Fix you

После публичного раскрытия Mischief One воцарился хаос. Склонность Энтони к привлечению внимания породила множество импровизированных рекламных снимков, документирующих их отлет с крыши многоквартирного дома Локи и прибывающих к гейзеру Old Faithful в Йеллоустоуне. В результате видео и фотографии Mark Forty-Tri и Mischief One находились во всех новостях в Мидгарде в течение нескольких дней после их дебюта. От сплетен и до точных новостей ходили неистовые слухи о личности Томаса. В то время как Вирджиния подтвердила в очень кратком публичном заявлении, что у Тони Старка есть парень, появление нового костюма добавило слой за слоем осложнений. Ведущие новостей предсказывали объявление нового Мстителя. Таблоиды сетовали на отсутствие публичных объявлений с момента их первого взрывного появления. Интернет требовал публичного раскрытия имени Томаса. Вирджиния не была рада ни одному из этих событий. Но даже в этом случае ее сильный гнев померк в сравнении с гневом Гарольда. Локи долгое время считал добродушного, нежного Гарольда своим другом. Когда рядом был «Томас», Гарольд часто оправдывал свое прозвище чрезмерной добротой и, казалось бы, невозмутимым терпением. Хотя Локи время от времени замечал в этом человеке намеки на гнев, они часто были направлены на Энтони, и даже тогда они принимали форму неопределенной пассивной агрессии. Он никогда не видел Гарольда в ярости. С момента их прибытия в особняк Энтони в Малибу Локи был настороже. Раздавленные пивные банки валялись на вертолетной площадке, а сам Гарольд развалился на садовых стульях около центра платформы. После их приземления Гарольд бесцеремонно открыл новую банку и поднял руку в явно насмешливом тосте. Совокупность этих факторов нарисовала смертельную картину, которую Энтони каким-то образом умудрился пропустить. — Итак, вы просто спонтанно решили совершить экскурсию по самым популярным национальным паркам в Соединенных Штатах? — спросил Гарольд непринужденно, прежде чем продемонстрировать свою способность осушить содержимое своего напитка, не останавливаясь. — Без вашей охраны? Энтони быстро вышел из костюма, липкая улыбка осветила все его идиотские черты. — Извини, Хэппи, но это было потрясающе. Томми не мог насытиться гейзерами, и там было стадо бизонов.. — Я еще не добрался до Томаса, — прервал его Гарольд самым смертоносным шепотом. — Он следующий. Последующий рев угрожал ценности его барабанных перепонок, несмотря на предусмотрительность Локи, который остался в безопасности в Mischief One. К счастью, у него был союзник в лице ДЖАРВИСА, который милостиво отключил аудио в костюме, но он подозревал, что Энтони, возможно, не так повезло с ПЯТНИЦЕЙ. К концу саги Гарольда на обмякшем лице Энтони блестели капли слюны. Позже той ночью изобретатель оплакивал свою ужасную боевую рану – багровый синяк размером с мидгардский пенни слева от дугового реактора, очевидно, результат энергичных ударов. Как только устрашающий фиолетовый цвет лица Гарольда немного отступил, мужчина установил строгую изоляцию. Сначала им запретили выходить за пределы верхнего этажа и ограничили доступ в комнаты с окнами, пока периметр не будет защищен. Даже после того, как были проверены разнообразные средства защиты особняка, их привилегии не вышли за пределы этой территории. Непрекращающаяся ярость Гарольда, которая проявилась в потоке энергично сформулированных обновлений по электронной почте, удерживала их в пределах особняка в течение следующей недели. Локи провел это время, заново узнавая, что значит выглядеть, звучать и дышать как он сам. Несмотря на свои более смертные ограничения, его тело сохранило части стойкости асов и йотунов. Всего через неделю регулярных и сытных приемов пищи его отражение начало напоминать его прежнее «я». Он был уверен, что его кости стали менее выраженными, и казалось, что его глаза утратили свои впалые, трупные черты. Его выздоровление, несомненно, подпитывалось Энтони. В течение первых нескольких дней их пребывания его смертный ликовал. Клубника таилась в каждом углу. Духовка была постоянно заполнена выпечкой и крахмалом. Излишне говорить, что новизна этого быстро сошла на нет. После краткой конфронтации Энтони согласился проводить несколько часов в день, находясь в своей мастерской, пока Локи посвящал время своим обязанностям переводчика. В этом он обнаружил неожиданное удовлетворение. Будучи вторым принцем Асгарда, он тратил непомерное количество времени на планирование боевых маневров, развлечение сановников и сопровождение Тора в его многочисленных битвах. Несмотря на эти обязанности, его величайшей радостью было обучение во всех его формах. Он посвятил бесчисленные часы, изучая запретные тексты в библиотеке, вытягивая истории большие и маленькие из иностранных путешественников, проходивших через Большой зал, и скрываясь в тенях в надежде выведать секреты у проходящих сплетников. Он жаждал информации больше всего на свете. Его должность переводчика в Stark Industries сочетала в себе все его самые большие удовольствия. Это была его работа – учиться. Его связь с Энтони дала ему базовые знания о науке Мидгарда, но теперь его занятие было сосредоточено на понимании мельчайших деталей технологий его смертного. Локи относился к своим обязанностям очень серьезно. — Когда ты собираешься сделать перерыв? — спросил его Энтони в сотый раз с тех пор, как они проснулись и начали есть. — Прошла целая вечность. — Я читаю всего лишь час, Энтони, — сказал Локи, выуживая виноградину из фруктового салата перед ним. — Ты целый час читал о C++ в субботу, Локи, — заныл Энтони, схватив чернику с самого края миски. Локи был достаточно любезен, чтобы сделать вид, что не заметил кражи его еды. Даже пропитанные сахаром, размокшие хлопья его партнера выглядели явно неаппетитно. — Мои коллеги сообщили мне, что эта конкретная книга обязательна к прочтению, — снова объяснил бог. — Они наняли меня по рекомендации Вирджинии. Я не позволю своему невежеству бросить на нее тень. Энтони вздохнул, но снова опустился в кресло, стянув еще один фрукт – на этот раз медвяную росу. Локи вернулся к главе о высказываниях и выражениях. Несколько блаженных мгновений Энтони удалось развлечь себя изданием Angry Birds с Мстителями, а Локи смог читать беспрепятственно. Но затем нога Энтони начала трястись. Локи демонстративно перевернул страницу, но было невозможно сосредоточиться на тонкостях такой сложной темы, когда его партнер так явно жаждал его внимания. Он успел написать еще один абзац, прежде чем поражение пришло в форме непрекращающегося ерзания на табурете напротив. Локи положил книгу на стойку с глубоким – и, надо признать, полу притворным – вздохом. — Ты о чем-то думаешь, кяресте? К чести Энтони, он выглядел несколько раскаявшимся. Его беспокойные конечности замерли, а пальцы потерли затылок, демонстрируя явную робость. Локи попытался смягчить свои вечно суровые черты в некое подобие ободряющей улыбки. — Я просто подумал, что, может быть, мы могли бы провести день вместе, — печально сказал Энтони. А затем, когда Локи невозмутимо приподнял бровь, — сегодня суббота. Локи глубоко и неоднократно осознал святость субботы в начале их знакомства. Как царство, Асгард поощрял кутежи и пиры по малейшему поводу, но посвящать два дня подряд праздности без причины было беспрецедентной практикой во всех остальных Девяти Царствах. Праздность никогда не была в природе Локи.. но черты лица Энтони выстраивались в определенное надутое выражение. Правда, Локи тоже хотел провести свободное время со своим смертным. Никогда в своих самых смелых фантазиях он не ожидал, что будет продолжать быть желанным, нужным и любимым после раскрытия своего настоящего имени. В то же время он мог признать, что переход от Томми Уокера к Локи Сильвертонгу не был легким для них обоих. Конечно, Локи был сверх чувствителен ко всему, но, похоже, в прикосновениях Энтони появилась новая нерешительность. Большинство их контактов были скорее мягкими, чем жесткими, скорее дружескими, чем интимными, скорее краткими, чем затяжными. Энтони часто отдавал предпочтение нежности с Томми, но никогда не до такой степени. Итак, хотя Локи знал, что его Энтони принял его, его смертный не знал этого тела. По правде говоря, проведя почти два года в теле Томаса, Локи тоже этого не сделал. Бог бросил оценивающий взгляд на ничтожный прогресс, которого он добился в «Основах C++». — Полагаю, я мог бы продолжить сегодня вечером.. — Да. Да, да, да, — Энтони вскочил со стула и обхватил щеки Локи ладонями. Его губы начали прокладывать беспорядочную дорожку по лицу Локи под аккомпанемент противных чмокающих звуков. — Я запланировал нам лучший день. Вот увидишь. Очевидно, их первой остановкой была мастерская Энтони. Локи никогда не заходил в это священное место, ни в Башне, ни здесь, в Малибу, но он время от времени строил теории о том, как выглядело святилище Энтони. Он представлял себе избыток роботизированных помощников, хаотично разбросанные детали и множество проектов на разных стадиях завершения. Основываясь на своей смертной неприязни к уборке, он правильно предвидел пустые коробки из-под еды на вынос, которые засоряли помещение. Локи не ожидал такого количества машин, заполняющих ограниченное свободное пространство. — Чёрт возьми. Боты должны были убираться здесь, — Энтони проскочил мимо него и схватил наполовину полный мусорный мешок. — Отвернись на минутку. Я ещё не готов. Локи закатил глаза. — Энтони, я уже видел.. — Локи, отвернись, — Инженер бросился обратно к Локи и схватил его за локоть. — Я скажу тебе, как только все будет готово. Локи фыркнул, но позволил человеку толкать себя. Он бы никогда даже не допустил мысли о такой уязвимости, если бы за его спиной был кто-то еще, но он доверял Энтони и ДЖАРВИСУ, которые предупредили бы его о любой опасности. Несколько мгновений до его ушей доносились только звуки шагов и неистовый шорох. Он лениво сосредоточился на сомнительном пятне – необычайно розовом и совершенно неопознанном – на полу рядом со входом. Когда ожидание продолжало затягиваться, он решил исследовать его дальше, чтобы облегчить скуку. Но его внутренние размышления были прерваны серией грохота позади него. — Нет, Ю, — прошипел Энтони. — Ты сможешь представиться после того, как мы закончим с мусором. Жужжащий звук. Что-то хрупкое упало справа от Локи. — Прекрати, Баттерфингерс. Если ты устроишь истерику, это не ускорит дело. Следующий хруст был ужасно похож на звук алюминиевой банки, продавливаемой бескомпромиссным колесом. Он также был очень близко, казалось, прямо позади него. — Ю. Ю, нет, оставьте его в покое.. Что-то ударило Локи сзади по коленям. Он споткнулся и спохватился, прежде чем наступить на загадочное пятно, но тут же снова почувствовал то же давление, хотя и с меньшей силой. Неуклюжий вес коснулся его макушки. — Ю! Тащи свою задницу сюда, пока я не превратил тебя в шикарную мусорку для общественного колледжа. Внезапный лязг справа был единственным предупреждением Локи, прежде чем что-то еще врезалось в его бок. Только столетия практики выносливости во время спарринга удержали его в вертикальном положении, когда камера появилась перед его лицом. — Баттерфингерс, возвращайся на свою станцию, — приказал Энтони. Поспешность шагов возвестила о том, что Энтони ринулся к нему, но теперь, когда первоначальный шок прошел, Локи почувствовал только любопытство. Камера перед его лицом почти дрожала, а клешня робота позади него настойчиво дергала его за воротник. По правде говоря, Локи в основном находил их усилия умилительными. — Привет, Баттерфингерс Старк, — сказал Локи, заставив камеру прижаться к его лицу. Тихо смеясь, он вытянул подбородок, пока объектив не оказался на изгибе его шеи. — Я очень рад познакомиться с тобой. Вторая волна рывков за воротник заставила Локи повернуться к роботу позади него. — Приветствую, Ю Старк. Ты такой обаятельный, не правда ли? Непрекращающееся давление на его ноги ослабло, когда громоздкий робот щёлкнул клешней перед глазами Локи с проявлением его сомнительных талантов. Смех вырвался из уст Локи при проявлении неподдельного рвения. Очевидно, когда дело доходило до целеустремленного упорства, все отпрыски Энтони пошли в отца. Он осторожно положил пальцы на мониторы двух ботов, вызвав двойное жужжание. Энтони остановился в нескольких футах от него. — Они никогда так себя не ведут, — прошептал его смертный, когда Локи удалось на мгновение отвлечь его внимание. — Ты им нравишься. — Я надеюсь на это, — Локи хотел сказать это высокомерным тоном, но это прозвучало слишком застенчиво для этого. — Я понимаю, что важно произвести хорошее впечатление на детей своего партнера. — Я.. да, я полагаю, что это так, — Энтони подошел ближе. Выражение его лица было мягким, мучительно мягким. — Обычно они прячутся, когда я привожу кого-то нового в свою мастерскую. Баттерфингерс настойчивее надавил на его бок, почти сбив его с ног, пока Локи не согласился похлопать по верхней части его камеры. — Я рад, что на этот раз они этого не сделали. Очевидно, они очень особенные. Локи, надо признать, был несколько предвзят. Он видел своими глазами, как большинство мидгардцев относились к ДЖАРВИСУ. Несмотря на всю его сложность, ИИ был в значительной степени второстепенным, даже для самых близких друзей Энтони. Они признавали его источником безграничной информации и бесконечной помощи, но не признавали яркую личность, скрывающуюся под поверхностью. Та же тенденция, по-видимому, распространялась и на трио роботов Энтони, все из которых явно демонстрировали любопытство, волнение и даже озорство. Локи обнаружил, что полон решимости бросить вызов норме. Это было его рациональное рассуждение. По правде говоря, Локи также мог чувствовать, как его сердце наполняется предательской сентиментальностью, когда роботы не так уж тонко соперничали за его внимание. Он им действительно нравился. Баттерфингерс и Ю стояли по обе стороны от него во время его комментируемого тура по мастерской. Они любезно перенаправили его внимание на несколько важных, но упущенных из виду особенностей в течение часа. Ю вложил ему в руки потрепанный теннисный мяч, почерневший от пятен смазки и потускневший от времени. Баттерфингерс познакомил его с ассортиментом крошечных, непарных винтов. Оба робота представили ему секретный запас конфискованных напитков, который датировался почти десятилетием. Содержимое было определенно.. липким. — Знаешь, Дубина – единственный бот, которого я взял с собой в Башню, — признался Энтони, убирая одинокий стул. Он был буквально завален горами бумаг, некоторые из которых пожелтели от времени. — Может, нам стоит взять с собой Баттерфингерса и Ю, когда мы вернемся домой. Думаю, им было скучно. Локи промычал что-то в знак согласия. Ю несколько минут пытался рассчитать силу, необходимую для захвата пряди его волос, а Баттерфингерс, казалось, был полон решимости запечатлеть каждый дюйм лица Локи с помощью своей камеры. На этот раз бог нашел внимание очаровательным, а не навязчивым, и Баттерфингерс воспользовался возможностью рассмотреть его зубы, когда он улыбнулся. Через мгновение Локи сжалился над Ю и предложил роботу конец своей косы на хранение. Энтони все еще наблюдал за ним, теперь с невыносимой, но все же насыщающей нежностью. Казалось, она только усилилась, когда Локи устроился в недавно откопанном кресле, заставив ботов подвигаться в поисках удобной позиции. Оба, по-видимому, были полны решимости положить свои конечности на колени Локи. — У меня что-то на лице? — спросил Локи с едва заметной небрежностью, когда его партнер продолжал пристально смотреть. Улыбка его смертного была странно дрожащей. — Нет. Что-то не так с моими глазами. Я не могу оторвать их от тебя. Еще один подкат, хотя и с самой слабой подачей. Локи сравнял его с землей, нахмурив брови самым скептическим образом, каким мог. — Ты такой сладкий, что у меня от тебя болят зубы, кяресте, — сухо сказал он. — Это была фраза для пикапа, — Улыбка Энтони превратилась в липкую ухмылку, которую так любил Локи. — Ты что, правда только что использовал фразу для пикапа с сарказмом? Бог обратил свой взор к потолку. Часть краски была неровной, очевидная попытка скрыть некачественную заплатку. — Я не имею ни малейшего представления о том, что ты имел в виду. — Это определенно была фраза для пикапа, — Энтони наклонился вперед, его взгляд загорелся все более знакомым озорством. — Я тебе говорил о том, какой ты потрясающий? Потому что это определенно так. Потрясающий. Локи фыркнул и откинулся на спинку кресла поудобнее, заставив свои роботизированные тени суетиться из-за незначительного изменения положения. — Кажется, ты сообщал мне об этом раз или два. Его приобретенная терпимость, казалось, заставила выражение лица Энтони принять одновременно пылкий и трепетный вид. — Ты когда-нибудь думаешь о будущем? — спросил его партнер, теперь едва слышно. Эта манипуляция была очевидной, слишком очевидной. Обман самого позорного обманщика требовал бессердечия и хитрости, а не рвения. Все инстинкты, которыми обладал Локи, побуждали его притворяться невежественным или поддаваться подозрениям. Но это был его Энтони. — Я обнаружил, что когда дело касается тебя, все бедствия, которые я предвидел, не материализуются, — Сглотнув, он потянулся вперед, только чтобы обнаружить, что Энтони уже делает то же самое. Их пальцы крепко сплелись. — В последнее время я сосредоточился только на том, чтобы наслаждаться каждым моментом. Энтони подполз ближе, сбрасывая протестующего Баттерфингерса с колен бога. — До того, как я встретил тебя, я был таким. Я жил настоящим, наплевав на последствия, — Потрескавшиеся губы трепетали у костяшек его пальцев. — Но в последнее время я гораздо больше думал о будущем, — Трепещущее дыхание. — Я думал о тебе, Локи. — Это звучит довольно зловеще, — заметил Локи со всей возможной беззаботностью. — Чёрт, не получается, — У Энтони дернулась челюсть. — Слушай, я вижу, что тебе больно, милый. Я не могу больше просто стоять и смотреть на это, — Мозолистые пальцы легчайшим нажатием потянули его за рукав, сдерживая рефлекторный протест Локи. — Пожалуйста, ты должен позволить мне помочь. Логика Энтони была достаточно проста, когда кончик пальца нащупал край манжеты на его запястье. Конечно, Энтони был достаточно внимателен, чтобы не только заметить, но и распознать его оковы. Энтони любил чинить вещи, но эти путы просто не поддавались вмешательству. Больше всего он боялся неминуемого опустошения Энтони, когда он это осознает. — Ты не сможешь повлиять на них, — предупредил Локи, даже согласившись на то, чтобы Энтони завладел его руками. — Только Всеотец может освободить меня. — Дорогой старый папа всегда говорил, что если я приложу все усилия, то, вероятно, смогу за день разобраться с путешествиями во времени, — сказал Энтони с лукавой усмешкой, которая не коснулась его глаз. — Магические оковы не могут быть такими уж сложными, верно? — Сложность тут ни при чем, — Локи поборол инстинктивную дрожь, пока Энтони деликатно закатывал левый рукав. — Они сделаны из уру, зачарованного самим Одином. Никакая сила в Мидгарде не может их сломать. Энтони промычал что-то в знак подтверждения, но было ясно, что предостережение Локи его не обескуражит. Мужчина уже снимал часы-перчатку с запястья, чтобы беспрепятственно рассмотреть замысловатые руны и металл. Крошечный колодец сейда, который Локи удалось накопить на прошлой неделе, дрогнул при виде этого зрелища, но внешне он каким-то образом сохранял относительную стойкость. — Уру, — повторил Энтони, склонив голову над толстой цепью. — Вот из чего сделан молот Тора, да? — В целом, да, — Горячее дыхание окутало кожу Локи, вызвав еще одну невольную дрожь. — Но уру по-разному чувствителен к магии. Сила и цель чар, которые его усиливают, влияют на его долговечность, — Ловкие пальцы, прослеживающие ряд обманчиво простых символов на оковах, начали понемногу дрожать. — Энтони, сила, необходимая для истощения такого могущественного мага, как я, огромна. Ты действительно ничего не можешь сделать. Тупые ногти теперь царапали края его оков, как будто Энтони намеревался голыми руками сорвать оковы Локи. — Ты этого не знаешь. — Но я знаю это, кяресте, — Через мгновение Локи ткнули кончики пальцев Энтони, пока его собственные не скользнули под них. — Только самые сильные из чародеев могут надеяться хотя бы ослабить такое заклинание. Твоя наука замечательна, но она не может отменить волю Всеотца. Вместо того чтобы отговорить его, мягкие заверения Локи, казалось, лишь провоцировало упрямую решимость. — Ты действительно думаешь, что я не смогу перехитрить викингскую версию Рипа Ван Винкля? Локи предпочел проигнорировать шутку, отдав предпочтение следам обиды, таящимся под ней. — Это не вопрос интеллекта, Энтони, — заверил он своего партнера. — Твой ум – поистине самый поразительный из тех, что я встречал за все века своего существования. Энтони улыбнулся самой пустой из улыбок, больше сверкнув зубами, чем обнажив десны. — Но ты не думаешь, что я могу это сделать. Ты не думаешь, что я могу освободить тебя. — Я сомневаюсь не в тебе, — Он сжал пальцы, держащие его собственные. — Несмотря на все сходства, моя магия и твоя наука – это не одно и то же. Технологии Мидгарда не могут надеяться повлиять на этот вид ограничения. Знакомая морщина пролегла между бровями Энтони. — Тор, когда пьян, становится настоящим Шекспиром. Я, наверное, понял около трети того, что он сказал на нашей последней вечеринке в честь Мстителей, но я почти уверен, что он сказал мне, что магия и наука эквивалентны. Несмотря на все усилия, Локи не мог не чувствовать себя уязвленным этим возражением. Рационально он понимал, что Энтони просто хватается за соломинку, но непреднамеренная оценка Тора по сравнению с собой его раздражала. — Я бы вряд ли назвал Тора экспертом в таких вопросах, — сказал он, не в силах сдержать угрюмый тон своего голоса. — Эй, нет, конечно, нет. Я знаю, что этот двойник Большого Лебовски на самом деле такой же идиот, — Дрожащий кончик пальца пробежался по его подбородку, пока Локи неохотно не встретился с жалобными карими глазами. — Слушай, ты прав, ладно? Обычная земная наука не сделает ничего против твоего ублюдка-отца, — Энтони наклонился вперед, пока их макушки не соприкоснулись. — Но ты не учитываешь мои технологии, милый. Я делаю невозможное каждый день. После столетий разочарований Локи научился ожидать худшего, и таким образом даже самые жалкие успехи превращались в громкие победы. Ни одна сила в Девяти Царствах не могла сломать уру, наполненный магией столь сильной, как у Всеотца. Это был факт. Тем не менее, хотя ему не было свойственно лелеять ложные надежды, он также не был способен отрицать каждую странную прихоть Энтони Старка, какой бы безрассудной она ни была. — Просто дай мне попробовать, — прошептал Энтони ему в губы. — Пожалуйста. Локи в последний раз попытался ослабить бессмысленное упорство своего партнера. — Это глупость, Энтони. Даже в полной силе я не мог надеяться разорвать эти оковы. — Тогда помоги мне, — Энтони прижался невозможно близко, пока каждый их выдох не слился воедино. — С моими технологиями и твоей магией нет ничего, что мы не смогли бы сделать. Мы можем спасти тебя вместе. Из них двоих Локи имел репутацию мастера слова, но он начинал верить, что его смертный был тем, у кого был дар к манипуляции. Как он мог сказать «нет», когда Энтони смотрел на него с нескрываемым пылом? Это ничего не меняло в тщетности их цели, но, возможно, не было вреда в попытке. Локи выдавил из себя некое подобие улыбки. — С чего бы ты хотел, чтобы мы начали? Ответ, по-видимому, был найден путем проведения обширного тестирования. В мастерской Энтони было множество инструментов, предназначенных для оценки всех мыслимых граней кандалов на его запястьях. Большинство процедур были не инвазивными и, надо признать, скучными. Различные инструменты – напильники, отмычки, сверла – оценивали прочность, и все они не оставляли даже царапины. Сканирующее оборудование требовало абсолютной и мучительной неподвижности в течение длительных периодов времени. Последними были попытки заморозки, плавления и коррозии, ни одна из которых не повлияла даже на поверхностный шпон его оков. Очевидно, магия и наука на самом деле были похожи в том смысле, что они не могли ожидать немедленных результатов. В течение нескольких часов ДЖАРВИС производил предварительные анализы и считывания с впечатляющей скоростью, и Энтони с рвением, граничащим с фиксацией, озвучивал их содержимое. По общему признанию, расширяющиеся познания Локи в области науки Мидгарда не распространялись на расшифровку исходных данных, и после нескольких неразборчивых и все более длинных объяснений он понял, что это было в лучшем случае непонятно для его уровня. Как только он убедился, что физическое тестирование на данный момент завершено, Локи нашел отвлечение. К счастью, боты были слишком рады предоставить ему такое развлечение, проведя ему расширенный обзор мастерской. Баттерфингерс был особенно заинтересован в том, чтобы познакомить его с мешаниной любительских фотографий, изображающих спящего Энтони и каждую мыслимую поверхность в мастерской. Со своей стороны, Ю галантно позволил Локи осмотреть его собственное сооружение из пивных банок в углу, отведенном для нагромождения галиматьи из алкогольных емкостей. Он не мог не чувствовать себя очарованным их выходками, даже когда его снисходительность привела к тому, что ком использованной жевательной резинки размером с бейсбольный мяч выпал прямо на его ничего не подозревающую ладонь. Однако в конце концов желудок Локи начал жаловаться серией все более громких урчаний. В то время как боты слишком охотно подкармливали его несвежими пакетами чипсов и прокисшими остатками размокших хлопьев, бог не мог не усомниться в конституции своего желудка, поглощая такую пищу. Конечно, четыре часа были достаточно долгими для Энтони, чтобы достичь приемлемого уровня прогресса. Его партнер, казалось, был полностью погружен в трехмерную проекцию оков, до такой степени, что не заметил, как Локи устроился на соседнем стуле. С этого ракурса Локи был предоставлен первоклассный вид на исключительную находчивость его недавно завербованных теней. С помощью лишь самой незначительной подсказки Ю извлек помятый огнетушитель, а камера Баттерфингерса, очевидно, была оснащена раздражающе яркой вспышкой. Энтони был беспомощен перед лицом их натиска. Последовавший за этим поток бурных ругательств и вопиющих оскорблений, несомненно, был высшей формой развлечения, которую мог предложить Мидгард. К сожалению, веселье Локи стало причиной мелких обид изобретателя. Теплое тело втиснулось между его ног, а контрастно нежные руки опустились на его бедра. — Похоже, мы нашли вдохновителя, — раздался игривый смешок ему в щеку. Намыленное лицо уткнулось ему в шею, вызвав респектабельный возглас – это был не визг – протеста. Несмотря на вторжение, Локи не мог перестать смеяться. — Энтони, нет, — протестовал он между беспомощными смешками. — Стоп. — Не было ни одного случая срабатывания огнетушителя – сколько дней, ДЖАРВИС? — Четыреста двенадцать, сэр. — Четыреста двенадцать дней, пока меня не облили мои любящие и невероятно преданные боты, — Холодный нос Энтони прижался к его уху. Последующий вопль Локи был вполне разумным. — Но каким-то образом в первый же день здесь ты умудрился превратить все наше перемирие в хаос. — Ну же, Энтони, — успокаивающе сказал Локи, хотя и извивался в бесплодной попытке освободиться. — Служить буквальным воплощением подношения богу – великая честь. Его смертный прижался еще ближе, пока Локи не почувствовал, как его сердце колотится сквозь слои ткани и пены. — Как, черт возьми, я умудрился влюбиться в самого большого придурка во всей вселенной? — Кажется, я припоминаю, что ты считал меня привлекательным, умным и забавным, — напомнил ему Локи, вызвав поток объятий, несмотря на все его попытки отвернуться. Несмотря на их общее несчастье, вмешательство ботов оказалось идеальным стимулом для побега из мастерской. Понятно, что Энтони попросил несколько минут, чтобы смыть пену с кожи, прежде чем они выйдут наружу. С момента их прибытия в Малибу Локи не решался даже приблизиться к окнам, чтобы не вызвать новую ярость Гарольда. Хотя перспектива солнечного света и свежего воздуха была более привлекательной, чем предложенный Энтони пикник на частном пляже. Локи был озадачен большинством обычаев Мидгарда. Он искренне не мог понять привлекательности просмотра многочасовых видео с новорожденными животными, следующими своим слабым инстинктам. По причинам, которые он даже не мог понять, праздничные торжества, казалось, были поводом надевать тематические костюмы. Необходимость публично делиться фотографиями еды была очевидным признаком статуса, которая имела меньше смысла, чем восхождение Тора на трон. Итак, Локи осознавал необъяснимые особенности Мидгарда, но количество вариантов пляжной одежды, разложенных на их кровати, само по себе было загадкой. Как и бывало у Энтони, оно было чрезмерным. Конечно, половину обширной коллекции можно было сразу же отбросить, поскольку Локи не желал выходить на улицу с Железным Человеком, обтягивающим его задницу или член, но в конечном итоге это мало могло облегчить его сомнения. Огромное количество шорт длиной до щиколотки предполагало, что Энтони осознавал свое отвращение к открытой одежде. Тем не менее, ДЖАРВИС сообщил ему, что в Малибу по-сезонному тепло, и как йотун Локи всегда испытывал трудности даже в относительно умеренном климате. Выход на улицу в более закрытой одежде, которую предоставил Энтони, практически гарантировал почти немедленный дискомфорт. Рационально Локи понимал, что это не испытание, что его не будут ругать за то, что он не смог интуитивно угадать истинные предпочтения Энтони. Он даже мог признать, что его смертный не оставит его, независимо от его выбора. Тем не менее, он не мог понять, как Энтони мог продолжать находить эту форму даже отдаленно желанной, когда он мельком увидел руины под ней. Хотя шрамы не были изначально нежелательными, они были результатом капитуляции и слабости, а не битвы. Они были не только уродливыми, но и постыдными. — Сэр не хотел причинять вам неудобства, мистер Уокер, — предложил ДЖАРВИС после того, как Локи задержался в дверях на несколько мгновений дольше, чем нужно. К счастью, в смежной ванной комнате все еще работал душ, и он слышал, как Энтони визжит под одну из своих любимых не мелодичных музыкальных композиций. — Вы можете остаться в своей нынешней одежде, если ни одна из покупок сэра вам не по душе. Локи неуверенно шагнул к кровати. — Во что будет одет Энтони? — В прошлом сэр предпочитал плавки-спидо, — объяснил ДЖАРВИС. Судя исключительно по ноткам огорчения в тоне ИИ, Локи понял, что «спидо» — это, должно быть, один из крошечных лоскутов ткани, спрятанный под остальными. — После встречи с Десятью кольцами сэр избегал ситуаций, которые позволили бы мне прояснить его нынешние предпочтения. Не нужно быть гением, чтобы читать между строк. Поглощенный этим предательским циклом сомнений и предчувствий, Локи забыл вспомнить о видимом страхе, который Энтони проявил, когда просто помогал ему купаться несколько месяцев назад. Поход на пляж мог вызвать похожую реакцию. Единственным объяснением было то, что Энтони решил выставить себя напоказ ради Локи, и это делало этот приступ смелости совершенно непростительным. Несмотря на его растущую убежденность, пальцы Локи дрожали, когда он надевал простые плавки и кружевную льняную рубашку. Было слишком соблазнительно скрыть слой рубцовой кожи, который не мог сделать незаметным тонкий материал. Энтони никогда не узнает, и это облегчило бы неизбежный приток ужаса – но нет. Даже если Энтони каким-то образом не смог понять логику его внезапной склонности к большому количеству слоев, Локи поклялся не скрывать ничего важного. Несомненно, Энтони счел бы испорченные остатки своего тела крайне важными. Дверь ванной распахнулась за его спиной, из нее вырвался пар и Энтони Старк. Знакомая улыбка, бесхитростная и липкая, озарила каждую складку на лице мужчины, когда он заметил Локи, стоящего у окна. — О, похоже, все сходится. Энтони уверенно вошел в его пространство, излучая нетерпение от прищуренных глаз до сверкающих зубов. Казалось, он не осознавал, что только полотенце, небрежно обернутое вокруг талии, отделяло его от полной наготы. Жутковатая синева дугового реактора, освещала их лица, когда теплый нос прижался к впадине между его ключицами. Локи знал это с самого начала, но, увидев Энтони сейчас, почти полностью обнаженного и, казалось бы, беззаботного, он понял, насколько он прекрасен под этим слоем высокомерной уверенности. Этот мужчина – этот замечательный, обаятельный, неотразимый мужчина – был его, несмотря на уродство, которое Локи представлял собой внутри и снаружи. Он мог смотреть, трогать и пробовать столько, сколько хотел, не боясь быть отвергнутым или подвергнутым репрессиям. Он осторожно прижался губами к капающим прядям волос под подбородком. Когда Энтони только пошевелился, по-видимому, с довольным вздохом, он потянулся увереннее, пока его пальцы не нашли ямочки-близнецы, обрамляющие нижнюю часть позвоночника его смертного. В свою очередь, ладонь Энтони без единого колебания легла на сердитые линии имитационного дугового реактора на груди Локи. — Я люблю тебя, Энтони Старк, — прошептал Локи. Слов было недостаточно и слишком много одновременно. Его сердце наполнилось драгоценными чувствами, подавляющими, но хрупкими. Одно неосторожное замечание могло разрушить все его надежды, но каким-то образом он не чувствовал ни капли беспокойства. Энтони никогда не причинит ему вреда, даже когда он выглядит так. — Конечно, это так, — последовал самодовольный ответ, но приток давления на бедра Локи был заметно пылким. — Не то чтобы я жаловался, но что вызвало это? — Ты, — честно сказал Локи. Хотя Энтони только что принял душ, следы запаха лесного ореха и машинного масла продолжали держаться на его коже. Локи сделал вдох через нос. — Я никогда не был так счастлив, Энтони, — признал он, хотя это признание заставило его содрогнуться до самых пор. На мгновение Энтони ничего не говорил, только моргнул, глядя на Локи, ничего не понимая, лицо застыло в выражении насмешливого восторга. А затем он рванулся вверх, впиваясь своими губами в губы Локи, его пальцы с трудом вцепились в складки косы бога. Нога прикоснулась к ноге Локи, и голая кожа вздыбилась, ощущая лоскутный шрам на его лодыжке. — Я тоже, — заявил Энтони между пьянящими действиями своего талантливого языка. — Я счастлив, чертовски счастлив, что ты со мной. Это было на самом деле хорошо. Дуэт их смешавшихся дыханий, пальцы, царапающие его спину, колено, зажатое между его ног – каким-то образом, все это было так хорошо. Стон, голодный и ужасающе распутный, вырвался из его горла, вызывая у Энтони ответный рык. Их поцелуй набирал обороты, превращаясь во что-то опьяняющее и страстное, трансформируясь в обещание большего. Локи колебался всего лишь мгновение. До Святилища, Пустоты и Него физическая близость иногда приводила к обрывкам удовольствия. По правде говоря, сам секс никогда не был тем, чего он по-настоящему желал. Скорее, он рассматривал свое тело как еще один инструмент манипуляции, способ заслужить кратковременное внимание или склонить поддержку на свою сторону. Иногда, особенно в те редкие моменты, когда его партнеры задерживались в его постели на второй раунд, он даже мог обмануть себя, чувствуя себя желанным. Никогда не было такого подобия физической близости, как будто Локи пожирали, как будто Локи был достоин, как будто Локи был не только достаточно хорош, но и неотразим. Это было ужасно, но он хотел большего. Он просто не знал как. Но Энтони сделал это. Его смертный умерил их неистовые ласки во что-то намеренно чувственное. Язык, извивающийся рядом с его собственным, замедлился, задавая темп, которому Локи мог не только следовать, но и соответствовать. Бедро между его ног надавило вверх. Забытое тепло начало сворачиваться в нем впервые за очень долгое время. — Все нормально? — сумел спросить Энтони, несмотря на ничтожно малое расстояние между их губами. — Да, — прошипел Локи, нащупывая затылок Энтони, чтобы притянуть его обратно. — Не останавливайся. Но его партнер колебался, и давление между его ног начало ослабевать. — Милый, ты дрожишь. Может, нам стоит.. — Нет, — Обычно, если бы не прилив гормонов и не тоска по этому неуловимому удовольствию, которое он всегда считал всего лишь фантазией, он, возможно, чувствовал бы себя униженным за проявление столь неприкрытого отчаяния. Но не здесь и не сейчас, не с Энтони. — Пожалуйста, кяресте, я знаю, что это ты. Я не боюсь. Энтони колебался еще мгновение, его губы блестели и опухли, зрачки превратились в большие пустоты. — Пообещай мне, что ты скажешь, если это будет слишком. Локи кивнул почти лихорадочно, его бедра опустились в поисках этого дразнящего трения. — Да. Да, Энтони, пожалуйста. Звук, вырвавшийся из горла Энтони, можно было сравнить только с рычанием. Внезапно он оказался везде одновременно – оставлял синяки на шее Локи, сплетал их пальцы вместе на его спине, а потом и на стекле окна, сильно надавливал на линию тепла ниже живота Локи. Это было абсолютно слишком, но в то же время этого определенно было недостаточно, и на самом деле это было как раз то, что нужно. Поток ободрения хлынул из уст Локи на языках живых и мертвых. Это было приятно. Он не знал, что что-то может быть настолько чертовски приятным. Энтони что-то сделал – повернул колено под другим углом, прижав его с идеальным давлением. Удовольствие лилось из Локи волной за волной, пока каждый его мускул сжимался, напрягался и растягивался. Его позвоночник выгибался; его руки сильно стучали по стеклу окна. Боли не было. Кто-то кричал, настойчиво, восторженно. Локи подумал, что это мог быть он. Его тело уязвимо обмякло после этого, подбородок опустился на плечо Энтони, трясущиеся пальцы нащупали дуговой реактор и ускоренное биение бесценного сердца рядом с ним. Помимо жара, прижатого к каждому дюйму его тела, ни одна мысль не пришла ему в голову. — Ты в порядке, — прошептал ему смертный в кожу. — Ты в безопасности, Локи. Я обещаю. — Я знаю, — пробормотал он, но Энтони начал настойчиво дергать его за волосы, пока Локи не согласился откинуться назад. Его зрение было размытым. — Я с тобой, Энтони. Ничто не может причинить мне боль. — Черт возьми, верно, — яростно прорычал Энтони. Влажные губы задрожали у его виска, и Локи не мог не расслабиться полностью, чем вызвал испуганное ворчание. — Эй, ты чертовски тяжелый, придурок, — раздался ожидаемый протест, даже когда устойчивая рука прижала Локи еще ближе. Бог позволил своей влажной щеке упасть на узловатое плечо. Он чувствовал тепло, почти слишком сильное тепло, но он не хотел отказываться от этого блаженства. Его ноги сомкнулись вокруг талии Энтони, вызвав, казалось бы, нежный смешок, когда его смертный крепко обнял его. Все эти столетия Локи томился под неопровержимой истиной, что его предназначение – быть взятым. Эрги должны были служить инструментами освобождения, а это означало, что любое подобие физического удовлетворения для него было случайностью. Он никогда ничего подобного не ощущал. Никто из его бывших партнеров никогда не искал его удовольствия больше, чем своего. — Нам стоит сделать это снова, — пробормотал Локи. Твердая рука прошлась по его позвоночнику. Ткань рубашки Локи была слишком тонкой, чтобы скрыть уродство на спине, но прямо сейчас он не беспокоился об этом. — У одного из нас есть эта штука, которая называется рефрактерный период, — проворчал Энтони, пока его губы трепетали у виска Локи. — И еще, я уже говорил, что мне сорок четыре, мать их? Завтра моя спина меня точно убьет. — Мои соболезнования тебе, — Локи спрятал улыбку на влажной от пота коже под подбородком Энтони. Он мог сочинять оды Энтони, возводить храмы, чтобы восславлять его многочисленные дарования, исповедовать свою вечную преданность с самой высокой точки на каждом континенте Мидгарда, но здесь и сейчас он остановился на простой истине. — Спасибо, Энтони, — прошептал он. Пальцы Энтони зарылись в его волосы, распутывая спутанные остатки косы. — За что, милый? За то, что рискнул с этим враждебным, потрепанным переводчиком несколько месяцев назад. За то, что преследовал Локи так сладко и терпеливо, несмотря на коварную спору, бурлящую в груди. За то, что принял его как Томаса, как Томми и как Локи без условий и оговорок. За то, что поверил в каждую его неправдоподобную правду и любил его несмотря ни на что. За то, что нежно, но яростно восхищался им и заставлял его чувствовать себя желанным. — За все, — решил он. — Я так благодарен, Энтони, за все, что ты мне дал. Реакция Энтони была совсем не такой, как он ожидал. Очевидно, он не заслужил настойчивых и нежных ласк, трепетных, но напористых поцелуев. Это ощущалось иначе, чем их предыдущие проявления привязанности, это была демонстрация преданности, а не прелюдия к чему-то большему. Руки Энтони обхватили его щеки. Локи никогда не придавал значения мидгардскому представлению о том, чтобы «заглядывать в чужую душу», но то, как Энтони сейчас его изучал – прилежно, внимательно, – заставило его передумать. — Ты заслуживаешь всего, Локи, — хрипло сказал его партнер. — Все, о чем я прошу, – это чтобы ты позволил мне доказывать тебе это каждый день. Было что-то еще, скрытая жалобность, которая удержала его от инстинктивного отказа. — Я не собираюсь покидать тебя. Энтони презрительно фыркнул, явно пытаясь сдержать свою первоначальную оскорбленную реакцию. — Ну, хорошо, — заявил он, — потому что ты застрял со мной, милый. Пауза. Челюсть Энтони начала дрожать в предвкушении неизбежной шутки, в то время как губы мужчины сжались. Что касается Локи, то его горло охватило колеблющееся, но все более знакомое желание – тоска по безобидной, но приятной шалости. — Ты реагируешь на необъяснимую настойчивость твоего полотенца или на непристойность спермы, покрывающей нашу одежду? — спросил Локи. Ему удалось сохранить достаточно сухой тон, несмотря на ухмылку, которую он попытался скрыть. Он позволил себе хихиканье, когда Энтони принялся с досадой сетовать на его выбор слов. Очевидно, Локи употребил слово «сперма». Как бывшего переводчика эротической литературы, Локи нельзя было винить за осведомленность. Даже самые элементарные уловки могут омолодить после стольких лет тщательного соблюдения правил. — Мне придется принять второй душ, — посетовал Энтони, когда им наконец удалось отстраниться. — Я хотел устроить наш пикник до того, как начнется прилив. — Какая трагедия, — иронично заметил бог. Тем не менее, без отвлечения на Энтони, его собственные шортики были довольно неприятны. К счастью, без постоянного поддержания формы Томаса Уокера, его сейду удалось относительно быстро восстановиться. Его крошечных накоплений в магическом ядре было более чем достаточно, чтобы избавиться от липкого источника его дискомфорта. — Подожди, это были твои фокусы? Локи вздохнул. — Никаких фокусов, Энтони. Энтони теперь ухмылялся, и Локи начинал сожалеть об относительной безобидности своей шутки. — Точно так же, как у тебя нет онлайн-переводчика? Он решительно отвернулся. — Я надеюсь, что тебе понравится душ. Я буду ждать тебя внизу. — Погоди-ка секунду. Ты ведь вернул всю свою дерзость, да? Локи спокойно направился к лестнице, несмотря на то, что за ним по пятам следовал смертный в полотенце. Сэндвич с индейкой мог бы утолить его голод, пока он ждал. Правда, панини с ветчиной тоже звучало заманчиво. — Ты ведь тоже приготовишь что-нибудь для меня, да? Особенно после того, как ты только что позволил себе облить меня огнетушителем? — Ты что-нибудь слышишь, ДЖАРВИС? — рассеянно спросил Локи, войдя на кухню. — Ничего важного, сэр. Кстати, не хотите ли вы, чтобы я включил ваш плейлист саундтреков к эпичному фильму на максимальной громкости? — Да ладно, Джей. И ты туда же. Локи начал осматривать их выбор хлеба. Вероятно, он мог бы сделать многоуровневый сэндвич из ветчины и индейки, поскольку их трапеза, очевидно, задержится. — Это отличное предложение, ДЖАРВИС. Пожалуйста. Ансамбль духовых, оркестра и ударных инструментов гремел из динамиков, заглушая нытье раздражителя, дергающего его за спину рубашки. Конечно, Локи мог бы быть щедрым богом при должном стимуле, и обещании клубничных кексов, испеченных самостоятельно. Закончив собирать свой сэндвич, он решил смягчиться. Его щедрость пробудила ненасытное любопытство Энтони относительно механики очищения, вызванной сейдом. По общему признанию, бог никогда не размышлял о том, где в конечном итоге оказывается «магически выброшенная сперма», но несколько предположений Энтони были в высшей степени занимательными. Новизна его заклинания послужила развлечением, достаточным для того, чтобы Локи успел съесть свой скудный сэндвич. После этого он обнаружил, что его смертный может привести себя в порядок всего за несколько коротких мгновений. За то время, что потребовалось принцу, чтобы навести порядок на кухне, Энтони успел сбегать в спальню и обратно. Локи тайком заметил, что выбранная его партнером одежда копирует его собственную, за исключением яркого шлема Железного человека на заднице Энтони. — Пляж? — спросил Энтони, держа в руках настоящую плетеную корзину. Он улыбнулся этой бесхитростной ухмылкой, той, которая гарантировала, что Локи исполнит любую его прихоть. Да, Локи потерял все, но каким-то образом он приобрел нечто лучшее в лице Энтони Старка: гения, миллиардера, бывшего плейбоя, филантропа и, безусловно, любви всей жизни Локи. Норны, он сделает все для этого человека. — Ладно. Показывай дорогу, мой кяресте.