Пустыня Сонора

      К ночи в госпитале стало немного потише. После окончания часов посещения и традиционного вечернего обхода коридоры быстро опустели, наполненные теперь только рассеянным холодным светом диодных ламп. Мягкий, почти не отбрасывающий теней, этот свет заставлял Пако чувствовать себя некомфортно.       Парень вообще не любил больницы – в них слишком многое напоминало о смерти. Не о той смерти, что приходила быстро и легко, зарываясь в твои внутренности холодными металлическими пальцами, как изголодавшаяся любовница, мгновенно обрывая все жилы – а той, что могла тянуться неделями, понемногу выжирая из тебя все человеческое до капли.       Когда у отца Пако наконец остановилось сердце, он был похож, скорее, на иссохшую мумию – просто кости, обтянутые желтой потрескавшейся кожей. Но даже несмотря на то, что под конец от него почти ничего не осталось, он все равно почему-то нестерпимо вонял: собственными испражнениями, рвотой, лекарствами – и смертью. И когда мама привела Пако и остальных попрощаться с отцом, парень не мог думать ни о чем другом, кроме этой вони. Потому он едва ли запомнил то, что умирающий говорил им всем на прощание.       С другой стороны, может, и хорошо, что так. Потому что, если отец просил, например, никогда не связываться с бандитами и держаться в стороне от преступного мира, то лучше Пако было об этом не знать.       Так уж вышло, что он никогда не представлял для себя иной судьбы. То, что его отец полжизни работал на семью Ласаро, содержа в порядке их гараж и таким образом с лихвой обеспечивая свою большую семью, казалось парню невероятной удачей. Потому что большинство одноклассников Пако не могли себе позволить выкупить все полагающиеся учебники, так как их родители перебивались с копейки на копейку. А семья Пако всегда ела досыта. Так что когда Эмилио, с которым отец был в неплохих отношениях, предложил парню работу, колебался он не очень долго.       Первый год это были просто мелкие и малооплачиваемые поручения, не связанные напрямую с семьей или поместьем Ласаро, но когда новичок, разве что из штанов не выпрыгнув, все же доказал свою лояльность и надежность, его официально посвятили в члены банды. Без посвящения повышения было не заслужить и, как следствие, не добиться увеличения жалования.       За Пако поручился лично Эмилио, таковы были традиции: у каждого нового члена банды должен быть тот, кто понесет за него ответственность перед начальством. И, в случае нарушения устава, он же будет обязан своего протеже казнить.       Церемонию посвящения и все, что там было, Пако вспоминать не любил – и больше всего надеялся, что мать его никогда не узнает о том, что именно ему пришлось сделать, дабы заслужить право носить увенчанный алыми розами сладострастный лик Санта Муэрте во всю спину. Конечно, парень мог выбрать что-то поскромнее и помельче – вариаций символов принадлежности к конкретному клану было хоть отбавляй, – но темноволосая красавица с убийственным взглядом буквально запала ему в душу.       Как бы там ни было, с тех пор Пако больше не приходилось рисковать задницей на улицах – раз уж теперь он входил в небольшую личную гвардию Эмилио, на плечах которого в том числе лежала ответственность за поместье Ласаро. Но самое главное, он мог стабильно присылать матери больше денег. Значит, все оно того стоило.       По привычке отщелкнув очередную бусину деревянных четок и проследив рассеянным взглядом за серым гекконом, сноровисто перебирающим лапками по откосу окна за стеклом, Пако пришел к выводу, что пора выпить кофе.       Хавьер тоже уже клевал носом, то и дело встряхивая тяжелой седеющей головой. Парень бы не удивился, узнав, что того дернули в больницу прямиком после предыдущего задания и бессонной ночи. Но раз уж старому параноику втемяшилось в голову, что доверить безопасность своей бесценной розочки он может лишь Хавьеру, значит несчастному мужику придется забыть про сон и все прочие мирские радости, пока задание не будет выполнено.       Такого же беспрекословного подчинения он требовал и от остальных членов клана.       Единственной, кому дозволялось проявлять своеволие, была, конечно же, Роза. Колючий, но горячо любимый цветочек. Да, за особо дерзкие выходки ее тоже наказывали, но домашние аресты и заблокированные кредитки даже близко не могли сравниться с отрезанными пальцами или живьем снятой кожей, коими зачастую расплачивались другие провинившиеся.       Она могла позволить себе скандалить, портить дорогие вещи, сбегать из дома, влипая во всевозможные неприятности, но ей всегда все так или иначе сходило с рук. И даже эта так называемая попытка самоубийства, Пако был почти уверен, забудется уже к следующей неделе. Потому что там она выкинет что-нибудь еще.       До вчерашней ночи Пако Розу не встречал, зато был весьма и весьма наслышан. И помимо укоренившегося мнения, что девица была невероятной оторвой, все так же сходились во мнении, что она еще обладала какой-то совершенно неописуемой красотой, устоять против которой не мог вообще никто. Лично Пако считал, что таких попросту не бывает. Что значит, нельзя устоять? Но, увидев ее вчера, такую перепуганную и упрашивающую, затем строптивую и дерзкую, а потом горячую и страстную… он приблизился к пониманию, что значило это самое «нельзя».       Так что, ясное дело, стоило ей только надуть губы и похлопать густыми ресницами перед отцом, как его сердце тут же давало слабину. Те, кто работал в доме давно, говорили, что Роза очень похожа на мать. Поэтому вместо того, чтобы как следует прописать ей ремня, Ласаро грозно хмурил брови, сотрясал воздух напрасными запугиваниями, но в конце просто отпускал ее. Чтобы заверившая его в том, что отныне будет примерной и добропорядочной христианкой, Роза через пару дней снова нашлась в каком-нибудь элитном баре в центре Эрмосильо. Хорошо, если одетой и трезвой, но последнее было, скорее, опционально.       По глубокому убеждению собеседников Пако из курилки поместья, трахалась Роза всегда назло отцу. Ничто не доставляло ей столько удовольствия, как возможность в полной мере показать ему свое отношение к тому ценному активу, который он однажды рассчитывает дорого продать. Девушку совершенно не волновало, что потом станет с ее любовниками – едва Ласаро успевал серьезно поговорить или показательно расправиться с одним, как она уже находила следующего, еще более безбашенного и полностью уверенного в собственной неуязвимости. Меняла парней как перчатки, уставая от них быстрее, чем от песни, поставленной на повтор. Будто в отчаянной попытке угнаться за чем-то, что все равно каждый раз неумолимо ускользало от нее.       Хотя, может быть, все было куда прозаичнее, и избалованная девица просто любила крепкие члены – и заодно мотать нервы своему вспыльчивому отцу, в которого, очевидно, пошла характером.       Подождав, пока автомат нальет ему кофе во второй пластиковый стаканчик, Пако аккуратно взял оба и направился обратно в сторону палаты Розы.       Уже подходя, увидел, что Хавьер таки задремал, уронив подбородок на грудь. Но не успел парень придумать соответствующую шутку на тему, с которой того можно было бы разбудить, как в следующую секунду заметил осторожно крадущуюся фигурку в дальнем конце коридора.       «Да блядь, – мысленно ругнулся Пако. – Куда тебя опять нелегкая понесла?»       И, поставив стаканчики с кофе на ближайший подоконник, припустил за ней.       Роза, очевидно, услышав бегущего человека за своей спиной, тут же обернулась – настороженно и пугливо, как кошка, пойманная на накрытом столе. И судя по шоку, отразившемуся на ее хорошеньком, пусть и бледном личике, увидеть она ожидала кого угодно, вплоть до самого господина Ласаро – но уж точно не Пако.       На секунду ему даже показалось, что ее замешательства будет достаточно, чтобы он смог настичь засранку и схватить за руку. Но та оправилась необыкновенно быстро и тут же рванула от него куда-то в сторону пожарного выхода.       Не собиралась же она в самом деле удрать из больницы в одной рубашке? О чем думала вообще?       Убегала Роза сноровисто и со знанием дела – не тратила дыхание на визг, держалась собранно и явно уже в первые несколько секунд наметила себе укрытие. Скользила над блестящим кафельным полом почти бесшумно, сверкая больничными тапочками и худыми смуглыми ногами.       И все-таки он был быстрее. Да и какая женщина вообще, будь она хоть сто раз молодой и легкой, удерет от мужчины, для которого физические нагрузки – это часть работы? Так что он почти схватил беглянку в тот самый момент, когда она, собрав последние силы, юркнула в приоткрытый женский туалет – и едва не влепила дверью ему по носу.       – Охуенно умный план, сеньорита, – сквозь зубы процедил парень, вжавшись в дверь лбом и надеясь, что их беготня не привлекла лишнего внимания. – Это третий этаж, ты же в курсе?       Изнутри ему, однако, никто не ответил, и на мгновение у Пако закрались сомнения, а не была ли Роза Ласаро настолько двинутой на голову, чтобы проигнорировать озвученный им весьма примечательный факт и все-таки выскочить из окна. Тем более что за дверью отчетливо слышалась какая-то возня.       Решив не проверять, он навалился плечом на дверь, но щеколда, которую девушка, видимо, успела задвинуть, держала крепко. Можно было, конечно, выбить, но тогда сюда точно сбежится полбольницы. И объясняй потом начальству, как так вышло, что за его драгоценным чадом не уследили аж два охранника.       И надо же было ей высунуться именно в тот момент, как он за кофе отошел! Или она специально там под дверью момент выжидала?       – Какого хрена ты со мной на «ты» разговариваешь?       Эта фраза последовала через такую длинную паузу, за которую Пако успел представить себя показательно вздернутым на воротах поместья Ласаро, что парень даже не сразу понял, к чему она вообще была сказана. Голос Розы, однако, доносился как будто тут рядом, прямо из-за двери. Значит, все-таки в окно не полезла.       Уже проще.       – А мне показалось, что мы уже достаточно близко знакомы, учитывая, что вчера ты мне язык в рот совала, – отозвался Пако, не скрывая облегчения в голосе.       Лица Розы он в тот момент не видел, но, судя по тональности вздоха, девицу это их общее воспоминание не особо порадовало.       – Mierda! Откуда ты вообще здесь взялся? – прошипела она еле слышно, будто досадовала даже не на него, а на саму судьбу.       Отчего-то ему вдруг стало смешно – может, из-за того, какое ненадуманное разочарование звучало в ее голосе. Словно он в самом деле мог влезть в ее жизнь исключительно ради того, чтобы обломать каждый ее хитроумный план.       Ох уж эти золотые детки, уверенные, что весь мир крутится исключительно вокруг их упругих откормленных жопок.       – Я твоя совесть, сеньорита, – издевательски протянул парень, добавляя в голос пугающе-загробных ноток. – И буду являться всякий раз, когда ты делаешь то, что тебе делать не положено.       Роза выругалась – длинно и цветисто. С очень подробным инструкциями о том, кто и каким образом выебет Пако и всю его семью до десятого колена.       – И этими же губами ты целуешь на ночь своего папулю, сеньорита? – не сдержав расползающейся по лицу ухмылки, присвистнул он. – Нехорошо.       Несколько секунд за дверью царило мрачное молчание, потом все же раздался раздраженный голос:       – Чего тебе надо?       – Так, значит, Ваше Высочество успокоилось и готово к переговорам? – сделал очевидно напрашивающийся вывод Пако. – Ладно, тогда расскажи мне, чего тебе понадобилось в общем туалете посреди ночи. Вышла ножки размять?       – В моей палате… засорился, – огрызнулась Роза. А потом, словно обдумав сказанное еще раз, произнесла уже увереннее. – Пришлось идти в общий. А тут ты.       – И неужели я настолько страшный, что первой твоей реакцией было дать деру? – не поверил тот.       – Ты себя в зеркало видел вообще, образина? – тут же ощерилась девушка за дверью.       – Смотрю каждый день и пока не надоело, – с готовностью подтвердил тот. – Сеньорита, кончай мне зубы заговаривать и выходи давай, пока я дежурную медсестру не позвал. Чтобы оставить ее караулить и сходить за Хавьером. Думаю, он будет рад узнать, что тебе настолько лучше, что ты похлеще горной антилопы тут скачешь.       – Не надо… за Хавьером, – это вырвалось у Розы, кажется, почти против ее воли.       – Не надо за Хавьером, – почти смакуя эти слова, повторил парень.       На самом деле он и не собирался звать старшего товарища. Не хватало еще признаться, что он не способен сам разобраться с элементарной проблемой, и тем самым сразу поставить себя в позицию бесполезного тупоголового болвана. Произвести хорошее впечатление на Хавьера означало произвести хорошее впечатление на Ласаро, а это уже прямой путь в высшую лигу. Так что о том, что он продолбал вверенную ему девицу в первый же день, знать никому не стоило.       Как и ей не стоило знать, насколько шатким было его положение.       – Тогда сама выходи, – скомандовал Пако. – Считаю до трех. Раз…       – Два, три, – раздосадованно закончила за него девушка, дергая щеколду и отпирая дверь. – Ну, доволен?       Окинув ее сомневающимся взглядом, Пако, тем не менее, кивнул. А потом коротким жестом указал в сторону палаты.       – Так, чтобы я тебя видел, сеньорита, – предупредил он.       Сжав пухлые губы в такую тонкую линию, что они как будто бы вовсе пропали с лица, Роза вздернула нос и довольно неторопливо направилась в заданном направлении.       – Черт, а я надеялся, что на твоей рубашке сзади будет все видно, – донесся ей в спину веселый голос. – Как в фильмах гринго.       Девушка как-то странно дернулась, а потом замерла и обернулась, поджав одну ногу. Взгляд ее полыхал, а руки почти инстинктивно прикрыли пятую точку, пусть даже та и так была спрятана под туго завязанной больничной рубашкой. Пако не смог сдержать очередного короткого смешка.       Отчего-то дразнить ее было необычайно весело. Может, из-за того, как по-детски искренне она реагировала на все его подколы. А, может, из-за того, что она просто реагировала. Даже сейчас, пепеля его взглядом, она почему-то продолжала смотреть прямо в глаза. Не пыталась указать на его место, не истерила, как обиженный ребенок, не вставала в глухую оборону.       Нет, она просто смотрела на него, шумно и глубоко дыша носом, и как будто бы нарочно и осознанно давала любоваться собой. Пламенеющей от злости и досады, растрепанной и так старательно прикрывающей свою пятую точку, словно…       В голове у Пако что-то мягко щелкнуло, а от веселости не осталось и следа. Резко нахмурившись, он за локоть дотащил по-прежнему как-то неестественно шагающую Розу до ее палаты, затем втолкнул мимо крепко спящего на стуле Хавьера внутрь и закрыл за ними дверь.       – Ты что удумал? – мгновенно подобралась и, кажется, не на шутку перепугалась та. – Только попробуй меня тронуть, будешь жалеть до конца своей жалкой жизни!       – Что у тебя там? – перебил девушку он, кивнув на ее руки. – А ну показывай.       – С ума с-сошел? – захлебнулась от возмущения та, аж начав заикаться от такой наглости.       Парень досадливо цыкнул, а потом, не выпуская Розу из виду, спиной зашел в ее личный туалет в палате и нажал на смыв.       – Засорился, значит? – выразительно изогнул подбритую бровь он, когда шум свободно убегающей воды стих.       Взгляд девушки ожесточился и, ничего не говоря, она бухнулась на койку, как бы всем своим видом заявляя, что не двинется с этого места. И ни словечка больше не скажет.       – Ну смотри, сеньорита, – проговорил Пако, устало потерев пальцами переносицу. – У тебя есть ровно два варианта: либо ты сама достаешь то, что успела надыбать, пока бродила по коридорам, либо мне придется тебя обыскать.       – Ты не посмеешь, – сквозь зубы выдохнула Роза, глядя на него исподлобья, как загнанный в угол дикий зверек. – Ты ко мне и пальцем не прикоснешься. Иначе я закричу и…       – А это мы тоже уже проходили, – кивнул парень, подходя ближе, садясь на корточки и кладя ладони ей на колени. Потом заглянул прямо в глаза и приглашающе кивнул. – Кричи.       Но она молчала. Смотрела на него воинственным взглядом и крепко сжимала бедра. Все было ровно так, как Пако и предполагал.       – Ну так? Сама достанешь или я? – решил дать он последний шанс, недвусмысленно стискивая пальцами девичьи коленки.       – Vete al infierno, – плюнула она желчью, а уже в следующую секунду покачнулась и охнула, когда Пако приложил силу и развел ей ноги.       Девушка тут же схватилась за одеяло между раздвинутыми бедрами и принялась неловко натягивать его вверх, прикрываясь. Шумное дыхание ее угрожало вот-вот превратиться в огненные всполохи, но парня это особо не пугало.       – Ты же понимаешь, что и руки твои убрать мне не составит труда? Равно как и завалить тебя на кровать, а потом обыскать. Но я тут, видишь ли, пытаюсь быть джентльменом…       – Никакой ты не джентльмен, – продолжала шипеть и захлебывать ядом змея, – ты отвратительный. Наглый, прилипчивый, мерзкий… Клянусь, я все расскажу отцу – и он вышвырнет тебя на улицу, где тебе самое место. Чтобы ты там подох, как помойный пес. А если тронешь меня, тебе отрубят руки…       Пако тяжело вздохнул, прикидывая, как все-таки ему стоило поступить. Очевидно, девчонка могла говорить гадости хоть до утра, но сдаваться не планировала. И не менее очевидным для него было то, что в трусиках она что-то прятала, а ему совершенно точно нужно было выяснить, что именно. Потому что если это доза или какой-нибудь нож, чтобы вскрыть вены – или любой другой предмет, при помощи которого эта чокнутая могла вытворить что-нибудь эпичное, – головы ни ему, ни Хавьеру не сносить.       Лезть Розе в трусы он, если честно, не хотел. Затея эта в целом была так себе, да и его моральные принципы не позволяли поступить с девушкой подобным, откровенно скотским образом – неважно с конкретно этой девушкой или любой другой. Но по опыту общения со своими младшими братьями и сестрами он знал наверняка: сказал «а» – говори «б», иначе потом на шею сядут и поедут, почуяв слабину характера. А уж эта зараза точно потом все уязвимые места ему оттопчет.       – … выжгут с тебя клановые татуировки газовой горелкой, – продолжала тем временем рисовать его мрачное будущее Роза, будто бы даже не взяв ни одной паузы, чтобы глотнуть воздуха.       Пако же обреченно цыкнул и поднялся на ноги, попутно перехватывая оба запястья девушки и поднимая их у нее над головой. А потом уронил на кровать и втолкнул колено между бедер, которые Роза пыталась стиснуть, но уже не смогла.       – Sucio bastardo! Hijo de puta! Engendro! – ругалась Роза, остервенело дергаясь под ним и даже пытаясь зарядить Пако по яйцам, благо он успел зажать ее взметнувшуюся коленку между ног, и в такой вот неловкой позе сунул руку ей под подол.       Девушка всхлипнула и тут же, будто стыдясь, отвела взгляд из-под прицела все больше округляющихся глаз Пако. И хоть в трусы он ей не залез – попросту не успел, – вещь, которую прятала Роза, легко прощупывалась и так.       Совершенно очевидно, это был смартфон. Причем ей он принадлежать не мог никак, потому что Альба, еще когда выносила им с Хавьером вещи Розы, четко сказала, что телефон девушке не положен – сеньор Леандро запретил.       – Все, я тебя поймал, – сказал он негромко, но строго внезапно обмякшей и переставшей сопротивляться девушке. – Может, сама все-таки достанешь или мне продолжить?       – Не делай вид, что тебе это не нравится, говнюк, – ответила она в какой-то уже совсем бессильной злобе, по-прежнему отворачиваясь.       Пако тяжело вздохнул:       – Вообще-то, нет, – а потом выпрямился и, отпустив Розу, сделал пару шагов назад. – Чей это телефон? Твой?       – Нет, – покачала головой та, шмыгая носом и снова подбираясь на кровати.       Неужели плакала? Черт бы побрал этих женщин!       Стараясь не думать о том, что своими резкими действиями довел девчонку до слез, Пако продолжил настаивать:       – А чей тогда? Кто тебе его принес? И только не говори, что просто случайно нашла в туалете, в котором пряталась от меня и временно засорившегося унитаза.       Та помялась еще несколько секунд, а потом, подбоченившись, неловко вытащила из трусиков смартфон и показала заднюю сторону чехла.       Крупными витиеватыми буквами на нем было напечатано имя «Бьянка».       – Я что-то… совсем перестал что-либо понимать, – недоуменно моргнул Пако, разглядывая выключенный телефон в руках девушки.       Та сидела на кровати, склонив голову и растеряв, кажется, весь прежний запал, и отстраненно щелкала накрашенным ногтем по уголку чехла. Длинные черные волосы ее плотным занавесом спадали на самые бедра и делали Розу почему-то очень похожей на ребенка. Она задумчиво жевала свои полные губы и ничего не говорила. Кажется, девчонке было плевать, что Пако понимал, а чего нет – она просто ждала, чем это все закончится.       – Я буду вынужден забрать у тебя телефон и отдать Хавьеру, – сообщил тот после нескольких долгих мгновений тишины, складывая руки на груди и принимая строгую позу.       Голова Розы тут же взметнулась, а перепуганные глаза уставились на парня в упор.       – Не надо Хавьеру! – попросила она отчего-то сипло. – Пожалуйста. Ну или… дай мне час, а потом…       – На что тебе нужен час? Удалить компромат? – сделал очевидное предположение тот. – Боюсь, что это не в моих интересах, сеньорита. Мало ли, что там за информация. Уверен, твоему отцу и братьям будет интересно узнать, ради чего именно ты выпила бутылку ополаскивателя и загремела в больницу. А также выяснить, кто тебе это принес.       – Клара, – закатила глаза девушка, без проблем сдавая пособницу. – В смысле, Кларисса Гуарес. Она была на пляже, когда все случилось, и забрала телефон Бьянки.       Странно, никого, кроме персонала и пациентов, Пако на этаже не видел весь день.       – Как она прошла в больницу?       – Никак, – мотнула Роза головой. – Я сказала ей подкупить медсестру, чтобы та положила телефон в бачок унитаза. А потом обязательно сфотографировала доказательства, что выполнила условия, и отправила ей.       – Ну, допустим, – кивнул Пако, пристально разглядывая девушку и пытаясь уловить признаки лжи, но та, кажется, не врала. – Но ради чего было все это представление, ты так и не ответила.       Расспрашивать ее парень продолжал не просто так: чем больше информации ему удастся выудить и вместе с телефоном предоставить Хавьеру, тем больше очков в его глазах он заработает. И таким образом всю эту идиотскую ситуацию еще можно будет вывернуть себе на пользу.       Роза же какое-то время раздумывала, видимо, решаясь отвечать на поставленный вопрос или нет, но потом обреченно вздохнула:       – Мне нужно оттуда кое-что удалить – чаты, фотографии, видео, – а еще переписать себе пару контактов. Очень скоро Агилары вскроют все ее аккаунты, и мне бы не хотелось, чтобы у них в доступе оказалось то, что там есть.       – А что там есть?       – Любительское порно, – ответила девчонка так просто, будто говорила о чем-то будничном.       Брови Пако удивленно взлетели вверх.       – С твоим участием?       Роза фыркнула и посмотрела на него как на идиота:       – А с чьим же еще? У Бьянки был дурацкий фетиш снимать и фотографировать все, что происходит. Логично, что некоторые материалы могут… подмочить мою репутацию.       Парень не сдержал смешка. Учитывая все то, что он слышал про эту девицу раньше, ничто на всем белом свете уже не могло испортить впечатления о ней. Дно, пробитое тысячу и один раз. Неужели там был еще какой-то цокольный этаж?       – Докажи, – кивнул он на телефон, делая шаг вперед.       Роза посмотрела на него с нескрываемым отвращением, но мобильник все-таки включила, а потом ввела графический ключ и полезла в галерею.       Несколько секунд спустя глазам Пако предстал неясный и темный видеоролик, единственными вспышками света на котором были неоновые лучи клубных софитов. Гремела музыка, кто-то смеялся и перекрикивал басы, камера прошлась по стеклянному столику, по которому были рассыпаны дорожки кокаина, а потом сфокусировалась на диванчике и затемненном силуэте девушки, которую самозабвенно драли в два члена.       – Это ты? – уточнил парень, приглядываясь. – М-да, веселая была вечеринка, судя по всему.       И хотя в его голосе сквозил откровенный сарказм, девицу это, кажется, не смутило:       – Веселая, – заверила она твердо и тут же выключила видео, убрав телефон за спину. – Достаточно доказательств? Или включить вечернику еще более веселую?       – Обойдусь, пожалуй, – помотал головой тот. – А что за контакты ты хотела переписать?       – Номера дилеров, – не моргнув, ответила Роза. – Обычно с ними связывалась Бьянка, но раз ее больше нет… – и равнодушно пожала плечами.       Вот оно, значит, как. Выходит, никакой задушевной подругой ей Бьянка не была, просто собутыльница, напарница по распутным делишкам – а иногда способ достижения желаемого, как в делах с наркотиками. Разумеется, ни один дилер в здравом уме не продал бы дозу Розе Ласаро – только совсем отчаявшиеся смельчаки, готовые рискнуть быть расфасованными по разным пакетам и выброшенными в пустыню. Такие контакты надо хранить, это правда, иначе лавочка прикроется раз и навсегда.       Уму непостижимо! Она правда рискнула жизнью, чтобы не терять полезные номера и удалить контент, который, по ее мнению, совсем уж ни в какие рамки не лез? Вот это да.       В любом случае, по всему выходило, что овчинка не стоила выделки и Пако было проще замять ситуацию, чем отбирать у девчонки телефон и торжественно насти его Хавьеру со словами «вот смотри, что нашел – порнушку с синьоритой Ласаро. Как нашел? О, я упустил ее из виду и позволил провернуть аферу, а за руку поймал уже постфактум. Да-да, знаю, с тем же успехом это мог быть не телефон, а ствол... Что? За что ты меня увольняешь? Я же принес нахрен никому не нужный компромат!»       Нет, разоблачать такое – только себя подставлять.       – Так ты оставишь мне телефон? – переспросила Роза, вклиниваясь в поток мыслей Пако.       – Оставлю, – согласился он, отходя к двери. – Но буду за тобой пристально наблюдать. Попробуешь что-нибудь выкинуть – сдам со всеми потрохами.       – Хорошо, – по-детски радостно закивала Роза.       Ее облегчение и благодарность в тот момент были настолько неподдельными и искренними, что это почти заставило Пако усомниться в том, что девчонка рассказала ему все. Но, с другой стороны, даже если там осталось какое-нибудь еще более изощренное видео – например, с послушным английским догом или конем – он будет только крепче спать, если его не увидит.       И, приняв для себя это решение, парень покинул палату.              

~

             Наконец-то ставшись одна, Роза облегченно выдохнула и откинулась на подушки.       Только что она была в совсем крохотном шаге от того, чтобы план ее полетел к чертям, а все усилия оказались напрасными. Но мужики, слава богу, создания довольно тупые. Если давать им то, что они от тебя ожидают – у них даже мысли не возникнет, что ты юлишь.       Девушка ясно видела, как быстро охранник потерял интерес к происходящему, когда она показала ему видео с Клариссой. Словно она тем самым подтвердила его собственные догадки, и убедившийся в своей правоте, парень даже не удосужился задаться вопросом, а точно ли девушка с видео и та, что сидела перед ним, один и тот же человек? Плевать, что картинка темная, а кадр трясется. Главное, что соответствует укоренившемуся реноме, такая же худая и с длинными волосами – значит, она.       Ладно, в его защиту можно сказать, что они и с Бьянкой тогда ржали, что уж больно ракурс и освещение вышли удачными, «так что если будешь плохо себя вести, Зизи, я выложу это в сеть, а потом ходи доказывай, что это не ты».       Когда охранник предложил доказать ее слова, у Розы не было ни одного другого варианта, что можно было бы ему предоставить. Нет, святой девой Марией она не являлась, и все-таки в подобном никогда не участвовала. Уж точно не на камеру!       И тот спонтанный тройничок полгода назад, с Бьянкой и еще одним парнем, они не снимали.       Роза постаралась отогнать от себя непрошенные и отчего-то весьма неприятные мысли, что парень наверняка подумал о ней гораздо хуже, чем она была. Ведь какое ей, в сущности, дело до мнения простого охранника. Так? Пусть думает, что хочет, а у нее есть работа поважнее.       Девушка взяла в руки телефон и первым делом залезла к гугл-облако. Она даже не сомневалась, что Бьянка никогда не отжимала галку в настройках, и все ее увлекательные приключения автоматически подгружались на виртуальный диск. Времени решила не тратить и вычистила все папки в ноль.       Потом зашла в галерею и тяжело вздохнула. Вот тут нужно было поработать точечно. Никто в жизни не поверит, что на телефоне молодой девушки нет ни единой фотографии или видео.       Пролистывая кадры необычайно яркой и развязной жизни погибшей подруги и вместе с тем все глубже погружаясь в воспоминания, Роза даже не заметила, как за окном начало светать.       Работы было много, Бьянка в прямом смысле слова не отказывала себе ни в чем: ни в наркотиках, ни в алкоголе, ни в сексе, ни в любых других безбашенных поступках. И каждый раз будто репортажи вела с места событий.       Роза только что удалила селфи подруги с чьим-то членом во рту, а потом включила видео, где та прыгает с моста на тросе, истошно визжа и матерясь так изобретательно и витиевато, что это невольно вызвало улыбку. Дурочка.       То, что Бьянка была законченной дурой, Роза не сомневалась никогда, но истинные масштабы катастрофы стали ясны только в последние несколько месяцев. Как раз, когда на снимках и видео поражающая воображение похабщина сошла на нет – Бьянка встретила младшего Луну и влюбилась в него по уши.       О, сколько раз Роза взывала к ее благоразумию! Говорила, что ни один мужик на свете не стоит того, чтобы рисковать ради него головой, тем более если твой жених не кто иной, как Нандо Салазар. Без толку.       «Приве-е-е-ет! – чему-то радовалась Бьянка в голосовом сообщении, отправленном Розе неделю назад. – Жаль, что ты опять наказана и тебя с нами нет. Я тут… ой… блядь, зацепилась… В общем! Я тут немного накурена, не обращай внимания. Ты, наверное, уже спишь, так что я решила не звонить и записать голосом… – речь девушки в самом деле была размята и чрезмерно протяжна в гласных. – Короче, мы че-то тут сидели, болтали, и я вдруг подумала, что та-а-а-ак его люблю, Зизи, ты не представляешь!.. Да, я знаю, что ты скажешь. Можешь оставить свое ворчанье при себе. Но ворчишь ты, знаешь, почему? Потому что никогда так влюблена не была. А я да. Это такое невероятное чувство… Я когда смотрю на него, он, знаешь, он как будто… светится изнутри. Никто этого не видит, а я вижу. И мир… весь мир вращается вокруг него. Он вообще… суть всех вещей. Понимаешь, о чем я? Да ни хрена ты не понимаешь… – Роза почти увидела, как Бьянка недовольно кривится и отмахивается в этот момент. – Я чего сказать-то хотела. Что сидела сейчас, смотрела на него и так ясно поняла – жить без него я не хочу…»       – Ну, твое желание сбылось, – фыркнула Роза, смаргивая подкатившие слезы.       «И потом меня посетила мысль. Знаешь, какая?»       – Как всегда, идиотская.       «Что, если меня не станет? – продолжала философствовать Бьянка на записи. – Я имею в виду, что, если я скоро умру? Может же такое быть? И я не боюсь смерти. Честно, не боюсь, – она сделала паузу и затянулась сигаретой. – Больше всего на свете я боюсь, что все мои видео и фото увидит мама. Я… так не хочу, чтобы она знала, кто я на самом деле, Зизи. Какую жизнь прожила. Она не заслуживает этого. Ни одна мать на свете не заслуживает того, чтобы знать, кем выросли ее дети и какую хуйню творят со своей жизнью, – Бьянка слышимо цыкнула на саму себя. – Твоя мама на небе, Зизи, и все видит. Поэтому ты и не разводишь вокруг себя столько дерьма, как это делаю я. Ты любишь ее. Знаю, что любишь. И не хочешь расстраивать. И это правильно, нельзя расстраивать маму, дорогая… Поэтому я прошу тебя. Ты знаешь все мои ключи и пароли, так что… Я абсолютно серьезно сейчас: если что-то со мной случится, Зизи, пожалуйста, порви жопу, но удали всю грязь, которую найдешь. Обещай мне, детка… Ради мамы».       – Обещаю, – отозвалась Роза и, выйдя из чата, удалила абсолютно все переписки Бьянки.