Связь

По пути к нужному месту Николай в окно кареты увидел очень знакомую фигуру. Тощий, патлатый и основательно заросший бородой мужчина в обносках покачиваясь брёл по дороге. «Как удачно!» — подумал Николай. Именно он — тот, кто невероятно нужен им сейчас! То есть, даже не столько им, сколько Глебу. — Там Тихон! Ловим его! — воскликнул Гоголь. — Очень вовремя, — отозвался Яков. Тихон, когда они, выбравшись из кареты, подбежали к нему, даже никак не среагировал, продолжая своё нетвёрдое движение вперёд, сопровождаемое невнятным бормотанием. — Тихон! — позвал его Николай и схватил за руку. — Бесы, бесы, бесы… Зло вокруг! — Ничего нового, — закатил глаза Николай. До чего раздражающий тип! — Куда идёшь, Тихон? — дружелюбно поинтересовался Яков, у которого, очевидно, Тихон не вызывал подобной неприязни. — Туда, где прольётся невинная кровь… Меня зовут голоса… — Может, нам по пути? — спросил Николай. Тихон посмотрел будто сквозь него, вздрогнул и просипел: — Тьма тянется к тьме… Да, я должен идти с тобой. Отлично, что их цели совпали! А то всё-таки не хотелось бы мешать Тихону спасать чью-то невинную кровь от проливания. Они вернулись в карету уже с Тихоном и продолжили путь до одного из маленьких переулков, где их поджидал нервно озиравшийся Агап. — Что произошло? — тут же подступил к нему с вопросом Яков. А произошло всё быстро. Глеб всё-таки пришёл именно к Агапу, с целью продать ему украденные у Марины серёжки. Похоже, до этого он либо боялся, либо просто не желал этого делать, но голод заставил. Получив деньги, Глеб ушёл, но за ним последовал человек Агапа. Он-то и видел, как на улице к нему привязался верзила. В их кругах этот верзила был хорошо известен — то был вымогатель по прозвищу Редька. Он выбирал себе в жертвы тех, чей путь вниз только начался и, соответственно, никакой поддержки пока не имевших. Редька, конечно, был не в курсе, что щуплого парня, неспособного дать физический отпор, стоило обходить на максимально почтительном расстоянии. Агаповский подручный, да и другие свидетели описывали произошедшее, как молниеносное: вот Редька сгрёб Глеба за ворот, намереваясь в качестве наказания за нежелание расставаться с деньгами двинуть ему в нос, а вот он лежит на земле, Глеб же убегает. Куда? Кто его разберёт? Все к Редьке побежали — видано ли, чтобы громила на ногах не удержался? А оказалось, что Редька пал максимально нелепой смертью. Вот так. Редьку уже унесли в один из домов, где уложили на пол. На его лице читалось удивление, словно он увидел что-то необыкновенное. Так, в общем-то и было, и это впечатление стоило ему жизни. Николай почувствовал лёгкое сожаление о такой кончине, хотя, наверное, многие вздохнули с облегчением, избавившись от вымогателя. Тихон тоже подошёл. — Смерть за ним по пятам… Невиновный… Он невиновен… — забубнил Тихон. Имел в виду, наверно, что Глеб невиновен? Так это и без него известно. — Что-нибудь ещё видишь? — решил уточнить Николай. — Обречён сам и обрекает другого, — практически прошептал тот, а потом сел на пол и принялся раскачиваться. Понятно с ним всё, особой помощи не дождёшься… Гоголь посмотрел мертвецу в глаза и подумал о Глебе. Где он? Всё окружающее начало исчезать, словно в тумане, и вскоре Николай обнаружил, что сидит за письменным столом, а прямо перед ним стоит Глеб. Лицо Ветрова выражало гремучую смесь из ярости, страдания и какой-то странной неуверенности, а его правая рука была вскинута вверх, и он медленно сжимал пальцы. Что он делает? Дышать стало труднее, а сердце будто стиснуло ледяное прикосновение. Он хочет убить? Но почему так медленно? Глеб в это время сжал кулак и Николаю показалось, что его сердце вот-вот перестанет биться. — Н-не надо… — прохрипел Гоголь. — Ты это заслужил, — тихо сказал Глеб. Так, надо сосредоточиться! Не Николая же Ветров хотел убить. Кого тогда? С трудом фокусируя зрение, он осмотрелся. Кабинет… Надо запомнить убранство… Но разве тут хоть что-то выделишь? Обстановка чуть ли не спартанская. А Глеб атаковал ещё раз, и теперь уже все внутренности будто вывернуло. Изо рта, похоже, потекла струйка крови. Николай из последних сил рванул ящик стола. Там лежало письмо. Адресат — Леонид Модестович Вознесенский. Боль достигла предела и рука Николая соскользнула с ящика, а сам он повалился на пол. — Ники! — раздался совсем поблизости голос Якова. — Вознесенский… Леонид Модестович… Глеб убьёт его… — еле проговорил Николай. Яков аккуратно приподнял его. — Вознесенский? Да неужели? Кто бы мог подумать… — Что всё это значит? — прошептал Николай. — Ты как? — Сейчас, — Николай прикрыл глаза, вдохнул поглубже, после чего собрал все силы и сел. — Глеб сказал, что Вознесенский заслужил. Получается, это он стоит за тем, что произошло с Глебом? — Конкретно Глебом занимался Колышев, не привлекая кого-то ещё. Даже если за всей торговлей стоит Вознесенский, откуда это стало известно Глебу? — Кто он вообще, этот Вознесенский? — По чину — статский советник, служит в Комиссии по принятию прошений. Многим он известен как неподкупный борец за справедливость. Неужели это только фасад? — Не знаю. Но надо поспешить. Всё произойдёт у него в кабинете, — Николай резко вскочил на ноги, и хлопнул в ладоши над головой у Тихона: — Просыпаемся и бежим спасать невинную жизнь, Тихон! — Раскомандовался тут… — пробормотал Тихон, но спорить не стал.

***

Немногим ранее… Скрип досок и запах затхлости медленно сводили с ума. Всего каких-то несколько месяцев назад Глеб думал, что жизнь его обделила — съёмная комната, необходимость перебиваться тяжёлыми неприятными работами ради возможности получить образование, учёба урывками. Некоторые к его 24 годам уже имели должность и доход, а он всё ещё оставался фактически никем. Теперь Глеб вспоминал прошлое со слезами умиления. Он был личностью и занимал своё место, а ещё имел цели, к которым, хоть и с трудом, но продвигался. У него были родители, которым он писал письма, был друг, были преподаватели, вполне дружелюбные и способные пойти навстречу, были знакомые с работ… И самое главное — у него была свобода. И когда её отняли, он превратился в вещь. Но ему удалось сбежать. Теперь он прятался на втором этаже старого полуразрушенного дома. Это место служило вполне надёжным укрытием, поскольку даже бродяги облюбовали более приличные места, и сюда никто не заглядывал. Жаль только, что голод всё же заставил покинуть его на время. Ничем хорошим эта вылазка конечно же не закончилась. Ещё один мертвец на его совести… Все погибшие от его проклятой силы являлись ему. Сначала во сне, а после уже и наяву Глеб видел их неясные силуэты. Они бродили по пустой комнате, тянули к нему свои руки, смотрели в лицо. Грабитель, с которого всё и началось, колол его ножом. Нож не причинял никакого вреда, но призрак наносил удары снова и снова. Пёс пытался лизнуть, он не винил Глеба в своей гибели. Двое купцов ругались друг с другом. Женщина в шляпе с вуалью просто молча стояла перед ним. Она пугала больше, чем остальные, потому что её внешность осталась загадкой. Иногда сквозь пустые оконные проёмы налетал ветер, приподнимал вуаль и Глеб видел белый оскалившийся череп вместо лица. Он закрывался руками, но призрак не исчезал. Валерий с его кучером хохотали над ним, обещая, что совсем скоро он вольётся в их мёртвую компанию. К этому сборищу сегодня добавился «новенький» — тот самый громила, пытавшийся отобрать у Глеба деньги. Вся наглость с него слетела, он сидел в углу и дрожал, постоянно спрашивая, что с ним произошло и почему он здесь. — Оставьте меня! — кричал им Глеб. Призраки на время удалялись, но вскоре возвращались снова. Они знали, что долго он так не протянет и ждали, когда же наконец они сумеют забрать его с собой. Внизу тихо заскрипело. Кто-то шёл. Глеб явственно почувствовал — за ним. Выпрыгнуть в окно? Это всего лишь второй этаж. Но кто сказал, что преследователей не будет и там тоже? Глеб хрипло засмеялся. У него есть проклятая сила и, как бы он её не ненавидел, она в состоянии его защитить. Какая уже разница, скольких ещё ему придётся убить? Он встал за проёмом отсутствующей двери. Пусть только покажутся. Внезапно раздались два выстрела, затем звук падающих тел и быстрые шаги. По лестнице кто-то пробежал и остановился так, чтобы он не смог его увидеть. — Глеб? — позвал новоприбывший. Не отзываться было просто глупо. — Чего тебе? — устало спросил Ветров. — Знаешь, что ты в полной заднице? И если хочешь выбраться, послушай меня. Это прозвучало настолько нелепо, что Глеб истерически расхохотался. Что ещё за гений очевидности явился по его душу? — Кто ты вообще? Почему я должен тебе верить? — Потому что я такой же, как ты. Много лет назад моей силой тоже пользовались против моего согласия. Но я сумел сбежать, убив подонка, державшего меня взаперти. Правда, мои способности и близко рядом с твоими не стояли. — Сказать можно всё, что угодно. Раз так за меня переживаешь, дай пройти, — огрызнулся Глеб. — Ты можешь уйти, я, конечно, не буду тебе мешать, но не жди спокойной жизни. Те, кого я сейчас убил — люди того урода, который сколотил шайку и отлавливает таких, как мы с тобой, а затем продаёт. — А тот, кто отдавал мне приказы, он, получается, один из покупателей? — Нет, он был участником банды. И был он очень глуп, раз решил пользоваться твоей силой сам. — Почему? — Потому что им строго запрещено это делать. Видишь ли, всегда есть риск, что обладатель силы вырвется из-под контроля, если ненавидит своего «хозяина». Они деньги делали, и считали, что вправе распоряжаться судьбами таких, как мы с тобой, но рисковать собственными шкурами ради обретения дополнительных способностей не хотели. — Ты столько всего знаешь о них, будто сам оттуда. — Я собирал информацию о них. Теперь я служу в полиции и разобраться с ними для меня — дело чести. У них слишком много связей, поэтому я работаю тайно. Ты первый, с кем я поделился. Присоединяйся ко мне, я уже знаю, кто за всем стоит. Отомстим ему! Глеб не знал, как реагировать. Незнакомец был убедителен, но кто мог дать гарантию, что он не замышлял на самом деле дурное? Сбежал он, как же… С другой стороны, сам Глеб ведь тоже сбежал. — Какая у тебя сила? — спросил он. — Всего ничего. Вижу сквозь препятствия. Ты сейчас у меня как на ладони. — Чем докажешь? — Сделай какое-нибудь движение. Глеб почесал затылок, после чего махнул рукой. — А ты совсем не оригинален: почесался, да рукой помахал. Можно мне войти? — Входи уж, — безнадёжно согласился Глеб. Куда ему бежать, если его даже через стену видят. Зашедший оказался невысоким молодым мужчиной с короткими тёмно-русыми волосами и холодными серыми глазами. В руке он держал пистолет. — Антон, — представился мужчина и тут же добавил: — За теми двумя придут другие. Надо срочно уходить. Выбор у Глеба был невелик — либо идти с этим непонятным человеком, либо пытаться скрыться самостоятельно. Последнее казалось всё менее осуществимым, поэтому оставалось лишь надеяться на то, что новый знакомый не лжёт.

***

Глебу было страшно. Они уже практически дошли до своей цели, и с каждым шагом его уверенность и желание мстить позорно улетучивались. Леонид Модестович Вознесенский. Так звали человека, сломавшего ему жизнь. Глебу сложно было ненавидеть того, с кем он даже не встречался ни разу в жизни. Тем более убить… Вот Валерия он бы, не задумываясь, убил ещё раз, если бы потребовалось. Однако, по словам Антона, Вознесенский был невероятно отвратительным типом. Он строил из себя чуть ли не святошу, делая вид, что радеет за простых людей, желая помочь им с их проблемами, а сам в это время заправлял шайкой. Сколько людей пострадало из-за него? С Вознесенским нужно было разобраться и сила Глеба тут годилась как нельзя кстати, ведь она не оставляла следов, а значит, выполнив задуманное, можно было спокойно уйти. Внезапную смерть мерзавца никак не связали бы с Глебом. С виду всё казалось легко. К Вознесенскому можно было попасть под видом просителя. Антон собирался что-то устроить, чтобы отвлечь остальных и позволить Глебу остаться с ним наедине. Так просто… Но Ветров совсем не чувствовал уверенности в том, что у него получится. — Дай мне пистолет, — попросил он. — Думаешь, сила не сработает? — Я ещё ни разу не убивал по предварительному намерению. Только для самозащиты, ну и по указке Валерия. — Если ты его застрелишь, я не могу тебе гарантировать возможность отступления. — Понимаю. Но, если уж я иду туда, то должен довести начатое до конца. Антон похлопал его по плечу и протянул ему оружие. — Ты молодец. Когда мы избавимся от него, вся созданная им организация рассыплется, словно карточный домик. Представь, скольких ты спасешь. Они зашли в здание, прошли по коридорам, где Антон перекинулся несколькими фразами с несшими здесь караул жандармами. Дошли до приёмной. — Жди здесь, мне нужно выманить секретаря, — шепотом сказал ему Антон. Через некоторое время он и правда вышел в сопровождении молодого человека в форменном кителе. Путь свободен. С содроганием сердца Глеб шагнул за дверь. Кого он ожидал там увидеть? Обрюзгшего отвратительного вельможу с самодовольным выражением на отъевшейся роже? Хитрого, скользкого, словно гадюка, подлеца? За столом сидел делового вида мужчина, обложенный кипой бумаг. Увидев Глеба он дружелюбно улыбнулся и указал на стул рядом. Глеб мотнул головой и подошёл совсем близко, буквально нависнув над сидевшим. Вознесенского это немного удивило, но он, никак не комментируя поведение Глеба, поинтересовался: — По какому вы вопросу? В кабинет могли войти в любой момент. Нельзя было тянуть. И всё же, Глеб не мог просто взять и убить того, кто не проявлял к нему никакой угрозы. — Вы, наверно, не в курсе, кто я… Вознесенский прищурился, очевидно, пытаясь припомнить его лицо, а после сказал: — Нет, молодой человек. Разве нам приходилось встречаться? — Нам лично — не приходилось. Но с одним из ваших хороших знакомых мне довелось пообщаться. И заодно оценить работу вашего невероятного изобретения. — Какого изобретения? Вы ни с кем меня не путаете? Я не изобретатель. Вознесенский продемонстрировал вполне натуральное недоумение. Нет, он никогда не признается в своих преступлениях. И остальных убедит в своей невиновности. Но как же заставить силу подчиниться? Глеб собрал всё своё желание мстить и направил его на это намерение, однако ничего не произошло. Тогда он поднял руку и сжал её. Вознесенский схватился за сердце. — Может, теперь вспомните? — Ч… что это значит? — прохрипел Вознесенский. Глеб немного ослабил хватку. — Вы заправляете бандой работорговцев и думаете, наверно, что никто никогда не сумеет найти на вас управу. Но сегодня я положу конец вашей отвратительной деятельности. — Я… — Вознесенский с трудом вздохнул, — не имею ни малейшего понятия, о чём вы. Какие ещё работорговцы? — Вы не признаетесь. Никогда. И выбора у меня не остаётся. Глеб вновь сконцентрировался. Под управлением Валерия ему нужен был всего момент. Но сейчас ничего не получалось. Кроме того, что, похоже, Вознесенскому было больно. Но даже на это скоро перестало хватать силы. Рука Леонида рванулась к ящику стола. Глеб даже не думал, что делает, когда выхватил из кармана пистолет и выстрелил. Вознесенский схватился за живот, а его лицо побелело и исказилось от боли. Через его пальцы потекла кровь. Говорят, с такой раной долго не живут, но кто знает. Надо было сделать ещё выстрел. Всего один, но тело не слушалось, и Глеб стоял, не в силах сделать единого движения. Пистолет в руке стал тяжелее пудовой гири. Вознесенский потерял сознание и упал лицом на стол. За дверью послышался топот ног. Вскоре она распахнулась.