Пустыня Сонора

      Пако ощущал себя счастливым.       В голове его было пусто, а на душе легко – и ничто не мешало его телу качать по венам чистейший эндорфин, наполняя каждую клеточку пьянящей эйфорией. Единственным, что звучало сейчас в его сердце, были пылкие признания Розы и не менее горячие просьбы быть с ней, не отвергать и ответить взаимностью.       В этот раз он не смог им противостоять и был наверняка уверен, что не выстоит и впредь. Не теперь, когда речь шла уже не просто о возможности приятно провести время, а о том, чтобы быть с той единственной, которая вдруг стала важнее всего. И о последствиях думать пока совершенно не тянуло. Потому что держать ее в руках, вдыхать разгоряченный запах ее тела, ощущать под пальцами, как кожа девушки до сих пор мурашками отзывается на его прикосновения, и крупными глотками пить ее удовольствие было так потрясающе сладко, что весь момент казался почти нереальным. И больше всего на свете Пако хотелось, чтобы время остановилось.       Но, к несчастью, та уютная тишина, что мягким коконом обволакивала их двоих, все же начала постепенно тяжелеть и наполняться неловкостью. А еще в ней все громче и назойливее звенел тот вопрос, на который Роза так и не дала ему ответа.       – Теперь ты мне скажешь, что у тебя случилось?       От звука его голоса девушка вздрогнула, будто не ожидав его услышать или вовсе позабыв о том, где она и с кем. Потом медленно отстранилась и подняла на него глаза.       – Я… У меня… – Пако видел, как поникли ее плечи и задрожали губы. Словно прямо сейчас Роза по крошке собирала собственное самообладание, чтобы дать ему ответ, которого он требовал. И с каждой этой крошкой неумолимо отдалялась от него, отрываясь по живому.       А когда она начала неловко подтягивать на себе платье, чтобы прикрыться, и перестала смотреть в глаза, парень отчетливо осознал: если она сейчас соберется с духом и ответит – все закончится прямо здесь.       – В следующий раз предлагаю выбрать местечко поуютнее, – выпалил он первое, что пришло в голову, поняв, что просто не может позволить этому случиться. – Я знаю пару неплохих мотелей тут неподалеку. Там даже клопов в матрасах нет и гекконы по стенам не бегают. По меркам Эрмосильо, это уверенные четыре звезды.       Какое-то время Роза озадаченно молчала, внимательно и серьезно глядя на него, и Пако успел трижды проклясть себя за то, что не сдержал язык за зубами и не отложил все расспросы на потом. Но, словно приняв какое-то решение, она вдруг скривилась в очаровательном и по-детски капризном личике и фыркнула:       – Так вот, значит, куда ты водил тех менее симпатичных девиц, которых потом сажал к себе на колени.       – Менее симпатичные, – охотно подыграл ей Пако, даже обрадовавшись, что неприятный момент миновал, – прекрасно себя чувствовали и в трех звездах. И вообще… без них могли.       – М-м, – понятливо кивнула она. – Приятно знать, что в твоих глазах я заслуживаю аж четырех звезд и чистых простыней.       Глядя на то, как мило она делала вид, что ревнует – хотя мысль о том, что Роза вовсе не притворялась, грела ему душу намного сильнее, – он не сдержал нежной усмешки и ответил честно:       – Ты заслуживаешь намного больше.       Та на мгновение растеряла всю свою нарочитость и смущенно потупила взгляд:       – Ну, в данный момент, мне хватило бы и душа. А еще сменной одежды. Ты, между прочим, платье мне порвал. Дикарь.       – И ничуть об этом не жалею, – хмыкнул он, качнув головой.       – А стоило бы. Это тебе не какая-то дешевая тряпка за три песо, а самый настоящий…       Пако не дал ей договорить. Не только потому, что не имел ни малейшего желания слушать, какой именно бренд или невероятно дорогой вид ткани пострадал во время их секса, но и потому, что вдруг осознал, что если не поцелует эти вредные болтливые губы прямо сейчас, то его просто разорвет. Поэтому подался вперед, снова обнимая ее за спину и притягивая к себе.       – Поехали ко мне, – на выдохе предложил он, отстранившись через несколько секунд. – У меня дома шмотки младшей сестры есть, переоденешься.       – Сестры ли? – с сомнением прищурилась девушка, но в глазах ее искрились смешинки.       – Роза, Богом клянусь, – заверил тот и повернул голову, демонстрируя татуировку распятия на шее.       Она тепло улыбнулась и какое-то время размышляла, обводя ее контур кончиком пальца, но потом решительно согласилась:       – Давай.       Чтобы завести машину, сперва нужно было одеться, и поэтому, к несчастью, Пако пришлось выпустить девушку из рук, а потом помочь ей перебраться на соседнее сиденье. Пока он разворачивал внедорожник и выводил его обратно на асфальт, Роза пыталась хоть как-нибудь приладить бретельки на место, но ничего у нее, конечно же, не получилось.       – Сколько лет твоей сестре? – внезапно спросила она, когда Пако уже вывернул на шоссе в сторону Эрмосильо.       – Восемнадцать. Она на семь лет младше меня.       – Значит, тебе двадцать пять?       – У тебя прекрасные навыки в математике, знаешь? – хмыкнул парень и прибавил газу, чтобы обогнать неторопливо тарахтящую колымагу впереди.       – А какая у тебя фамилия? – задала еще более странный вопрос девушка, чуть подумав.       – Мартинес. А что?       – Ничего, – покачала она головой так задумчиво, будто все-таки было что. – Просто. Расскажи мне про сестру. Ну или про кого-нибудь еще из своих родственников. У тебя же их целая куча, так?       – Братьев и сестер у меня шестеро, – подтвердил Пако. – И… я всерьез рекомендую тебе начать конспектировать, если не хочешь потеряться в обилии имен и нюансов биографии.       Где-то в паре кварталов от его дома им позвонили из поместья. Поскольку Роза выскочила из дома без телефона, вызов поступил на смартфон Пако, но говорила девушка в основном сама. Голос у нее при этом был удивительно твердый и ясный, не дрогнувший даже в тот момент, когда она попросила у собеседника на том конце провода дать ей денек прийти в себя.       – Пако со мной, – добавила она, обернувшись в этот момент на парня и коротко ему улыбнувшись. – Да, Лео, он проследит, чтобы я была в порядке и не уснула в клубном сортире. Да, и это тоже. О чем ты вообще? Этот парень меня из-под пуль живой вытащил, думаешь, не сможет мне волосы подержать над унитазом? И я о чем. Да, давай.       – Он о тебе волнуется, – коротко заметил Пако, паркуя автомобиль.       – Не обо мне, – покачала головой Роза, но потом, не давая ему возможности развить разговор, выглянула на улицу. – Ты тут живешь? Выглядит неплохо.       – Не особняк, конечно, но вполне приличное жилье за свою цену, – кивнул он, глуша мотор. – Второй этаж, налево.       После им, правда, пришлось немного потолкаться на лестничной клетке, пока Пако отпирал дверь, а Роза, с огромным любопытством таращившаяся по сторонам, обнимала его со спины, издавая забавные пофыркивающие звуки.       – Если ты изображаешь паровоз, то должна стоять впереди, а не сзади, – отметил парень, наконец совладав с замком и вместе с девушкой войдя в квартиру. Потом, окинув критическим взглядом открывшееся пространство, вздохнул и добавил: – А, может, кстати, идея с мотелем и не была настолько уж плоха.       Его небольшая студия, разделенная длинным диваном на жилую и кухонную зону, всегда казалась ему по-своему даже уютной. Этакой берлогой, где можно было славно отоспаться, спрятавшись ото всех. Но в тот момент, когда в нее вошла Роза, Пако вдруг задумался о том, как здесь на самом деле было тесно и темно. А еще грязно: его ношеная одежда в несколько слоев висела на спинках обоих кухонных стульев, а постиранная дня три назад тоскливо ждала своего часа на складной сушилке. На столике возле дивана толпились немытые кружки из-под кофе, в углу лежала пара коробок из-под пиццы, а в раковине среди объедков, кажется, уже зародилась новая жизнь.       – Постарайся притвориться слепой, – без особой надежды попросил он. – Сейчас найду тебе полотенце и что-нибудь из шмотья Лючии.       Пока он копался в шкафу, девушка оглядывалась по сторонам и, кажется, понятия не имела, как это все комментировать. Пако чувствовал себя полным идиотом и намеренно перерывал полки подольше, чтобы придумать, как еще можно было оправдаться перед Розой за этот кошмар.       – О, прикольные трусы, – внезапно хмыкнула девушка, заставив Пако похолодеть. Оставалось молиться, что она имеет в виду те, что висят на сушилке, а не какие-нибудь случайно забытые им грязные. Потому что в таком случае он из этого шкафа больше не вылезет. Оснует тут собственную Нарнию и будет жить припеваючи. – Тоже любишь «Рика и Морти»?       От сердца отлегло. Эти точно были чистые.       – Тоже? – уточнил парень, обернувшись через плечо.       – Ну да, – кивнула та, заметно веселясь. – Я буквально недавно все сезоны пересмотрела.       – Да, это… сестра подарила. Они ужасно плотные, – благоразумно рассудив, что Нарния еще дождется своего часа, он выпрямился и закрыл дверцы шкафа. – Все ржала на тему того, что я должен держать своего… огурчика Рика в тепле, – парень неловко улыбнулся и протянул Розе полотенце и сложенный поверх него цветочный халат. – Голодная, кстати? У меня, кажется, что-то было в холодильнике. Может, даже еще съедобное.       – Вообще-то… звучит неплохо, – кивнула та, оглядев поданные вещи. – Я еще даже не завтракала. Мне в эту дверь?       Парень не сдержал смешка. Дверей в квартире было всего три: входная, на балкон и в ванную. Какие еще могли быть варианты?       – Нет, это кладовка. Но сейчас принесу таз.       – Таз? – распахнула глаза девушка, кажется, моментально вспомнив страшные рассказы Пако об отсутствии в некоторых домах водопровода.       – Не бойся, – отмахнулся он легко, – там чистая вода. Я в ней всего два раза мылся.       Роза недоуменно моргнула, но потом все же подошла к той самой двери и заглянула внутрь.       – Так и знала, что врешь, – сказала она тем не менее с нескрываемым облегчением и, напоследок стрельнув в парня укоризненным взглядом, заперлась внутри.       Пако же, все еще посмеиваясь над ее ошарашенным выражением лица, направился к холодильнику. Совсем недавно, пока он валялся на больничном, Лючия натаскала ему целую кучу продуктов, в том числе овощей, к которым он до этого дня даже не прикасался. Но, наверное, их вполне реально было бы порубить в салат.       Когда она спустя минут пятнадцать вышла из ванной, он как раз заканчивал украшать свое чудо поварского искусства веточками кинзы. Яичница, которую парень подал на двух отдельных маленьких тарелках, слегка подгорела с одной стороны, но, по глубокому убеждению Пако, не существовало такой проблемы с едой, которую нельзя было бы исправить щедрой порцией острого соуса.       Закончив и вытерев перепачканные руки о штаны, парень кивнул, приглашая девушку за стол. Потом, спохватившись, сдернул со спинки отодвинутого для нее стула свои грязные джинсы.       – Без ГМО и тараканов, – гордо сообщил он между делом. – Кофе будешь?       Роза, заметно посвежевшая после душа и буквально светившаяся от удовольствия, тут же уселась на предложенное место и схватилась за вилку:       – Выглядит очень…       – Аппетитно?       – Мило, – поправила его та. – Заботливо. И еще эта зелень сверху. Ты прям как… Альба.       – Боюсь, что на зелени сверху сходства наших блюд заканчиваются, – добродушно фыркнул он. – Твоя няня готовит так, что ей уже зарезервировали место в команде небесных поваров. А я… ну так, чему-то где-то научился, пока жил один. Молоко, сахар, сливки? – это он спросил, обернувшись на нее через плечо.       – Давай просто с сахаром. Давно ты живешь один? – спросила девушка, накалывая на вилку кусочек авокадо и отправляя его в рот.       – С тех пор как начал зарабатывать достаточно, чтобы позволить себе это.       – То есть с тех пор, как… – неуверенно начала она, и Пако кивнул, не дав ей закончить:       – Да, с тех пор как начал работать на твоего отца. Года… два с половиной уже получается, – прикинул он. – Можно сказать, это было первое, что я сделал, как только у меня появились свои деньги в достаточном количестве.       Судя по тому, как Роза нахмурила брови, она прямо сейчас собирала у себя в голове всю ту информацию о нем и его семье, что слышала ранее.       – А остальные твои братья и сестры? Они до сих пор живут с родителями?       – С мамой, – поправил ее он, наконец-то выставив на стол две кружки кофе и, взяв одну себе, уселся за стол рядом. – Отец умер шесть лет назад. Нет, они в основном тоже… разбежались кто куда. Жить с сеньорой Мартинес под одной крышей – то еще удовольствие, скажу я тебе. Лючия вот сразу после выпускного съехала. С мамой сейчас только Алонсо живут и Грегорио. Первый просто не приспособлен жить один, если ему никто с утра под нос не кладет чистые трусы и носки, не готовит завтраки и не гладит рубашки. А второй… ну, с ним случай отдельный – к тому моменту, как пришел его черед выбираться на свет Божий из материнского чрева, все лучшие качества сеньоры Мартинес уже были розданы другим детям. Он вообще годится только на то, чтоб им дыры в заборе затыкать, если хочешь знать мое мнение. Или стол подпирать, чтобы не шатался.       – Он самый младший? – предположила Роза, сперва прожевав и проглотив. – А ты… дай угадаю. Пятый?       – С чего ты взяла? – улыбнулся парень, отпивая из своей кружки.       – Алонсо самый старший, – рассуждала девушка, покачивая вилкой из стороны в сторону. – О других ты говоришь так, будто они вообще к тебе никакого отношения не имеют, значит, ты с ними не нянчился. А вот про Лючию и Грегорио рассказываешь свысока. И раз аж до двадцати двух лет жил с матерью, то помогал с их воспитанием, потому что все остальные от вас съехали. А еще… – она многозначительно подняла палец. – Я чувствую в тебе что-то особенное… Какую-то неприкаянность, что ли. И пофигизм, – и кивнула куда-то в сторону горы кружек у дивана. – Такое бывает с теми, кто очень долго был самым младшим в семье и не привык нести за себя ответственность.       – Думаешь, я безответственный? – скептически поднял бровь Пако.       – Нет, – поспешно мотнула она головой. – Ты можешь нести ответственность за то, что тебе поручили или навязали. Но не за себя самого… Не знаю, как объяснить… Просто чувствую. Я же тоже младшая.       – И к тому же единственная девочка. Непросто это, наверное.       Но заметив, как по лицу Розы тут же скользнула тень, парень поспешил сменить тему, чтобы не дать девушке уйти в себя:       – У нас в том районе, где мы жили до папиной новой работы и переезда, тоже была девчонка, которая единственной дочкой в семье уродилась. Боевая была, жесть. Выбила мне два молочных зуба, представляешь? А они ведь даже не шатались.       Вспоминая те деньки, он улыбнулся с нескрываемой ностальгией. А Роза ошарашенно округлила глаза и аж есть перестала:       – Что ты сделал?       – Сказал, что девчонкам нельзя с нами в поход за сокровищами, – пожал плечами тот. – Она так взбеленилась, я думал, что лопнет от злости. Схватила какую-то палку – или доску, я уж не помню точно – и саданула мне прямо по лицу со всего размаха. После такого ее, конечно, нельзя было в стаю не принять. А я сразу решил, что обязательно женюсь на ней, когда вырасту, – тут парень затормозил, сообразив вдруг, что Розе может быть не слишком приятно это слышать, и добавил: – Но они переехали через пару лет, и мы с ней с тех пор не виделись.       – Значит, ты ценитель жесткого флирта? – сверкнула глазами та, едва сдерживая смех. – Надо было тогда у бассейна как-то иначе мне действовать… Отобрать у тебя ствол, например, пока спал, и шмальнуть тебе в колено.       Представив себе это в красках, Пако усмехнулся:       – О да, так бы ты точно произвела неизгладимое впечатление. Вероятно, я бы загремел в больницу на пару месяцев, но по возвращению почти наверняка смотрел бы на тебя совсем другими глазами, – и расслабленно откинулся на спинку своего стула.       Пока Роза ела, он успел рассказать еще несколько забавных историй. Она слушала его внимательно, даже с какой-то жадностью, потому что уточняющих вопросов было много, но все они, в сущности, сводились к деталям того мира, в котором прошло детство парня. Кажется, образ такой Мексики девушка дорисовывала в своей голове буквально на ходу, так как прежде смотрела на нее только через автомобильное стекло, и совсем не понимала, как все устроено.       Досады или раздражения из-за того, что то и дело приходилось отвлекаться на пояснение разных нюансов, Пако не испытывал. Наоборот, поделиться с ней чем-то своим было… почти интимно. И даже немного волнительно.       К тому моменту, когда Роза закончила со своим кофе, она уже знала его краткую биографию, нескольких дворовых приятелей по именам и даже кличку пса, которого Пако притащил как-то домой, за что был выпорот и выгнан жить на улицу с этим самым псом. Очевидно, своей манипуляцией мать добивалась совсем не того, что сын ее целых три дня спал на коробке от кондиционера, но тот был чертовски упрям.       – А чем ты… обычно здесь занимаешься в свои выходные? – спросила Роза, блуждая по маленькой квартире и что-то то и дело подбирая в руки, чтобы рассмотреть получше.       Наблюдая за ней с кухни, парень испытывал очень необычные, но довольно приятные чувства. В этом дурацком цветном халате, разутая и неприбранная, девушка выглядела очень по-домашнему. И вообще как будто была не из другого, шикарного и недостижимого для Пако мира, а буквально местной – самой обыкновенной девчонкой. Просто очень красивой.       – Сплю, – честно отозвался он. – Иногда заваливаюсь к сестре и играю у нее в приставку. Еще бывает… хожу гулять, – он уже почти ляпнул про свои периодические визиты в «Пьяного койота», но вовремя спохватился. – Или киношки какие смотрю.       – Какие, например? – тут же уточнила девушка, оборачиваясь к нему.       – Боевики в основном, – неловко почесал в затылке парень. – Не люблю занудные фильмы, где все просто ходят туда-сюда со сложными лицами два часа экранного времени. Если ничего не взрывается и никто не ползет на бровях спасать мир под пафосную музыку, это кино не по мне.       – Л-ладно, – кивнула она как-то неуверенно, и Пако вдруг почувствовал себя очень глупо, ведь он только что совершенно без задней мысли описал быт, наверное, самого скучного человека на свете. – Я тоже боевики люблю. Покажешь свой любимый?       – Серьезно? – недоверчиво покосился на нее Пако. – Зачем? В смысле… ты уверена, что хочешь? Он больше двух часов идет так-то.       – А мы куда-то торопимся? – как будто искренне удивилась Роза, и он был вынужден признать, что торопиться им и правда некуда.       – Ну, тогда приготовься к обильной доле американского пафоса, – сразу предупредил он, взяв в руки пульт и принявшись возиться с телевизором. – А еще к самому потрясающему саундтреку из всех, что я вообще встречал в боевиках.       – Всегда готова, – фыркнула девушка. – Как называется-то?       – «Скала». И нет, там нет Дуэйна Джонсона.       – Там есть Николас Кейдж, – подтвердила она, уже загуглив название в телефоне Пако, а потом приглашающе похлопала по месту на диване рядом с собой. Парня дважды просить было не нужно и, запустив фильм, он с удовольствием плюхнулся к ней, совершенно естественным движением обняв девушку за плечи и притянув ближе к себе. Та охотно поддалась его движению и с комфортом улеглась на плечо, обняв парня поперек груди. Все было так естественно, будто они вот так сидели буквально каждый вечер, а не в первый раз остались друг с другом наедине в его квартире.       Время пролетело почти незаметно. Несколько раз они ставили фильм на паузу, чтобы проржаться, поделиться впечатлениями, отлучиться до туалета или покурить на балконе. Иногда дело приобретало пикантный оборот, и оба никак не могли перестать целовать друг друга, словно пытаясь восполнить чудовищную нехватку за прожитые годы, а еще набрать ощущений впрок. Но дальше не заходило: каждый раз, когда обстановка явно перегревалась, Роза снова вспомнила про фильм и заставляла их возвращаться к просмотру, будто для нее это было очень важно.       Живое обсуждение происходящего на экране не стихало, и, к большому удивлению Пако, девушка в самом деле оказалась неплохим знатоком олдскульных боевиков, потому что даже смогла поддержать разговор на тему других ролей Николаса Кейджа и Шона Коннери. Конечно же, не обошлось без обсуждения «Индианы Джонса», которое в свою очередь перетекло в фильмографию Харрисона Форда, а там в ход пошли «Звездные войны» и «Бегущий по лезвию»... Короче говоря, когда фильм наконец-то закончился, за окном начало стремительно темнеть.       – Так почему все-таки именно он? – уточнила Роза, забравшись к Пако на колени, когда он наконец-то отложил смартфон, с помощью которого только что заказал им две больших пиццы. – Почему «Скала»?       – Ну, во-первых, он забавный, – отозвался тот, принявшись неторопливо поглаживать ее по бедрам. – Во-вторых, как уже сказал, тут потрясающая музыка. В-третьих, он какой-то… правильный, что ли. Искренний. Не знаю, в современных боевиках такого нет. Он вроде наивный местами, чрезмерно пафосный, но в конце все равно на слезу прошибает. А еще мне нравится, что побеждают и всех спасают в итоге не сильные и натренированные морские котики, а чувак, который в начале от всего происходящего кирпичами срал.       – Ну нет, не согласна, – мотнула головой Роза. – В сцене с куклой и зарином в начале он отлично себя показал. Яйца у мужика на месте.       – Ты поняла, о чем я, – отмахнулся Пако. – Когда ему сказали, что он пойдет вместе со всеми в Алькатрас, он побежал блевать в туалет от страха. Но в итоге взял себя в руки и смог сделать то, что было нужно. И остался собой при этом. Мне… близка эта идея. Про то, что каждый может стать героем и спасти мир. Но… – парень сбился, а перед глазами у него снова мелькнуло чужое, искаженное мольбой лицо.       Пожалуйста, у меня семья, сеньор…       – Но, увы, жизнь не кино, – нескладно закончил он.       Роза, видимо, уловив изменившуюся тональность его голоса, тоже заговорила тише:       – Ты себе все не так представлял, да? – спросила она, выводя непонятные узоры на его груди кончиком пальца. И хоть формулировка девушки была довольно абстрактна, Пако ее понял и, глубоко вздохнув, кивнул. – Если бы ты снова мог выбирать… кем бы стал, если не гангстером?       – Может, механиком, – задумавшись, отозвался он. – Я любил вместе с отцом в двигателях ковыряться. Было круто заставлять работать то, что до этого не работало, – подумав, он добавил, поймав ее взгляд: – А это ведь почти то же самое, что быть доктором, разве нет? Только они чинят людей, а механики – машины. Жаль, что… Ну ты сама знаешь – что все не так, – и в каком-то почти рефлекторном, защитном жесте подтянул ее к себе ближе.       И вот оно снова вернулось: это болезненно тянущее, безжалостное чувство неизбежной конечности всего происходящего. Пока они смотрели кино, обнимаясь на его диване, как парочка подростков, Пако умудрился про это забыть. Вдохновленный любимым фильмом и близостью Розы, находиться рядом с которой оказалось необычайно легко, естественно и как будто единственно правильно, он на несколько часов даже поверил в то, что все это взаправду. Что они никого не обманывают и нет никакого слона в комнате, о котором никто из них не решается сказать вслух.       Но притворяться становилось все сложнее.       – Роза, мы…       – Должны напиться, – перебила его она, решительно сдвинув брови, а потом обхватила его лицо и крепко поцеловала. – У тебя что-нибудь есть? Или сбегаем до ближайшего магазина?       В ее глазах он видел твердость – а еще мольбу подыграть ей и не ломать все прямо сейчас. Дать им еще хотя бы пару часов.       – Вроде что-то оставалось, – подумав, кивнул Пако. – Сейчас посмотрю.       Порывшись в шкафах, он действительно нашел целых две бутылки текилы. Тоже, что ли, Лючия припасла? Или он сам, но просто забыл про это? Так или иначе, вечер определенно переставал быть томным.       – Блин, вот это да! – донесся вдруг голос Розы с балкона. – Закат такой яркий, хочу посмотреть! Почему у тебя квартира так неудобно расположена?       – Если хочешь, можем подняться на крышу и посмотреть оттуда, – предложил он, бросив короткий взгляд в ее сторону и убедившись, что девушка не опирается на ржавые перила. – Я текилу нашел. Пьешь?       – Шутишь, что ли? – вздернула носик она. – Я, вообще-то, настоящая мексиканка. Где у тебя выход на крышу?       – Прошу за мной, – и Пако галантно указал рукой на входную дверь.       После чего, вручив ей бутылки и два стакана, вывел девушку на лестничную клетку, а сам, захлопнув за ними дверь в квартиру, полез по железной стремянке к люку в потолке. Пару раз звучно долбанул по нему кулаком, из-за чего ему на голову и плечи посыпалась ржавая крошка и еще какой-то мусор, но потом все же открыл и выбрался наружу. Затем свесился обратно, протягивая руки к Розе. Та передала ему их нехитрый скарб, а затем последовала за ним с таким неподдельно заинтригованным видом, будто он, по меньшей мере, привел ее на смотровую площадку Эйфелевой башни.       – Добро пожаловать в твое королевство, Симба, – добавив в голос полагающегося в моменте пафоса, произнес Пако, обводя рукой окрестные крыши такой же малоэтажной застройки. – Все, до чего дотягивается солнечный свет, однажды будет твоим.       – Не моим, а Фернандо Салазара, – сморщила носик Роза, однако во взгляде, которым она окинула простирающуюся во все стороны россыпь крыш, действительно читалось что-то похожее на восхищение.       И хотя сам Пако видел этот пейзаж и раньше, сейчас тот и правда показался ему каким-то особенно красивым. Может, дело было в этом роскошном, красно-оранжевом пламенеющем свете, которым здесь все было залито. Может, в воздухе, пахнущем пустыней и свободой. А, может, в той девушке, что сейчас стояла рядом с ним и тоже на все это смотрела так, будто никогда в жизни не видела ничего прекраснее.       – Ну, за что пьем? – поинтересовался парень, когда открыл бутылку, наполнил стаканы и протянул Розе один из них.       – Предлагай, – с улыбкой пожала плечами она.       – Черт, даже и не знаю, – хмыкнул парень, гоня прочь банальные варианты вроде «любви» и «этого вечера». – За Николаса Кейджа и его стальные яйца?       Роза засмеялась, но потом уверенно кивнула:       – Звучит как полная лажа, но я в деле, – и недолго думая, опрокинула в себя стакан текилы. Однако удерживать на лице равнодушное выражение лица у девушки получилось недолго – и уже в следующую секунду она скривилась и зашипела: – Черт, ненавижу крепкий алкоголь. Надо было пиццу дождаться.       – Вот тебе и настоящая мексиканка, – с надуманным разочарованием отозвался Пако и тоже выпил.       Потом они уселись на парапет крыши и, свесив ноги вниз, снова завели какую-то отвлеченную болтовню обо всем на свете, старательно обходя стороной то, что действительно было важно. Причем чем яснее Пако понимал для себя, насколько Роза привлекает его, как ее общество на него воздействует, не просто приятно развлекая, но как будто возвращая к жизни – обезболивая старые раны и наполняя душу действительно прекрасными порывами – тем страшнее ему становилось.       То самое замалчиваемое важное крылось в тенях, подбиралось к нему все ближе, постепенно загоняя в ловушку, перекрывая кислород и нашептывая в уши бесконечные вопросы, от которых Пако с каждым разом становилось все сложнее отмахиваться.       Куда все это ведет и зачем это нужно вообще? Почему она сейчас именно здесь, с ним, а не в любом другом месте?       Что будет, когда этот день закончится?       Из последних сил сопротивляясь их натиску, он смотрел на Розу и с каждой секундой все острее чувствовал, что должен сгрести ее в объятия, потому что они уже слишком давно и ужасно напрасно сидят на дистанции.       Пако понятия не имел, чувствовала ли она то же самое – этот нарастающий жар в груди, это отзывающееся покалыванием в ладонях желание прикоснуться. Убрать, например, волосы с ее изящной смуглой шеи и языком провести по той грани, где закатный солнечный свет переходил в тень. Слизать его как мед. Порыв был такой сильный, что парень в самом деле легонько качнулся в ее сторону.       – Что ты… – встрепенулась Роза. – Ты в порядке?       – Нет, – честно отозвался Пако. – Я в полной заднице.       – Я… могу чем-нибудь тебе помочь? – неуверенно уточнила девушка, кажется, искренне не понимая, в чем дело.       – Да, – кивнул он, одной рукой гладя ее по щеке. – Определенно можешь, – и, проведя большим пальцем по ее приоткрывшимся ему навстречу пухлым губам, добавил: – Можешь перестать быть такой красивой, пока я не натворил каких-нибудь ужасных пьяных глупостей?       Она смотрела на него широко распахнутыми глазами и, кажется, понятия не имела, что на это ответить. Только дыхание ее стало чуть более шумным, а пальцы вцепились в парапет до побелевших костяшек, будто услышанное только что не на шутку ее взволновало.       – Я не… Пако, я… – она не договорила, так как у парня в кармане зазвонил телефон.       – Да, – не скрывая досады, что их прервали, ответил тот. – Сейчас спущусь. Это доставка, – пояснил он, перекидывая одну ногу обратно на крышу. – Вернемся в квартиру или хочешь тут остаться?       – Тут, – рассеянно обронила Роза. – Скоро звезды появятся. Ты только… принести покрывало какое-нибудь. Парапет узкий слишком для коробки пиццы, упадет.       Парень обернулся минуты за три, так как не хотел оставлять девушку одну на крыше слишком долго. И уже вскоре они, с бутылками и коробками, расположились на полу, застеленном квадратом клетчатого покрывала.       – А вот и мои четыре звезды, – сообщила Роза, глядя тоскливым взглядом на совсем уже почерневший восток и несколько робко мерцающих над горизонтом звездочек. – День почти закончился.       – И что это значит? – нахмурился Пако, остро чувствуя укол подтекста где-то между ребрами.       Но она не ответила, и дальнейший разговор тоже не склеился.       Солнце окончательно село, и в медленно тающих сумерках лицо девушки казалось каким-то особенно бледным – то ли напуганным, то ли измученным. Парень тщетно пытался разгадать, что происходит у нее в голове, но одно его предположение оказывалось тревожнее другого, и он никак не мог избавиться от ощущения, что происходит что-то неправильное. То, что пришло вместе с темнотой и накрыло их обоих с головой.       Что-то плохое.       – Как думаешь, может, нам стоит…       – Ты собирался меня поцеловать, – вдруг напомнила Роза, ловя его взгляд. Голос ее дрожал. – Я права?       – Я хотел… не только этого, – качнул головой он.       – Поцелуй меня, – прошептала она, и уголки ее губ жалобно дрогнули. – Пожалуйста.       Отодвинув со своего пути полупустые коробки и бутылку, парень придвинулся ближе. Взял в ладони ее личико и мягко провел большими пальцами по щекам. Роза, затаив дыхание, сжала его запястья, и хватка ее была такой сильной, словно под ногами девушки разверзлась пустота, и она таким образом из последних сил удерживалась на ее краю.       – Ну-ну, девочка моя, – заговорил Пако, и голос его стал ниже и ласковее. – Не надо так. Я же здесь, с тобой. Я с тобой.       Вкус их поцелуя был горько-сладким, отдающим нотками крепкого алкоголя и отчаяния, и то жаркое, неистовое чувство, что накатывало у парня внутри, было таким же: яростным и беспомощным одновременно. Уложив Розу поверх клетчатого покрывала, он навис сверху, вжимая ее в еще не остывшую после заката крышу. Девушка всхлипнула под ним, но когда Пако попытался отстраниться, подумав, что сделал ей больно, крепко вцепилась ему в плечи и удержала рядом.       – Нет, – услышал он ее срывающийся голос. – Только не уходи… – а потом снова вовлекла его в глубокий, жадный поцелуй.       От ее лихорадочной пылкости у него в голове все смешалось, но Роза сама задрала подол халата выше и принялась стаскивать с себя трусики.       – Помоги, – попросила она.       – Прямо здесь? – удивился он, тем не менее исполнив просьбу, а потом снова склонится к ее лицу и коротко прикоснулся к нему губами. – Ты уверена?       – Да, – выдохнула Роза, распахнула халат и крепко обвила парня за шею. – Уже ночь, Пако…       Скорее всего, она имела в виду, что стемнело достаточно, чтобы их здесь никто не увидел, но сказанная фраза так явственно горчила, будто Роза имела в виду нечто иное. Лицо Пако дрогнуло, резонируя с острой болью, на мгновение проступившей во взгляде девушки, но она снова просила так страстно, так явно демонстрировала, что нуждается в нем, что, не давая себе больше времени задуматься, Пако расправился с собственными джинсами и толкнулся внутрь.       Роза вздрогнула и напряглась под ним, но когда тот замер, капризно сморщилась и заерзала, призывая продолжить.       – Что… с тобой происходит? – выдохнул он ей в шею, а потом оставил там влажный поцелуй, как хотел уже давно.       – Не знаю, – эхом отозвалась девушка, ластясь к нему и прогибаясь навстречу. – Я просто… просто хочу чувствовать тебя. Внутри. Снаружи. Ты нужен мне.       – Я здесь, – повторил он, делая новый толчок, плавный и глубокий.       Роза раздвинула ноги шире, но тело ее, несмотря на всю его соблазнительную гибкость, все еще оставалось прохладным и неподатливым, как схватившийся кусок глины. И потому Пако не торопился: покрывал долгими вдумчивыми поцелуями ее лицо, шею и ключицы, ласкал и гладил, стараясь отогреть ее прикосновениями своих губ и ладоней. И не ускорял движения бедер до тех пор, пока хватка на его плечах не ослабла, а кожа девушки не приобрела положенное ей тепло и мягкость. Вскоре поверхностное, загнанное дыхание Розы успокоилось, став глубже и наполнившись пока еще едва слышными, но все более блаженными стонами.       Пако продолжал чередовать ласки с мягким шепотом и заверениями в том, что он никогда ее не оставит, что всегда будет рядом и, что бы ни произошло, они обязательно со всем справятся, и девушка от этих слов расслаблялась как от теплой воды, размягчалась в его руках, нетерпеливее кусая губы и все крепче обнимая ногами его бедра.       – Ты такая красивая, – тихо пробормотал он, в очередной раз отстранившись и совершенно поплывшим глазами глядя на нее сверху вниз. – Такая потрясающая… Самая потрясающая женщина в моей жизни.       Щеки ее залило румянцем, а взгляд наполнился жаркой истомой. И вместо ответа Роза наконец-то перестала цепляться за Пако как за спасательную ветвь, а запустила ладони ему под майку и широко прошлась по спине, приятно царапая в пояснице. Словно вспомнив, что можно не только отдаваться, но и дарить, девушка стала чуть активнее – все такой же одуряюще уязвимой и трогательной, но уже способной на ответную ласку.       Толчки Пако ускорились и налились силой только со второго захода – после того, как оба они оказались полностью обнаженными, а Роза покрыла поцелуями, казалось, каждый сантиметр лица, шеи, плеч, груди и живота парня. Она ласкала его рукой, подставлялась ответным ласкам, без остатка отдаваясь процессу и позволяя наслаждаться собой. И только потом, насытившись, снова легла на спину и, призывно разведя ноги, направила в себя член парня.       Распаленный к тому моменту до предела, Пако брал ее нетерпеливо, крепко удерживая за бедра и облизывая полыхающим взглядом каждый изгиб девушки. Отмечая испарину на лице, в ложбинке между ключиц, ниже, на рефлекторно подрагивающем животе, смотрел, как Роза ласкает себя, кусает раскрасневшиеся губы, сосредоточенно морщится и дышит так глубоко и часто, что иногда срывается на тонкие стоны. Смотрел и отчетливо понимал, что сам стремительно теряет последнюю связь с реальностью.       Он даже не уловил тот момент, когда девушка подошла к пику, и оргазм ее вместе с пронзительным стоном, запрокинутой головой и прокатившейся через все ее тело дрожью застал парня врасплох. Так что стараясь успеть прочувствовать хотя бы остатки ее удовольствия вместе с посторгазменными судорогами, он сменил свою сидячую позицию и навалился на Розу сверху, крепко сжимая ее в объятиях.       Каждый новый его толчок, более резкий, жесткий, окончательно сорвавшийся, девушка встречала настолько сладкими всхлипами, что Пако потребовалось всего несколько секунд – и он тоже ярко кончил, глуша во влажном и солоноватом изгибе шеи девушки свой протяжный рык.       Несколько минут после они лежали неподвижно, приходя в себя и остывая. А когда чуть позже парень отстранился, то заметил, с каким трудом Роза разлепила влажные ресницы, реагируя на его движение.       – Спать? – тихо поинтересовался он, проведя пальцами по ее щеке. – В душ не пойдешь?       – Черт, – недовольно и сонно поморщилась девушка, явно демонстрируя свою досаду от того, что нужно еще куда-то идти и что-то делать. – Надо, – а потом выбралась из-под Пако и принялась одеваться.       Тот тоже решил, что, пожалуй, и правда пора что-нибудь на себя накинуть, потому что ночной ветер уже начал холодить.       Сборы у них заняли всего пару минут, а вот путь до дивана затянулся. Сперва они застопорились на лестнице с крыши, потому что Роза призналась, что у нее дрожат колени, и это заставило Пако самодовольно усмехнуться, но от комментариев он воздержался. Потом по очереди сходили в душ, разобрали диван, постелили постельное белье и даже еще раз вышли покурить на балкон.       Когда же Пако наконец набросил на себя и Розу одеяло, на часах было уже половина второго ночи.       – Заведи будильник, – попросила девушка, устраиваясь на его груди с такой деловитостью, будто уже всерьез считала это своим законным местом. – Надо соответствовать легенде, и если ты возвращаешь меня из клуба, то точно не после обеда.       – Блин, – недовольно вздохнул парень, зажигая экран телефона. – На сколько?       – Часов на… шесть, – Роза сладко зевнула посреди фразы и окончательно притихла.       – Пиздец, – едва слышно выругался Пако, но послушался.       Ему до последнего не хотелось засыпать и отпускать этот день, но усталость брала свое, и постепенно мысли его становились все более разрозненными и обрывистыми, сгущаясь в какое-то бесформенное теплое марево, пока парня окончательно в них не засосало.       А потом зазвонил будильник.       Пока Роза приводила себя в порядок, он разогрел им на завтрак оставшиеся со вчера куски пиццы и заварил кофе. К еде девушка почти не притронулась, а вот кофе выпила. Общались они, в отличие от вчерашнего дня, мало – Пако постоянно зевал и с трудом мог сосредоточиться на происходящем. Роза тоже выглядела хмурой и немного помятой, но после полубессонной ночи это было и неудивительно.       И только когда они наконец сели в машину, парень начал понимать, что именно было не так: на его вопросы девушка отвечала кратко и как будто неохотно, на шутки почти не реагировала и, если он ее ни о чем не спрашивал, сама разговор не начинала. Зато успела за двадцать минут дороги выкурить три сигареты.       Кажется, она уже поняла то, что для Пако стало очевидно только в этот самый момент: бежать было больше некуда.       – Ты мне так и не расскажешь, что у тебя дома случилось? – спросил он нарочито сдержанным, почти равнодушным голосом.       – Нет, – мотнула головой Роза, не глядя на него.       – Я к тому что… мне было бы проще, если бы я понимал… контекст, – объяснять это было непросто, слова как будто вязли на губах. – Вчера был потрясающий день, но мне нужно знать, что с тобой происходит. Теперь когда мы вместе и…       – Мы не вместе, Пако, – вдруг перебила его она, и в ее голосе парень явственно различил болезненные нотки.       – В… плане? – не понял он. – А, в смысле официально? Да, естественно, что твой отец нас не благословит, но, я уверен, что мы найдем способ…       – Нет никакого способа, – снова прервала его девушка, причем с такой резкостью, что парень оторвал взгляд от дороги и посмотрел на нее. Выражение лица Розы было упрямым, решительным и жестким – ровно таким, с каким люди обычно нажимают на курок – чтобы убить кого-то или застрелиться самому. – Вчерашний день, каким бы он там ни был, больше не повторится. Забудь, – и отвернулась к окну, всем своим видом показывая, что разговор окончен.       – Забыть? – вырвалось у Пако возмущенное. – Что, блядь, значит, забыть? Это вообще как?       Но она не ответила. И даже ухом не повела. Просто вжалась в спинку сиденья и крепче обхватила себя руками.       Нет. Быть такого не может. Она не могла вот так просто взять и…       – Роза, я от тебя не отстану, пока не скажешь, в чем дело, – замотал головой он. – Не после того что было.       – А что было? – все же бросила на него вызывающий взгляд она. – Мне было плохо, ты мне помог. Пицца, текила, секс – было отлично, спасибо. Но на этом все, Пако.       Ее слова падали как камни – раскаленные, жгучие, переполнявшие его грудь непониманием и болью, которые почти мгновенно перекинулись в ярость. Парень едва сдержался от того, чтобы схватить Розу, хорошенько встряхнуть ее и вытребовать все ответы. Вырвать у нее то самое, что по праву теперь принадлежало ему.       Объяснения. Правду. Ее сердце.       Но вместо этого он вжал педаль газа в пол, осознав вдруг, что на самом деле нет у него никаких прав. Потому что сам был во всем виноват. Глупый маленький песик. Правда поверил, что раз хозяйка разрешила тебе провести ночь в ее постели, то теперь ты значишь для нее что-то особенное?       Роза не сказала ему о том, что у нее случилось, не потому что это было слишком сложно или слишком больно. Это просто его не касалось. Ей нужно было отвлечься, и она отвлеклась, побаловалась экзотикой, а теперь хочет домой, обратно на шелковые простыни.       Для него вчерашний день был чем-то особенным, чем-то безмерно важным и драгоценным, а для нее, очевидно, альтернативой спа-салону. Или блеванию в клубном сортире.       Было отлично, спасибо.       Затормозив перед крыльцом особняка Ласаро, Пако вышел наружу, не глуша мотор, и открыл дверь перед Розой рывком, еле сдержавшись, чтобы не выволочь девицу из машины за шкирку. Но, к счастью, этого и не потребовалось. Она сама выскочила наружу и, не оглядываясь, умчалась в дом.       Вот все и закончилось.