Fix you

Романофф знала. Конечно, знала. Как она, должно быть, смеялась над его ребяческими попытками утешить Стивена, помириться с Беннером, любить Энтони. Замаскированный монстр, играющий в семью с самым великолепным смертным из ныне живущих – по правде говоря, это было смешно. Но Локи не собирался так легко отказываться от этой жизни. Стивен был слишком плохим лжецом – он почти наверняка не питал никаких подозрений относительно Томаса Уокера. Что еще важнее, отделение Локи от его союзников было идеальной возможностью для засады, особенно с двумя Мстителями на поле боя. Его жалкий сейд продолжал бурлить и кипеть в его ядре, но он не обнаруживал никаких угроз, кроме явной, исходившей от его нынешней компаньонки. Это означало, что был мизерный шанс, что Романофф забыла сообщить о его личности своему начальству, и если это так, у Локи еще было время. Всю свою жизнь Локи лелеял свой серебряный язык, который, по-видимому, был предназначен для совершения величайшего предательства. Конечно, Бог Лжи мог заключить сделку, которая удовлетворила бы даже женщину, которую он когда-то неосмотрительно отверг как хнычущую девчонку. Каким-то образом Локи изобразил насмешку вместо беззаботной маски, которую он так часто использовал в присутствии Романофф. Несмотря на внешнее самообладание, он не мог подавить некоторые реакции своего тела. Его руки, его сердце, его дыхание – все дрожало, стонало и колебалось без передышки. Помимо того, что он стиснул пальцы на коленях и отчаянно молился Норнам о еще одном благословении, он мало что мог скрыть. — Что для этого потребуется, агент Романофф? — прошептал он в напряженной тишине. Его телефон начал вибрировать в кармане, но Локи не мог рискнуть бросить на него даже мимолетный взгляд. По правде говоря, он едва осмеливался дышать, чтобы не пропустить какой-нибудь намек – выражение лица, или мелькнувший жест, или даже случайное моргание – который мог бы дать какую-то подсказку о ее намерениях. До сих пор Романофф сохраняла впечатляющую видимость невозмутимости, но он был готов извлечь выгоду из ее малейшего колебания. Шпионка решила рассказать ему в общественном месте, когда Стивен отвлекся; конечно, она была согласна на сделку. Не отрывая взгляда, Романофф наклонилась, чтобы сделать еще один глоток апельсиновой газировки через соломинку. — Тебе придется быть более конкретным, Томас, — сказала она мрачно. Локи стиснул зубы, собрал все остатки сдержанности, которые у него были, и продолжил с соответствующим сдержанным тоном. — Давайте прекратим это бессмысленное позерство. Вы ясно заметили заклинание сокрытия, которое я наложил в заведении по производству головных уборов, и ваши инсинуации только что были бесспорно вопиющими. Конечно, пришло время говорить правду. Щеки Вдовы впали, пока она продолжала осушать свой напиток. — Ты первый. Спрятанные под столом кулаки Локи сжались, ногти оставили на его ладонях полумесяцы. — Вы знаете, что я сбежал из подземелий Асгарда, — выдавил он сквозь не эластичные губы. — Вы знаете, что я притворялся Томасом Уокером, — Он выпрямил свой сгорбленный позвоночник и собрался с силами, чтобы встретить ее взгляд с неким подобием неповиновения. — Вы знаете, что я Локи, агент Романофф. Романофф отставила в сторону свою теперь уже пустую чашку и наклонилась вперед, задумчиво прищурившись. — Притворство – это спорно, не так ли? Через некоторое время Томас уже не казался таким уж далеким от Локи, — Один уголок ее губ изогнулся вверх. — Или, по крайней мере, эта более разумная версия тебя. Локи не знал, что делать с ее оценкой. Вдова обладала множеством качеств, но благотворительность не входила в их число. Да, Энтони придумывал оправдания его прошлым действиям, но это было потому, что Энтони любил его. Только настоящая, бескорыстная любовь могла вдохновить на такое иррациональное отпущение грехов, а Романофф не питала к нему никакой любви. Несомненно, эта кажущаяся снисходительность была всего лишь еще одной уловкой, и он не допустит отвлечения внимания. — Я очень могущественный маг, — Не совсем правда на данный момент, но он также не мог раскрыть степень своей слабости. — Я могу исполнить самое большое желание вашего сердца, агент Романофф. Все, что я прошу взамен, это ваш обет молчания. Идеальная бровь дернулась к линии роста волос. — Откуда ты знаешь, что я еще не доложила о твоем присутствии здесь Всемирному совету безопасности? Что-то в ее решительном хладнокровии развеяло этот самый страх. — Я остаюсь свободной, миледи, — Его попытка проявить почтение была похожа на привкус пепла на языке, но ее губы скривились в слабой улыбке. — Я выражаю свою искреннюю благодарность за ваше молчание. Назовите свою цену, и я обеспечу надлежащую компенсацию. Романофф откинулась на спинку стула, очевидно, удовлетворенная тем, что отказалась от всякого подобия увлеченности остатками еды. — Ты уже должен мне услугу. Всего несколько минут назад Локи с беспощадной наглостью отрицал бы ее слова, но сейчас он не смел рисковать ничем, что хоть как-то напоминало благосклонность. — Должно быть что-то, чего вы желаете, агент Романофф. Богатства? Знаний? Возмездия? Что бы это ни было, я обеспечу это для вас. Все мои ресурсы будут в вашем распоряжении. Сбивая его с толку, она нахмурилась, продолжая смотреть на него. Когда ее губы сжались, Локи понял, что она собирается отказаться от его предложения. — Миледи, я никому не причинил вреда с тех пор, как сбежал из темниц Асгарда, — Конечно, это было не совсем так, и Романофф, должно быть, знала это, потому что ее глаза тут же снова сузились. — Никому, кроме агентов ГИДРЫ, которые намеревались осквернить это тело, — поспешно поправил он. — Разумеется, меня нельзя винить за то, что я защищал себя. Руки Романофф сжались в кулаки, и костяшки пальцев побелели на липком столе. Возможно, он был нерадив, признавая свою вину. Также было возможно, что его предложение было сочтено неподходящим. Мидгардские сказки описывали такие щедрые сделки как невозможные, но Романофф не была простой смертной. Локи не мог позволить ей отказать ему. — Пожалуйста, агент Романофф, — сказал Локи, теперь жалобно, несмотря на то, как противно скрутились его внутренности. — Я понимаю, что не заслуживаю вашей благосклонности, но я умоляю вас рассмотреть мое предложение. Я не то существо, которое вторглось в ваше царство много лет назад. Мое единственное желание – остаться с Энтони. Локи выдержал еще один мучительный момент пристального внимания. Каждая прошедшая секунда казалась отдельной вечностью. Его попытки вдохнуть даже близко не наполнили спасительным воздухом его сморщенные легкие. Пот выступил на его коже, вызвав неприятное прилипание одежды. Его тело дрожало и напрягалось, не поддаваясь его контролю. По правде говоря, оставаться в настоящем начинало представлять собой настоящую проблему. Более того, Романофф все еще не перестала пялиться на него своими ужасными рыбьими глазами. От ее прямой спины до ее расслабленных плеч, все в ней было загадочным противоречием. Локи не мог решить, собирается ли она убить его на месте с помощью своего ассортимента скрытого оружия или сбежать, чтобы она могла раскрыть его личность своему начальству. Вместо этого Романофф обхватила пальцами край стола и закрыла глаза. — Я хочу, чтобы ты называл меня Натальей. Локи моргнул. Он моргнул снова. И снова. Ее слова продолжали не иметь ни малейшего смысла, несмотря на то, что он отчаянно пытался понять. — Прошу прощения, миледи? Вдова вздохнула. Звук был намеренно преувеличен, явно призванный передать необъяснимую усталость. — Ты спросил меня, чего я хочу. Я хочу, чтобы ты называл меня Натальей. Не агентом Романофф. Не Черной Вдовой. Определенно не миледи, — Она нагло усмехнулась, и Локи не мог понять. — С этого момента я – Наталья, Томас. Между презрительным тоном, которым она произнесла его псевдоним и нелогичностью ее требования Локи обнаружил, что впадает в состояние невольного оцепенения. — Почему? — слабо спросил он. Ее глаза наконец-то сфокусировались на его собственных. Стальной взгляд Вдовы временно подавлял его каждый почти сформированный протест. — Ты называешь людей, которым доверяешь, их настоящими именами. Мое – Наталья. Каким-то образом он собрался с духом, чтобы возразить. — Но я не доверяю вам, агент Ро.. — Локи замолчал, когда ее ноздри раздулись. — Я доверяю только тем немногим, кого называю друзьями, — сказал он вместо этого. — Разумеется, вы не заинтересованы в том, чтобы подружиться с монстром, который напал на ваш город. Короткие ногти начали выстукивать ровный ритм по столу. — Знаешь, как давно я знаю твое настоящее имя, Томас? — Дольше, чем несколько дней, я полагаю, — Он больше не мог выносить тяжести ее взгляда. Даже если бы это раскрыло его непростительную слабость, он повернулся всем телом, чтобы сосредоточить свое внимание на пластиковом листе ближайшего растения. — Я не понимаю, почему время вашего открытия как-то влияет на то, должен ли я доверять вам сейчас. Краем глаза он уловил прерывающееся подергивание ее руки. — Я заподозрила это, когда увидела твою реакцию на фотографии скипетра после того, как мы спасли тебя от ГИДРЫ, но я раскрыла тебя в тот момент, когда Тор приземлился на посадочную площадку Башни, — Она вытянулась вперед, глаза безошибочно сфокусировались на его лице, несмотря на его очевидное отвращение. — Тор напугал тебя, Томас. Ты едва мог функционировать. Неудержимая ярость вскипела, нахлынула и закипела, прежде чем Локи успел ее остановить. — Ты ничего не знаешь о Торе, — Мягкий голос Томаса начал стихать из-за его собственных сравнительно резких интонаций, но Локи не мог собраться с силами, чтобы беспокоиться. — Он не тот золотой принц, которым вы все так восхищаетесь. — Теперь я это знаю, — Тихого признания в сочетании с прикосновением осторожных пальцев к его запястью было достаточно, чтобы привлечь его расфокусированное внимание. — Мы.. Я должна был заметить это раньше. Я недооценила его, — А затем, почти неслышно, — Я тоже ошибалась насчет Тони. И я ошибалась насчет тебя. Что-то в Локи начало дрожать. — Мы должны играть в эту игру, аге.. Наталия? — спросил он голосом, дрожащим от изнуряющей желчи. — Я очень сомневаюсь, что твое мнение обо мне кардинально изменилось. Я был бы признателен, если бы мы обсудили условия твоего молчания до возвращения Стивена. Ее пальцы сжимались до тех пор, пока они не смогли крепко вцепиться в пространство между костяшками Локи. — Тебе понравилось, когда я накрасила твои ногти. Его раздраженный выдох заставил один из локонов Томаса подпрыгнуть. — Наталья.. — Тебе понравился цвет, — настаивала она. — Тебе понравилось, как они блестели на свету. Тебе понравилось, что я позволила тебе раскрасить мои, — Теперь ее пальцы начали проникать в узкие пространства между его собственными. — Тебе понравилось, Томас. Я знаю, что это так. Отрицать что-то столь тривиальное было бесполезно, но он также не видел причин соглашаться. — Я не понимаю твою точку зрения. Романофф пожала плечами, не ослабляя хватки. — Это часть головоломки. Только дурак мог неправильно истолковать значение ее слов, а Локи никогда не страдал недостатком интеллекта. Тем не менее, интерпретация ее слов была в лучшем случае двусмысленной; он давно устал от этого фарса. — Мое присутствие здесь едва ли является загадкой. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое с Энтони. — Ты определенно загадка, — Ее пальцы потянулись, чтобы охватить нижнюю половину его ладоней. — Головоломка о том, как совместить Томаса Уокера, любителя лака для ногтей, высокой литературы и Тони Старка, с сумасшедшим норвежским богом, который стремится поработить весь мир. Я долгое время не могла разобраться в этом. Это были слова, несомненно, полные опасности, и Локи не желал попадаться в ее ловушку. Он молчал, несмотря на ее ободряющий наклон головы и давление кроссовок на его голень. Он неоднократно попадался на ее уловки; никакая сила ни в одном из Девяти Миров не могла убедить его облегчить ей путь сейчас. Потребовалось несколько долгих мгновений мучительной тишины, но в конце концов Романофф с раздраженным вздохом вернулась к чисто визуальному осмотру. Локи воспользовался возможностью, чтобы надежно убрать руки под стол, прежде чем приготовиться к тому, что будет дальше. Он вытерпит все ее извращенные прихоти, если это позволит ему остаться с Энтони. К счастью, Романофф, похоже, не собиралась подвергать их еще одному длительному противостоянию. Она слегка нахмурилась сквозь свою маску безразличия. Теперь она оценивала его настолько внимательно, что она, казалось, едва моргала. Она в последний раз постучала своими короткими ногтями по столешнице, а затем: — Расскажи мне, что для тебя значит зеленый цвет. Несмотря на странность ее просьбы, Локи не смел надеяться ни на что большее, чтобы не поддаться самому сокрушительному разочарованию. Вместо этого он притворился забывчивым со всей толикой безрассудности, которую он сохранил. — Это один из моих цветов, — Одна из его бровей дернулась вверх помимо его воли. — Конечно, моя броня выдала это много лет назад. Романофф продолжала смотреть на него, пока на ее лице появлялось все больше борозд и морщин. — Тебе обязательно быть таким сложным? Локи сердито посмотрел в ответ. — Тебе обязательно быть такой ужасной? Она пнула его под столом достаточно сильно, чтобы оставить синяк. — Просто ответь на вопрос, Томас. Он потер пульсирующее колено, внутренне сбитый с толку ее непочтительностью. Внешне Локи стиснул зубы и встретил ее взгляд своим собственным бесстрастным. — Как я понимаю, зеленый цвет обычно ассоциируется с завистью, амбициями и жадностью. Вероятно, его можно считать отражением моей личности. Теперь носок ее кроссовка толкнул его ботинок, мягче, но не менее настойчиво. — Побалуй меня. Пожалуйста. Что-то в ее тоне – он был настолько жалобным, что это было почти мольбой – утихомирило его инстинктивный отказ. — Я выбрал зеленый цвет из-за его связи с природой, — Его щеки необъяснимо потеплели, но он не хотел быть первым, кто сломается. — Мой сейд всегда ощущался сильнее всего, когда я был среди деревьев в лесу или травы на пастбищах. Я не ожидал двусмысленности его значения, когда присваивал себе этот цвет. Романофф медленно кивнула, почти задумчиво. — Твои глаза сейчас зеленые. — Это мой естественный цвет глаз, — признал он, решительно сохраняя спокойствие, несмотря на бешено колотящееся сердце. — Они были более синими в тот день, когда ты поймал меня в пентхаусе, — Она наклонилась к нему еще на дюйм. — Я помню их с того дня, как ты конфисковал мои контактные линзы. Локи наклонил голову. — Я надеялся, что никто не заметит разницы. Судя по едва заметному напряжению ее плеч, они приближались к сути ее вопроса. Последующее бурлящее ощущение, терзающее его внутренности, не было совсем незнакомым, хотя скрытая надежда, которую оно подразумевало, всегда оказывалась мимолетной с кем угодно, кроме Энтони. До Энтони Локи никогда не мечтал, что кто-то может встать на его сторону, тем более тот, кто заслуженно его ненавидит. Конечно, ему не могло повезти дважды. — На хеликарриере они тоже были синими, — тихо рассуждала Романофф. — Не как у Клинта, но они определенно были синими. Коварное беспокойство грозило поселиться в его и без того дрожащих конечностях, но Локи боролся, чтобы предотвратить вторжение внешнего напряжения. — Ты собираешься спросить меня о чем-то, Наталия? — спросил он самым мягким тоном, на который был способен. Несмотря на окружающий их поток шума, Локи слышал каждый ее размеренный вдох, когда ее спина выпрямлялась. Он не мог не надеяться. — Нет, — Он моргнул, готовясь возразить, но ее подбородок уже упрямо выдвинулся вперед. — Не нужно спрашивать, когда я знаю, что скипетр на тебя влиял. Его тело обмякло от преждевременного и, несомненно, опрометчивого облегчения; он замаскировал это показным веселым презрением. — Цвет моих глаз убедил тебя? — Это был один из признаков, — Оскорблённая кривизна её губ испортила её собственную небрежную попытку быть бесстрастной. — Быть объектом удара Халка – это адская когнитивная рекалибровка. — Это было не идеально, — Локи позволил своим дрожащим пальцам собраться в не менее дрожащий кулак. — Я бы выдержал тысячу ударов от вашего Зверя в качестве платы за свою свободу. Он ненавидел то, как она изучала его сейчас, настороженно, но мрачно, почти жалея. Локи выжил, выжил и даже расцвел. По правде говоря, он полностью заслужил ее презрение, но он согласился бы на что угодно, кроме жалости. Ее рука снова двинулась вдоль столешницы, якобы ища его собственную. — Это была высокая цена, — признала она. Отчаянно желая отвлечься от предательской массы чувств, бурлящих в его груди, Локи ненадолго сбросил гламур со своей свободной руки и с наслаждением провел пальцем по выпуклому шраму на ладони. — Всю свою жизнь я играл послушного сына, безжалостного стратега и мужественного конформиста, надо признать, с разной степенью успеха, — Он рискнул взглянуть на нее сквозь мешающие очки Томаса и обнаружил, как в ее глазах расцветает скрытая теплота. — К счастью, я привык устраивать убедительные представления, когда ставки высоки. Ее пальцы остановились, двигаясь по столу, но они остались протянутыми, как неявное приглашение. — Я полагаю, что это у нас общее. Даже сейчас Локи мог распознать хитрость, стоящую за ее показным сочувствием, искусственную близость, которая поощряла его довериться. Логически он понимал, что получение ее искусственного сочувствия было его единственным шансом сохранить некое подобие этой жизни, которую он любил. Знание этого не делало раскрытие его секретов ни на йоту легче. — То, что я организовал злополучное вторжение в ваше царство, несомненно, является моим величайшим выступлением, — Локи рискнул еще раз поднять взгляд и обнаружил, что хмурое лицо Вдовы стало озадачивающей гримасой. — Были моменты, когда я боялся, что даже самых могущественных воинов Мидгарда будет недостаточно, чтобы помешать прибытию Читаури. Я рад, что моя вера была не напрасной. Лицо Романофф продолжало искажаться от множества неопределенных эмоций. Ее лицо выражало недвусмысленное неудовольствие, и Локи приготовился к новому раунду. — Ты позволил мне победить, не так ли? Он не смел даже моргнуть, чтобы ничего не пропустить. — Прости? Она скрестила руки на груди; в сочетании с надутыми губами ее поведение можно было бы охарактеризовать как капризное. — На хеликарриере. Ты хотел, чтобы я тебя обманула, не так ли? За исключением ее взгляда, который были переполнен незнакомой сентиментальностью, она на самом деле казалась раздраженной, но необъяснимо шутливым образом. Это сделало его еще более осторожным. — Я благодарен, что ты была такой проницательной, — осторожно уклонился он. — Мои хозяева заподозрили бы что-то, если бы мне пришлось более явно излагать дыры в моем плане. Все черты лица Романофф стали жестче, за исключением взгляда. — Я хочу реванша. — Реванша? — недоверчиво переспросил Локи. — Ты же не серьезно. Казалось, что шпионка пыталась разрядить обстановку, но ее усилия только усиливали его настороженность. До сих пор Романофф пыталась сочувствовать ему, но это не могло быть пределом ее намерений. Вместо того, чтобы противостоять ему в относительной безопасности Башни или перед неотъемлемой опасностью государственного заключения, она выбрала эту сравнительно двусмысленную публичную обстановку; за этим должна была стоять цель, гнусная или иная. Локи не мог позволить себе успокоиться, особенно когда он еще не догадывался о цене ее молчания. — Абсолютно серьезно, — Улыбка, которую Романофф использовала, была бесспорно фальшивой. — Знаешь, из тебя получился бы отличный шпион. Его глаза уже закатились, прежде чем он полностью осознал ее слова. — У меня нет желания связываться ни с одной правительственной организацией в Мидгарде, Наталия. Все, что мне нужно, это Энтони. Ее напускная ухмылка смягчилась, превратившись в нечто меньшее, но более искреннее. — Я не думаю, что кто-то сможет отнять его у тебя, Локи. Конечно, она ошибалась. Огромное количество бедствий – болезнь, убийство, плен, война – могли разлучить его с Энтони. По правде говоря, вопрос был не в том, случится ли трагедия, а в том, когда она случится. Зазвонил телефон. Из глубин его собственного кармана. Громкость была настолько резкой, что Локи инстинктивно заткнул уши. Несколько посетителей поблизости бросили вызов влиянию его заклинания сокрытия и мельком взглянули в их сторону. — Я настоятельно рекомендую вам ответить на звонок, мистер Уокер, — сказал ДЖАРВИС, заметно раздражённый среди какофонии гитарных риффов. — У меня не было выбора, кроме как уведомить сэра, когда вы пренебрегли моими призывами. Локи в ужасе уставился на карман своего пальто. — Скажи мне, что ты не сообщил Энтони о нашем разговоре, ДЖАРВИС, — умолял бог, нащупывая свой телефон. — Ты же знаешь, что он будет волноваться. — Я не думаю, что выражение беспокойства по поводу этого разговора необоснованно, — фыркнул ИИ. На экране отобразился номер, а затем появилась любимая фотография Энтони Локи – фотография мужчины, присевшего рядом с их песчаным замком, с торжествующе поднятым вверх акульим зубом. Обычно воспоминание о том дне на пляже вызывало чувство мимолетного блаженства, но здесь и сейчас Локи чувствовал только всепоглощающий ужас. Обычно Энтони паниковал. А затем начинал угрожать, уговаривать и подкупать, в то время как такие деликатные переговоры требовали хладнокровия и смирения. — Я думал, что ты мой друг, ДЖАРВИС, — громко посетовал Локи, пока его телефон продолжал звонить. — Я ваша семья, сэр. Я считаю, что ябедничество – это основа большинства семейных отношений. Ничто в его ограниченном личном опыте не могло опровергнуть это. До того, как их с Тором дружеские подколы переросли в более грозную жестокость, Локи время от времени был и зачинщиком, и жертвой подобных доносов. Время от времени Фригга даже вставала на сторону Локи, особенно после того, как он разыграл Тора, превратившись во внушительную, но в конечном счете безобидную змею. Локи нажал кнопку, отвечая на звонок. По правде говоря, он ожидал немедленного потока требований, напряженную болтовню, непрерывные попытки защитить и полную панику. Вместо этого, был резкий вдох, прежде чем Энтони задал один короткий вопрос. — Она причинила тебе боль, Локи? Несмотря на его опасения, было что-то в том, чтобы услышать голос своего Энтони – даже через потрескивающий динамик – что заставило его глаза защипать от знакомого жара. Локи не питал желания вовлекать своего смертного в эту запутанную ситуацию, но и не был достаточно силен, чтобы устоять перед этим маленьким кусочком комфорта. Помня о пристальном взгляде Романофф, Локи крепче прижал телефон к уху. — Со мной все хорошо, Энтони, — прошептал Локи. Его голос дрогнул, несмотря на все его попытки успокоиться. — Моим единственным намерением было удивить тебя подарком на праздники. Я не хотел.. — Милый, остановись. Это не твоя вина, — Несмотря на десятки разговоров вокруг них, скрежет зубов Энтони был прекрасно слышен. — Послушай, я на пару тысяч футов выше тебя в костюме. Хочешь, чтобы я прилетел и забрал тебя? Локи хотел этого больше всего на свете, но он также не хотел поддаваться своей склонности к трусости. Он играл в эту игру обмана с самого детства, даже до того, как полностью осознал свое место на шахматной доске. Даже если он отдавал приоритет долгосрочной победе, эта дуэль с Вдовой была той, которую он должен был выиграть. Отступление не было вариантом, независимо от того, как сильно Локи жаждал утешения своего смертного. — Мы планировали посетить еще несколько магазинов, прежде чем торговый центр закроется, — Романофф слегка наклонила голову, но Локи продолжал настаивать. — Хочешь, я возьму тебе еду, Энтони? Мы прошли мимо магазина, в котором продают крендели. Помехи заставили Локи еще сильнее вцепиться в телефон. — Я всегда хотел попробовать эти сахарные завитушки с корицей. Локи поддался искушению подтянуть ноги к груди. Здесь, в своем импровизированном коконе, он мог вообразить, что он надежно укрылся с любимым человеком в неприступной Башне, которая стала его домом. — Я бы предположил, что ты попросишь вариант с халапеньо. — Делиться – значит заботиться, а ты ненавидишь острую пищу, — Напряжение в голосе Энтони только усиливалось, но на мгновение показалось, что он улыбается. — Эй, а что, если я проведу разведку с безопасного расстояния? Ты даже не будешь знать, что я где-то поблизости. — Это очень щедро, кяресте, но со мной все будет в порядке, — Локи спрятал улыбку в потертом колене своих брюк. — Возможно, мы посмотрим новую телевизионную программу, когда я вернусь. Ты упомянул, что была альтернативная версия анимационного шоу, которое мы смотрели? Энтони, казалось, немного оживился, услышав это. — Конечно. Я найду его, а когда ты вернешься домой, мы сможем устроить марафон, — Изобретатель замолчал, и Локи довольствовался тем, что считал каждый судорожный вдох Энтони. — Эй, можешь передать телефон Романофф на минутку? Ага. Вот они и подошли к сути. — В этом нет необходимости. Я уверен, что мы быстро придем к взаимовыгодным условиям, — Локи оглянулся через плечо – Стивен продвигался вперед, как и очередь за мороженым. — Мне пора. — Я просто хочу немного припугнуть ее. Это бонус только для моего бойфренда, — Тон Энтони был на удивление спокойным, но что-то заставило бога колебаться. — О? Я не знал об этом. Вдова снова нахмурилась, но Локи хотел еще один эгоистичный момент этой идеальной фантазии, где он мог любить и быть любимым в ответ без последствий. Вместо того, чтобы обратить внимание на ее все более хмурое выражение лица, Локи нырнул обратно за щит из своих колен. — Давай, придурок. Просто выполни мою просьбу, — потребовал Энтони с очевидной и, несомненно, напускной бойкостью. — Передай трубку. Локи колебался по множеству причин, но больше всего его беспокоила реакция Вдовы. Когда он снова украдкой взглянул на нее, ее хмурое выражение сменилось непроницаемой маской, которую он презирал, а глаза закрылись, пока не исчезло всякое подобие эмоций. Рука, которую она протянула, была заметно твердой. — Все в порядке, Томас. Я поговорю с ним. Локи ненавидел Романофф, не больше, чем кто-либо другой, но определенно больше, чем большинство. Тем не менее, было что-то в ее нынешней улыбке, широкой и несомненно пустой, что заставило его колебаться ещё сильнее. Без слов он протянул ей телефон, хотя это было его единственное средство связи с Энтони и ДЖАРВИСОМ. Почему-то он был уверен, что она ничего не попытается сделать, по крайней мере, сейчас. Очевидно, Энтони не разделял этой уверенности. — Я дам тебе ровно три секунды, чтобы стереть с лица эту дурацкую ухмылку, прежде чем я вырву позвоночник из твоей спины, разрублю его на маленькие кусочки и вставлю обратно задом наперед и вверх ногами. Во время Вторжения Энтони предпочитал непрерывный поток острот и неопределенно оскорбительных эпитетов. Локи был свидетелем этого вида тихого гнева только один раз: как раз перед тем, как Энтони подверг Тора беспрецедентному раскаянию. Тем не менее, хотя пустая улыбка Романофф исчезла, Локи нашел гораздо более тревожной бесчувственную маску, которая появилась вместо нее. — Расслабься, Тони, — тихо отмахнулась она. — У нас был вежливый разговор. — Угрожаешь. Ты угрожаешь любви всей моей чертовой жизни, Романофф, — прорычал Энтони. — Просто дай мне повод. Я обрушу на тебя гребаный ад. Вдова глубоко вздохнула, тщательно собирая свои эмоции в фарсовый апломб. Ее фирменная ухмылка Вдовы не затронула верхнюю половину ее лица, и костяшки ее пальцев казались ярко-белыми на фоне темно-зеленого телефона. Даже лёгкий толчок ее кроссовок по носкам его ботинок казался каким-то вынужденным, небрежной попыткой изобразить товарищество. — Никто никому не угрожает. Не нужно так драматизировать, — сказала она, не отрывая взгляда от своих ненакрашенных ногтей. — Драматизировать? — повторил Энтони, и теперь его голос понизился до смертельного шепота. — Если бы я драматизировал, я бы запугал тебя своим весьма специфическим набором навыков, — Настоящее рычание, жестокое и кровожадное, заставило Романофф на время убрать телефон от уха. — Вместо этого я совершенно недвусмысленно заявляю, что собираюсь тебя уничтожить, Ядовитый Плющ. Романофф фыркнула и немного наклонилась к столу, она, вероятно, хотела замаскировать растущий румянец щеках. — Речь из «Заложницы» и отсылка к комиксу, Тони? Серьёзно? — Это уместно, — надменно сказал Энтони. — Кстати, в настоящее время на твое лицо нацелено около дюжины ракет. Наверное, сейчас не лучшее время, чтобы шутить со мной, — Пауза, а затем: — или с ДЖАРВИСОМ. Мне кажется, он чувствует себя немного счастливым. К этому времени на щеках Вдовы ярко вспыхнул алый цвет. — Я знаю настоящее имя Томаса уже несколько месяцев, и я не сообщала о нем своему начальству. Все, чего я хочу, – это быть частью большой картины. Энтони, казалось, не был тронут ее, казалось бы, искренней жалобой. — Нет никакой большой картины, Романофф, — усмехнулся он. — Даже если бы она была, никто не захочет, чтобы лживый лжец, который лжет, был ее частью. Ее плечи поникли, но Локи успел заметить гримасу, искажающую ее рот. — Ты буквально встречаешься с Богом Лжи, Тони. — Локи ни черта не умеет лгать, — презрительно заметил Энтони. Что, очевидно, было неправдой. Но, по-видимому, ни один из этих смертных не знал, что Локи способен подслушать обоих. Бог использовал свои, по-видимому, несуществующие актерские навыки, чтобы казаться увлеченным помешиванием остатков своего еле теплого напитка. — Я знаю, что кто-то дергал за ниточки через скипетр, — сказала Романофф, и когда он поднял голову, Локи обнаружил, что ее взгляд безошибочно направлен на него. — Я мельком увидела, когда закрывала портал. Энтони фыркнул, выражая внутренний скептицизм Локи. — И поэтому ты так удобно выкинула этот маленький фрагмент из своего отчета? — Всемирный совет безопасности уже одобрил отправку ядерной бомбы в Нью-Йорк, Тони, — Ее взгляд стал более яростным, а губы сжались в тонкую, непроницаемую линию. — Обвинение во вторжении Локи помешало им выкачать еще больше силы из Ника. Выступать в роли козла отпущения ради высшей цели было совсем не непривычно. Если уж на то пошло, это было рациональное решение. Его тело убивало невинных. Его рот приказывал устраивать хаос, предательство и резню. Его разум был соучастником, несмотря на его скрытые попытки саботажа. В конечном счете, Локи был виновен, так почему же ее легкомысленное игнорирование его судьбы ощущалось как предательство? — Ты знала, что он невиновен, но все равно осудила его, — прошептал Энтони, явно ошеломленный. Локи повернулся на стуле, притворяясь заинтересованным в молодой паре, катившей коляску по узким проходам между столами. Но даже так он не мог избежать тяжести ее загадочного взгляда. — Он причинил боль Клинту, — резко сказала она. А затем, необъяснимо тише, — тогда это казалось честной сделкой. На мгновение единственным различимым звуком на другом конце провода было дыхание Энтони, тяжелое, но в то же время яростное. — Локи заплатил за каждого человека, которому он причинил боль, тысячу раз, — Он сделал еще один длинный вдох, прежде чем продолжить беспощадным шепотом. — Если ты даже подумаешь рассказать кому-нибудь о нем, я уничтожу тебя, Романофф. Мне наплевать на Stark Industries, или Мстителей, или этот чертов мир. Я буду выбирать Локи каждый раз. Поток эмоций хлынул в его грудь и молниеносно распространился по всему телу и конечностям. Несмотря на шок от раскрытия его личности и неминуемой опасности, сидящей напротив него, Локи не могли не греть уверенные слова Энтони. Никогда еще перспектива преднамеренного убийства не наполняла его такой безрассудной привязанностью. — Я не собираюсь никому рассказывать, пока Томас выполняет свою часть сделки, — настаивала Романофф, пока Локи отважно пытался молча дежурить у ближайшего пластикового папоротника. — Какая сделка? Романофф, клянусь богом.. — Это безобидная просьба, — Локи почувствовал, как его лицо дернулось от ее легкомысленного тона. — Я позволю Томасу посвятить тебя в детали, когда мы вернемся в Башню. Энтони вздохнул, раздраженно фыркнув, и это, казалось, усилило, а не успокоило его гнев. — Ладно. Как хочешь. Просто верни телефон Локи. С некоторым усилием бог удержался от того, чтобы сразу же выхватить телефон из ее рук, но невозможно было скрыть пыл, с которым он прижимал динамик к уху. Усиленный звук дыхания Энтони на другом конце провода был достаточно успокаивающим, чтобы он мог игнорировать постоянное наблюдение за его ежеминутным подергиванием. — Слушай, Ло, — бушевал Энтони. — ДЖАРВИС взломал там все камеры. Если кто-то попытается хоть пальцем тебя тонуть, мы узнаем. Локи тихо вздохнул. — Это совершенно лишнее, Энтони. — Это определенно не так, — последовал раздраженный ответ. — Я могу защитить себя. Из динамика раздалось совершенно оскорбительное фырканье. — Ты определенно не можешь. Локи нажимал на кнопку громкости сбоку телефона, пока голос Энтони не стал едва слышен. — У меня было впечатление, что подарки к праздникам следует покупать тайно, — льстил он. — Уверен, ты не лишишь меня возможности удивить тебя. К этому времени дыхание на другом конце провода стало настолько неровным, что его можно было сравнить с хрипами. — Локи, пожалуйста, — прошептал его смертный. — Я должен знать, что ты в безопасности. Просто позволь мне это, ладно? Его сердце дрогнуло от мольбы, но он не мог полностью капитулировать. — Обещай, что вернешься домой. — Костюм в режиме невидимости, — уклонился Энтони. — Никто меня не увидит. Локи снова украдкой взглянул на Романофф и обнаружил, что она, по-видимому, поглощена своим телефоном. Она намеренно наклонила экран, чтобы предоставить ему возможность увидеть, как ее палец нажимает на разные наборы драгоценных камней в какой-то игре. Успокоенный, он откинул голову назад. — Я позволю тебе следить за мной, если ты вернешься в Башню, — торговался Локи. Смех Энтони был подчеркнуто насмешливым. — Без обид, Локи, но ты не можешь меня остановить. Несмотря на ее очевидную зацикленность на игре, Локи не сомневался, что Романофф внимательно слушала обе стороны. Он пригнулся ниже за своим импровизированным щитом из колен. — Я прошу тебя доверять мне, Энтони, — прошептал Локи, больше мольба, чем требование. — Я доверяю тебе. Ты же знаешь, что доверяю, — последовало немедленное подтверждение. — Я не доверяю ей, Ло. Не тогда, когда она находится рядом с тобой. — Поверь, что я способен определить, нахожусь ли я в опасности, — умолял он. — Я не верю, что Наталия в данный момент намеревается причинить мне вред, кяресте. Минута молчания, а затем: — Подожди, какого черта ты только что назвал ее Натальей? Конечно, Энтони скорее ухватился бы за его выбор слов, чем за его предполагаемое заверение. — Это условие нашего соглашения, — нехотя объяснил Локи. Он чувствовал ухмылку Романофф всеми фибрами души. — Ты, должно быть, шутишь. Почему? Действительно, почему? Ни его преданность, ни его доверие не могли быть так легко куплены, и Романофф, несомненно, понимала это. Просить что-то столь бессмысленное не имело смысла. — Я не могу сказать, — сказал он вслух. — Энтони, Стивен приближается к началу очереди за мороженым. Выдох Энтони заставил динамик болезненно затрещать. — Как думаешь, Стив тоже знает? Локи вжался закрытыми веками в выступающие части своих коленей. — Я очень сомневаюсь, что Стивен смог бы притвориться, что ему нравится общество Томаса, если бы он узнал правду. — Эй, прекрати так говорить. Конечно, Стиву нравится проводить с тобой время, Локи. Ты просто ищешь повод, чтобы я сказал тебе, что ты потрясающий, — Тон Энтони был слишком осторожно игривым, но он все равно вызывал утешение. — Ты уверен, что ты в безопасности? — Гарольд одним этажом ниже, а ДЖАРВИСУ нужно всего лишь мгновение, чтобы активировать Mischief One, — В этот момент телефон, вероятно, оставил отпечаток на его щеке, но Локи не мог найти в себе силы ослабить хватку. — Со мной все будет в порядке, Энтони. — А ты возьмешь мне сахарные крендели с корицей? Каким-то образом Локи нашел в себе силы усмехнуться. — Я возьму две порции, прежде чем мы вернёмся. — Тебе лучше не забывать об этом, — сказал Энтони, угроза была выражена в бесполезном нытье. — Ты не можешь просто предложить мне крендельки и не купить их. Локи позволил своим губам дернуться вверх. — Ты знаешь, что ДЖАРВИС не позволит мне вернуться к тебе с пустыми руками. Реальность снова нависла над ним, но на драгоценные несколько секунд Локи наслаждался звуком дыхания Энтони. Когда он сосредоточился, он смог подстроить свои вдохи под его ровный темп, и стук его сердца, в свою очередь, немного успокоился. На мгновение Локи закрыл глаза и представил, что он вернулся домой, где тепло, окутывающее его щеку, и звуки жизни у его уха могли по-настоящему защитить его. — Я люблю тебя, придурок, — прошептал Энтони. — Возвращайся ко мне как можно скорее, ладно? — Скоро увидимся, — пообещал Локи. Странно, как звуковой сигнал, возвещающий о сбросе звонка, мог заставить его почувствовать себя настолько безутешным. Ему потребовалось слишком много времени, чтобы собраться с мыслями, и его усилия были слишком заметны. Его дыхание было слишком поверхностным, его кожа слишком бледной, а его конечности слишком дрожали. Она увидит. Она узнает. Она.. — Я знала это. Ты ведь любишь его, — Голос Романофф был таким нежным, что ему удалось зажечь искру негодования в хаосе чувств, бушующих в его груди. Норны, он так сильно ее ненавидел. — Не понимаю, почему это удивляет тебя, — Давление телефона на его сердце было достаточно успокаивающим, чтобы подпитывать его зарождающуюся дерзость. — Монстр, влюбившийся в одного из королей. Это история прямо из мидгардских сказок. После его слов повисла гнетущая тишина. Локи подергал нитку на колене брюк и старательно избегал любой возможности зрительного контакта. Возможно, это было признанием слабости, но он устал от ее игр. Если Романофф действительно хотела сохранить его присутствие в Мидгарде в тайне, то должна быть какая-то ловушка. У Локи не было выбора, кроме как подчиниться, но он не собирался облегчать ей задачу. — Зачем? — Ее вопрос был достаточно неопределенным, чтобы вытащить его из-за хлипкого барьера его ног. — Зачем Тони? — уточнила она. — Зачем рисковать, если ты пытался спрятаться? Это была проверка. Это должна была быть она. Все, от ее выражения лица до ее тона, было мягким, мучительно мягким. Такая забота могла быть понятна, пока она считала его хрупким Томасом, но никто, кроме его новой семьи, никогда не удостаивал Локи снисхождения. Несмотря на это, он был слишком уставшим, чтобы строить догадки о ее намерениях, и слишком отчаянным, чтобы предложить что-либо, кроме правды. — Он Энтони. Я не могу не любить его, — Выражение ее лица исказилось от, казалось бы, искреннего недовольства, и Локи предпочел не удивляться тому, что ее безэмоциональная маска начала медленно рассеиваться. — Энтони – все для меня, Наталия. Нет ничего, чего бы я не сделал, чтобы удержать его. Конечно, на этот раз она заглотит наживку. Он никогда не считал Романофф особенно порядочной, но заслужив ее благосклонность, она, возможно, могла хотя-бы немного колебаться всякий раз, когда чувствовала искушение раскрыть его секреты. Странно, но улыбка, расползающаяся по ее лицу, была широкой, зубастой и настоящей. Он мог бы назвать ее выражение озорным, если бы проведенные параллели не вызывали у него в груди острой боли. — Я уже сказала тебе, чего я хочу, — сказала она тоном, который он мог охарактеризовать исключительно как довольный. Он ненавидел ее. Так сильно. — Обращение к тебе по имени не заставит меня доверять тебе, — Сдержать угрюмость в голосе было невозможно, поэтому Локи выразил свое недовольство со всей силой, на которую был способен. — Мы не друзья, Наталия. Улыбка Романофф стала шире, и теперь возле ее глаз появились лёгкие морщинки. — Ну, пока это не изменится, ты можешь рассчитывать на меня как на союзника. Я хочу знать все об этом новом Большом Зле. Все, что Локи смог сделать, это едва заметно усмехнуться, прежде чем он опустил взгляд на столешницу. Он едва мог говорить с Энтони о том, что он вынес в Пустоте. Выставлять свои раны напоказ Вдове было малопривлекательно. — Локи, — Звук его настоящего имени, вырвавшийся из ее уст, вызвал несомненную дрожь. — Мне следовало сказать о том, что я увидела, когда взяла скипетр. Его глаза начали гореть без всякой причины. Локи сосредоточился на том, чтобы нарисовать руну несчастья на запачканной столешнице, и силой воли сморгнул надвигающуюся размытость зрения. Палец слегка погладил тыльную сторону его трясущейся руки, вызвав неумолимую дрожь. — Мне жаль, Локи. Ему следовало бы любезно принять ее наигранное раскаяние. Независимо от причины, стоящей за этим проявлением, признание принесло бы некоторую силу, и прямо сейчас Локи остро нуждался в каждом клочке поддержки, который он мог получить. Манипулирование, казалось бы, безнадежными ситуациями в своих интересах всегда было для него источником гордости. Но Локи вынес все мыслимые страдания во имя высшего блага. «Горечь» было слишком мягким словом, чтобы описать уродливый всплеск эмоций, бушующий где-то за его ребрами. Его раздражение этим фарсом было достаточным, чтобы позволить себе момент безрассудства. — Какой смысл извиняться за то, что ты не хочешь менять? — мрачно спросил Локи, выводя свободной рукой руну за руной на столе. — Сожаление не помешает тебе сделать тот же выбор. Ее пальцы сжались, пока они снова не слились с его собственными. — Я бы не наслаждалась этим, — тихо сказала Романофф. — Больше нет. — Это поместило бы тебя в число самых лучших моих мучителей, — пробормотал Локи с немалой желчью. — Большинство, похоже, полностью наслаждается этим. Если бы он действительно был мидгардцем, ее хватка могла бы быть болезненной. — Локи, — сказала она, снова используя его настоящее имя как извращенную форму рычага, — я никому не расскажу о тебе. Она уже тянула его за руку, но он отказывался поднять глаза. — Это потому, что ты жалеешь меня, Наталия? — злобно выплюнул Локи. — Нет, это потому, что мы похожи, — Она продолжила, когда он безмолвно усмехнулся. — Ты бушевал, калечил и убивал, потому что разрушение было твоим единственным путем к выживанию, — Его ногти впились в ладонь. — Такой я была до встречи с Клинтом, Локи. Я точно знаю, каково это. — Нет, Наталия, я бушевал, калечил и убивал, потому что это был единственный способ положить конец моей боли, — Признание одной из самых позорных слабостей перед величайшим из своих смертных противников заставило его внутренности дрогнуть. Несмотря на это, Локи встретил ее, казалось бы, благосклонный взгляд с вызовом. — Пока я не встретил Энтони, Я бы пошел на что угодно, чтобы достичь цели. Вместо того, чтобы отступить в заслуженном отвращении, Романофф наклонилась еще больше в его пространство. Обе ее изящные руки вцепились в его сжатые в кулаки пальцы, заставляя его хватку постепенно ослабевать. — Я рада, что ты тогда его встретил. Не было никакой возможности скрыть свой скептицизм, и поэтому он выразил его, открыто закатив глаза. — Ты рада, что монстр, поработивший твоего брата по щиту, поймал в ловушку одного из твоих товарищей по команде? Она решительно кивнула, и он не мог найти ни единого следа лукавства в ее глазах. — Это правда. Локи не смел в это поверить. Он не мог. — Я почти уничтожил твое царство, Наталия. Если бы Энтони не пролетел с той ракетой через портал, Мидгард был бы уничтожен. Как бы упорно он ни избегал ее взгляда, она продолжала его разглядывать. Кроме того, Локи прекрасно понимал, что Стивен уже заказывает им мороженое. Он не мог позволить себе пребывать в этой фантазии, в которой агент Романофф принимает его так же всецело, как Энтони. — Стивен скоро вернется, — Локи кивнул в сторону капитана, но Романофф продолжала упорно смотреть на его лицо. Вместо того чтобы капитулировать перед потоком бессердечных слов, вертевшихся на кончике его языка, Локи стиснул зубы и пробудил все свои навыки дипломатии, которые он когда-либо имел. — Я соглашусь на любые условия, которые ты пожелаешь, Наталья. Все, что тебе остается, это назвать их. Романофф продолжала смотреть на него. Независимо от ее мотивов, если Вдова действительно была готова сохранить его имя в тайне, она, конечно, могла понять его желание поторопиться. Потребовалось несколько вечностей, но в конце концов она сжала его пальцы достаточно сильно, чтобы поставить под угрозу целостность его костяшек. Локи мысленно приготовился к условиям. — Ты спас нас, не так ли? — прошептала Романофф. Несмотря на его ожидания, ее слова заставили его замереть во всех смыслах. Он не смел говорить, дышать или даже моргать. Несмотря на это, его зрение начало расплываться по краям. — Вот к чему ты клонишь, да? — Ее большой палец скользнул взад-вперед по тыльной стороне его ладони. Вероятно, она хотела, чтобы это утешило, но Локи не мог чувствовать ничего, кроме быстрого биения своего сердца. — Ты не просто был под чьим-то контролем. Ты активно саботировал собственное вторжение. Его первый вдох можно было сравнить только с ахом, а второй был лишь незначительно лучше. Потребовалось несколько попыток, чтобы сформировать хрупкую версию непринужденности. — Я не понимаю, почему это важно. Ее глаза метались из стороны в сторону, анализируя сначала его правый, а затем левый глаз. К этому времени ее хватка так крепко сдавила его пальцы, что ее можно было сравнить только с невидимыми наручниками на его запястьях. — Конечно, это важно, — Очевидно, его решительно бесстрастное выражение лица не удовлетворило ее, потому что всего через несколько секунд Романофф ринулась в его личное пространство. — Локи, это важно. Почему это может быть не важно? Локи выдохнул несколько раз. Несмотря на все его усилия, его прискорбная уязвимость сохранялась. — Потому что никогда не было. Мускулы в челюсти Вдовы начали напрягаться. Сильно. Была слабая вероятность – настолько слабая, что ее лучше было бы отнести к категории бесконечно малой – что это могло быть проявление раздражения, и Локи понятия не имел, что с этим делать. — Ну, теперь с этим покончено, — заявила Романофф, высокомерно взмахнув волосами. — Я просто поняла, чего хочу. Его позвоночник и так был болезненно прямым, но каким-то образом он сумел достичь совершенно нового уровня. — О? — выдавил Локи сквозь напряженные губы. Ее кивок был таким суровым, что граничил с весельем. — Я хочу шанс, — заявила она столь же серьезно. Как он ни старался, Локи не мог понять смысла ее слов, и Романофф не теряла времени, воспользовавшись его замешательством. К этому времени Вдова уже так сильно наклонилась через стол, что рисковала упасть. Она еще не выпустила его руку. — Я знаю, что я поступила неправильно, — На ее лбу появились морщины. — Я хотела поговорить с тобой наедине, но я могла бы выбрать место получше. Наступила пауза, обремененная ожиданием, но Локи хранил молчание. Он был Богом Лжи, и Локи знал без сомнений, что Романофф говорит правду. Просто правда была совершенно непостижима. — Позволь мне доказать, что ты можешь мне доверять, — Они оба притворились, что не замечают дрожь, сотрясающую его руку. — Все, чего я когда-либо хотела, – это загладить свою вину, стереть несколько красных строк из моей биографии. Дай мне этот единственный шанс заслужить твое прощение. Ему потребовалось несколько раз прочистить горло, прежде чем он смог выплеснуть наружу свой внутренний скептицизм. Он не видел смысла скрывать его перед лицом такой нелепой просьбы. — Скажи мне, что ты не веришь, что можешь заслужить мое доверие в торговом центре, Наталия. Его насмешка вызвала широкую ухмылку, которая вызвала незнакомые, но искренние ямочки на ее щеках. — Думаю, я могу начать верить в это. Локи одарил ее уничтожающим взглядом. Никогда больше он не потерпит воркования Энтони по поводу его воображаемых ямочек. Ямочки на лице Романофф заставили его страстно желать разрушения и беспорядка. — Могу ли я помочь тебе найти идеальный рождественский подарок для Тони? Такая перспектива не должна была быть заманчивой, и, честно говоря, она не была таковой. Локи не хотел ничего, кроме как воспользоваться ее предложением, потребовав возможность отступления в Башню, наплевав на последствия. Но часть его – надо признать, очень малая часть – хотела ей верить. Если кто-то вроде Черной Вдовы не мог добиться отпущения грехов, то какую надежду на искупление мог иметь Локи, заслуженный злодей каждой сказки на ночь? По правде говоря, он должен был молить о любой частице сострадания. Плюс, Локи мог признать, что он находил привлекательной мысль о том, чтобы заручиться лояльностью Романофф. Если каким-то чудом это желание второго шанса было реальным, Вдова могла бы стать могущественным союзником, когда наступит неминуемая катастрофа. Локи заставил свой и без того жесткий позвоночник выпрямиться еще сильнее и осмелился встретиться с ней взглядом, бросая ей вызов. — Один шанс, — согласился он. — Один.