Fix you

Время закрытия парка приближалось, но Локи запланировал последнее мероприятие перед окончанием из свидания. Его попытки направить их в желаемом направлении были какими угодно, но не тонкими, но Энтони был слишком увлечен рассказом об их победе в игре с бутылками, чтобы заметить это. Крошечная часть Локи предвидела вторжение осуждения, которое всегда сопровождало его веселье, но до сих пор его смертный выражал лишь возрастающее наслаждение. — Дети, Ло? Серьёзно? — Энтони прижал чучело леопарда – Локи ни при каких обстоятельствах не назвал бы это существо «Локитти» – к груди и одарил бога лучезарной улыбкой. — Это было мастерски. — Кто-то должен беспокоиться об их благополучии, — Он следил за Энтони из-за своей мягкой игрушки. — Ты не расстроен из-за этого? — Расстроен ли я из-за этого? — Энтони врезал ему локтем в ребра, широко раскрыв глаза от недоверия. — Локи, это было уморительно. Определенно, самое яркое событие дня. — Тор и его друзья никогда не одобряли моих выходок. — Да, ну, Твинкл-тоуз и его зефирная команда могут отсосать, — Энтони снова толкнул его, а затем продолжал, пока Локи не положил руку ему на плечи. — Не то, чтобы ты кому-то навредил. Ты просто немного повеселился. Ну, это правда. До коронации Тора Локи в основном использовал свои трюки с намерением отыграться за незаслуженные обиды, взыскать возмездие за несправедливые насмешки и устроить лишь капельку хаоса. Нанесение вреда никогда не было его желанием, но его мотивы никогда не имели значения. Быть самим собой – хаос, трюки, озорство – само по себе стало преступлением в Асгарде. Но когда Энтони так простодушно улыбнулся ему, даже Локи не мог сомневаться, что мужчина оценил его шутку. Никто и никогда не оценивал ее по достоинству. — Полагаю, уже немного поздно, а? — Энтони покосился на луну, словно ее положение что-то для него значило. — Хэппи, наверное, начинает волноваться. — Мы еще не посетили все аттракционы, — Локи временно убрал их выигрыши в свое карманное измерение, чтобы иметь возможность более комфортно взяться со своим смертным за руки. — Мне сказали, что колесо обозрения – это романтический обряд посвящения в Мидгарде. — Ох, — Энтони рассмеялся в сотый раз за ночь, странным смехом, таким тихим, что его было почти неслышно. — Да, мы можем это устроить. Они наконец достигли вершины своего вечера. Локи прежних времен, возможно, поддался бы избытку причин для сомнений. Он никогда не был тем, кто инициирует близость; нет, для этого требовалась непоколебимая уверенность в том, что его примут, захотят и полюбят в ответ. Локи Одинсон всегда знал, что он никогда не будет первым выбором кого-либо. Скорее, он был объектом тайного удовлетворения и грубой эксплуатации. Всю свою жизнь он считал себя недостойным – недостойным трона, семьи, любви.. Но Локи Уокер знал, что он был всем для Энтони Старка. Он не сомневался, что Энтони принимал, желал и любил его целиком, независимо от того, какую кожу он носил. Более того, Локи сделал бы для него все, что угодно, в обмен на эту уверенность, включая целый день приключений в воздухе. По сравнению с американскими горками, колесо обозрения представляло собой своего рода передышку. Тем не менее, его живот скручивался узлами, когда они присоединялись к очереди пар и семей. Романтические увертюры были больше специальностью Энтони, но Локи изучил несколько фильмов Мидгарда, готовясь к этому моменту. Организовав целый день кутежа, Локи был готов представить следующий шаг. Но он был.. ну, возможно, «беспокойство» – не самое точное описание, но леденящее ощущение, охватившее его внутренности, определенно было похожим. Наконец они сели в кабинку, которая должна была подняться в воздух. На этот раз Энтони не произнес ни единого слова замечания, что резко контрастировало как с его постоянной болтовней в течение дня, так и с его общей склонностью к болтовне. Их кабинка постепенно поднималась в воздух по мере того, как в нее садилось все больше пассажиров. Тишина сохранялась, но Локи понимал язык тела Энтони. Воздух был холодным, но Энтони дрожал так, будто сейчас была зима. Несмотря на холод в воздухе, ладонь Энтони была влажной там, где она переплеталась с его собственной. Из-за холодного воздуха он прижался к нему ближе, подчеркивая созвучный ритм их сердец. Колесо начало вращаться под поток веселых фортепианных нот. Несколько аттракционов в парке включали острые ощущения высоты, к большому ужасу Локи, но теперь их подъем порождал чувство изоляции. Пассажиры ниже и выше них перестали иметь значение. Был только Энтони Старк, единственный человек во всех Королевствах, которого любил Локи. Проведя несколько недель в качестве самого себя, поддержание образа Томаса и произнесение нескольких простых заклинаний было изнуряющим, но терпимым. Локи накопил достаточно сейда, чтобы совершить свой завершающий подвиг. Когда они достигли вершины аттракциона, их кабинка начала дрожать. Как раз когда Энтони начал напрягаться, тусклое освещение замерцало, а затем резко заискрилось и исчезло. Когда колесо обозрения остановилось, окружающие аттракционы одновременно испытали ту же неисправность, погрузив всю область в абсолютную темноту. Как катализатор массового распада, Локи ожидал нарушения, но каким-то образом он не был готов к вторжению полной и непроницаемой тишины. От отсутствия звука до далеких звезд над головой, это было жутко похоже на Пустоту. Его тело инстинктивно отреагировало, вжимаясь в сиденье и нащупывая что-то. Что угодно. — Не волнуйся, — Резкое сжатие почти до боли сдавило его пальцы. — Это просто отключение электричества, милый. Каким-то образом, звука голоса Энтони было достаточно, чтобы не только освободить Локи от паники, но и вернуть его на путь истинный. Бог позволил себе сделать один-единственный вдох, прежде чем он сбросил чары. Несмотря на то, что он наложил отвлекающее заклинание, страх раскрытия был слишком укоренен в Локи, чтобы рискнуть публично показать свое истинное лицо. Но здесь и сейчас, под покровом этой всеобъемлющей тьмы, Локи почувствовал смелость быть самим собой со своим смертным. Он не ожидал ни резкого испуга Энтони, ни его руки, шарящей по его лицу. — Ло? Эй, что случилось? — Еще одно ощупывающее прикосновение, на этот раз касающееся костяшек пальцев. — У тебя кончилась магия? В груди у него закипело тепло от этого человека, который значил для него все. — Нет, кяресте. Я просто пользуюсь тобой. Не волнуйся. Энтони снова рассмеялся, и смех этот, казалось, не должен был заканчиваться. — Ладно, но ты используешь свой ультраформальный голос, и делаешь это только когда расстроен. И что ты имеешь в виду, говоря, что «пользуешься».. ммф. Даже с Энтони Локи никогда не инициировал физическую близость. Конечно, он целовал Энтони по собственной воле, но он был доволен тем, что следовал за мужчиной. Теперь Локи хотел задать темп. Он хотел быть тем, кто определит, будут ли они целоваться медленно и чувственно или быстро и ревностно. Он хотел быть тем, кто заставит Энтони стонать, извиваться и корчиться, пока его смертный не развалится. Он хотел быть тем, кто отдаст Энтони все, но сейчас он бы довольствовался поцелуями до тех пор, пока его губы не онемеют. Энтони, как хамелеон, быстро приспособился. Казалось, он не только отказался от контроля, но и наслаждался его отказом. Легкое прикосновение к его челюсти вызвало пылкую дрожь, а стабилизирующая рука на его боку возбудила что-то еще более плотское. Энтони принял и потребовал сразу, уступая каждому бессловесному желанию и нахлынув с лихорадочной настойчивостью на большее. Локи никогда не был желанным так явно и оценен так страстно. Но Энтони все еще был смертным. В конце концов, потребность мидгардцев в дыхании заставила его отстраниться, чтобы сделать вдох, оставив Локи прокладывать ртом дорожку из поцелуев вдоль шеи мужчины. Стон, который издал его Энтони, был почти похотливым, он был таким пылким. — Боже мой, да. Прямо здесь, — выдавил Энтони, беспомощно царапая пальцами плечи Локи. — Не смей останавливаться, придурок. Остановиться никогда не приходило ему в голову. Вместо этого Локи сосредоточился на том, чтобы оставить аккуратную линию синяков на шее Энтони. Угол был неудобным, и Энтони, возможно, слишком грубо дернул его за волосы в ответ, но Локи не мог не быть удовлетворен физическим проявлением своей привязанности к этому человеку. Это была не та метка, которой кто-либо когда-либо гордился, но Энтони самодовольно улыбнулся, когда Локи закончил. — Вернись сюда, — потребовал его смертный, когда бог попытался отступить. — Я еще не закончил целовать тебя. Итак, Локи целовал его, и целовал, и целовал. Он целовал своего Энтони, пока генератор, который задел его сейд, не был починен. Потоп света и звука возвестил о напоминании, что они окружены толпой невольных врагов. С большой неохотой Локи вернул свой гламур. Это было нелогично, но прикосновение к его смертному, как Томас, ощущалось неудовлетворительным после того, как он испытал близость без гламура. Было что-то успокаивающее в ощущении мозолистой кожи Энтони, прижимающейся к, казалось бы, незапятнанной плоти на ладони Томаса. Локи обнаружил, что тоскует по непристойному пылу прямого контакта. Колесо обозрения возобновило свой круг, но Локи не мог вынести отказа от этой с трудом достигнутой близости. Его пальцы шарили по ткани, волосам и плоти, пока пальцы Энтони в свою очередь отражали его действия. Он хотел – нуждался – большего. Ему никогда не будет достаточно. Щетина прислонилась к раковине его уха. — Я думаю, ты должен отвезти меня домой сейчас, — прохрипел Энтони. Это добило его. Минуты, оставшиеся до того, как они смогли сойти с колеса обозрения, тянулись мучительно медленно. Несмотря на свое заклинание сокрытия, Локи не будет иметь оправданий, если поддастся своим более похотливым желаниям перед множеством семей, путешествующих по парку. Больше всего он жаждал телепортировать Энтони в их спальню в Башне или даже прижать мужчину к ближайшей стене. Судя по стальной хватке вокруг его талии, он очень сомневался, что его смертный будет возражать. Но он дал Гарольду обещание. А если говорить точнее, он ждал Энтони Старка более тысячелетия. Конечно, он мог бы отложить дегустацию каждого дюйма кожи мужчины на тот ничтожный час, который потребуется, чтобы вернуться в пентхаус. Что ж, возможно, более реалистичной целью было выдержать ожидание прибытия Гарольда. К счастью, Гарольд превзошел все ожидания по расторопности. Их машина была первой, припаркованной у обочины. Учитывая, что очередь петляла за угол и исчезала из виду, Гарольд, должно быть, прибыл чрезвычайно преждевременно. Обычно Локи мог бы найти некоторое утешение в широкой улыбке, которой Гарольд одарил их, когда они скользнули на заднее сиденье, но двигатель даже не был запущен. — Добрый вечер, Гарольд, — выдавил Локи, стараясь оказать почтение, которого заслуживал его друг, даже когда на его бедро давил груз в виде Энтони. — Мы очень ценим, что ты так быстро нас вызволил. Гарольд поправил зеркало заднего вида. Локи не мог не заметить, что ключ еще не приблизился к зажиганию. — Вам было весело? В новостях не было никаких сообщений о появлении Железного человека. — Это был опыт, который стоит повторить, — Тупые ногти Энтони начали впиваться в его плоть. — Я думаю, что мы оба хотим удалиться на вечер. В другом контексте Локи подозревал, что искренний смех Гарольда не показался бы ему резким. — Устали, да? — Каким-то образом ключ продолжал томиться в кулаке мужчины. — Я помню, как в последний раз ходил в Диснейленд. Это было просто убийственно. В тот раз.. — Хэппи, если ты не заведешь эту машину, мы сделаем так, чтобы вуайеристское ручное порно выглядело безобидным. К счастью, вспышка Энтони, похоже, скорее ошеломила, чем расстроила Гарольда. Звук заводящегося двигателя входил в пятерку самых успокаивающих звуков существования Локи. — Мы катались на колесе обозрения, — пояснил бог. Его пальцы прижали запястье Энтони к своей грудной клетке. Судя по усилиям Энтони соединить их конечности вместе, его смертный не был против перемещения его руки. — Это был более стимулирующий опыт, чем любой из нас ожидал. Гарольд весело рассмеялся, смех осветил его и без того мальчишеское лицо. Однако, надо отдать ему должное, он все же выехал на скоростную полосу, как только они достигли межштатной автомагистрали. — Я понимаю, как это может вызвать искры, — признал Гарольд, когда его смех утих. — Я когда-нибудь рассказывал вам о том, как я водил Эбигейл Тернер на ярмарку? Вот это был хороший день. Если бы кто-нибудь попросил Локи рассказать сагу об Эбигейл Тернер, он не смог бы рассказать ни единой детали ее приключения с Гарольдом Хоганом, который уже достиг половой зрелости. По правде говоря, бог едва ли осознавал что-либо, кроме биения сильного сердца у него на плече и обжигающего жара влажной ладони на колене. К тому времени, как они добрались до особняка, Локи держался за свое терпение всеми иссякающими силами. Машина определенно воняла моторным маслом и лесным орехом, и источник этого запаха зарылся в каждый его резкий изгиб. Локи долго гордился своим непоколебимым самообладанием, но Энтони Старк бросил вызов его последним резервам. По правде говоря, он не желал ничего, кроме как поглотить своего смертного здесь и сейчас, наплевав на нынешнюю компанию. Где-то он нашел в себе силы проявить последнюю любезность. — Надеюсь, мы не слишком тебя побеспокоили, Гарольд, — Локи отодвинул руку Энтони, которая дергала за ручку дверь машины. — Я думаю, что мы находились в парке дольше, чем ты ожидал. — Эй, я просто рад, что ты держал меня в курсе, — Гарольд повернулся на своем месте, чтобы посмотреть на них, по-видимому, не обеспокоенный видом Энтони, устроившимся в кольце рук Локи. — Спасибо, что позволил мне делать свою работу. Локи наклонил голову. — Мы постараемся держать тебя в курсе в будущем, — Последние остатки его сейда зашевелились, когда он приготовился сбросить чары и одновременно произнести последнее заклинание. — Я должен попросить тебя не тревожиться. Глаза Гарольда загорелись все более знакомым, но не менее загадочным светом. — Будешь использовать магию? Энтони прекратил корчить безмолвную гримасу. — Подожди, магия? Резкое сжатие его руки временно остановило поток слов, зарождающихся в горле Энтони. — Спокойной ночи, Гарольд. Снятие гламура выделило ему достаточно сейда, чтобы телепортировать их прямо в их спальню. Это был риск. На мгновение Гарольд вполне мог мельком увидеть его настоящее лицо, но Локи обнаружил, что этот факт смог вызвать лишь самую ничтожную толику беспокойства. Возможно, это было наивно, но после сегодняшнего дня он полностью верил, что Гарольд не выдаст его. Энтони пошатнулся; без поддерживающей руки Локи он мог бы упасть. По личному опыту Локи знал, что его любимый способ мгновенного перемещения требует некоторой корректировки. Как только его смертный, казалось, стабилизировался, Локи подвел его к краю кровати. Энтони буквально плюхнулся на матрас и продолжил смотреть на Локи расширенными зрачками. — Это была телепортация? Мы что, только что телепортировались? Черт возьми, мы телепортировались, не так ли? — Как только я сбросил гламур, перенести нас на такое короткое расстояние стало вполне в моих силах, — Бог наклонился, чтобы получше рассмотреть лицо Энтони, но тут же его мощные ноги обхватили его талию. — Ты, кажется, довольно.. воодушевлен этой перспективой, — заметил Локи с веселым смехом, когда Энтони заставил его неловко упасть. — Я только что стал первым человеком, испытавшим телепортацию. Видимо, это очень возбуждает, — Ловкие пальцы нашли резинку на конце его косы. — Ты доверял Хэппи, Ло, — сказал Энтони, теперь тише. — Ты показал ему свою магию. — После нашей встречи со славой я посчитал благоразумным держать его в курсе наших планов, — Ногти Энтони впились в его волосы, распутывая простую косу, переплетающую гладкие локоны. — Гарольд – мой друг, Энтони. Я знаю, что он меня не предаст. Теперь Энтони поглаживал нижнюю часть его черепа, вызывая тайную дрожь. — Я знаю это. Я просто не знал, что ты это знаешь. — Он поклонник «Звездных войн». Самые основные особенности моего существования восхищают его, — сказал Локи с лишь отчасти напускной бравадой. — Ты действительно хочешь обсудить Гарольда Хогана прямо сейчас? — Ни капельки, — Мозолистый большой палец коснулся губ Локи. — Я хочу увидеть твой следующий трюк. Очевидно, даже этого пустякового признания Локи было достаточно, чтобы растворить все оставшиеся остатки колебаний. На протяжении столетий он запоминал обширный объем информации об удовольствии. Он знал, что если он покрутит языком вот здесь, надавит пальцами вот здесь, повернет колено именно так, Энтони кончит. Соответственно, поток звуков – вздохи, стоны, скулеж – прошел через губы его смертного беспрепятственно. Локи жаждал большего. Он хотел услышать, как Энтони кричит его имя. Его пальцы нашли подол рубашки Энтони и пространство изуродованной кожи под ней. Ноги, обхватившие его талию, в свою очередь напряглись, побуждая его приподнять хлопок, пока он не увидит жуткую синеву дугового реактора. Несмотря на свое растущее нетерпение, Локи остановился, чтобы осмотреть гнездо шрамов, окружающих устройство. Любопытно, что даже малейшее прикосновение вызвало рефлекторное движение бедер Энтони. Изобретатель наблюдал за ним – наблюдал за ним широко раскрытыми глазами с почти благоговейным взглядом, пока Локи целовал рифленую поверхность дугового реактора. Из глубины груди Энтони вырвался неистовый стон, когда пульсирующая выпуклость прижалась к животу Локи. Локи недолго думая облизнул кожу, прилегающую к реактору, поддевая ее зубами и посасывая. Все тело Энтони с наслаждением сжалось в ответ. Количество сейда, которое сохранил Локи, было ничтожно малым, недостаточным даже для самых элементарных заклинаний левитации, но вид дугового реактора побудил его магию к желанию участия. Локи задумался на мгновение, прежде чем высвободить капли сейда, томящиеся в его ядре. Не было никакой попытки изящества; его сейд хлынул по коже Энтони, движимый императивом воссоединения с эквивалентом магии Мидгарда. Энтони взвыл. Его пятки почти болезненно врезались в позвоночник Локи, когда Энтони выгибался и извивался, сухожилия сжимались, когда он напрягался и тянулся вверх, вверх, вверх. Ни Локи, ни его сейд не смягчились. Он облизывал и сосал его кожу сильнее, когда жар, давящий на его живот, начал распространяться, сосал, пока стоны Энтони не превратились в хриплые крики. После неопределенной вечности его смертный осел на матрас. Одна из его рук неконтролируемо сжимала простынь, а грудь вздымалась от глубоких вздохов. От блеска пота на его коже до пятна влаги в паху, Энтони был самым непристойно прекрасным зрелищем существования Локи. — Блядь, дорогой. Что это было? Локи перекатился на бок и украдкой поправил тяжесть между своих ног. — Кажется, тебе это понравилось. — Да, но ты почти не прикасался ко мне, — Рука легла на его колотящееся сердце. — Я не кончал так в штаны с тех пор, как был подростком. Локи мог только издавать самые формальные мычания в ответ. Обычно его собственное возбуждение легко забывалось во время полового акта, особенно при отсутствии намеренной стимуляции. По какой-то причине он не мог убедить свое тело утихнуть. Пульсацию между ног становилось все труднее игнорировать. — Эй, а ты? — кончики пальцев Энтони начали бродить по его груди, вызывая заметную дрожь. — Теперь твоя очередь. Обычно Локи мог бы жеманно пофлиртовать и удалиться в ванную, пока его проблема не утихнет. Его собственное удовольствие никогда не было приоритетом, и раскрытие его физических реакций редко приводило к настоящему удовлетворению. Но это был его Энтони, которому он обещал никогда не лгать. — Это пройдет, — признал Локи. — Сегодня ты в приоритете, кяресте. Вместо того, чтобы отговорить, как он намеревался, его слова, казалось, даровали Энтони своего рода второе дыхание. Локи моргнул, и Энтони оказался на коленях между его ногами. С распухшими губами, расширенными зрачками и выражением, колеблющимся где-то между алчным и сладострастным, Энтони прижал Локи к кровати взглядом, более сильным, чем любая физическая сила. — Ну, если это так, то я хочу, чтобы тебе было хорошо, — прохрипел Энтони голосом, который действительно дрожал. — Могу ли я? Локи подавил инстинктивный отказ. — Я не против всего, что ты хочешь. Влажные губы легко, как перышко, коснулись кончика его носа. — Ты хочешь, чтобы я это сделал, Ло? Унижение, иррациональное, но неоспоримое, нахлынуло на него. На кончике его языка вертелся целый конгломерат лжи, но каким-то образом простая истина победила. — Да, Энтони, — прошептал он. — Я хочу, чтобы ты сделал это. Уязвимость от признания заставила его дрожать изнутри и снаружи, но он знал, что Энтони никогда не осудит его за слабость. Локи томился через ритмичные выдохи, выходящие из его рта. В какой-то момент его глаза закрылись, и он не смог набраться смелости, чтобы подсмотреть. — Ты должен сказать мне, если я сделаю что-то, чего ты не хочешь, — Пальцы на его боку слегка надавили. — Я не хочу причинять тебе боль. Безрадостный смех сорвался с его губ. — Ты не можешь причинить мне боль. — Локи, — Палец безжалостно ткнул в одну из ямочек на его щеке. — Ты же знаешь, что это неправда. Пообещай, что скажешь мне. — Ладно. Я обещаю, но.. Энтони набросился на него, целуя и заглушая остаток протестов. Ясность угасала, но Локи смутно осознавал, как блуждающие руки пересекают постоянно расширяющуюся полоску видимой кожи вдоль его талии. На кратчайшие секунды бог проявил беспокойство по поводу шрамов на бедрах, несомненного свидетельства прошлого использования, но Энтони погладил его обнаженную кожу, ни разу не останавливаясь. Как только его рубашка оказалась снятой, Локи тут же забыл, как вообще думать. Сначала Энтони отзеркалил его собственную тактику. Он задержался на груди Локи, затем двинулся вдоль ключицы к соскам. Плоть там онемела, стала бесчувственной после бесконечных ожогов и пыток. Тем не менее, Энтони каким-то образом умудрился вызвать некое подобие ощущений, достаточных, чтобы вызвать стон из его рта. По-видимому, осознав его скрытое желание, Энтони двинулся дальше достаточно быстро, проложив неторопливый след вдоль его ребер, который не был ни приятным, ни неприятным. На самом деле, сочетания пылкого всасывания и поглаживания кожи было почти достаточно, чтобы вызвать смех, пока Энтони не обнаружил начало тепла чуть выше пупка Локи. Прежде чем он смог его остановить, с его губ сорвался всхлип, который Локи едва узнал как свой собственный. Энтони улыбнулся ему в кожу, начал поднимать голову, и Локи не смог сдержаться. — Не останавливайся, — прошептал он, больше мольба, чем требование. Энтони продолжил. Он сосал сильнее, пока его действия не стали колебаться между болью и удовольствием. Локи быстро потерял контроль над своими конечностями. Это было хорошо. Так, так хорошо. Внезапный звон возвестил об ослаблении ремня и последующем расстегивании пуговицы на брюках. Каким-то образом Локи удалось раздвинуть веки достаточно сильно, чтобы увидеть молчаливый вопрос во взгляде Энтони, когда мужчина дергал свой пояс. Хотя разум Локи был затуманен скоплением желания, потребности и многого другого, он мог распознать первые намеки на беспокойство, напрягающее его мышцы. Он колебался всего мгновение. И Энтони заметил. Его руки отстранились, и его рот вернулся к успокоению и возбуждению Локи по очереди. Прошло мгновение, но Локи снова обнаружил себя потерянным в пучине ощущений и желаний. Его тело двигалось по собственной воле, чтобы придвинуться еще ближе. Он чувствовал себя горячим, разогретым до самой сути, но жаркие кольца в его животе, казалось, кипели без возможности выхода. Локи хотел всего, но даже это казалось слишком недостаточным. — Милый, мне нужно, чтобы ты сказал мне, все ли в порядке, — пробормотал его смертный, уткнувшись в выпирающую косточку на его бедре. Формировать мысли было невозможно, не говоря уже о словах. — Что? — выдавил он после нескольких безмолвных попыток. — Почему ты остановился? — Я не остановился, — нежный большой палец провел по выступающей кости, разглаживая изрезанную кожу. — Я просто думал о том, чтобы попробовать тебя, — последовало прямое признание. — Все нормально? Это не слишком? Потребовалось время, чтобы расшифровать смысл слов Энтони, не потому, что Локи не мог понять оборот речи – он перевел десятки эротических романов, в конце концов, – а потому, что эти слова никогда не были адресованы ему. Стремительный ужас вызвал внезапное сокращение всех его мышц, несмотря на все его усилия остаться бесстрастным. — Пожалуйста, не чувствуй себя обязанным делать это, Энтони, — Отвращение окрасило голос Локи, несмотря на его слабую попытку проявить апатию. — Я наслаждался тем, что ты делал раньше, — сказал он, теперь более жалобно. — Мне это не нужно. Энтони резко приподня, его выпученные глаза сузились почти до щелей. — Я не чувствую себя обязанным. Я хочу это сделать. Жар в его животе начал смешиваться с чувствами, как новыми, так и знакомыми. Локи обхватил лицо руками, отчаянная попытка закрыться. Все, что ему было нужно, это мгновение, всего лишь одно мгновение, чтобы вернуть себе контроль и направить капризы Энтони в более приемлемое русло. Но Энтони не позволил ему собраться. Он упорно дергал Локи за локоть, пока у бога не осталось иного выбора, кроме как сдаться его пристальному взгляду. — Эй, что за задумчивое лицо? — Губы, целующие костяшки пальцев заставили Локи снова зажмуриться. — Скажи мне, о чем ты думаешь, Ло. Пожалуйста? Локи знал, прежде чем открыл рот, как отреагирует Энтони. Он понимал, что нормы Асгарда были не только архаичными, но и варварскими для прогрессирующих слоев общества Мидгарда. На определенном уровне он осознавал, что его предпочтения не были ни постыдными, ни унизительными. Он даже мог признать, что заслуживает любви от кого бы то ни было, наплевав на пол. Но не так-то просто было отречься от укоренившейся лжи, с которой все началось: что он был недостойным. Женственным. Эрги. — Только эрги подчиняются чему-то столь унизительному, — прошептал Локи. — Я не хотел бы, чтобы ты унижал себя таким образом. Энтони сначала просто смотрел на него, очевидно, не понимая, что происходит, учитывая его спокойные черты лица. Затем его ноздри начали раздуваться все шире и шире, пока он не стал очень похож на мидгардского быка в разгаре ярости. — Ты хочешь сказать мне, — сказал Энтони таким тихим голосом, что его можно было сравнить только с рычанием, — что эрги – единственные, кому позволено сосать член в Асгарде? Рационально Локи понимал, что гнев Энтони был направлен на нормы, которые позволили тому первому человеку загнать его в угол в бане, на сборище безликих людей, которые взяли его без заботы, на орды Читаури, которые использовали его, пока от него ничего не осталось. Тем не менее, он жаждал возвращения легких улыбок, пылкого смеха и искренних экспериментов. Он должен был опозориться заранее, а не позволить Энтони так интимно заглянуть в руины его переживаний. — Ты злишься на меня? — услышал Локи свой голос где-то вдалеке. Его зрение начало темнеть по краям, но он изо всех сил старался оставаться в настоящем. — За что? — Пальцы появились на его подбородке, а затем на лбу. — Локи, милый, я не сержусь на тебя. Я имею в виду, что ты никак не остановишь меня от убийства – заключения в самой темной темнице на вечность – Пирата Пэтчи, если он посмеет показаться на нашей свадьбе, но мы можем поговорить об этом в другой раз. Локи попытался улыбнуться, несмотря на тлеющее что-то, усиливающее жар в его животе. Вместо этого его губы скривились в чудовищном рычании. — Я ненавижу это, Энтони. Пальцы Энтони терпеливо и нежно гладили края его челюсти. — Ненавидишь что? — Оральный секс, — Он прижал ладони к лицу, чтобы не видеть морщин, углубляющихся вдоль бровей Энтони. — Сосать член. Я ненавижу это. Я презираю ощущение этого в моем горле, и я ненавижу вкус спермы во рту. В этом нет никакого смысла, кроме доминирования, унижения и наказания, — Чернота продолжала задерживаться на краях его зрения, а статические помехи сохранялись на нечетком, но устойчивом уровне в его ушах. Несмотря на это, Локи чувствовал себя достаточно присутствующим, чтобы выразить словами ярость, которая опоясывала его до самых пор. — Я не хочу делать это с тобой, Энтони. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя ничтожеством из-за ошибочного желания. Локи смутно ощущал прерывистое дыхание на кончике подбородка. Он слышал, как матрас неровно скрипел в такт смещению их общего веса, чувствовал прикосновение мокрых губ к самой мясистой части своего плеча, видел неукротимую привязанность в кольцах радужки, окружающих широкие зрачки его партнера. Энтони еще не заговорил, но Локи уже чувствовал воодушевление от одного его присутствия. — Я никогда раньше этого не пробовал. Инстинктивное отрицание повисло на языке Локи. Энтони не был эрги, и Локи был так рад этому факту. Для Энтони секс не был синонимом падения на колени в темном углу или падения на живот на незнакомые простыни. Он приравнивал секс к желанию, удовольствию и близости, и именно поэтому Локи нужно было обуздать это непостижимое желание осквернения, прежде чем оно могло бы расцвести в предательскую потребность. Но Энтони звучал так горестно. Это было достаточно озадачивающе, чтобы остановить его протесты. — Все всегда предполагают, понимаешь? — Энтони положил подбородок на грудь Локи, глаза его светились неразборчивым чувством. — Они предполагают, что я натурал. Они предполагают, что я хочу быть сверху. Они предполагают, что я не буду сосать. Столько слов пенилось в его животе, нарастало в груди и клокотало в горле, но ни одно из них не было тем, что было нужно Энтони. Наоборот, его молчание, казалось, ослабляло напряжение, напрягающее плечи его смертного. — Обадайя запретил это, — Энтони горько рассмеялся, и морщины на его лице стали глубже. — Спать со случайным парнем было достаточно плохо. Я не мог быть пассивом в добавок ко всему. Локи дрожащими пальцами убрал непослушный локон со лба мужчины. — Ты хочешь быть им? Улыбка Энтони была хрупкой, но в то же время какой-то резкой. — То, чего я хочу, это ты, Локи. Все, чего я хочу, это быть тем, кто заставит тебя улыбаться каждую минуту каждого дня до конца наших жизней, — Его губы слегка растянулись, приближаясь к той тягучести, которую обожал Локи. — Хотя послать Асгарду гигантское «иди на хуй» и сделать тебе лучший минет в твоей жизни одним махом – это не совсем непривлекательно. Он заставил это звучать так просто, как будто добровольное унижение было не только разумным, но и желанным. Локи горячо желал, чтобы это действительно было так просто – прямое удовлетворение плотского желания, а не унизительная уступка, обреченная на обиду. С Энтони, смотрящим на него так уверенно, возможно, он мог бы обманывать себя достаточно долго, чтобы сделать этот опыт терпимым для них обоих. — Это вряд ли будет сложным, — услышал Локи свой голос, дрожащий от напускного хвастовства, искренней решимости и неоспоримой привязанности. — Я никогда не испытывал ничего подобного. — Что? Минет? — Локи не ожидал насмешек, на самом деле, но он также не ожидал и обжигающего тепла, которое превратило глаза Энтони в расплавленный шоколад. — Превосходно. Тогда ты не узнаешь, отстой ли я. Что-то глубоко внутри него начало дрожать, пока Энтони продолжал смотреть на него с нежностью, которая никогда не ослабевала. По правде говоря, легкие, как перышко, прикосновения к его коже были почти большим, чем Локи мог вынести. Всю свою жизнь он жаждал любого внимания, неважно, насколько сильно это его губило. Каким-то образом ему удалось заманить в ловушку человека, который любил его сильнее, чем он когда-либо мог заслужить. Локи смерил своего Энтони самым серьезным взглядом. — Фелляция требует значительной степени сосания. К его чести, Энтони предпринял отважную попытку сохранить невозмутимое выражение. Его усилия длились примерно три секунды, прежде чем он рухнул во всех смыслах этого слова. Несмотря на поток театральных вздохов, на лице, прижавшемся к изгибу шеи Локи, была липкая улыбка — Поздравляю, Ло, — раздалось приглушенное ворчание. — Тебе удалось выйти на новый уровень мудачества, обсуждая семантику сосания члена. Губы Локи беспомощно изогнулись вверх. — Насколько я помню, повышение уровня – это желаемое достижение. — Да, ну, ты вкладываешь все свои очки навыков в свое мастерство сарказма, — Осторожные пальцы провели по его скальпу. — Тебе стоит подумать о том, чтобы распределить их немного шире. Может быть, инвестируй одно или два в то, чтобы не быть придурком. Они ухмыльнулись друг другу, это были несокрушимые улыбки с ямочками и деснами, которые растянули их рты до предела. Через мгновение Энтони наклонился, пока каждый их выдох не смешался воедино. — Локи, ты буквально подарил мне самый удивительный день в моей жизни, — Его губы неконтролируемо задрожали, но непостижимая дрожь в глубине души Локи немного ослабла. — Я хочу в ответ сделать тебе что-нибудь приятное, но если минет тебе не поможет, то мне это неинтересно, ладно? Единственное, чего я хочу, – чтобы тебе было хорошо. Что-то в нем – последние остатки сомнений, осторожности и страха – разбилось вдребезги. Локи ожидал оцепенения вслед за этим, того самого оцепенения, которое заставляло его веками безблагодарно гоняться за Тором, которое поддерживало последние остатки его воли в подземельях Читаури, которое мотивировало его строить планы ради неуловимой свободы, пока он был заточен в Асгарде. Но дерзкое, нежное, липкое, все, что расцвело в результате его ломки, ощущалось ужасно похожим на надежду. Надежду в виде Энтони. Он потянулся пальцами, отражающими внутреннюю силу, и провел по морщинам, обрамляющим брови его смертного. — Ты скажешь мне, если я причиню тебе боль, — твердо заявил он. — Даже самую малость, Энтони. Галерея скорбных впадин под кончиками его пальцев начала смягчаться, уступая место знакомым морщинам. — Ты никогда не причинишь мне боль, милый. Уверенность в словах Энтони успокоила любые оставшиеся опасения. Никакая сила в Мидгарде не могла бы остановить появление двух ямочек на его щеках. — Не намеренно, но.. — Ты согласен? — Энтони буквально излучал бурю чувств, ни одно из которых Локи не мог однозначно идентифицировать. В совокупности он подозревал, что дрожь в голосе его смертного означала скорее волнение, чем какие-то более рациональные сомнения. — С условиями.. Сила рук, сжимающих его ребра сильнее любых тисков, была более чем достаточной, чтобы у него перехватило дыхание. Щетинки терлись о линии имитации дугового реактора на его груди, когда его Энтони притянул его к себе невыносимо близко. — Я сделаю это для тебя, Ло. Вот увидишь. Локи постепенно расслабился. — Я беспокоюсь о тебе, Энтони. Не о себе. Губы Энтони начали скользить ниже, прокладывая извилистую дорожку к поясу. — Ну, если ты волнуешься обо мне, а я волнуюсь о тебе, то это уравнивает нас, верно? Влага оказалась на его бедре, а затем последовали всасывающие движения и ногти, которые навсегда вплавились в его плоть. Локи лениво задумался, стоит ли ему больше беспокоиться о том, что Энтони, похоже, полон решимости заменить каждый испорченный дюйм кожи на пурпурные отметины собственного производства. С другой стороны, это было слишком хорошо, чтобы тратить много времени на размышления. Один палец скользнул под его пояс и замер в безмолвном вопросе. Локи вдохнул. Вдох и выдох. Пять секунд на вдох и пять на выдох. Энтони продолжил ласку на его бедре, как будто ничего не случилось. После нескольких циклов палец начал двигаться вперед и назад, скользя все более широкими дугами прямо под джинсовой тканью. Локи потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы отвлечься от начинающейся рефлекторной паники. Но в конце концов хаотичный трепет его сердца успокоился, пока не стал напоминать ровный – хотя и несколько ускоренный — темп. Инстинкт направил его руки к гладким локонам, падающим на лоб его смертного. Нежные зубы, казалось, были полны решимости попробовать каждый дюйм его покрытой синяками кожи. На этот раз пуговица его джинсов расстегнулась полностью, а вскоре за ней последовала и молния. Энтони взглянул на него, его рот распух и покрылся слюной. Каким-то образом, даже с почерневшими зрачками, закрывающими почти всю радужку в его глазах, Энтони все еще был способен искать беззвучного разрешения. Локи больше не будет насмехаться над фильмами, которые изображали похоть как дикую и неудержимую. Здесь и сейчас не было ничего, чего бы он хотел больше, чем капитулировать перед Энтони Старком во всех отношениях. Энтони снова наклонился, прижался ртом к центру набухающей выпуклости под боксерами. Это должно было быть смешно, но бедра Локи тут же дернулись вверх в поисках большего количества этого обжигающего жара. Его глаза затрепетали, когда гортанный звук прорвался из глубин его горла. Не было слов ни на одном языке, чтобы описать, как хорошо это ощущалось. Жар отступил на один неприятный миг. — Продолжай смотреть на меня, милый, — хрипло сказал Энтони. Каким-то образом богу это удалось, несмотря на то, что его ресницы склеивались. Веки самого Энтони были полуприкрыты. Его рот находился в одном дразнящем дюйме от смягчающего давление прикосновения к паху Локи. — Вот так, — похвалил Энтони, прежде чем любезно вернуться к своим действиям между ног Локи. Локи не мог оставаться на месте. Он извивался, корчился и брыкался, несмотря на все усилия, которые он прилагал для того, чтобы удержать самообладание, и Энтони ничего не сделал, чтобы остановить его. Вместо этого мужчина воспользовался его отвлечением, чтобы снять с Локи одежду. Его ремень приземлился где-то рядом с матрасом, а его штаны оказались наброшенными на стул рядом с кроватью. Локи не стал беспокоиться о том, чтобы отслеживать траекторию своих носков, но он был вполне уверен, что Энтони бросил их в сторону ванной. Энтони прижался губами к сморщенному шраму на внутренней стороне бедра Локи. Богу потребовалась вся сила воли, чтобы сжать простыни между пальцами, а не унизить себя чем-то более смущающим. Например, чтобы не запереть лицо Энтони между своих ног. По правде говоря, это действительно начинало звучать как отличная идея. — Ты все еще со мной, Ло? Настоящий вой вырвался из его опухших голосовых связок. — Хватит останавливаться, — выдавил он. Это должно было быть жалко. Вот он, более тысячи лет от роду, потерянный в ощущениях, которые должны были быть по крайней мере знакомыми. Его тело, казалось, инстинктивно понимало, как выразить голод, нарастающий ниже его живота, что было удачей, потому что Локи не имел об этом ни малейшего понятия. Все, что он знал, это то, что каждая его часть от сердца до члена ощущалась мучительно возбужденной. Он облегченно вздохнул, когда его боксеры были сняты. Он ожидал, что поток холодного воздуха немного смягчит жар, который продолжал нарастать, нарастать и нарастать, но внезапный стон Энтони свел на нет все шансы на это. Поскольку Энтони останавливался всякий раз, когда Локи осмеливался моргнуть дольше секунды, бог воочию наблюдал приток неоспоримого удивления, настигающего ослабевающее выражение его лица Энтони. На мгновение разум Локи отказался понимать. Его пенис, к счастью, ничем не отличался от любого другого по стандартам Мидгарда. Это была одна из немногих его частей, которая вышла из Санктуарии относительно невредимой. Читаури наслаждались тем, что делали его соучастником его собственной деградации, вынуждая его тело реагировать физически и стыдя его всеми мыслимыми способами впоследствии. Они сохранили его целым для этой цели. Но Локи не стал бы думать об этом, потому что это было совсем другое. Читаури никогда бы не осквернили себя, прикоснувшись к нему так интимно, и то, как смотрел Энтони, не оставило у него никаких сомнений в том, что мужчина собирался его изнасиловать. Сладко, как это было в его обыкновении, но все же изнасиловать. Локи так сильно этого хотел. Больше всего на свете он хотел наслаждаться тем, что его беззаветно желает единственный человек во всей вселенной, который его любит. К счастью, на этот раз Энтони не стал спрашивать разрешения. Вместо этого он потянулся пальцами, которые дрожали, не колеблясь, и обхватил ими основание члена Локи. Толчок, из-за которого пальцы Энтони сжались еще сильнее, казалось, удивил их обоих. Сквозь дымку разврата Локи промелькнула капля опасения. — Холодно, — выпалил Энтони. В его глазах появился озорной блеск, который Локи, возможно, оценил бы в любом другом контексте. — Как-то так.. — Если ты назовешь мой член эскимо, Энтони Старк, я непременно ударю тебя самой твердой подушкой на этой кровати. — Я бы никогда не оскорбил ЛоЛо Младшего таким образом, — Энтони ворковал. Ворковал прямо в головку члена Локи без малейшей заботы. Несомненно, этот момент будет считаться одним из самых сюрреалистичных за всю историю существования Локи. — Он заслуживает всех комплиментов, — продолжал его смертный, пока каждая его глупая черта морщилась от неопровержимого ликования. — Хотя, ради точности, может быть, мне следует называть его Большим ЛоЛо. Как ты думаешь? Локи прижал ладони к глазам, пока перед его глазами не начал материализоваться калейдоскоп цветов. — Я на самом деле ненавижу тебя прямо сейчас. Влажный выдох пронзил чувствительную кожу над пальцами Энтони. — Нет, ты любишь. Ты любишь меня. — Я могу назвать тебя идиотом по крайней мере на пятидесяти языках, — сообщил ему Локи из-под ладоней, закрывающих его лицо. — Это не было отрицанием. Локи открыл рот, намереваясь выплеснуть самые едкие оскорбления. Вместо этого что-то горячее и влажное прочертило пылающую дорожку по всей длине его члена от основания до головки, и он тут же забыл, как думать. Все, что он знал, это то, что его пальцы ног сгибались почти болезненно, а его рот, должно быть, был непристойно раскрыт. Часть его боялась, что поток воспоминаний заглушит это необычайное удовольствие, но он никогда не чувствовал ничего подобного. Ощущение не вызывало никаких воспоминаний о времени, проведенном в Пустоте или в Асгарде. Единственное, что он мог постичь, было то, насколько хорошо это ощущалось. — Энтони, — прошептал он дрожащим голосом. — Энтони. — Смотри на меня, милый, — напомнил ему смертный между движениями языка. Он звучал самодовольно, но Локи не мог его за это осуждать. Каким-то образом Локи удалось открыть глаза, но даже вид этого человека, которого он любил, торжествующе расположившегося между его ног, был почти слишком. Он давно уже потерял контроль над своим ртом, но поток звуков, вырывающихся из его губ, был более чем непристойным. Несмотря на это, Локи не предпринял ни единой попытки остановить их. Подход Энтони к сосанию члена болезненно напоминал его методологию во всем остальном. Он экспериментировал во всем, от расположения языка до движений пальцев. Бомбардировка ощущениями не давала возможности адаптироваться, но это тоже было хорошо. В прошлом акклиматизация к осквернению его тела порождала инстинктивную отстраненность. Больше всего Локи хотел оставаться в настоящем. Локи не мог вспомнить, когда его пальцы снова обосновались на голове Энтони. Его ноги раздвинулись, недвусмысленное приглашение, которое было бы унизительным для любого другого. Хуже того, от корней волос до кончиков пальцев ног его тело поддалось откровенной дрожи. Он обнаружил, что его нисколько не волнует развращенность всего этого. По правде говоря, было совершенно невозможно беспокоиться о чем-либо, когда губы Энтони сомкнулись вокруг головки его члена. Каждый его мускул напрягся, и звук, который вырвался из-под его несуществующего контроля, действительно должен был смущать. Казалось, его поглощает миниатюрная печь, излучающая самый изысканный жар, какой только можно себе представить. Локи было тепло. Нет, он чувствовал себя разгоряченным, перегретым до глубины души своим бурлящим сейдом. И тут Энтони закашлялся. Прежде чем Локи успел собраться с силами для беспокойства, он отстранился и начал кашлять. Это было достаточно драматично, чтобы дымка, затмевающая все чувства Локи, немного рассеялась. Как только его разум понял, что глаза Энтони слезятся в такт его непрерывному бормотанию, Локи приподнялся на локтях и потянулся.. Энтони оттолкнул его, размахивая рукой. Любопытно, что даже после того, как мужчина отдышался, его щеки оставались ярко-алого цвета. Если бы Локи не знал его лучше, он мог бы интерпретировать это как румянец. Конечно, это был Энтони Старк, король спальни и бесстыдства. Конечно, такого рода сантименты не могли повлиять на него, особенно когда дело касалось секса. — В порно кажется, что глубокий минет – это легко, — пробормотал Энтони. Теперь уже нельзя было не заметить робость его тона, а румянец на его щеках только усиливался. По правде говоря, его оцепенение было очаровательным, но Локи достаточно раз оказывался по ту сторону этих ситуаций, чтобы сочувствовать ему. — Это требует практики, — предложил он, что побудило Энтони с надеждой взглянуть на него, его щеки все еще были залиты очаровательным румянцем. — Я был бы не против попробовать это снова в будущем, если ты хочешь отточить свои навыки. — В ближайшем будущем? — льстил Энтони. Потому что Энтони Старк никогда не упускал возможности воспользоваться предложением. — Даже завтра, — заверил его Локи. Он убрал выбившуюся прядь волос со лба мужчины. — Ты молодец, Энтони. Не нужно смущаться. Энтони невероятно покраснел от его слов, но его глаза сверкнули от предательского удовольствия. — В порно тоже не показывают все эти слюни, — Скривившись, он провел голым предплечьем по подбородку. — Это не может выглядеть сексуально. Это был один из самых чувственных визуальных образов за все существование Локи. Однако, если бы он рассказал об этом своему Энтони, не было бы конца ликованию мужчины, а пульсирующая потребность в его паху становилась все более настойчивой. Он остановился на безобидной насмешке. — Думай об этом как о смазке, — Пальцы, которыми он провел по подбородку Энтони, должны были подчеркнуть его пренебрежительный тон, но вместо этого они задержались на поразительно теплых щеках его партнера. — Это было достаточно приятно. Энтони решительно нагло приподнял бровь. — Только приятно, да? — Ты бы предпочел услышать, что это был самый эротичный опыт в моей жизни? Это была правда, покрытая слоями сарказма. У него не было сомнений, что Энтони мог видеть его позу насквозь – липкая ухмылка, которую мужчина направил на него, была слишком яркой, чтобы предполагать что-то еще. — Определенно, — промурлыкал Энтони. Ухмыляясь, Энтони снова навис над Локи. После мгновения, безусловно, комичной улыбки, он продолжил мучительно медленно скользить к горящему эпицентру, выступающему между ног Локи. С каждым трепещущим движением губ по длинным плоскостям его кожи Локи дрожал все сильнее и сильнее. Не было смысла даже пытаться скрыть последствия действий Энтони. Его тело поддалось открытой зависимости. — Я надеюсь, что ты не собираешься затягивать это надолго, — услышал Локи свой голос наименее наглым тоном, который он когда-либо мог выдать. — Жестокие репрессии – одна из моих специальностей. — Если ты думаешь, что эта угроза действительно отпугнет меня, ты очень, очень ошибаешься, милый, — Энтони теперь мелодично смеялся, выражая совершенно неподдельное удовольствие. Его нос трепетал у нижней части члена Локи с каждой вибрацией. — Я собираюсь попробовать еще раз, — заявил он, как только его смех стих. — Не стесняйся давать мне указания. Энтони был более осторожен на этот раз. Он начал постепенно, беря только один дюйм за раз, осторожно ощущая свои пределы. Локи наблюдал, зажатый между нарастающим вторжением тепла и сладострастным выпячиванием щек Энтони, когда он начал осторожное покачивание. На один долгий момент Локи собрал достаточно осознания, чтобы изумиться – изумиться всем благословениям, которых он никогда не заслуживал. А затем Энтони завел его слишком далеко. Его смертный резко отстранился, хотя и недостаточно, чтобы полностью оторваться. Последовавшее за этим прикосновение зубов к его чувствительной плоти заставило Локи вздрогнуть. В остальном он проявил относительный стоицизм. Он не заставит Энтони почувствовать себя ничтожным, застенчивым или недостойным, даже на кратчайшую секунду. — Медленно, — предостерег Локи. Он положил пальцы на висок Энтони, поддерживая, а не принуждая. — Сосредоточься на поиске ритма. Ты можешь использовать свою руку для всего, что не можешь взять. Неудивительно, что Энтони быстро учился. Как только он обуздал свою амбициозность, Энтони сосредоточился на технике. Сочетание всасывания и маневров языком было почти за пределами того, что Локи мог вынести. Тем не менее, отсрочка собственного удовлетворения была навыком, который он отточил давно, который Локи не колеблясь использовал, как только он заметил скрытое наслаждение в глазах Энтони. Вероятно, выпуклость на джинсах Энтони не должна была его удивлять. Тот факт, что мужчина стонал в такт каждому толчку, можно было бы списать на актерскую игру, но это была игра, которая выходила далеко за рамки его навыков. Были и другие признаки удовольствия – отсутствие коричневой радужки за зрачками Энтони, красный румянец, растекающийся по шее Энтони, а также то, что Энтони поправлял брюки каждые несколько секунд. В целом, невозможно было отрицать, что Энтони это нравилось. Локи не мог этого понять, но он будет способствовать самоудовлетворению Энтони так долго, как это возможно. По общему признанию, эта убежденность колебалась с каждым движением рта Энтони, и постоянное массирование основания его члена только усложняло ситуацию, но Локи был скандинавским богом, а не ангелом Мидгарда. Честно говоря, десять минут – это вполне приличный срок, чтобы вытерпеть такое обращение. Он чувствовал, как оно нарастает, обжигающее давление, которое должно было быть ему знакомо. Конечно, для Локи оргазм всегда был непреднамеренным, случайным везением. Это великолепное чувство растущего удовольствия не было чем-то, что он когда-либо испытывал, но оно уже опьяняло. — Энтони, — простонал он, предостерегая, что побудило изобретателя лишь взять глубже. — Энтони, я не могу, — снова попытался он. Как-то он сумел собраться с мыслями, чтобы потянуть за кончики волос своего смертного. — Энтони. Энтони втянул щеки. Мир побелел. … … … Звук был первым, что вернулось. А именно, характерная комбинация вздохов, которая завершилась тревожным хрипом. Одно это не могло убедить Локи открыть глаза. Но постоянное попадание влаги на его обнаженную кожу побудило его к анализу происходящего. Он взглянул сквозь ресницы и обнаружил, что над головой находятся разбрызгиватели. Вдалеке он слышал, как в ванной на полную катушку работают краны. Когда он сосредоточился, даже звук кухонной раковины был различим. Все как-то сошлось, но Локи был слишком истощен, чтобы даже начать расшифровывать полученную информацию. Вместо этого он нащупал Энтони, нависающего над ним – все еще идиотски хихикающего между судорожными вдохами — и дернул, пока мужчина не рухнул на его влажное тело. — Эта импровизированная душевая довольно приятна, — заметил Энтони сдавленным тоном, который Локи отказывался обдумывать. — Мы там довольно сильно набедокурили. — ДЖАРВИС позаботится об этом, — отмахнулся Локи. Он не стал утруждать себя тем, чтобы снова открыть глаза. — Ношение штанов не может быть для тебя приятным. — Ну, ты не ошибаешься, — добродушно признал Энтони. — Я на сто восемнадцать процентов уверен, что твой сейд испортил мой рефрактерный период. Несмотря на его беспочвенное обвинение, Энтони прижался ближе. Нога обхватила икру Локи, а рука прижалась к центру его позвоночника. Энтони был самым тяжелым и самым надежным из одеял. Даже йоте паники не удалось пробиться сквозь блаженную дымку Локи. — Я думаю, что тебе будет удобнее, если ты снимешь штаны, — предложил бог. Он уткнулся носом в изгиб челюсти Энтони и шумно вдохнул. — Я понимаю, что засохшая сперма в нижнем белье может быть довольно неприятной. Локи был уверен, что последующая тишина означала скорее обдумывание, чем нежелание. Его пресыщенное тело давало ему достаточно терпения, чтобы ждать. Послышался шепот возле раковины его уха. — Ты уверен, милый? — Я уверен, Энтони, — Его рука скользнула вниз, нашла слияние их соответствующих энергий в груди его смертного. — Я твой, кяресте. Мое тело, мой разум, мой сейд – все, чем я являюсь, принадлежит тебе. Ты должен это знать. И без того незначительное расстояние между ними сошло на нет, когда Энтони тщательно прижался к нему. — Я тоже твой, ты знаешь. Мое тело, мой разум, мои технологии – все это твое, Ло, — Энтони снова рассмеялся, теперь уже мрачно. — Ты для меня как бы все, милый. Улыбка Локи была такой широкой, что становилось больно. Он попытался скрыть углубляющиеся ямочки на его щеках. — Тогда я не понимаю, почему ты все еще полураздет. — Думаю, с этим не поспоришь. Не было никакой утонченности в снятии одежды Энтони. Он просто бросил все – включая свои грязные трусы – в мокрую кучу на их комоде. Для сравнения, тщательная забота была проявлена, когда он аккуратно подоткнул одеяло вокруг их тел, и прижался своим мягким пахом к боку Локи. Каким-то образом, эта близость без ожиданий казалась даже более интимной, чем секс. Непрерывный гул дугового реактора был самой успокаивающей из колыбельных. В сочетании с туманом, исходящим от разбрызгивателей, и ровным гулом труб над головой, Локи начал дрейфовать на грани сна. Вероятно, ему следовало ожидать остроты. Тот факт, что Энтони удалось продержаться больше нескольких мгновений, не поддавшись какой-то безрассудной шутке, сам по себе был достижением. — Хорошо, что я последние несколько недель баловал тебя фруктами, да? К сожалению, ненасытное любопытство было одним из его многочисленных недостатков. — Прости? — Твоя сперма, — пояснил Энтони. — Она имела привкус цитрусовых. Я этого не ожидал. Локи молча размышлял о том, что бы спрятать лицо под несколько подушек. — Еда не влияет на вкус спермы, Энтони. — Это повлияло на вкус твоей спермы, Локи, — Энтони заправил мокрый локон за ухо бога. — Я собираюсь добавить ананас в наш список покупок на этой неделе. Это на самом деле прозвучало довольно мило. — Мне нравится ананас. Сосредоточиться становилось все труднее. Локи чувствовал тепло, безопасность, любовь. Не было никакой рациональной причины бороться за бодрствование, когда его смертный защищал его со всех сторон, а дуговой реактор защищал то, что осталось от его сейда. Ничто не могло причинить ему боль. Ничто не могло его коснуться. Его Энтони защитит его. — Теперь ты можешь отдохнуть, милый, — прошептал Энтони. — Все будет хорошо.