Fix you

Унылым воскресным днем два дня спустя Локи вновь использовал гламур Томаса и отправился в продуктовый магазин. Его сейд медленно восстанавливался после истощения, что означало, что ему удалось включить только самые основные элементы своего гламура. Обычно он ждал, чтобы выйти из квартиры, пока не смог бы полностью замаскироваться, но у него было мало времени. Он решил скрыть самые заметные шрамы, оставив глаза ближе к изумрудно-зеленому, чем к цианово-синему, а кожу – к его естественной фарфоровой белизне. Это было непростительно и неосторожно. Но Локи проснулся этим утром совершенно голодным и тосковал по Энтони сильнее, чем по его истощенной магии. Несколько долгих мгновений после пробуждения он был в панике, конечности и сейд бесплодно хватались за особую комбинацию смертного и искусственного тепла, которое воплощал его Энтони. Даже зафиксировав отсутствие своего партнера и убедившись в постоянной целостности своего сейда, Локи обнаружил, что не может полностью расслабиться. Месяцы ласки гарантировали, что он мог получить настоящую безопасность только в объятиях своего смертного. Изоляция никогда не была такой удушающей. Тот факт, что его квартира была затхлой во всех смыслах этого слова, не помогал делу. Каждая поверхность была покрыта тонким слоем пыли, а в воздухе сильно пахло марихуаной, которую его сосед любил курить утром, днем и ночью. В углу лежала стопка просроченных библиотечных книг, а мигающие цифры на микроволновке указывали на то, что в здании как минимум один раз отключалось электричество за время его отсутствия. Все казалось бездушным. Помимо книг и нескольких мятых нарядов в его шкафу, не было даже толики персонализации. Его уцененный матрас служил единственным предметом мебели во всей квартире, а стены были лишены какого-либо украшения, кроме отслаивающейся свинцовой краски. Еды тоже не было, за исключением нескольких затерянных банок тунца и буханки сильно заплесневелого хлеба. По сравнению с мучительной утратой Энтони его базовая потребность в пропитании казалась ничтожной. Он скучал по запаху утреннего дыхания, струящемуся по его лицу потоком коварных поцелуев. Он скучал по звуку Энтони, напевавшего ему на ухо нестройную мелодию в попытке убаюкать его. Он скучал по виду своей любимой липкой улыбки, которая становилась ярче независимо от того, решал ли он проснуться или снова заснуть. Локи отчаянно скучал по Энтони, и на этот раз он был полон решимости бороться за него. Принц посвятил несколько часов составлению идеального плана, первым шагом которого было зарядить телефон. Устройство могло заряжаться традиционным способом или с помощью солнечной энергии, но его электрическое зарядное устройство все еще было подключено к стене его комнаты в Башне, и ни один лучик солнечного света не проникал сквозь плотные шторы его квартиры во время его длительного восстановления. Его StarkPhone потребовалось несколько минут, чтобы набрать достаточно энергии для включения, а Локи не был терпеливым богом. Ожидание было настолько мучительным, что несколько лампочек в его ванной необъяснимо лопнули. Он был удивлен и, возможно, немного обескуражен, обнаружив, что не получил ни одного текстового сообщения или телефонного звонка от Энтони, пока спал(хотя Стивен пытался связаться с ним дважды, а Вирджиния – один раз). За последний месяц их совместной жизни изобретатель обязался отправлять ему постоянный поток фотографий и мемов, даже когда они сидели рядом друг с другом. До раскрытия его настоящего имени полное радиомолчание могло означать только крайнее истощение или болезнь, но, возможно, Локи следовало ожидать избегания, если не прямого отторжения, в свете недавних событий. Тем не менее, возможно, инженер просто стремился дать ему пространство. Оптимизм был не в характере Локи, но он не мог забыть ни оправданий, которые представил Энтони, ни решимости этого человека предоставить ему постоянное убежище. Каким-то образом Локи стойко держался за лучик надежды. Итак, бог потратил непомерное количество времени на тщательное составление своего сообщения, прежде чем вернуться на кухню, чтобы съесть одну из банок сырого мяса. Вернувшись несколько мучительных минут спустя, он обнаружил, что все еще может положиться на одну константу: Энтони ответил почти мгновенно. В ответ на приглашение Локи на ужин Энтони ответил простым утвердительным ответом, за которым последовал резкий вопрос о том, что ему следует принести. Украдкой окинув взглядом тесную комнату, Локи попросил складной стол и стулья, прежде чем согласился провести следующие несколько часов, очищая различные пыльные поверхности без соответствующих санитарных принадлежностей. После своих усилий он направился в продуктовый магазин, где в настоящее время доставал из стойки грязную тележку для покупок. Вооружившись своим неприкосновенным запасом наличных, который, как он знал, ему следовало тщательно приберечь на случай, если все эти усилия окажутся напрасными, он полностью намеревался купить качественные ингредиенты и удивить Энтони Старка своей лучшей попыткой в романтике. Но тут у него зазвонил телефон. Было всего несколько человек с его номером телефона – Энтони, ДЖАРВИС, Стивен, Гарольд, Вирджиния.. вероятно, Вдова. Помимо Стивена, остальные его друзья предпочитали «текстовые сообщения». Он не мог себе представить, почему Энтони ему звонит, если только что-то не пошло не так. — С тобой все в порядке, Энтони? — осторожно ответил он мягким тоном Томаса Уокера. — Эй, — Изобретатель тяжело дышал прямо в трубку. — Просто чтобы ты знал, твоя лестница – полный отстой. Почему твоя квартира не может быть на нижнем этаже? Локи моргнул, глядя на упаковку помятой клубники, на которую он собирался потратиться. — Прости? — Эта хрень почти такая же плохая, как долбаная винтовая лестница, — На другом конце провода раздался стук. — Какого хрена эти ступеньки такие чертовски узкие? Это должно быть опасно. Бог проверил время на своем телефоне, а затем еще сильнее прижал динамик к уху. — Энтони, ты уже рядом с моей квартирой? — Да, я стучу уже две минуты, — Раздался еще один приглушенный стук, за которым последовала определенная череда ругательств. — Эй, можешь открыть дверь? Тут пахнет дешевой травкой, а твои соседи определенно думают о том, чтобы напасть на меня. Локи боролся, чтобы сдержать свое инстинктивное беспокойство. У него был план, план, как добиться расположения мужчины, который уже был влюблен в его псевдоним, план, как убедить этого мужчину принять каждую его отвратительную часть. Конечно, Железный Человек мог бы ненадолго справиться с незначительной угрозой, которую представляли мелкие злодеи, живущие на его этаже. — Я вышел. Я могу телепортировать тебе ключи, если ты хочешь подождать внутри, — предложил он, решительно загружая в свою тележку две упаковки клубники. На другом конце провода было несколько благословенных секунд тишины. А потом тоном, который был явно растерянным, — подожди, что? — Еще только четыре часа, — терпеливо объяснял Локи, раздумывая, стоит ли добавить к своим покупкам пакетик удивительно спелого винограда. — Я не ожидал, что ты так скоро придешь к ужину. Бог сумел придать своему голосу дразнящую мелодию, несмотря на непрекращающееся бурление в животе. К сожалению, Энтони, похоже, не был склонен развлекаться его попыткой небрежности. — Где ты? — потребовал ответа другой мужчина. На другом конце провода послышался характерный звук возни, за которым последовал отчетливый звук скрипящей двери его квартиры, распахнувшейся настежь. Зубы Локи заскрежетали, несмотря на все его усилия по самообладанию. — Энтони Старк, ты только что взломал замок моей квартиры? — прошипел он. — Где ты? — небрежно повторил смертный. Дверь его квартиры хлопнула на другом конце. Он знал это, потому что стены его крошечного жилища начинали дрожать, если он не закрывал ее аккуратно, так что дребезжание было отчетливо слышно через крошечный динамик его телефона. — Я вышел купить продукты, — Часть Локи надеялась, что скрежет его коренных зубов будет слышен через трубку. — Я вернусь в течение часа. — Ты что? — В голосе Энтони не было ни капли неуверенности. Он звучал.. яростно. — Моя квартира пустует уже несколько месяцев, — Локи осторожно напомнил смертному. — Я ушел, чтобы купить еды на ужин. — Томми, — гортанно прорычал Энтони, — скажи мне, что ты не в продуктовом магазине, откуда тебя буквально похитили. Локи сосредоточился на отделе выпечки, чтобы отвлечься от необъяснимых угрызений совести, скручивающих его внутренности. Раньше он никогда не мог позволить себе ничего, кроме самого необходимого, и там был глазированный клубничный пирог, который был особенно соблазнительным. — Технически меня похитили, когда я возвращался из продуктового магазина, — отметил он. — Томми, — предупредил изобретатель. — Энтони, — парировал Локи. — Я в полной безопасности. Никто, кроме тебя, не находит Томаса даже отдаленно интересным. Смертный издевался неистово. На другом конце провода раздался неясный стук, за которым тут же последовал очередной поток приглушенных ругательств. — Хочешь, я что-нибудь тебе принесу? — предложил бог. — У них есть морковный пирог. Локи выдержал еще одну тяжелую паузу, во время которой темп дыхания Энтони начал ускоряться в геометрической прогрессии. — Ты же знаешь, что я ненавижу морковный пирог. — Я никогда его не пробовал, — принц притворился задумчивым, переходя к стене с упакованным в пластик мясом. — Овощ, маскирующийся под десерт. Звучит интригующе. — Это не так. Это отвратительно, — К этому времени изобретатель уже почти хрипел, а окружающий шум на заднем плане превратился в сборище голосов и автомобильного гула. — Кстати, тебе стоит серьезно задуматься о том, чтобы не быть мудаком. Хотя бы раз. Это может стать для тебя приятным изменением. Локи проигнорировал его слова и вместо этого сосредоточился на все более подозрительно отчетливом дыхании мужчины. — Почему это звучит так, будто ты снаружи? — Энтони выдохнул еще раз, с трудом вдыхая воздух. — И бежишь? — Тебе кажется, — сказал Энтони, даже глотая обрывки воздуха между каждым словом. Прошло несколько минут, в течение которых Локи слушал продолжающееся ускорение дыхания смертного и боролся с раздражением и предвкушением. А затем, — эй, в какой части магазина ты находишься? — Мне следовало сорвать браслеты с твоих запястий, прежде чем выбрасывать тебя в окно, — простонал Локи. — Ну, это просто подло, — Он слышал, как Энтони улыбался между каждым своим тяжелым вздохом. Для героя этот человек был в плачевной форме. — Я бог, — продолжал настоящий бог. — Я вышел за продуктами. И тут из-за его спины: — Да, ну, ты и в прошлый раз вышел за продуктами, — Знакомые руки, слишком крепкие, но чудесные и теплые, обвились вокруг его талии. — Скажи мне, что ты не готовишь тако. Локи фыркнул, но позволил своему телу ненадолго расслабиться. Когнитивно он знал, что это внезапное возвращение к нормальности – небрежные прикосновения и случайные ласки – не может длиться долго, но всего на мгновение он наслаждался этим. — Я собираюсь приготовить спагетти, — Он сморщил нос. — Ты весь мокрый, Энтони. — Я просто втиснул все свои упражнения на неделю в последние пять минут, — Лицо Энтони прижалось к изгибу шеи Локи. — Ты злишься? Он не хотел портить это легкое товарищество, но и не мог заставить себя встать прямо. — Было бы несправедливо с моей стороны сердиться на тебя. Судя по едва заметному сжатию рук на его бедрах, инженер понял ход его рассуждений, но Энтони все равно попытался поддержать их краткую беседу. — Потому что ты понял, что моя паника из-за возвращения моего парня на место его похищения совершенно рациональна? Локи боролся, чтобы сохранить свою решимость. — Потому что это ты должен злиться на меня, — прошептал он. — Я был зол, — Губы изобретателя мягко прижались к самой костлявой части его плеча. — Я зол, но я также посмотрел каждую запись с тобой, которую Щ.И.Т. припрятал. Несмотря на текущую угрозу, Локи, который выбросил меня из окна, не был моим Томми, — Энтони обнял его крепче. — Это был не ты. Я знаю это. Облегчение, нерешительное, но всепоглощающее, расцвело в груди бога, вызвав узнаваемое трепетание в его сердце. — Я никогда не причиню тебе вреда, — пообещал он. — Да, — раздался игривый ответ, когда пальцы Энтони запутались в складках его дешевой рубашки. — Слушай, я понимаю, что нам нужно поговорить, и мы оба знаем, что это будет отстойно, но я скучал по тебе. Разве мы не можем просто притвориться, что все нормально? Хотя бы ненадолго? Локи хотел, так сильно хотел. Он жаждал непринужденного подшучивания, и легкомысленных ласк, и липких улыбок, и.. черт возьми. Да, он тоже хотел притвориться, хотя бы на мгновение. Бог выпрямился и повернулся в объятиях своего смертного. Где-то он нашел в себе силы, чтобы посмотреть на Энтони с невозмутимым видом. — Ты когда-нибудь ходил за продуктами? Прошло меньше сорока восьми часов с тех пор, как он в последний раз видел его, но Локи не мог не зафиксировать явные изменения. Шоколадно-карие глаза, жадно скользившие по его собственным чертам, были заметно налиты кровью и граничили с изможденными синяками под ними. Казалось, что на его лице появились дополнительные бороздки, а на висках появились свежие седые волосы. Он мог бы великодушно охарактеризовать внешность смертного как «истощенную». Тем не менее, Энтони удалось надуть губы. — Я точно ходил за продуктами, придурок. — В течение этого десятилетия? Лицо Энтони скривилось в притворной задумчивости. — Определенно в этом тысячелетии. Сердце Локи испытывало пределы его грудной клетки. Он едва мог сосредоточиться на своих попытках изобразить фарсовую резкость. — Мои извинения. Я не осознавал, что разговариваю с экспертом. На губах Энтони появилась липкая улыбка, которую он ценил больше всего на свете, и он тут же забыл, как говорить. — Думаю, я могу тебя простить, — великодушно сказал Энтони, протягивая руку мимо бога за ближайшей упаковкой говяжьего фарша. — Срок действия этого мяса истекает сегодня. Смертный потянулся дальше, чтобы схватить более постный кусок говядины, чем предполагал Локи, но, возможно, это был тот случай, когда он мог оправдать трату на качество. Он задержался еще на мгновение, запомнив прикосновение ладони Энтони к своей пояснице и теплое дыхание мужчины на своем подбородке. А затем он решительно покатил тележку к отделу замороженных продуктов. Сразу стало ясно, что изобретатель будет относиться к покупкам продуктов так же, как и к большинству других дел: с неутомимым энтузиазмом и детской импульсивностью. Короткий список покупок Локи состоял из ингредиентов для основного блюда, гарнира из замороженных овощей, какого-то хлеба, десерта с глазурью и крепкого алкогольного напитка. По общему признанию, он не смог устоять перед зовом сирены клубники, но каждый раз, когда он оборачивался, в тележке для покупок было что-то новое – сосиски в тесте, растворимый рис, печенье Pillsbury с узором из тыкв. К тому времени, как они добрались до винного ассортимента, Энтони начал загружать полку под тележкой ассортиментом йогуртов. Локи начал подозревать, что этот человек, возможно, испытывает некоторое беспокойство по поводу истощенного состояния его формы аса. — Нет, — заявил бог, когда смертный продолжил возиться в молочном отделе. — Никто из нас не пьет молоко, Энтони. Нет смысла покупать кварту, не говоря уже о целом галлоне. — Это полезно для твоих костей, — настаивал Энтони, расчищая пустое место среди множества бутылок, коробок и банок в тележке. — Эй, можешь захватить коробку яиц? Локи стиснул зубы, но сумел сдержать очередной поток инстинктивных отрицаний. Его предыдущие походы за покупками были редкими и бережливыми, направленными только на то, чтобы утолить грызущий голод в животе. Он не был уверен, что огромное количество вещей в тележке поместится в его крошечной кладовой на кухне. Но он придержал язык, потому что весь смысл этого предприятия был в том, чтобы поменяться ролями. Энтони всегда обеспечивал его, будь то материальные блага, физические привязанности или словесная поддержка. Сегодня Локи полностью намеревался ухаживать за своим Энтони, даже если это означало несколько болезненных уступок по пути. Несмотря на все усилия отвлечься, Энтони взял еще несколько покупок по пути к входу в магазин. Они были безобидными – одна газировка из мини-холодильника, пакетик Hershey kisses с витрины, пара бананов, – но в этот момент Локи подсчитывал каждый цент. Он едва мог смотреть, как кассир начал сканировать их товары. Конечная сумма была предсказуемо астрономической. Еще более предсказуемо, Энтони уже потянулся за своим кошельком. — Я плачу за наши покупки, Энтони, — тихо настаивал Локи, остро осознавая, что продавец – подросток с пробивающейся на лице клочковатой бородой – подозрительно на них поглядывает. — Это мелочь для меня, Томми. Помнишь? — Энтони вытащил черную кредитную карту. — У меня есть это. — Я хочу за это заплатить, — настаивал бог, стараясь говорить тихо, чтобы их не услышали покупатели, число которых росло. Энтони закатил глаза, по-видимому, не понимая значения настойчивости Локи. Все их отношения были картиной дисбаланса от материальных жестов до кардинальных истин. Локи знал, что Энтони никогда не видел этого в таком свете, что этот человек, похоже, наслаждался, преследуя его с самыми продуманными дарами, но бог был полон решимости уравнять весы, начиная здесь и сейчас. К сожалению, его ничтожная гордость не позволила ему открыто выразить свои намерения, не говоря уже о своих мотивах. — Я вынужден настаивать, — прошептал он, теперь слишком остро ощущая, что посетители открыто наблюдают за их беседой. Наконец, Энтони, казалось, осознал всю серьезность упрямства Локи. Он нахмурился, глядя на общую сумму на дисплее, вероятно, размышляя, будет ли непомерная сумма считаться чрезмерной для обычного мидгардца. Локи протянул кассиру несколько купюр, пока смертный отвлекся. К счастью, он извлек достаточно денег из своего чрезвычайного фонда, чтобы покрыть общую сумму. У Локи, конечно, не было транспортного средства, а Энтони, очевидно, решил бежать в магазин, а это означало, что им придется нести свои громоздкие покупки в его квартиру вручную. Это было всего в четырех кварталах, но ни один из них в настоящее время не был наделен силой асов. Вздохнув украдкой, Локи переместил их продуктовые сумки так, чтобы основная часть более легких вещей досталась Энтони. — Для тебя это были большие деньги, не так ли? — тихо спросил Энтони. Локи долгое время питал склонность к молчанию перед лицом неудобств, но сегодня он поклялся рассказать всю правду, какой бы постыдной она ни была. Это делало раскрытие всей степени его позора не менее мучительным. — Я провел свой первый год в Мидгарде, накапливая достаточно сейда, чтобы создать этот гламур, — объяснил он с фальшивым легкомыслием, поднимая свою долю покупок. — Мое истинное лицо было слишком узнаваемым, чтобы я мог устроиться на работу или посещать рынки, поэтому я ограничивался мелким воровством и рысканием по мусорным бакам в поисках еды. Энтони пошел за ним в ногу со своими собственными сумками с продуктами. Он следовал так близко, что почти наступил на пятки богу. — Будучи принцем, я никогда ни в чем не нуждался, — продолжал Локи, не отрывая глаз от грязного тротуара, — но как только я оказался ни с чем, даже один доллар показался мне роскошью. Энтони хрипло прочистил горло. Он был так близко, что Локи мог ясно различить ускоренный ритм его дыхания. — Я знаю, что это должно показаться довольно глупым – продолжать жить так скудно, когда ты можешь удовлетворить все мои прихоти, но.. — Нет, Томми, это не кажется «глупым», — яростно перебил его другой мужчина. А затем, мягче, — Я даже не могу представить, что пройду через что-то подобное. Локи облизнул губы. К его большому разочарованию, они шелушились в нескольких местах. — Когда я прибыл сюда, прошли месяцы с тех пор, как я видел небо, и годы с тех пор, как мой разум был моим собственным, — Его шаги начали замедляться – очень скоро это хрупкое товарищество закончится, и он не хотел ускорять это. — Мидгардцы, казалось, инстинктивно избегали меня, и большинство ночей мне удавалось найти сухое место для сна. Это было сравнительно приятно. — Похоже, у тебя были высокие стандарты, — пошутил Энтони, но его голос прозвучал на удивление ровно. — Мои предыдущие условия оставляли желать лучшего, — Напряжение между ними нарастало, и Локи не был готов. Возможно, это было эгоистично, но он хотел провести еще несколько минут с этим Энтони, который смеялся безудержно и открыто улыбался ему. — Скажи мне, Энтони, что ты думаешь о своем опыте похода в продуктовый магазин? Смертный, по-видимому, также хотел отложить их обсуждение, потому что он немедленно начал бессвязную критику планировки магазина, качества брендов и древности кассового оборудования. Локи напевал во время интермедий, но он тайно запоминал страстный пыл в голосе Энтони. На всякий случай. Энтони снова начал кашлять, как только они начали подниматься по лестнице. Как всегда, зловонный запах пропитал воздух, а тонкие стены гарантировали, что какофония звуков – телевизионные взрывы, крики, плотские хлюпанья – следовала за их продвижением. Навязчивые глаза следили за ними почти так же упорно, как Хеймдалль, из-за нескольких дверей. К счастью, его квартира-студия была точно такой же, какой он ее оставил, за исключением кучи наспех разбросанных вещей рядом со входом. В дополнение к складному столу и стульям, которые он попросил, Энтони, очевидно, притащил огромную дорожную сумку и рюкзак, расписанный до боли знакомыми красными и золотыми узорами, прежде чем помчаться в магазин. — Могу ли я помочь тебе все убрать? — спросил изобретатель. Когда Локи повернулся, он увидел Энтони, стоящего на пороге и запирающего многочисленные замки на двери с преувеличенной медлительностью. Его плечи были заметно напряжены, несмотря на его кажущееся стремление к безразличию. Бог намеревался разгрузить их покупки самостоятельно, чтобы побаловать Энтони и скрыть пустоту его тесной кухни, но, похоже, это был не тот вариант, который предпочел бы его спутник. — Полагаю, да, — признал Локи через мгновение. Он прошел несколько шагов к скудной кладовой и бросил на него то, что он надеялся назвать бодрой улыбкой. — Ты уверен, что твоя спина достаточно восстановилась? Слащавая усмешка, которая морщила уголки глаз Энтони, противоречила раздраженному фырканью мужчины. — Да, придурок. Ты собираешься когда-нибудь не поднимать эту тему? — Не собираюсь, — спокойно ответил Локи. Знакомый рефрен обеспечил еще один период обычного общения, в течение которого Энтони бросился разгружать продукты в попытке доказать свою мужественность, а Локи тихо выполнял свои бессистемные усилия в более размеренном темпе. Смертный болтал так же охотно, как всегда, сначала высказав несколько уничижительных мнений о процессе старения, а затем перейдя к угрюмому осмотру ограниченного пространства шкафов на кухне. Когда наконец пришло время начинать ужин, Энтони перешел к предложению изменений кассовых аппаратов, чтобы они полностью полагались на искусственный интеллект. Очевидно, Локи проявил небрежность, не познакомив его с самостоятельным кассовым обслуживанием. — Может, ты накроешь на стол, пока я готовлю ужин? — осторожно предложил Локи. Это была явно жалкая попытка отвлечься. Конечно, кухня была слишком мала для одного человека, не говоря уже о двух взрослых мужчинах, кружащихся в этом странном танце интимной осторожности. Однако, по правде говоря, Локи в первую очередь беспокоился о своих кулинарных навыках. Его кулинарные познания ограничивались поджариванием дичи во время охоты и разогревом обедов в микроволновке. Мастер-класс, который он смотрел по приготовлению этого блюда из спагетти, показался ему относительно простым, но он рассчитывал на риск неудачи без зрителей. Он хотел – нет, ему нужно было – сделать это правильно. К счастью, Энтони был достаточно любезен, чтобы принять его предложение. Локи сосредоточился на счете до пяти в уме, как только мужчина был достаточно поглощен сервировкой стола. Пять секунд вдоха. Пять секунд выдоха. И затем еще раз, потому что он не чувствовал себя ни на йоту спокойнее. Прошла целая минута, прежде чем ему удалось пошевелиться. Локи дрожащими пальцами достал из кармана телефон и выбрал плейлист, который он подготовил для этого случая. Через мгновение из страдающих динамиков телефона раздалась какофония резких аккордов, громовой перкуссии и визжащего вокала. Его выбор представлял собой сочетание хард-рока и хэви-метала, и ни то, ни другое не было его предпочтением до похищения. Хотя это был не блэк-метал, который преследовал его каждую минуту бодрствования, его тело также не полностью принимало эту производную. Но он знал, что именно этот трек был одним из любимых у Энтони. — AC/DC? — раздался из-за его спины голос Энтони. — Мы всегда слушаем музыку, которая нравится мне, — Локи наклонился, чтобы достать из-под раковины единственную кастрюлю, противень и сковороду, которые у него были – импровизированные покупки Гарольда несколько месяцев назад, когда он заболел. — Я подумал, что мы могли бы хоть раз учесть твои предпочтения. Энтони молчал позади него, и Локи не знал, что означает его молчание. Он сосредоточился на наполнении кастрюли водой. — А Black Sabbath там есть? — Тон мужчины по-прежнему был неразборчивым, но когда Локи обернулся, Энтони, казалось, был полностью поглощен закреплением ножек стола на месте. — Black Sabbath, Metallica, Led Zeppelin и Guns N' Roses, — подтвердил бог. — Я хорошо тебя обучил, юный падаван, — поддразнил Энтони, и глаза Локи закатились, несмотря на его опасения. Локи посвятил все свое внимание различным этапам приготовления простых блюд. Хотя процесс казался обманчиво простым, он знал, что малейшая погрешность могла изменить все. Он внимательно следил за фаршем, пока он готовился, за булочками, которые поднимались в духовке, и за водой, которая, казалось, была полна решимости закипеть с невообразимой скоростью. Локи сварил сотни сложных зелий за свою жизнь. Конечно, приготовление ужина из одного блюда не могло сравниться с этим. — Эй, Томми. Со свечами или без свечей? Он поднял глаза от того места, где он старательно разделывал говядину на куски размером на один укус. Энтони потребовалось больше времени, чтобы разобраться со столом и стульями, чем предполагал Локи, но он проигнорировал медленное продвижение мужчины, уделив все свое внимание тому, чтобы их ужин не подгорел. Как всегда, Энтони превзошел самого себя. Он накрыл стол изумрудно-зеленой тканью с узором из золотой отделки, и отсутствие складок указывало на то, что он кропотливо работал над тем, чтобы разгладить каждую неровность. В центре стояла группа подсвечников для чайных свечей. Даже складные стулья были украшены изумрудно-зелеными подушками, которые идеально сочетались с остальными украшениями. Локи резко развернулся, надеясь, что Энтони не успеет увидеть выразительную размытость, которая затмевала его зрение. Эта в основном смертная форма была так склонна к изнуряющим проявлениям слабости. — Я предпочитаю свечи, — выдавил он через мгновение. — Ты принес спички? — Конечно я принес, — усмехнулся Энтони. — К твоему сведению, в детстве я был бойскаутом. Я всегда прихожу подготовленным. Локи засунул пакет горошка в микроволновку и стал смотреть, как вращается тарелка. — Интересно. Кажется, я помню, как ты сетовал на свое детство в школе-интернате для мальчиков. — Это фигура речи, придурок, — возмутился мужчина. Минуты тянулись, пока булочки не остыли, паста не сварилась, а мясо не закипело. Локи откопал из шкафов несколько бумажных тарелок и дешевых пластиковых стаканчиков. Время почти настало, и единственной стратегией Локи было сказать правду прямо и точно, надеясь, что Энтони сможет принять мешанину деградации, отчаяния и опустошения, которая характеризовала его существование. Он тянул еще несколько минут, когда все блюда были готовы, чтобы убедиться, что все сделано правильно. Спагетти с мясом было в последний раз перемешано, паста в последний раз закручена, булочки в последний раз перевернуты. Больше не было причин откладывать. Приняв во внимание ограниченное пространство на столе, он наполнил обе тарелки щедрыми порциями. Энтони ждал на одном из стульев, загадочная улыбка играла на его губах, когда он наблюдал за приближением Локи. Вместо того чтобы удивляться озадаченному выражению, смягчающему черты лица мужчины, принц нашел выключатель, погрузив их в темноту, освещенную свечами. — Выглядит действительно хорошо, — пробормотал Энтони, когда Локи устроился на стуле напротив него. Смертный все еще жадно изучал лицо бога, несмотря на искаженные тени, порожденные свечами. Локи опустил голову. Откровенные и частые комплименты Энтони все же смогли его смутить. — Не могу обещать, что это будет особенно вкусно. Асгардские блюда заметно проще мидгардских рецептов. Инженер громко фыркнул и отправил в рот огромную порцию спагетти. — Это потрясающе, — сказал он, даже не проглотив, — как и все остальное, что ты делаешь. Локи спрятал улыбку в ключице и протолкнул вилку со спагетти между собственных губ. Во рту был привкус пепла. Наступила тишина. И длилась. И разрасталась. Пока не стала мучительной. Даже крики и резкие гудки на улице не могли заглушить их озабоченное жевание, поскольку и смертный, и бог старались избегать очевидного предмета обсуждения. Каждая тема разговора была либо слишком бессмысленной, либо слишком значимой, а попытка вызвать новый раунд шуток граничила с неискренностью. Энтони первым в своей типичной театральной манере нарушил молчание. Его вилка грохнулась на стол, а стул зашатался в попытках пересечь выцветший ковер. — К черту. Я просто скажу это, ладно? Мы оба так думаем. — Я в этом очень сомневаюсь, — пробормотал Локи, но Энтони небрежно продолжил. — Я влюбился в это лицо, — Мужчина потянулся через стол, рукавом опасно касаясь крошечных языков пламени в центре свечей, пока его пальцы не коснулись скулы Локи. — Я влюбился в смех Томми, его улыбку, его ямочки – у тебя есть ямочки, Томми. Не делай такое лицо, — Ладонь Энтони теперь охватывала всю его щеку. — Я влюбился в Томми, и я хочу, чтобы ты дал мне шанс полюбить его всего. Вилка Локи завибрировала в его руке. Он отложил ее на стол. — Тебе нужен Локи, — понял он, напрягая плечи. — Я хочу Томми. Моего Томми, — Свободная рука Энтони поднялась и обхватила другую щеку Локи, пока у него не осталось выбора, кроме как встретиться взглядом с изобретателем. — Но я пришел сюда, потому что хочу поговорить с Томми за маской. Я хочу узнать вас обоих. Энтони знал, что скрывается под этим гламуром, но он все еще так нежно гладил кожу Локи. Бог не мог найти ни намека на двуличие, ни в его прикосновениях, ни в выражении лица. — Доверься мне, милый. Пожалуйста. Сбрасывание гламура ощущалось во многом как снятие слоев мертвой плоти. Процесс был утомительным, но в некоторых отношениях облегчающим, в основном потому, что он облегчал нагрузку на его жалкий сейд. Тем не менее, снятие защиты своего гламура несло с собой отчетливое чувство уязвимости. Он был сверх чувствителен к чрезмерной бледности своей кожи вместе со шрамами, различимыми снаружи и под его одеждой. Его усилия по искоренению спутанных колтунов в его слишком длинных волосах в значительной степени провалились, а плохо сидящая одежда, которая свободно висела на теле Томаса, полностью затопила его собственные скелетные конечности. Хотя Томас никогда не казался ему особенно привлекательным обличьем, он знал, что его нынешняя внешность была нежелательной во всех смыслах этого слова. Когнитивно он мог понять предпочтение Энтони противостоять ему в этой форме, но унижение уже было трудно вынести. Локи стиснул зубы и закрыл глаза, смущенный пылом, с которым Энтони его изучал. — Как долго я должен так выглядеть, чтобы удовлетворить тебя? — выдавил он из своих напряженных губ. Большие пальцы Энтони все еще очерчивали острые края его лица. Каким-то образом ощущение стало еще более странным в этой форме. — Ты не хочешь выглядеть как настоящий ты? Настоящий он был монстром алого и сапфирового цвета, но он предпочел проигнорировать это заблуждение. Вместо этого он осторожно отстранил свое лицо из хватки другого и склонил голову над тарелкой, где тени могли скрыть болезненную угловатость его черт. Локи подготовился как мог, предвидя эту просьбу, но даже его самые тщательные усилия оказались менее чем плодотворными. Такое зрелище он, должно быть, представлял: бывший бог, сведенный к ничему, кроме тени, уменьшенной всеми мыслимыми способами. Локи машинально взял вилку и сосредоточился на накалывании горошин на зубцы. — Я знаком с мидгардскими стандартами привлекательности, — сказал он, не поднимая глаз. — Здесь мускулы в почете так же, как и в Асгарде. У вас есть устройства для загара, чтобы затемнить тон кожи, и хирургические процедуры, чтобы устранить физические недостатки. Я не вписываюсь. Ни в каком смысле этого слова. Локи смутно осознавал, что Энтони берет свой бокал с вином и выпивает его содержимое. — Ну, это просто чушь, — сказал смертный, потянувшись за бутылкой, чтобы долить ещё. — Ты великолепен. Бог проглотил горох целиком и сосредоточился на сборе новых горошин. — Спасибо, что сказал, — сухо пробормотал он. — Слушай, мы оба знаем, что Асгард – отстойное место, — сказал Энтони, его тон теперь был заметно сдавленным. — Если они действительно заставили тебя думать, что ты не самый красивый мужчина, которого я когда-либо видел, то они еще более отсталые, чем я думал. Локи безмолвно усмехнулся и выковырял из пасты заблудившуюся горошину. — Как скажешь. — Я говорю это, и я здесь гений, так что то, что я говорю, это правда, — Рука Энтони нащупала его собственную в тусклом свете, останавливая его уничтожение овощей на тарелке. — Томми.. Локи, — прошептал он, теперь уже нежно, — это не будет проблемой, ладно? Шрамы на руках Локи были менее яркими, чем некоторые другие на его теле, но он чувствовал, как ищущие пальцы Энтони находят каждый изъян и несовершенство. Он колебался между терпением и отстранением, чувствовал, как каждый его мускул и сухожилие начинают напрягаться вместе с его растущей нерешительностью. И Энтони поднял руку и прижался губами прямо к подушечке мизинца, того, который криво сросся после перелома в трех местах. Он поцеловал его мизинец, и поначалу это было просто отвратительно, с чмоканьем и преувеличенно прикрытыми глазами. Но в определенный момент все изменилось, вероятно, в тот момент, когда губы Энтони прижались к центру его ладони и нашли там выпуклую рану. После этого хватка смертного начала слишком сильно сжимать его предплечье. Там тоже были плохо зажившие раны, напоминания о паучьих ногтях, которые держали его, безрассудно разрывая его плоть, и.. нет. Не сейчас. Без слов Локи дернулся, пока не отстранился. Он слышал, как его собственное прерывистое дыхание дико ускорялось, и чувствовал, как Энтони наблюдает за ним, но он чувствовал себя неуместным с этой уродливой внешностью. Падший бог выждал еще один утомительный момент, прежде чем встать на ноги и осушить свое вино одним глотком. — Ты закончил? — спросил Локи, слепо указывая на наполовину полную тарелку изобретателя. Пауза после его вопроса была слишком долгой, и, казалось бы, легкомысленный ответ Энтони был слишком громким в тишине. — Ты съел, типа, пять горошин из своей тарелки. — Я не голоден. Энтони теперь отбросил все притворства. Его ответ был яростным, почти сердитым. — Чушь, ты голоден. Я перестану говорить об этом, но ты должен что-нибудь съесть. — Я не могу. Я.. — Локи отвернулся. Давление в его черепе росло, и казалось, что каждый его жест и артикуляция анализируются. — Я не понимаю, что ты хочешь, чтобы я сделал, — сказал он наконец, позволив страданию, которое было присуще каждому его вдоху, просочиться в его настоящий голос. — Я не знаю, что ты хочешь, чтобы я сказал. Теперь Энтони встал. Локи чувствовал его дыхание на задней стороне мочки уха. — Ты хочешь что-то мне сказать? Локи втянул в себя воздух. Он горячо желал быть похожим на Томаса – слова, застрявшие в его горле, могли звучать только неадекватно в его обычном, грубом тоне. — Я люблю тебя, — прошептал он. — Да. Я так влюблен в тебя, и я не понимаю, почему ты выбрал меня, особенно когда я так выгляжу. Неуверенные руки легли ему на бедра, и Локи старался не думать о том, что скрывает его не габаритная одежда. — Знаешь, какой была моя первая реакция, когда я понял, кто ты? — Злость, я полагаю. Ты, должно быть, так рассердился на меня за то, что я тебе солгал.. — Нет, идиот. Я волновался. Я так чертовски волновался, потому что понял, что оставил тебя с Романофф, Бартоном и Брюсом. Локи моргнул, глядя на свои руки. На кончике указательного пальца был след от краски. — Они были хороши.. даже добры. Я бы хотел, чтобы они меня любили. Руки Энтони сжали его талию. — Зачем? Почему тебя должно волновать, нравишься ли ты Мстителям? — В его тоне было что-то мрачное, что заставило бога заподозрить, что вопрос был своего рода проверкой, но Локи уже был слишком измотан, чтобы в этом разобраться. — Потому что они важны для тебя, — честно сказал он. Его сердце пропустило удар, и Энтони прижался к его спине. Смертный, должно быть, чувствовал узловатость его позвоночника, и остроту его лопаток, и тощую впадину между ребрами. Локи не мог не извиваться в его объятиях. — Именно об этом я и говорю, — вздохнул Энтони. — Ты делаешь то же, что и я, — осторожно предположил Локи, — то есть пропускаешь части своих объяснений. Я не посвящен в твой внутренний монолог, Энтони. Лицо мужчины прижалось к его пояснице, и Локи старался не съежиться. Будучи Томасом, он бы лелеял этот контакт, но теперь он мог только надеяться, что хлопок его рубашки скроет неровности его кожи. — То, что ты сейчас сказал, должно заставить меня усомниться в твоих намерениях. Было бы разумно использовать меня, чтобы проникнуть в Мстителей, или найти свой Скипетр, или освободиться от оков Всеотца, — Дыхание Энтони было горячим даже через ткань его одежды. Локи не мог не содрогнуться. — Но ты ведь не за этим, не так ли? Принц сделал медленный, прерывистый вдох, который совершенно не смог его успокоить. — Я просто хочу тебя. Одна из рук Энтони откинула волосы Локи в сторону, обнажив затылок холодному воздуху. — Потому что ты любишь меня. — Да, — беспомощно согласился он. — Ладно, — Мозолистые пальцы сжались на его бедре. — Ладно, — снова сказал Энтони, сильнее, почти настойчиво. — Тогда, прежде чем мы начнем, позволь мне спросить тебя о чем-то действительно важном. Кишки Локи завязались в узлы. — Все, что угодно. — Как ты хочешь, чтобы я тебя называл? Томми или Локи? Вопрос удивил его, в основном потому, что готовый ответ не материализовался, когда он открыл рот. Он мечтал услышать, как его настоящее имя слетает с губ Энтони, представлял, как оно может звучать без оттенка злобы или подозрения. Хотя быть Томми Энтони стало для него чем-то дорогим, он также мог осознать, что они цепляются за его выбранное имя как за хлипкий способ избегания. Он был не тем Локи, каким был во время Вторжения, но и продолжать прятаться за маской Томми он не мог. Бог попытался вызвать в своем голосе некое подобие раздражения, несмотря на то, что чувствовал себя совершенно сбитым с толку. — Если ты помнишь, имя, которое я выбрал, было «Томас». — Да, да. Раньше моим рингтоном для тебя была песня из «Паровозика Томаса», знаешь ли, — последовала ожидаемая шутка в ответ. Дыхание Энтони продолжало обжигать его кожу, и Локи мог только надеяться, что вдоль линии роста волос не осталось заметных пятен. — Значит, ты предпочитаешь Томми? Хаос царил во всем организме Локи. Все его мысли, чувства и желания боролись, зажатые между привычностью и фантазией. — Прошло много времени с тех пор, как меня называли моим настоящим именем. Возможно, я склонен желать слышать его время от времени, — Ускоренные удары его сердца начали сливаться воедино, но он ничего не будет сдерживать. Не сегодня. — Я все еще Локи, Энтони, — прошептал он. — Даже сейчас. Особенно сейчас. — Я знаю, — рассеянно сказал Энтони, словно слова Локи не имели никакого значения. Он не понимал, и каким-то образом Локи нашел в себе силы продолжать. — Ты относишься ко мне так, будто ничего не изменилось, будто Томми был настоящим. Смертный замычал, заставив свои потрескавшиеся губы отвлекающе затрепетать по изуродованной плоти бога. — Ты Томми. Ты сам так сказал. Локи чувствовал, как его позвоночник напрягается – он не знал, как объяснить свое беспокойство. — Но это не все, кем я являюсь. Я всегда буду Локи, Потенциальным Завоевателем Мидгарда, Падшим Принцем Асгарда, Отвергнутым Монстром Йотунхейма, — Он слышал, как слова слетают с его губ потоком рычания, но не мог смягчиться. — Ты считал, что Томми достоин твоего сострадания, сочувствия и любви, но никто никогда не проявлял ко мне, Локи, ничего, кроме самой антипатичной терпимости. Нос Энтони уткнулся в неискушенную кожу за ухом Локи. — Ты правда думаешь, что я буду обращаться с тобой, как все остальные? Ты мой Томми.. — Я все еще Локи, — Грудь бога вздымалась, и он не мог сдержать разочарования в голосе. — Ничего не может быть так же, как было, когда ты думал, что я всего лишь Томми. Есть части меня, которые никто не может принять. Руки смертного теперь были словно тиски вокруг его талии. — Это звучит как вызов. — Вряд ли. Это просто факт. — Локи, — Бог вздрогнул от внезапного прилива пыла в тоне мужчины. — Локи, — снова сказал Энтони, теперь мягче, — Я понимаю, о чем ты говоришь, ладно? Я люблю Томми, и, возможно, я все еще отрицаю, что для тебя значит быть Локи, Богом Огня, Лжи, Озорства и Хаоса. Локи моргнул один раз, потом еще раз, от почти небрежного использования его титулов. То, как Энтони держал его – крепко, почти отчаянно – ощущалось ужасно похоже на близость, но у него было неподходящее для этого лицо. — Видишь, я сделал свое домашнее задание, — последовал самодовольный ответ на его бессловесное сомнение. А затем более умоляюще: — Послушай, я хочу попробовать. Дай мне шанс узнать тебя настоящего, прежде чем ты меня оттолкнешь. И Локи, должно быть, обожает разочарования, потому что он обнаружил, что колеблется. — Я обещал ответить на твои вопросы, — сказал он, собрав все остатки бравады, которые у него сохранились. Бог задержался еще на один эгоистичный момент в объятиях Энтони, запоминая каждый запах, вид и звук, которые его чувства могли уловить в последний раз. Два дня он был лишен единственного человека, который прерывал монотонность его утомительного существования, и он не вынесет этого ни на секунду дольше. Это была проигрышная битва, которую он вел, эта битва правды за мимолетное обещание любви, но было мало того, чем он не пожертвовал бы, когда дело касалось Энтони Старка. Даже собой. Итак, Локи устало отодвинулся от двойного жара смертного тела и дугового реактора за спиной и скользнул на свой стул. При других обстоятельствах он, возможно, попытался бы скрыть свое волнение, но сейчас он позволил своим длинным ногам сжаться и прижаться к груди в явном замешательстве. Он не знал, с чего начать. С самого убийственного(обманчивые истоки их отношений)? С самого ужасающего(губительные планы Безумного Титана)? С самого ужасающего(его постепенное падение на дно безумия и последующее порабощение)? Он ковырял дырку на колене своих вельветовых брюк и размышлял, видимо, на мгновение дольше, чем нужно. — У меня есть план, — объявил Энтони, осторожно передвигая свой стул, чтобы сесть рядом, а не напротив Локи. В руке он держал ярко раскрашенный рюкзак, который бог заметил ранее, из которого он достал ноутбук с тем же зеленым и золотым узором, что и скатерть. — Кстати, это тебе, — небрежно сказал он. — Пеппер хотела, чтобы я напомнил тебе, что завтра ты должен приступить к новой работе. Локи позволил одному дрожащему указательному пальцу ткнуть в самый угол ноутбука. Его красочный внешний вид указывал на то, что он был настроен по индивидуальному заказу, и он знал, что это означало, что он должен быть дорогим. Принц не мог понять мотивацию Энтони продолжать эту модель необъяснимой доброты. Он не показал ничего действительно важного, но человек вел себя так, словно будущее с Локи в нем было почти неизбежным. Тем временем Энтони вытащил из глубин своего рюкзака продвинутый на вид StarkPad, и теперь он излучал концентрированный свет. Получившаяся голографическая проекция, казалось, изображала длинную линию, сопровождаемую серией точек. — ДЖАРВИС и я составили временную шкалу всего, что мы знаем о твоем прошлом, — Энтони нажал на один из кругов, и картинка увеличилась до транскрибированного объяснения случая мучений, которые Локи перенес в детстве. — Я подумал, что, может быть, мы могли бы начать с самого начала. Энтони просиял, когда Локи нерешительно кивнул. Голограмма приблизилась к набору точек в начале длинной линии, и Локи узнал отрывки откровения – цитаты Тора, описывающие их усилия по перекалибровке его в детстве, перефразированное резюме того, как он научился плавать, изображение его резьбы по Железному Человеку. На мгновение Энтони сосредоточился на просмотре различных записей, и Локи не мог вынести этого. Он закрыл глаза на мерцающие перед ними свечи. Было так неловко наблюдать за тщательной записью его каждой минуты разоблачения, словно он был всего лишь сложной, но фрагментарной головоломкой. Он не осознавал, как много он бездумно раскрыл или как тщательно каталогизировалось каждое его признание. — Есть ли в твоем детстве хоть один период, который не был полностью отстойным? Когда Локи повернулся к нему, он увидел на лице мужчины яростное хмурое выражение, а выражение его глаз казалось.. грустным. Локи долго питал обиду за многочисленные невзгоды, которые он перенес в детстве, но только Энтони – неосознанно – принял его сторону. На протяжении столетий он слышал все оправдания – что он, должно быть, заслужил частые порицания, что он лгал о своих обидах, что насмешки прекратятся, если он только прислушается к разуму. В определенный момент он начал признавать, что это он был неправ. — Как второй сын, я подвергался меньшему контролю в некоторых областях по сравнению с Тором, — сказал он после минутного раздумья. — Это означало, что слухи о моих предпочтениях могли распространяться без опровержения, но мне также было разрешено практиковаться в использовании моего сейда, несмотря на то, как это портило мою репутацию. Если бы Тору было позволено оттачивать свои врожденные способности, а не полагаться исключительно на грубую силу, его навыки могли бы фактически соперничать с моими собственными. Мускул на челюсти Энтони дрогнул, когда мужчина пристально посмотрел на голограмму. — То есть, ты говоришь, что иногда тебе позволяли развивать твой природный, потрясающий талант к магии, потому что Асгард считал, что ты значишь меньше? Локи не понравилась прямолинейность его заявления, хотя он и согласился с общим мнением. — Ко мне не требовалось такого же уважения, как к Тору, поэтому Всеотец смирился с моими менее традиционными интересами. Это была привилегия, что моим наклонностям вообще потакали. — Локи, — сказал Энтони, и то, как смертный произнес его настоящее имя – тепло, нежно и с особым акцентом на последнем слоге – заставило его звучать похоже и в то же время отлично от его псевдонима, — это на самом деле полный отстой. Дырка на колене его брюк неуклонно росла. — Асы меняются медленно. Различия всегда в лучшем случае терпели, в худшем – уничтожали. Если бы я родился простолюдином, моя судьба могла бы быть гораздо тяжелее. Конечно, вместо этого он томился как невольный монстр, скрытый среди божеств, взращенный, чтобы стать жертвенной марионеткой короля умирающего царства. Иногда он думал, что его предполагаемая судьба могла быть даже хуже смерти. Кулаки Энтони были сжаты на коленях так крепко, что костяшки пальцев были совершенно белыми на фоне его загорелой кожи. — Ты же знаешь, что злиться – это нормально, да? — Да, — тут же безэмоционально сказал Локи. Нитка в его штанах порвалась, и он принялся лениво накручивать ее на пальцы. — Локи, — сказал Энтони еще тише, чем прежде, несмотря на заметную дрожь его рук, — ты сердишься? Локи крутил порванную нить, наблюдая, как ее концы медленно распускались. — Раньше я бы рассердился, — прошептал он. — Раньше я злился на отца за каждый его необоснованный выговор, на мать за отсутствие у нее решимости противостоять ему, на брата за то, что он был всем, кем я не был. Рука Энтони нашла запястье и толстый наруч, опоясывающий его плоть. — Что изменилось? — Ничего, — Он оцепенело наблюдал, как пальцы инженера начали очерчивать форму металлического кандала через его рукав. — Все, — признал он. — В первый раз, когда я увидел, как синева поглощает мою кожу, я потерял рациональность, которая сдерживала мою ярость. Веками я пытался смягчить все свои пороки, и в одно мгновение я понял, что это безнадежно. Йотун никогда не сможет быть достойным, ни в глазах любого из асов, ни, конечно, в глазах завоевателя Йотунхейма. Временная шкала сдвинулась, сосредоточившись на расшифровке истории, которую он поведал несколько месяцев назад, когда Энтони считал его «беглым гангстером». Изобретатель все еще сжимал его руку. Выражение его лица было в основном непроницаемым, за исключением едва заметной морщинки между бровями. — Это было примерно в то время, когда Тор появился в Нью-Мексико? Смех, более желчный, чем предполагал Локи, сорвался с его губ. — Таким было наказание Тора за убийство сотен йотунов. Два дня изгнания в качестве более сильного, чем средний смертный. Всю свою жизнь Локи кипел от обильных противоречий, характерных для обращения Всеотца с его сыновьями. Несмотря на его усвоенную терпимость к различным выговорам, направленным против его собственных наклонностей, не серьезность наказания брата все еще раздражала его. Морщины на лбу Энтони теперь были поразительно выражены. — Подожди, что? Давай немного назад. Локи так и сделал. Хотя он уже рассказывал эту историю однажды, на этот раз он не упустил ни одной детали. Он пролил свет на столетия войн, как незначительных, так и значительных, и на раздражение, которое он чувствовал, когда ходил на цыпочках за кулисами, чтобы смягчить многочисленные грубые наклонности своего брата. Он описал свое парализующее разочарование, когда Тор был официально назначен наследником, и свою ярость от откровения, что его судьба – вечно служить официальным уборщиком множества беспорядков громовержца. Он поделился подробностями своего плана отсрочить коронацию брата, своего последнего испытания, способного контролировать его кровожадность. Он рассказал Энтони о порывистом намерении брата убить монстров Йотунхейма и о последующем понимании того, что он сам был одним из тех зверей, которых так ненавидел Асгард. — Это сломало меня, Энтони, — прошептал он. — Всю свою жизнь я советовал быть благоразумным в войне. Я научился перенаправлять внимание брата и предотвращал столько его самых отчаянных нападений, сколько мог. Откровение, что я на самом деле не лучше тех монстров, которых Тор так охотно уничтожил, было больше, чем я мог выдержать, сохраняя при этом свой рациональный ум. В какой-то момент руки Локи оказались на коленях Энтони. Где-то вдалеке он чувствовал, как мозолистый большой палец гладит его грязные костяшки, а другой сжимает их. Его напряжённая хватка, должно быть, граничит со слишком сильной, но Энтони не произнес ни слова жалобы. — То есть, ты хочешь сказать, что Тор буквально начал войну с другим миром и все, что он получил, – это пару дней изгнания? В его голосе было что-то ошеломленное, почти справедливо оскорбленное, что заставило Локи осмелиться на экстраполяцию. — Он намеренно бросил вызов приказам Всеотца, — осторожно предположил падший бог. — Один, вероятно, намеревался наказать его более продолжительно, но Тор довольно быстро доказал свою состоятельность. Энтони фыркнул, и каким-то образом ему удалось звучать совершенно непристойно, не вызывая у Локи раздражения. — Я предполагаю, что Тору пришлось достать из земли свой молоток Экскалибура, чтобы доказать свою состоятельность. Губы Локи дрогнули. — Это, конечно, способ описать это. — По-моему, это похоже на подтасованную колоду, — оценил изобретатель. — Держу пари, что ты тем временем застрял, исправляя его промах. — В каком-то смысле, — Локи вдохнул через нос, а затем медленно выдохнул через рот. Он не почувствовал себя спокойнее, и они достигли своего первого настоящего препятствия. — Всеотец впал в сон Одина, и с изгнанием Тора мне пришлось править вместо него, — Он сжал руку смертного еще крепче. — Я был не в здравом уме, Энтони. Энтони с удовлетворением ответил на его рукопожатие столь же пылко. — Я читал о том, что произошло в Нью-Мексико. Это ты послал эту машину убить Тора, верно? Локи обнаружил, что склонил голову над их соединенными руками в некоем подобии мольбы. — До того, как я понял, кем я был, я питал более сильную склонность к озорству. Я наслаждался обманом и хитростью, и, возможно, я нацелился на Тора больше, чем на кого-либо другого, но я никогда не стремился причинить ему непоправимый вред. Он вытащил одну из своих рук и небрежно провел ею по своим спутанным волосам, только затянув многочисленные узлы. — Моя стратегия с Тором была продиктована скорее отчаянием, чем разумом. Все, о чем я мог думать, это как доказать себя, прежде чем Всеотец проснется и изгонит меня. Я хотел, чтобы Тор исчез, чтобы он не мог присвоить себе мои заслуги, и мне нужно было убить короля йотунов, чтобы никто не мог усомниться в моей преданности. — Я не хотел подвергать Тора опасности, — признался он. — Не совсем. Я недооценил его смертную слабость и убедил себя, что он попытается убить меня, если я не докажу свою преданность до его возвращения, — Пальцы Локи зацепились за особенно спутанную прядь волос, и он безжалостно потянул ее. — Его друзья не подчинились моему прямому приказу, сбежав к нему в Мидгард. То, что они таким вопиющим образом бросили мне вызов, все еще считая меня асом, не сулило ничего хорошего, когда открылось мое истинное происхождение. Я послал Разрушителя, чтобы выиграть себе больше времени. Энтони снова схватил Локи за руку и потянул его к себе на колени. — Это на тебя не похоже. Ты всегда думаешь на десять шагов вперед. При других обстоятельствах Локи, возможно, пропустил бы детали. Он понимал, что в Мидгарде стандарты боя действуют по другим правилам. Кровопролитие и жестокость не приветствовались так, как в Асгарде. Вероятно, Локи обрек себя на полное осуждение, раскрывая степень своего безумия, но на этот раз он был полон решимости добиться справедливого суда. — Как главный военный стратег Асгарда, моя роль всегда заключалась в минимизации потерь асов. Я спланировал десятки кампаний, и даже мои самые ярые критики вынуждены были признать, что мои схемы сработали. Иногда моя тактика была более двуличной, чем им хотелось, но это была единственная область, где я получал хоть толику уважения. Давление их совместной хватки было единственным, что удерживало его сейчас. Ему приходилось выдавливать каждый слог изо рта. — Йотуны готовились к войне. Их мир умирал без Ларца Зимы, и они могли вернуть его только силой. Нападение, пока Всеотец был заперт в Сне Одина, казалось неизбежным, поэтому я предложил их королю.. — Тут Локи судорожно вздохнул и закрыл глаза. — Моему биологическому отцу. Король йотунов был моим биологическим отцом, и я предложил ему сделку. Я предоставил им проход в Асгард, а взамен король Лафей согласился убить Всеотца. Локи расправил плечи и продолжил. — Даже это было уловкой. Убив существо, которое бросило меня в младенчестве, и защищая мою семью одновременно, я думал, что моя преданность никогда не будет поставлена под сомнение, — Он стиснул зубы. — Конечно, это было недальновидно и нелогично, и я не могу объяснить.. — Ты был сломлен, — прервал его Энтони озадачивающе спокойным тоном. — С тобой всю жизнь обращались как с дерьмом, а потом ты обнаружил, что в их глазах ты был даже хуже дерьма. Локи поморщился от резкой оценки, хотя и удивился тому, как этот человек его защищает. — Это не оправдывает мои действия. Глаза Энтони были такими добрыми, необъяснимо мягкими, и Локи не смел надеяться. — Я когда-нибудь рассказывал тебе, что я сделал после смерти родителей? — спросил инженер. Бог молча покачал головой. В его горле образовался комок. — Наркотики, — последовал откровенный ответ. — Много наркотиков, огромное количество алкоголя и феноменальное количество секса. Я не могу сказать, сколько взяток Обадайя заплатил, чтобы все это оставалось относительно скрытым, — Теперь их пальцы были так тесно переплетены, что было трудно сказать, где заканчивались пальцы Локи и начинались пальцы Энтони. — Я причинял людям боль, Локи. Меня наказывали за вождение в нетрезвом виде направо и налево, и я разбил больше машин, чем могу сосчитать. Джарвис – первый Джарвис – перестал со мной разговаривать, а Роуди перестал меня выручать, и мне было все равно, потому что весь мой мир рухнул. — Это вряд ли эквивалентно.. — Ты думаешь, это моя вина? — настаивал смертный. Ноздри Локи начали раздуваться. — Очевидно, нет, но это не то же самое, Энтони. Ты не сговаривался совершить отцеубийство своего приемного отца. Ты не совершил цареубийство своего донора спермы. Губы Энтони дернулись. — Донора спермы? — Это все его заслуги. Мне не жаль, что он умер. Он бросил меня умирать младенцем, потому что я был слишком мал, — угрюмо сказал Локи. — Однако я знаю, что мидгардцы не одобряют такую мстительность.. — К черту все, — прервал его Энтони. — Я активно планирую убийство фюрера Кинга Брэдли, пока мы говорим, — А затем, когда бог неохотно приподнял бровь, — это отсылка к аниме. Я тебе как-нибудь покажу. Легкомысленное обещание будущего было достаточно для Локи, чтобы продолжить. Он никогда не был на суде. По правде говоря, даже если бы ему позволили говорить во время вынесения приговора, он, вероятно, не стал бы тратить слова в свою защиту. Теперь он жаждал – не обязательно отпущения грехов, но, по крайней мере, понимания. Локи начал задаваться вопросом, может ли Энтони действительно дать ему это. — Как я уже сказал, я был военным стратегом Асгарда, и моей главной задачей было ограничить потери. Я решил, что самым разумным решением будет уничтожить сам Йотунхейм. Брови Энтони теперь сморщились и образовали складки, но его пальцы оставались зажатыми между пальцами Локи. — Весь мир? — спросил он после того, как прошло несколько мучительных секунд. Позвоночник Локи начал сгибаться в определенный горб. — Возможно, это было не почетно само по себе, но Тор начал войну, потому что йотун назвал его «принцессой». Конфликт из-за такого пустякового повода не был необычным для Асгарда, и результатом всегда было грандиозное кровопролитие. Я думал уничтожить монстров – искоренить свой род – не потеряв ни одного аса. Каким-то образом хватка Энтони не дрогнула. Если на то пошло, она даже усилилась. — Ты сделал это? — И да, и нет. Я начал этот процесс, и я предполагаю, что некоторые из йотунов могли погибнуть, но Тор остановил его довольно быстро, — Локи прикусил нижнюю губу, размышляя. — Как бы то ни было, Йотунхейм не выживет без Ларца Зимы, и Всеотец не собирается возвращать его им. В конце концов, Йотунхейм умрет. Энтони молчал после его признания. Периферийный шум – его соседи сверху либо ритмично топали в одном и том же месте над головой, либо занимались чем-то более интимным – никоим образом не отвлекал Локи от предвкушения. Мидгардские стандарты морали рисовали его поведение как изначально предосудительное, и хотя он не чувствовал особого сожаления о своих действиях, он также не гордился ими. — О чем ты думаешь? — выпалил Локи, когда тишина растянулась на несколько мучительных минут. — Кроме того, что Грозный Глаз Грюм – ярый лицемер? — слабо пошутил Энтони. Он вздохнул, но его большие пальцы продолжали скользить по изуродованным костяшкам пальцев бога. — Я думаю, что то, что ты сделал, ужасно. Руки Локи дернулись. Его легкие сжались. Его сердце замерло.. — Я также думаю, что я виновен в том же самом.. за исключением того, что я действительно это сделал. Каждая черта, сухожилие и мускул бога исказились. Слова продолжали не иметь смысла, независимо от того, как он их рассматривал. — Я запустил ракету в космос и уничтожил тысячи – миллионы – Читаури. Я сделал это. Я. — Энтони, нет, — взмолился Локи. Он повернулся всем телом к нему, чтобы поймать плоский взгляд смертного. — Это даже близко не то же самое. Читаури – бездушные твари. Они – монстры. Ты не сделал ничего плохого, избавляясь от угрозы, которую они представляли. Глаза Энтони начали светлеть, пока он говорил, и теперь он, казалось.. ухмылялся. — Они «монстры», да? Локи моргнул. Он моргнул снова. Было слишком поздно избегать ловушки, но и сдаваться легко он тоже не должен. — Да, — раздраженно настаивал он. — Они бы разорвали Мидгард на части без угрызений совести. Инженер отказался отвлекаться. — Я думал, что йотуны – монстры. Локи слышал, как его собственные зубы скрипят уже в который раз за сегодня. — Это так.. — Итак, обе расы предположительно являются монстрами, — продолжил другой, изображая глубокомысленное размышление. — И Читаури планировали напасть на Землю, точно так же, как йотуны собирались напасть на Асгард, — Энтони поджал губы, и теперь Локи не стал скрывать раздражение. — Знаешь, я начинаю видеть здесь некоторые параллели. Локи знал, что он должен вынести, но он все еще сохранял рваные остатки своей гордости. Откровенная попытка Энтони оправдаться была в лучшем случае фарсом. — Читаури обладают лишь жалкими следами индивидуальности. Они действуют как улей, а существо, которому они поклоняются, – самое отвратительное из зверей, — Бог закрыл глаза от натиска воспоминаний, запахов и звуков, которые пытались поглотить его. — В них нет ничего хорошего. Энтони не прилагал абсолютно никаких усилий, чтобы скрыть свою зубастую ухмылку. — Подразумевается, что в йотунах есть что-то хорошее, — Изобретатель вытащил одну из своих рук из переплетения их пальцев. — Особенно в моем йотуне. И теперь Локи Сильвертонг столкнулся с загадкой, которая стала знакомой ему за время его общения с Энтони Старком: у него не было слов. Тем временем ладонь смертного ползла вперед, пока не обрамила щеку Локи в самом легком из прикосновений. — Вселенная, по сути, сговорилась сделать тебя злодеем, — тихо прошептал Энтони. — Но это не обязательно должен быть ты. Это не ты, Локи. Локи сглотнул комок в горле. — Я никогда не буду героем, — прохрипел он. В уголках глаз Энтони появились морщинки. — Тебе не обязательно быть им — Я редко действую, если это не в моих собственных интересах, — настаивал бог. — Я преувеличиваю, кривлю душой и обманываю без повода. Я питаю склонность к хаосу, который неизбежно ведет к краху. — Во-первых, ты разговариваешь с «классическим нарциссом», — сказал Энтони, небрежно пожав плечами. — Во-вторых, ты ужасный лжец. В-третьих, немного хаоса звучит как большое веселье. — Я– — Самый стойкий человек, которого я когда-либо встречал? — перебил другой. — Самый пугающе привлекательный мужчина на этой планете? Самый классный злодей, который украсит мои самые смелые фантазии? Локи несколько раз открыл и закрыл рот, прежде чем ему удалось выдавить некое подобие ответа. — Ты смешон. — Тебе это нравится, — сказал Энтони ужасным певучим голосом. Давление за его глазами вернулось; лицо Энтони расплывалось; и Локи подумал, что его сердце может разорваться от потока смешанных чувств, тонущих в его груди. Вместо пустого отпущения грехов ему дали понимание и сочувствие. Это было выше всего, чего он заслуживал, но это было все, о чем он мечтал. — То, что ты сделал, нехорошо, — прошептал его Энтони, и теперь его пальцы скользили по линии бровей Локи, — но это не делает тебя монстром. У меня такое чувство, что ты уже заплатил за то, что сделал, тысячу раз. Локи не мог сделать ни единого вдоха. Он больше не мог видеть своего смертного из-за пленки влаги, затопившей его глаза. — Ты не монстр, — яростно продолжал Энтони. — Ты мой Томми. Нет, ты мой Локи. И всегда им будешь. Его зрение немного прояснилось, по-видимому, из-за влаги, которая теперь потекла по его щекам. Через мгновение он почувствовал, как большой палец Энтони вытирает влажные следы на его коже. Локи не знал, быть ли ему благодарным за нежность жеста или смущенным собственной уязвимостью. — Как ты относишься к пятиминутному перерыву? — спросил Энтони, и в его тоне прозвучал лишь легкий намек на напускную шутливость. — Мне нужно было пописать еще до того, как мы вышли из продуктового магазина. Локи направил то, что, как он надеялся, было тенью улыбки в сторону инженера. — Твой мочевой пузырь на самом деле размером с виноградину. — Злюка! — раздался ожидаемый вой. Еще один нежный удар прошелся по всей длине скулы бога, прежде чем изобретатель отступил. — Я сейчас вернусь, ладно? После рассеянного кивка Локи смертный отправился в ванную. Где-то вдалеке он слышал, как течет вода из раковины – и течет, и течет – и Локи позволил себе на мгновение ощутить недоверчивый восторг. Энтони не отрекся от него, и бог едва мог в это поверить. Звук, который он никогда раньше не издавал – сдавленный, нечто среднее между вздохом и криком, – вырвался из горла Локи. И затем еще раз. И затем в третий раз. Он не мог взять себя в руки. Раковина все еще работала, судя по звуку, на полную мощность. Локи не мог вспомнить, когда в последний раз платил за воду. Или за электричество. Или за аренду. На двери не было уведомления о выселении, и его жалкая мебель осталась на месте. Вероятно, у него была еще одна причина поблагодарить ДЖАРВИСА, если предположить, что ИИ все еще заинтересован в том, чтобы быть его другом. Кран наконец закрылся, и Локи лихорадочно провел рукой по лицу. Оно казалось достаточно сухим, но кожа вокруг глаз была напряженной и опухшей. На мгновение он задумался о том, чтобы наложить тончайший гламур, чтобы скрыть доказательства своей кратковременной неисправности, но Энтони хотел его настоящего. На этот раз Локи решил не обманывать, даже чтобы сохранить собственное достоинство. — У тебя отстойный напор воды, — заявил Энтони, как только открыл дверь ванной. — Мне потребовался целый час, чтобы вымыть руки. Хотя напор воды был довольно слабым, попытка Энтони отвлечь внимание от беспокойства бога была в лучшем случае слабой. Локи все равно оценил ее. Тем временем Энтони проскользнул на кухню и начал рыться в шкафах Локи. Сначала он нашел пару гибких бумажных тарелок. — Как ты вообще моешь голову? — продолжил он, и теперь Энтони нашел в ящике разнообразные столовые приборы. — Это должно занимать целую вечность. — Ну же, Энтони. Не нужно преувеличивать, — возразил Локи. Его воспаленные глаза сузились, когда он увидел, как инженер отрезает два слишком больших куска клубничного пирога пластиковым ножом. — Я не голоден. — Ну да, — последовал бойкий ответ, — и этот пирог выглядит восхитительно. Несмотря на его постоянные протесты, его смертный каким-то образом сумел поставить перед ними по тарелке с пирогом, покрытым щедрой порцией взбитых сливок – Локи не помнил, чтобы покупал его. Энтони резко откусил, притворяясь, что поглощен своим StarkPad. Через мгновение Локи последовал его примеру, исключительно чтобы успокоить намеки на напряжение в плечах мужчины. Десерт оказался безвкусным во рту. — Итак, — сказал Энтони после того, как Локи проглотил несколько кусочков, — я предполагаю, что ты Пал после того, как Тор остановил всё? Тщательно пережеванный кусок пирога застрял в горле бога. — Ну, да, — выдавил он после нескольких глотков дешевого вина. — Я не буду просить тебя пересказывать то, что с тобой дальше произошло, — сказал Энтони. Хотя Локи мог различить только профиль его лица в мерцающем свете свечи, грубость тона собеседника была несомненна. — Но ДЖАРВИС заблокировал два файла, которые, как он думает, относятся к твоему пребыванию в Пустоте, и он не поделится ими со мной без твоего разрешения. Энтони наклонил экран, чтобы показать Локи временные метки – день, когда он был освобожден от ГИДРЫ, и несколько дней спустя. Этого было более чем достаточно для бога, чтобы понять содержимое заблокированных файлов. Еще более озадачивающим было стремление ИИ защитить его конфиденциальность в свете его истинной личности. Он считал, что утрата их дружбы неизбежна с раскрытием его секретов, но, возможно, он недооценил необъяснимую преданность ДЖАРВИСА. StarkPad был оснащен датчиком отпечатков пальцев, который разблокировал файлы с помощью нажатий Локи. Один взгляд на сканы его внутренностей заставил Локи погрузиться в процесс уничтожения своего пирога. Он не был экспертом в области мидгардской медицины, но даже он мог различить неровности в его костях. Локи ждал. И ждал. И ждал. Краем глаза он наблюдал, как Энтони просматривал изображения – его изуродованные руки, его покалеченные ноги, его раздробленную грудь. Несмотря на все усилия, игнорировать физические доказательства его долгих месяцев страданий было невозможно. Он не осознавал масштаба повреждений, скрытых под его плотью. — Локи, — прошептал Энтони. Его голос дрожал сильнее, чем когда-либо. — О, Боже, Локи. — Я в порядке, Энтони. — Нет, это не так, — Инженер спрятал руки под скатертью, но Локи успел уловить дрожь в его кулаках. — Как ты вообще выжил? Энтони едва заметно наклонялся к нему, и Локи был достаточно сведущ в языке тела этого человека, чтобы понять, что ему нужно. Хотя ему не нравилась мысль о том, что руки Энтони снова обнимут это тело, он также не мог вынести страданий, омрачающих каждую черту лица его смертного. Не говоря ни слова, он придвинулся ближе, протянул неуверенную руку.. Энтони почти рухнул на него. Руки изобретателя на секунду зашевелились, похлопали его по груди, по плечам, прежде чем его руки обхватили грудь Локи и запутались в его слишком большой рубашке. Его колючее лицо прижалось к шее бога, не обращая особого внимания на то, что он прямо тыкался носом в своего бывшего врага. Локи нерешительно позволил своим пальцам провести по тщательно уложенным волосам Энтони. Когда его смертный просто вздохнул и нагло прижался ближе, он еще настойчивее зарылся рукой в темные локоны. После минутного раздумья он позволил своему ослабленному сейду подняться к кончикам пальцев и искриться по мягкой, бронзовой коже. За исключением кратковременного испуга, Энтони, казалось, не возражал. — Я убью их, — прорычал Энтони стальным голосом. — Я убью каждого из них. Внезапное проявление враждебности не должно было удивить Локи, но удивило. Каким-то образом его смертный проскочил мимо жалости и ринулся прямиком к мести. — Ты уже сделал это, — заверил его принц. — Твой снаряд уничтожил большую часть армии Читаури. Руки Энтони сжались еще сильнее, сморщив рубашку бога до неузнаваемости. — Они должны были пострадать за то, что сделали. Я слишком легко их отпустил. В глубине души Локи согласился, но внешне он просто напевал и сосредоточился на картографировании каждого дюйма кожи Энтони. Намеки на новый пряный аромат цеплялись за кожу мужчины. Корица? Или, может быть, это был имбирь. — Другой файл, — пробормотал Энтони, еще сильнее вжимаясь в расслабленное тело Локи. Это не могло быть удобно. Это тело не обладало мягкостью относительно стройной фигуры Томаса. — Это ведь не больше рентгеновских лучей, не так ли? — Вероятно, это разговор, который я вел со Стивеном о его Джеймсе, — В качестве проверки Локи позволил своим губам мимолетно коснуться виска Энтони. Его смертный с удовольствием повернулся к контакту. — Он не мог понять, как Джеймс дошел до того, чтобы предать все свои убеждения. Я просто изложил опустошение, которое происходит, когда человека переделывают. — Потому что именно это и произошло с тобой. Локи давно научился скрывать свои слабости и показывать себя тем, у кого все под контролем. Он решил рассказать Энтони всю правду, но даже сейчас все его инстинкты дрожали от желания показать, насколько он поддался малодушию. Оказавшись в объятиях инженера, он знал, что Энтони должен был заметить нарастающее напряжение, заставляющее его мускулы напрягаться. — Да, — прошептал он так тихо, что шаги на лестнице грозили заглушить его. — Вот что случилось со мной. Медленно, на случай, если Энтони запротестует, Локи просунул руку между ними и обнаружил, что дуговой реактор пульсирует даже через тонкую футболку мужчины. Ничто не могло сравниться с сочетанием грубой силы и бурного комфорта, который демонстрировало устройство. Это достаточно приземлило его, чтобы продолжить. — Мой сейд всегда защищал меня, — объяснил Локи. — Потребовалось бесчисленное количество месяцев разрушения моего тела, прежде чем моя магия достаточно деградировала, чтобы мой разум стал восприимчивым, — Даже через хлопок рубашки Энтони были смутно различимы углубления дугового реактора. — Несмотря на мою слабость, Он не мог стереть меня, по крайней мере полностью. Он мог лишь запереть части меня – воспоминания, которые я лелеял, остатки приятных эмоций, мысли о будущем, где я снова смогу быть свободен. — Локи.. — После этого Он усилил мои самые отвратительные черты, — настаивал Локи. Если бы он позволил Энтони утешить его сейчас, он бы никогда не продолжил. — Гнев, зависть, жадность – они поглотили меня, пока я едва мог думать о своем отчаянном желании выбраться. Моим единственным желанием стало покорить смертных, которых так любил мой брат. Ребра Локи теперь скрипели под силой хватки Энтони. — Или так Он думал, но меня не так легко переделать. Мой сейд сохранил достаточно моей воли, чтобы я мог спланировать побег. Одна из рук Энтони выпуталась из рубашки Локи и потянула за кончик его спутанных волос. — Мне трудно поверить, что ты устроил такое зрелище на Земле, просто чтобы сбежать. Видимо, даже сейчас, когда он всеми силами старался донести полную правду, он инстинктивно саботировал сам себя. Его акцент на своих корыстных мотивах был скорее силой привычки, чем сознательной попыткой уловок. Никто в Асгарде не поверил бы, что Локи Лисмит может действовать альтруистично. — Мне было бы проще избавиться от своих уз и скрыться в другом королевстве, если бы моей единственной целью было бегство, — признал принц. — Итак, зачем ты это сделал? Почему главный военный стратег Асгарда реализовал буквально самый неумелый план из всех возможных? Когда Локи поднял голову, он увидел, что Энтони смотрит на него теми же знакомыми бесхитростными глазами, как будто бог не может сделать ничего плохого, как будто Локи способен на добро. Возможно, этим он мог бы сделать гордым единственного человека во всех мирах, который считал его достойным. — Потому что даже я не мог быть соучастником уничтожения половины всей жизни во Вселенной. Прошла секунда. Две. А затем Энтони откинулся назад, неловко вытянув голову, чтобы лучше рассмотреть лицо Локи. — Ты уже говорил это, — тихо сказал он. — Я думал, ты шутишь. Локи закрыл глаза, чтобы не видеть нарастающий ужас во взгляде другого. — Это то, чем известен Безумный Титан. Он уничтожает планеты, пока не останется только половина населения. Вместо того, чтобы вести войны, Он сможет достичь Победы простым щелчком пальцев, как только Он получит Камни Бесконечности. Руки Энтони нашли его лицо и разгладили морщинки в уголках губ. — Я, наверное, понял около трех четвертей, милый, — Судя по лихорадочному блеску в глазах изобретателя, трех четвертей понимания было более чем достаточно. Тело Локи уже начало упираться – оно связывало любую мимолетную мысль или словесное признание Титана с болью. Дрожь прошла по всей длине его позвоночника и распространилась на его конечности, а его ладони на самом деле казались влажными. — Безумный Титан – тот, кто вытащил меня из Пустоты, — заставил себя объяснить Локи. — Он рыщет по вселенной в поисках сохраненных ресурсов, убивая половину всего живого, — Он попытался игнорировать леденящее чувство, тревожащее его внутренности. — Или, может быть, Он убивает, пытаясь произвести впечатление на Леди Смерть. Я слышал и то, и другое. Его смертный быстро понял. — А Камни Бесконечности? — Мои знания скудны без доступа к библиотеке Асгарда, — признался Локи. — Я знаю, что в Скипетре заключён Камень Разума, а в Тессеракте – Камень Пространства. Управлять всеми шестью Камнями Бесконечности – значит обладать абсолютной властью. На мгновение Энтони просто уставился на него, не говоря ни слова, не моргая и, по-видимому, даже не дыша. Затем: — Боже мой, черт возьми. Я так и знал, — Внезапный пыл в его тоне вместе с резким переходом в положение стоя заставили Локи отпрянуть. — Я же им говорил. Я говорил им, что что-то вроде этого грядет. Энтони начал мерить шагами комнату, но растущая желчь в его голосе, казалось, не была направлена на Локи. Бог обхватил колени руками и решил ждать. — Знаешь ли ты, что Фьюри высмеял меня, когда я предложил расположить костюмы Железного Человека по всему миру? — Этот вопрос был брошен в сторону Локи, но изобретатель продолжил, не переводя дыхания. — По всей видимости, инопланетяне не представляют реальной угрозы национальной безопасности. Локи вытянул шею, чтобы следить за передвижениями Энтони по комнате. Маршрут мужчины расширился, охватив весь – и, надо признать, несущественный – периметр его квартиры. Больше всего беспокоило то, как прерывисто он шагал, и то, как его тирада превратилась в серию обличительных речей о государственном финансировании и мелочных политиках. — Энтони, — вмешался Локи, — без Тессеракта Безумный Титан все еще находится на значительном расстоянии от нас. Есть время подготовиться. Его смертный наконец остановился, хотя плечи его оставались напряженными, а кулаки сжатыми. — Но ты думаешь, он придет сюда. — Мидгард – это врата в Асгард. Есть и другие пути, тайные пути, но самый прямой путь – через ваше царство, — Локи снова повернулся к свечам – вокруг фитилей собиралась растущая лужа расплавленного воска. — Он придет за Камнем Разума и Камнем Пространства довольно скоро, но сначала он, скорее всего, будет искать что-то другое. Локи скорее услышал, чем увидел, как Энтони пошел обратно к своему стулу. Он смутно чувствовал, как мужчина изучает его. — А что насчет тебя? Бог спрятал гримасу в коленях. — У меня нет желания владеть Камнями, Энтони. — Я не это имел в виду, — немедленно последовал протест. — Просто этот парень-титан не производит впечатления человека, который прощает. Дрожь сотрясла его тело, прежде чем он успел ее подавить, когда он понял смысл слов собеседника. — Он обещал мне вечность в темницах Читаури, если я потерплю неудачу. Я бы предпочел не думать о цене за преднамеренное предательство Его. Пальцы Энтони осторожно обхватили его бицепс. — Что ты и сделал, саботировав Вторжение, — скорее заявил он, чем спросил. Локи устало кивнул. — Я убедил Его предоставить мне Скипетр, — Это потребовало почти полного уничтожения его истинного «я» и недель скрупулезного собирания воедино того немногого, что осталось от его воли, но Энтони не нужно знать все детали. — Я понимаю, что потери Мидгарда, которые я нанес, неприемлемы, но я не видел другого выхода. Хотя я мог направлять Камень Разума, я никогда не был его настоящим хозяином. Пока он был рядом, каждое мое движение тщательно изучалось. Хватка вокруг его плеча с каждой секундой становилась все крепче. — Вот почему ты не смог нас предупредить. — Я пытался, — признался Локи. — Я надеялся, что, может быть, Тор или даже ты поймешь.. — Он замолчал, внутренне огорченный детской хрупкостью в своем голосе. — Это неважно. Раскрытие моего подчинения поставило бы под угрозу мой план. Я не мог так рисковать. К сожалению, Энтони Старк был одновременно хитер и упорен. Вместо того, чтобы позволить Локи отодвинуться, чего он так желал, ладонь инженера нашла его щеку и привлекла его не слишком восторженное внимание. — Что ты пытался сделать? — спросил Энтони самым нежным голосом. — Чего я не увидел? Знакомая горечь хлынула в его горло, и на этот раз, когда Энтони так наивно умолял его об откровенности, Локи был бессилен в противостоянии ему. — Я никогда не желал трона. Я только хотел быть равным Тору, и я сказал ему об этом в тот день, когда я Пал, — Он сморгнул проклятый поток влаги в глазах. — Какую цель я мог извлечь, став правителем царства, которое я ненавидел? Энтони издал что-то вроде сочувствующего вздоха, но, очевидно, Локи уже не мог остановиться, раз уж начал. — Я пытался изменить детали. Я насмехался над Тором за то, что он бросил меня в Бездну, хотя это я, очевидно, отпустил, — Локи склонил голову, и на его щеках снова появилась отвратительная сырость. — Он никогда не слушал меня, ни на одном задании в юности, ни в Йотунхейме, где это стоило мне рассудка, ни даже в его драгоценном Мидгарде, где я был низведен до того, чтобы маскироваться под самого неловкого из злодеев. Мне не следовало возлагать надежды на этого болвана, не различающего смутные тонкости. Это была глупая несбыточная мечта. — На самом деле, это звучит как довольно явный намек для меня, — предложил его смертный, потому что Энтони был совершенен и прекрасен, и Локи не мог остановить поток влаги, оставляющий следы на его лице. Через мгновение давление, нежное, но настойчивое, опустилось на его подбородок, пока бог не смягчился и не встретился взглядом с Энтони. — Это были твои глаза, не так ли? — тихо спросил изобретатель. — Это то, что ты надеялся, что я увижу. Локи не винил своего Энтони. По правде говоря, он не винил, но здесь и сейчас он не мог подавить беспомощную злобу, которая вырвалась наружу. — Ты видел это в Бартоне, и Селвиге, и всех остальных, — прошептал он. — Почему никто из вас не мог увидеть это во мне? Что во мне такого, что заставляет всех так легко поверить, что я не что иное, как самое отвратительное из чудовищ? Едва он закончил говорить, как Энтони заключил его в объятия столь крепкие, что они оба едва не упали на пол. — Мне жаль, — прошептал его смертный. — Мне так, так жаль, Локи. Это было совершенно неадекватно. Это было ужасно сентиментально. Для него это не должно было ничего значить. Но это было именно то, что Локи так долго мечтал услышать. Оставалась одна правда, еще одна причина, по которой Энтони мог бросить его или сделать что-то похуже. Однако на мгновение Локи позволил себе насладиться этим чувством, которое он считал давно утраченным, благословенной уверенностью желать и быть желанным, нуждаться и быть нужным, любить и быть любимым, прощать и быть прощенным в ответ. Им потребовалось несколько фальстартов, чтобы отстраниться. Каждый раз, когда Локи пытался высвободиться, Энтони все сильнее цеплялся за его тело, все настойчивее вжимал лицо в волосы бога, все тщательнее переплетал их конечности на их шатких стульях. По общему признанию, усилия Локи были в лучшем случае формальными, в основном из-за врожденного дискомфорта от ощущения того, как легко руки Энтони обхватывали его костлявое тело. Свечи догорали к тому времени, как Энтони отпустил его. Локи казалось, что они говорили целую вечность, а не всего несколько часов. Судя по темным кругам под глазами смертного и бледности кожи мужчины, Энтони чувствовал то же самое. — Итак, ты саботировал Вторжение, — сказал Энтони, снова потянувшись за своим StarkPad. — Полагаю, ты знал о системе безопасности Селвига? Локи кивнул. — Я не мог управлять Камнем Разума по-настоящему, но я был достаточно силен, чтобы усовершенствовать его эффекты, пока Он был отвлечен, — Дыра в его штанине расширялась в геометрической прогрессии в ходе их разговора. Теперь он сосредоточился на извлечении новой нити для отвлечения. — Я послал Бартона встретиться с Вдовой в надежде, что он избавится от контроля. Я позволил Селвигу установить предохранитель, который мог бы закрыть портал, — У Локи перехватило дыхание, когда он попытался украдкой рассмотреть Энтони. — А потом была наша ссора в Башне. Губы Энтони дернулись в мрачной усмешке. — У тебя проблемы с производительностью, — сказал он со знанием дела. — Ты догадывался, что на мне это не сработает? Стук его сердца был оглушительным, но Локи не сдавался. — Я довольно быстро предположил, что эффекты Камня Разума были откючены твоим устройством, — Каждая нитка, которую он вырывал из растущей дыры в штанах, увядала и распускалась, прежде чем успевала оказаться на воле. — Только после того, как я встретил тебя как Томас, я понял, что реактор просто перенаправил свое влияние. Локи ожидал немедленного осуждения, но голова Энтони недоуменно наклонилась в сторону. — Я не понимаю, милый. Локи смутно осознал, что либо раковина в кухне, либо раковина в ванной капает. Ему следовало попросить Энтони починить ее сейчас, на всякий случай. У Локи не было ни капли навыков механика, а просить своего домовладельца вызвать сантехника было бы бесполезно. — Разве ты не помнишь, какое замешательство ты испытал, когда впервые встретил меня несколько месяцев назад? — спросил он самым ровным голосом, несмотря на свое паникующее сердце. — Ты хотел быть рядом со мной постоянно без всякой видимой причины, хотя и осознавал мой дискомфорт. Энтони наморщил лоб, но не от понимания. Его рот открывался и закрывался, не издавая ни звука. — Твоя грудь болела, когда меня не было рядом, поэтому ты искал повод держать меня поближе к себе, — продолжал Локи, пока на полу скапливались клочки рваных ниток. — Ты приглашал меня остаться на ужин. Ты просил меня ночевать у тебя в рабочие дни, а потом и по выходным. Тебе не казалось нелогичным быть настолько привязанным к человеку, которого ты лишь изредка видел в гастрономе. — Я думал, что ты привлекательный, — настаивал Энтони, но его протест был в лучшем случае слабым, — и.. и умный, и забавный.. — Камень Разума внедрил спору в твою грудь, — резко прервал Локи. — Без полного доступа к моему сейду я могу только догадываться о ее предназначении, — Еще одна нить распустились в его руках. — Похоже, спора отчаялась, пока я был заключен в Асгарде, а затем появился в Мидгарде. К тому времени, как ты впервые увидел меня в том гастрономе, было бы почти невозможно бороться с желанием быть рядом со мной. — Вот почему я, по сути, преследовал тебя, когда мы впервые встретились, — Когда Локи взглянул, он увидел, что испуганные глаза Энтони неотрывно устремлены на его лицо. Внезапно черты лица мужчины исказились, а его руки потянулись к руке бога. — Подожди, это из-за этой «споры» ты остался? Из всех вопросов, которые Локи предвидел, этот не был одним из них. — Почему я остался? — повторил он. Ответный кивок Энтони был больше похож на дерганое покачивание головой, и теперь его смертные ногти впивались в мягкую плоть предплечья Локи. — Ты не хотел иметь со мной ничего общего, когда я нанимал тебя. Я не мог понять, почему ты согласился на эту работу, если ты так меня боялся. — Я не был напуган, — тут же запротестовал Локи. — Я просто беспокоился, что ты поймаешь меня в ловушку и отправишь обратно в Асгард, но вскоре стало ясно, что ты не подозреваешь о моей истинной сущности. К этому моменту хватка Энтони была уже достаточно крепкой, чтобы оставить синяки. — Ты был в ужасе, Локи. Я буквально видел, как ты придумывал планы побега в парке, и мне было все равно. Я просто хотел, чтобы ты был ближе. Бывший принц фыркнул, раздраженный очевидными усилиями Энтони распространить мантию жертвенности на своего поработителя. — Ладно. Да. Это была спора, — Он положил свою неуверенную руку поверх сжатого кулака изобретателя и провел большим пальцем по побелевшим костяшкам пальцев. — Я остался, потому что ее присутствие было моим делом в первую очередь. Это была моя обязанность освободить тебя. В меркнущем свете свечи черты лица Энтони были почти неразличимы, но Локи ясно различал резкое ускорение каждого тяжелого вдоха этого человека. — Тогда я для тебя просто «обязанность»? Разве для тебя все это не было реальностью? Вопросы были непонятны, но Локи старался смягчить свой голос, как мог. — Энтони, это не я был заражен спорой, полученной из одного из самых мощных магических артефактов во вселенной. Я полностью контролировал свои действия.. — Да, я уже это слышал. Недавно, на самом деле, — пришел необъяснимо желчный ответ, но Энтони уже двинулся дальше, прежде чем Локи успел усомниться в нем. — Давай предположим, что ты прав. Эта споровая штука хотела, чтобы мы были вместе, поэтому она побудила меня держать тебя рядом, — Его смертный сделал долгий, робкий вдох. — Что еще она заставила меня сделать с тобой? — Энтони, я не жертва.. — Взгляд, которым изобретатель его одарил, был определенно уничтожающим. Локи неохотно утих. — Она связывала нас в нашем сне, когда я был у ГИДРЫ. Предположительно, она также отвечала за возможность твоего наблюдения за мной, пока я не осознавал этого. Энтони резко кивнул. — Итак, эта спора активно помогла мне найти тебя. Что-нибудь еще? — Это довольно мягкое описание ее манипуляций тобой, — пробормотал бог. — Что-нибудь еще? — настойчиво повторил другой. Такая реакция – оборонительная, настороженная, но далеко не обвиняющая – была совсем не тем, чего ожидал Локи. Он не стал скрывать своего замешательства, когда потянулся, чтобы прижать пальцы к груди своего смертного. Несмотря на его подозрения, одно щупальце его сейда показало, что семя, несомненно, оставалось неактивным. — Это всего лишь предположение, — сказал Локи, сосредоточившись на повторном сканировании оболочки, — но я подозреваю, что именно спора привела тебя ко мне, как только ты прибыл на базу, где меня держали. Хотя он не мог различить никакой реакции от того, что осталось от споры, сердце Энтони трепетало в опасном темпе под его ладонью. Инженер схватил его руку и крепко сжал ее между двумя своими. — Это все? — потребовал Энтони. Выражение его лица было напряженным, но пальцы дрожали, а глаза заметно мерцали даже в слабом свете. — Я не могу знать наверняка без моего сейда.. Энтони придвинулся так внезапно, что Локи инстинктивно отпрянул в ожидании применения физической силы. Но вместо этого изобретатель упал на колени на потрепанный ковер. Последующий звук удара принес с собой уверенность в том, что человек будет жаловаться на твердость пола в течение следующих нескольких дней. Он стоял.. на коленях, и пока Локи наблюдал, его смертный положил руки на колени бога в явной пантомиме мольбы. — Вот что я знаю, — сказал Энтони таким яростным, но дрожащим тоном. — Я знаю с абсолютной уверенностью, что люблю тебя больше всего на свете. Мне нравится, что, будь ты похож на моего Томми или на моего Локи, ты все равно не сможешь скрыть свои ямочки восторга или ямочки озорства. Хотя Локи не мог сомневаться в чувствах этого человека, сами слова были одновременно и озадачивающими, и явно неверными. Он открыл рот, чтобы возразить, но Энтони не останавливался. — Мне нравится, что ты самый упрямый придурок, которого я когда-либо встречал, даже несмотря на то, что это заставляет тебя совершать глупости, например, убегать из нашего дома, не давая мне возможности поговорить. Локи чувствовал, как его лицо искажается в хмурой ухмылке, которая только усилилась, когда Энтони прижал указательный палец к губам. — Я практиковал эту речь весь вчерашний день, и это было до того, как я полностью понял, что встречаюсь буквально с самым храбрым, самым потрясающим человеком во вселенной. Когда бог смягчился, лишь закатив глаза, чтобы обозначить свое несогласие, Энтони сжал его так, что его колючее лицо коснулось костяшек пальцев Локи. Каждая минутная йота веселья испарилась с его лица, когда он расправил плечи и встретился со скептическим взглядом Локи. — Насколько я понимаю, нас свела эта спора. Она не заставила меня влюбиться в тихий сопящий звук, который ты издаешь, когда спишь, или в то, как морщится твой нос, когда ты смеешься, или в твои заботливые руки, обнимающие меня посреди ночи. Локи едва мог думать о чем-то кроме бури бушующих чувств, захлестнувших его целиком. Было так много того, что можно было почувствовать, что он не мог остановиться ни на одной отдельной эмоции в частности. Может ли это – самая идеальная из его фантазий, сон, в котором Энтони Старк любил его несмотря ни на что – на самом деле быть его? Нежно, Локи осторожно потянулся, чтобы обрамить щеку своего партнера. Кожа под его ладонью была теплой и грубой по сравнению с его собственной заметно холодной плотью. Он почувствовал отголосок пульса Энтони и его учащенное дыхание. Все это казалось таким реальным. Энтони повернулся к руке Локи и целомудренно поцеловал его неровную кожу. — Я понял, ладно? Ты не просто Томми. Ты выглядишь по-другому, и звучишь по-другому, и, черт возьми, ты даже пахнешь по-другому, — Он переплел их пальцы вместе, сначала нежно, а потом крепче, когда Локи не смог протестовать. — Я люблю Томми, но я готов поспорить на потрясающую задницу Капитана Америки, что я могу любить Локи под ним еще сильнее. — Ты смешон, — проворчал Локи, тайно забавляясь намеренно странной формулировкой. Тем не менее, он не мог не улыбнуться, несмотря на то, как его улыбка привлекла взгляд Энтони к его щекам. Пол застонал в знак протеста против бесхитростных движений Энтони. — Я уже говорил, что каждое утро просыпаюсь с улыбкой, потому что это еще один день с тобой? Немедленной реакцией Локи был громкий и протяжный стон, который, казалось, только подтолкнул Энтони придвинуться еще ближе, пока их дыхания не смешались. — Это выглянуло солнце или ты просто улыбнулся мне? — Энтони, — прошипел он, но у Локи не было выбора, кроме как улыбнуться в ответ такой же липкой улыбкой. — У тебя есть карта? А то я все время теряюсь в твоих глазах. — Кажется, сейчас самое время сообщить тебе, что я всегда знал, что твои чувства к Томасу – ко мне – были искренними. — Если бы ты был словами на странице.. подожди, что? — Спора сгорела сама собой, когда ты меня забрал, и она была довольно бездействующей даже до этого, — объяснил Локи, впервые проведя своими настоящими пальцами по необычной форме бороды Энтони. — Я бы никогда не стал принимать твои ухаживания, если бы подозревал, что твои чувства не твои собственные. Руки Энтони обхватили голени Локи, словно пытаясь связать их вместе. — Так что, эта спора сейчас вообще на меня не влияет? — Я уверен, что это не так. Теперь губы Энтони нашли дырку в штанах Локи и изъян на его коленной чашечке. — И это значит, что только я хочу завернуть тебя во все одеяла и прижаться к тебе до рассвета? Пульс Локи тут же начал ускоряться, на этот раз в предвкушении, а не в панике. — До рассвета? — повторил он так легкомысленно, как только мог, осознавая, что его самая заветная фантазия превратилась в реальность. — Это кажется довольно амбициозным, учитывая твой анимус по утрам. Энтони теперь покоился щекой на ноге Локи, и каким-то образом это было всем, чего Локи когда-либо хотел, несмотря на почти мучительную слащавость всего этого. — Как ты заставляешь меня любить тебя еще больше, когда ты ведешь себя как мудак? — вздохнул он с самой дурацкой ухмылкой. Ни один из них не был особенно склонен двигаться, но вскоре колени Энтони запротестовали против их положения. Их последующие нерешительные усилия по уборке были ужасно похожи на их первое свидание, учитывая количество украдкой брошенных взглядов, восторженных смешков(это был Энтони – Локи никогда не издавал подобных звуков за все столетия своего существования) и скользких прикосновений. Однако волна трепещущего счастья после ночи мучительных истин длилась достаточно долго, чтобы Энтони свалился на матрас. Поток последующих придирок начал бы раздражать даже самого терпеливого партнера, но этого все равно было недостаточно, чтобы отвлечь Локи от его опасений при виде простора пустого пространства рядом со своим смертным. Его Энтони имел репутацию эгоиста, но нежный, понимающий взгляд, который он обратил на бога, был чем угодно, но только не этим. — Ты можешь выглядеть как Томми, если хочешь, — предложил мужчина, призывно откидывая краешек одеяла. — В любом случае, ты получишь все одеяла. Дрожь пробежала по спине Локи. Он осознавал, что Энтони не отвергнет его, обнаружив под одеждой лоскутную ткань из шрамов, но и не желал ускорить его открытие. Он выбрал самую закрытую из своей одежды в качестве ночного белья и переоделся в пределах ванной комнаты, готовясь к ночи, полной дискомфорта и страха. Тем не менее, теперь, когда у него был выбор, очевидный вариант уже не казался таким предпочтительным. Потому что, несмотря на то, что он был похож на Локи, Энтони все равно умудрился заставить его почувствовать себя не только принятым, но и желанным. Локи позволил себе сделать один укрепляющий вдох, прежде чем задул свечи и скользнул под одеяло. Как по часам, несколько слоев одеял нашли свой путь вокруг его тела благодаря усердным усилиям Энтони. — Ты понимаешь, что я йотун? — Локи закатил глаза в темноте, хотя на его губах играла нежная улыбка. — Я не чувствую холода, Энтони. — Угу, — Энтони закончил подтыкать одеяло вокруг его ног и устроился на скрипучем матрасе. Через мгновение неуверенная рука обвилась вокруг талии Локи, а теплый нос прижался к его плечу. — Это не слишком? — прошептал его смертный. Локи двигался, пока скудные дюймы между ними не сошли на нет, а Энтони не стал теплой опорой позади него. Рука на его талии напряглась в ответ, когда его партнер прижался еще ближе с беззвучным смешком. Бог не ожидал, что будет спать спокойно, не тогда, когда он укрылся в убежище, которое больше не ощущалось как дом, и оказался в объятиях человека, которого он обманул. Вода продолжала капать из ближайшего крана; люди продолжали громко топтать вверх и вниз по опасной лестнице; острые пружины продолжали давить на его костлявый бок– И Энтони Старк любил его. Энтони Старк любил его. Энтони Старк любил Локи. Он мгновенно уснул.