Пустыня Сонора

      Ночь раскинулась над пустыней Сонора, но долгожданной прохлады не принесла. Горячий воздух поднимался от земли и оставался недвижим, лип к коже и делал дыхание глубоким и сухим. Косметика на лице совершенно не держалась, старательно накрученные пряди не сохраняли волну дольше двадцати минут, а одежды казалось слишком много, сколько ни раздевайся.       Роза подтянула на плече пляжную сумку и выглянула в окно. На первый взгляд казалось, что все обитатели виллы спали – лишь кузнечики трещали в пальмовом саду и на камнях, да дождеватели трудились над газоном. Однако впечатление это было обманчивым.       Многочисленная охрана главы мафиозного клана Мануэля Ласаро оберегала покой своего хозяина и его домочадцев неусыпно и почти невидимо. Только если очень долго вглядываться в ночь, можно было заметить, как скользнет где-нибудь тень, выхваченная фонарем или приглушенной подсветкой, расставленной вдоль мощеных садовых дорожек.       Открыто прогуливаться под окнами единственной дочери среди множества сыновей господина Ласаро охране было категорически запрещено. Именно этим Роза и собиралась воспользоваться.       Вылезти на карниз, спуститься вниз по декоративной деревянной решетке, обвитой разросшимся вьюнком с белыми цветками, потом рвануть по дорожке до сада, а через него – к высокой каменной изгороди, где девушка еще с вечера заготовила веревку.       Потом свобода. Подружки должны были уже ждать ее в машине, чтобы увезти на пляж, к музыке, выпивке, марихуане и, конечно же, парням. Горячее сердце юной красавицы слишком истосковалось по любви, чтобы оставаться в заточении еще хоть день.       К черту запреты, к черту наказания! Эта ночь, как молодая мексиканская женщина, была прекрасной и соблазнительной, она манила в свои жаркие объятия и не давала шанса сопротивляться ее чарам.       Роза и раньше иногда сбегала из дома таким образом, так что в успехе своего предприятия не сомневалась ни секунды. Вот только бы добраться до изгороди незамеченной, а там путь будет открыт.       Девушка отсчитала тридцать секунд от того момента, когда заметила тень одного из охранников на самой дальней дорожке, и выбралась на карниз. Большая тканая сумка, набитая полотенцами и сменной одеждой, сильно мешала спускаться по решетке. Она то и дело норовила за что-нибудь зацепиться, лезла под локоть и шлепала по голому бедру. Примерно за полтора метра до земли чертовке все-таки удалось втиснуться между ступней и квадратом решетки – и нога девушки соскользнула, проехавшись по шершавой деревяшке.       – La mierda del toro, – выругалась Роза, спрыгнув на землю, а потом растерла ободранную коленку и прислушалась.       К счастью, вокруг было по-прежнему тихо. Внимательно оглядевшись по сторонам, девушка что было мочи рванула через газон к ряду банановых деревьев. Затем, прижавшись к одному из стволов и выждав несколько секунд, бросилась в глубину пальмовых листьев.       Сад она пересекла неторопливо, почти спокойно, так как дорожки здесь были хорошо подсвечены, и если бы кто пошел, Роза тут же заметила бы это и отпрыгнула в гущу. Но гулять по чудесному саду в такое время никому в голову не пришло, и уже через пять минут она стояла у веревки и набирала подружкам сообщение о том, что скоро будет с ними. Потом, погасив экран, убрала телефон в задний карман коротеньких шортов, ухватилась за веревку и полезла вверх.       Еще пара минут – и Роза приземлилась на свободную от отцовских запретов территорию и полной грудью вдохнула воздух, в котором, казалось, витал аромат головокружительных приключений и сладкой любви.       – Далеко ли собралась, сеньорита? – внезапно раздался голос, от которого девичье сердце рвануло будто из последних сил и упало под ноги.       Роза опасливо обернулась.       Буквально в трех метрах от нее, под фонарем, прислонившись спиной к стене ограды, стоял один из охранников. Молодой, точно не старше двадцати пяти, белокожий, но темный и кареглазый, он перебирал в пальцах четки и смотрел на Розу с лукавым прищуром.       – Господин Ласаро запретил выпускать вас из дома, – продолжил он, внезапно перейдя на вежливый тон, и отщелкнул еще одну бусину, стукнувшуюся о другие как-то ненормально громко.       – Как ты… – непонимающе пробормотала девушка, инстинктивно делая шаг назад – настолько взгляд охранника был обличающим и пронзительным.       – Понял, что вы сбежите? – закончил за нее парень, вскидывая брови и делая издевательский акцент на уважительной форме обращения. – Веревку заметил, очевидно же. Серьезно, вы бы еще транспарант рядом повесили с мигающей стрелкой и марьячи с гитарами поставили, чтоб даже слепые были в курсе, что у хозяйской дочурки есть кое-какие планы на вечер.       Судя по откровенно издевающемуся тону и разбойничьей ухмылке охранника, в этот момент он пребывал в полном восторге от самого себя и собственной догадливости. И то, что Розу заметил именно кто-то вроде него, злило девушку даже больше ее собственной неосмотрительности.       – И что, ты все это время ждал меня? – с досадой уточнила она.       – Часа два минимум, – подтвердил тот, а потом демонстративно лениво выпрямился и шагнул в ее сторону.       Одет он был как типичная «шестерка» мафиозного клана. В простые джинсы, белую майку и самую обычную рубашку с закатанным рукавом. Подбритая бровь, тату мексиканского креста на шее сбоку, еще какие-то наколки на пальцах и пара серебряных цепей на груди разной толщины. На одной из них висел уже другой крест – католический. Типичный низкоуровневый гангстер. Разве что плохо спрятанные под рубашкой кожаная плечевая кобура с пистолетом придавали ему вес.       Никогда прежде Роза этого охранника, конечно же, не видела.       – А теперь давай к делу, сеньорита, – продолжил он, снова становясь серьезным. – Мне проблемы не нужны. Тебе, я полагаю, тоже. Так что бери ноги в руки – и марш домой к папеньке. Целовать его перед сном, чтоб потом благополучно вернуться в свою принцессью кроватку, – в этот момент он собрался было взять Розу за локоть, но та выкрутилась дикой кошкой и, отскочив еще на шаг, зашипела:       – Vete a tomar por culo! Не трогай меня! Какого черта ты себе позволяешь?       Но тот лишь со вздохом потер переносицу и покачал головой:       – По-хорошему, видимо, не получится, да? – а потом заговорил громче. – Слушай, сеньорита, я ведь предлагаю пойти по пути наименьшего сопротивления. Ты возвращаешься обратно тем же путем, каким пришла. А я, радостный, иду домой спать и никому ни о чем не сообщаю. Но есть другой вариант, где…       – Сколько ты хочешь? – вдруг перешла на деловой тон девушка. – Сколько стоит моя свобода и твое молчание?       Но охранник, пару раз недоуменно моргнув, лишь расплылся в широкой улыбке, снова превратившись из сурового гангстера в задорного и обаятельного парня:       – Ты хотела сказать, сколько стоит моя жизнь? Мне ведь головы не сносить, если я тебя отпущу, – и двинул бровями. Так многозначительно, как будто это заявление вовсе не было однозначной точкой в разговоре. А, скорее, выразительной запятой, предлагавшей ей подумать над своим предложением еще раз и, осознав высоту ставок, предложить цену самой.       Но, положа руку на сердце, Роза бы и сотни песо за него не дала, не то что брать и раскошеливаться на кругленькую сумму. Да и понятия она не имела, во сколько этот очевидный голодранец сам оценил бы свою голову – у нищих своеобразные представления о деньгах, так что, озвучив конкретную цифру, Роза опасалась сильно просчитаться себе в убыток.       – Никто ни о чем не узнает, если ты не скажешь, – попыталась она прикинуться дурочкой, не распознавшей подтекст, чтобы охранник, разочаровавшись в ней, первый выложил карты на стол. – И я никому не скажу.       Тот сделал вид, что погрузился в размышления. Даже глаза к небу возвел и пожевал губы, но потом все же возразил:       – Если с тобой там что-то случится, на меня выйдут очень быстро. Во-первых, я сам вызвался сторожить эту сторону имения. Во-вторых, смене вот-вот конец, и нужно что-то решать с веревкой. Если я ее уберу – ты не вернешься. Если не уберу, ее может заметить мой сменщик, и тогда ко мне возникнут вопросы. И ладно, если ты там, на своих гулянках, помрешь от передоза или еще чего, я как-нибудь отмажусь. Но что, если нет? И ты в конце концов признаешься, как сбежала и кто тебя пропустил. Нет, это мне не подходит.       Роза ушам своим поверить не могла. Парень рассуждал так, будто она – единственная дочь господина Ласаро, за внимание которой бились наследники самых могущественных мафиозных кланов Мексики – вообще никакой ценности не представляла, а сам он заботился только о благополучии собственной задницы. Как наглости-то только хватало?       – Мне нужно идти, меня ждут подруги, – только и смогла произнести она, судорожно соображая, чем еще можно отбрехаться от въедливого охранника, раз конкретной суммы он озвучивать не собирался.       – Ну, это уже меня вообще не касается. Сейчас моя проблема… ты, – и окинул ее с ног до головы таким взглядом, что девушка вдруг почувствовала себя еще более раздетой, чем она была в данный момент: под майкой ее даже белья не было.       И именно этот взгляд навел Розу на очевидное решение вопроса. Может быть, то самое, на которое этот проходимец намекал с самого начала? Ну конечно, чего еще он мог хотеть, раз уж не денег? Очевидно, что запустить свой помойный нос туда, куда в ином случае он бы не попал ни в этой, ни в ближайшую сотню своих следующих жизней.       С другой стороны, если собственное благополучие волновало его больше всего на свете… Роза могла сыграть именно на этом.       – А я все равно верю, – заговорила она вдруг низко и проникновенно, став в движениях более плавной, а во взгляде томной, – что мы могли бы найти способ договориться, – взяв всю свою волю в кулак, она шагнула к парню вплотную и заглянула ему в глаза.       В мареве знойного пустынного воздуха его мужественный запах разносился особенно сильно, и у девушки на мгновение поджало в животе. Глубина совсем черного в полумраке взгляда мерцала насмешкой и любопытством. Роза отметила про себя, что парень был весьма и весьма хорош собой.       – Чего ты на самом деле хочешь, м? – прошептала она. – Я исполню любое твое желание. Только отпусти меня.       Он не ответил. Лишь уголки его губ дрогнули в призраке многозначительной улыбки. Той самой, в которой Роза не сомневалась.       Она скользнула руками по его груди и обвила шею, а потом прильнула в поцелуе. Парень замешкался всего на пару секунд, но потом ответил. Легко позволил Розе разогреть этот поцелуй до предела и с каждым новым движением губ и языка пообещать ему больше, намного больше, чем было сейчас.       В какой-то момент он коротко вдохнул, и рука его плющом обвила девушку за талию, прижимая к себе тесней. От этого пылкого отклика Роза совершенно неожиданно для себя тихо и тонко простонала. И стон ее, видимо, распалил парня еще сильнее.       От жара его тела, от силы его рук, глубины поцелуя кружилась голова. Густой запах одеколона, испарины, зноя, пыли, жгучего темперамента и самой пустыни Сонора, исходящий от него, захватывал девушку целиком, заставлял сердце вдруг взволнованно трепетать и заходиться восторгом.       Растворяясь в страстном поцелуе, прогибаясь в спине под горячими ладонями, прижимаясь к парню всем телом, она чуть не забыла, зачем вообще все это затеяла.       Рука ее соскользнула с его шеи, огладила мышцы груди, пресса и легла на ширинку. Пальчики ее сквозь ткань брюк обхватили член, уже налившийся желанием, и вызвали у парня сиплый и сдавленный вздох.       – Так вот, – улыбнулась Роза хитро, отстраняясь, но по-прежнему оглаживая его достоинство. – Если сейчас же меня не отпустишь, я расскажу папе, что ты меня домогался. Сам знаешь, что тогда будет, – она даже дыхание затаила в надежде, что шантаж и прямая угроза жизни уж точно сработают.       Черный, но посверкивающий взгляд парня сощурился в осуждении, но уже через секунду на зацелованных губах его расцвела та самая широкая улыбка, от которой сердце девушки снова сладко екнуло.       – Или же я отведу тебя сейчас за шкирку к отцу, – предложил он чуть севшим голосом. – Скажу, что ты собиралась бежать, и уже никто не поверит тебе, лживой и вертлявой заразе, что я чего-то там хотел. Все знают, что ты за фрукт, сеньорита. И папенька твой тоже в курсе. Так что он посчитает, что ты просто выгораживаешь себя. Как думаешь? Мне стоит так поступить? – и с этими словами он каким-то сверхъестественным образом обернул Розу на сто восемьдесят градусов и прижал к себе спиной, больно заламывая руку.       – Malparido! Нет! – пискнула та, морщась. – Что хочешь. Только не это!       – Я так и думал, – усмехнулся охранник, отпуская девушку.       Роза мгновенно сделала несколько шагов прочь.       – Так что вернемся к тому, с чего начали, – предложил парень, поправляя на себе рубашку. – Ты идешь домой спать, и я иду домой спать. А это маленькое ночное приключение мы забываем как страшный сон. Что скажешь?       Розе было, что ему сказать. Громко, яростно, нецензурно. Но, кое-как смерив свой собственный темперамент, и вместе с тем смиряясь с мыслью, что так сегодня из дома и не уйдет, она согласилась. Охранник был явно сильнее ее, с мотивацией, перебить которую девушке было решительно нечем. Даже если бы она прямо сейчас предложила ему отсосать, он обязательно согласился бы, а потом все равно вернулся к началу, в котором Роза непременно идет домой.       Перебраться на ту сторону изгороди он ей помог, подсадив и оставив пылающий след ладони на ягодице.       – Забегай еще, если взгрустнется, – сверкнул глазами парень в тот момент, когда Роза была уже готова спрыгнуть на землю.       – Не дождешься, – огрызнулась она и приземлилась на обе ноги.       С той стороны раздался заразительный смех:       – Ciao bella!       До самого отхода ко сну, и даже потом на утро Роза не могла выбросить из головы эту улыбку и взгляд. Губы ее горели воспоминанием поцелуя.       

~

      – Да нормально все у меня, ма. Правда, – Пако знал, что женщина на том конце линии ни за что ему не поверит, поэтому слова его прозвучали, скорее, обреченно, чем убедительно.       – Да тощий ты больно, какое уж там нормально, – закатила глаза та. – Вот Алонсо…       – Алонсо кладет стероиды в буррито вместо мяса, о чем ты вообще, – проворчал тот, коротко полыхнув раздражением. – Он вообще в курсе, как они действуют на потенцию?       – Ну, что ты какие гадости говоришь про брата, – поджала губы полненькая немолодая женщина, смотрящая на него с экрана телефона. – Он вот тебе привет передавал. Спрашивал, не надумал ли ты пойти к нему в банк работать.       – Чтобы тоже старательно вылизывать жопу тому старому маразматику, который у них в директорском кресле сидит? – фыркнул Пако. – Нет, это не по моей части. Я предпочитаю, чтобы мой язык касался только упругих и свежих девичьих тел, ма.       – Tonto del culo! – в сердцах сплюнула та. – И все-таки ты совершенно невыносимый болван, Пако. Почему из всех моих семерых детей тебе досталось меньше всех мозгов и самое большое шило в заднице?       – Вероятно, чтобы компенсировать размер еще кое-чего в той же области, – ухмыльнулся тот, но потом, видя, что мать не сбавляет гнев на милость, вздохнул. – Ну прекрати, ма. Говорю же, все хорошо у меня. Ты получила перевод, который я вам отправил на той неделе? Купила Лючие новый телефон?       – Эта дуреха не заслужила его после того, как утопила предыдущий в сточной канаве, – пробурчала та.       – Это была не сточная канава, а просто лужа на обочине дороги, не драматизируй, – фыркнул парень, отмахнувшись. – Ну подумаешь, перепила чуток. Выпускной был у девки, имеет право.       – Знаю я про ее выпускной, – хмуро подтвердила его мать. – Уже видела фотографии в соцсетях. Твою сестру не облапал разве что ленивый. Боюсь даже представить, сколько pollas в ней побывало за ночь!       – Ну, главное, чтобы в ней после этого pollitos не завелись, – хохотнул Пако. – Ладно, ма, не переживай так. У тебя всегда будет Алонсо, о котором ты сможешь хоть до мозолей на языке рассказывать соседям и поддерживать в них нужный уровень зависти. А остальные твои дети, так и быть, как-нибудь свыкнутся с мыслью, что не оправдали твоих ожиданий.       – Не говори глупостей, Пакито, я вас всех люблю одинаково! – поспешно замотала головой она.       – Ну раз так, то купи Лючие новый телефон и своди ее к нормальному гинекологу. Не к тому извращенцу, который щупал ее без перчаток в прошлый раз. Я тебе еще позвоню на неделе, ладно?       Женщина на экране на мгновение замялась, словно пытаясь придумать повод поговорить со своим непутевым сыном подольше, но потом сдалась и кивнула.       – Хорошо, договорились. А ты все-таки кушай получше, ладно? – со вздохом добавила она. – И подумай над предложением брата. Не надо тебе с этими бандитами якшаться. Ничего хорошего ты там не найдешь.       – А это как посмотреть, ма, как посмотреть, – хмыкнул он. – Все, поцелуй от меня мелких, мне пора.       – Деловой какой, пора ему, – пробурчала она. – Куда собрался-то?       – Выходной у меня, ма. На пляж хочу съездить, кости погреть.       – На девок в купальниках, поди, глазеть собрался да пиво глушить, – неодобрительно цыкнула женщина. – Остепениться тебе пора, Пако. Я тебе говорила, что у одной моей подруги…       – Связь пропадает, ма, ничего не слышу! Потом созвонимся, пока!       Не дожидаясь ответа, парень сбросил вызов и выразительно вздохнул. Потом взглядом отыскал недокуренную пачку сигарет и, цапнув одну из них в зубы, вышел на балкон.       Вид отсюда открывался, прямо скажем, не слишком презентабельный: сплошная малоэтажная застройка из песочного цвета домов, жмущихся друг к другу, как сельди в бочке, густо переплетенные провода, пестрые гирлянды сохнущего белья, вздыбленный от жары асфальт и детская площадка, где детвора по вечерам с громкими визгами гоняла мяч. Впрочем, сейчас, залитое мягким утренним светом, все это выглядело каким-то почти уютным.       Откинувшись на дверной косяк, посасывая сигарету и выдыхая дым через нос и уголки рта, Пако смотрел на широко раскинувшееся над ним выцветшее небо Мексики, и размышлял о будущем.       Мать уже не в первый раз предлагала ему бросить все и уйти от Ласаро, чтобы заняться более достойной и, чего скрывать, куда более безопасной работой. И каждый раз ему приходилось так и эдак вилять в формулировках, чтобы не произносить вслух ту очевидную и безжалостную истину: никто бы его уже никуда не отпустил. А если бы даже ему удалось договориться и выторговать свою жизнь и свободу, его прошлое было намертво вбито ему под кожу и сбежать от него можно было, только сняв ее с себя вместе с кобурой охранника.       Таких, как он, на этих улицах были сотни: парней, подавшихся за лучшей жизнью, потому что, что бы там мама ни говорила, работа на таких, как Ласаро, была единственным надежным способом подняться в этой стране. Стать обеспеченным и уважаемым человеком – если, конечно, повезет дожить до этого момента. Но пока что он был только мальчиком на побегушках, лишь недавно вышагнувшим из детских штанишек и получившим право издалека поглядывать на своих хозяев.       При мысли об этом Пако вдруг невольно ухмыльнулся – так-то оно так, но это совсем не помешало ему прошлой ночью быть вот в настолько крохотном шаге от того, чтобы проделать с единственной дочкой хозяина дома все то, что делал с Лючией ее предыдущий гинеколог. Потому что – в этом Пако нисколько не сомневался – тщательно лелеемый и оберегаемый папочкин цветочек хотел этого ничуть не меньше, чем он сам. Да он месячное свое жалование готов был поставить на то, что трусики у этой розочки были хоть выжимай, как бы она ни строила из себя оскорбленную, гордую и неприступную. Ему хорошо был знаком такой тип женщин – на первый взгляд, острых и колючих, как пустынный кактус, а на деле текущих так сладко, что только успевай слизывать.       Роза ведь наверняка знала, что еще через пару лет папаша выберет ей наконец достойного мужа – и все, на этом веселье закончится. Ее запрут в другой золотой клетке, будут пристально следить за каждым шагом и, не дай боже, она улыбнется какому-нибудь садовнику. Местные мужланы больше всего на свете боятся потерять достоинство и позволить своей женщине опозорить их. Прирежут обоих, без вариантов. Поэтому, конечно, малышке не оставалось ничего, кроме как отрываться на полную катушку прямо сейчас.       Интересно, она была из тех девиц, что, по маминому завету, берегут самое ценное, а потому на тусовках дают во все подходящие дырочки, кроме основной? Или бунт самоуверенной красотки уже зашел дальше, и она, в пику папочке, позволила кому-то сорвать свою розу? Какому-нибудь самому, на ее взгляд, не подходящему кандидату, от вида которого господин Ласаро запросто слег бы с инфарктом?       Кому-то, вроде самого Пако, например.       Парень хмыкнул, наконец достав сигарету из зубов и стряхнув наросший пепел в ржавую консервную банку, проволокой прикрученную к металлическим перилам балкона.       Да, если бы Роза захотела насолить папочке по-крупному, то связаться с кем-то вроде него было бы наилучшим вариантом. Выходец из трущобной многодетной семьи, пристроенный по старой памяти, потому что отец когда-то чинил автомобили в гараже семьи Ласаро, Пако был воплощением той Мексики, о существовании которой в прохладных мраморных холлах богатого поместья Розы предпочитали вообще не помнить.       Зазвонил телефон, и, достав его из кармана джинсов, парень с некоторым удивлением отметил, что это был Эмилио – его босс. И чего тому вдруг понадобилось?       – Да? – поинтересовался он, все же ответив на звонок.       – Приезжай срочно, – произнес недовольный и ощутимо уставший голос на том конце провода. – Тут пиздец.       Эмилио был крупный, усатый и, в целом, весьма беззлобный дядька. И раз он говорил, что в поместье был «пиздец», то, вероятно, Пако предстояло увидеть дымящиеся руины. И потому он сразу вернулся с балкона в комнату и начал собираться:       – Да, скоро буду. Что случилось?       – Ты что, новости не смотришь? – проворчал тот. – Живо тащи сюда свою тощую задницу, chico, и не задавай идиотских вопросов.       – Понял, – кивнул Пако и отключился.       Позже, уже сев в машину и вырулив на дорогу, включил новостной подкаст. Везде говорили об одном и том же: сегодня ночью на пляже дель Амор произошла стрельба. Какие-то типичные местные разборки, которые начались то ли из-за девушки, то ли из-за выпивки, а потом переросли в ожесточенную перестрелку между двумя мафиозными кланами. Погиб, в том числе, наследник клана Луна, несколько еще каких-то именитых мажоров, а также младшая дочка главы клана Агилар, Бьянка, которая, насколько Пако знал, ходила в друзьях у Розы. И которой, конечно же, совершенно нечего было делать на том пляже посреди ночи.       Что ж, теперь понятно, чего они все так всполошились. Бьянка и Роза отрывались по полной еще со старших классов, и даже на памяти Пако уже был случай, когда их вытаскивали вдвоем из одного притона.       Выходки Розы прислуга и охранники обсуждали между собой всегда с особым смаком, и в тот раз буквально за несколько ходок в местную курилку Пако узнал не только, где именно был этот притон, кто им заправлял и что с этим человеком стало после, но и какого цвета белье под коротеньким платьем было на укуренной в слюни сеньорите, когда Эмилио нес ее в комнату на руках, потому что сама она уже идти была не в состоянии.       Так что когда поздно ночью появились новости о стрельбе и о том, что среди убитых нашли Бьянку, неудивительно, что папаша Ласаро запаниковал. И, должно быть, знатно удивился, обнаружив свой дикий цветочек мирно спящим в спальне.       Эх, знал бы он, кого следует за это благодарить.       – Насколько все плохо? – поинтересовался Пако, когда полчаса спустя наконец оказался в общей комнате охраны.       – Ну, старик в ярости, – пожал плечами другой охранник. – Знатно перепугался, надо полагать, когда там Бьянку нашли. Даже странно, что наша Розита именно в этот раз не с ней была.       – Что ж, видимо, этой ночью юной сеньорите что-то помешало, – развел руками парень, с трудом сдерживая так и просящуюся на лицо самодовольную ухмылку. – Может, горлышко застудила. Или поясницу прихватило.       – Больше на чудо похоже, как по мне, – заметил его собеседник. – А с чудесами ведь, знаешь, как бывает – сегодня случилось, завтра нет. Вот, говорят, старик и решил к сеньорите постоянного телохранителя приставить. Чтобы тот, так сказать, денно и нощно рядом находился и глаз не спускал.       – М-да? – приподнял брови Пако, представив, насколько сомнительным будет это удовольствие, потому что в комплекте с убойной фигуркой у этой девицы шел такой характер, что все зубы об него обломать можно было. И весь кайф заодно. – И кому из наших не повезло?       – Хвала Иисусу, таких, как мы, на роли кандидатов не рассматривали, – хохотнул тот. – Я вроде слышал, что он Хавьера попросил. Ну, как будто логично, да?       Пятидесятишестилетний Хавьер Песко был самым верным и самым давним из капо Ласаро. Всегда сопровождал господина на важных деловых встречах и говорил от его имени на собраниях рангом пониже. Не верилось, что старый спрут был готов отсоединить от тела одну из своих щупалец, лишь бы та прикрывала его неугомонную дочурку от большого опасного мира за стенами родного дома. Но, с другой стороны, разве не так должна была проявляться истинная отцовская забота?       Впрочем, сейчас Пако куда больше интересовал другой вопрос:       – А нас-то зачем собрали? У меня вообще сегодня выходной так-то планировался.       – Вроде, смены хотят менять или что-то такое, – пожал плечами его собеседник. – Усилить охрану, раз такое дело. Так что, может, и нет у тебя сегодня никакого выходного, братишка.       – Не было печали, – досадливо закатил глаза парень. – И все потому, что одна конкретная девица не может свои гормоны контролировать? У меня так-то планы были…       – В задницу пошли твои планы, – доверительно сообщил ему товарищ. – Но можешь себя утешить хотя бы тем, что задница эта до жути хороша, – и он аж губами выразительно причмокнул.       – О да, – фыркнул Пако, у которого перед глазами тут же мелькнула картинка, забирающейся с его помощью на изгородь девушки. – Задница действительно что надо. В бикини бы вообще зачетно смотрелась…       В этот момент их разговор и болтовня прочих собравшихся оказались прерваны вошедшим в комнату охраны Эмилио. Обведя присутствующих взглядом, он остановился на Пако и поманил его к себе.       – Поговорить надо, идем, – сказал он, когда парень приблизился. – Остальные возвращайтесь на свои посты и отпускайте сменщиков по домам. Чтобы мышь не проскочила, ясно вам?       Ему ответил нестройный ряд мужских голосов, а Пако, пока что недоумевающий, куда и зачем его ведут, тем не менее последовал за своим боссом. Тот привел его в свой кабинет – отделанный красным деревом и выходящий окнами в тенистый сад. Здесь было свежее, чем в тесной комнате охраны, а еще намного тише. Чувствовалось, что хозяин этого места не любил суету и поспешность и предпочитал все дела решать с чувством, с толком, с расстановкой, не бросаясь с места в карьер.       Вот и сейчас Эмилио вполне буднично кивнул Пако на стул, пока сам налил им обоим виски из хрустального штофа.       – Не рановато ли для спиртного? – немного удивился тот, но не стал отказываться от протянутого бокала.       Его собеседник не сразу ответил. Сперва занял свое место за противоположной стороной стола, глотнул виски и прикрыл глаза, видимо, наслаждаясь его вкусом. Или собираясь с мыслями. И лишь потом снова устремил взгляд на все еще ничего не понимающего Пако.       – Я все видел, – негромко произнес он. – По камерам. Сеньорита, наверное, и не в курсе, что ее отец недавно увеличил их количество втрое. Особенно… рядом с ее крылом. Записи эти строго конфиденциальные, идут сразу ко мне. И… можешь представить мое… замешательство, chico, когда я увидел там… то, что увидел.       Пако почувствовал, как у него враз отнялись руки и ноги, и он почти перестал ощущать гладкость бокала в судорожно сжавшихся пальцах. Если Эмилио видел, как он позволил себе распустить руки рядом с юной сеньоритой, эти самые руки еще до вечера окажутся в его же собственной заднице.       Это если господин Ласаро не придумает что-нибудь поинтереснее.       – Расслабься, – покачал головой Эмилио, видя, как тот побледнел. – Старику я их не показал. Скажи мне вот что: почему ты ее не пропустил? Она ж явно… очень упрашивала.       – Жить хотел, – сиплым от волнения голосом отозвался Пако, даже не пытаясь лукавить или изображать из себя героя и защитника девичьей добродетели.       – Это хорошо, – задумчиво согласился его босс. – Розе мало кто может… всерьез сопротивляться. Эта лиса крутит людьми, как хочет. И мне нужно, чтобы рядом с ней был кто-то вроде тебя, кто способен сказать ей «нет», даже когда его член окажется у нее во рту.       – До… этой стадии мы не дошли, помнится, – нервно хохотнул Пако, а потом сделал большой глоток виски из своего бокала, как будто только сейчас поняв, зачем ему его дали.       – И не дойдете, – очень серьезно проговорил Эмилио. – Узнаю, что ты сунул в нее свой стручок, ты знаешь, что будет. Но Хавьеру я не доверяю. Он преданный, как собака, но с возрастом думать стал слишком медленно. Роза на раз-два его обставит и удерет, если захочет, а он и понять этого не успеет. Ты – дело другое. Так что слушай внимательно, chico, как все будет. Я рекомендую старику тебя в качестве водителя и сопровождающего, чтобы Хавьеру не пришлось бегать ей за мороженым и носить пакеты со шмотками. А ты будешь следить за тем, чтобы с головы юной сеньориты ни волоска не упало, и подсказывать Хавьеру умные мысли. А задумаешь на ее сторону переметнуться и что-то от меня скрыть, помни, что ваша запись у меня. И только моя добрая воля удерживает ее, чтобы та не оказалась на столе господина Ласаро. Мы… поняли друг друга, Пако?       В этот самый момент парень почувствовал, как над его головой словно смыкаются прутья клетки, но сейчас даже ему не пришло в голову никакого достаточно убедительного аргумента, чтобы отказаться или возразить.       Поэтому он просто кивнул.