Пустыня Сонора

      – Niña, поднимайся, полдень уже, – прорвался сквозь омут неясных и довольно тревожных сновидений голос Альбы. – И собирайся скорее. Сеньор хочет тебя видеть.       – Что? – высохшим голосом переспросила Роза, жмурясь и насилу отрывая лохматую голову от подушки. – Что случилось?       – Это ты мне скажи, что ты там опять натворила, – сетовала няня, подбирая с пола брошенные со вчера туфли, белье и платье своей питомицы. – Сеньор Леандро жутко не в духе! Вот чего тебе на месте не сидится, а? Я воспитывала тебя кроткой, почтительной, послушной девочкой, а это наказанье мне кто подкинул?       Роза с трудом села на кровати, осоловело наблюдая за хлопочущей женщиной, которая зачем-то бросилась наводить в ее комнате порядок, и подтянула на груди одеяло.       – Ничего я не делала… А Леандро вообще в духе не бывает, – пробормотала девушка. – Но при чем тут он вообще? Кто хочет меня видеть, я не поняла?       Альба выразительно вздохнула, упомянув Деву Марию, а потом уперла руки в боки и наконец повернулась к Розе:       – Сеньор Ласаро, твой отец! Я же сказала, девочка! – и не меняя возмущенного тона и выражения лица, разжала кулак. – Это еще что такое?       В ее ладони лежал вчерашний раскуренный девушкой косячок, который ее няня, видимо, только что подобрала с пола. И, может быть, не будь Роза спросонья, она придумала бы какую-нибудь подходящую шутку и выкроила себе тем самым время на побег, но вместо этого просто глупо моргнула и замерла.       – Эх, я тебя сейчас по голой жопе-то как! – разразилась Альба праведным гневом, сдергивая со своей воспитанницы одеяло и оставляя ее совершенно обнаженной, а потом сурово замахнулась.       – Ай-яй-яй! – взвизгнула девушка и моментально подорвалась с кровати в сторону ванной. – Альба, не надо!       – Descarada! – метнулась за ней няня, но, конечно же, даже кровать своей тяжелой и круглой фигурой не успела обогнуть, когда Роза уже шмыгнула за дверь и заперлась. – Ишь, что удумала! Нахалка! Ну, погоди у меня! Долго там все равно не просидишь! Вот сейчас кто из братьев придет спрашивать, почему ты еще не у отца, а я им как покажу эту мерзость!       – Не покажешь! – крикнула та из-за двери, живо представляя себе, как мелко, по-индюшачьи колышутся в гневе дряблые нянины щеки, и едва подавляла смех.       Никому она ее не сдаст, как бы ни ярилась. Скорее, возьмет всю вину на себя и будет упорно, но совершенно неправдоподобно доказывать, что косяк принадлежит ей. А попросишь в подтверждение хотя бы прикурить его, она сначала попытается, но, конечно же, не справится, однако гордо вздернет свой нос картошкой и будет уверять, что вовсе его не курит, а лечит мигрень, прикладывая ко лбу.       Роза все это знала наверняка, потому что через подобное они с няней уже проходили.       – Покажу-покажу! Будешь знать! – донеслось до нее упрямое ворчание.       – Милая моя Альба, – улыбнулась девушка нежно и, покачав головой, включила душ.       Шум воды напрочь заглушил то, что творилось в комнате, но Роза была почти уверена, что Альба, успокоившись, от косяка избавилась и, прибравшись в комнате, решила свою несносную питомицу все-таки не караулить.       Ожидаемо, когда девушка осмелилась высунуть нос из ванной, в комнате уже никого не было, а на кровати ее было полюбовно разложено белое ситцевое платье на тонких бретельках, которое няня, несмотря на то, что оно едва доходило Розе до середины бедра, считала невероятно милым и девственным. Возможно, из-за мелких красных цветков в принте, а может быть, из-за объемных складок подола. В любом случае, выбор Альбы навел девушку на совсем уж нехорошие предчувствия: если няня пытается выставить Розу перед отцом в образе почти что ангельской невинности, то атмосфера за дверьми этой комнаты и правда должна быть гнетущей.       Девушка изо всех сил старалась припомнить, чем могла провиниться перед отцом за последнее время, но не смогла вообразить ничего, кроме замученного Хавьера. Но и у того вчера был практически выходной, разве нет? А не нравится, что верный капо, вместо своих прямых обязанностей, тратит время на ее многочасовые прогулки, так пусть отец сам и отзывает свой же приказ, а взамен бедняги Хавьера приставляет кого-нибудь… другого.       Роза так и застыла посреди коридора, ведшего к рабочему кабинету Мануэля Ласаро. Глядя в окно, из которого был прекрасно виден пост охраны, она почувствовала, как слабнут ее коленки, а в животе все поджимается так крепко, что аж начинает подрагивать от усилия удержать тело в собранном состоянии.       В компании пары охранников стоял Пако. Живой, здоровый, целый и невредимый. Позабыв о сигарете, он, как всегда, заразительно улыбался и что-то рассказывал сослуживцам, жестикулировал и, кажется, чувствовал себя прекрасно. В сторону Розы парень, разумеется, не смотрел, но даже если бы – все равно вряд ли заметил бы неподвижную фигурку в одном из десятка выходящих на эту сторону окон. Тем более с такого расстояния.       Зато сама девушка видела его прекрасно – и глаз не могла отвести.       Пришел. Вернулся. Пако…       Взволнованная россыпь мурашек брызнула на кожу Розы, как мелкие капли воды, принесенные теплым бризом, и сердце ее захлебнулось сладкой радостью – безмерной, щемящей, вызывающей желание визжать и прыгать. Ох, Дева Мария, как же она соскучилась!       Стоп.       Нет.       Все это неважно. О чем она думает вообще? Разве забыла, что сама себе обещала все эти дни? Не смотреть на него, не говорить с ним, не подходить.       Не повторять ошибок прошлого и не портить парню жизнь своей мимолетной блажью. Так или нет?       «Так», – безжалостно хлестнула себя этим словом, как пощечиной, девушка, а потом, призвав на помощь всю свою силу воли, отвернулась от окна. Глубоко и шумно втянула носом, и, преодолев последние несколько метров, вошла в кабинет отца.       – Добрый день, – поздоровалась Роза кротко, выйдя в середину комнаты и покорно потупив взгляд. Ее все еще немного потряхивало, и перед глазами по-прежнему стоял образ улыбающегося Пако, поэтому девушка не сразу заметила помимо отца еще и сидящего в углу кабинета Леандро – лишь звук его голоса заставил ее вздрогнуть.       – Роза, тебе лучше сесть.       О Господи, да что случилось-то?!       Переводя ничего не понимающий взгляд с одного чрезвычайно сосредоточенного лица на другое, девушка послушно опустилась на краешек ближайшего стула и смиренно сложила руки на коленях.       Отец, все это время пребывавший в тяжелом молчании, словно специально испытывал терпение своей дочери. Он неторопливо вытащил из деревянного ящичка крепко скрученную кубинскую сигару, провел ей под носом, вдыхая запах, потом отрезал маленькой гильотинкой кончик и принялся ее раскуривать с характерным влажно пыхтящим звуком.       Чувствуя, как неумолимо холодеют пальцы ее ног, Роза попыталась прочитать по лицу Леандро, зачем ее вызвали, но мужчина что-то отрешенно листал в своем смартфоне и будто демонстративно не смотрел на сестру.       Первый густой и плотный клуб дыма поплыл над лакированной столешницей в сторону Розы, а вслед за ними грохнули и слова:       – Ты выходишь замуж.       Сердце девушки натужно всхлипнуло, дернулось и, оторвавшись от жил, с чавкающим звуком шлепнулось ей под ноги.       – У…же? – только и смогла произнести она.       – Да, – кивнул отец, выпустив еще один удушающий сноп, который тут же заполз Розе через ноздри в легкие и вытравил там все живое.       Слава богу, ей удалось удержать на лице спокойное выражение и даже не дрогнуть в голосе:       – Ясно.       В конце концов, она знала, что рано или поздно это произойдет. Конечно, хотелось бы иметь в запасе еще пару лет, но какая, впрочем, разница, так? Сейчас или потом, замужество – это ровно то, к чему ее готовили с самого детства, прожужжав об этом все уши и каждое нравоучительное предложение формулируя с позиции «понравится» или «не понравится» будущему мужу: похвалит, осудит, будет доволен или высечет – Розе было совершенно все равно, какое имя и лицо он будет носить, потому что образ его стоял в ее голове настолько же четко, насколько сама девушка знала, какой должна быть. Их отношения уже сложились – до свадьбы, до помолвки, до знакомства, до этой самой секунды.       А вся разница между нынешним моментом и предыдущими двадцатью годами заключалась лишь в том, что колесо фортуны, наконец, остановилось, и из сотни равновероятных имен его стрелка выбрала одно конкретное.       – Помолвку устроим у нас, – почти равнодушным, но твердым тоном продолжил отец. – Планируй на конец этой недели. Пусть Альба поможет тебе подготовиться.       Роза коротко кивнула, словно боясь растревожить зеркальную гладь того ледяного озера, на которое более всего сейчас походило ее душевное состояние:       – Хорошо. Будут какие-то пожелания по моему внешнему виду?       Мануэль Ласаро задумался, окидывая дочь прищуренным взглядом:       – Тебе идет открытая шея. Соберешь волосы наверх. И не переборщи с макияжем. Насчет платья сама решай, но без похабщины.       – Поняла, – снова кивнула девушка.       – Тогда можешь идти.       С ровной спиной Роза поднялась со стула и уже было двинулась к выходу, прикидывая, какой фасон платья ее отец не счел бы вульгарным, как вдруг раздался голос Леандро:       – Даже не спросишь, кто жених?       Девушка остановилась у самой двери и обернулась на брата через плечо:       – А есть разница?       Однако мужчина продолжал сверлить ее настолько пытливым взглядом, что та обреченно вздохнула и развела руками:       – Ладно, кто?       Леандро кивнул в сторону отца, и Роза повернулась туда же.       – Фернандо Салазар, – лениво бросил отец.       Сразу же после этих слов в комнате стало ненормально тихо. Так, как бывает, наверное, только в открытом космосе. И точно так же, как в космосе, девушка перестала ощущать опору под ногами, гравитацию и собственное тело – только безвоздушное и морозное пространство вокруг.       – Кто?.. – переспросила девушка и практически услышала эхо в своей опустевшей голове.       – Ты прекрасно поняла, кто, – раздраженно скривился отец. – Сын Гильермо Салазара.       – Вы тут… с ума, что ли, посходили все?.. – едва слыша саму себя, выдохнула она, переводя взгляд с лица одного мужчины на другого.       – Поговори мне еще, – недовольно фыркнул отец.       «Нет», – толкнулось у нее внутри одно-единственное слово.       Нет, этого просто не может быть. Почти наверняка это какая-то глупая шутка. Может, они так решили ее проучить? Напугать самым страшным зверем в лесу, чтобы девушка потом со слезами благодарности приняла известие о буквально любом другом будущем муже? И всю жизнь чувствовала себя обязанной за эту оказанную милость? А что, на их месте она сама бы так и поступила. Если собираешься торговаться, сперва назови цену, которую покупатель в жизни не заплатит, а потом двигайся в сторону той, о которой думал изначально.       Розе почти удалось убедить себя в этом – по телу даже прокатилась робкая, но обжигающе сильная волна надежды. А потом ей вдруг вспомнился вчерашний день. То, как Гильермо Салазар смотрел на нее, пока она расставляла чашки по столику и разливала сеньорам напитки. Оценивающе, цепко, но при этом с потрясающим воображение равнодушием. Как на племенную кобылу на рынке, которую владелец и так уже расхвалил со всех возможных сторон, панически боясь, что сделка может сорваться.       Так неужели все-таки правда?       В попытке обрести себя во времени и пространстве, Роза сделала случайный шаг вперед, потом отшатнулась и приложилась поясницей о ручку двери, но боли не почувствовала. Затравленным взглядом мечась по кабинету, прыгая с предмета на предмет, она наконец случайно напоролась на острый взгляд Леандро, как на нож.       Взгляд этот говорил, что отец не шутит, а сам он не имеет ни одного аргумента против такого решения.       – Лео, – беспомощно проскулила девушка, чувствуя, как в открывшуюся рану хлынула боль неумолимой реальности, стремительно заполняя ее нутро до самых краев и заставляя цепляться пальцами за собственные волосы. Но мужчина лишь отвел взгляд.       Звуки, запахи, ощущения ворвались в голову вместе с этой болью, туго перетянули границы тела – и брызнули наружу.       – Вы вообще понимаете, о чем говорите? – выпалила она, сжав кулаки и ощущая, как дрожит и срывается голос. – Он же убил Бьянку! Этот подонок убил мою лучшую подругу!        – Твоя подруга сама виновата, – сурово возразил ей отец. – Она заслужила то, что с ней произошло.       – Нет, – замотала головой Роза, ощущая, как отрицание и холодный ужас, сковавший ее по рукам и ногам, сменяются настоящей паникой. – Нет-нет-нет. Ты не понимаешь, отец. Лео, скажи ему! Та бойня на пляже… Салазар наверняка знал, что Луна отреагируют! Знал, к чему все это приведет, но ему было плевать! – она сделала паузу в надежде, что мужчины одумаются, что, воззвав к их логике, она сумеет склонить их на свою сторону. Но те по-прежнему молчали, и девушка начала впадать в отчаяние. – Как вы не понимаете, он же сумасшедший! Больной на всю голову! Безжалостная, эгоистичная, холодная тварь!!! Зачем!!! ОТЕЦ, ЗАЧЕМ?! Почему ты поступаешь так со мной?! Тебе совсем меня не жаль?!!       Крик подкатил к горлу волной желчи, и Роза дернулась к отцу, вообще не отдавая отчета, что толком хочет сделать: наброситься на него и растерзать; трясти, пока до него не дойдет, какое чудовищное решение тот принимает; или броситься в ноги и умолять этого не делать. Но ни того, ни другого, ни третьего осуществить у нее не получилось, потому что Леандро перехватил сестру поперек живота и принялся оттаскивать в сторону.       – Вы мне мстите, да?! Вы хотите меня наказать за то, как плохо я себя вела все эти годы? Я исправлюсь! Клянусь, я сделаю, все, что скажешь, отец, только не делай этого!!! Умоляю тебя, не надо!       Непонятно откуда в девушке вдруг обнаружилось столько силы, сколько невозможно было заподозрить в ее хрупком маленьком тельце ранее. Лягаясь, царапаясь, истошно воя и матерясь, она продолжала рваться к отцу, как к единственному господину над своей судьбой, и сам дьявол не смог бы ее остановить.       – Не надо!!! Отец, я прошу тебя!!! Он же убьет меня! Ты подписываешь мне смертный приговор! Ты не знаешь! Это ошибка, отец!!! ОН УБЬЕТ МЕНЯ!!!       – А ТЫ НЕ ДАВАЙ ЕМУ ПОВОДА! – рявкнул, наконец, Мануэль Ласаро, ударив кулаком по столу, отчего все предметы на нем подпрыгнули и жалобно звякнули. – Ты прекрасно знаешь, как себя вести! Или Альба ничему тебя не научила?! Так вот докажи, что ты настоящая женщина мафии, а не как твоя тупая подружка – и никто пальцем тебя не тронет! Не позорь свою семью!!!       – Ты не понимаешь… – проскулила Роза, враз обмякнув под чудовищным прессом отцовской энергетики, отчего Леандро стало гораздо проще держать ее от него на расстоянии. – Он найдет за что. Он убьет меня… Очень скоро…       И в этом девушка не сомневалась ни секунды. Словно вдруг овладев даром ведьминского прозрения, она видела сейчас свое будущее во всей его неотвратимой явственности – так же четко, как в данный момент видела перед собой отца, как ощущала руки брата, как осознавала саму себя: Фернандо Салазар станет ей не мужем, а палачом.       И никому – вообще никому – не было до этого дела.       – Прикуси язык, – продолжал раздавать советы отец, – убавь гонор, забудь про свои капризы – и все у тебя будет хорошо, – и махнул рукой, давая понять, что не желает тратить ни одной лишней секунды своего времени на этот цирк. – Иди готовься к помолвке.       – Иди, Роза, – шепнул ей Леандро, подталкивая в сторону двери.       Не помня себя от отчаяния и ужаса, девушка подобрала шлепки, которые растеряла, пока боролась с братом, пулей вылетела из кабинета отца и рванула на кухню. А потом бросилась Альбе в ноги и, крепко вцепившись в ее юбку, зарыдала в голос.       – Madre de Dios, niña! – охнула та и, не сумев поднять безутешную девушку, опустилась к ней на пол сама.       Роза ревела навзрыд. Задыхалась в истерике, размазывала слезы и сопли по юбкам няни, в которые зарылась лицом, и ежесекундно всхлипывала. Крупно дрожа всем телом, едва смогла пересказать суть происходящего, однако, спустя четверть часа ласковых поглаживаний и сердечных увещеваний, что все будет хорошо, ключевые слова все же были произнесены. И судя по замершей на голове Розы руке, Альба тоже ожидала чего угодно, только не таких новостей.       Сердце девушки, жаждущее забыться и найти утешение в любимых руках, замерло в предвкушении какой-нибудь длинной и мудрой проповеди о Боге, о тяготах, которые Он ниспосылает людям и о том, что пути Его неисповедимы, а значит, в любой печали можно обрести мир, даже если кажется, что теперь-то точно ни одного просвета нет. И пусть делу такая проповедь не помогла бы вовсе, она все же смогла бы немного облегчить страдания девичьей души и позволить ей робко посмотреть в будущее.       Но Альба вдруг заговорила о другом:       – Не надо плакать, девочка, – шептала она нежно, возобновив неторопливый ход своей теплой ладони. В голосе женщины прыгали нотки подавляемых слез. – Я много раз говорила тебе, что женщине мафии плакать не положено.       Слышимое сострадание и жалость, однако, не смогли ввести Розу в заблуждение.       – А что положено? – горько усмехнулась девушка, прекрасно зная ответ.       – Покоряться и терпеть, – ответила Альба как очевидное.       – Покоряться и терпеть, – повторила Роза, в самом деле не веря, что все пришло именно к этому.       Покойная сеньора Луиза покорялась и терпела всю свою жизнь. Выйдя замуж в двадцать два года, в двадцать три она уже родила своему криминальному мужу сперва Леандро, а потом Диего. Никогда не перечившая, со всем соглашающаяся, истинная женщина мафии, Луиза Ласаро стойко претерпела длинную череду последующих неудачных беременностей, но не остановилась, потому что ее мужу нужно было больше сыновей. Наконец, спустя восемь лет появился Алехандро. Организм женщины уже тогда был измотан и сильно болен, но сеньора Луиза хотела дочь.       Дочка была единственным желанием, которое она осмелилась озвучить мужу и семейному врачу. Однако следующая очень и очень тяжелая беременность принесла Лукаса.       Спустя еще четыре года сеньора Луиза осмелилась на новую попытку, несмотря на то что отговаривали ее буквально все.       Врач настаивал на госпитализации в последнем триместре, а родоразрешение предлагал осуществлять в больнице, но Мануэль Ласаро, конечно же, запретил – и истинная женщина мафии покорилась.       В таких семьях, как Ласаро, было принято рожать дома, чтобы врач под четким контролем мужа взял мазок у младенца, а после, под таким же строгим контролем, отправил образцы на анализ ДНК. И не приведи господи ребенку оказаться не от законного супруга…       Но в день рождения Розы традиция, пересилившая все врачебные запреты, стала фатальной. Натерпевшись сполна, сеньора Луиза отдала Богу душу, лишь бы не перечить и продолжить покоряться.       Он убил ее. Мануэль Ласаро сделал это, преследуя исключительно собственные интересы. И вот теперь он собирался принести в жертву Розу.       Неужели он в самом деле не знал, за какое чудовище планирует сосватать единственную дочь? А если знал, то что за выгоды ему обещались, раз они с лихвой окупали все те годы жизни, которых у Розы больше не будет?       – Нет, – решительно выдохнула девушка, выпрямившись и засобиравшись. – Еще не пора.       – Что не пора, Розита? – опешила Альба, глядя на свою питомицу снизу вверх.       Та смерила ее долгим взглядом, а потом повторила тверже:       – Еще не пора, – и выскочила с кухни вон.       Не сейчас. Не сегодня. Только не так.       Ведь Роза еще не успела надышаться. Не была по-настоящему счастлива, влюблена, свободна…       Но у нее еще оставалось немного времени. Чуть-чуть времени про запас.       Главное, вырваться из этого проклятого места наружу. И там… там…       – Хавьер у Эмилио? – обратилась девушка к охранникам, собравшимся возле гаража за каким-то обсуждением.       Те смерили ее настороженными взглядами, отмечая, видимо, всклокоченный и дерганый вид юной сеньориты, однако виду не подали.       – Его сегодня не было, – ответил один, почти извинительно пожимая плечами.       – Mierda, – выругалась Роза, понятия не имея, что теперь с этим делать. Сама водить машину она не умела, да даже если бы девушке как-либо удалось сесть за руль, то за периметр виллы одну ее точно никто бы не выпустил.       Сосредоточенно соображая, что теперь со всем этим делать и как выбраться из чертовой крепости, Роза навернула пару кругов по площадке у гаража, как вдруг ее слуха коснулся знакомый голос.       – Сеньорита Роза? – удивился Пако, приближаясь. – Что вы здесь делаете?       О боже, только не он…       Девушка не сдержалась и болезненно поморщилась от перспективы нарушить все данные самой себе обещания и обратиться к парню за помощью. Но честно не имея никаких других вариантов, она цыкнула от досады – и согласилась с неизбежностью.       – Увези меня отсюда, – приказала Роза, указывая на парня пальцем. – Немедленно!       – Куда? – не понял тот, окидывая девушку с ног до головы тем же подозрительным взглядом, каким ее уже удостоили другие охранники.       – Неважно, – покачала Роза головой, еле сдерживаясь, чтобы не упасть на землю и не забиться в капризной истерике: слишком много вопросов все они задавали, слишком сильно ее душили в данный момент стены особняка. Она чувствовала себя утопающей, которой срочно нужен был глоток воздуха, но вместо этого получала лишь череду глупых вопросов, вообще к делу, на ее взгляд, не относящихся. – Пожалуйста, Пако… Увези меня…       Непонятно, что именно на парня подействовало, жалостливый, поскуливающий голос ее или взгляд пойманного в ловушку зверя, но в мимике парень неуловимо дрогнул, а потом коротко кивнул. Он подошел к шкафчику с ключами и выбрал один из них, потом нажал на кнопку и завел очередной тонированный внедорожник.       Роза тут же кинулась к заревевшей машине, дернула ручку двери, юркнула на переднее сиденье и пристегнулась. Через несколько секунд Пако, о чем-то переговорив с сослуживцами, занял место водителя и, дождавшись, когда им откроют ворота, выехал из гаража.       Чуть позже кроссовер покинул территорию виллы и устремился вперед по шоссе. Роза открыла окно, впуская в салон сухой раскаленный воздух, и принялась судорожно глотать его, будто таким образом надеялась поскорее насытиться ощущением свободы. Однако то не пришло ни через километр, ни через десять.       – У тебя есть сигареты? – спросила девушка еще немного погодя, когда разочарование в открывшемся пространстве, вольном воздухе и бескрайнем бледно-голубом небе начало недвусмысленно сдавливать грудь.       Парень молча достал из кармана джинсов пачку дешевых сигарет, простую пластиковую зажигалку и передал девушке. Дрожащими руками она прикурила, закрывая огонь от ветра сложенной ладонью, и глубоко вдохнула.       Первая затяжка наполнила ее легкие горьким дымом и ударила в голову. Вторая – высушила полость рта. Но ни эти две, ни третья, ни четвертая и все последующие так и не угомонили буквально выворачивающее наизнанку чувство клаустрофобии – удушающей запертости и тесноты.       И близость Пако однозначно только усугубляла чувство тотальной безысходности – новой ловушки, в которую Роза поймала себя сама, пока пыталась выбраться из предыдущей.       – Сука! Сука! Сука!!! – наконец не выдержала она и принялась остервенело пинать бардачок босой стопой. – Твою мать, блядь!!! Как же так?!       Скорость, которую набрал кроссовер под управлением Пако, даже приблизительно не могла сравниться с тем бешеным темпом мыслей, что сменяли друг друга в голове девушки, но неизбежно приводили ее к одному и тому же…       Нужно было как-то отвлечься, перестать думать, запретить глупому сердцу снова и снова подсказывать, что бежать нужно было не откуда-то, а куда-то… И уже там пытаться спастись.       Нужно было с ним поспорить, но все свои аргументы Роза уже исчерпала.       – Сверни где-нибудь, – приказала она все это время молчавшему парню. – И остановись.       – Где именно?       – Где угодно! – взвыла та, сползая по пассажирскому креслу и вцепляясь свободной рукой себе в волосы. – Пако, пожалуйста, делай, что я говорю!       Тот исполнил просьбу незамедлительно – просто крутанул руль и, съехав на обочину, рванул по бездорожью. Машину начало потряхивать от попадающихся кочек, и с кончика сигареты Розы сорвался пепел, угодив ей прямо на платье.       – Дьявол, – зашипела та, стряхивая его на пол.       Еще метров через сто Пако остановился и заглушил мотор.       – Что дальше? – спросил он, откинувшись на спинку с тяжелым вздохом. – Может, все-таки расскажешь мне, что случилось?       Но Роза продолжала сосредоточенно смотреть куда-то вперед себя и хранила молчание, слушая, как с каждым следующим ударом сердце разгоняется все быстрее – оно знало, куда рвалось. Оно все прекрасно знало.       – Я могу тебе как-то помочь? – снова подал голос парень, так и не дождавшись ответа на предыдущий вопрос.       В руки и ноги Розы ударил взволнованный холод. Она сделала последнюю особенно глубокую затяжку и выбросила бычок в окно.       – Да, – а потом, одним четким движением отстегнув ремень безопасности, подтянулась и перелезла к Пако на колени.       Глаза парня расширились от удивления, и Роза почувствовала, как он тут же напрягся и подобрался под ней. Однако отстранять или отталкивать ее не стал. Вместо этого спросил тише:       – Что ты задумала, Роза?       – Пожалуйста, – прошептала она, судорожно проходясь ладонями по его плечами и шее, – пожалуйста, Пако, не отвергай меня снова. Только не сейчас, – и нагнувшись, прижалась губами к его губам.       Девушка почувствовала, как те дрогнули ей навстречу, как, поддаваясь ответному импульсу, парень раскрыл рот, позволяя ее языку скользнуть внутрь, чтобы забрать то, что ей было сейчас так нужно: чувство, что она не одна, что мир не обрушился ей на плечи, погребя под собой. Что помимо бесконечного ада вокруг было что-то еще. Кто-то еще.       – Нет, – собрав силу воли в кулак, Пако разорвал их поцелуй, отстраняя девушку и сурово сдвинув брови. – Я не знаю, что случилось, но ты явно на эмоциях. Так что это плохая идея. Ты и сама знаешь.       – Нет, не знаю, – возразила Роза, упрямо подаваясь к нему и обвивая руками за шею. – Не хочу ничего знать… – продолжала шептать девушка в перерывах между влажными поцелуями, которыми принялась покрывать висок и щеку парня, так как лицо он от нее отвернул. – И понимать ничего не хочу… Только чувствовать.       Наконец она добралась до его уха и, легонько прикусив зубами, потянула за мочку. Пальцы ее скользнули к парню под расстегнутую рубашку, стаскивая с плеч и добираясь до кожи, жар которой буквально воспламенял ей ладони.       Пако шумно выдохнул и со сдавленным протестующим мычанием откинул голову на подголовник сидения.       – Роза, остановись, – услышала она его хриплый голос. – Прекрати… мучить нас обоих. Пока не поздно. Пока я еще себя контролирую, и мы оба можем сделать вид, что ничего этого не было.       – Не хочу, – жалобно захныкала та, недвусмысленно ерзая на его коленях и прижимаясь так тесно, чтоб он точно понял, насколько сильно она жаждет его ответных прикосновений. – Единственное, чего я сейчас хочу, это ты… Единственный, кто мне нужен. Хочу потеряться в тебе, забыться… Пожалуйста, Пако, позволь мне… – Роза нагнулась еще ниже и, перекинув волосы на сторону, принялась вылизывать парню шею.       Он задержал дыхание, словно в последней попытке отстраниться, закрыться, не позволить бьющему изнутри ответному желанию взять верх, и запустил руку ей в волосы, путаясь пальцами в густых черных локонах – а потом силой потащил от себя.       Роза отстранилась, подняв на него умоляющий и в то же время уже совершенно поплывший от желания взгляд. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга. Пока парень наконец не выдохнул:       – Блять.       А после резким, почти грубым движением притянул девушку к себе, прижимаясь своим ртом к ее.       Он целовал ее жадно, исступленно, почти яростно, иногда зубами прихватывая полные, податливо раскрывшиеся ему навстречу губы. Словно выпуская из себя что-то застоявшееся и уже перебродившее. Подаваясь вперед, Пако практически уложил Розу на руль, вызвав резкий гудок клаксона. Девушка от неожиданности дернулась, ударилась локтем о стекло, грязно выругалась сквозь поцелуй, но при этом ни на секунду не выпустила парня из своих суетливых и шарящих рук.       Она шумно втягивала носом знакомый, с первой встречи полюбившийся запах и с восторгом ощущала, как пустота в ее груди заполняется. Как голову покидают все мысли до одной, переводя тело девушки в инстинктивный, почти первобытный режим – что-то среднее между сексуальным желанием и самым настоящим голодом.       Словами не выразить, насколько Пако был вкусным – горячим, острым, немного горьким – но при этом совершенно упоительным. И Роза сама не заметила, как поцелуи ее превратились в укусы, а гладящие ладони сменились ногтями.       В какой-то момент, живо реагируя на настрой девушки, Пако больно стиснул ее волосы у корней, а второй рукой без всяких прелюдий рывком дернул платье с ее плеч. Громко треснули лопнувшие бретельки, и Роза почувствовала его пальцы на своей обнаженной груди – такие же бесцеремонные, нетерпеливые и совершенно не ласковые.       Сердце девушки восторженно подпрыгнуло к самому горлу, не позволив застонать. Тихо и тонко поскуливая ему в рот, она широко и нетерпеливо огладила его грудь и талию, пробежалась пальцами по животу – и потащила майку наверх, оголяя мышцы пресса.       Руки Пако по-хозяйски блуждали по ее телу, задирали подол платья, порывисто хватая то тут, то там и наверняка оставляя следы на плавящейся под собой коже. Но это было именно то, чего Роза желала всем своим естеством – его согласия, его безмолвного, но однозначного признания, что не только она здесь потеряла рассудок и готова растерзать партнера в порыве страсти.       Наконец-то Пако дотянулся до ручки регулировки и отодвинул кресло назад, давая им больше пространства для маневра. В поясницу Розы перестал упираться руль, и девушка позволила себе стащить с парня рубашку, а потом цапнула майку.       – М-м-м, – недовольно замычал Пако, когда она случайно процарапала ногтями его еще не заживший шов.       – Прости…       – Ничего. Не останавливайся, – мотнул головой он и снова прильнул к ее губам в страстном поцелуе.       Девушка податливо гнулась под сильными руками парня, самозабвенно вылизывала его рот, целуя лицо, шею и даже плечи, кусаясь и постанывая от удовольствия, а потом, наконец-то разделавшись с его ширинкой, сунула руку внутрь. И там ее ждало самое явное, самое очевидное подтверждение того, что она и так уже чувствовала и знала: он хотел ее. Так же сильно, как и в первую их встречу, а, может, даже намного сильнее. Потому что сейчас в его взгляде она видела не только похоть и любопытство, но и жажду – а еще страсть, которая выходила далеко за рамки простого неудовлетворенного желания.       Когда Роза освободила его член от белья и, плотно сжав его ладошкой, прошлась вверх и вниз по стволу, Пако замычал в голос, сжимая губы в тщетной попытке сдержать свое очевидное удовольствие. Пальцы его беспомощно стиснули ее бедра, а сам он снова откинулся назад, хватая ртом воздух. Такой покорный теперь, когда она держала его в своих руках.       Такой ее.       Не сдержав самодовольной улыбки, Роза выпрямилась на его коленях, позволяя смотреть на себя обнаженную, в сползшем на талию платье, взъерошенную, зацелованную и наверняка раскрасневшуюся, а сама взялась за его член удобнее и раскатала большим пальцем выступившую на головке смазку. Парень шумно выдохнул, рефлекторно толкаясь в ее ладонь, и подстегивая приступить к более интенсивным действиям. Лаская его, неторопливо и с оттягом проходясь ладонью вверх-вниз, чуть сжимая у головки, Роза чувствовала, как рот ее наполняется слюной, а трусики намокают почти насквозь.       Пако тем временем с видимым неторопливым любованием изучал как будто бы каждый сантиметр ее тела. Она не стеснялась – его облизывающий взгляд заставлял девушку покрываться мурашками удовольствия, а еще чувствовать себя по-настоящему хорошо. Не только красивой и желанной, но еще и нужной, важной, значимой. И это чувство было настолько будоражащим и вдохновляющим, что девушка не удержалась и, придвинувшись вплотную, оттянула трусики в сторону и принялась ласкать себя его членом.       – Господи, какой же ты горячий… – простонала Роза, прикрыв глаза от наслаждения.       И, кажется, на этом его терпение лопнуло окончательно, потому что, поморщившись то ли от досады, что она медлит, то ли от волны удовольствия, вызванной ее действиями, парень стиснул ее талию, приподняв, а потом буквально насадил на себя.       От невероятно ярких, сладостных ощущений наполненности, от того, как тесно Пако распирал ее изнутри, рассылая по животу жаркие всполохи удовольствия, Роза всхлипнула, а потом, чуть приподнявшись, насадилась вновь. Провокационно хлюпающий звук заставил ее распахнуть глаза и встретиться с парнем взглядом. Тот тоже это слышал – и не сдержал ухмылки.       – Заткнись, – попросила девушка, склоняясь и вовлекая его в глубокий поцелуй, чтобы тот вдруг не вздумал прокомментировать и без того очевидную ситуацию. И оторвалась от его губ только тогда, когда парень, покрепче сжав ее бедра, стал направлять их.       Снова выпрямившись, насколько позволяла высота крыши автомобиля, и, покрепче ухватившись за подголовник сиденья, Роза задвигалась сама. Пако тяжело дышал и, поддерживая ее за бедра, ловил губами грудь.       – Вот такой ты мне нравишься больше, сеньорита, – хрипло хмыкнул он. – Полуголой, текущей и прыгающей на моей члене. И ты так же дивно хороша в этом образе, как я и представлял.       – И часто ли… ты это представлял? – задыхаясь от удовольствия, уточнила она.       – Ну, почти каждый раз, как бывал в душе, – прикинув, отозвался парень, а потом, видя, каким довольным стало ее лицо, небрежно добавил. – Или когда у меня на коленях оказывалась какая-нибудь менее симпатичная девица…       Шутка эта Розе совсем не понравилась, вызвав в груди болезненное жжение и желание напомнить весельчаку одну простую истину, о которой она уже говорила ему как-то давно.       Девушка недобро сверкнула глазами, а потом крепко схватила его за волосы на затылке и вынудила поднять голову:       – Ты мой, Пако, – прошипела она ему в самые губы. – Слышишь? Ты принадлежишь только мне. Ты мой, – и запечатав это напоследок широким кусающим поцелуем, сорвалась на самые настоящие скачки.       И даже если он и хотел что-то ей возразить, у него это уже не получилось, потому что резко ускорившиеся движения девушки начисто лишили его дара речи – по крайней мере, в ее членораздельном виде. Видя, что парень почти дошел до края, Роза дожимала его с какой-то почти остервенелостью, словно стремясь доказать самой себе, что если кто и имеет на это право, то только она. Голова у нее кружилась, мышцы от долгого пребывания в не слишком удобной позе затекли и начали ныть, но она и не думала замедляться и останавливаться.       «Мой, мой, мой», – снова и снова вспыхивало у нее в голове, и весь мир вокруг сузился до этого самого слова. И когда парень, вдруг напрягшись, крепко обхватил Розу за спину и, отрываясь от спинки сиденья, прижался лицом к ее груди, она резко остановилась и заполнила им себя до самого упора. С торжествующим, мстительным удовольствием девушка впитывала его рычащие выдохи и рефлекторную дрожь оргазма, ласково гладя его по голове.       – Madre de Dios, – только и смог сказать Пако спустя какое-то время, когда его наконец перестало потряхивать. Потом снова откинулся на спинку сидения и тихо спросил. – А… с тобой мы что будем делать?       А у нее даже вариантов не было, кроме одного – того, о котором она думала, наверное, слишком часто, чтобы так просто взять и произнести вслух.       Чуть отстранившись, Роза выпустила Пако из себя, а потом перехватила его за запястье и потянула себе между ног.       Его руки, да, его нереально красивые руки… Нетерпеливо закусив нижнюю губу, девушка прижала пальцы парня к клитору.       Понятливо и как-то разморенно улыбнувшись, он принялся ласкать ее, время от времени меняя направление и интенсивность движений, будто бы проверяя, как и на что она отзывается больше. Тело Розы реагировало чутко, давно маячившая на горизонте искра оргазма постепенно приближалась, разрасталась, приводила в кипение и без того бурлящую кровь, заставляя девушку сладко постанывать и подаваться навстречу этим одуряюще красивым, сильным пальцам, с каждой секундой ласкавшим ее все увереннее и быстрее. В какой-то момент ее даже начало бросать из жара в холод и, уцепившись Пако за шею, она прижалась лбом к его лбу – а потом напряглась всем телом и затаила дыхание.       Ослепительная вспышка оргазма брызнула искрами из-под ее полуопущенных ресниц, а все тело прошило невыразимо приятной судорогой, подкидывающей Розу куда-то вверх и заставляя бесстыже извиваться и стонать, срываясь почти на крик в чужих, крепко удерживающих ее на месте объятиях. Возможно, именно из-за того, как тесно парень прижал ее к себе, девушка и не потеряла связь с реальностью окончательно.       – Вот так, моя хорошая, вот так, – шептал Пако ей на ухо, обнимая и продолжая расслабленно скользить пальцами между мокрыми подрагивающими складочками, тем самым выжимая из тела девушки удовольствие до последней капли.