Обещанный Неверленд: Новый рассвет

Он открыл глаза и увидел перед собой чистое голубое небо. Синева казалась бездонно глубокой, безграничной… но… что это там? Линии? Одна, вторая, третья... Непрерывные линии не толще волоска делили небосвод на большие квадраты. Норман лежал на спине… Он попробовал пошевелиться — безрезультатно, попробовал поднять руку — безрезультатно. Кто-то другой на его месте мог впасть в панику из-за того что тело не подчиняется сознанию, но Норман остался спокоен. Он почти всегда оставался спокоен. При любых, даже самых немыслимых обстоятельствах. Разум его был чист, как это небо над головой и так же ясен. Мысли чётко выстраивались в цепочку. «Твой чемодан… в нём ничего нет?» «Да, он практически пуст. Всё равно бессмысленно брать что-либо с собой». «Я знала, что ты не сбежишь. Знала с самого начала, потому что ты слишком великодушен для трусости. Ты хорошо справился, не совершил ни единой ошибки — благодаря тебе теперь я смогу отправить Рэя и Эмму, когда они полностью раскроют свой потенциал». «Пока не наступит ваш черёд, я хочу чтобы все вы были по-настоящему счастливы и жили той жизнью, о которой можно мечтать», — припомнил он её слова, а затем спросил: «А ты была счастлива, мама?» Казалось, этот вопрос смутил её, но лишь на мгновение, а затем мама ответила: «Конечно. Ведь мне удалось встретить тебя». Вечер прощания. Тропинка, ведущая через лужайку прямиком к воротам, в чёрную пасть туннеля. Грузовик стоял на своём месте. Норман видел его, помнил и ждал их — демоны тоже должны были появиться здесь. Но их не было. А потом мама вдруг открыла проход прямо в стене и завела его в комнату. «Подожди здесь недолго». И он ждал. Ждал сам не зная чего. Внешний вид комнаты почти не сохранился в его памяти: всё будто подёргивалось дымкой. Кто-то снова вошёл в ту комнату, но не через дверь, за которой скрылась мама — там была другая. Образ вошедшего стёрся без остатка, но он запомнил голос. Тот голос был слишком низким для женщины. Одного Норман никак не мог понять. Он думал, что умрёт, но… ему сохранили жизнь. Лёгкие всё ещё вдыхали воздух, глаза видели, кожа ощущала тепло. Он определенно был жив. Тело понемногу начинало возвращать двигательную функцию. Норман снова сумел шевелил пальцами, затем руками, вскоре медленно поднялся, сел на мягкой постеле и оглянулся. Он находился посреди белой комнаты, мягко освещённой светом, проникающим через окно в потолке. Напротив кровати стояли стол и стул, поодаль стеллаж с большим глобусом и книжными корешками на полках. Норман коснулся ногами мягкого прикроватного коврика, расстеленного на деревянном полу. Удивительно: в первую очередь он увидел уютную обстановку и только потом заметил огромный серый экран шириной почти во всю стену. По стеклянной пластине ползала яркая голубая полоска; стоило задержать взгляд на экране, она растянулась и расплылась как круги на воде. — Доброе утро, Норман. Одного только внезапного голоса недостаточно для испуга, однако Норман насторожился, попытался определить источник звука и нерешительно ответил: — Доброе утро… сэр. Ему показалось, что приятный, достаточно низкий голос принадлежал мужчине, и он не ошибся. — Будем знакомы. Имя мне Протей. Я здесь, чтобы заботиться о тебе. — Заботиться? — едва шевеля губами повторил Норман. — Посмотри направо и увидишь экран, — продолжал голос. — Там я. Норман посмотрел, но ничего не увидел. Экран такой же серый, линия такая же голубая и подвижная. Он предпринял над собой усилие, поднялся с кровати и приблизился к стене, чтобы приглядеться получше, исследовать эту диковинную штуку. Голос снова заговорил: — Как твоё самочувствие, Норман? — Хорошо… Экран вдруг изменился, на нём зажглась рамка с голубыми контурами человеческой ладони внутри. Место для отпечатка? — Давай проверим. Приложи ладонь к сканеру, и я проверю твоё состояние. Это будет безболезненно. Невольно возникла мысль: «Что будет если я откажусь?» Хотелось проверить, однако Норман не мог представить последствий. Ещё раз оглядел комнату. Вокруг никого — только он и этот говорящий экран. Но кто скрывается по ту сторону стальных белых стен? Другие люди? Демоны? Он приложил руку к экрану — фиолетовые лучи облизали ладонь и пальцы. Через секунду голос объявил: — Состояние в норме. Но ты голоден. Давай приступим к завтраку? — Давай. — Пять минут. После его согласия на завтрак экран умолк. Норман снова оказался в полнейшей тишине и начал обходить комнату. Позади стены, к которой прислонялась спинка кровати, скрывалась ниша, а в ней уборная с умывальником. Норман посмотрел в зеркало над раковиной, чтобы оценить свой внешний вид и не заметил никаких изменений в своём лице. Он и правда в порядке. — Почему я здесь? — едва слышно спросил он у своего отражения. В вечер отправки его не пронзили цветком, не запихнули его мёртвое тело в консервационную колбу. Зачем-то решили поводиться с ним ещё немного, сохранили ему жизнь… Для чего? С какой целью? Он вернулся в комнату, присел на кровать и осмотрел свою одежду. Белая рубашка с лёгким воротничком, удобные брюки и даже вязаная жилетка. Красивая, из плотной шерсти, чтобы он не мёрз. Норман всегда был чувствительнее к холоду, чем другие дети. Тот кто отправил его сюда узнал об этом? Заботливо учёл такую мелочь? «Другие…» — вдруг подумал он. Взгляд скользнул по комнате, упал на часы на стеллаже, застыл на стрелках. — «Сколько времени я был без сознания?» Сколько? Сколько часов, дней или недель прошло с тех пор как мама оставила его в комнате посреди тоннеля? Что успело произойти по ту сторону решётки? Побег… уже состоялся? Малыши успели подготовиться? Эмма смогла сорвать планы Рэя на самосожжение? Что с ними сейчас? Они победили или… — Ты взволнован? Норман тихонько вздрогнул. Это был всё тот же внезапный голос из экрана. — Для волнения нет реальной причины поэтому тебе не следует беспокоиться. Излишняя тревога из-за собственных мыслей причиняет людским организмам сильный вред. Норман сделал глубокий вдох, стараясь прямо сейчас не думать как эта штука сумела увидеть и распознать его чувства. Ему и правда нужно успокоиться. — Вы здесь, сэр? — с вежливой осторожностью спросил он. — Я всегда с тобой, Норман. В стене под экраном появилась глубокая выемка, внутри неё виднелись тарелки. Протей подал завтрак; на подносе оказались две мягкие булочки, горсть малины, стакан чая и порция нута с тушёной говядиной. Увидев главное блюдо, Норман не смог сдержать удивления. — Сегодня твоя любимая еда, — сказал Протей. — Надеюсь, она тебя порадует. — Спасибо, сэр, — Норман осторожно вытащил поднос из ниши, присел за стол и, перед тем как приняться за свой завтрак, сложил руки так, будто всё ещё находился в столовой дома, среди многочисленных братьев и сестёр, рядом с Эммой и Рэем. Эта простая фантазия помогла вернуть спокойствие. Он действительно был голоден. — Спасибо за еду. Он взял вилку и вдруг осознал, что она гнётся, если сильно надавить. Не железная — из пластика. И тарелки пластиковые. Как будто ничего необычного, но… Норман отвлёкся, вдруг заметил металлический отблеск под немного задравшимся рукавом рубашки; на его правом запястье был надет стальной браслет, абсолютно неощутимый. Норман бы и не заметил его, если бы не тронул манжету… Вилка случайно выскользнула из пальцев, упала на пол и укатилась на несколько метров от стола. Норман только дёрнулся, чтобы пойти за ней — экран снова заговорил: — Не нужно поднимать с пола. Возьми чистый прибор. В стене открылась другая ниша, Норман нашёл в ней новую вилку и неловко улыбнулся: — Спасибо. — Как закончишь завтрак, пожалуйста, опусти посуду в этот ящик. После приёма пищи у тебя два часа свободного времени. — А потом? Протей молчал, будто не услышал. Не дождавшись ответа, Норман повернулся к столу и осторожно взглянул на пол. Обронённая вилка исчезла. Два часа тянулись как целое утро. В течении всего этого времени Норман с аккуратностью, чтобы говорящий экран не заметил, исследовал комнату. Он доставал книжки со стеллажа и делал вид что с интересом листает страницы, тем временем глаза его скользили по стенам, потолкам, полам. Он насчитал шесть необычных цилиндрических объективов в небольших нишах между стальными листами обшивки — должно быть, камеры видеонаблюдения. Оставалось догадываться как много они записывают: только картинку или голос тоже. Кроме них ничего особенного не нашлось, однако Норман заметил кое-что странное: комната напоминала закрытый футляр. Ни одного окна. На потолке с виду окно, но будто не такое как дома, очень возможно, что оно ненастоящее, а небо за ним — лишь проекция. Единственные отверстия — вентиляционные и те малы настолько, что едва заметны. Здесь была дверь, но Норман к ней даже не притронулся. Очевидно, его отсюда не выпустят, иначе экран бы уже пояснил ему как оказаться за пределами белой комнаты. Закончив осмотр, Норман лёг на кровать, закинул руки за голову и принялся складывать числа в уме, чтобы немного отвлечься и развлечь себя. Когда цифры дошли до трёхтысячных, со стороны выхода раздался негромкий гул. Дверь понемногу сдвинулась влево, и на пороге появился человек. — Здравствуй, Норман, — сказал незнакомец, проходя в комнату. Норман сел и посмотрел на вошедшего. Этот человек казался очень высоким в своих длинных, ослепительно белых одеждах; выше мамы и в целом крупнее её, немного смуглый, с короткими голубоватыми волосами и квадратными очками на большом крючковатом носе. Мужчина. Норман впервые увидел вживую взрослого человека своего пола. Мужчина тоже внимательно смотрел на него, тёмно-серые глаза спокойно и собранно сканировали его сверху вниз. Норману стало не по себе: незнакомец будто пытался заглянуть в его душу. — Не пугайся, — наконец, сказал мужчина, нарушив повисшее между ними молчание. — Меня зовут Сми, я старший научный сотрудник и твой опекун. Добро пожаловать в Лямбду. Пойдём со мной. Я покажу тебе твой новый дом. Снова сомнение. Снова желание проверить реальность на прочность, отказаться идти. Секундный порыв оборвался холодной рациональностью — Норман поднялся с кровати, сунул ноги в тапочки и пошёл к двери. Сми пропустил его в длинный тёмный коридор и направился вперёд. Они шли в тишине. Норман не мог перестать следить за своим спутником; он нечасто доверялся чувствам, но сейчас его настороженность была слишком высока, чтобы её игнорировать. Сми держался молчаливо и спокойно настолько, что казался непроницаемой глыбой из камня или холодного металла. Хотя он наверняка был живым человеком, не механизмом, в нём не ощущалось ничего человеческого, словно в какой-то момент жизни эту часть его личности без остатка вытравили. От него не исходило угрозы, но и тепла не было. — Сейчас я представлю тебе руководство нашего приюта, — сказал он по-прежнему бесстрастно. «Приюта…» Разумеется. Норман и не думал, что его отправили в поселение людей, отбросил эту догадку одной из первых. Он больше не в Благодатном доме, но… «Это тоже ферма, а я по-прежнему еда. Мне всего лишь подобрали новую клетку». Видеокамеры, комната-колодец, говорящий экран-надзиратель, браслет на запястье. Всё достаточно очевидно. Смущало только одно: где остальные воспитанники? Кто такие Протей и Сми и, если это действительно ферма, где демоны? «Нужно выяснить», — подумал Норман, — «внимательно изучить это место, чтобы найти ответы…» — Ты хочешь пройтись или поехать на лифте? Внезапный вопрос выдернул Нормана из мыслей. Сми остановился и уставился на него в ожидании ответа. — На лифте? — вежливо переспросил Норман. Сми не отвечал, продолжал молча смотреть на него с ожиданием, хотя точно слышал вопрос. Почему не пояснил? Хотя для сомнений не находилось реальных причин, Норману показалось странным, что Сми вообще о чём-то спрашивал воспитанника и давал ему право выбора. — Я хочу пройтись пешком, — ответил он. Сми кивнул и едва заметно улыбнулся: — Хорошо что ты уважаешь физическую активность. Они продолжили путь и вскоре пол стал плавно наклоняться вперёд, словно спуск с бесконечного невысокого холма. Когда он снова стал ровным, перед Норманом открылся новый коридор, более светлый из-за ярких ламп на потолке и огромных светящихся окон слева. Сначала он подумал, что Сми привёл его к стене этого огромного здания, что из окон он сможет увидеть то, что спрятано за стенами: лужайку с кустами и клумбами или сад или окна другого здания. Но он ошибся. Эти окна выходили не на улицу — по ту сторону стёкол скрывались огромные залы. Сначала все они были пустые, потом… Норман вздрогнул. Он вдруг увидел их. Твари с длинными когтями и вытянутыми лицами. Точно такие же как те, которых он видел в тот злополучный день, когда впервые оказался у ворот. Демоны чернели огромными пятнами среди абсолютно белых стен. Два, три, четыре. Четверо. Под их ногами что-то шевелилось, Норман плохо видел что именно — движение было где-то внизу. Тогда он осторожнее отклонился к стене, чтобы посмотреть. Под ногами у демонов шевелилась толпа уродцев. Десятки странных детей бродили по залу, сидели на полу или просто неподвижно стояли выпучив глаза. Некоторые из них были огромны, как взрослые люди, у других были огромные головы, покрытые бугристыми шрамами. Бледные, с опухшими лицами, вывернутыми неестественным образом конечностями и краснеющими под тонкой кожей связками кровеносных сосудов. У Нормана похолодело в груди. Он хотел отвернуться и перестать смотреть на них, но не мог. — Не сбавляй шаг, — тихо сказал Сми, словно не замечая, что он делал. Норман зашевелил ногами, опустил голову и судорожно вздохнул, прикрывая глаза. Зачем? Зачем Сми показал ему это? Сначала он говорит, что ему не следует тревожиться, а потом позволяет смотреть на то, что явно не предназначалось для его глаз. Противоречие! В следующем окне зал сменился тёмной комнатой. Длинное помещение освещали только несколько ослепительных ламп над сгорбленными людьми. Они наклонялись к кровати… или столу, а там, под их руками, корчилось тело. Тёмная жидкость… тёмная, красная жидкость была повсюду — на халатах этих людей, на полу, на простынях… Кровь. Она вытекала из разрезанных тел, которые лежали на столах. Некоторые из детей были живы, когда люди в белых халатах резали их: тот, над которым они склонялись сейчас, ещё шевелился, брыкался и наверняка истошно вопил от боли пока его живот вскрывали скальпелем. Норман затаил дыхание и поспешил отвернуться. Он снова почувствовал пустоту где-то внутри себя. Бездна раскрывалась перед ним, затягивала глубоко во тьму, пока рука страха, безумного страха перед бесконечной бессмысленной пустотой хватала его за горло. Он не мог знать наверняка, но ему вдруг почудилось, что Сми едва слышно прошептал: — Есть кое-что пострашнее смерти. Коридор привёл к закрытой стальной двери. Сми пропустил Нормана вперёд, и тот шагнул в тёмную комнату, чувствуя как ледяной холод поднимается от ног к сердцу. Грудь его дышала необычайно часто, стены вокруг качались. В маленьком помещении было темно, свет прорывался сюда только через огромную стеклянную стену, перед которой сидели двое в таких же белых халатах, как у Сми. Норман мельком взглянул на их лица — они показались ему почти одинаковыми. Здесь был ещё кто-то. Широкая фигура с острыми очертаниями перетянула на себя всё внимание, и Норман застыл на месте. В первый миг он подумал что это демон, но… — Сми, дорогой ты мой, ну сколько раз говорить? — раздался звучный и чёткий, совсем непохожий на демонический, голос. — Не нужно показывать новеньким местные красоты. Им совершенно ни к чему лишние волнения. Норман внимательно взглянул на это огромное нечто. Ещё один мужчина. С толстыми руками и широким телом. На нём не белый халат — костюм. Одежда похожа на ту, в которую мама наряжала мальчиков перед отправкой, только цвет другой — серо-голубой. Что это у него на лице? Похоже, густая мохнатая борода. — Прошу прощения, господин Бальдо, — сказал Сми, — но я считаю, это необходимо для понимания ситуации. Мальчик, вероятно, хочет знать, где находится… — Да ты только посмотри на него! Он весь бледный, как гипсовая штукатурка, — Норман вдруг почувствовал, что кто-то схватил его за руку; ладонь оказалась в хватке крепких мясистых пальцев. Человек наклонился, и Норман увидел перед собой его лицо. Бородатое, смуглое лицо с толстыми чёрными бровями. Живые чёрные глаза-бусины, как у ворона, смотрели на него пристально и с озорством. — Мальчик, ты напуган? Норман попытался скрыть страх: — Нет, сэр. Мужчина, господин Бальдо, растянул рот в белозубой улыбке, а затем хлопнул Нормана по плечу: — Ох, ты мне уже нравишься! Ну же проходи сюда, в эту комнату. Один из людей-призраков открыл дверь рядом с огромным окном, и Норман зажмурился от слепящего света. Лаборант указал рукой к потоку белого цвета. Нужно идти. На этот раз в голову Нормана не пришло ни единой мысли о том, чтобы ослушаться указаний, и он очутился посреди белого пространства со сферическим потолком. Где-то внизу темнело кольцо железных панелей, а в центре располагалось кресло. Оно будто парило в воздухе — так сильно возвышалось над остальными механизмами. — Сейчас мы посадим тебя на стул, — продолжил Бальдо, когда лаборант поднёс к Норману какое-то устройство с кучей проводов и приготовился надеть ему на голову. — Нет-нет не бойся. Обещаю больно не будет. «Не сопротивляйся», — прошептал внутренний голос. — «Пока это бесполезно и бессмысленно. Исследуй…» Норман глубоко вздохнул и позволил человеку-призраку выполнить необходимое. Шлем не давил и не жал, почти не ощущался на голове. Действительно совсем не больно. Второй лаборант вместе с Бальдо и Сми наблюдали из-за стекла. Он их не видел, но знал, что они там. Громкоговоритель под потолком терпеливо объяснял, что от него требуется: спуститься к креслу, сесть в него и осмотреть бланки — они лежали на столе прямо перед ним. Целая стопка текстов с вопросами и пластинка со стилусом для записи ответов. Больше ничего. Норман нервно улыбнулся. Это какая-то шутка? Ему рисовались только что увиденные измождённые, напоминающие череп, лица детей-уродцев и окровавленная операционная. Он не мог выбросить их из головы… — Как видишь, количество вопросов и время на ответ такое же, как в твоём старом доме, — на этом лаборант окончил объяснения. — Готов? — Да. — Начинаем. Громкоговоритель диктовал каждый вопрос. Норман мог слушать, а мог смотреть на лист. Он слушал. Делал вид, что слушает. Вопросы в этих бланках оказались не сложнее тех, на которые он отвечал дома. Он записывал ответ сразу же, как лаборант заканчивал говорить и думал только об одном: «Не может быть чтобы они прислали меня сюда только за этим». Всё не может быть так просто. Разве он не нарешался тестов дома? Разве он не доказал давным давно что его мозг обладает невероятными способностями? Зачем они заставляют его проделывать это снова? «Почему я здесь?» — Всё, Норман, — наконец, сказал голос. — Тестирование окончено. Лаборант помог ему спуститься с кресла, снял шлем и открыл перед ним дверь. Собравшиеся в тёмной комнате говорили между собой, и Норман притих. — Каков результат? — спросил господин Бальдо у склонившегося над светящейся панелью Сми. — Высший балл… Бальдо вдруг оглянулся на дверь. Норман снова увидел, как он улыбается. Мужчина подлетел к нему и… порывисто сжал в объятиях. — Ты действительно особенный, — проговорил Бальдо, глядя ему в глаза. — Совершенно особенный ребёнок. Такие гении рождаются один к тысячи, нет — к десяткам тысяч! Ну какой экземпляр… — его хватка внезапно разжалась. — Ведите его в процедурную, Сми. Да поосторожнее с ним. В ту же секунду опекун оказался рядом, возник между ними как белая тень: — Пойдём, Норман. Наш путь продолжается. Присутствие Сми не предвещало ничего хорошего — Норман снова ощутил напряжение. Но на этот раз он больше не видел того, что могло скрываться за стальными стенами. Сми ни о чём с ним не говорил, ничего не показывал, только привёл к просторному вытянутому залу процедурной с двумя рядами кроватей. Все они пустовали, кроме одной, когда Норман приблизился, увидел мальчика. Это был темнокожий парень, значительно выше него и с абсолютно лысой головой. Он вёл себя спокойно, только тёмно-серые глаза за линзами прямоугольных очков смотрели на Нормана с немой тревогой. Их взгляды встретились лишь на секунду прежде чем местный лаборант в белом халате попросил Нормана лечь на соседнюю койку и расслабиться. — Дай руку, — сказал человек-призрак, поднося шприц к чёрной руке. Норман внимательно наблюдал за действиями лаборанта и реакцией своего соседа. Парень не сопротивлялся когда шприц вонзился под кожу, не дёргался и не терял выдержки, когда мутное содержимое проникало в вены. С ним всё было в порядке. Или так только казалось. Лаборант приготовил новую дозу и на этот раз обратился к Норману: — Дай руку. Он послушно вытянул руку. Мокрый кусок ваты полоснул его на сгибе локтя, игла пронзила тонкую белую кожу. Голова почти сразу же налилась какой-то тяжестью, а затем тяжесть перешла в давление, словно на него снова надели шлем только на этот раз слишком маленький. Череп сдавливало со всех сторон. Ощущение опять менялось: становилось больно, и с каждой секундой боль лишь усиливалась. Казалось, что голова вот-вот лопнет. Норман стиснул зубы, чтобы не застонать. Его словно били чем-то тяжёлым или стукали головой о стену, а остальное тело натягивали, как струну. Он чувствовал напряжение в руках и ногах, а потом они взрывались, ломались по частям, кость за костью. Норман слишком быстро потерял способность ориентироваться в пространстве. Он кричал, но не слышал своего крика, извивался и видел как чужие руки держат его, прижимают к кровати, но ничего не чувствовал. Ничего кроме боли. И помнил только боль. — Мальчик? Мальчик… Ты слышишь меня? Ему почудилось, что тьма вокруг рассеялась. Или он действительно сумел открыть глаза? Снова в лицо бил луч света. Прожектор. Много белых прожекторов. Что-то виднелось перед с трудом видящим, расфокусированным взором. Расплывчатый силуэт. Норман попытался сосредоточиться на нём и, когда пелена, наконец, спала увидел… это лицо. Он уже видел его! Он узнал! Это лицо и этот голос. Они встречались раньше. В той комнате за воротами, перед тем как очутиться здесь, Норман ждал человека, и он пришёл. Через другую дверь. — Господин Ратри… — позвал Бальдо, и мужчина из Штаба оглянулся, его губы зашевелились: — А эти? Он отвернулся от Нормана и отошёл куда-то в сторону, теперь смотрел на других: остановился перед фигурой, привязанной ремнями к каким-то стальным пластинам. Она находилась в вертикальном положении, ноги её опирались на платформу; растрёпанные и очень длинные тёмные волосы говорили о том, что это была девушка. Рядом с ней точно так же был привязан ещё один человек — крупный и крепкий парень. Больше Норман ничего не смог увидеть. Глаза медленно смыкались, разум снова погружался во мрак. Только голос Бальдо иногда проникал к нему из невообразимо далёких далей: — …побочные чаще всего сказываются на состоянии мозга и психики: галлюцинации, приступы агрессии, депрессия, мания, спутанность речи, спутанность сознания, неадекватное поведение, нарушение мыслительной деятельности, слабоумие. Охрана сопровождает их повсюду и в больших единицах, чем разумных интеллектуалов... — Результат? — За два года мышечная масса увеличилась втрое. Только посмотрите на них, господин! Так и не скажешь, что им всего четырнадцать! — Состояние мозга? — Взгляните сами… Казалось, он уснул. Всего лишь задремал на минутку, но когда глаза его снова открылись, вокруг больше не было ни Бальдо, ни человека из Штаба, ни других подопытных. Да, теперь Норман понимал, кем стал. Как и те дети, что находились с ним в процедурной, он был подопытным. Его заставили решить тесты, чтобы проверить состояние мозга, потом вкололи укол, чтобы… посмотреть что с ним станет. Возможно, он мог умереть, но, похоже, остался жив. Снова. — Привет, — сказал кто-то едва слышно. Норман с усилием оторвал голову от подушки и посмотрел налево. Чернокожий парень лежал там, на своём прежнем месте будто ничего не случилось, и вся комната выглядела точно так же, как когда Норман вошёл сюда. Они были здесь одни. Рядом ни одного человека-призрака. — Ты в себе? — снова спросил парень. Норман слабо кивнул. Внутри росла тревога, ему снова захотелось оглядеться, но он одёрнул себя. Какая разница что произойдёт если нарушить правила? Хуже точно не станет. — Где мы? — спросил он, и незнакомец ответил: — Всё там же. На экспериментальной ферме, где улучшают качество твоего мяса.