Fix you

Локи стал ненавидеть множество аспектов своего существования за время своего пребывания в Асгарде, а теперь и в Мидгарде. Конечно, он питал здоровый страх к высоте и общественному транспорту. Несмотря на свой талант маневрирования во время дипломатических встреч, бог часто находил сопутствующее напряжение утомительным, а не бодрящим. И больше всего Локи презирал праздничные пиры, которыми отмечали каждое минутное достижение Тора. Однако в данный момент Локи испытывал ярую ненависть к кошмарам, которые преследовали его во снах. Хотя он не был проклят даром провидения, как его мать, в его снах не было ничего, кроме его самых больших страхов. В последнее время, несмотря на его решение жить исключительно настоящим и наслаждаться каждой драгоценной секундой с Энтони Старком, его кошмары начали принимать форму неумолимого будущего, которого он так страшился. Сегодня ночью Локи снилось, как седые волосы на голове Энтони распространяются, а кожа покрывается морщинами. Ему снилась дряблая плоть и ухудшение интеллекта, которым он так восхищался. Хуже того, богу снился он сам – неизменный течением времени и обреченный наблюдать за увяданием смертного, который полностью украл его сердце. Локи снились сны о неизбежном отчаянии, которое наступит, когда эта жизнь, где он мог любить и наслаждаться самоотверженной любовью в ответ подойдет к концу. Энтони в его кошмаре потянулся, чтобы коснуться его щеки дрожащими пальцами, скрюченными от старости. — Милый, проснись, — умолял он тихим, слабым голосом. Старение само по себе не было чем-то необычным. Всеотец был седым еще в самых ранних воспоминаниях Локи, а на лице Всематери начали появляться морщинки еще до его Падения. Хотя бог и находил скорость процесса старения мидгардцев несколько обескураживающей, его по-настоящему беспокоило безутешное одиночество, которое за этим последует. Существование без его Энтони – без Гарольда, Стивена или Вирджинии – едва ли казалось стоящим того, чтобы жить. Несомненно, раскрытие его личности и последующее заключение разлучили бы их задолго до того, как они столкнутся с бедами, присущими смертной жизни, но находясь в кошмарах своих снов Локи обнаружил, что размышляет о менее вероятных возможностях. Во сне съежившийся Энтони вытянулся вперед. — Я здесь, Локи, — раздался знакомый голос, лихорадочно пытающийся убедить его. — Я никуда не уйду. Безутешный смех слетел с губ Локи. Любая катастрофа могла отнять у Энтони жалкую горстку лет, оставшихся ему для жизни. От злодеев до двуличных деловых конкурентов, враги таились в каждой сфере его существования. Даже самые легкие травмы и болезни могли стать летальными для смертных. Кроме того, даже если Энтони удастся избежать этих сравнительно незначительных препятствий, Безумный Титан или Асгард в конечном итоге нарушат их счастье. Надеяться было глупо. — Мне не нужно много подарков на Рождество. Мне нужна только одна вещь. Даже на грани пробуждения Локи всегда видел яркие сны. Сморщенная версия Энтони, находящаяся в его сне, умудрялась звучать ужасно – точно – фальшиво. Локи был в достаточно осознанном состоянии, чтобы зарыться в настоящую кучу подушек, наваленных на их кровать, в инстинктивной попытке побега. — Мне плевать на подарки под ёлкой. После того, как он поделился содержанием своих снов с ДЖАРВИСОМ, ИИ отправил ему бесчисленное количество статей об осознанных сновидениях. Ни один из предложенных вариантов не помешал неизбежной гибели Энтони в его кошмарах, но Локи стойко использовал все известные ему методы, чтобы подавить диссонансный звук песни, которая прорывалась сквозь его сон. Норны, у него звенело в ушах. Матрас прогнулся от того, что Энтони упал прямо на распростертое тело Локи. Конечности оплетали его, едва не задев самое уязвимое место между ног бога, хотя безжалостный локоть врезался ему в ребра. Неохотно придя в сознание в мгновение ока, Локи почувствовал родной запах лесного ореха и машинного масла, прижимаясь ближе к месту под подбородком Энтони и горестно сетовал, что поддался сиренному зову сэндвича с индейкой несколько месяцев назад. — Я просто хочу, чтобы ты был моим, — пропел Энтони, пока его подобные осьминожьим конечности боролись с относительно неподатливыми конечностями бога, — больше, чем ты когда-либо мог себе представить. Если уж на то пошло, громкость фальшивого пения прямо напротив его уха нарастала. Хуже того, защита его подушки начала ослабевать, и одна из его рук была захвачена врагом. Последовавшие за этим звонкие поцелуи на костяшках его пальцев вызвали отвратительную дрожь. — Исполни мое желание, — настаивал Энтони, голос повышался в такт каждой пронзительной ноте. — Все, что я хочу на Рождество – это ты! — Если ты прекратишь этот шум, я одарю тебя любыми сексуальными услугами по твоему выбору, — сообщил Локи в шелковые простыни. — Даже теми, которые связаны с негигиеничным потреблением пищи с моего тела. Никогда еще Локи не ценил по-настоящему блаженство полной тишины. За исключением скрипа матраса, когда Энтони поерзал в поисках более удобного положения, воцарение тишины ощущалось на удивление мирно. Это было достаточно отвлекающим фактором, чтобы избежать затянувшегося смятения, сопровождающего пробуждение. — В следующий раз я разбужу тебя Транссибирским оркестром, — проворчал Энтони, даже когда его губы слегка коснулись виска Локи. — Ты обожаешь мое пение, придурок. Локи решил воздержаться от того, чтобы удостоить эту конкретную неправду чем-либо, кроме самого презрительного фырканья. К сожалению, его насмешка привела к тому, что Энтони ещё больше завозился, пока каждая их конечность не переплелась, а тела не прижались друг к дургу. Он никогда бы в этом не признался, но Локи не находил скольжение щетины и слюней по своей ключице совсем уж неприятным. — Твои кошмары становятся все хуже, Ло, — прошептал Энтони через несколько секунд. К счастью, его смертный был слишком занят поисками удобного места рядом с многочисленными выпирающими костями Локи, чтобы ощутить прилив жара на его щеках. — Я знаю, Энтони, — выдавил он так же тихо. — Я пытался это исправить. Руки, обхватившие его ребра, сжимали почти болезненно. Тем не менее, это было приятным отвлечением от мучений его опухшего сердца. — Ты когда-нибудь расскажешь мне, что тебе снится? Вопрос был задан слишком мягко, чтобы быть чем-то иным, кроме как прямой уловкой, чтобы добиться его сотрудничества. Локи не стал бы лгать своему Энтони, но бог не желал вызывать у него беспокойство о чем-то неважном. Раздраженный, он уткнулся лбом в подушку и тщетно молился о том, чтобы изобретатель отвлекся. Легкое прикосновение нашло его щеку. — Твои сны обо мне, не так ли? Локи направил всю свою силу воли на то, чтобы остановить бесчисленное скопление задушенных звуков, готовых сорваться с его языка. Наволочка под его лицом была подозрительно влажной. — Локи, милый, я никуда не уйду. Усмешка сорвалась с его губ, прежде чем он успел ее остановить. Нос Энтони мгновенно уткнулся в пульсирующую точку на его челюсти. Тиски, сжимающие его грудь, и тяжесть, придавливающая его бедра, вызывали слабое чувство защищенности. — Я знаю, что мы не говорили о будущем, — пробормотал Энтони ему в кожу, — но я буду там, где ты, ладно? Никто не отнимет тебя у меня. Казалось, он сгорал изнутри, но каким-то образом Локи удалось протолкнуть слова сквозь охвативший его внутренности водоворот. — Ты смертен, Энтони. Неумолимые пальцы нашли его подбородок и продолжали поглаживать, пока Локи не приподнял голову и холодный воздух не встретился с солью, покрывающей его щеки. Локи крепко сжал веки в ребяческой попытке протеста. — Ты все еще мой Локи? Локи не доверял себе говорить, не рискуя еще больше унижаться. Он ограничился резким кивком. Влажные губы коснулись его губ, словно перышко, и действовали одновременно как панацея и как чума. — Это делает меня твоим Энтони, верно? К этому моменту все лицо Локи ощущалось так, словно его обожгло открытым пламенем, но он сумел кивнуть еще нерешительнее. Сразу после этого матрас прогнулся из-за конечностей изобретателя, ищущих опору вокруг его изуродованной плоти. Каким-то образом рвения, с которым Энтони обнимал его, оказалось достаточно, чтобы немного ослабить напряжение, сковывающее его позвоночник. — Я также никому не позволю отнять меня у тебя, — поклялся Энтони между нежными поцелуями вдоль его подбородка. — Ты мой, а я твой. Братья с повязкой на глазу не могут заполучить нас. Больше всего Локи желал бы игнорировать множество исключений и просто довериться искренней решимости, искажающей каждую напряженную черту лица Энтони. Принятие такого обещания было бы проявлением наивности, но, возможно, он мог бы обмануть себя на некоторое время, хотя бы для того, чтобы облегчить незначительную дрожь, пронизывающую их соединенные пальцы. Через мгновение Локи удалось вытянуть губы в некое подобие слабой улыбки. Раздвинуть свои липкие ресницы потребовало значительно больше усилий, но как только он это сделал, его улыбка стала непринужденной. Вид человека, которого он любил, никогда не мог вызвать ничего, кроме искреннего ликования, особенно когда Энтони был в таком приподнятом настроении. Локи наслаждался каждой секундой, что у них оставалась, наплевав на последствия. Тем не менее, после того как первоначальный прилив симпатии утих, Локи не мог не сосредоточиться на знакомом изображении Железного человека, покрывающем флисовый комбинезон Энтони. Как бы он ни старался, сочетание цветов в рисунке было слишком кричащим. Локи обнаружил, что молится о славном благословении забыть, что такой предмет одежды существует в Мидгарде. — Что на тебе надето? — спросил он после нескольких долгих секунд ошеломленного молчания. Поскольку Энтони не мог не поддаться своей склонности к показушничеству, нижняя часть его комбинезона едва не задела висок Локи, когда он развернулся. — Тебе нравится? На подошвах его шевелящихся ног были мягкие тапочки с изображениями настоящих репульсоров. — Абсолютно нет. Энтони надулся, но Локи давно уже выработал иммунитет к подобной тактике. Никакая сила в любом из Девяти Миров или за их пределами не убедила бы его притвориться, что он восхищается чем-то столь безвкусным, как эта одежда. К сожалению, его ответ спровоцировал ухмылку, которую Локи мог классифицировать только как коварную. — Ну, тебе лучше сменить тон, придурок. Мы все наденем кигуруми на рождественскую вечеринку. Даже название этого одеяния заставило Локи содрогнуться. За долгие столетия своей жизни он никогда не видел более отвратительного одеяния. Очевидно, бог никогда не подчинится унижению надевания пижамы вместе со странными объемными тапочками, но ему придется быть очень деликатным в своем отказе. После некоторых раздумий Локи нацелился на то, что, как он надеялся, было слабым звеном в стратегии Энтони. — Я очень сомневаюсь, что твой полковник Роудс согласится на такую одежду, — рискнул он. — Не говоря уже о Вирджинии или Наталье. Энтони прижался влажным поцелуем к центру лба Локи, прежде чем немедленно прошествовать в их гардеробную. Демонстративная гибкость его конечностей не сулила ничего хорошего. Вовсе нет. — Роуди пришел в восторг, как только я пообещал ему кигуруми War Machine, а Пеппер предпочитает максимальный комфорт за закрытыми дверями, — Нестройный звук передвигающихся вешалок и сопровождающий это движение скрип заставил Локи поморщиться. — Я все еще не понимаю, почему ты хочешь, чтобы я пригласил Романофф. Разве мы не ненавидим ее? Конечно, они ненавидели ее. Романофф была ужасна, она была абсолютным определением слова «ужас». Локи всегда будет ненавидеть ее до глубины души. Но она также доверила ему самые интимные подробности своего прошлого, прошлого, полного жестокости, обмана и страданий. Романофф была создана как беспощадное оружие, и она боролась зубами и ногтями, чтобы вернуть себе суверенитет. В уединении своего собственного разума Локи мог признать, что ее история вселила в него скудное подобие надежды на будущее. Он сравнивал сотни убийств, которые она совершила, с его собственными злодеяниями и задавался вопросом, могут ли Мстители счесть нужным простить его тоже. — Ее отсутствие вызовет больше вопросов, чем присутствие, — громко сказал Локи. Из неохотного уважения к Романофф он не поделился содержимым ее файлов с Энтони. Их существование не было секретом, но они оба решили уважать ее частную жизнь. — И она все еще является членом твоей команды. — Не моей команды. Пока я не получу обратно свое оружие, — проворчал Энтони из шкафа. — Ты мог бы хотя бы позволить мне лишить ее доступа в Башню. Этот аргумент стал привычным за последние несколько недель. Хотя они были благонамеренными, усилия его избранной семьи защитить его часто граничили с гиперопекой. Несмотря на ее ужасность, Локи мог понять и даже в какой-то степени сочувствовать Романофф. Она тоже хотела защитить свою семью. Но он все еще ненавидел ее. — Поговорка о том, что врагов надо держать близко, существует не просто так, — Локи рассеянно пригладил спутавшиеся пряди в своей растрепанной косе. — Если хочешь не приглашать кого-то, возможно, нам стоит подумать о том, чтобы не отправлять приглашение Беннеру. Шорох в шкафу прекратился, а затем появился Энтони с тщательно уложенными волосами и усиливающейся хмуростью на лице. — Я не думал, что ты все еще злишься на него. Локи с запоздало выскользнул из-под одеяла и приложил, надо признать, неимоверные усилия, чтобы найти на комоде свою расческу. — Он украл мои секреты. Это не то, что я могу легко простить. Энтони задумался на мгновение; его губы изогнулись в решительно озорной усмешке. — И как мы ему отомстим? — Попытка отомстить грозит спровоцировать появление Зверя, — Локи оглянулся через плечо, преувеличенно расширив глаза в своей лучшей попытке изобразить оскорбленность. — Конечно, ты не считаешь меня таким неосторожным. — Да ладно, черт возьми. У тебя все идеально спланировано, — Энтони вышел из шкафа с охапкой ужасающе безвкусной одежды. — Я хочу участвовать, Локи. Ухмылка начала выходить за рамки его наигранной невинности. — Беннер – твой друг. — Да, ну, с тобой мы уже далеко от этой стадии, — Безвкусная пижама свалилась на пол вслед за попыткой Энтони идти с кучей одежды в руках. — Брюс воспользовался тобой. Больше никому это не сойдет с рук. Губы Локи приоткрылись для очередного отрицания, но Энтони вторгся в его личное пространство и потянул его за ворот футболки, тем самым сильно растянув ткань, а затем присосался к ключице Локи. Эффект был определенно приятным и, возможно, немного болезненным, но Локи не тронет такой неопытный ритуал задабривания. Он был богом озорства. — Я рассмотрю твое предложение на определенных условиях, — торговался он после нескольких неудачных попыток. Небрежные манипуляции с его покрасневшей кожей прекратились. — Кигуруми не подлежат обсуждению. Ну, это просто не годится. Выпрямившись во весь рост, он освободился от слабой хватки Энтони. — Мои условия не подлежат обсуждению, Энтони, — ответил бог с отработанным спокойствием. — Я не буду носить эту мерзость. Ты не можешь заставить меня. Его отношения с Энтони были еще относительно непривычными, но Локи давно усвоил, что любовь требует компромисса. Это знание никоим образом не облегчало мучительные тридцать минут уговоров, которыми Энтони мучил его в ходе их утренней рутины. Бог был почти незнаком с одеждой, предназначенной для комфорта. В конце концов, он носил шлем с двумя гигантскими блестящими рогами в течение столетий. Что еще важнее, кожа, которую он предпочитал на поле боя, впитывала все мыслимые телесные запахи, что требовало частых магических очищений, чтобы он не потерял сознание от одного только смрада. Даже его повседневная асгардская одежда была слишком тесной, что создавало немало проблем для той части его тела, которую Энтони окрестил – «Большой ЛоЛо». К сожалению, пижамы-комбинезоны были совсем другим зверем. Каким-то образом дешевая ткань умудрялась казаться одновременно слишком свободной и слишком тесной вокруг его тела. Пальцы ног потели в объемных тапочках, которые Энтони тоже называл «кигуруми», в то время как ворот одежды непристойно зиял. Хуже того, простая зеленая вариация, на которой они остановились, была снабжена развевающимся капюшоном, который Энтони быстро натянул на рыжие кудри Томаса. Само собой разумеется, что Локи презирал эти ночные рубашки с такой же пламенной страстью, что и Романофф. После вполне понятного ворчания и нескольких вполне разумных встречных предложений, призванных облегчить невыносимое раздражение в паху, Энтони удалось загнать его на неопрятную кухню. Как только Локи озвучил желание Стивена устроить праздник, Энтони ухватился за эту перспективу со своим обычным необузданным энтузиазмом. От огромной елки, касающейся потолка, до кучи украшений, нагроможденных вдоль стен, праздничное настроение все больше проникало в пентхаус. Их кладовая имела внутри множество неизвестных вещей, что привело к нескольким миниатюрным лавинам за последние несколько недель. Самым раздражающим из всего этого было наличие непрекращающейся праздничной музыки из динамиков, любезно предоставленных неким ДЖАРВИСОМ Старком. Прежде чем они легли спать прошлой ночью, Энтони разложил на столешнице кучу ингредиентов и поставил на кухне размораживаться огромную индейку. Локи полностью ожидал, что проснется в канун Рождества в хаосе приготовления разнообразных блюд и необходимости экстренного магического вмешательства. Вместо этого он обнаружил, казалось бы, стратегический беспорядок. Рассыпанные специи усеивали поверхность столешниц, грязная посуда заполнила раковину, а разнообразные готовые закуски остывали на плите. Локи узнал несколько блюд, приготовленных по рецептам, которые Энтони использовал в День благодарения. Он прошел вглубь кухни в надежде схватить одно из дюжин слегка деформированных фаршированных яиц с огромного блюда. — Индейка будет готова только через пару часов, — предупредил Энтони голосом, который показался Локи очень громким в тишине. — Я подумал, что ты мог бы помочь мне тем временем украсить печенье? Энтони Старк редко выглядел не непоколебимо уверенным, но нервное заламывание рук можно было истолковать только как признак беспокойства. Локи подошел ближе, его руки протянулись, чтобы разгладить морщины, пролегающие по лбу его смертного. Как всегда, Энтони без колебаний шагнул в его объятия. — Конечно, я помогу тебе с печеньем, кяресте, — прошептал Локи в копну темных волос, щекочущих его нос. — Ты, должно быть, всю ночь не спал, готовя этот пир. — Я не мог спать, — признался Энтони, прижимаясь все сильнее. — Я хочу, чтобы твое первое Рождество было идеальным. Локи чувствовал, как проклятые ямочки начинают проявляться на его щеках, но он не мог перестать улыбаться. — Я знаком с празднованием Рождества, — мягко возразил бог. — Но я понимаю, что в Мидгарде совместное празднование играет важную роль в отношениях. — Наше первое Рождество вместе, — Дрожащий смех Энтони смягчил напряжение плеч Локи. — Я никогда раньше никого не водил на рождественский ужин. Любопытство развязало язык Локи прежде, чем он успел его сдержать. — Даже Вирджинию? Они в основном избегали обсуждения прошлых отношений, романтических или иных. Локи был естественно алчным партнером, но не было никаких сомнений в том, что Энтони любил его, и честность Вирджинии Поттс была доказана. Он был согласен ждать подробностей прошлых интрижек, но пока Энтони не был готов. Тем не менее, Локи не мог не задаться вопросом, почему его смертный казался таким неуверенным. Дрожащий указательный палец начал обводить скрытые под кигуруми выступы клейма с изображением шлема, выжженого на его груди. — Каждый праздник, который мы с Пеп проводили вместе, заканчивался дракой. Мы даже не пытались провести вместе Рождество, — Теперь Энтони, казалось, был полон решимости уткнуться в нелепый капюшон, закрывающий половину лица Локи, в наивной попытке спрятаться. — Мы расстались прямо перед праздниками в прошлом году. Честно говоря, я не помню многого из того, что произошло после этого. Откровение о том, что совместные праздники с романтическим партнером были обоюдной новинкой, сделало решение Энтони сфабриковать архетипическое празднование Рождества более понятным. Несмотря на зудящую ужасность его наряда и его общую склонность к одиночеству, Локи вынес бы все, если бы это означало увидеть его любимую липкую улыбку. Решившись, Локи поймал блуждающую руку Энтони своей и поднес влажную ладонь к губам. — Стивен заверил меня, что ваша последняя рождественская вечеринка была самым ярким моментом его года. Напряжение настолько ослабло, что Энтони смог прижаться щекой к плечу Локи. — Он правда это сказал? — Конечно, — Локи еще крепче переплел их соединенные пальцы. — Я уверен, что все, что ты задумал, превзойдет даже наши самые смелые ожидания. — Вообще-то, повестка дня на сегодня довольно проста, — сказал Энтони, улыбаясь. — Печенье, ужин, подарки, может быть, импровизированная танцевальная вечеринка. Ничего особенного. — Танцевальная вечеринка? — спросил Локи самым сухим тоном. Грудь Энтони театрально раздулась. — Я собираюсь победить Клинта в «Dance Dance Revolution II». — Я рад за тебя, кяресте, — заверил его Локи со всем искусственным энтузиазмом, на который он был способен. ДЖАРВИС выбрал именно этот момент, чтобы продемонстрировать отцовскую склонность к подстрекательству. «Joy to the World» начал играть через все динамики в пентхаусе. На максимальной громкости. Наряду с драматическим зажиганием света во всех комнатах. На мгновение Локи ощутил острое сожаление по поводу того, что поощрял растущую любовь ДЖАРВИСА к «шуткам про отцов». — В любом случае, меня больше всего беспокоит завтрашний день, — Несмотря на кажущуюся небрежность его тона, Локи чувствовал, как позвоночник под его рукой снова начинает напрягаться. — Я думал, что цель подготовки к празднованию в канун Рождества – избежать перегруженности в расписании в сам день. — Правильно. Потому что у меня есть планы. Ты и я. Вместе. В другом месте, — Пронзительная пауза. — Наедине. Костяшки пальцев Локи даже хрустнули под нарастающим давлением на их соединенные руки. — Ты запланировал сюрприз. — Я знаю, они тебе не нравятся.. Ему потребовалось лишь одно прикосновение к его губам, чтобы остановить надвигающийся поток самоосуждения Энтони. — Мне всегда нравились твои сюрпризы, Энтони, — Его заверения заслужили еще одно сокрушительное объятие и досадный ожог от щетины, но Локи ничуть об этом не жалел. — Разрешается ли мне узнать, куда мы направимся? — Нет, — последовал благодушный ответ. — Я не собираюсь рисковать твоим благоговейным выражением лица. Локи нахмурился. — Я не делаю такого выражения. — Конечно, ты делаешь его, — Энтони отстранился достаточно, чтобы Локи заметил торжествующую ухмылку, искажающую его черты. — Это полная противоположность тому лицу, которое ты делаешь сейчас. Локи позаботился о том, чтобы его последующая насмешка была максимально реалистичной. Он также мог подумать о том, чтобы вырваться из хватки Энтони, но йотуна нельзя винить за то, что он присасывается к теплу, когда оно так свободно предлагается. Особенно когда это тепло умудряется быть одновременно раздражающим и милым. — Неодобрение Томми далеко не так эффективно, как неодобрение Локи, — радостно заявил Энтони. — Знаешь, если бы ты превратился обратно, ты, вероятно, мог бы получить от меня несколько подсказок. — Ты же знаешь, что я не могу рисковать, когда твои друзья могут появиться в любой момент, Энтони. С большим сожалением Локи поцеловал Энтони в последний раз, прежде чем отступить к стойке. Несмотря на то, что Энтони начал готовиться очень рано, у них оставалось всего несколько часов, чтобы закончить готовку и украшение до прихода гостей. Обычно проявление хаоса и беспорядка воодушевило бы его, но не в этом особенном случае. К тому же полковник Роудс обязался присутствовать на их празднике, и Локи больше всего жаждал его одобрения. — ДЖАРВИС предупредит нас, если кто-то из наших друзей решит объявиться здесь пораньше, — Энтони, должно быть, почувствовал его скептицизм, потому что он уверенно приблизился к личному пространству Локи. — Я обещаю, что здесь ты в безопасности, милый. Всего несколько недель назад Локи не стал бы тратить ни секунды на размышления о таком риске. По сравнению с угрозой повторного пленения, принятие формы Томаса не представляло особых трудностей. Он всегда предпочитал скрываться под чужим лицом. Эффект был подобен возведению щита, который мог защитить его от колкостей и физических ран, или, возможно, завесы, которая могла скрыть многочисленные раны, нанесенные его плоти. Тем не менее, Локи знал без тени сомнения, что Энтони предпочитает форму аса, и хотя это не изменило его решимости, это заставило его задуматься. — Ни ты, ни ДЖАРВИС не можете предсказать все, — сказал Локи, смягчая голос в попытке сделать незаметными нотки недовольства, которые пытались пробиться наружу. — Я все еще остаюсь собой, какую бы форму я ни принимал. — Но Локи сексуальнее Томми, — раздалось ожидаемое недовольство, хотя Энтони решительно повернулся к раковине. — О? Давай, говори еще, — подбадривал его Локи, демонстрируя всю ту надменность, которую он раньше так легко изображал. — Я мог бы сравнить твои глаза с изумрудами? — предложил Энтони с нахальной ухмылкой. Локи невозмутимо изогнул бровь. — Ты явно упустил свое призвание как поэта. Энтони поиграл бровями. — Я мог бы сочинить дань уважения твоей заднице. Локи закатил глаза, даже прижавшись задом к стойке для максимальной изоляции части тела, которую хотел воспевать Энтони. — Заманчиво, но боюсь, что мне придется отказаться. — Ты бы предпочел оду своим ямочкам? — А затем, когда Локи просто уставился на него с тревогой, — уверен, я мог бы сочинить приличный стих и о тех, что над твоей задницей. С этими словами Локи понял, что превзошел свой предел терпения. — Я не могу понять, как тебе удалось так долго оставаться одиноким, — проворчал бог, осторожно пятясь из кухни. — Считай, что меня как следует соблазнили. Энтони хихикнул. — Моя любовь к тебе как понос. Я просто не могу ее сдержать. Локи продолжил размеренное отступление в гостиную. — Мы договорились только об одной фразе для пикапа в неделю, Энтони. Если помнишь, ты использовал свой лимит два дня назад. — Но ведь сейчас Рождество. — Сегодня канун Рождества, — К сожалению, как бы горячо он это ни отрицал, Локи оставался восприимчивым даже к самым наигранно обиженным выражениям лица Энтони. — Я могу рассмотреть возможность нарушить наше правило, если ты воздержишься от замечаний о телесных жидкостях до конца дня. — Конечно, — слишком легко согласился Энтони. — Никаких комментариев по поводу воображаемых ямочек, которых у меня, безусловно, тоже нет. Энтони надул губы. — О, да ладно тебе, Ло.. — Должно быть, существует целая куча рождественских фраз для пикапа, — кисло посетовал Локи. — Необходимость ждать целый год, чтобы их использовать, безусловно, входит в число величайших трагедий в Мидгарде. Горе тебе. Энтони с такой силой открыл мешок с сахаром, что значительная часть высыпалась на кафельный пол. — Ты худший придурок, который когда-либо был придурком, придурок. Локи блаженно похлопал ресницами Томаса. — Осторожнее, Энтони. Ты уже на грани опасной близости от нарушения нашего соглашения. Взгляд, которым Энтони посмотрел на него, забавно колебался между пристальным и суровым. В ответ Локи безмятежно улыбнулся, вызвав появление глупых ямочек на своих щеках и последующее выпирание сухожилий на шее Энтони, пока его смертный боролся с искушением. Тем временем ДЖАРВИС выбрал «Rockin' Around the Christmas Tree» в качестве следующего музыкального сопровождения. На этот раз он также завладел почерневшим проектором и динамиками на их телефонах, добавив жутковатое эхо к своему выбору. Локи быстро извлек из кучи украшений миниатюрный дуговой реактор и начал аккуратно кромсать упаковку, намереваясь повесить его на макушку ёлки вместо звезды. К счастью, ДЖАРВИС был достаточно любезен и постепенно убавил громкость, когда Энтони выразил протест. — Я думал, ты поможешь мне с печеньем. Я купил глазурь и все такое. — Конечно, я помогу, — заверил его Локи. — Я просто хотел повесить некоторые из этих украшений, пока ты подготавливаешь ингредиенты. Энтони многозначительно взглянул на печальную горстку рождественских чулок, которые им удалось повесить за последние несколько недель. Было бы легко списать их вялые усилия по украшению на работу, но у них была досадная склонность терять счет времени, когда они были вместе. — Уверен, что этот корабль уже уплыл, Ло. У нас еще может быть время украсить ёлку, но нам придется убрать все остальное в мою старую комнату. Локи неопределенно напевал. При росте более десяти футов крона дерева была слишком высока, чтобы он мог дотянуться до нее без посторонней помощи. — Логически, ты даже не можешь свалить это на меня, — упорно продолжал Энтони. — Пеппер заставляет тебя переводить всякую всячину целыми днями.. — Я работаю с восьми до пяти. Это обычный рабочий день в Мидгарде. — Весь чертов день, Локи. К тому времени, как ты заканчиваешь работать, все, о чем я могу думать, это как бы тебя отвлечь. Энтони бесстыдно хихикнул, заставив Локи оглянуться через плечо. — Осторожнее, Энтони. Слащавая ухмылка, которую он получил в ответ, была просто великолепна. — Это был каламбур, дорогой. Ты ничего не сказал о каламбурах. Локи закатил глаза к небу и украдкой помолился Норнам о силе. — У тебя зрелость мидгардского малыша. — Это не то, что ты говорил вчера вечером, — последовал глупый ответ. — Или позапрошлой ночью. Или позапрошлой ночью. Или даже.. — Продолжай доказывать мою правоту, — прервал его Локи с иронией. Взмахом руки он отправил пластиковый дуговой реактор в воздух. Имея всю мощь своего сейда, он мог бы одновременно распаковать все украшения и повесить их на ёлку, едва ли задумываясь. С его текущими ограничениями, простое поднятие игрушки на верхушку елки требовало поистине унизительной степени концентрации. Получившийся шаткий взлет не имел даже малейшей толики изящества, но он предсказуемо вызвал волну восторженных аплодисментов. — Это было потрясающе, Ло. ДЖАРВИС начал играть инструментальную версию «O Christmas Tree» в явном согласии, вызвав довольную улыбку Локи. Воодушевленный, бог направил длинную гирлянду разноцветных огней по периметру комнаты. К сожалению, последующее выражение признательности от его плененной аудитории было решительно менее приятным. — Wingardium leviosa, — воскликнул Энтони. Очевидно, его смертный полагал, что кухонный стол защитит его от последствий сравнения сейда Локи с обладателями прутьев из Гарри Поттера. Это был огромный просчет. Пакет муки тут же взорвался, окутав Энтони белым облаком, и Локи нельзя было винить за то, что он повеселился из-за необъяснимой неудачи своего смертного. После этого комментарии Энтони перешли на более безопасную территорию, а именно, на обсуждение недостатков его последних проектов. По-видимому, ни предварительное кодирование его миротворческой программы, ни его настойчивые усилия по получению уру не увенчались успехом. Локи сочувственно напевал вместе с ворчанием, хотя он и посвятил свою энергию украшению их дерева множеством мерцающих огней, которые понравились Энтони. Результатом стали крепкие объятия и поцелуй, достойный бога хаоса. Затем Локи сосредоточил свое внимание на раскопках шаткой горы украшений, сложенных у его пианино. Их коллекция включала экстравагантные венки, блестящие подсвечники и сложные украшения. Локи позаботился о том, чтобы кухонный стол мог похвастаться самой безвкусной гирляндой из всех, как только он застал Энтони за восхищением массивными красными бантами, царапающими пол. Они хорошо работали вместе. Энтони предлагал различные улучшения для Mischief One, одновременно высыпая несколько фунтов ингредиентов для выпечки в громадную миску для смешивания. Локи время от времени вносил свой вклад, продолжая копаться в их украшениях. Несмотря на приближающихся посетителей, было невозможно беспокоиться, когда Энтони был рядом. Локи был бы доволен жизнью, полной ничего, кроме этого легкого товарищества. Это было настолько комфортно, что неизбежное появление гостя застало их обоих врасплох. — Господа, полковник Роудс приземлился снаружи. Его сердце пропустило удар, прежде чем поднос с печеньем нестройно грохнулся на стол в такт громкому воплю. Обычно Локи, по крайней мере, мог бы вздрогнуть от натиска неожиданного энтузиазма. Но он едва мог что-либо услышать из-за быстрого биения собственного сердца. — Он здесь, Ло, — пришло ненужное подтверждение. — Ты ведь уже встречал Роуди, верно? Локи попытался незаметно вдохнуть через нос, считая до пяти. — Смутно, на твоем дне рождения. Его позиция за деревом обеспечивала кратковременное укрытие от полковника на некоторое время, за которое Локи отчаянно боролся за самообладание. Хотя он очаровал Гарольда, Вирджинию и нескольких Мстителей как Томас, не было никакой гарантии, что выбранный Энтони брат по щиту будет восприимчив к тем же ухищрениям. Он не знал, как Энтони отреагирует, если полковник Роудс станет исключением из мидгардцев, которые сочли его терпимым. — Эй, чего ты так съёжился? — Чувство тепла, разлившееся по пояснице, заставило его неохотно вздрогнуть. — Что-то не так? — Я просто вешаю одно из твоих украшений, — выдавил Локи сквозь прерывистый выдох. Энтони присел рядом с ним. — Ты держишь не украшение, — театрально прошептал он. Его взгляд, должно быть, не обладал обычной злобой, потому что ответная улыбка Энтони была слишком нежной. Рука на его спине начала извилисто гладить его вдоль жесткого позвоночника. — Ты действительно нервничаешь, милый? Больше всего Локи ненавидел получать сочувствие, которое так легко переходило в жалость. — Нервозность – удел смертных. Я – бог. — Самый сильный, самый плохой бог из всех, — довольно любезно согласился Энтони. — Хочешь, чтобы ДЖАРВИС направил Роуди на другой этаж? — Нет, — Холодок начал просачиваться из глубин его сердца в кончики пальцев, но еще хуже был прилив чувств, заставивший его сжать запястье своего смертного еще крепче. — Как думаешь, я ему понравлюсь? Энтони смотрел, смотрел и продолжал смотреть. Даже его рот медленно приоткрылся и не мог закрыться от изумления. — Ты беспокоишься, что ты не понравишься Роуди? — Это не необоснованное беспокойство. Он – твоя избранная семья, а я.. твой.. — Локи запнулся, подыскивая подходящее описание. — Мой будущий муж? Это было достаточно абсурдным, чтобы спровоцировать неохотное закатывание глаз. — Это нелегко для меня, Энтони. Пожалуйста, будь серьезен. — Я серьезен как никогда, придурок, — Несмотря на кажущееся негодование в его тоне, кончики пальцев, поглаживающие запястья Локи, были легкими, как перышко. — Послушай, Роуди уже любит тебя, потому что я люблю тебя, Локи. Тебе не о чем беспокоиться. Это были обнадеживающие слова. Локи хотел бы верить им. — Господа, полковник Роудс просит разрешения войти в пентхаус. Мне перенаправить его на гостевой этаж? Энтони улыбнулся ему, по-видимому, совершенно непринужденно, но ласково. — Это зависит от тебя, милый. Локи закрыл глаза и сделал еще один успокаивающий вдох. — Ты можешь впустить его, ДЖАРВИС. — Конечно, сэр. Энтони сжал его плечо, и каким-то образом Локи почувствовал себя воодушевленным, а не удрученным. Раздался далекий щелчок. — Тони? Ты здесь? Нежные губы почти непристойно задержались на каждой его костяшке, пока бог не сумел подняться. — Иду, утконос. Локи мог бы признать, что он все еще чувствовал следы – или, скорее, волны – трепета, когда Энтони вывел его наружу. Полковник Роудс, облаченный в серые и серебряные пластины своего костюма, представлял собой внушительную фигуру на террасе. Его броня могла похвастаться обширными модификациями вооружения, и хотя они в данный момент не были нацелены на Локи, их присутствие вызывало инстинктивное чувство осторожности. — Полковник Роудс, я должен попросить вас снять с себя все оружие, прежде чем войти в пентхаус, — вмешался ДЖАРВИС, прежде чем Локи успел сделать что-нибудь глупое, например спрятаться за более мелкого смертного, который так крепко держал его за руку. Костюм зажужжал, когда лицевая пластина поднялась к потолку. — Сейчас? — Несмотря на искажение голоса динамиками брони, Роудс умудрился казаться ощутимо озадаченным. — Мои протоколы также требуют, чтобы вы отключили броню War Machine Mark III и оставили ее снаружи. Пронзительная пауза, а затем шлем раздвинулся, обнажив лицо явно озадаченного полковника. — Это новый протокол, Тони? — спросил Роудс. — В прошлый раз я оставил костюм в гостевой комнате. — Я одобрил некоторые новые меры безопасности, но они не должны применяться к тебе. ДЖАРВИС, должно быть, забыл интегрировать стандартные исключения, — Энтони умудрился казаться внешне легкомысленным, если не считать того, что его пальцы сжимали руку Локи сильнее. — Внедри код переопределения: Лучший друг Медвежонок, приятель. Наступившая тишина была еще напряженней прежней. — Прошу прощения, сэр, но я не могу следовать этому приказу. Датчик на потолке мигал ярким, ядовито-зеленым светом, и Локи не мог не поддаться слабой улыбке на яростное вмешательство своего самого дорогого друга. Находиться в комнате, заполненной его бывшими врагами, будучи лишенным своей магии, было гораздо спокойнее без дополнительной угрозы их различных версий огневой мощи. Тем временем, хватка Энтони на его пальцах начала причинять реальную боль. — Тебя скомпрометировали, Джей? — Не совсем, сэр. Я просто не могу допустить никакой угрозы безопасности мистера Уокера. Мускулы в челюсти Энтони напряглись. — По чьему приказу? — резко спросил он. — Сам по себе, — Каким-то образом ИИ удалось одновременно звучать и оскорбленно, и сдержанно. — Мистер Уокер – моя семья. Я решил, что больше не потерплю никакой угрозы ему, физической или какой-либо другой. Выражение лица Энтони было жестким, пока не стало непроницаемым. — Ты так решил? — Я так и сделал, сэр, — сказал ДЖАРВИС, теперь уже явно раздраженный. Локи не хотел участвовать в этом недопонимании, но самое меньшее, что он мог предложить своему другу, была ограниченная мера поддержки. — Ты хотел, чтобы ДЖАРВИС был обучающейся программой, Энтони, — Он потер большим пальцем дрожащие костяшки пальцев. — Он просто научился защищать меня. Вероятно, он научился этому у тебя. Пальцы Энтони немного разжались. — Хм. — Абсолютно объективный сторонний наблюдатель, — вмешался полковник Роудс. — Помнишь те шутки, которые мы отпускали о Скайнете в MIT, Тони? Я действительно начинаю беспокоиться, что у нас тут может быть Код Красный. Получить одобрение брата Энтони по щиту было его самым горячим желанием, но Локи не мог терпеть осуждение своего ДЖАРВИСА. — ДЖАРВИС – не австрийский киборг-убийца и не военный суперкомпьютер, нацеленный на уничтожение людей, — настаивал он, почти рыча. — Он просто защищает тех, кого любит. Энтони и Полковник одновременно повернулись, чтобы посмотреть на него. Ради ДЖАРВИСА Локи боролся со своим импульсом смягчиться и направил каждую частичку праведного разочарования, которому он научился у Стивена, в свой ответный взгляд. — ДЖАРВИСА не нужно исправлять, — утверждал он голосом, который дрожал, несмотря на все его пылкие попытки сохранить самообладание. — ДЖАРВИС идеален именно таким, какой он есть. Энтони медленно встал между ними, останавливая импровизированное противостояние, и Локи с некоторым удовлетворением отметил, что именно к нему повернулся его смертный. — Во-первых, милый, ты уловил эту отсылку к Терминатору, и я так чертовски горжусь тобой за это, — похвалил его Энтони наигранно беззаботно. — Во-вторых, Роуди Медведь, луна моей жизни, ДЖАРВИС пошел в своего старика. Он мог бы завоевать мир за неделю.. — За день, сэр. Похвально, Энтони настоял на своем после долгой минуты молчания. — Хорошо, за один день, но он этого не сделает, потому что ДЖАРВИС никогда не подвергнет Томми или меня опасности. — Существует множество причин избегать мирового господства, — фыркнул ДЖАРВИС в знак согласия. — Конечно, сохранение безопасности мистера Уокера – первостепенная задача. Энтони многозначительно прочистил горло, но ДЖАРВИС, казалось, не был склонен ни развивать, ни менять свое мнение. Тем временем, недоумение, с которым на них смотрел Полковник, превратилось в откровенный ужас. Тем не менее, конгломерат жужжания возвестил о том, что броня War Machine открылась. Несмотря на обстоятельства, Локи быстро потерял контроль над мышцами на своем лице, в то время как Энтони начал нетерпеливо переминаться с откровенно впечатляющей сдержанностью. Полковник Роудс был одет в бежевый комбинезон с изображениями мультяшной брони Воителя. Конечно, Локи не мог его судить, учитывая свой собственный наряд, но, конечно, его нельзя было винить за то, что он чувствовал признательность за это зрелище. — Знаешь, это было гораздо менее обнадеживающе, чем ты думал, Тони, — проворчал Роудс, снимая пистолет с бедра, а нож с лодыжки. Казалось, он не замечал воздействия своего внешнего вида, но Локи подозревал, что у него была обширная практика игнорирования более ребяческих наклонностей Энтони. — Что мне с этим делать? Его смертный сомневался достаточно долго, чтобы Локи набрался смелости вмешаться. — Энтони положит их в нашу комнату, — решил он, из-за чего изобретатель сжал его руку. Локи позволил себе последнюю секунду спокойствия. — Я почти закончил с украшениями. Ваша помощь была бы весьма кстати, полковник. Возможно, это было воображение Локи, но ответная улыбка Роудса казалась решительно сдержанной, хотя он и согласился. — Конечно. Я был бы рад помочь. Энтони повернулся к нему, и на его лице отразилось явное потрясение. — Когда вернешься, я помогу тебе с печеньем, — заверил его Локи, несмотря на образовавшуюся в желудке дыру. — Ты что-то говорил о глазури? Влажная ладонь опустилась ему на грудь, отслеживая ритм отчаянно бьющегося сердца. — Первая партия еще не остыла, — прошептал Энтони. ДЖАРВИС, всегда проницательный наблюдатель, выбрал этот момент, чтобы включить «Please Come Home for Christmas» через динамики. Этого было достаточно, чтобы вызвать минутное расслабление напряженных плеч Энтони. — Хорошо. Я сейчас вернусь, — пообещал его смертный. Пробормотав запоздалое приветствие Полковнику, Энтони схватил оружие и действительно побежал в их спальню. Обычно Локи, возможно, согласился бы продемонстрировать хотя бы намек на свое внутреннее веселье при виде этого зрелища, но Роудс сразу же начал открыто его разглядывать после ухода Энтони. Пристыженный, бог использовал свое лучшее беззаботное выражение лица и взял коробку украшений на тему Мстителей. — Перелет был не сильно утомляющим, полковник? — спросил Локи, наклоняясь, чтобы повесить игрушку с изображением щита Стивена на одну из нижних ветвей дерева. К счастью, Роудс сосредоточил свое внимание на том, чтобы продеть крючок в миниатюрный лук. — Вокруг Скалистых гор шел снег, но в остальном все было не так уж плохо. Громкость музыки возросла ровно настолько, чтобы отвлечь Локи от нарастающего дискомфорта от их близости. Это было достаточно приземленно для него, чтобы продолжать с некоторым подобием дипломатической манеры, которую он культивировал в течение последних нескольких столетий. — Я рад это слышать, — Он украдкой взглянул на затылок полковника. — Энтони очень ждал вашего визита. — Он присылает мне ежедневные напоминания с тех пор, как я принял приглашение, — Роудс бросил на него взгляд с гримасой заговорщика. — Я просто хотел бы, чтобы дресс-код не был таким.. необычным. Локи уклончиво промычал. Хотя он и согласился с этим мнением, он не стал бы публично выступать против своего Энтони. Топот шагов возвестил о возвращении Энтони, руки которого были переполнены небрежно упакованными подарками. Его смертный бесцеремонно бросил их на диван, прежде чем повернуться обратно в сторону спальни, предположительно, чтобы совершить еще один грандиозный поход. Ощущение нежности быстро пронеслось мимо бурлящего беспокойства в животе Локи. Полковник прочистил горло. — Тони и ДЖАРВИС тебя очень защищают, — последовало нейтральное замечание. Потребовалось несколько попыток, чтобы продеть следующую нитку через петлю. К счастью, эта игрушка была вязаным вариантом Зверя Беннера, и Локи не чувствовал раскаяния, многократно пронзая его глаз. — Наше последнее празднование закончилось не очень хорошо. Их беспокойство не совсем беспочвенно, — Локи засунул Халка в почти неразличимую щель между ветвями. — Я не собирался так бурно реагировать на ваше прибытие. Я должен извиниться перед вами, полковник. Музыка нарастала, очевидная попытка ДЖАРВИСА сделать внезапно наступившую тишину менее мучительной. Локи сосредоточился на том, чтобы идеально расположить Халка внутри дерева – он слегка наклонил его влево, откинул назад подбородок, а затем переместил его обратно в самый центр ветвей. Полковник все еще не ответил. После целой вечности Роудс рискнул подойти на шаг ближе к него. — Ты действительно извиняешься передо мной за то, что защищал ДЖАРВИСА? — Я извиняюсь за то, как я его защищал, — Локи проглотил инстинктивную волну едкого негодования и постарался изобразить хоть какое-то подобие раскаяния. — Верность ДЖАРВИСА безупречна, но мне следовало сдержать свой гнев. Роудсу пришлось вытянуть шею, чтобы встретиться взглядом с Локи. Издалека он казался намного выше. — Знаешь, я встречал пару девушек Тони в свое время. Локи боролся с желанием вздрогнуть от загадочного тона. — Да? — Ни одна из них не продержалась дольше недели, — Полковник подошел еще ближе, пока их локти не столкнулись. — Хочешь знать, как я понял, что они не сойдутся? — Я полагаю, что их желание богатства было довольно очевидным, — фыркнул Локи, явно с горечью, несмотря на все его попытки казаться безразличным. — Ну, ты не ошибаешься, — Роудс протянул руку и выхватил шлем Железного человека из уменьшающейся кучи украшений. — Большинство из них полностью игнорировали мое существование, но если они и обращали на меня внимание, то только для того, чтобы подлизаться к Тони. Вместо того чтобы успокоить его, эти слова лишь усилили смятение внутри Локи. — Мне очень важно ваше мнение обо мне, полковник, — тихо признался он. — Вероятно, по тем же причинам. — Нет, ты искренне заботишься о Тони, — Поразительно радостные звуки скрипки возвестили о начале «Have Yourself a Merry Little Christmas». — И ДЖАРВИС, — поспешно добавил Роудс. — Вот в чем разница. Сантименты выбили из его горла множество признаний, но Локи остановился на самой простой правде. — Они – моя семья. — Тогда это делает тебя частью моей семьи, — Тяжелая рука опустилась на его плечо. — У меня к тебе только один вопрос. Локи незаметно напрягся. — Все, что угодно. — Как ты переносишь храп моторной лодки? Хорошо. Это был хороший вопрос. — Я могу многое вытерпеть, — сказал Локи после минуты тщательного раздумья, — но иногда храп испытывает пределы моего терпения, — Он заставил свои губы приподняться в надежде, что хотя бы имитация улыбки отвлечет его от постоянного напряжения, сковывающего позвоночник. — К счастью, существуют шумоподавляющие наушники. Даже на максимальной громкости Энтони не сравнится с Вивальди. — Ты в порядке, Томас, — Полковник Роудс мило рассмеялся. Его ухмылка была не такой липкой, как у Энтони, но вид ее все равно был воодушевляющим. — Итак, как Тони убедил тебя надеть комбинезон? Сравнительно просто было заставить свое лицо принять самую суровую гримасу. — Я полагаю, что вы бы предпочли не знать. По общему признанию, его покачивание головой было довольно комичным. Энтони снова появился рядом с ними, нагруженный очередной кучей плохо упакованных подарков. Хотя большинство коробок были покрыты бумагой с тематикой Железного человека, несколько были старательно упакованы в пачки простой зеленой бумаги. — Тебе нужна помощь, Энтони? — спросил Локи, когда его смертный, пошатнувшись, рухнул прямо на спинку дивана. — Нет. Я понял. Локи бесстрастно наблюдал, как верхняя коробка неустойчиво покачнулась, прежде чем упасть на деревянный пол. К счастью, не было никаких признаков того, что ее содержимое разбилось при ударе. — Ты уверен, кяресте? Энтони хмыкнул, когда его колено тут же ударилось о журнальный столик. — Конечно. Пожав плечами, Локи потянулся за мотком красной и черной пряжи. На мгновение Роудс и он довольствовались дружеским молчанием, тихо посмеиваясь над звуками напряженного кряхтения позади них. Когда Энтони развернулся для очередного похода, Полковник толкнул его с искренней улыбкой. — Тони выглядит по-настоящему счастливым. Локи ухватил одно из последних украшений – обычный зеленый шар, усеянный золотыми вкраплениями. — Ему нравится устраивать вечеринки. — Я имел в виду, что он, кажется, действительно счастлив с тобой. Локи ставил под сомнение множество вещей, но счастье Энтони в их число не входило. Невозможно было подделать липкость его любимой улыбки. — Я рад это слышать, — Со стороны спальни послышался грохот. — Я понимаю, что это традиция – просить лучшего друга своего кавалера рассказать ему неловкие истории, — предложил Локи, заглушая начало едва понятных немецких ругательств. — У вас есть любимые, полковник? — Одна или две, — Роудс одарил его зубастой улыбкой. — Я даже поделюсь ими с тобой, если ты перестанешь называть меня полковником. У Роудса была одна из тех совершенно заразительных улыбок, которые сверкали бесхитростной веселостью. Локи был бессилен что-либо предпринять, кроме как ответить слабой улыбкой. — Я извиняюсь, но Энтони всегда называл вас только унизительно ласкательными прозвищами. Какое имя вы предпочитаете? По какой-то причине Роудс продолжал ему улыбаться. — Ну, мое первое имя Джеймс, — сказал полковник, сморщив нос в явном отвращении. — Я стал Джимом с тех пор, как пошел в начальную школу, но стал Роуди с тех пор, как встретил Тони. Хотя Локи не был тем, кто уступает своим принципам, обыденность некоторых имен Мидгарда была довольно раздражающей. Более того, он не мог не заметить отвращения, с которым Роудс произнес свое настоящее имя. Возможно, хотя бы на этот раз он мог пойти на компромисс. — Джим, тогда, — решил Локи. — Это будет приемлемо? — Идеально, — последовало согласие. — Итак, позволь мне рассказать тебе о том, как я впервые привез Тони домой на праздники. К тому времени, как Энтони вернулся с кучей коробок, тщательно упакованных в зеленое и золотое, Джим закончил пересказывать события, которые привели к небольшому взрыву на кухне Роберты Роудс. Полковник быстро перешел к воодушевляющей истории о зарождении Дубины в их общей комнате в общежитии и ранней одержимости бота кражей красного нижнего белья. — Вы обо мне говорите, дорогой? — Конечно, нет, — усмехнулся Локи, даже когда он расслабился в привычном захвате вокруг своей талии. — Вопреки тому, что ты, кажется, думаешь, ты не центр моей вселенной, Энтони. Энтони положил подбородок на плечо Локи. — Он лжет, — прошептал Джиму его смертный. — Это видно по ямочкам прямо на его щеках, — Локи закатил глаза под натиском пальца, который предсказуемо тыкал ему в лицо. — Эти ямочки появляются когда он счастлив. — У меня нет ямочек на щеках, кяресте. Руки на его талии сжались сильнее. — Видишь их, Роуди? Видишь? — О, боже, — прошептал Джим, округлив глаза от явного ужаса. — Вы одна из тех отвратительно милых пар. Локи не понравилось то, как это прозвучало, но это заставило грудь Энтони завибрировать от беззвучного смеха. — Теперь ты поможешь мне с печеньем, милый? — Конечно, — Локи осмелился поцеловать центр руки, тыкающей ему в лицо, вызвав поток рвотных позывов со стороны Джима. — Хочешь помочь, Джим? — Джим? — повторил Энтони. Потому что, конечно, его смертный не мог позволить такому отклонению остаться без внимания. — Не Джеймс? — Он предпочитает Джима, — терпеливо объяснил Локи. — Я предпочитаю Тони, — запротестовал Энтони, одновременно ведя Локи к обеденному столу. Стол был покрыт несколькими слоями бумаги для выпечки и различными съедобными украшениями. Несколько рядов печенья были старательно разложены на длинной стойке и остывали, но Локи не мог не заметить, что на кухонном столе осталось много сырого теста. — Ты бы предпочел, чтобы я называл тебя «Тони», а не «Энтони»? — спросил Локи, прежде чем его смертный успел поддаться беспокойству. Несмотря на его растущее кулинарное мастерство, Энтони всегда беспокоился о том, чтобы не испортить свои рецепты. К счастью, его партнер ухватился за предоставленное отвлечение. — Скажи «Тони». — Тони, — послушно повторил Локи. Его старание вызвало задумчивое хмурое выражение. — А теперь «Энтони». — Энтони, — повторил Локи, и согласные стали резче, словно намекая на свой настоящий голос. Изобретатель драматично вздрогнул. — Нет, я определенно предпочитаю Энтони, когда это ты. Иногда Локи забывал, что за пределами пузыря, который он делил с Энтони Старком, существует целый мир. Пойманному в ловушку из машинного масла и лесного ореха, богу потребовалось несколько долгих секунд, чтобы вспомнить, почему он не должен отбросить все притворства самообладания и прижать своего смертного к столу без малейшего раскаяния. Рядом с ними находился Джим, поэтому Локи только обнял своего смертного. — Теперь я понимаю, почему Хэппи разглагольствовал о вуайеристском ручном порно, — посетовал Джим, усаживаясь в кресло напротив стола. — Скажи мне, что это не твоя версия словесной прелюдии. Желание озорства подняло голову, и, устроившись с Энтони в объятиях, Локи не мог вспомнить ни одной причины, чтобы сопротивляться. — Конечно, нет, Джим. Если бы я хотел возбудить Энтони, для этого потребовалась бы только сносная фраза для пикапа, — Он повернулся к своему смертному в кигуруми и вызвал несуществующие ямочки на своих щеках. — Энтони, хочешь сегодня ночью пробраться ко мне в дымоход? На мгновение Локи был уверен, что все телесные функции Энтони – от тока крови по венам до циркуляции воздуха в легких – прекратились. Он смотрел несколько долгих секунд. А потом: — Извините. Энтони практически рванул к раковине и тут же подставил голову под открытый кран. Это было совершенно не нужно, театрально до крайности, и так похоже на человека, в которого Локи так бесповоротно влюбился. Он не мог не запрокинуть голову и не рассмеяться – по-настоящему рассмеяться – впервые с тех пор, как проснулся этим утром. — Я недооценил тебя, Томас, — посетовал Джим, хотя его темные глаза сверкали весельем. — Не могу поверить, что я считал тебя благоразумным. — Он придурок, — вмешался Энтони, все ещё стоя под краном. Локи обнаружил, что даже когда он собрался с силами, чтобы перестать смеяться, его улыбка не исчезла. Взгляд Джима безошибочно скользнул по его щекам. — Ты испек много печенья, Энтони, — заметил Локи вслух, надеясь отвлечь их от разглядывания своих ямочек. — Может, нам стоит заняться их украшением? На первый взгляд, Энтони Старк был антитезой домоседства и всего, что с ним связано. Никто бы не заподозрил, что Энтони может развить в себе склонность к кулинарии, не говоря уже о выпечке. Угощение Локи десертами стало одним из его любимых занятий, но сегодня Энтони действительно превзошел самого себя. Он вырезал несколько десятков печенек в форме праздничных фигурок – леденцы, рождественские елки, олени, сани. До своей жизни в Мидгарде Локи не был тем, кто восторгался пустыми жестами, но он никогда не встречал человека, который был бы столь неизменно вдумчив. Более того, он знал, что Энтони наслаждался его реакцией; Локи не разочарует его сейчас. Бог сунул в рот ничем не украшенное печенье в форме звезды, смотря Энтони в глаза. Он тут же потянулся за вторым, прежде чем проглотил первое. — Эй, тебе следует дождаться ужина, — запротестовал Энтони, продолжая улыбаться ему. — Мы пропустили завтрак, — напомнил ему Локи, покусывая бороду печенья Санта-Клауса. — Неужели ты думаешь, что я устою перед твоей стряпней? Выражение лица Энтони смягчилось в нежной улыбке, которую Локи нашел столь мучительно неотразимой. — Тебе нравится моя стряпня? — Убей меня, — пробормотал Джим. — Прошу тебя, дорогой Господь, просто убей меня. В качестве следующего музыкального сопровождения ДЖАРВИС выбрал «Home for the Holidays». — Мне нравится то, что ты готовишь, кяресте, — Локи взял себе последнее печенье, заслужив тем самым прищуривание глаз Джима. — Ты очень талантлив. — Мы говорим об одном и том же Тони? — спросил Джим недоверчиво. — Он буквально сжигает хлопья. Локи схватил поднос с печеньем в виде леденцов и соответствующей красно-белой глазурью. — Энтони может приготовить что угодно, — похвастался он. — Только вчера он попробовал приготовить новое блюдо. Последующий румянец инженера растекся под воротником его пижамы. — Это была просто говядина с брокколи. Рецепт на самом деле довольно прост. — Он сделал соус с нуля, — пояснил Локи, посыпав несколько блесток на одно из печений. — Это было божественно. Джим любезно переключил внимание на свой набор рождественских елок и украдкой сунул одну в рот. — Тебе придется прислать мне рецепт, Тони, — сказал он, жуя. Так разговор стал слиянием игривых шуток и личных новостей. Кто-то легко мог стать лишним, но Энтони и Джим позаботились о том, чтобы Локи чувствовал себя включенным. Время от времени он осмеливался озвучивать самую голую правду о себе. В плане вещей, выражение мнения об экранизациях Шекспира несло в себе небольшой реальный риск, но никто, кроме его избранной семьи, никогда не заботился ни о каких его интересах. Минуты превратились в часы, и Энтони продолжал штамповать партии печенья, одновременно убирая хаос на кухне. Тем временем Джим и Локи по очереди заменяли его в перерывах между раскрашиванием и украшением. Локи никогда не испытывал чувства настоящего товарищества, и он определенно никогда не ожидал, что он ощутит его в контексте черной работы. Это было на удивление легко. Это было приятнее любого пира на его памяти. Это была еще одна мечта, ставшая реальностью благодаря Энтони Старку. Конечно, мир не мог длиться долго. Уж точно не когда прибыли остальные гости.