Fix you

Энтони никогда не демонстрировал даже малейшей способности к пению в унисон, но его попытки напевать были более-менее терпимыми, если судить исключительно по энтузиазму. Конечно, человек как-то умудрялся даже напевать нестройно, но Локи в конце концов стал считать его попытки очаровательными, даже когда Энтони граничил между мучительно-грубым тембром и оглушительно-резким. Бесчисленное количество раз в прошлом бог пытался рано встать с их общей постели, но его убаюкивали спорные музыкальные таланты его партнера. Это утро не стало исключением. Локи проснулся от ощущения теплого тела под своим собственным и от тепла, которое излучал реактор под ухом. Рука гладила его волосы, очень нежно дергая за многочисленные спутавшиеся клубки. Рука вокруг его талии так крепко обхватила его, что он едва мог различить, где заканчивался он и начинался Энтони. Должно быть, он дал понять, что проснулся, потому что знакомые губы коснулись его виска, а пальцы в его волосах резко замерли. — Я не хотел тебя будить, милый, — прошептал Энтони. Его голос был достаточно громким, чтобы различить его за стоном холодильника, пробуждающегося к жизни. — Еще довольно рано. Звук где-то между вздохом и странным мурлыканьем слетел с губ Локи, пока он искал удобную впадинку, в которую можно было бы уткнуться. Соединение между ключицами Энтони показалось ему достаточно подходящим, и это заставило его партнера издать забавный короткий хихикающий звук. Локи снова дрейфовал. Однако в конце концов свет начал просачиваться сквозь крошечные щели в затемняющих шторах, которые Энтони установил несколько месяцев назад. Шаги стали чаще раздаваться на лестнице снаружи. Шум движения за окном перерос в нестройный гул. Обычно этого было бы достаточно, чтобы разбудить Локи. Но каким-то образом в объятиях Энтони внешний мир оставался далеким. Локи не обращал внимания на нежные пальцы, исследующие его обнаженные кости и цепляющиеся за спутанные волосы. Он не мог заставить себя беспокоиться о разглашении своих самых убийственных истин и о сохраняющейся неопределенности того, что это будет означать для его будущего. На мгновение Локи просто наслаждался чувством любви и взаимности. Пока на телефоне Энтони не заиграл Имперский марш. На максимальной громкости. Прямо ему в ухо. — Извини! — раздалось немедленное шипение, хотя звук трубы уже вывел бога из его минутного флирта с бесчувственностью. — Пеппер звонит мне. Я, наверное, забыл что-то подписать. Локи застонал, как от неожиданного симфонического натиска, так и от размахиваний руками своей живой подушки. Каждый инстинкт, которым он обладал, дрожал от перспективы пробуждения, боясь подтверждения того, что все это было сном – что Энтони не знал его настоящего имени и его облика аса, что Энтони осудил его так же, как и все остальные, что Энтони не мог любить монстра внутри него. — Ты очень много думаешь, — Тупой ноготь провел по раковине его уха. — Надеюсь о хорошем. Если бы Локи открыл глаза, это могло бы разрушить эту драгоценную иллюзию, где он был желанным, и нужным, и любимым без остатка. Он уткнулся лбом в дуговой реактор и изо всех сил пытался вернуться в сон. — Я надеялся, что мы сможем лениво провести этот день, — продолжил Энтони. — Как насчет завтрака в постель? Это звучало чудесно. Слишком чудесно. Подозрительно чудесно. — Я не хочу сосисок в тесте, — сказал Локи, не открывая глаза. — Или малиново-бананового йогурта. Ответный смех Энтони был нежным, почти слишком тихим, чтобы различить его за ритмичным топотом над их головами. — Блины? — догадался изобретатель, заправляя непослушную прядь спутанных волос за ухо Локи. — С яичницей? Живот бога заурчал при одной мысли о еде. Стресс последних нескольких дней нанес серьезный урон его аппетиту. Обычно он не мог позволить себе пропустить ни одного скудного приема пищи, не говоря уже о полноценных днях питания. Несмотря на возможность разбить этот блаженный сон, перспектива утолить голод была слишком заманчивой, чтобы отказаться. — Клубнику тоже, — попросил Локи, щурясь сквозь ресницы на слабое свечение дугового реактора под рубашкой Энтони. — И взбитые сливки. Смех Энтони теперь был менее робким, а его пальцы более уверенно гладили выступы позвоночника Локи. — Что-нибудь еще? Локи на мгновение сосредоточился на том, чтобы успокоить свое ускоряющееся дыхание. От голоса до прикосновений, все в Энтони казалось таким теплым, твердым и реальным. Конечно, если бы это была какая-то фантазия, превратившаяся в галлюцинацию, одно из его чувств обнаружило бы несоответствие. Вместо этого он мог чувствовать дыхание Энтони, касающееся его виска, пальцы Энтони, блуждающие по его коже, и ускоряющееся сердцебиение Энтони под его ладонью. Бог приготовился физически – сжав пальцы в мягком хлопке футболки его смертного – и мысленно – подготавливаясь к растворению этой драгоценной мечты. Хотя он ожидал, что это идеальное видение исчезнет у него на глазах, был самый малый, самый ничтожный, самый крохотный шанс, что это было реальностью. И если бы это было так, если бы Норны действительно соизволили благословить его после этих долгих столетий мучительной скорби, он не только умолял бы их о прощении, но и заверял бы, что будет доверять их бесконечной мудрости до конца своих дней. Сделав последний вдох, Локи поднял глаза. К морщинистым глазам, спутанным от сна волосам и колючим щекам. Нежное, но настойчивое давление обхватило его талию, а обветренная ладонь обрамила его гладкую щеку. Пока он смотрел, потрескавшиеся губы растянулись в той ленивой, липкой улыбке, которую он любил больше всего на свете. — Доброе утро. Ты хорошо спал? Локи не обдумывал его вопрос ни секунды. Матрас был настолько негибким, что твердые мышцы тела Энтони под его собственным ощущались совершенно декадентскими. — Это реально? — спросил он, больше умоляя, чем требуя. Он потянулся дрожащими пальцами и нащупал щетину на подбородке своего смертного. — Я сплю? Ответом Энтони был мгновенный рывок вверх, заставивший их обоих принять неловкое и почти сидячее положение. — Локи, — прошептал он, все остатки томления исчезли под воздействием заботливого внимания, — милый, конечно, это реально, — Мозолистый большой палец прижался к уголку губ бога. — Я что-то сделал не так? От прикосновения и до зрения, все его чувства, казалось, подтверждали уверения Энтони. И все же.. — Норны никогда не благоволили ко мне, Энтони, — тихо признался Локи, проводя по краям дугового реактора сквозь рубашку смертного. — Все мои желания игнорируются и не исполняются, и все мои доверенные лица предают меня. Даже те, кого я называл семьей, покинули меня.. — Эти ублюдки – не твоя семья, — прервал его Энтони. Сжатие бедер Локи усилилось в геометрической прогрессии. — Ты выбрал нас, помнишь? ДЖАРВИС, Дубина, и я. Мы твоя семья. Глаза Локи тут же метнулись обратно к лицу изобретателя. Мелочная, непостоянная надежда расцвела в его груди. — Ты все еще хочешь меня? Что-то в выражении лица Энтони смягчилось, даже когда его пальцы запутались во взъерошенных прядях волос Локи. — Ты мужчина, которого я люблю. Даже когда у тебя это лицо, — Хватка Энтони усилилась. — Особенно когда у тебя это лицо. Локи так отчаянно хотел просто поверить в эти дразнящие слова, но все, от его рук до его лица, обнажало чудовище, которое он долгое время скрывал внутри. — Я хотел завоевать твое царство.. — Тебя принудили сымитировать вторжение, которому ты препятствовал на каждом шагу. Нежно, но настойчиво Энтони прижал его ближе. Локи чувствовал, как каждый выдох мужчины касается его подбородка. Отказ был бы путем наименьшего сопротивления, но слабая надежда, тянущаяся из глубины его живота к вершине его сердца, побуждала его упорствовать. — Я – монстр во всех смыслах этого слова. Я – ходячее извращение.. Нежной улыбки Энтони было достаточно, чтобы отвлечь его. — Ты мой Локи, — тихо настаивал он. — Ты не можешь простить мне каждую мою ошибку только из-за этого, — запротестовал Локи, хотя на его губах мелькнула беспомощная улыбка. Тяжесть, которая долго томилась внутри, начала ощущаться странно ликующей. — Ты мой Локи, — повторил Энтони, и теперь его нос упирался в приподнятый уголок рта Локи. — Энтони– — Локи, — Пальцы Энтони скользнули по линии его подбородка. — Могу ли я поцеловать тебя, Локи? Пожалуйста? Инстинктивный отказ вертелся на кончике его языка, пока он не заметил, как взгляд Энтони переместился на его рот. Казалось, он с необъяснимой жадностью изучал его губы, и Локи не мог понять почему. Это превратило его инстинктивный отказ во что-то более осторожное. — Ты не должен чувствовать себя обязанным демонстрировать желание этой формы, Энтони, — сказал он вместо этого. — Я знаю, как я выгляжу.. — Я просто буду перебивать тебя, пока это дерьмо не перестанет выходить из твоего рта, — Знакомая мышца пульсировала под тонкой кожей щеки Энтони. — Я хочу поцеловать тебя, потому что на твоем лице следы от подушек, и твои волосы в беспорядке, и это чертовски мило. Я хочу поцеловать тебя, потому что ты кусаешь губы, когда спишь, и это делает тебя чертовски сексуальным, — Нежные пальцы прижались к нижней части подбородка Локи, пока он не осмелился встретиться взглядом с пылающими шоколадно-карими глазами. — Я хочу поцеловать тебя, потому что ты мой Локи. Ты позволишь мне? Ни единой мысли не приходило в голову, кроме безрассудного желания захватить губы, которые сформировали такие прекрасные слова, своими. Локи сумел едва заметно кивнуть. Они уже были прижаты невозможно близко друг к другу, но пыл, с которым Энтони обхватил его губы, можно было сравнить только с прыжком. И все же сам поцелуй был таким нежным. Это был самый мягкий из вдохов, самое легкое из посасываний и самая нежная из ласк. Тупые ногти так нежно царапали его спину, что Локи вздрогнул, не от трепета, а от непреодолимого желания большего. Вместо этого Энтони отстранился с такой кривой улыбкой, что Локи на мгновение задумался о том, что он мог сделать что-то не так. Что касается Локи, его сердце билось слишком быстро, чтобы он мог различить единственный удар. Никогда в жизни его щеки не чувствовали ничего, кроме холода, но сейчас он чувствовал, как кровь приливает к ним, сопровождаемая потоком тепла. — А ты как думал? — спросил Энтони, затаив дыхание. Казалось, его пальцы слегка дрожали, когда он откидывал в сторону непослушный локон волос. Локи подумал, что он наконец понял значение безграничной любви. То, что он чувствовал к Энтони – это полное, кипящее, текущее чувство – не оставляло ни одной границы неиспробованной. Но он не знал, как точно выразить степень этого мучительного чувства, которое давно уже поглотило его. Он остановился на сухой насмешке, на которую Энтони, как правило, так благосклонно реагировал. — У тебя ужасное утреннее дыхание, — произнес Локи голосом, в котором, как он надеялся, прозвучало хоть подобие беззаботности. И Энтони стал бормотать, явно развеселенный. — Да? Ну, твое дыхание тоже было не совсем мятно-свежим, придурок. Знакомое прозвище было тем, что нужно был Локи, чтобы расслабиться. Медленно, осторожно Локи позволил своему позвоночнику согнуться, пока не смог просунуть голову под подбородок Энтони. Его смертный ответил тем, что немедленно обхватил его спину, побуждая его подвинуться ещё ближе. Непослушный палец начал вырисовывать узоры на спине рубашки Локи. — Хочешь узнать, что я подумал? — спросил инженер тихо. Локи фыркнул и зарылся лицом в щетину на шее Энтони. — О чем? — Наш поцелуй, Локи, — А затем, когда Локи не смог ответить ничем, кроме подтверждающего ворчания, — не прикидывайся дурачком. Ты же знаешь, что я считаю это милым, когда ты так делаешь, и что я непременно отвлекусь. Фыркнув, Локи решил ответить сочувственным похлопыванием по плечу своего партнера, отчего пульс под ухом взмыл до неузнаваемости. Энтони обнял его крепче. — Я думаю, это было потрясающе. Локи громко усмехнулся, но Энтони продолжил настаивать. — Я думаю, что ты потрясающий, — Влажные губы прижались к виску бога, останавливая его следующий протест. — Локи, ты такой чертовски храбрый, — Поцелуй в центр его лба. — И смехотворно умный, — Следующий поцелуй нашел самый кончик его носа. — И, безусловно, самый потрясающий человек, которого я когда-либо видел. — Энтони, нет.. — Энтони, да, — возразил его партнер. — Ты чертовски удивителен, Локи. Я буду говорить тебе, пока ты не поверишь. Максимум, на что смог выдавить Локи, – это резкий вдох в знак признания, который, казалось, только укрепил решимость изобретателя. — У меня есть просьба, которую ты определенно возненавидишь, — Несмотря на кажущуюся шутливость его тона, на коже Энтони уже выступили капельки пота, а его сердцебиение было живым воплощением хаоса. — Ты готов? Зловещая прелюдия была совсем не обнадеживающей, но Локи был готов вытерпеть ради Энтони Старка все, что угодно. — Я, скорее всего, могу выполнить ее.. — Я знаю, что ты ненавидишь выглядеть так, — сказал Энтони, проводя рукой вверх и вниз по длине одной из тонких конечностей Локи. — Я знаю, что ты предпочел бы все время выглядеть как Томас, и если это то, что тебе нужно, я полностью поддерживаю твое решение, — Потрескавшиеся губы нашли его изуродованные костяшки пальцев. — Но я хочу узнать тебя, когда ты выглядишь так, как сейчас. Я хочу узнать тебя всего, Локи. Скудный цвет на щеках Локи сошел, оставив после себя его типичную суровую бледность. Он чувствовал, как его горло подпрыгивает от каждого сглатывания. — Локи? — Когда он поднял глаза, он обнаружил, что хмурый взгляд заменил его любимую липкую улыбку. — Тебе не обязательно.. — Ладно, Энтони, — По какой-то причине пальцы Локи начали мелко дрожать в складках мятой рубашки его партнера. — Я оставлю этот облик, если ты этого хочешь. Энтони ударился носом о лоб Локи в явной – и неудачной – попытке скрыть свою сияющую ухмылку. — Ты очень много говоришь, чтобы скрыть то, что думаешь. Каждая черта лица Локи исказилась в знак протеста. — Ничего подобного. — Как скажешь, милый, — Крепкие руки сжали его спину еще сильнее. — Эй, так ты мне так и не ответил. Какие-нибудь еще пожелания на завтрак? После нескольких минут уговоров Локи неохотно попросил включить в завтрак их оставшиеся булочки с ужина. Даже тогда, каждая их попытка разлучиться заканчивалась тем, что Энтони крепко цеплялся за него пальцами. Соответственно, нерешительные усилия его смертного распутаться привели к тому, что Локи все ближе прижимался к теплу, излучаемому дуговым реактором. Это были всего лишь несколько дней, но существование без уверенности в причинах ласки Энтони сделало его заметно алчным. Только недовольное урчание в его животе подталкивало их к неохотным действиям. Вместо того чтобы оставаться в постели, Локи проскользнул в ванную, пока Энтони отвлекся на поиски смеси для блинов. Благодаря нескольким перегоревшим лампочкам освещение было тусклым, но Локи тщательно избегал запачканного зеркала, снимая с себя мешковатую одежду. Было сложнее игнорировать выраженные гребни своих костей и неровные края плоти, когда он вошел в душ, но далекий шум льющейся воды и посуды на кухне отвлекал его достаточно, чтобы продолжать. Долгие годы он игнорировал состояние своей формы аса. Хотя было невозможно полностью игнорировать растущее истощение его тела и грязную спутанность его волос, это были второстепенные заботы по сравнению с получением ресурсов, необходимых для выживания, и поддержанием вещей, которые обеспечивали его дальнейшее освобождение. А затем, как только он встретил Энтони, внешняя привлекательность его гламура взяла верх над его внешностью под ним. Он мало что мог сделать, чтобы увеличить жалкие фрагменты того, что делало его желанным, что могла бы продемонстрировать его нынешняя форма, но он все же попытался. За исключением черных локонов на макушке, на остальной часть его тела всегда были только самые редкие волосы – оглядываясь назад, это был ощутимый признак его корней йотуна. Он сосредоточил свои усилия на удалении обнаруженной грязи со своей кожи обильным количеством дешевого мыла и ослаблении спутанных волос шампунем и кондиционером из доступного магазина. Локи тер, мылил и ополаскивал, пока его прохладная кожа не стала неприятно близкой к размяканию. Рубашка на пуговицах и выцветшие джинсы, которые он принес с собой, сидели плохо, но, возможно, это было ему на руку. Решимость Энтони приготовить такой сложный завтрак была явным признаком того, что непроизвольная потеря веса Локи уже вызывала беспокойство. Не было причин подчеркивать недостатки этой формы больше, чем это было необходимо. К сожалению, состояние его одежды было наименьшей из его забот. Он надеялся, что его трудности с распутыванием волос были связаны с нетерпением, но многочисленные спутавшиеся комки, как оказалось, стойко держались даже перед лицом его самых упорных усилий. Спустя почти полчаса он все еще не мог заметить никакой заметной разницы в запутанных, спутанных прядях, и его и без того закаленное терпение подходило к концу. Как раз когда он размышлял о том, чтобы вызвать кинжал из своего карманного измерения и отрубить худшие из прядей, приглушенные шаги приблизились к двери ванной. — Локи? — Раздался резкий и совершенно ненужный стук в дверь. — Ты в порядке? Воду отключили некоторое время назад. Кинжал появился, когда он повернул пальцы. — Я выйду через минуту. К сожалению, Норны, создающие историю Локи с его неудачами выбрали этот момент, чтобы отомстить ему. Энтони был так близко, что Локи мог видеть тень, которую человек отбрасывал под дверью. Он думал, что Энтони слишком незнаком с его настоящим голосом, чтобы быть способным расшифровать его горе, но его тон, должно быть, был каким-то образом неправильным. Его партнер настаивал. — Могу ли я войти? — спросил Энтони голосом, слишком хладнокровным, чтобы быть чем-то иным, кроме как притворством. — Кажется, я оставил там свою зубную щетку. Ну, это была просто явная неправда. Энтони заявил, что слишком устал, чтобы чистить зубы накануне вечером, а затем тут же разразился уничтожающей тирадой о состоянии матраса. — Твоя дорожная сумка снаружи, Энтони. Ты там проверил? — Конечно, я проверил сумку, — последовал возмущенный ответ. — Моя бритва тоже пропала. Она должна быть там, с тобой. Локи застонал от недовольства так громко, как только мог. Крошечное пространство в ванной было полностью лишено каких-либо личных вещей, кроме его собственной искореженной расчески. — Я также ищу свою зубную нить. Ты ее не видел? Бог склонил голову, чтобы избежать раздражения, исказившего черты его отражения. — Ладно. Ты можешь войти. Дверь позади него открылась без малейшего промедления. — Спасибо, дорогой. Я искал – эй, что у тебя там? Локи почти забыл о кинжале, но теперь он небрежно размахивал им в надежде, что его беззаботность ослабит опасения в голосе смертного. — Я не призывал свое оружие для гнусной цели. Я просто собирался подстричься. Энтони подошел ближе, пока не смог успокаивающе положить руку на внутреннюю сторону локтя Локи. — Тебе не нравится, когда долго не стрижешься? Все в нем противилось мысли о том, чтобы раскрыть источник своего истинного бедствия, но он не мог обмануть и своего партнера. — Я никогда не отращивал волосы так долго, — осторожно признался он, — и я уже давно не заботился о них должным образом. Усиливающееся давление на его руку было первым признаком того, что его попытка сохранить безразличие провалилась. — Ты позволишь мне попробовать, прежде чем ты их отрежешь? Притворяться невежественным было бесполезно. Энтони явно разглядывал расческу, которую Локи бездумно оставил на полке, а большой палец, успокаивающе поглаживающий сгиб локтя, был явной попыткой успокоить. Обычно он мог бы попытаться сделать столь же прозрачную диверсию, но теперь он не собирался намеренно вводить в заблуждение своего смертного. — Было бы проще их отрезать, — возразил он. — Конечно, — согласился Энтони, прижавшись губами к самой костлявой части плеча Локи. — Почему бы тебе не сесть за стол? Ты можешь поесть, пока я играю в парикмахера. Складной стол был завален продуктами для завтрака, которые Энтони обещал, а также куском пирога, увенчанного ассортиментом консервированных фруктов, которые Локи не помнил, чтобы покупал. Его желудок громко заурчал от одного вида, и он едва смог удержаться от немедленной и унизительной демонстрации своего аппетита. Где-то он нашел в себе силы опуститься в кресло, не усугубляя своего смущения. — Достаточно ли этого? — спросил Энтони у него за спиной. — Я знаю, что ты наложил вето на сосиски в тесте, но их можно разморозить всего за несколько минут в микроволновке. — Этого более чем достаточно, — заверил его Локи, пытаясь со всей своей сдержанностью откусить маленький кусочек яичницы-болтуньи. Она была идеально пушистой и приправленной сыром и перцем. Он не смог удержаться и засунул в рот еще один кусочек, прежде чем проглотил первый. К счастью, его несоблюдение приличий вызвало лишь довольную улыбку у его Энтони. — Сколько ты ел до всего этого? Локи не мог не оценить намеренную неопределенность вопроса. Внимание его смертного побудило его раскрыть больше, чем он мог бы раскрыть в противном случае. — У меня всегда был аппетит, который мог бы посоперничать с аппетитом Тора, — Блины были достаточно толстыми и обильно покрыты маслом. — Но даже при этом мне никогда не удавалось достичь обычного телосложения асов. Я могу только предполагать, что мое природное телосложение обусловлено моим происхождением от йотунов. Ловкие пальцы откинули его спутанные волосы за плечи, вызвав дрожь по всей длине позвоночника. — Так вот как ты обычно выглядишь? Продолжающиеся усилия Энтони по проявлению заботы были достаточно милы, чтобы предотвратить инстинктивное смятение Локи. — Мое пребывание в Пустоте существенно повлияло на мое тело, — Он боролся с желанием прекратить и каким-то образом нашел в себе силы продолжать. — А потом, когда Он нашел меня, лишение еды стало просто еще одним методом контроля. На мгновение было слышно только дыхание Энтони, прерываемое обычными помехами шума, исходящими из-за пределов его квартиры. Мужчина был теплым грузом на его спине, и нежные движения гребня на кончиках его волос вызывали странное чувство спокойствия. Даже его воспоминаний о Титане было недостаточно, чтобы отговорить Локи от утоления голода, пока Энтони так тщательно его оберегал. — Я понимаю, почему ты не сказал мне об этом сразу. Мы регулярно делали ставки на то, сколько Тор съест за один присест. Было бы чертовски подозрительно, если бы ты ел как он, когда мы впервые встретились. Локи замычал, жуя помятую клубнику. Она была более кислой, чем тот фрукт, к которому он привык в Башне. — Но почему ты не сказал мне неделю назад? Я бы сделал больше тако, — Энтони пытался шутить, как обычно, но боль в его голосе была несомненна. — Дело не в том, что я тебе не доверяю, мой кяресте, — тут же заверил его Локи. Он намеревался произнести ласку как своего рода благодеяние, чтобы смягчить удар своей небрежности. Вместо этого прерывистый вздох был единственным предупреждением, которое он получил, прежде чем бицепс прижался к его горлу, за которым последовал поток целомудренных поцелуев на его голове. Триггер, стоящий за импровизированным объятием Энтони, было несложно интуитивно угадать. Несмотря на то, что прошло всего несколько дней с тех пор, как он был «Томми» и неотъемлемой частью пентхауса, казалось, что прошла целая жизнь с тех пор, как он называл своего смертного своим любимым прозвищем. Через мгновение Локи попытался объяснить еще раз. — Я доверяю тебе, — снова настоял он. — По правде говоря, состояние этого тела просто перестало быть приоритетом. Было логично предположить, что ты предпочтешь Томаса моему нынешнему облику. Усилия Энтони проявить нежность убаюкали его ложным чувством безопасности. Локи никак не ожидал резкого рывка за волосы. — Ты действительно пытаешься сказать мне, что тот факт, что ты буквально умираешь от голода, просто вылетел у тебя из головы? — прошипел его смертный, прежде чем бог успел возразить. — Я еще не голодал.. Настоящий рык, леденящий душу и громкий, вырвался из уст Энтони. — Не заканчивай это предложение, Локи. Я на самом деле сойду с ума. Локи затих. Он редко чувствовал хоть какое-то подобие раскаяния, но подступающие к горлу эмоции были очень похожи на чувство вины. Через мгновение Энтони выпрямился, и гребень вернулся к своему осторожному распутыванию его волос. Локи томился в напряженной тишине, колеблясь между опасением дальнейшего наказания и раскаянием за то, что непреднамеренно утаил информацию. — Больше никаких секретов, — наконец сказал Энтони. — Если мы собираемся быть вместе, нам обоим нужно быть честными друг с другом. Локи лениво начал чертить руну удачи на конденсате, прилипшем к его нетронутому стакану молока. — Я прожил в тени большую часть своей жизни, Энтони. Мои секреты бесчисленны. Воздух громко свистел между зубами Энтони, когда он обдумывал это. — Я хочу знать о тебе все, но я удовлетворюсь обещанием, что ты не будешь скрывать ничего важного. Условие было прискорбно простым, и существовало множество рационализаций, которые позволили бы ему избежать обмена любой информацией. В то же время Локи мог распознать в просьбе то, чем она была: демонстрация доверия, сложенная под хлипким фасадом хвастовства. Он сделал вдох, чтобы укрепиться. — Очень хорошо, Энтони. Ты должен знать, что я нахожу костюм Капитана Америки бесконечно более привлекательными во всех отношениях. Может быть, ты попробуешь надеть что-то более обтягивающее.. — Заткнись, Локи, — Слегка влажная ладонь нашла его рот, останавливая его правду. — Это не было приглашением для тебя лгать. Бог терпеливо ждал, пока рука отпустит его лицо. — Ты также можешь рассмотреть цветовую схему.. — Я куплю тебе постельный комплект с Железным человеком, когда мы вернемся домой, — объявил Энтони. — И соответствующую подушку для тела. Локи увернулся от цепких пальцев мужчины и откусил еще один кусочек блинов. — Я уже сплю с Железным Человеком. Твои предлагаемые покупки кажутся мне довольно излишними. Гребень снова отправился в странствие по его волосам. — Ты не можешь быть одновременно очаровательным и мудаком, — заныл его смертный. — Серьёзно, это несправедливо. Я не знаю, обнимать тебя или бить. Локи чувствовал, как его рот растягивается в широкую и все более знакомую улыбку. Судя по вторжению мозолистого большого пальца, скользящего по его щеке, предполагаемые ямочки на его лице также распространились на эту форму. За долгие столетия его жизни никто никогда не сообщал ему о них. И бог, и смертный посвятили себя своим необходимым задачам. Прошли годы с тех пор, как Локи было позволено насытить грызущую пустоту своего желудка. Он обнаружил, что, несмотря на настоящий пир из еды, его аппетит угас быстрее, чем он ожидал. Тем не менее, он ел до тех пор, пока его живот не раздулся до неприятного состояния. Йотуны были известны своей выносливостью; при должном количестве калорий его форма довольно скоро возвращалась к прежней. Тем временем Энтони исполнил волнующую версию одного из музыкальных треков из плейлиста с прошлой ночи. Отвернутое положение Локи никоим образом не помешало ему наблюдать за многофункциональностью гребня, используемого одновременно по прямому назначению и как своего рода импровизированный микрофон. Каким-то образом диссонирующий тембр голоса Энтони умудрился превратить классическую рок-музыку в пародию, которая была почти терпимой. Более того, Энтони казался таким же блаженно счастливым, как и Локи. Эта непринужденная привязанность, безусловное принятие и простое прощение были всем, чего он никогда не ожидал, предвкушая раскрытие своего истинного имени. Энтони видел его, касался его и, судя по всему, любил его. Локи даже сейчас едва мог в это поверить, но это не помешало бы ему наслаждаться каждой секундой. После того, как Локи съел почти в три раза больше, чем типичный мидгардец мог бы съесть за один присест, Энтони приказал ему принести свой новый ноутбук. Хотя бог не был совсем незнаком с компьютерами, он должен был признать, что многие функции этого устройства были новыми. К счастью, у него был Энтони, который провел его через регистрацию отпечатка большого пальца и проверку его учетной записи электронной почты. Особенно полезной была виртуальная клавиатура, которая позволяла ему легко переключаться между различными языками. — Вирджиния хотела, чтобы я сегодня поработал над проектом? — спросил Локи, экспериментируя с набором текста на французском. Он всегда испытывал трудности с добавлением ударений к французским буквам, работая на древних компьютерах Глэйда, но этот ноутбук свел весь процесс к одному нажатию клавиши. — Тебе, наверное, нужно провести какую-то ориентацию, — сказал Энтони, пожав плечами. — Мы можем позвонить ей, когда я закончу. Гребень проходил по его естественно волнистым локонам все более гладко. Хотя облегчение нагрузки на его скальп было приятным само по себе, также становилось все более очевидным, что накопление колтунов и спутанных волос скрывало истинную длину его волос. Воины, такие как Тор и Вольштагг, могли уверенно носить любую прическу, не подвергая угрозе их репутацию, но худощавое телосложение Локи и его склонность к магии гарантировали, что его будут тщательно изучать даже на малейший намек на женственность. С юных лет он решил подстригать волосы и зачесывать их назад за уши, чтобы предотвратить хотя бы один слух. Но даже без гламура Томаса, скрывающего его истинные черты, ощущение пальцев смертного, картирующих его макушку, было неописуемо приятным. Оно убаюкивало его ложным чувством безопасности. — Что ты думаешь о косах? — спросил Энтони, накручивая свободный локон на большой палец. Локи поборол свою естественную склонность напрягаться и вместо этого сосредоточился на мигающем курсоре на экране компьютера. — Только воинам позволено заплетать волосы, Энтони, — пробормотал он. — Ладно? — ошеломленно предложил изобретатель. Казалось, он теперь тайно разделял волосы Локи на пряди. — Воины полагаются на силу и сталь в битве, — Бог наклонил голову так, чтобы его было не достать. — Я не использую ни то, ни другое. Времени хватило только на один удар его сердца, прежде чем Энтони, казалось, обступил его со всех сторон. — Неужели ты намекаешь, что буквальный спаситель этой чертовой вселенной недостаточно «воин», чтобы заплетать себе волосы? — Мое главное оружие – мой сейд, кяресте, — Руки Энтони обхватили его грудь, заставив выпрямиться. — Я уже говорил тебе – человек, использующий магию, – это отклонение от нормы в Асгарде. — Чушь. Чушь. Твой сейд мне нравится. Он явно потрясающий и ни в коем случае не является гребаным отклонением. Иисус, — Фрагменты сейда, которые Локи удалось накопить, зашевелились в его резервуаре. — Послушай, если заплетение твоих волос – это гигантский посыл для всего Асгарда, то я заплету их в косу. Только скажи. Несмотря на столетия внушения, Локи потребовался лишь момент сочувствия, чтобы высвободить давно пожиравшую его злобу. Никогда он не получал защитника, и он, конечно, никогда не ожидал настоящего сообщника, но не могло быть никаких сомнений, что Энтони сейчас предлагал и то, и другое. Физически Локи был и выше, и сильнее своего смертного, но каким-то образом Энтони удалось поддержать его во всех смыслах этого слова. На мгновение он почувствовал себя стойким, почти неуязвимым. — Да, Энтони, — решительно сказал он. Бог осторожно расположил свои длинные конечности в царственной позе, которая была укоренена в нем с детства. — Я хотел бы, чтобы ты заплел мне волосы. Очевидно, Вирджиния время от времени молча разрешала Энтони заплетать ей волосы во французском стиле, который был популярен в Мидгарде. Это была не та техника, с которой Локи был знаком, но его партнер убирал волосы с его лица, не натягивая нежную кожу головы. По общему признанию, он питал тайное мстительное удовлетворение, когда проводил пальцами по свободным завиткам на макушке. Неделю назад, день назад, час назад он бы не осмелился пойти на такой вызов. — Я все еще мастер в этом, — заявил Энтони. Он пошевелил пальцами, глядя на Локи, словно хотел подчеркнуть свои навыки плетения, вызвав выразительное – но тайно очарованное – закатывание глаз. — Эй, нам стоит попробовать настоящие прически викингов. Держу пари, что я смогу найти руководство в сети. — Прически викингов? — рассеянно повторил Локи. Каким-то образом ему даже понравилась авоська из продуктового магазина, которую Энтони приспособил в качестве аксессуара для волос. — Есть такое шоу на канале History, — объяснил Энтони, сверкая глазами и потянувшись за телефоном на столе. — Оно рассказывает о крутом викинге-вожде, который из фермера становится королем. Ты, наверное.. Энтони резко замолчал. Локи сначала не придал этому значения. Его Энтони всегда думал, планировал, строил интриги. Вдохновение часто посещало его в самые неподходящие моменты, так что не было ничего необычного в том, что внимание человека отвлекалось, даже на середине предложения. Тем не менее, в течение последних нескольких месяцев Локи часто получал безраздельное внимание инженера. — Пеппер звонила мне тридцать семь раз, — Локи все еще плохо разбирался в некоторых нормах Мидгарда, но даже он мог понять, что такое число было чрезмерным. — Стив звонил десять раз, — продолжил Энтони, прежде чем бог успел дать свою оценку. — Брюс звонил пять раз. Романофф – два. Даже Бартон звонил мне. — Это кажется необычным, — рискнул предположить бог. — Да, — рассеянно сказал Энтони. Несмотря на внешнюю беззаботность, Локи видел, что его партнер все больше волнуется. — Я даже не знал, что у Бартона есть этот номер. Он осторожно потянулся, чтобы погладить тыльную сторону свободной руки Энтони. К его удовольствию, его смертный сплел их пальцы вместе, казалось бы, импульсивно. — Ты кому-нибудь сказал, что идешь сюда? — Просто ДЖАРВИС. Я имею в виду, логично предположить, что я с тобой, так что – о, — Большой палец Энтони замер на экране. Когда Локи вытянул голову, он уловил внезапное напряжение, сжимающее каждый его мускул. — О, черт. Бывший принц почти не поддавался панике после этих последних дней, но внезапное сжатие пальцев, переплетенных с его собственными, заставило его прийти в себя. — Что там? — Боже-блин-черт, — Хрупкие пальцы Локи начали протестовать от натиска давления. — Я такой гребаный идиот. Локи встал и потянул его, пока Энтони не оказался лицом к нему. Глаза мужчины продолжали неотрывно смотреть на экран телефона, несмотря на его усилия. — Что случилось? — потребовал бог. — Энтони, что случилось? Его слова вызвали лишь дальнейшее избегание и поток все более креативных комбинаций ругательств и самоуничижения. Тем не менее, именно усиливающаяся меловая бледность тона его смертной кожи бросила Локи от настороженности к действию. Рыча, он вырвал телефон из рук своего партнера. Энтони, который продолжал изрыгать непристойности, казалось, едва ли замечал это, судя по усиливающейся громкости его критики. Локи потребовалось некоторое время, чтобы расшифровать содержимое экрана. Набор изображений и сопровождающих их жирных слов размывался и путался, несмотря на все его усилия понять. Это были фотографии Энтони и его вместе. Выбирающих подходящую бутылку вина. Спорящих о том, кто будет платить в очереди на кассе. Слоняющихся по тротуару, нагруженных множеством пакетов с продуктами. Интимно обнимающихся после их воссоединения. А потом появились заголовки. «Парень Тони Старка.» «Разоблачение: эксклюзивные фотографии нового парня Тони Старка.» «Таинственный человек заманил в ловушку железное сердце Тони Старка.» — Чёрт, — выдохнул Локи.