Fix you

Неудивительно, что первым из гостей прибыл Стивен. Одетый в кигуруми цвета яйца малиновки и держащий целую кучу подарков, завернутых в простую коричневую бумагу, капитан выглядел самым счастливым из всех присутствующих. Тем не менее, его очевидного ликования было далеко не достаточно, чтобы отвлечь от непристойной тесноты его кигуруми. Швы, охватывающие его плечи и задницу, уже заметно напрягались от давления. Стивен поприветствовал Энтони и Джима дружеским рукопожатием, а вот Локи обнял так крепко, что это поставило под угрозу целостность его ребер. — Счастливого Рождества, Томас, — прошептал солдат ему на ухо. — Спасибо, что организовал все это. — Это была едва ли моя идея, Стивен, — Перспектива физической близости кем-либо, кроме Энтони, как правило, активировала его инстинкт самосохранения, но Локи не мог не расслабиться в этих явно ласковых объятиях. — Энтони все спланировал. Стивен обнял его еще крепче. После мгновения замешательства Локи вспомнил, что нужно ответить на объятие. Кстати, солидный размах плеч капитана позволял соприкасаться только кончикам пальцев. — Ты когда-нибудь слышал о правиле трех секунд, Кэп? — На плечо Локи резко опустилась настойчивая рука, привлекая внимание к его явно недовольному смертному. К счастью, Энтони сосредоточил свое недовольство на Стивене. — Это мой Томми, над которым ты издеваешься, знаешь ли. — Извини, Тони, — за исключением безошибочной радости в голосе, Стивен был идеальным примером раскаявшегося человека. — Томас просто хорошо обнимается. — Нет, он лучше всех обнимается, Спанглс. В отличие от некоторых, он делает это правильно. Словно по сигналу, Энтони театральное топнул ногой и драматично раздул ноздри, демонстрируя необходимость божественного вмешательства. — Это, возможно, самый глупый спор, который я когда-либо имел несчастье наблюдать. — Поддерживаю, — согласился Джим. К сожалению, его вмешательство только привлекло внимание Энтони. — А ты, — его смертный деловито пригрозил ему пальцем, хотя его глаза цвета расплавленного шоколада мерцали весельем. — Если я услышу хоть один комментарий о других задницах сегодня, я заставлю тебя мыть посуду. Локи позволил своим глазам закатиться в глазницах. — К счастью, у нас есть посудомоечная машина. На самом деле, я припоминаю, что наша посудомоечная машина была произведена Stark Industries. Энтони направил на него всю силу своего решительно беспечного взгляда. — Я тебе говорил, что ты сегодня мудак, милый? Потому что ты действительно даешь фору своим обычным стандартам фору. Глаза Локи тут же закатились ещё сильнее. Высвободившись из объятий Стивена, бог вернулся к пополнению запасов глазури для украшения очередной партии сахарного печенья. Тем временем Джим устроился в углу комнаты со Стивеном. Локи потребовалось тайно подслушивать их несколько минут, чтобы распознать в «Сталкере», к которому они постоянно ссылались, смешение «Старк» и «Уокер». Он оказался относительно изолированным за обеденным столом, но Локи не чувствовал себя одиноким. Вместо этого он довольствовался тем, что покрыл глазурью множество съедобных рождественских чулок, наслаждаясь праздничным товариществом. По настоянию Энтони ДЖАРВИС выбрал «All I Want for Christmas Is You» в качестве следующего музыкального сопровождения, обеспечив еще одно сольное выступление его смертного на кухне. При таком раскладе его барабанные перепонки никогда не оправятся от пережитого музыкального издевательства. Но Локи слушал с восторгом, несмотря на неизбежное повреждение слуха. Энтони пел также заразительно, как и всегда, и Локи, конечно, не был к этому невосприимчив. Несколько раз он даже ловил себя на том, что напевает под нос, к своему большому разочарованию. К счастью, их следующая гостья появилась прежде чем он успел полностью поддаться очарованию нестройных рождественских гимнов. Несомненно, Вирджиния Поттс была единственным человеком во вселенной, способным сделать пижаму-комбинезон(Локи отказывался называть это «кигуруми») не только элегантной, но и модной. Ее волосы были собраны в безупречной гладкости хвост, а ногти накрашены лаком цвета лепестков роз. Вирджиния была образцом изысканности абсолютно во всем. Локи мог только завистливо смотреть, молясь, чтобы трагедия постигла обширную коллекцию запасных кигуруми Энтони. Как и Стивен, Вирджиния физически продемонстрировала свою привязанность, когда заметила, что Локи в одиночестве трудится за столом. К счастью, Энтони был слишком поглощен своим сольным концертом, чтобы заметить помаду, которую Локи аккуратно стер со своей щеки. Следующим в своей обычной шумной манере прибыл Бартон. — Йоу, Старк, — крикнул лучник сразу же, как только вошел. — А ты знал, что один из твоих костюмов разоружает всех в лифте? — Марк Двадцать Восемь был назначен для конфискации всего оружия у ваших гостей, сэр, — вмешался ДЖАРВИС, прежде чем Энтони успел высказать свое растущее замешательство. — Это для защиты мистера Уокера. Бартон заметно переступил с ноги на ногу. — Подождите, Томасу что, угрожали? — Ничего конкретного, агент Бартон, — ответил ДЖАРВИС. — Мы просто принимаем меры предосторожности. Энтони оставался нехарактерно молчаливым, изучая мигающий зеленый свет на потолке. Локи мог видеть только преимущества в принудительном разоружении Мстителей, но он также мог понять, почему усилия ДЖАРВИСА могли вызвать обеспокоенность команды. Конечно, ДЖАРВИС никогда не предаст их, но его шаги к самоопределению можно было ошибочно принять за путь к вероломству. К счастью, объяснение ИИ в конце концов, казалось, избавило Энтони от любых оставшихся сомнений. — Правила есть правила, Бартон, — заявил его смертный, запоздало пожав плечами. — Что ты пытался пронести? Лучник сразу же приступил к детальному описанию всех своих конфискованных вещей, вплоть до запасных наконечников стрел в карманах. Вирджиния присоединилась к Джиму и Стивену в углу комнаты, и ДЖАРВИС не мог говорить с ним, не рискуя быть услышанным. Несмотря на это, Локи не чувствовал себя одиноким, не с семьей, присматривающей за ним. Довольный, бог посвятил свое внимание глазированию оставшегося печенья вместо того, чтобы благоразумно следить за своим окружением. — Привет, Томас. Локи не подпрыгнул. Он лишь поморщился. Надо признать, что он вздрогнул очень заметно. — Добрый день, агент Бартон, — Локи помахал печеньем в виде снеговика, пытаясь отвлечь лучника от своей инстинктивной реакции. — Хочешь помочь с глазурью? — Конечно, — согласился Бартон, легкомысленно пожав плечами. — Начнем с Санта-Клаусов. Ястреб устроился в кресле прямо рядом с ним и принялся собирать в кучу печенье в виде Санта-Клаусов. Находясь под влиянием Камня Разума, Бартон был склонен к расслабленности и спокойствию, если только не участвовал в боевых действиях. Этот Бартон – настоящий Бартон – был.. нервным. Его колено регулярно стучало о бедро Локи под столом, а руки непрерывно теребили различные контейнеры с блестками и посыпкой. Локи приготовился к тому, что их молчание неизбежно прервется. — Ты хорошо выглядишь, — выпалил Бартон через мгновение. — Ох, — Локи не знал, что и думать о такой непривычной лести, но его лучшая дипломатическая улыбка заставила лучника забавно поежиться. — Спасибо, агент Бартон. Это очень мило с вашей стороны. — Я просто хочу сказать, что ты выглядишь лучше. Намного лучше, чем в последний раз, когда я тебя видел, — поспешно исравился лучник. — Я уже говорил, насколько хреновая вся эта ситуация с Тором? Локи приподнял одну бровь. — Не припомню. — Ну, позволь мне сказать тебе, что это определенно был пиздец, — сказал Бартон с решительным кивком. — В следующий раз, когда я его увижу, из него будет торчать стрела с его именем. Это проявление необоснованной заботы могло бы воодушевить, если бы оно также не вызвало волну заслуженной вины. Бартон никогда бы не осудил своего товарища по команде, если бы знал истинную личность Томаса. Хотя Локи и питал здоровое чувство эгоизма после столетий игнорирования, даже он не мог оправдать ложь человеку, которого он так бессердечно поработил. — Я не злюсь на Тора, — Слова прозвучали жестче, чем предполагал Локи, но, с другой стороны, они не были чистой правдой. Тем не менее, он продолжил. — Романтические отношения между мужчинами недопустимы в Асгарде. Я не могу ожидать, что он отречется от тысячелетней ненависти. — Эм, ты определенно можешь, — Бартон схватил печенье и тут же засунул его целиком в рот. — Мы все решили, — сказал он, не обращая внимания на то, что из его рта посыпались крошки. — Тору не разрешат вернуться в команду, пока он не перестанет вести себя как незрелый фанатик. — Я полагаю, что вам придется подождать некоторое время, — категорически возразил Локи. — Тогда подождем. Все боги, которых я встречал, были переоценены, — Лучник игриво толкнул его локтем. — Эй, можешь передать мне суперблестящий блеск? Последующая тишина не была ни уютной, ни напряженной. Они работали вместе, чтобы украсить настоящую армию остывающего печенья глазурью и блестками. Локи с немалым удовольствием отметил, что больше, чем несколько печенек не дошли до стадии украшения. К сожалению, относительный мир не мог длиться долго. — Я видел вас в новостях несколько месяцев назад. Локи боролся, чтобы подавить зарождающееся напряжение в позвоночнике. Его публичное появление в Mischief One доминировало в новостях Мидгарда в течение нескольких недель после их импровизированного тура по нескольким национальным паркам. Возможно, Бартон нашел что-то компрометирующее в новостном репортаже, но единственным реальным намеком на его истинное «я» были рога, обрамляющие дуговой реактор Mischief One. Насколько ему было известно, ДЖАРВИС обеспечил размытость всех фотографий, сделанных в тот день. — Я всегда задавался вопросом. Как можно мочиться, находясь в костюме? Локи презрительно покосился на лучника. — Я предполагаю, что можно выйти из этого костюма и найти подходящую уборную. Бартон хихикнул, щедро посыпав печенье алыми блестками. — Подходящую уборную? Бог начал понимать непоколебимую преданность Бартона Романофф. Очевидно, ее врожденная ужасность была заразной. — Как ты можешь мочиться, будучи одетым в эту обтягивающую кожу? — сухо спросил он. — Туше. Уголки глаз Бартона сморщились от веселья, когда он пустился в подробное описание различных миссий, в которых фигурировала именно эта головоломка. Выслушав удивительно большое количество причин, по которым кто-то может решить помочиться в штаны, Локи отчаянно нуждался буквально в любом отвлечении. — У вас интересная техника, — похвалил он, помещая покрытую сахаром мармеладку на верхушку елки из печенья. — Я бы никогда не подумал использовать столько блесток. От усердия Бартон высунул кончик языка, закрашивая глазурью пышную бороду Санта-Клауса на своем печенье. — Раньше я помогал своим.. детям моего соседа украшать печенье к праздникам. Никто не захочет есть дюжину простых Рудольфов. Конечно, Локи знал, что Бартон не питал настоящей привязанности к своим соседям, но бог все равно подыграл. — Это звучит как приятное воспоминание. — Было очень весело, — Бартон еще не поднял взгляд, но его тон был беззаботным. — Я буду скучать по ним в этом году. Демонстративная безэмоциональность слов Бартона противоречила тому, как искривлялся его позвоночник. Локи старался не лезть слишком глубоко в разум лучника во время Вторжения, но он все равно видел проблески важных воспоминаний этого человека – мелькнувший фермерский дом с зелеными ставнями, дразнящую ухмылку темноволосой женщины, моющей посуду, молодую девушку, выпускающую стрелу в корявое дерево. Теперь, когда он почувствовал безграничное счастье, сопровождающее настоящую любовь, Локи мог понять, какую боль Бартон испытал из-за вынужденной разлуки с семьей. — Ты не можешь их навестить? — спросил Локи, неуверенно наклонившись вперед. — У тебя ведь теперь достаточно времени для отпуска. Невозможно было не заметить пустоту во взгляде Бартона, когда он наконец поднял глаза. — Все мои псевдонимы сгорели, когда пал Трискелион. Я не могу вернуться домой теперь, когда весь мир знает о парне за луком. Локи боролся с собой, чтобы инстинктивно не отвести взгляд. — Похоже, ты очень близок с семьей соседа. Улыбка Бартона стала определенно задумчивой. — Они великолепны. Действительно великолепны. Никогда Локи не считал себя особенно щедрым, но он не мог отрицать, что большая часть его желала помочь этому человеку, перед которым он так ужасно провинился. Энтони внушил ему, как важно затаиться после его злоключений со Стивеном и Романофф. Несомненно, изобретатель не одобрил бы это необъяснимое желание вмешаться, но то немногое, что осталось от запятнанной чести Локи, требовало, чтобы он попытался загладить свою вину. Локи отряхнул руки от слоев сахара, прежде чем пошарить в кармане. К своему удовольствию, он обнаружил, что ДЖАРВИС уже активен на его телефоне. — ДЖАРВИС, могут ли мои коды отмены разрешить деактивацию систем слежения на самолетах Stark Industries? Индикатор камеры на его телефоне горел ядовито-успокаивающим зеленым светом. — Они могут, мистер Уокер. У вас те же права, что и у сэра. Бартон отказался от осквернения своего печенья в пользу пристального изучения лица Томаса. Его инфантильный юмор давно сменился неприкрытым недоверием. К счастью, Локи был знаком с таким скептицизмом. До Энтони ему доверяли только спасение самого себя. — Агент Бартон, если вы не возражаете, я могу подготовить один из личных самолетов Энтони для вашего пользования, — Губы лучника уже приоткрылись, чтобы возразить, но Локи настоял. — Насколько я понимаю, они оснащены самой новой технологией маскировки Энтони, что делает их отслеживание практически невозможным. — Это очень мило с твоей стороны, Томас, но мне нравится тусоваться здесь. Это определенно лучше, чем последнее убежище, в котором я скрывался, — Бартон выдавил впечатляюще широкую, но несомненно пустую улыбку. — Тараканы, крысы, удивительно живучий енот – кого ни назови, в этом месте они были. За углом даже была пиццерия.. — Я предлагаю вам возможность навестить свою семью, не подвергая их опасности, агент Бартон, — тихо прервал его Локи. Напускная радость мгновенно исчезла с лица Бартона. — Семью моего соседа. — Конечно, — Локи благоразумно решил проигнорировать то, что пальцы лучника почти дернулись в сторону пустой кобуры на лодыжке. — Семья твоего соседа будет в полной безопасности. Бартон ещё раз всмотрелся в каждую черту Томаса, более тщательно, а Локи постарался спокойно посмотреть в ответ. Физически Ястреб ничуть не походил на Фриггу, но он искал подвох с тем же молчаливым ожиданием. После долгих раздумий Бартон откинулся на спинку стула и начал возиться с дыркой на колене своего фиолетового кигуруми. — А Нат тоже может полететь? — пробормотал он себе в ключицу. Локи не мог понять, почему лучник хотел бы, чтобы она долгое время находилась рядом с ним и его семьей, но он определенно не будет противиться тому, что она покинет Башню. — Если хочешь. Бартон украдкой посмотрел на него из-под светлых ресниц. — Я действительно ценю это, Томас. — Я попрошу ДЖАРВИСА подготовить все к вашему полету, — Он взял с подноса печенье в форме колокольчика. — Я полагаю, что вы захотите вылететь завтра утром? На этот раз ослепительная улыбка Ястреба казалась искренней. — Мы что, только что стали лучшими друзьями? — Когда Локи продолжил смотреть на него безучастно, приглушенное волнение на его лице сменилось ужасом. — Старк еще не показал тебе «Сводных братьев»? — Я так понимаю, вы имеете в виду какой-то фильм? — Ты серьезно.. Старк! — Бартон повернулся на стуле в ту сторону, где Стивен и Энтони вместе стояли у плиты. — Старк, Томас не знает о Братстве. Братстве, Старк. — Что такое «Братство»? — с сомнением повторил капитан. Энтони схватился за сердце и наигранно ужаснулся, переводя взгляд с Локи на Стивена и обратно. Очевидно, их невежество потребовало длинной лекции – полной повторяющихся дополнений от Бартона – подчеркивающей очевидное превосходство юмора девяностых. При других обстоятельствах Локи, возможно, решил бы напомнить своему смертному, что он находит такие комедии не только не смешными, но и утомительными. Однако было очевидно, что лучник был воодушевлен возможностью кратко пересказать Локи сюжет. Тем временем из динамиков начала раздаваться песня «I’ll Be Home for Christmas». — Могу ли я тоже помочь, Томас? Бог был так поглощен попытками загладить свою вину перед Бартоном, что каким-то образом пропустил прибытие Вдовы. Основываясь на ее прошлой склонности к полиэстеровым комбинезонам, Локи ожидал, что выбранная ею пижама будет столь же обтягивающей. Вместо этого ее кигуруми было достаточно мешковатым, чтобы облегать ее бедра и плечи. Но что еще важнее, ее неуверенную улыбку сопровождали знакомые ямочки на щеках. — Ты можешь сделать снежинки, — нехотя предложил Локи. Никогда больше он не потерпит обвинений в злонамеренности. В этот момент он, возможно, даже заслужил свое место как бога благотворительности. — Хочешь немного блесток? Лицо Романофф исказила наглая ухмылка. — Да ну, — Она устроилась в кресле напротив него и принялась пинать его голени своими мягкими тапочками. — Так ты теперь фанат Уилла Феррелла? Использование ею золотых блесток никоим образом не компенсировало ее ужасность. — Я рад сказать, что не имею ни малейшего представления о том, что ты имеешь в виду, — Он наклонился над своей кучкой печенья в виде ёлок. — Насколько я понимаю, украшение печенья не требует речи. — Не будь таким Гринчем, Томас, — Слой глазури на ее снежинке был удручающе неровным. — Эй, ты уже смотрел этот фильм? — Энтони познакомил меня с различными праздничными фильмами, — Локи тщательно следил за тем, чтобы зеленая глазурь на его рождественской елке была равномерной и аккуратной. — Я полагаю, что ты должна ощущать определенное родство с Гринчем, Наталия. Она постучала своим длинным, ненакрашенным ногтем по подбородку, делая вид, что размышляет. — О? — Физическое сходство поразительно, — серьезно заметил Локи. Ее нога в тапочке метко врезалась в самую чувствительную часть его колена, пока на ее щеках появлялись ямочки. Еще более прискорбно, что его взгляд, очевидно, перестал ее смущать. — Подожди, — пробормотал Бартон у локтя Локи, — ты называешь ее Натальей? — Под принуждением, — проворчал Локи себе под нос. — Томас любит меня, — вмешалась Романофф одновременно с его словам. Он практически слышал, как на ее щеках углубляются нелепые ямочки. Бартон вытянул шею, по очереди смотря на них прищуренными глазами. — Почему я все еще «агент Бартон»? Локи сердито посмотрел на свой поднос с готовым печеньем и ударил Романофф по голени своей собственной ногой. К сожалению, ее нога была сделана из чистого железа – Романофф даже не поморщилась, несмотря на значительную силу удара. — Теперь мы лучшие друзья, — продолжал Бартон, буквально ноя. — Я хочу быть Клинтом. — Томас не называет кого попало по имени, — надменно возразила Романофф. — Это надо заслужить. Несмотря на свою склонность к обману, Локи не имел настоящего желания обманывать лучника, чтобы тот оказал ему благосклонность. Он использовал неформальные имена как знак близости и уважения, а Бартон не питал ни того, ни другого к чудовищу, которое находилось за приятным лицом Томаса. Даже содействие воссоединению Ястреба с его семьей могло быть истолковано как эгоистичная попытка добиться его расположения и благосклонности. С другой стороны, «Клинт» не было настоящим именем Бартона, и Локи полностью наслаждался идеей доказать неправоту Романофф. — Возможно, ты мог бы дать Наталье несколько советов по украшению печенья, Клинт, — протянул Локи, заработав себе внушительный синяк на голени. Он мельком увидел восторженную улыбку лучника, прежде чем сосредоточился на том, чтобы посыпать измельченной мятой печенье в виде леденцов. — Ее техника оставляет желать лучшего. Вся его нога сегодня будет черно-синей. — Он в чем-то прав, Нат. Твое печенье выглядит как настоящая рвота феи. В мгновение ока Бартон перешел от «терпимого» к «неплохому». Тем временем Наталия принялась топить свое печенье в третьем слое посыпки, как настоящий бунтарь. — Я принесла с собой немного лака для ногтей, — Тон Романофф был небрежным, но ее опущенная голова не позволяла разглядеть выражение ее лица. — В прошлый раз мы так и не удосужились накрасить тебе ногти. Это была простая констатация факта, не предложение, но демонстрация доброй воли. Локи не думал, что она способна на такую доброту, особенно после подтверждения его настоящей личности. Это смягчило его желание инстинктивно отказаться. — Красный и золотой? — спросил он после минутного раздумья. — И зеленый, — Ее нынешняя снежинка, похоже, соответствовала вышеупомянутой цветовой схеме. — Я поэкспериментировала с несколькими дизайнами, которые, как мне кажется, могут тебе понравиться. Несмотря на все усилия сохранить безразличное выражение лица, уголки его губ дернулись в намеке на слабую улыбку. — Разве это не праздничные цвета? — Я скомбинирую их так, что они точно не будут праздничными, — заверила она его. Локи скептически приподнял бровь, глядя на ее попытки покрыть печенье глазурью. — Если судить по твоим методам украшения печенья, это, безусловно, должно быть интересно. — О, боже, — прохрипел Бартон. Когда Локи посмотрел на него через плечо, он увидел, что лучник согнулся пополам, явно дергая плечом. — Я думал, что Старк преувеличивает насчет всего этого мудачества. — Я бы вряд ли назвал честное самовыражение признаком мудачества, — усмехнулся Локи, вызвав одновременное фырканье шпионов. — Осталось украсить несколько подносов с печеньем, прежде чем Энтони подаст ужин. Возможно, нам стоит сосредоточиться. Бартон хихикнул, но послушно склонился над своей кучей хаотично разбросанного печенья. — Ты слышала, что сказал Томас, Нат. У нас есть работа. Агенты славились своей эффективностью, но постоянное подшучивание было очевидным условием для их первоклассных услуг. Они дразнили, язвили и злословили без жалости, оба, по-видимому, намеревались заслужить его расположение, переплюнув друг друга. Это сбивало с толку.. но также и странно воодушевляло. По правде говоря, Локи не мог не задаться вопросом, было ли это тем, что чувствуешь, имея друзей – верных, близких друзей. Но даже так, агенты не смогли отвлечь его от навязчивых начальных аккордов «Carol of the Bells», песни, предвещающей прибытие Гарольда. Водитель уже имел грозное выражение лица, когда вошел в пентхаус, и это заставило Локи заподозрить, что кто-то из членов его семьи сболтнул лишнего. Локи молился всем Норнам вместе, а затем по отдельности, чтобы получить небольшое благословение в виде сдержанности от своего друга. Очевидно, Норны не были щедры сегодня. Вблизи зубастая улыбка Гарольда могла сравниться только с пастью особенно кошмарного хищника, обитающего в одном из океанов Мидгарда. — Похоже, вы покрываете печенье глазурью, — заметил Гарольд, его улыбка стала ещё более устрашающей. — Не против, если я присоединюсь? — Конечно, нет, — заверила его Вдова. Со стороны каждая черта ее лица казалась расслабленной, но Локи не сомневался, что спокойствие Романофф было хотя бы отчасти наигранным. — Почему бы тебе не взять сани, Хэппи? — Печенье действительно хорошее, — добавил Бартон с набитым ртом, вместе со словами оттуда вылетело несколько крошек. На первый взгляд он тоже казался совершенно непринужденным, но постоянная дрожь его ноги, из-за которой его колено терлось об бедро Локи, прекратилась. — Кто знал, что Старк умеет печь? Гарольд опустился в кресло рядом с Вдовой, не отрывая взгляда от ее лица. Согласно наблюдениям Локи, он ещё ни разу не моргнул. — Энтони – превосходный повар, — вмешался бог в надежде разрядить нарастающее напряжение. — Гарольд может подтвердить его мастерство в приготовлении блинов. — Тони на выходных сделал блины с апельсиновой пахтой, — с готовностью согласился его друг. Кстати, Локи никогда не подозревал, что употребление десерта можно было использовать как демонстрацию доминирования, но театральное жевание Гарольда умудрялось балансировать между угрозой и комичностью. — Он человек, обладающий многими талантами. — Почему меня не пригласили? — спросил Бартон, он звучал искреннее оскорбленно. — Я ел пиццу на завтрак. — И обед, и ужин, — поправила Романофф, кладя на поднос подчеркнуто простую снежинку. — Честно говоря, Клинт, ты же знаешь, что можешь просто заказать настоящий завтрак. — Пицца дешевле, — посетовал лучник. — И вкуснее. — На вкус как картон, — вмешался Локи, заслужив ещё один ошеломленный взгляд Бартона и слабую улыбку Романофф. — Мне гораздо больше нравится стряпня Энтони. — Да, ну, ты предвзят, — отмахнулся Бартон, дегустируя мятную посыпку. — Все знают, что ты по уши влюблен в Старка. Черт, ты, вероятно, считаешь его шутки смешными. Это была очевидная уловка, чтобы отвлечь Гарольда от его гляделок с щекой Романофф, но Локи не мог позволить такой вопиющей неправде остаться неисправленной. — Обычно Энтони неплохо шутит. Романофф фыркнула. Ее нога опустилась на его собственную, поглаживая подошвой своих мягких тапочек его уязвимую лодыжку. Странно, но эти тайные прикосновения под столом ощущались ужасно похожими на товарищество. Локи не знал, что делать с ее настойчивостью, но и не желал прекращать эту странную версию общения. — Боже, все хуже, чем я думал, — хихикнул Бартон. Наконец, этого было достаточно. Гарольд повернул голову в сторону лучника, а его губы тут же изогнулись в более мягкой, но определенно озорной улыбке. — Тебе не приходилось быть свидетелем вуайеристского порно, — посетовал водитель. — Я никогда ничего подобного раньше не видел. Ну. Это было просто. Неправда. Романофф снова засмеялась. Это был тихий звук, сопровождаемый едва заметной дрожью плеч, пока она укладывала посыпку со звёздочками поверх небесно-голубой глазури, но Романофф определенно смеялась над ним. Норны, он ненавидел ее. Так, так сильно. Локи неодобрительно – и, по-видимому, безрезультатно – нахмурился на своего друга. — Да ладно, Гарольд. Мы не занимались никакой разновидностью порно в твоем присутствии. — Томас, — протянул другой, и теперь он открыто ухмыльнулся, — я работаю на Тони уже несколько десятилетий, и это самая непристойная вещь, которую я когда-либо видел, как он делал на заднем сиденье автомобиля. Локи в этом очень сомневался, но он был не из тех, кто игнорирует вызов, даже брошенный непреднамеренно. — Я отчетливо помню, как ждал, пока мы доберемся до спальни, чтобы заняться сексом, но это, безусловно, можно исправить, когда в следующий раз ты составишь нам компанию, — произнес бог, улыбнувшись самой приторно-сладкой улыбкой, на которую был способен. Гарольд побледнел. — Давай не будем торопиться, Томас.. — Боюсь, что ты был лишен возможности стать свидетелем настоящего разврата, если считаешь, что держаться за руки – это самая вульгарная вещь, на которую способны мы с Энтони, — Локи сделал растерянно-хмурое выражение лица. — Я уверен, что Энтони согласится исправить это как можно скорее. Гарольд окинул его взглядом, который можно было сравнить только с чистым ужасом. Этот взгляд вызвал поток давления в груди Локи, неумолимый, обжигающий, но не совсем неприятный. Только годы практики позволили Локи сдержать все более привычное желание рассмеяться. Пока Вдова не издала один единственный смешок, который прозвучал слишком громко. А потом тишина закончилась. Началось все с хихиканья, но когда тихий смех Романофф перерос в безудержный хохот, Локи не мог не присоединиться. Смех вырывался из глубины его груди, уничтожая всякое подобие сдержанности, и он едва мог дышать. Его легкие наполнялись силой при каждом вдохе, который прерывался смехом, но он не мог остановиться. По правде говоря, он и не хотел останавливаться. — Это не смешно, — проворчал Гарольд, но улыбка в его голосе выдала его. К тому же, это было объективно смешно. Именно тогда нелепый капюшон, покрывающий большую часть его головы, свалился, оставив кудри Томаса уязвимыми для появления щетинистого лица. Потрескавшиеся губы прочертили дорожку вдоль его уха, прежде чем остановиться на изгибе его шеи. Возникшая в результате дрожь утихомирила остатки веселья Локи, булькающие в его горле. — Почему мы смеемся? — прошептал Энтони, обнимая Локи за талию. — Ничего такого, — вмешался Гарольд, прежде чем Романофф и Бартон успели бы оправиться от приступа веселья. — Томас просто рассказал нам анекдот. — О, да? — Холодный нос уперся в ямочку на щеке Локи, вызвав рефлекторную дрожь. — Ну, я хочу послушать. Что за анекдот? — Это личное, — поспешно попытался отвлечь его Гарольд. Это была ошибка новичка, которая могла только разжечь ненасытное любопытство Энтони. — Томми, — Локи не мог решить, было ли влажное дыхание Энтони на его лице соблазнительным или отвратительным. Каким-то образом ему удалось одновременно придвинуться ближе и отстраниться. — Милый, ты же знаешь, что я люблю твои анекдоты. Локи давно знал о ненасытности Энтони анекдотами, и, конечно, нельзя было ожидать, что он будет игнорировать возможность послушать их в исполнении его любимого. Раздосадованный, бог бросил поистине уничтожающий взгляд на Гарольда, пытающегося как-нибудь выкрутиться. К счастью, вчера ДЖАРВИС отправил ему несколько «папиных шуток» в предвкушении их нынешней компании. — Что делает шпионка, когда ей становится холодно? Бартон начал хихикать, прикрывая рот ладонями, что было совершенно абсурдно. Хотя каламбуры ДЖАРВИСА были в некоторой степени забавными, они определенно не соответствовали обычным стандартам Локи. Определенно, первая строка его шутки не заслуживала такой бурной реакции. Тем временем губы Энтони растянулись в его фирменной липкой улыбке. — Что делает шпионка, Томми? Локи обратил свой злобный взгляд на лучника. — Она идет под прикрытием, — закончил он сквозь стиснутые зубы. Романофф фыркнула, ни один мускул на ее лице не дрогнул. Если бы Локи не ненавидел ее так горячо, он, возможно, нашел бы ее самообладание впечатляющим. Тем временем Энтони выпрямился достаточно, чтобы Локи мог заметить полоску муки, которая покрывала его нос. Несомненное веселье танцевало в его медовых глазах, даже когда его губы были плотно сжаты. — Не думаю, что я когда-либо слышал, чтобы ты рассказывал такой анекдот. — Возможно, тебе стоит быть более внимательным, — раздраженно предложил Локи. — Угу, — Мозолистый палец ткнул в глубокие ямочки на щеках Локи. — Ты действительно худший лжец. — Я лучший лжец, — возразил Локи, но даже ему самому эти слова показались особенно сварливыми. — Если ты настаиваешь, — успокоил его Энтони с такой же убежденностью. — Эй, ты уже закончил с печеньем? Я думал о том, чтобы подать ужин в ближайшее время. Локи приподнял бровь, глядя на кучку простого сахарного печенья, ожидающего своей порции глазури и посыпки. — Вряд ли это моя вина, что ты решил испечь настоящую армию из печенья в последнюю минуту, Энтони Старк. Я хотел начать готовить еду еще вчера. — Странно. Я отчетливо помню, как ты запер меня в нашей комнате, чтобы сделать кое-что важное.. Локи совершенно случайно наступил на пальцы ног Энтони, но из-за того, что тапочки на его ногах были мягкими, это не нанесло значительного вреда. Его смертный содрогнулся, и Локи почувствовал удовлетворение от своей маленькой мести. — Стив предложил показать мне новый способ приготовления картофеля, — поделился Энтони, поспешно делая шаг назад. — Очевидно, великая депрессия сделала его экспертом в блюдах с картофелем. — Это звучит как достойное занятие, Энтони, — невозмутимо сказал Локи, игнорируя большой палец, выводящий круги на его бедре. — Возможно, Стивен сможет улучшить твой рецепт картофельного пюре. — Ты даже картошку чистить не умеешь, придурок, — Энтони прижался нежным поцелуем к его виску. — Ладно. Думаю, я буду на кухне. Потолку еще картошку. Совсем один. — С тобой будет Стивен, — услужливо напомнил ему Локи. — Если ты ищешь отвлечения, можешь попробовать зад славного капитана. Насколько я помню, на его заднице есть детальное изображение щита. — Что? — Энтони обернулся, явно преувеличенно паникуя. — Нет, его нет. Он даже не носит кигуруми Капитана Америки. — О, боже мой. Мне придется взглянуть поближе.. — Ни слова больше. Упрямая рука прижалась к его губам, сдерживая поток слов, в то время как цепкие пальцы второй руки накрыли его глаза. Локи мог только надеяться, что Энтони расценит трепетание ресниц за его ладонью как раздраженное и, по общему признанию, драматичное закатывание глаз. — Больше не будет никаких взглядов на другие задницы, — настаивал его смертный. — Я устрою тебе чертово шоу, когда все уйдут, ладно? Локи терпеливо ждал, пока Энтони уберет свои пальцы, затыкающие ему рот, после чего он начал делать вид, что тщательно обдумывает это предложение. — Полагаю, я могу согласиться, — признал он, выдержав несколько секунд откровенного кудахтанья Бартона. — Если только твое выступление не будет включать использование атрибутики Железного человека. Он практически слышал, как Энтони надулся. — Ой. Да ладно, Томми. Ты же любишь Железного человека. Бог направил все свои силы на то, чтобы предотвратить повторное появление своих полностью вымышленных ямочек. — Как бы тебе ни хотелось обратного, нижнее белье Железного человека меня не возбуждает, Энтони. — Даже самую малость? — Локи пытался предотвратить инстинктивное выгибание спины, когда коварные губы Энтони прижались к изгибу его челюсти. — Я не знаю, милый. Это определенно похоже на – о, привет, Брюси Медведь. Всю свою жизнь Локи носил маски разных цветов, форм и размеров. Он мог менять лицо, телосложение и даже пол в мгновение ока. Тем не менее, его самый полезный навык был также самым сложным. Когда Энтони поздоровался с Беннером, яркая улыбка Локи приподняла все его черты. Никто никогда не усомнился бы в подлинности этого выражения. Но внутри Локи кипел от злости. Энтони запоздало убрал руку, закрывающую Локи обзор, позволив свободно увидеть Беннера, с трудом выходящего из лифта. С немалым удовольствием бог рассматривал фиолетовые мешки под глазами и изможденную на вид кожу. Очевидно, ученый решил отказаться от дресс-кода в пользу лабораторного халата, неправильно застегнутой рубашки и заляпанных брюк-карго. — Чёрт, чувак. Ты выглядишь по-настоящему дерьмо, — красноречиво выпалил Бартон. Локи позволил себе мимолетное чувство удовлетворения. Романофф, несомненно, уловила последующее подергивание его губ, но Энтони, похоже, воспринял его неподвижность как повод для беспокойства. Уверенная рука тут же обхватила его ребра под столешницей. — Трудитесь поздно ночью в лаборатории, профессор Фарнсворт? Не хватало заразительного энтузиазма, который часто сопровождал предыдущие взаимодействия Энтони с Беннером. Вместо него был осторожный нейтралитет и, возможно, легкий намек на осторожность. Несмотря на свое первоначальное ликование, Локи не мог решить, чувствовал ли он себя воодушевленно из-за явной демонстрации преданности или виноватым за то, что вбил клин в их дружбу. К счастью, Беннер был слишком отвлечен, привалившись бедром к краю стола, чтобы что-либо заметить. — У тебя есть чай? Еще более прискорбно, что Энтони по своей натуре был человеком слишком сострадающим, чтобы сохранить свой пресыщенный вид перед лицом очевидного смущения Баннера. — Томми хранит немного в шкафу над кладовой, — подсказал его смертный, и Беннер спотыкающимися шагами побрел в направлении кухни. — Эй, может, тебе стоит подумать о том, чтобы присесть, Брюс. — Я в порядке, — Кружки нестройно ударились друг о друга и звякнули, когда доктор нащупал свою чашку. — Просто устал. Энтони не вдавался в подробности, но Локи узнал, что их программа по поддержанию мира не функционирует должным образом. В результате сон давно стал второстепенной потребностью. Фактически, без обещания объятий и секса Энтони, вероятно, не выходил бы из мастерской несколько дней подряд. Очевидно, Беннер мучился той же дилеммой, но у него не было Локи, который бы затащил его в постель. Сначала прозвучало приглушенное проклятие, а за ним последовал внезапный удар керамики о кухонную плитку. В наступившей тишине Беннер моргнул, глядя на острые осколки, в то время как остальные гости смотрели, затаив дыхание. Конечно, он не мог быть настолько тупым, чтобы рисковать разбудить Зверя во время празднования. Но нет. Беннер наклонился, чтобы поднять стакан голыми руками. Ножки стула Локи жалобно заскрипели об пол, когда он торопился встать. — Энтони хранит несколько запасных комбинезонов для наших гостей, доктор Беннер, — Крепкая хватка на его груди отказывалась ослабевать, несмотря на его все более настойчивые попытки освободиться. — Почему бы вам не пойти со мной в нашу спальню? Энтони уберет кружку. Романофф встала из-за стола, ее рука рефлекторно потянулась к ее бедру, на котором не было оружия. — Один из нас должен пойти с тобой, Томас. Ты гражданский. Романофф наигранно медленно и беззаботно двигалась, она владела искусством сдерживания любых признаков своих внутренних опасений. Тем не менее, Локи уже достаточно хорошо знал ее характер, чтобы уловить небольшое сужение ее зрачков и блеск единственной капли пота на ее виске. По правде говоря, Локи тоже не хотел находиться рядом с этой переменчивой версией Беннера, но его тело было определенно менее хрупким, чем тела смертных, даже в нынешнем состоянии. Успокоение Беннера – вместе со Зверем, таящимся внутри – было обязанностью Локи. — Доктор Беннер не причинит мне вреда, Наталья. Беннер продолжал равнодушно моргать, глядя на осколки керамики, но он, очевидно, был достаточно умен, чтобы не протестовать. — Я никогда не причиню вреда Томасу. Несмотря на то, что Локи безостановочно пытался оттолкнуть Энтони локтем, пальцы изобретателя упрямо цеплялись за его бедра. Потребовался более настойчивый толчок, чтобы Энтони неохотно ослабил хватку. — Смотрите под ноги, доктор Баннер, — Только столетия практики сохранения самообладания позволили Локи игнорировать сильную дрожь внутри, когда доктор почти споткнулся об него. — Я полагаю, что ваш Зверь нелегко переносит травмы. Влажная рука нашла ключицу Локи. — Халк любит тебя, — невнятно пробормотал Беннер. — Он бы тоже не причинил тебе вреда. Локи выдавил из себя некое подобие улыбки. — Как бы то ни было, я бы предпочел встретиться с ним при менее ужасающих обстоятельствах, — Потратив пару секунд на то, чтобы подавить отвращение, бог положил руку на спину ученого. — Пойдемте. Я уверен, что вы почувствуете себя лучше, как только приведете себя в порядок. Рука Беннера обхватила его плечи, из-за чего внутренности Локи скрутились в отвращении, дрожа. — Я не хотел разбить кружку. — Это была кружка с Железным человеком, доктор Беннер. Я вряд ли буду грустить. Где-то позади них Бартон нерешительно хихикнул. Из их нынешней компании Беннер был единственным, кто был способен бороться с врожденной ужасностью Романофф. Он нарушил святость тела Локи, выуживая секреты из его внутренностей. Хуже того, его Зверь поспособствовал сокрушительному освобождению Локи, тем самым обеспечив последующее его заключение без суда. По правде говоря, Локи ненавидел Беннера даже сильнее, чем Вдову. Тем не менее, он мог признать, что доктор обычно был довольно внимателен. Фактически, если бы не было этой ситуации, Локи, возможно, терпел бы – возможно, даже наслаждался – компанией Беннера. Конечно, теперь это было невозможно, но Энтони, судя по всему, был все ещё лоялен к Беннеру. К сожалению, этой лояльности было достаточно, чтобы заслужить неохотное вмешательство Локи. Что еще важнее, Локи не позволит Беннеру испортить вечеринку Энтони. Итак, несмотря на растущее разочарование, бог был нежен, когда помогал Беннеру опуститься на кровать. Он намеревался проявить доброту, но учёный целиком пропах алкоголем. Такой наглости было достаточно, чтобы вместо благоразумной осторожности Локи ощутил ярость. — Вы сейчас действительно пьяны? Беннер продолжал смотреть на него, мутно моргая. — Тор прислал мне асгардский эль, — Локи наблюдал, как он опасно накренился в сторону, выпрямился и начал наклоняться в другую сторону. — Я не думал, что он действительно так повлияет. Конечно, Тор был замешан в этом. Его брат всегда предпочитал безрассудное удовлетворение благоразумной осмотрительности. Тор думал только о минутной эйфории, которая сопровождала опьянение, а не об опасности, которую такое пойло представляло для обитателей Башни. За долгие столетия Локи привык к подобным глупостям, но он не мог вынести, что его семья подвергается опасности. Бог резко развернулся на каблуках и совершенно не сумел сдержать волну желчи, подступившую к горлу. — Ты идиот. Краем глаза Локи заметил, как Беннер неуклюже выставил вперёд руку, но не почувствовал ни малейшего желания отступить на расстояние. — Я был уверен, что к началу вечеринки это пройдет, — Последующий вдох Беннера был дрожащим. — Праздники даются мне тяжело, Томас. Я просто хотел забыться на некоторое время. — Вы можете забыться, когда это не подвергает опасности мою семью, — Локи шумно выдохнул через нос. — Насколько вы искусны во лжи, доктор Беннер? Вопрос вызвал лишь непонимающий взгляд. — Халку не нравится, когда ты расстроен. Нотки раздражения в голосе собеседника беспокоили Локи, но отступать было нельзя, особенно когда его семья находилась в опасности. — С вами невозможно рассуждать подобным образом, — Когда на кону была жизнь Энтони, игнорировать ускоренное биение своего сердца было почти легко. — Пожалуйста, постарайтесь сохранять спокойствие. — Я никогда не бываю спокоен, — последовал угрюмый ответ. Локи мог только молиться, что ему померещились зеленые оттенки, распространяющиеся по бледной коже Беннера. К счастью, глядя на очевидное опьянение мужчины, Локи смог вызвать слабую зеленую искру на кончиках пальцев. За последние несколько недель бог опустошил свои запасы почти до предела, и его решение ускорить процесс украшения ёлки этим утром истощило его оставшийся сейд до нескольких извивающихся щупалец. В результате его магия отреагировала вяло, но он сохранил достаточно силы, чтобы положить пальцы на лоб Беннера и насильно вызвать трезвость. Но дальше ему повезло меньше, потому что перед глазами появились цветные пятна, а голова закружилась. Из-за резкой слабости он пошатнулся и ударился спиной о стену. Обычно истощение его магического ядра ограничивалось постоянными пульсациями, которые он мог легко игнорировать, но теперь его истощение ощущалось мучительно. Но все же дискомфорт был далеко не самым мучительным опытом за всю историю его существования. Локи нужно было всего лишь пару секунд, всего лишь пару секунд, чтобы привыкнуть к все более знакомой пустоте в груди. — Мистер Уокер, — вмешался ДЖАРВИС с потолка. Его обычно спокойный друг звучал обеспокоенно – нет, испуганно. — Мистер Уокер, я чувствую, что должен уведомить сэра.. — Я просто перенапрягся, ДЖАРВИС, — настаивал Локи, борясь за возможность стоять прямо. — Нет нужды тревожить Энтони. Локи отдалённо уловил прерывистое дыхание Беннера, и осознанная часть его мозга утверждала, что он должен был бы считать приближающийся звук тревожным, но потребовалась почти вся его концентрация, чтобы с некоторой долей грации упасть на кровать. Несмотря на это, его усилия напоминали контролируемое падение. Через мгновение на его плечо легла тяжелая рука, заставившая его неумолимо вздрогнуть. — Ты в порядке? Норны, у него болела голова. — Я в порядке, доктор Беннер, — выдавил он, продолжая сохранять абсолютную неподвижность. Локи давно уже приучил себя избегать этой ужасной фразы, но осознанная артикуляция сейчас была за пределами его способностей. У него не было сил даже вздрогнуть от вступительных нот знакомой песни Диснея. Беннер был настолько любезен, что отложил свой допрос до окончания наказания Локи. — Эй, разве это не значит, что ты лжешь? Поток прохладного воздуха обдал его разгоряченную шею, хлынув из вентиляционного отверстия над кроватью. — Нет, это значит, что Энтони и ДЖАРВИС чрезмерно меня опекают. Вентилятор ускорялся постепенно, демонстрируя явный протест. Это было приятно. После слишком короткого промежутка времени матрас прогнулся из-за того, что Беннер внезапно сменил положение. Чтобы проверить состояние ученого потребовалось бы слишком много энергии, но Локи чувствовал, что мужчина завис. Он мог только молиться, чтобы Беннер избавился от своего ненасытного любопытства и предоставил телу Локи покой, которого оно так решительно требовало. — Томас, ты каким-то образом меня протрезвил? — последовал неизбежный вопрос после нескольких чрезмерно драматичных вдохов. Локи небрежно махнул рукой, что, несомненно, не удовлетворило любопытство Беннера. — Я объясню после того, как вы примете ванну. От вас пахнет элем. Ученый колебался несколько долгих секунд. — Нам, наверное, не стоит заставлять всех ждать.. Обычно Локи мог бы придумать тактичный ответ, который бы обеспечил сотрудничество Беннера и его собственную безопасность. Однако здесь и сейчас Локи не мог думать, и Беннер был ему должен, черт возьми. — Доктор Беннер, я бы предпочел не объяснять гостям Энтони, что я магически избавил вас от опьянения, — Каким-то образом бог собрал силы, чтобы открыть один глаз в надежде, что полувзгляд может оказаться достаточно эффективным. — Разве я ошибся, предполагая, что вы меня поддержите? Глаза доктора расширились. — Нет, конечно, нет. Я хочу помочь. Локи снова зарылся лицом в мягкие простыни. — Тогда, пожалуйста, примите быстрый душ. Я все объясню потом, — Тем не менее, Беннер колебался, и Локи интуитивно чувствовал его ладонь, зависшую в нескольких сантиметрах над его собственной лопаткой. — Действительно, я невредим, доктор Беннер. Мне просто нужно время, чтобы прийти в себя. Он был раздражен, но ученый продолжал колебаться. — Если ты уверен.. — Я уверен, — Локи неловко подтолкнул ногой стопку ярких кигуруми у своих ног. — Энтони, вероятно, оценил бы, если бы вы следовали дресс-коду. Если бы на этикетке его лабораторного халата не было пятна, пахнущего засохшей рвотой, Локи мог бы счесть, что Беннер насмешливо фыркнул. В сложившихся обстоятельствах бог не позволил бы мидгардцу, которого он презирал больше всех остальных, испортить вечеринку его Энтони. — Я настоятельно рекомендую надеть одну из тематических вещей Халка, если вы хотите вернуть себе расположение Энтони, — предложил Локи с немалым презрением. — Ваш внешний вид, несомненно, расстроил его. Кровать задрожала из-за того, что Беннер, шатаясь, встал. — А что, если я хочу заслужить твое расположение? Только истощение удерживало Локи от того, чтобы усмехнуться. Он ограничился тем, что выразил все свое раздражение, выразительно указав в сторону ванной. — Душ был бы отличным началом. Смех Беннера одновременно выражал и беспокойство, и облегчение. — Принято. Тогда я сейчас вернусь. Судя по звуку его шагов, Беннер действительно направился в ванную, но Локи был слишком утомлен, чтобы проверить это. Обычно бог был так осторожен со своим сейдом, но ожидание праздников и сопутствующая традиция дарения подарков сделали его безрассудным. Истощение его магии редко вызывало такой уровень слабости, но Локи не имел достаточно сил, чтобы пожалеть об этом. Возможно, это было наивно, но он чувствовал себя в безопасности, когда ДЖАРВИС охранял его сверху, а остальная часть его семьи ждала за дверью. Ни Беннер, ни его Зверь не могли причинить ему вреда, пока у него был Энтони, который защитит его. Что еще важнее, Локи должен был защитить своих близких здесь и сейчас. Терпеть пустяковую головную боль и давящую усталость – это даже не жертва, если это означало обеспечить их безопасность. Вентилятор снова заработал на один уровень сильнее. К счастью, боль уже утихала. К тому времени, как учёный в ванной выключил воду, пульсация в голове Локи ослабла до незначительного дискомфорта, и вместе с этим пришло осознание того, насколько сильно он сам себя саботировал. Без сейда его защита ограничивалась лишь угадыванием правильной комбинации слов. И все же Беннер был ученым. Конечно, Бог Лжи мог придумать объяснение, достойное его. В этот момент шуршание одежды вывело Локи из размышлений. Резкий переход в сидячее положение вызвал новый всплеск пульсации в голове, но Локи упорствовал, пока не уперся спиной в изголовье кровати. Это предоставило ему возможность наблюдать за Беннером, который зашел в комнату, шаркая ногами. Его плечи были сгорблены, а глаза бегали. Множества нарисованных хмурых Халков, разбросанных по его кигуруми, было почти достаточно, чтобы вызвать слабую улыбку Локи. — Я чувствую себя нелепо, — тихо признался Беннер. Казалось, он избегал прямого зрительного контакта, предпочитая сосредоточенно разглядывать свои ноги в пушистых тапочках. — Ну, ты выглядишь забавно, — подтвердил Локи, заставив доктора еще сильнее склонить голову. Демонстрация униженности немного смягчила бога. — Для праздников и вечеринок Энтони выбирает все более невыносимую одежду. Беннеру удалось встретиться с ним взглядом на мгновение. — Я бы не советовал говорить такое при Тони. — Он бы ныл целыми днями, — Локи незаметно сжал в пальцах ткань своего кигуруми, выражая беспокойство. — Полагаю, я должен вам объяснение, доктор Беннер. Беннер тут же вздернул подбородок. — Ты мне ничего не должен, Томас, — Его голос был на удивление страстным и сопровождался яростным раздуванием ноздрей. — Я неоднократно заставлял тебя. Черт, если что, я должен тебе. Локи полностью ожидал гнева за использование целительной магии без разрешения, но, по крайней мере, он предвидел настороженность или подозрение. Бог не имел ни малейшего представления о том, как реагировать на это необъяснимое раскаяние. — У тебя наверняка есть вопросы, — рискнул предположить Локи после минуты активных раздумий. Беннер подошел ближе, вытянув ладони в сбивающем с толку жесте умиротворения. — Я физик. У меня всегда есть вопросы, но ты не обязан на них отвечать, — Учёный сделал еще один шаг и приблизился настолько, что его колени коснулись края матраса. — Ты был так добр ко мне, Томас. Я знаю, что у меня паршивый способ это показать, но я так благодарен тебе. Локи мог только недоверчиво смотреть, потому что другие его инстинктивные реакции – откровенный смех или воинственная насмешка – скорее всего, были бы истолкованы как пренебрежение. Никто никогда не говорил, что он был добрым. Скорее, Локи называли эгоистичным, мстительным, возможно, даже хитрым, и он научился гордиться этими чертами. В Асгарде доброта чаще ассоциировалась со слабостью, чем с силой. К сожалению, Беннер, по-видимому, воспринял его молчание как поощрение к продолжению. — Я думал, что я один, — объяснил ученый, осторожно садясь на край кровати. — До того, как ты показал мне, кто ты на самом деле, я думал, что никто никогда меня не поймет. Локи обнаружил, что борется с желанием поежиться. Никогда его не хвалили так искренне, тем более за что-то такое незначительное. Беннер заставил это звучать так, будто он совершил какой-то героический поступок, поделившись правдой о себе. — Я не очень хорошо понимаю вас, доктор Беннер, — Локи прерывисто вздохнул в надежде предотвратить неизбежную волну желчи; к сожалению, это, казалось, только усилило его гнев. — Я не могу поверить, что вы были настолько безответственны, чтобы подвергнуть риску своих друзей. Очевидно, Беннер не испытывал никаких угрызений совести, выставляя напоказ свою уязвимость. Он натянул на колени лежащее рядом одеяло и принялся бесстыдно теребить распускающуюся нить. — Я просто хотел ненадолго перестать думать. Гамма-излучение ускорило мой метаболизм. Я действительно не думал, что вообще смогу напиться. — Асгардский эль считается основным напитком на пирах во всех Девяти мирах, но он вполне может убить обычного мидгардца, — Это было уже слишком откровенно, но ярость – нет, беспокойство – развязало ему язык. — Тор должен был знать лучше, прежде чем посылать его вам. — Я уверен, что он сделал это не намеренно, — Как и ожидал Локи, пренебрежительное отношение к Тору вызвало в Беннере отчетливое желание оправдать его. — Тор, должно быть, думал, что поможет. Каждый мускул, сухожилие и сустав Локи сжались. — Нет никаких оправданий тому, чтобы подвергать риску мою семью, доктор Беннер, — выдавил он сквозь стиснутые зубы. — И уж тем более халатности. — Нет, ты прав. Я должен был думать, прежде чем пить, — Нить в руке Беннера спуталась в узел. — Не могу выразить, как мне жаль, Томас. Странное желание овладело его языком, желание утешения, которое Локи не мог списать исключительно на свое рациональное стремление умиротворить Зверя. Он мог бы приписать этот странный порыв статусу Баннера как ближайшего друга Энтони, но это была неправда. Нет, правда заключалась в том, что даже Локи не мог сомневаться в его искренности, когда Беннер так жалобно смотрел на него. Это ослабило его тягу к мелким пакостям. — Энтони, несомненно, простит тебя, раз ты соблюдаешь его дресс-код, — Локи придвинулся ближе к краю кровати, из-за чего перед его глазами появились цветные пятна. Тем не менее он продолжил. — Полагаю, что сначала он может захотеть унизить тебя. Беннер медленно поднялся на ноги. — А ты? Что нужно сделать, чтобы заслужить твое прощение? Локи поднялся еще медленнее, опасаясь, как бы у него не закружилась голова после перенесенной слабости. — Я не прощаю так легко, как Энтони, — Как только пол перестал кружиться и качаться под ногами, Локи медленно направился к миниатюрному холодильнику, который Энтони тайком установил после слишком поздних ночей в своей мастерской. — Тебе понадобится реквизит. — Реквизит? — озадаченно повторил Беннер. — Скорее всего, они примут ваш ускоренный метаболизм в качестве объяснения вашей внезапной способности к восприятию информации, но нам не мешало бы сделать несколько ложных следов, — Немного подумав, Локи достал несколько энергетических напитков, которые предпочитал Энтони. — Выпейте один из них. Из-за его требования Беннер сморщил нос и сделал недовольную гримасу. — Я не самый большой поклонник «Red Bull». — Вы можете пить вместо него чай, когда мы присоединимся к остальным, — Головокружение, преследующее его на каждом шагу, начало ослабевать, но Локи не решался отказаться от устойчивой поддержки соседней стены. — Поторопитесь, доктор Беннер. Энтони не славится своим терпением, а мы и так отсутствовали дольше, чем я предполагал. Лицо Беннера исказилось от чистого отвращения, но он без лишних слов сделал несколько глотков энергетического напитка. Тем временем Локи нащупал расческу с широкими зубьями, которая таинственным образом оказалась на комоде. Он никогда не был склонен к щедрости, но Локи мог пойти на некоторые жертвы ради сохранения тайны. — В таких ситуациях внешний вид часто является половиной дела, — Требовалось слишком много концентрации, чтобы идти относительно прямо, но Локи каким-то образом справился с этим, не споткнувшись. — Я был бы рад дать вам расческу для постоянного использования, доктор Беннер. Или, может быть, вы предпочтете щетку? Губы Беннера изогнулись. — Ты намекаешь, что у меня грязные волосы? — Я думал, что выразился достаточно ясно, — Локи бросил пристальный взгляд на остальную часть разочаровывающе неухоженного лица мужчины. — Вы, должно быть, также потеряли свою бритву. Беннера смущенно провел слегка дрожащей ладонью по щетинистым щекам. — Я не брился уже пару дней. Локи не видел смысла скрывать свое неодобрение. Вместо этого он сосредоточился на разглаживании различных складок, которые сделали ткань ужасного комбинезона Беннера волнообразной. К счастью, ученый достаточно любезно облегчил его усилия, неплохо расчесав волосы и сделав несколько глотков своего напитка. Прошло не так уж много времени, прежде чем Локи счел, что Беннер готов настолько, насколько это было возможно без более трудоемкого вмешательства. Бог выпрямился без малейшего колебания и развернулся, намереваясь потратить несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. К несчастью, ладонь ученого стремительно опустилась на его позвоночник. — Я никому не расскажу о тебе, Томас, — Теперь рука поднялась к его плечу и нежно сжала. — Ты можешь мне доверять. В голове Локи промелькнул шквал отрицания, но смотря на пылкость, которую демонстрировала каждая черта Беннера, он быстро подавил этот порыв. — Почему бы и нет? Насколько ты знаешь, я вполне могу намереваться проникнуть в ряды Мстителей и уничтожить твой мир, — Ногти грозили вонзиться в хрупкую кожу его ладоней, но Локи не мог остановиться, раз уж начал. — По логике вещей, ты должен разоблачить меня до того, как я смогу причинить реальный ущерб. — Да, но именно такая логика заставила меня бежать до самой Калькутты, — Хватка на плече Локи стала почти болезненной. — Эй, а ты знаешь, что Тони постоянно говорит о тебе? Локи безоговорочно знал, что Энтони никогда не предаст его, но загадочное подергивание губ Беннера вызывало у него подозрения. Хуже того, Беннер продолжал крепко держать его за руку, даже когда бог попытался отступить к двери. — Я бы никогда не подумал, что ты – любитель одеял. Попытки Локи освободиться немедленно прекратились. Медленно обернувшись, он бросил на ученого злой взгляд. — Энтони ничего такого тебе не говорил, — прошипел он, тщательно выговаривая каждый слог. Сдержанная усмешка Беннера превратилась в отчетливо широкую ухмылку. — На этой кровати много одеял, Томас. Фыркнув, Локи скрестил руки на груди. Он не видел смысла развивать такую бессмысленной тему. — Ты притворяешься, что предпочитаешь клубнику чернике. Локи недовольно, но несомненно искреннее фыркнул. — Серьезно? — Тони говорит, что ты оставляешь всю чернику для него. Очевидно, его смертный сумел интерпретировать его эгоизм как благосклонность. Конечно, это было совершенно неправильное объяснение, но, судя по всему, Энтони был о нем слишком хорошего мнения. Несмотря на всю серьезность их противостояния, Локи не смог удержаться от того, чтобы не улыбнуться. — Клубника объективно лучше черники, доктор Беннер. Мне никогда не приходилось притворяться. Беннер тут же откинул голову назад и рассмеялся. Тор был склонен к бурному хохоту, а Энтони к маниакальному кудахтанью, но доктор выражал свой восторг совершенно иначе. Это был тихий смех, который порождал странное желание близости. Несмотря на дискомфорт, Локи обнаружил, что тянет время в ожидании следующих слов. — Тони пропускает обед пару раз в неделю, чтобы послушать, как ты играешь на пианино. Локи быстро и совершенно невинно заморгал. — Теперь вы лжете, доктор Беннер. На его слова Беннер решительно покачал головой. — На его рингтоне стоит «К Элизе». Это довольно мило. У Локи давно закончились приличные слова для выражения своего презрения. Теперь он ограничился недвусмысленной усмешкой, одновременно высвобождая плечо. К сожалению, его отпор, похоже, только придал смелости доктору. — Тони так влюблен в тебя, Томас, — продолжал Беннер, несмотря на то, что Локи уже направлялся к двери, — и именно поэтому я уверен, что ты хороший парень. — Потому что я обманул твоего брата по щиту, заставив его влюбиться в монстра? — усмехнулся бог, прежде чем успел сдержать свой скептицизм. — Конечно, нет, — Шаги Беннера были почти бесшумными на плюшевом ковре. — Это потому, что ты заставляешь Тони любить себя. Учёный сказал это с такой наивностью, что она смягчила инстинктивное отрицание Локи. — Энтони прекрасен во всех отношениях, — настаивал он вместо этого. — Не могу с тобой спорить, — Хотя Беннер согласился достаточно охотно, он начал нервно заламывать руки. То, как неестественно доктор облизывал губы, смотрел в потолок и прочищал горло, заставило Локи хранить молчание в настороженном ожидании. — Кстати, — ожидаемо продолжил Беннер с притворной беспечностью, — мое настоящее имя Роберт. Локи приподнял брови. — О? Теперь Беннер стал нерешительно шаркать ногой. — Я просто подумал, что тебе будет интересно узнать, — пробормотал он, его щеки заметно покраснели. Очевидно, Романофф распространяла байки. Это не должно было удивлять. Она никогда не могла противиться своей врожденной ужасности. — Я буду иметь это в виду, — сказал Локи вслух, хотя внутри у него все кипело. — Нам следует вернуться к остальным, доктор Беннер. Энтони уже наверняка начал беспокоиться. Ученый согласно кивнул. — Да, конечно. Наконец-то освобождение стало возможным. Беннер отстал, когда они направились к двери, но мысли Локи уже были заняты воссоединением с Энтони. Он не сомневался, что его смертный похитит его, как только он вернется, и эта перспектива не оставляла его равнодушным. Радушие всегда было его сильной стороной, но эти усилия были утомительны. Все, чего хотел Локи, – это несколько минут покоя в относительной безопасности объятий своего Энтони. — Эй, Томас? Судя по всему, они никогда не выйдут из этой комнаты. Локи убедился, что его пальцы обхватили дверную ручку, прежде чем обернуться через плечо и посмотреть на замершего ученого. — Да, доктор Беннер? В голосе Беннера послышалось волнение. — Как ты думаешь, сколько спиртного Тони добавил в гоголь-моголь? — Судя по нашему списку покупок, я думаю, что он планирует несколько вариантов, — Локи прищурился. — Я надеюсь, что вы ограничитесь безалкогольной версией. Его насмешка вызвала необъяснимую улыбку у доктора. — Это, наверное, хорошая идея. Локи каким-то образом заставил себя ждать, наблюдая за постепенным расслаблением плеч Беннера и выпрямлением его позвоночника. По правде говоря, видеть, как доктор вновь обретает некое подобие самообладания, было облегчением. Что бы ни утверждал Беннер, Локи не сомневался, что при малейшей провокации Зверь раздавит его снова. Он бы предпочел избежать повторной встречи. — Теперь вы готовы, доктор Беннер? — спросил Локи, смягчая и без того мягкий голос Томаса. — Почти, — Локи как-то не замечал, что Беннер даже ниже Энтони ростом, но теперь это стало очевидно, когда мужчина наконец-то выпрямился. — Ладно. Теперь я готов. Наконец-то. Вместе они присоединились к вечеринке.