспомнила девушка через какое-то время, уже одной ногой стоя в сонном забытьи, – мы с Кларой завтра в ночной клуб идем. Тадео с нами, разумеется.       – Ну, видимо, мне придется разбавить ваш славный тройничок, – отозвался Пако, баюкая девушку и гладя ее по волосам.       – Хорошо, – слабо улыбнулась она, все глубже проваливаясь в темноту.       – Спи, сеньорита. Теперь спи.